Иной Град. Тайны
Записки пропавшего без вести рядового Василиска
(послания, оставленные на салфетках)
Тайна Первая. Почему прекратились войны.
* * *
Но началась эта история с Войны Двух Генералов.
Так уж повелось, что большинство историй, должных значить в нашей жизни то или иное, берут начало именно с такого факта, просто и мерзко именуемого Войной. Видимо, для того, чтобы нечто новое могло появиться на свет, или же, проще говоря, для того, чтобы обналичить некий аналог рождения этого нового, перед этим Старуха Смерть должна и просто обязана рассеять свои семена.
Впрочем, в том случае роль Старухи Смерти выполняли главы двух воинствующих между собой сторон, и посеяли то они всего два смертельных семечка, предназначавшиеся лично беднягам-Генералам. Они выступили друг перед другом на поле драки – лицом к лицу, нос к носу, словно два бойцовских петуха.
Кстати, казалось бы, посеяно всего лишь два смертельных семечка, однако всходов оказалось гораздо больше…
* * *
Конечно же, Война Двух Генералов должна была вестись только этими Генералами и только между этими Генералами – строго друг против друга. Ведь, как Вам всем известно, новые порядки ведения войн предполагали исключительно личные выяснения отношений. Короче говоря, предполагалась забавная драчка двух заслуженных вояк.
А я спрошу Вас, знаете ли Вы, кто придумал подобное правило ведения войн. Наверняка знаете – рядовой суверенной Австралии Лохо без фамилии. Но Вы наверняка не в курсе, что он был последним человеком погибающей Австралии, и сам-то прожил не более часа после введения правила. Хотя, и те, кто радостно зафиксировали сие нововведение, протянули совсем чуть-чуть дольше бедняги – ровно на 15 минут дольше.
* * *
На самом деле бедняга Лохо был толстым, неповоротливым и ленивым Австралийским увальнем, которого в этой жизни ничего не интересовало, кроме трансляций смертоносных поединков обезумевших Кенгуру. Лохо делал высокие ставки и постоянно выигрывал крупные суммы уже ставших бесполезными во всём остальном мире денег. Увалень постоянно выигрывал, потому что ни в чём, кроме обезумевших Кенгуру, ничего не понимал, потому что ничем, кроме обезумевших Кенгуру, никогда не интересовался.
А вот в обезумевших Кенгуру он понимал всё, или почти всё. Он с раннего детства проводил всё своё свободное, а позже – вообще всё своё время, наблюдая, как его отец тренировал животных, а потом доводил их до безумия. Когда Лохо было 11 лет, одно из животных забило отца до смерти. Позже парень поставил свою первую сумму на этого Кенгуру, и выиграл.
Это был его самый первый выигрыш.
* * *
Лохо никогда больше не подпускал к себе Кенгуру, обходил их стороной.
Но поединки с участием этих обезумевших животных смотрел каждый день по видеотранслятору, каждый раз делал ставки и почти всегда выигрывал. Но редкие проигрыши свои он объяснял, что делает это специально, а то могли бы не допускать его ставок, заподозрив что-то неладное.
Но в тот день, когда испарились с поверхности планеты Земли все жители материка Австралия, Лохо тоже сделал ставку, которая должна была сыграть, но не сыграла по независящим от него причинам.
* * *
Австралия в то время страдала лишь от междоусобных войн. Дело в том, что каждый из австралийских фермеров пытался теми или иными способами захватить угодия каждого из соседей, дабы стать единственным фермеров на материке, владеющим единственной фермой, называющейся Австралия. Надо сказать, войны эти обходились без смертоубийств и отличались лишь жестокими экономическими наездами на каждого из землевладельцев его соседями и наоборот.
Вы можете, представить, каким лакомым кусочком оказалась Австралия для членов военного содружества 23-х сильнейших завоевателей на планете, которые отважились, не откладывая дела в долгий ящик, использовать отсталый материк для показательной демонстрации своих смертоносных сил.
Казалось бы…
* * *
А рядовой Лохо ведь был поэтом. Впрочем, поэтом он был всего несколько минут, как раз эти несколько минут и отделяли его от верной гибели. И написал он всего один стих, вернее четверостишие. Но можно было теперь сказать, что он был последним поэтом мятежной Австралии, и его четверостишие – оказалось последним Австралийским стихом. Оно осталось в памяти, так как было зафиксировано на фиксаторах речи, принадлежавших летописцам 23-х завоевателей, так что можно сказать, что этот стих запечатлела мировая история.
Я, к сожалению, не помню это четверостишие, но, если вспомню, сразу же запишу его на одной из салфеток.
* * *
Если честно, то вся эта хитрая показательная акция со стороны 23-х генералов-сотоварищей состояла в полном уничтожении всего разумного на одном из материков планеты. Жертвой акции выбрали именно Австралию, ибо ни для кого из дружков-генералов она ничем ценным не казалась. Знали бы завоеватели, что для каждого из них цена Австралии оказалось самой высокой, а именно, расплатиться пришлось ничем иным, как собственными жизнями. Выбери они для уничтожительной акции какое-нибудь другое живописное местечко, может быть, всё было бы иначе. Хотя, вряд ли.
Забегая в очередной раз вперёд, осталось напомнить, что именно с этой акции войны в своём обычном понимании прекратили своё существование, но стартовал затяжной процесс вымирания человечества, сопровождаемый взаимным поеданием. И хотя эти события совершенно не связаны между собой, в те времена казалось – наоборот.
* * *
Кто же знал, что человеческим существам станет доступна осознанная реинкарнация?!
И кто же знал, что познав секрет осознанной реинкарнации никто не захочет реинкарнировать в человека?!
Самым удивительным оказалось то, что у людей-мамашек продолжали рождаться детишки с той же самой частотой, как и прежде. Кто ж им рожать помешает?. Однако рождались у них вовсе не человеческие детёныши, а любые иные, кроме человеческих. Это происходило только из-за того, что люди, познав секрет осознанной реинкарнации, уже не желали реикарнировать в человека, и мнения людей-родителей этого детёныши их совсем не волновали.
Оказалось, что секрет осознанной реаинкарнации может запросто свети на нет любые законы генетики.
Бывает и такое…
* * *
Казалось бы, всё развивалось своим путём, то есть – безукоризненно с точки зрения 23-х лидирующих генералов. Испытание на изолированном клочке суши, именуемом Австралией, должно было пройти «на ура». Других вариантов не существовало, да и не могло существовать. Что могло помешать оснащенным до зубов вооружением и опытом старым воякам придушить беспомощного дилетанта? ясное дело – ничего не могло помешать…
Кроме самих этих вояк, конечно же…
* * *
Суть испытуемого оружия была проста – оно должно было уничтожить на замкнутом кусочке суши всю разумную жизнь. И правда ведь – проще и быть не может. С другой стороны тоже плюсы – никто не станет оплакивать умерщвленных жертв, никто не станет скорбеть по ним или возмущаться. Ведь уничтожены будут все разумные существа на материке. Более гуманной и победоносной акции придумать было просто невозможно.
Смертоносных последствий оружие, кстати, не оставляло. Так что, испытуемый участок суши можно было спокойным образом посетить уже через пару суток после акции. И можно было даже начать заселять его заново. После того, как будут убраны остатки от умерщвлённых жертв акции, конечно же…
Все 23 генерала были горды за самих себя и даже уже успели заранее придумать награды и поощрения друг для друга.
* * *
Генералы не могли, да и не хотели пускать на самотёк сам процесс совершения своей великолепной акции. Раз уж они осмелились сделать настолько глубокий шаг в болоте мировой истории, то они, несомненно, обязаны были наблюдать собственными глазами, как происходит этот самый шаг, в динамике, вплоть до мелочей.
Для этого был изобретён мощный и неприступный цилиндр, стенки которого нейтрализовали действие смертоносного оружия для всех тех, кто находился за этими стенками – внутри этого цилиндра. «Всеми теми», конечно, должны били стать 23 великих генерала. Но почему «должны были стать»? Они ими и стали – «всеми теми».
* * *
На генералов работали лучшие учёные. И потому лидеры 23-х стран спокойно дали поместить себя внутрь непроницаемого цилиндра, и они, конечно же, не испытывали при этом ни малейшей доли страха или сомнения, ибо риска никакого не предполагалось. И оружие, и цилиндр были безукоризненны, как я уже сообщал об этом, и не раз. Потому что учёные были лучшими.
Лучшими и верными. Иначе быть не могло, они прошли строгий и жестокий отбор среди всего мира изобретателей, и в результате этого отбора оставались лучшие умы, а умы, которые были хоть чуточку слабее, подвергались моментальному и безжалостному уничтожению. Таким образом, сразу же отсеялась вся возможная конкуренция – были убиты оба зайца. Эти же лучшие умы внедрили друг другу в мозг какие-то маленькие бомбочки с датчиками. Да и внедрили так, что сами не смогли бы их вытащить обратно – бомбочки намертво срастались с мозгом. Так что, при малейшей угрозе неприкосновенности тела и души хотя бы одного из генералов, мозги учёных должны были превратиться в горячую, и даже кипящую, кашу.
Здоровью генералов также ничего не могло повредить, ибо их опекали лучшие врачи, прошедшие до этого все этапы отбора, точно такого же, как и отбор учёных. Врачи были оснащены точно такими же бомбочками в мозгах.
Что случится после естественной смерти хоть одного из генералов – это самих вояк совсем не беспокоило. Это должно было волновать самих учёных – ведь они же были самыми умными…, и верными.
Казалось бы.
* * *
Очень желали генералы наблюдать воочию и непосредственно, как губит их совершенное оружие всю разумную жизнь несчастного материка. Потому сообща решили они поместить свой непроницаемый цилиндр в месте самого многочисленного скопления человечьего.
В тот день таким местом оказался бойцовский стадион для обезумевших Кенгуру. Там и в обычное-то время было некуда яблоку упасть. А в день, назначенный для смертоносно-показательной акции, должен был состояться финальный поединок Южного Ушана и Западного Чернорыла (это такие прозвища были у сильнейших в Австралии Кенгуру).
Бойцовский стадион в то утро переполнился людьми-австралийцами, а также ни в чём не повинными туристами со всех концов света. Им тоже пришлось испустить дух во имя генеральской акции. Место для размещения непроницаемого цилиндра выбрали с огромным трудом. Его установили возле туалетных кабинок. Никто из зрителей кенгуровых боёв не посещал эти кабинки на самом деле. австралийцы-дикари, справляли нужду, не долго думая, прямо возле стен или за углами. К тому же, на дверях кабинок с самого момента их установки так и продолжали висеть замки. До самого того дня, когда погибли все Австралийцы, замки продолжали висеть.
Конечно же, такой нечистоплотный народ было совсем не жалко.
* * *
Испытуемое оружие было крайне простым в использовании. Точного наведения на цель не требовалось – достаточно было попасть в любую точку суши на материке. Также действие оружия не было моментальным – после попадания в цель, оно приступало к активизации своих свойств не ранее, чем через час. Но вот зато после активизации смертоносная волна косила своих жертв с нереальной скоростью. И повсеместно – не упуская ни миллиметра на том куске суши, куда оно угодило.
Но в течение того часа, пока активация свойств оружия не произошла, в заданную точку материка переместили непроницаемый цилиндр – ужасающую прихоть кровожадных вояк из 23-х стран. Затем внутрь цилиндра не спеша переместились и сами генералы. Так что, в тот момент, когда, спустя заданное время, произойдёт активация, смертоносная волна послушно скосит всю разумную жизнь на материке, но, наткнувшись на непроницаемые стенки цилиндра, просто-напросто проигнорирует всё пространство за этими стенками, пространство внутри цилиндра.
Перенос самого цилиндра, как и всех генералов, произошёл слишком быстро по сравнению со скоростью начала активизации смертоносной волны. Потому генералы могли ещё спокойно насладиться крепкими кофейными напитками из своих термосов, прежде чем приступят к наблюдениям за увлекательнейшим зрелищем, только ради которого они все сюда и материализовались. Для наблюдения за тем, как начнут вскипать мозги у Австралийцев, и как будут лопаться, словно мыльные пузыри.
* * *
Всё происходило по плану. На этом моменте даже не стоило бы особо заострять внимание. Ведь даже самим генералам изначально было скучно.
Учёные предоставили генералу Северо-Западной Республики Южной Америки (как главному зачинщику показательной акции) право надавить на кнопочку, предварительно выкрашенную в красный цвет и вмонтированную в массивный бутафорский пульт. Кстати, то, что пульт этот бутафорский, знали только сами учёные. Оружие запускалось немного сложнее – нужно было ввести специальную кодированную программу с машины, расположенной на одном из спутников, кружащихся над планетой. А вот дальше было всё очень просто – об этом я упоминал ранее. Запускал кодированную программу один из самоотверженных помощников учёных, отправленный на спутник без права возвращения. Дело в том, что оружие давало отдачу – без этого никак. Это был всего лишь маленький побочный эффектик. Но при этой отдаче смертоносная волна ударяла в самом месте запуска оружия. Всего на долю секунды ударяла, но этого вполне хватало для того, чтобы мозг запускающего успел вскипеть.
Конечно, можно было бы придумать какой-либо автозапуск, но учёные решили, что вводить кодированную программу нужно непосредственно в момент приведения оружия в действие, и это должен делать живой человек, дабы застраховать отказ неодушевлённой техники. Так будет надёжнее, а пустить в расход одного из верных делу помощников – не такая уж глобальная потеря.
* * *
Но вернёмся к бедняге-лодырю Лохо. Легкомысленный парнишка, никогда даже и не допускавший ни единой жалкой мыслишки о какой-либо службе, для кого понятия «долга перед Родиной» были словами пустыми и бессмысленными (Австралия он воспринимал лишь как плодородную мамку для обезумевших Кенгуру), стал неожиданно самым последним героем для своей страны. Австралийцы не смогли узнать об этом, потому что они перемёрли, как один, ещё до этого становления, однако Лохо после этого дня запомнил весь человеческий мирок, вставший на путь стремительного вымирания.
В тот день Лохо отчего-то впал в размышления. Он уже сделал свою очередную ставку, должную стать выигрышной без излишних сомнений. Он наотрез отказался от ежедневной дозы Зелёного Клея – смертоносного наркотика, уже разрешённого в те времена законом, и отбыл в уборную – одну из немногих уборных, построенных на стадионе. Однако отбыл он туда вовсе не для совершения предписанных для подобных сооружений действий. Лохо очень хотел поразмышлять, и лучшего места для размышлений придумать не успел. Он очень хотел побыть один в тёмной, тесной и вонючей комнатушке, однако обнаружил кабинку туалета запертой.
Недолго думая, Лохо выломал пару досок из задней стены кабинки, и забрался-таки внутрь.
* * *
В туалете бедняга-лодырь по имени Лохо написал первые и последние в своей жизни стихи…
* * *
Как я, наверняка, уже упоминал на той или иной салфетке, четверостишие, написанное австралийским поэтом Лохо, вылетело напрочь из моей памяти.
Хотя, прежде-то я считал, что память моя уникальна, и я был уверен, что уж стихи-то всех поэтов Земли я уж точно помню, ибо что может быть проще, изящнее и прекраснее, чем стихи Земных поэтов. И я помнил их везде и всегда.
Это тогда я так думал…
* * *
Припоминаю, как несколько недель тому назад я спрашивал у своего единственного друга кое о чём.
«Варя, ответь мне, – взывал я к его разуму (единственный друг мой в Ином Граде – гигантская игуана, была наречена мной именем Варфоломей, однако сама она предпочитала называть себя Крокодилом Варей, либо Варваром), – ответь мне, Варя, что может быть изящнее и прекраснее, чем поэзия? И что же такое может быть проще, чем стихи?
«Я равнодушен к изяществу слова, – ответил мне Варвар, ибо он и правда мог оценивать человека только лишь по критерию вкусности его мяса, – а вот простота любая – непредсказуема. И я рискну предположить, что подобная непредсказуемость, как и непознаваемость, как и неизвестность, вполне может быть уместна и для такого абсолютно неподвластного моему разуму искусству, как поэзия».
* * *
Я не понял смысл фразы моего друга, что случалось, в принципе, до смешного часто, однако он попытался объяснить мне то, что он имел в виду.
«Откуда ты можешь помнить этот стих, ты же не знал его, – поведал мне Варя, – ты его не читал».
«Нет, – возразил я ему, – дело вовсе не в этом. Четверостишие Лохо преподано крупнейшим шрифтом в любой из Энциклопедий Войн, которыми завалены книжные полки любого из домов, не исключая и того жилища, в коем я когда-то обитал».
«Ну, да, – согласилась Игуана, – я сам разносил эти книжицы, когда был человеком. Помнится, свихнувшиеся власти обязали каждого из жителей своей потухающей страны иметь в наличие только лишь такую литературу».
«Я помню тебя, – засмеялся я, – помню, как ты вырывал страницу с Австралийским стихом и жрал её, тут же, на пороге, пока я держал нож у твоего горла».
Мне стало стыдно. Варино лицо не выражало никаких эмоций, но я потупился и пробубнил, как будто себе в оправдание:
«Никто…, никто не пишет стихов. Я не смог бы жить, понимая, что мне более нечего узнавать».
Однако я врал. Дело было ещё хуже в то время. Я всё равно не смог жить.
* * *
Что-то отвлёкся я от рассказа о несчастном Лохо. А ведь он, следуя внезапному порыву своей искренней души, черкал на внутренней стене туалета немудрёное четверостишие, которое я не читал, не собираюсь читать и поэтому не могу вспомнить. Эта неожиданная демонстрация скрытого до сей поры таланта, заняла у Австралийца не более трёх минут. И сам-то он, ежели и размышлял о глубинах поэтического дара, то вряд ли придал своему размышлению хоть какое-либо весомое значение. Наверняка эти три минуты даже и не собирались пускать корни в сознании Австралийца. Да и кто знает, может быть, Лохо и до этого не раз баловался настенными хулиганствами. Однако ранее судьба не подбрасывала случая для их огласки, не пыталась фиксировать их на многострадальном теле Истории. Но в этот раз, так получилось, что данные три минуты незамысловатой поэзии совпали с теми минутами, когда погибло всё разумное на материке. Истории не удалось отвертеться.
Так и получилось, наверное благодаря капризу Судьбы – Лохо царапал стену туалета, Австралийцы падали как подкошенные со вскипающими мозгами, а 23 генерала с улыбками любовались гибелью никчёмных людишек.
Казалось бы, всего три минуты, а сколько всякой дряни они вместили в себя. И как заставили они всё человечество свернуть с пыльной и кривой дорожки постепенного развития на ровный и удобный путь скорейшего вымирания.
* * *
Так и получилось. Самоотверженный помощник, преисполненный трепета и счастья, запустил смертоносную волну, тут же вскипятив и собственный мозг. После этого спутник запуска волны терял какое-либо значение для учёных и отправлялся «гулять» по земной орбите, храня в своём брюхе первую жертву показательной акции 23-х лидирующих генералов.
На материке, именуемом Австралией, вскоре все разумные существа превратились из живых людей в обычных мертвецов. Всё их умертвление можно было бы с иронией назвать «гуманным», ибо сами-то Австралийцы даже и не успели заметить, как вскипело содержимое их черепных коробок.
Вот так вот – в один миг все повалились на землю (многие даже не переставали улыбаться), перестав дышать и двигаться.
* * *
Только в центре бойцовского стадиона для обезумевших кенгуру возвышался цилиндр с непроницаемыми для смертоносной волны стенками, который и прятал в себе несколько человеческих тел, не потерявших способности дышать и двигаться посреди Австралии, лишённой живого разума.
Но я представлю Вам приблизительный диалог, состоящий из коротких сообщений преданных генералам учёных, обнаруживающий первые непонятности в этой, казалось бы, простейшей акции.
1-й учёный: «Всё в порядке. На материке Австралия вся разумная жизнь вне зоны непроницаемого цилиндра уничтожена».
2-й учёный: «При подсчёте человеческих единиц, на территории материка Австралия обнаружено 24 человека».
1-й учёный: «24?! Должно быть 23 – только человеческие единицы – генералы».
2-й учёный: «Пересчитываю…»
2-й учёный: «24. Сбоя в счёте нет».
1-й учёный: «Перепроверка…»
1-й учёный: «Всё верно. Вся разумная жизнь на материке Австралия уничтожена. Сбоев не обнаружено».
2-й учёный: «Есть вариант. Вероятно существование неразумного человеческого существа, по-простому – дурачка, которого счётчик человеческих единиц засчитывает, однако счётчик разумной жизни – игнорирует».
1й учёный: «Решение. Запуск концентрированного луча, настроенного на прерывание любых биологических функций, в точку нахождения человеческого существа».
2-й учёный: «Одобряю. Пересылаю координаты точки».
* * *
Смертоносный луч концентрированного действия запускался с резервного спутника самоотверженным оператором, который также подвергался его действию. Однако, активация данного луча происходила даже быстрее, нежели чем у смертоносной волны, так как настроен был он на разрушение любых биологических процессов, а не только разумной жизни.
Что ж, для того, чтобы устранить неожиданную оплошность, лучшие учёные Земли отважились пойти на такой шаг. Луч, естественно, поднимет смертоносную волну определённого радиуса в несколько километров, в зоне действия которой будет начисто уничтожено всё живое.
Учёные волновались, потели и тряслись от страха перед генералами, изо всех сил торопясь запустить луч с резервного спутника. Конечно же, им не хотелось испытать на своей шкуре гнев генералов, итог которого мог быть только один – уничтожение.
Знали бы, бедняги учёные, что этой самой спешкой они собственноручно роют себе могилки, и даже уже начинают закапывать в них самих себя, они не поленились бы поразмыслить и обдумать иные варианты нелепого несоответствия в показаниях человеческих единиц и истреблённой разумной жизни.
Им стоило лишь пересчитать людей, оказавшихся внутри непроницаемого цилиндра. Но они не могли догадаться, что лишний человечишка догадался спрятаться в туалетной кабинке, крепко запертой на замок.
* * *
Потому и был тут же произведён удар смертоносным лучом концентрированного действия в точку, соответствующую координатам, введённым учёными. Те, хоть и были лучшими учёными планеты, однако не удосужились вычислить, в каком месте материка находится эта точка.
Итак, смертоносный луч концентрированного действия угодил как раз в туалетную кабинку, где занимался внезапной поэзией бедолага Лохо. Ведь непроницаемый цилиндр был непроницаем только лишь по своему диаметру. Его верх был открыт голубому небосводу, иначе в бочке цилиндра 23 генерала просто-напросто задохнулись бы. Но им была уготована более гуманная смерть, постигшая весь остальной разум материка, именуемого Австралией (за исключением того, что от смертоносного лучу не только вскипали мозги, но и взрывалась сама олова). Видимо, судьба решила так иронично пошутить, очищая всю поверхность поражённой суши от человеческих мозгов.
Однако, если Вы думаете, что при запуске луча концентрированного действия сразу же начались паника и взрывы, то Вы ошибаетесь. Луч был невидим и неощутим, и о том, что он уже поразил цель, знал только самоотверженный оператор резервного спутника, который к тому времени уже лишился своей головы.
А Лохо спокойно вылез через заднюю стенку туалета и побледнел, увидев разбросанные по всей площади стадиона трупы своих сородичей. Многие из них лежали с улыбками на застывших лицах.
* * *
Бедный Австралиец был, конечно же, шокирован, узрев такое количество мёртвых земляков. Ведь, буквально несколько минут назад, они все так беззаботно галдели, шумели, орали, веселились и улыбались вместе с Лохо. А что теперь? Теперь же, если у кого на лице и остались улыбки, были они какими-то застывшими, и совсем не внушили радостных чувств.
Да и сам Лохо тоже не улыбался уже…
* * *
Когда кто-то хрипло кашлянул за спиной у Австралийца, Лохо сначала даже заметно повеселел. Вероятнее всего, он возрадовался тому, что сейчас встретит кого-нибудь из уцелевших сородичей, и они подробно объяснят ему, что же это за беспредел произошёл на территории всего стадиона в течение каких-то трёх минут. Трёх минут, затраченных им самим на внезапную поэзию в кабинке туалета.
«А, может быть, все они притворяются», – как ни странно, Лохо думал сейчас именно так…
«А, может быть, всё это не по-настоящему», – вот так он думал сейчас…
* * *
Однако, обернувшись, Лохо увидел прямо перед собой совершенно незнакомых ему людей. Я, конечно же, не берусь утверждать, что Австралиец мог знать всякого и каждого своего сородича в лицо. Вовсе нет. Однако, всегда можно отыскать какие-либо общие черты во внешности, и не только в ней, у каждого из незнакомцев, обитающих по соседству. Но те люди, которых узрел Лохо, когда обернулся, были чужими, абсолютно чужими. Более того, друг для друга они также казались чужими.
форма, в которую были облачены незнакомцы, имела безукоризненный вид и являлась, судя по всему, парадной. И она (хотя Лохо и не являлся по своей сути военным человеком, и по тому не мог точно этого знать) явно никаким боком не относилась к местной армии, которой, как таковой, и не было вовсе.
«А ты кто такой?», – задал Австралийцу вопрос один из генералов – тот, что стоял поближе.
«Я Лохо, знаток боёв между обезумевшими Кенгуру.,– промямлил парень. После этого он, ещё раз обведя взглядом погибших сородичей, задал нелепый вопрос, – а что с ними?»
«Нас не интересует твоё идиотское имя, – рявкнул другой генерал, – ты Австралиец?»
«Да, почему бы мне им не быть», – признался Австралиец.
«Тогда я отвечу,а – усмехнулся третий генерал, с красным и добрым лицом. Он достал из кобуры свой любимый раритетный револьвер и ответил,а – с ними то, что сейчас произойдёт и с тобой».
* * *
«И треснут зеркала… Треснут, только для того, чтобы в чреве своём запрятать бледный лик грешного тирана, должного быть искажённым в отражённой глади подобно мученику святому. И придёт он, ступая грязными лапами по воде, струящейся из океана, переполненного кровью. И пойдёт по крови остывающей, сотрясая власами, раскидывая с них комья земли бесплодной и мёртвой. Но оборотни веры святой, возникшие из клоаки торгашей, воздвигнут грешнику нимб блистающий, сотворённый из смердящего зада тельца златого… Но треснут зеркала… Треснут, чтобы не явить нашему взору лика тирана. Чтобы дети его, чистые пока душой, но принявшие мучения вместе с ним, не казнили себя в трёх реках крови ещё раз: купаясь в крови, искупая кровью искупавшихся в крови… Треснут зеркала…»
Эти слова написал вовсе не я. Они уже были выбиты бардовыми буквами на этой салфетке, которую я подобрал на полу одного из пустующих кафе Иного Града. Наверное, это было кафе, дарящее посетителям записки со специальными предсказаниями. Такой коммерческий ход.
* * *
А я хотел продолжить историю о бедняге Лохо и 23-х ликующих генералах. Ведь Австралиец был и правда ужасно напуган тем, что открылось его взору, и потому находился он на самой грани обморочного состояния.
Он взирал косеющими глазами на дуло револьвера, направленного на него усмехающимся врагом. Но вдруг что-то переключилось в сознании Австралийца, щёлкнул какой-то невидимый тумблер, заставив Лохо прекратить трусливое оседание на землю. Ленивому мозгу пришлось работать на полную катушку в течение тех нескольких минут, предшествующих его мгновенному измельчению на множество крошечных частичек, должных после этого спешно покинуть то, что останется от черепной коробки.
* * *
«Это война?» – равнодушным голосом спросил Лохо у генерала.
Генерал же, тот, который целился в беднягу-Австралийца, в ответ так активно рассмеялся, что чуть было не выронил мз рук свой раритетный револьвер. Хотя, если бы даже он его и выронил, это нисколько бы не помогло его противнику. Ведь, как мы знаем, Лохо с армией абсолютно никак не был связан, из чего следует, что и подготовки военной он никакой не имел. Вспомним также то, что был он на удивление неповоротливым и ленивым Австралийцем. Так что, даже при всём своём желании, Лохо ну никак не смог бы схватить упавший на землю револьвер.
Однако, с трудом остановив приступ истерического хохота, генерал всё-таки смог что-то ответить удивлённому аборигену.
«Да где ж ты тут войну-то углядел, чудило, – с великим трудом, ибо острые иголочки смешинок упорно мешали ему говорить, ответил генерал, – где ж ты увидел, сынок, чтобы здесь кто-то с кем-то воевал. Мы просто истребляем вас, глупцов, как неразумный скот».
* * *
Надо сказать, что смешливый генерал был в чём-то не прав, сравнивая умертвлённых Австралийцев с неразумным скотом. Ведь главным условием для должного действия смертоносной волны было, как раз таки, наоборот, наличие у противника такой мелочи, как разум. И, если не учитывать защиту непроницаемым цилиндром, то 23 генерала, не умершие среди погибающих разумных существ, напротив, могли показаться схожими с представителями животного мира, на которых оружие не оказало никакого действия.
Однако два уточнения не позволяют нам так судить о генералах.
Первое уточнение состоит всё-таки в наличие непроницаемого цилиндра, защитного действия которого, как ни крути, но не учитывать нельзя.
И второе уточнение состоит в том, что через несколько минут после встречи с несчастным Лохо, все 23 генерала окажутся мертвы. И всё-таки из-за воздействия их собственного оружия.
* * *
Печально взирая в глаза хохочущим генералам и неопределённо пожимая плечами, Лохо тихим голосом произнёс:
«Я не знаю тогда, как всё это называть. Вы же Генералы, как я вижу, то есть личности, непосредственно связанные с осуществлением всяких там военных делишек. И сейчас Вы их зачем-то осуществляете против моей Австралии. Иначе, как войной, я всё это назвать не могу».
«Погоди, парнишка, не горячись, – не по-генеральски доброжелательно обратился к нему генерал Первой Четверти Северной Африки, – вообще-то мы рассматривали наши действия всего лишь как показательную акцию, дабы все остальные государства, до сих пор не попавшие под наше влияние, были в курсе, какой силой обладаем мы и что можем сделать с ними, ежели они так и продолжат сопротивляться нашей власти. Однако, я признаю, что в частном случае это можно назвать и войной, войной – конкретно против Австралии».
«Ну, тогда война эта какая-то неправильная, – прошептал Лохо, – она выглядит и правда, словно обыкновенное истребление Австралийского народа, словно забой неразумного скота».
* * *
Услышав такие слова, подтверждающие убеждения генерала с револьвером всецело, все остальные его спутники довольно усмехнулись. Они-то поняли уже, что наглый абориген каким-то образом догадался о том, что их действия верны и безукоризненны, и таким образом сам жаждал скорейшего умертвления. Генералы были просто уверены, что жить этому случайно уцелевшему Австралийцу осталось не более пяти минут.
Впрочем, в этом они были правы. Однако, ещё не знали, что и сами, вслед за Лохо, скоро сойдут с пыльной дороги жизни на уютную тропинку вечного покоя.
* * *
Генералы, конечно же, могли легко и просто уничтожить обнаглевшего аборигена. И хотя это ни на секунду не отложило бы времени их собственной кончины, однако и не отразилось на формировании будущего всего остального человечества в той мере, в какой оно отразилось. А я напомню - человечество твёрдо и уверенно встало на путь вымирания. И генералы-то, на самом деле, откровенно плевали на любые мнения болтливого Австралийца, и даже уже готовы были истребить его, не задумываясь.
Однако всё испортил генерал Северо-Западной Республики Южной Америки, на самом деле лидер всей этой воинствующей группировки. Дело в том, что он-то как раз и оказался тем единственным человеком, которого внезапно бросило в пот только лишь благодаря внезапному напоминанию о том, что здесь всё происходит «не по правилам». И ему стало не плевать. А ведь именно эту идейку, мысль о «неправильной войне», как мы знаем, совершенно случайно высказал в своей предсмертной речи последний поэт Австралии Лохо.
Генералы не должны иметь фобий либо страхов. Однако у генерала Северо-Западной Республики Южной Америки был всего лишь один-единственный бзик – военный был помешан на правилах, и он всегда и везде старался всё делать по правилам.
* * *
Конечно же, зачастую получалось игнорировать существующие правила, и тогда генерал Северо-Западной Республики Южной Америки тут же придумывал новые (ибо только он был вправе менять существующие правила), и уже со спокойной совестью следовал им.
Вот и сейчас, за пять минут до гибели незадачливого противника, совестливый генерал, заметно нервничая и волнуясь, предложил Лохо следующее:
«Уважаемый Враг, уж коли Вы ещё живы, то мы никак не можем считать эту войну завершённой. И для того, чтобы хоть как-то исправить нашу бестактность и оплошность, Вы можете внести любые поправки в правила ведения войны, согласно которым мы тут же обещаем действовать с этого момента и впредь».
Я бы мог сейчас даже пустить слезу, восхищаясь удивительным благородством, внезапно пробудившимся в душе генерала, если бы не знал, что Австралийцу суждено было умереть ровно через четыре минуты.
* * *
Надо сказать, Лохо вовсе не был знаком ни с одним из правил ведения военных действий и поэтому, подумав пару минут, он высказал следующее:
«Я вижу – Вас тут целая куча злобных вояк. А я-то, как ни крути, один. Мне кажется, что честнее всего была бы схватка – один на один. Прямо, как у обезумевших Кенгуру. И вообще, я считая, что все эти Ваши военные интриги должны решать именно те, кто их затевает. То есть, объявил ультиматум очередному правителю, так и выходи выяснять отношения – именно ты и именно с ним. Причём, именно, в честной драчке – один на один».
Генерал Северо-Западной Республики Южной Америки, выслушав эту нестройную тираду Австралийца, осторожно переместился вперёд и встал прямо перед Лохо, так и продолжая заискивающе улыбаться.
Бедняге-аборигену оставалось жить не более минуты.
* * *
«…Я бы выждал бессмысленных пару секунд,
Если б вечность мой мир не пронзила,
Я в глаза не смотрел бы,
Я бы только сказал –
Приходи в этот миг или сгинь навсегда,
Если б ты не смогла – не простила…»
Нет, если Вы подумали, что это и есть стих несчастного Лохо, то спешу Вас разочаровать… или обрадовать. Этот непонятный набор слов был нацарапал лиловым карандашом на обрывке обоев, который я обнаружил для того, чтобы оставить сегодняшнее послание.
Да и вообще, мне кажется, что Лохо был более толковым парнем, чтобы черкать подобный бред.
Хотя порой мне кажется, что прав мой друг – игуана Варфоломей, который никогда не сможет найти никакого смысла в стихосложении. Наверное, он с удовольствием сожрал бы парочку поэтов, совершенно не задумываясь об их творческих муках.
* * *
А между тем самый главный из генералов, возвышаясь над несуразной фигуркой Австралийца, ликовал в своей душе. Как-никак ему даже не пришлось изобретать новых правил, вместо этого недалёкий противник сам себе выкопал могилку.
Так думал генерал Северо-Западной Республики Южной Америки. В ответ на сомнительное предложение Лохо, он активно закивал головой, радостно восклицая:
«Ну, конечно же, дорогой мой Враг! С этой поры я официально признаю изменения правил ведения всевозможных войн, и прошу немедленно зафиксировать этот факт всяческими записывающими устройствами, которых здесь, кстати, превеликое множество. С этой поры, после объявления войны, для выяснения отношений должны сходиться лишь лица, задействованные непосредственно в этом объявлении, не затрагивая армий или каких-либо иных лиц, принадлежащих или не принадлежащих воинствующим сторонам. Стало быть, все военные действия между сторонами будут заключаться только лишь в поединке между главами этих сторон, и бесспорным победителем будет считаться та сторона, глава которой одержит верх именно в этом поединке».
* * *
Записывающие устройства сработали на славу, тут же зафиксировав данные слова генерала. Они высветились на мониторе машины, расположенной в недосягаемых застенках штаба 23-х генералов, и тут же сохранились, как новые правила ведения войн, приоритет которых был неоспорим, ибо высказаны эти правила были главой лидирующего на территории всей планеты военного образования. А его предложения не обсуждались, приобретая после произнесения их обязательный характер. В тот же момент прежние правила ведения войн, противоречащие новым, были вычеркнуты, стёрты и отправлены в мир забвения безвозвратно.
Можно сказать, мир изменился, распуская бутоны нового порядка. И таким он должен был остаться до того момента, пока главному генералу не придут в голову новые идеи, предложения и правила.
* * *
Я немного забегу вперёд и скажу, что не придут в голову генералу Северо-Западной Республики Южной Америки новые идеи, предложения и правила, ибо ничего не может придти в разорванную на мелкие кусочки черепную коробку.
А разорвётся на такие кусочки черепная коробка генерала очень и очень скоро.
* * *
Лохо, конечно же, был безмерно счастлив тому, что столь грозные, жестокие и, в то же время, значимые люди пошли у него на поводу. Конечно же, он не забыл о том, что все его сородичи в один миг перемёрли, но теперь он смотрел на это ужасающее событие иными глазами. Он возомнил себя чуть ли не королём Австралии, хотя ведь он и являлся сейчас как бы главой этого материка, стремительно теряющего разум. Ведь ни одного Австралийца, кроме него, здесь не осталось. Более того, Лохо готов был теперь приравнять свою незатейливую персону к стоящим перед ним личностям генералов, причём, одного себя – ко всем 23-м генералам. А это, скажем честно, было бы уже слишком.
Куда-то испарилась вся боль утраты, но неожиданно возродились отвага и храбрость. Да так, что бедняга Лохо на миг даже смог поверить, что он-то и выйдет из этой схватки победителем. Но мы не можем судить его слишком строго, ведь он, по крайней мере, готов был сражаться за свой материк. Ну, а чуть позднее, конечно же, парнишка рассчитывал стать кем-то вроде Властелина Мира.
Лохо состроил очень злобное выражение физиономии, сжал кулачки и принял стойку, подсмотренную у безумных Кенгуру, во время их смертельных поединков. Только мощного хвоста Австралийцу явно не хватало.
Между тем, остаток его жизни уже можно быть исчислять секундами.
* * *
Всего четыре секунды, три, пара жалких секундочек – даже ни одного толкового слова не успеешь сказать в течение этого времени. Особенно, если не умеешь находить слова. Секунда – и вот она, точка, из которой так необходимо сбежать в бесконечность, и… гаснет свет.
Нет, Это вовсе не походило на то, как гаснет свет. Свет, как погасили, так и зажгли, что тут такого. Это совсем не то, не похоже. Даже, если выкрутить лампочку – всё равно не то. Это…, это была вспышка… и взрыв. Вдребезги – взрыв, крайне щедрый на осколки.
Хотя нет, и это не то.
Сначала погасили свет. Нет, свет не гасили, но лампочку выкрутили, и только после этого она разлетелась на мельчайшие осколки.
Как-то то так, хотя как?
* * *
На самом же деле бедолага Лохо вряд ли успел что-либо почувствовать. По крайней мере, он оседал на родную землю с той же самой ликующей улыбкой на лице, которая родилась в тот момент, когда генерал-вояка опустился до того, чтобы вторить правилам, высказанным простым незатейливым парнишкой. А ещё на лбу у последнего Австралийца появилась аккуратная дырочка, благодаря чему он и оседал на землю, отпуская душу свою в миры вечного блаженства (хотя, как мы выясним позже, многие из этих душ отправлялись вовсе не в эти миры, а, если и отправлялись, то совсем ненадолго).
Уж чего, а военного опыта главному из генералов было не занимать. Молниеносный и непогрешимо точный выстрел из карманного лучемётика привёл к финалу схватку, официально названную войной против Австралии. Последний абориген погиб, и Австралия проиграла в этой войне, полностью утратив человеческий разум.
Генерал довольно усмехнулся, уже намереваясь заняться отменой новоиспечённых правил, ибо они далеко не во всех случаях могли бы служить на пользу лидирующим воеводам. Однако его отвлекло неожиданное событие – вдруг голова уже осевшего на землю Лохо с негромким хлопком разорвалась на мельчайшие кусочки.
Вояка улыбнулся ещё шире, стряхивая со своего нарядного кителя частички черепа и брызги Австралийских мозгов, как вдруг застыл, и улыбка мигом покинула его внезапно побледневшее лицо.
* * *
Если Вы думаете, что среди генералов 23-х главенствующих государств была хоть одна глуповатая личность, сумевшая добиться своего высокого положения только лишь благодаря врождённой наглости, а также – неуёмной жажде к жестокости, то Вы, скорее всего, ошибаетесь. Почему – скорее всего? Да только лишь потому, что перечисленные черты всё-таки имели весомый приоритет над некими умственными способностями вояк.
Однако, без хоть каких-либо намёков на ум, а значит, и вытекающих из этого непревзойдённых умений хитрить, изворачиваться и, чего уж там, врать, даже и мечтать нельзя было о продвижениях по карьерной лесенке. А во времена бесконечных баталий только лишь военная служебная лестница стала иметь значение. Да, за время своего существования люди уже много раз пытались завязать с войнами и укрепить-таки блаженный мир во всём мире. Но при этом ни на секунду не прекращали откручивать головы врагам и рыть ямы друг для друга.
И любой человек должен был стать солдатом, а любой солдат мечтал быть генералом.
* * *
Так вот, стало быть, и генерал Северо-Западной Республики Южной Америки тоже не был дураком. Только вот толку от его мудрой головы на этот раз не случилось никакого. Но мне почему-то гораздо приятнее осознавать, что вояка догадался о том, что он вот-вот помрёт, всего лишь за пару секунд до самого того момента, в который ему будет суждено отдать свои генеральские концы.
* * *
И, конечно же, храбрый вояка очень хорошо был знаком с характеристиками того оружия, с помощью которого он непосредственно лишал жизни всех своих врагов и недругов. А значит, он моментально догадался о том, что его лучемётик, бесспорно смертоносный инструмент, всё-таки не способен был разнести на мелкие осколочки бедовую голову аборигена. Более того, генерал своими глазами наблюдал то, что сделало с Австралийцем его оружие – самым непосредственным образом умертвило его, просверлив красивую и аккуратную дырочку прямо посередине его лба.
Но потом-то череп аборигена почему-то разорвался вдребезги. Вот это как раз и не могло сделать его лучемётик. Не мог он разрывать черепа, как ни крути. Это могло произойти только в том случае, если голова врага была набита каким-либо взрывчатым веществом. Эта версия, конечно, имела право на существование, как и любая другая, однако генерал относился с большим сомнением к ней. Больно уж искренним казался Лохо в своей непричастности ко всему военному. Да и вообще, Австралийцы не умели так самоубийственно шутить.
Но была ещё одна версия объяснения произошедшего, и, как не хотел генерал, но она упорно выплывала на поверхность, хищно завоёвывая резервы вероятности.
* * *
Я Вам, кстати, подробно так описываю всяческие эмоции да измышления генерала, Вы заметили? И наверняка, потратили какое-то время на прочтение этих моих подробных описаний, соотносимое, допустим, с такой единицей измерения, как минута. Как минимум!
А ведь у генерала не было даже такого запаса времени, даже такого минимума. Не было у генерала минуты, а были у него всего лишь две секунды для того, чтобы успел он совершить своим разумом два весомых процесса: он должен был успеть удивиться и догадаться. Получается, что на эти дела ему было выделено всего лишь по секундочке: секунда – удивление и секунда – догадка. Представьте себе, какие-то две секунды для того, чтобы прокрутить в своём закипающем мозгу всё вышеизложенное.
Также следует учесть, что генерал вовсе и не знал об этом, выделенном ему жестокой судьбой, двухсекундном запасе. Он узнал о нём только лишь после того, как догадался, то есть – уже по истечению этих двух секунд.
Но, уверяю Вас, этого ничтожного временного отрезка генералу хватило с лихвой. Более того, в самом финале он даже успел ещё и ужаснуться.
Вот такой вот гениальный мозг щедро окропил Австралийскую землю салютом из своих составляющих – сразу же после мозгового салютика бедолаги Лохо.
* * *
Само собой, генерал Северо-Западной Республики Южной Америки не мог не догадаться о том, что данный прецедент происходит, а если быть точными – вот-вот произойдёт, благодаря чудовищной оплошности всех этих продвинутых учёных и талантливейших инженеров. Впрочем, сами-то они, наверняка, тоже уже догадались о совершённой ими ошибке. В отличие от остальных 22-х генералов, улыбающиеся лица которых в последний раз наблюдал главный вояка планеты.
Ведь с одной стороны все эти учёные умы поступили правильно. Они направили смертоносный луч самым точным образом, по координатам нахождения той самой единицы разумной жизни, которая почему-то осталась невредимой после воздействия экспериментального оружия. Если бы они догадались проанализировать эти самые циферки координат и обнаружили нахождение выжившей единички в пределах непроницаемого цилиндра, всё могло бы получиться гораздо проще.
* * *
В защиту учёных могу всё же кое-что тоже сказать.
Вся площадь, которую должен был занимать тот самый цилиндр, была просканирована самым честным образом. А вдохновлённый неожиданным порывом поэзии Лохо появился в его пределах именно за несколько минут до того, как были установлены непроницаемые стены при помощи непилотируемого транспортёра. Таких совпадений практически не случается, но если уж они имеют место, то, как мы видим, переколбашивают всю историю с чудовищной силой.
После сканирования площадки для установки цилиндра учёные неусыпно вели визуальный контроль это площадки. В области их контроля была и запертая на замок дверь одной из туалетных кабинок. Однако задней стенке этого неказистого строения, откуда Лохо радостно выломал пару досок, для того чтобы пробраться внутрь, учёные не уделили должного внимания.
И поставили непроницаемый цилиндр.
Так что вина учёных, а также их несчастных помощников, могла бы считаться незначительной. Однако ни им самим, ни 23-м генералам от этого никак не могло бы стать легче.
* * *
Так и получилось, что все 22 воителя уже любовались красочным взрывчиком, разбрызгавшим мудрое содержимое самой главной головы, и окропившим этими самыми брызгами их парадные кителя и высокие гордые фуражки.
И в тот самый момент, когда тело генерала Северо-Западной Республики Южной Америки, лишённое самой важной части человеческого организма, мягко, но обречённо осело на землю, шестеро его коллег также порадовали оставшихся в живых лопнувшими черепами.
Впрочем, оставшиеся в живых оставались в таком состоянии очень не долго. Трёх генеральчиков тут же начало тошнить, но завершить этот мерзкий процесс они не смогли, так как уже орошали землицу не вонючим содержимым собственных желудков, а своими мозгами, если честно, не менее мерзкими. Двое вояк бросились куда-то в панике наутёк, однако, лишившись голов, не смогли пробежать и пары метров. Остальные же генералы тупо стояли на месте, но и они очень скоро разделили участь своих коллег.
В общем, понадобилось всего каких-то несколько секунд для того, чтобы внутри непроницаемого цилиндра оказалась не ликующая команда всесильных воинов, а 24 безголовых тела, смиренно купающихся в остывающей жиже собственных мозгов.
* * *
Не подумайте, что мне так уж сильно нравится описывать все эти мозговые салюты. Вовсе нет. Однако, от фактов никуда не увильнуть. Лопнули головы 23-х генералов, а также их единственного Австралийского врага, и тут уж ничего не попишешь. Да и картинка была достаточно живописной.
Вы, наверное, уже готовы спросить: а почему это я обозвал несчастного бедолагу Лохо единственным врагом всесильных генералов? То есть, получается, что остальные, невинно умертвлённые вояками Австралийцы, как бы, их врагами-то и не считаются? Именно так, отвечу я Вам. Ведь вся разумная масса острова-материка отдала концы вследствие тупого эксперимента, испытания новейшего смертоносного оружия, без всяческих там объявлений войны или чего-нибудь подобного.
Но это самое объявление как раз таки имело место в момент встречи генералов с Лохо. Так что, он оказался единственным аборигеном, кто смог принять вражеский ультиматум и хоть как-то участвовал в сражении со стороны Австралии
* * *
Надо ли говорить, что вслед за вояками, тут же полопались головами и все генеральские учёные и врачи. Это произошло лишь благодаря встроенным в их мозги бомбочкам с датчиками, о которых я упоминал чуть раньше. Так что, пришлось-таки лучшим умам планеты подвергнуться моментальному уничтожению. А ведь умы, чуть худшие, чем лучшие, были уничтожены ещё в период отбора этих лучших умов.
Так что, после этого, в чём-то забавного, инцидента, на Земле в один момент перестали существовать хоть как-то смыслящие в своём деле учёные и врачи.
Но это, кстати, не помешало осуществиться одному, крайне важному и великому открытию в скорейшем же времени.
Однако, об этом позже.
* * *
Но самое-то главное началось потом.
Генералы и всяческие главы всё ещё существующих государств, империй и республик вдруг получили в один миг на свои информационные экранчики следующие новости:
«1. В ходе недавно прошедшей войны между Северо-Западной Республикой Южной Америки и Австралией победителем признаётся Северо-Западной Республика Южной Америки.
2. В связи со скоропостижной гибелью генерала Северо-Западной Республики Южной Америки, а также генералов остальных 22-х государств, составляющих Военное Содружество 23-х Государств, государства эти лишаются своей независимости и переходят под покровительство правителю, следующего за погибшими генералами по иерархической лестнице, а именно – императору Пятнадцати Улиц Города Иствестмира.
3. Генералом Северо-Западной Республики Южной Америки за несколько секунд до скоропостижной гибели были озвучены новые правила ведения войны, а именно: С этой поры, после объявления войны, для выяснения отношений должны сходиться лишь лица, задействованные непосредственно в этом объявлении, не затрагивая армий или каких-либо иных лиц, принадлежащих или не принадлежащих воинствующим сторонам. Стало быть, все военные действия между сторонами будут заключаться только лишь в поединке между главами этих сторон, и бесспорным победителем будет считаться та сторона, глава которой одержит верх именно в этом поединке.
Действующим генералам всех государств рекомендуется воспринять следующие положения как закон и неукоснительно выполнять их впредь во избежание неумолимого истребления.
Правом на коррекцию любых положений на сегодняшний день обладает император Пятнадцати Улиц Города Иствестмира, сразу же после официального признания его главенства».
* * *
Надо сказать, никто из действующих генералов, императоров и всяческих глав не желал признавать главенство императора Пятнадцати Улиц Города Иствестмира, но приняв к сведению новые правила ведения войны, каждый из них возжелал просто-напросто победить его в честной схватке.
Да и сам император Пятнадцати Улиц Города Иствестмира был духом слаб, телом хил и умом не богат, потому-то он и выбрал для себя единственно верный вариант выхода из этой щекотливой ситуации – он решил застрелиться.
Изменить какие-либо правила он не мог до признания своего главенства, но отлично понимал, что никто-то его главенства признавать и не станет. Да и вообще, в сложившейся ситуации, теперь никто не пожелает признавать чьего-либо главенства.
Хотя, даже если бы и признали, хилый император ничего менять не стал бы. В этом смысле он ещё и трусоват был, потому думал: а вдруг 23 генерала вовсе и не померли, вдруг таким способом они решили испытать его преданность и верность. Вот ведь как…
* * *
Если честно, генералам, неожиданно возжелавшим уничтожить в честной боевой схватке императора Пятнадцати Улиц Города Иствестмира, отчасти не повезло. Они не успели. Дело в том, что трусоватого правителя без всяческих объявлений войны прикончил его личный повар, совершив тем самым образом действие, приравненное к государственному перевороту. Будучи виртуозом по части приготовления самых разнообразных блюд, а в том числе и ядов, он всё-таки не решился на такой дерзкий поступок, как отравление, а просто-напросто порезал своего императора кухонными ножами. Резал он его долго и больно, ибо ножи уже давно никто не точил. Но генералы всё равно не успели.
Пришлось повару брать бразды правления Пятнадцатью Улицами Города Иствестмира в свои виртуозные руки. Однако и он покрасовался на вершине власти крайне недолго. Очень скоро подоспели разъярённые генералы, после чего и начался не долгий, однако перенасыщенный событиями период многочисленных захватнических войн.
* * *
В общем, по-другому этот период можно было обзывать более простыми словами – хаос и неразбериха.
Хозяева тронов каждого из многочисленных государств, империй или республик менялись ежедневно, не реже. Но вот, чтобы чаще – такое случалось. Конечно же, никто не успевал хоть как-то воспользоваться этими огрызками власти, кровавая жажда которой затмевала сознание любого и каждого. Казалось, что основной задачей человечества стало – взаимоистребление. Но организованно так, по очереди. Человечек, преисполненный счастьем, водружал свою пятую точку на сидение трона, а каждый следующий просто-напросто дожидался возможности прикончить счастливца.
Но дальше – больше. Очень скоро начали дробиться в пыть и крошки и без того ничтожно мелкие и чудовищно жалкие государствишки.
* * *
Ранее маразм разделения власти доходил до того, что несколько улиц одного города могли объединиться в независимую республику, и, даже страшно сказать – империю. Теперь уже это маразмом не считалось.
Сумасшествие на полных скоростях успешно продвигалось дальше. Ну, а что далеко в лес ходить? Дом, в котором я проживал, был разделён чёткой границей на два государства. Граница эта тянулась между третьим и четвёртым подъездами. Однако двор оставался общей территорией, и в течение нескольких часов относительной безопасности детскую площадку переполняла радостно визжащая ребятня обеих враждующих сторон. Что и говорить, дети, ни черта не понимавшие в политике, казались единственными разумными существами в этом балагане.
* * *
Очень часто случается так, что мне и моему другу Варфоломею (он же – Варвар или Варя) совершенно не хочется разговаривать друг с другом. И это вовсе не значит, что мы в ссоре, ибо людей, с которыми ссорился Варвар, он чаще всего просто-напросто съедал без остатка. Нет, он всегда помнит о том, что я его единственный друг, однако он помнит и то, что я всё ещё остаюсь человеком. И я помню это и отлично понимаю, что с человеческим существом не особо разговоришься.
Да и сам Иной Град, в какой-то из моментов прошлого избавившийся от всего, что было связано с людьми, вынужден был терпеть меня самым удивительным образом.
Я его понимаю, но и с самим собой ничего поделать не могу…
* * *
В такие моменты мы любим просто сидеть в любом из пустующих помещений и переживать уход человечества из него, мысленно путешествуя по времени для того, чтобы непосредственно застать этот самый момент ухода. А для каждого помещения он свой.
Очень помогают нам в этом деле Часы и Календари, остановившие свой ход и своё исчисление именно в такие моменты. Они не могли продолжать свою работу без человека. Незачем. Слишком уж привыкло время служить людям, чтобы тратить себя впустую, в их отсутствии.
Мы сидим в опустевших помещениях и молча взираем на стену с омертвевшим временем, но переживаем мы эти моменты по-разному. Варя – с радостью, хотя его чешуйчатая морда и не отражает ни единой эмоции, а я – с ностальгией…
* * *
А вот с хаосом и неразберихой относительно государственного устройства на планете очень скоро стало значительно легче. Кровожадные охотники за властью, конечно же, не собирались прекращать свою беспощадную грызню за обладание тронами и трончиками, так и продолжая тупо дробить и без того микроскопические огрызки объектов этой самой власти. Средняя продолжительность сроков правления этих безумцев уже приближалась к 12 часам. То есть за одни сутки огрызки объектов власти успели сменить аж двух правителей. И эта продолжительность сроков неуклонно стремилась к нулевому показателю. Человечество истребляло себя с той же скоростью, если не шибче, что и в период прежних правил ведения войн.
В общем, можно было с полной уверенностью утверждать, что смысл существования человечества заключается в стремлении к самоуничтожению.
* * *
Прошлой салфетки не хватило, поэтому постараюсь завершить свою мысль на этой.
Я хотел сказать, что человечество так и вымерло бы бесславно, не появись из мрака морозных сибирских лесов громадной и непробиваемой фигуры Князя Данило, как он сам называл себя.
Данило только показал свой внушительный кулак, после чего все раздробленные империйки, мельтешившие на территории бывшей Земли Русой, вдруг подумали здраво и неожиданно решили объединиться ради воссоздания прежней могучей Земли Русой.
Править объединённой империей отважился самолично Князь Данило, благо никаких претензий против нововведённых военных правил у него даже в подсознании не возникало.
Ну, а как стал Данило правителем возрождённой Земли, так и пустился сразу же, не долго думая, в походы по землям остальным, дабы присоединить их также к своей…
* * *
Почему-то все правители, императоры да президенты, мимолётом занявшие главенствующие посты, вдруг превозмогли свои мании величия, как только осмеливались всего лишь бросить взгляд на необъятную фигуру неожиданного противника из вновь объединённой Земли Русой.
Чудесным образом у всех предполагаемых врагов, как только они видели Данило, сразу же испарялось желание участвовать в военной схватке по новым правилам, и поэтому огрызки своих объектов власти они отдавали «русому князю» за просто так, лишь только пытаясь заискивающе улыбнуться при всяком удобном случае.
Таким образом, рост территории Земли Русой наблюдался более чем стремительный, и сама эта территория грозила в самом скором времени сравняться с территорией Земли-планеты.
* * *
Я, конечно же, немного преувеличиваю. Не все императоры да правители так трусливо отдавали свои свежезавоёванные троны Князю Данило. Были среди них единицы, пытавшиеся страдать неуместной отвагой и безрассудным бесстрашием. А были и просто идиоты.
Они вступали в схватку с врагом, непонятно на что надеясь. Но Данило не был знаком с таким понятием, как пощада, потому подобные мимолётные бои даже и не напрягали его. Чаще всего для победы ему хватало удара-двух. В общем, несколько секунд решали судьбу каждого из таких боёв.
Любимым приёмом Князя Данило был такой удар, который поворачивал голову противника градусов на 180
º, но иногда и на все 360
º на оси тоненькой шеи. Но иногда Князь увлекался и мог что-нибудь да оторвать у несчастного оппонента, включая и бедовую его голову.
* * *
Конечно же, говорить о том, что жизнь человеческая, в общем и частности, вздумала возвращаться в нормальное русло, было нельзя. Люди и помимо военных схваток не стеснялись истреблять друг друга, совершенно не заботясь о поиске причин такого своего поведения. Основным критерием для подобного взаимоистребления была, как бы это обыденно не звучало, личная неприязнь.
Ну, а внутригосударственные законы, естественно, и не думали работать. Потому что их не было. Да и откуда они вздумали бы взяться, если каждое из государств могло существовать не дольше, чем день или ночь.
* * *
Но всё-таки, дерзкое воссоединение Земли Русской, грозящей стать, если не одним-единственным властным формированием, подчиняющим себе всё население планеты, то уж точно чем-то вроде непобедимой мега-империи, отчего-то вселяло в сердца очень многих, казалось бы, здравомыслящих людей, надежду.
Надежду на прекращение бесконечных, надоевших абсолютно всем, междоусобиц. Нет, конечно же, в момент явления новой власти приверженцам старых порядков приходилось, как это всегда и везде заведено, прятаться и скрываться, поджимая дрожащие хвосты. Однако, если в прежние времена такое положение случалось ежедневно, с каждым разом затягивая в свои кровавые сети разных героев, то теперь, единожды истребив непокорных, новая власть просто не давала шансов на возникновение иных взглядов…, даже намёков на эти взгляды, уничтожая их на корню.
То есть, хоть Князь Данило и был жесток и беспощаден, но никто не осмеливался стать более жестоким и беспощадным, чем он.
* * *
В такие моменты удобнее всего оказаться в лагере наблюдателей, нежели чем в нестройных рядах участников текущих событий. То и дело рискуешь споткнуться о бездыханное тело одного из своих заклятых врагов, с ужасом узнавая картины родных до боли в сердце пейзажей в отражении окончательно застывших глаз. Потому-то и не остаётся никаких сил для того, чтобы разглядывать потухающие взоры.
Другое дело – наблюдать происходящее со стороны. Окостеневшие полотна удивительно терпко фонят в душе трогательными нотками, а любые трагедийные всплески только тренируют жадное до адреналиновых интриг и скупых рыданий сердце, источающее в ответ щедрые потоки здоровой иронии, бьющиеся о зубастые скалы ядовитого сарказма.
* * *
Однако, как ни крути, как ни обходи старательно загнивающие груды остывших мертвецов, как ни закрывай глаза, или, отворачивая голову, упорно ослепляя свой взор дурашливыми лучиками безразличного Солнышка, рано или поздно, но приходишь-таки к одному-единому выводу – ничего на свете не происходит зря. А это значит, что свет просто-напросто никак не может допустить того, чтобы что-то происходило зря.
Но, если моя внезапная догадка так и не выводит Вашу машинку мышления из тупика подсознания, то я попытаюсь продолжить ещё на пару шажков развитие своего умозаключения. Если что-то в этом мире и начинает происходить зря, то этот мир придумывает что-то ещё, происходящее ради того, чтобы это «зря» заглушить, проглотить или прекратить.
* * *
Так получилось и на этот раз.
Даже, несмотря на то, что человечество решило вдруг напрячь затекшие мышцы и неумело сжать занемевшие кулачки с целью воспротивиться своей же идее самоуничтожения, всё равно получилось так. Даже и не подумало это самое человечество о том, что идея-то уже родилась, воспиталась и сформировалась как здравомыслящее чудовище, которое вопреки людским желаниям, а также в отличие от самих людей, смысл своего существования понимало и принимало.
И жизненная цель этого чудовища-идеи была такова – во что бы то ни стало подтвердить себя посредством отрицания человечества.
Или попросту – вынудить людишек продолжить истреблять свой вид, даже если они этого уже перестали желать.
* * *
Сегодня посреди ночи меня разбудил взволнованный призрак, который представился австралийцем-бедолагой Лохо. Он сообщил мне, что почувствовал мои воспоминания и упоминания о нём и понял, почему до сих пор не может войти в лучик ослепительного света, который так настойчиво преследовал австралийца с той самой секунды, как он лишился своей телесной оболочки. Оказалось, что кто-то должен был нарушить его покой и этим кем-то почему-то оказался именно я, благодаря настоящим записочкам. А тот факт, что все исторические энциклопедии нашего времени поместили в свои содержания описание его подвига, видите ли, абсолютно не тревожило австралийца.
Хотя, кто сейчас читает энциклопедии? Читать-то что-либо почти некому, а те, кто остался, предпочитают молитвы.
* * *
Я догадался, зачем явился призрак Лохо, но я вовсе не разделял его стремлений. Но, как я ни противился, как ни зажимал уши, но воспротивиться настырным желаниям бывшего последнего австралийца так и не смог.
Он принял облик бестелесного червя и, проигнорировав зажатые ладонями органы слуха, пробрался в самое моё подсознание и вычертил негасимыми буквами следующие строки:
«Мне сегодня слишком плохо,
Мне сказало Кенгуру,
Что я стану супер-Лохо,
А потом и сам помру».
Призрак сообщил мне это и ушёл в изумрудный лучик света, который тут же пронзил потолок той комнаты, в которой я так неудачно попытался заночевать.
Но вот что делать со знанием, которого так не желал, я ума приложить не мог. Разве что - написать самому какой-либо рифмованный бред и забыть его напрочь.
* * *
Лохо упорхнул в самом ярком луче света – поднялся к потолку и очень легко пролетел сквозь его преграду, словно бы её и не было вовсе. Однако, пока призрак последнего австралийца таким вот образом поднимался вверх, он таки умудрился задеть ногой лампочку в роскошной люстре и разбить её. таким образом, луч, по которому уходил Лохо, стал казаться ещё ярче, даже можно сказать – ослепительно ярче.
«В первый раз вижу, чтобы призрак бил лампочки из люстр, – возмутился я, – хотя, я и призрака-то вижу в первый раз».
«А тебе не кажется, что это знак? – проскрипел игуана Варя, выкарабкиваясь из своего укрытия. – Может быть, этим нехитрым действием он хотел обозначить и подчеркнуть тьму, в объятиях которой нам всем суждено оказаться».
* * *
«Ты тоже считаешь толстяка-неудачника одной из случайных реинкарнаций Нострадамуса?! – возмутился я. – Но кто же придумал то, что сам Нострадамус оказался удачной реинкарнацией?!»
«И ты поддался соблазну этих бесполезных бесед о реинкарнациях, – продолжал недовольно шипеть Варя, – прошу тебя, не надо говорить о реинкарнациях. Лично я не могу говорить о реинкарнациях, удачных либо мимолётных, наблюдая твой человеческий облик. Я не могу говорить об этом без жалости к тебе, но моя холодная кровь не способна испытывать чувство жалости… даже к тебе».
* * *
2
Автору понравится
