Серое облако.
(орфография и пунктуация авторские)
Скачать с Google диска
СЕРОЕ ОБЛАКО
За минуту до первого звонка будильника Джей сквозь сон почувствовала лёгкую поступь мягких лап по груди и услышала настойчивое мурлыканье, становившееся тем громче, чем сильнее развеивались остатки сна. Джей высунула руку из-под утяжелённого одеяла, чтобы, как обычно, перевести сигнал будильника на двадцать минут позже, после чего прижала к себе мохнатую серую кошку и стала чесать ласкового питомца за ушами, постепенно погружаясь обратно в омут подсознания. Сон постепенно вернулся, но, как это часто бывает, следующий звонок по ощущениям раздался практически мгновенно. В этот раз Клаудия – так звали кошку – не стала церемониться и легко, не выпуская когтей, ударила хозяйку лапой по носу.
– Встаю, встаю, Клаудия, ты ж знаешь. Дай прийти в себя… нечего драться.
Услышав голос Джей, животное привстало на её теле, топчась и вновь замурлыкав. Джей расстегнула ремень – гравитация на астероиде 3180 была настолько слабой, что без этого приспособления легко можно было после сна обнаружить себя на полу рядом с койкой или ещё где, и даже утяжелённое одеяло не помогало – потянулась, села на край постели, наклонилась поближе к компьютеру связи:
– Запись. Станция Морган, три один восемь ноль, время семь часов пятьдесят минут утра по Гринвичу. Подъём персонала. Отправить.
Получив подтверждение об отправке сообщения, Джей молча уставилась на импровизированную игрушку-мышь, которую кошка успела принести на постель, пока её хозяйка отправляла послание. Мышь была сшита из куска бурой материи; торчащая толстая синяя нитка из искусственной шерсти изображала хвост. Глаза были показаны в виде нарисованных чёрным маркером косых крестиков. Не бог весть что – на мышь эта поделка была похожа лишь отдалённо. Но Клаудия никогда в жизни не видела настоящих мышей, поэтому эта игрушка была её любимой. Впрочем неудивительно – остальными игрушками ей служил в основном различный мусор, который можно было найти на станции.
Работа на исследовательской станции астероида под порядковым номером 3180 казалась нетяжёлой и монотонной. В задачи Джей входил сбор образцов руды, анализ добытых пород на наличие драгоценных металлов. Полученные данные Джей отправляла на определённой частоте в отдел обработки информации в марсианском научном центре одной из ставших многочисленными в её время промышленно-добывающих космических корпораций. На основе отчётов с различных астероидов, комет и прочих космических объектов корпорация принимает решение о целесообразности добычи полезных ископаемых на этом объекте. Джей была одним из десятков исследователей, разбросанных по разным уголкам Солнечной системы. Её контракт предполагал работу на станции в течение двух с половиной лет без учёта времени транспортировки сотрудника.
Кроме основной геолого-изыскательской миссии в обязанности Джей входили научные исследования в области генной инженерии и ботаники, которые корпорация выполняла в рамках сотрудничества с правительственной программой в этой области. Тема космической ботаники была стара как мир – выявление возможности выращивания различных сельскохозяйственных культур на обитаемых станциях в условиях того или иного космического тела. Для Джей это была необходимая работа, если она хотела иметь возможность хоть иногда питаться не концентратными продуктами и консервами, срок годности которых превышал пять лет и чьи гастрономические качества и натуральность ингредиентов вызывали сомнения, а свежим картофелем, фасолью, томатами и свежей зеленью.
А вот космическая генная инженерия была пока ещё малоизученной областью. Конечно, существовали целые огромные научные комплексы за пределами Земли, в том числе на Луне и на Марсе, однако более простые, но в то же время значительные ввиду условий выполнения операции по клонированию выполнялись на таких геологических станциях, как станция 3180 “Морган”.
– Образец одна тысяча восемьсот сорок два. Вес – один килограмм двести тридцать граммов в пересчёте на земную систему единиц измерения массы. Типичная железная руда, содержание железа – семьдесят процентов. Благородных металлов не обнаружено.
Джей вытащила камень из сканера, положив на его место следующий образец.
На участке поверхности астероида, на котором она работала в последние дни, были сконцентрированы в основном залежи железа, изредка попадались никелевые руды… в целом, ничего интересного. Были и более удачные дни, когда она обнаруживала залежи золота, платины, палладия – содержание последнего достигало невероятных тринадцати граммов на тонну. Но вот уже больше двух месяцев ей попадался сплошной магнетит. Хотя одной только железной руды на этом астероиде хватило бы на полное обеспечение Земли железом на несколько лет, что, безусловно, делало этот огромный камень экономически привлекательным. Но не Джей было решать вопрос об организации промышленного использования её астероида. В конце концов, таких тел в Солнечной системе были тысячи, и до многих из них добраться от Земли или от Марса было проще, чем до 3180.
Пронумеровав маркером образец одна тысяча восемьсот сорок два, Джей положила его в ящик, предназначенный для пород исследуемого ею в последние дни участка. А через четверть часа сканер просигнализировал об окончании обработки. Джей включила запись голосового сообщения.
– Образец одна тысяча восемьсот сорок три. Вес – девятьсот восемьдесят граммов в пересчёте на земную систему единиц измерения массы…
“Мартышкин труд,” – подумала Джей. “Вполне можно было обойтись автоматической станцией.”
Но в этой экспедиции были более глубокие аспекты, которые она инстинктивно понимала. Это и изучение психологического фактора, и скорость работы – автоматическая станция за два года вряд ли успела бы собрать почти две тысячи образцов. Ну и конечно, робот не смог бы позаботиться о продукте генетической программы экспедиции в случае успеха таковой.
Джей пронумеровала последний добытый за предыдущие сутки образец, сложила его в ящик, скомпоновала отчёт, отправила его сообщением в отдел обработки информации. Включила чайник, достала банку со смесью какао и сухого молока, а также таблетку глюкозы вместо сахара. Села на край кровати – на станции вся мебель и оборудование были на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Клаудия, до этого момента спавшая на краю постели, проснулась, потянулась, широко зевнув, и легла поближе к Джей. Женщина, в свою очередь, погладила кошку, на что та ответила громким нежным мурлыканьем. Джей ласково улыбнулась, глядя на Клаудию, и едва сдержалась, чтобы не поднять и не прижать её к себе. Щелчок чайника, возвестивший о готовности кипятка, помог отвлечься от прилива чувств.
Выпив какао и приняв протеиновую капсулу, Джей стала готовиться к сегодняшнему выходу на поверхность. У неё было около трёх часов, пока та сторона астероида, на котором располагалась станция, находилась в “зоне ночи”, и радиация от Солнца меньше всего угрожала исследовательнице. Кошка сразу поняла, что хозяйка собирается уходить – казалось, что Джей ещё не допила напиток, когда Клаудия уже подошла к шлюзовой камере, усевшись рядом с гермодверью. Джей натянула скафандр, взяла ранец с отбойным молотком, тележку с ручной буровой установкой. Кошка встала, подняла хвост трубой, протяжно мяукнув и громко мурлыча.
– Клаудия, тебе туда нельзя. У меня нет на тебя скафандра, а без него ты там не выживешь. Оставайся дома, сторожи его.
Джей надела шлем и открыла гермодверь шлюза. Кошка резво проследовала внутрь. Кое-как, несмотря на неудобства, причиняемые скафандром, женщине удалось поймать питомца, запустить её обратно в помещение и быстро захлопнуть дверь. Уже больше двух лет Джей проделывала одно и то же практически каждый день.
Прозвучал сигнал о герметичности закрытия внутренней двери шлюза. Далее следовали сигналы начала и завершения откачки воздуха. Джей повернула штурвал и опустила рычаг внешней двери – та распахнулась. Джей вышла наружу по наклонному грунтовому пандусу, который вывел её на поверхность из кратера, в котором была расположена станция, накрытая куполом из армированного металла со свинцовыми пластинами и слоем уплотнённого строительным раствором астероидного грунта.
Она помнила тот день, когда маленький мокрый серый комок появился на свет. За девять недель до этого Джей в очередной (по её подсчётам сорок седьмой) раз проделала уже привычную процедуру в станционной биолаборатории. Около суток происходила разморозка одной из нескольких десятков предоставленных ей для исследования яйцеклеток, лишённых ядра. Из соматической клетки, взятой из кошачьей молочной железы, Джей старательно извлекла ядро, которое затем вставила в яйцеклетку. После этого полученный эмбрион она перенесла в искусственную матку-инкубатор, особо не рассчитывая на успех.
В тот день отторжения эмбриона не произошло. Не произошло его и на следующий день, и даже через день. Джей особо не обольщалась: в большинстве проведённых ею операций эмбрион погибал в тот же день, почти во всех остальных случаях – через два-три дня; рекорд поддержания жизни в новом организме составлял пять дней. Но шли дни, затем недели – и Джей всё больше начинала верить в успех. Конечно, ей поначалу было по большей части всё равно; даже если бы ни одно из её исследований не принесло в этот мир клонированное млекопитающее, то это тоже можно было бы квалифицировать как результат исследования – клонирование на астероиде 3180 невозможно. Единственное упущение в данном случае – отсутствие дополнительного денежного бонуса – не сильно расстроило бы её, ведь контракт и без того предполагал щедрое вознаграждение после окончания экспедиции. Однако долгое пребывание на станции давало о себе знать – и ни десятки тестов на психологическую устойчивость, ни социальная интроверсия не могли полностью освободить человека от тянущего чувства покинутости в огромном, чёрном и ледяном космическом пространстве. И с каждым новым днём, который проживал в инкубаторе новый формирующийся организм, Джей всё чаще посещала мысль, что, если всё получится и котёнок выживет, она перестанет прозябать на этой станции в одиночестве. Она вскакивала по несколько раз за ночь, смотрела на экран с показателями; в ночь, когда индикаторы впервые показали наличие сердечного сердцебиения, Джей уже не могла спать – и каждые несколько минут подходила к инкубатору, чтобы убедиться, что чудо не пропало, едва зародившись.
Котёнок появился на свет спустя почти год пребывания Джей на станции. Она помнила, что отдыхала после вылазки на поверхность – в те дни она старалась не выходить со станции больше чем на час, опасаясь пропустить рождение питомца. Сквозь урывочный сон раздался сигнал инкубатора – котёнок уже вылез из искусственной утробы, пока Джей приходила в себя. От волнения она забыла включить запись для отчёта, про видеокамеру вообще не могло быть и речи. Пропустив все формальности, она быстро включила камеру жизнеобеспечения, аккуратно, не забыв предварительно надеть чистые продезинфицированные медицинские перчатки и маску, взяла маленькое серое тихо попискивающее мокрое существо и переложила его туда. Сделала раствор искусственного кошачьего молока, надела соску на специально подготовленную для этого случая колбу и дала котёнку попробовать первую в его жизни пищу. Писк на несколько минут прекратился.
Прошли долгие бессонные две недели, пока котёнок не начал видеть. Лишь на четвёртую неделю он стал делать первые робкие шаги. Котёнок был очень слаб – Джей не отходила от него ни на минуту и даже спала в пододвинутом к камере жизнеобеспечения рабочем кресле. Она успела уже принять поздравления с успешным прохождением важнейшего этапа генетической программы экспедиции от диспетчерского центра, видеосообщения от которого приходили примерно раз в полтора месяца. Исследователи выражали также сожаление об отсутствии сопутствующих видеозаписей и выражали надежду на то, что Джей предоставит максимально подробный отчёт в ближайшее время. Всё это сохранилось в её воспоминаниях в сильно затуманенном виде. Ясность памяти вернулась в день, когда немного окрепший котёнок попытался поймать лапкой блик, случайно упавший от наручных часов-пульсометра Джей. До того дня женщина не решалась дать имя пушистому тёмно-дымчатому зверьку, опасаясь раньше времени привязываться к нему. И когда она поняла, что котёнок будет жить, она подумала:
– Ты такая пушистая… как серая тучка. Будешь моим серым облачком, – и назвала млекопитающее Клаудией, созвучно со словом cloud.
А за семь месяцев до завершения экспедиции и отправки домой случилось худшее – вышел из строя модуль приёма передач. Джей пыталась его починить, но безуспешно – на вид вся электроника была в норме, но на мониторе тем не менее предательски светилось сообщение об ошибке: “ПРИЁМ СИГНАЛА НЕВОЗМОЖЕН, ПРОВЕРЬТЕ СИСТЕМУ ПЕРЕДАЧИ ДАННЫХ”. Перезагрузка систем тоже не принесла результата. Три дня Джей пыталась решить проблему. Передача сообщений проходила в штатном режиме, о чём система сообщала каждый раз после отправки. Но доходило ли её сообщение до адресата – это, в случае отсутствия поломки, она могла узнать раз в полтора месяца из видеосообщения из диспетчерского центра, в котором представители компании подтверждали получение сообщений, высказывали мнение о результатах исследований, давали рекомендации и новые указания при необходимости. Теперь же обратной связи не было – и Джей могла надеяться лишь на то, что о её проблеме известно в диспетчерском центре и каким-либо образом ей дадут знать, когда за ней прилетит модуль, чтобы забрать её с астероида.
Прошло два с половиной года экспедиции. Никто за Джей не прилетел. Как не прилетел и ещё через месяц. И ещё через один. На третий месяц задержки она решилась поставить на повтор повторяющийся сигнал SOS. А в конце третьего года пребывания на станции она в очередной раз, взяв все необходимые инструменты, вышла из шлюза на поверхность астероида. Дойдя до исследуемого участка, пробурив скважину на глубину около метра, взяв необходимые образцы и потратив на это больше времени, чем обычно, она закончила работу, собрала инструменты, образцы и, собравшись было обратно на станцию, остановилась на полпути. “Как тоскливо и холодно”, – подумала она, оглянувшись вокруг. Чёрная сфера космического пространства, окружавшая астероид, была усеяна звёздами, словно серебряной пылью. В стороне был хорошо виден Юпитер, освещённый на две трети Солнцем, находившимся в тот момент с обратной стороны астероида.
Джей слегка подпрыгнула. Она не приложила для этого практически никакого усилия, лишь слегка согнула ноги в коленях и резко выпрямила – но даже этого движения было достаточно, чтобы подняться на метр над поверхностью космического тела. “Если как следует подпрыгнуть, со всей силы, а ещё лучше разбежаться, то можно улететь отсюда, – подумала она, – нужно всего лишь добиться начальной скорости чуть меньше трёх метров в секунду.” Она вспомнила, как мяукала Клаудия перед тем как Джей вошла в шлюз. Несмотря на то, что животное никогда не было и не могло быть снаружи, оно инстинктивно понимало – мир намного больше тесного помещения обитаемого модуля станции. И уходящий каждый день за дверь человек – прямое тому доказательство. Джей тяжело вздохнула.
– Не валяй дурака, Джей, – произнесла она вслух и отправилась к кратеру.
В тот вечер, когда она застегнула ремень, готовясь уйти ко сну, кошка не стала, как обычно, играть, а запрыгнула на койку и, ласково ударившись головой о подбородок женщины, легла слева от неё на краю постели, громко, с лёгким грудным присвистом, замурлыкав. Той ночью Джей уснула на удивление быстро.
– Образец две тысячи восемьсот пятнадцать. Вес – четыреста сорок граммов в пересчёте на земную систему единиц измерения массы. Железная руда, содержание железа – шестьдесят пять процентов. Содержание никеля – четыре процента.
Джей пронумеровала камень и небрежно швырнула его в ящик. Образец легко отскочил от остальных и с грохотом запрыгал по полу. Клаудия метнулась за ним.
Сегодня Джей решила для себя, что после какао с капсулой протеина она не полезет в скафандр, не выйдет наружу, не сделает больше по поверхности астероида ни единого шага. Завершив диктовку отчёта, Джей сделала непродолжительную паузу. Наклонившись поближе к микрофону, она в конце концов произнесла:
– Официальное обращение к диспетчерскому центру от станции три один восемь ноль, Морган, для протокола. Данный отчёт является последним. Работа на исследовательской станции полностью завершена. Дайте знать о дальнейших инструкциях любым доступным для корпорации способом. Время шестнадцать часов сорок семь минут по Гринвичу, дата сегодняшняя. Конец сообщения. Отправить.
Приготовив себе какао, Джей пересела на койку. Подняв ноги на кровать, она произнесла:
– Помощник, запусти мне какой-нибудь засмотренный мною до дыр сериал.
Включился экран монитора, висевшего на противоположной стене. Кошка, сидевшая наготове у двери в камеру шлюза, вопросительно смотрела на хозяйку. Для неё был удивителен тот факт, что после возни с камнями и кружки горячего напитка женщина не стала надевать скафандр. Мяукнув, она подошла к койке Джей, не переставая смотреть на неё. Спустя минуту она стала оглядывать помещение в поисках какой-нибудь игрушки. Увидев завалявшийся в углу засохший хвостик помидора черри, она подбежала к нему, схватила в зубы, прыгнула на кровать и положила его Джей под руку. Женщина улыбнулась призывающему к игре жесту, взяла хвостик и швырнула его в дальний угол комнаты. Клаудия подпрыгнула на кровати с такой силой, что долетела до потолка; впрочем, она уже давно научилась переворачиваться в воздухе, отталкиваясь от всех поверхностей помещения. Она словно мяч отскочила от потолка, а слабая астероидная гравитация смягчила приземление на пол.
Весь вечер они играли под звуки фильма на фоне. А на следующий день Клаудия получила кусок консервированного тунца – в честь её трёхлетия. В день, когда пропал приём входящих сигналов, Джей сразу решила экономить имеющиеся запасы готовых продуктов, перейдя на полное самообеспечение. Конечно, приходилось экономить и выращенные в аграрном модуле овощи. Практически отсутствовал недостаток картофеля – неприхотливые корнеплоды поспевали раз в три месяца, давая по шесть и более килограммов урожая – почти половина аграрного отсека была отведена под эту культуру. Хуже обстояли дела со всем остальным, но тем не менее отсутствие дефицита воды на астероиде и идеальный микроклимат позволяли почти без риска выращивать экологически чистые продукты: помидоры, зелень, салат, огурцы, фасоль. Последняя представляла наибольшую ценность – растительный белок был неотъемлемой частью рациона. Большую её часть ела Клаудия – у неё просто не было выбора. Также она ела сырой картофель. И наконец, раз в четыре недели и по особенным случаям – на свой день рождения, в день рождения Джей, а также на Рождество и марсианский новый год – Клаудия получала изысканное по меркам станции угощение: паштет из курицы, индейки, лосося, а если повезёт – любимого тунца или может быть даже тёплую тушёную говядину.
Несмотря на то, что продовольственные запасы станции были рассчитаны на три с половиной года – дополнительный запас был предусмотрен на случай нештатных ситуаций – и на факт начала экономии через два года после начала исследовательской миссии, Джей не могла не заметить, что запасы продуктов стремительно истощаются. Конечно, сельскохозяйственные культуры помогали не потратить этот запас в течение нескольких недель. Но, прикинув в голове оставшиеся объёмы продовольствия, Джей вздохнула и обратилась к уплетавшей свой праздничный обед кошке:
– Да, Клаудия… если мы будем продолжать питаться с тем же аппетитом, то продуктов нам хватит не более чем на два года. Придётся немного урезать рацион.
Подумав немного, Джей переключилась на позитивные моменты. В конце концов, ей не придётся больше выходить на поверхность, тратя энергию на, пожалуй, никому ненужную работу, а значит в некоторые дни вполне можно будет обойтись кружкой какао или кофе и протеиновой таблеткой… запасы которых тоже редели. С каждой неделей она сыпала в кружку всё меньше какао, обильно разбавляя его всё большим количеством воды. Таблетки глюкозы делились надвое, а приём протеина всё чаще пропускался. Джей вновь посмотрела на кошку, уже завершившую трапезу. Та, облизнувшись несколько раз, принялась усердно умывать лапкой мордочку.
– Не волнуйся, малышка, я постараюсь ограничить в еде в первую очередь себя. Не могу же я оставить моего ребёнка голодным.
Джей извлекла свинцовые элементы из аккумулятора.
Это случилось за несколько месяцев до четвёртого дня рождения Клаудии. Сначала едва заметно, не вызывая особого беспокойства у Джей: просто кошка стала меньше играть, чаще уставать, больше лежать. Женщина списала такое поведение на возрастные изменения – в конце концов, животное уже не котёнок. К тому времени Клаудия уже давно перестала подходить к шлюзовой камере с требованиями выпустить её “погулять” – Джей перестала подавать ей повод. Всё шло хорошо, пока кошка не стала чихать и покашливать, нос стал сухим, а из ноздрей появились слизистые выделения. Животное практически полностью потеряло аппетит. У Джей не было ни ветеринарного, ни медицинского образования; всё, что у неё было – лишь электронный ветеринарный справочник и Помощник. Джей измерила температуру у кошки, пульс. Все симптомы, а также выполненный в автоматической лаборатории анализ крови указывали на наличие пневмонии, вызванные бактериальной инфекцией. Не теряя времени, Джей приступила к лечению.
У Джей не было никакого опыта в этом деле. Полагаться приходилось лишь на справочные указания и собственную интуицию. Для начала из одежды и подушек она подготовила что-то вроде лежанки для Клаудии. Обильно поила водой, в течение двух недель делала инъекции раствора антибиотиков. Как только кошке стало лучше, Джей приступила к внутримышечным инъекциям иммуномодуляторов и витаминов.
Лечение напомнило Джей о тех днях, когда она ждала появления Клаудии на свет. Вернулись долгие бессонные ночи и невыносимые тяготы ожидания. И вот наступил день, когда кошка начала оживать и до конца съела свою порцию куриного паштета. На следующий день она уже лениво пинала лапкой свою мышь, а на третий – вновь, как раньше, носилась по комнате, гоняясь за бликами от пульсометра Джей. В тот день женщина легла раньше и, почувствовав, как на её грудь вскарабкался нежный серый мурчащий комок, уснула так крепко, как не спала уже многие годы. Проснулась она лишь спустя шестнадцать часов – от лапы, бившей её по носу.
Первый раз сердце Клаудии остановилось на шестнадцатый день после выздоровления. Прилагая почти сверхчеловеческие усилия, чтобы сохранить холодный рассудок, Джей выполнила все необходимые реанимационные действия, сделав кошке непрямой массаж сердца. Клаудия ожила. Медленно, словно она только что проснулась от приятного сна, кошка потянулась и лёгкой поступью мягких лап направилась к своей миске, которую Джей когда-то давно смастерила для неё из какой-то металлической консервной банки.
Второй раз произошёл на четвёртый день. Клаудия, как обычно приносила импровизированную игрушку Джей на кушетку – на этот раз это был кусочек пожухлого листика салата, – а та кидала этот мусор как можно дальше, после чего кошка пулей летела за ним через весь жилой модуль. В один из таких заходов Клаудия упала на полпути к добыче, забилась в судорогах – и застыла. В этот раз непрямой массаж сердца не помогал. Джей решилась на отчаянный шаг – укол адреналина. Собрав всю волю в кулак, сделав невероятное усилие над собой, прицелившись, чтобы попасть точно в сердце (но не будучи вполне уверенной, что этот орган расположен именно в том месте, где она предполагала), женщина ударила иглой в грудную клетку животного…
Джей спрятала игрушечную мышь, собрала и утилизировала весь мусор, чтобы ничто не соблазняло питомца на игру – и перестала спать. Вообще.
Кошка и не думала играть. После второго приступа она стала заметно прихрамывать на задние лапы. Она быстро сумела найти мышь – второпях Джей забыла закрыть ящик, куда она убрала игрушку – но, придя с ней на кровать и положив её рядом с собой, кошка больше не играла с ней. Мало-помалу к ней вернулся аппетит, однако всё больше времени Клаудия проводила в кошачьем полусне.
Джей понимала – дни животного сочтены. Клонирование влекло за собой всем известные побочные эффекты: слабый иммунитет, сердечная недостаточность, склонность к пневмониям и артриту. Всё это усугублялось условиями, в которых появился и рос котёнок – слабая гравитация, ограниченное пространство. Прошли долгие пять дней. В вечер пятого дня Джей, как это стало уже обыкновенным, не могла уснуть. Клаудия привстала с края койки, подползла поближе к подбородку хозяйки, положила мордочку ей на плечо – и сначала тихонько, а затем всё громче, с характерным гортанным присвистом, нежно замурлыкала. Джей положила руку на холку Клаудии, гладила, чесала своё дитя за ушами. Той ночью ей наконец удалось как следует отдохнуть. И впервые за долгое время ей снился родительский дом на Марсе…
А на следующее утро, пока женщина готовила завтрак, Клаудия потянулась, широко зевнула, обнажив свои острые белые зубы, спрыгнула с кровати, медленно, прихрамывая, доковыляла до гермодвери шлюза. Подняв хвост трубой, кошка тихонько мяукнула, глядя на рычаг двери. Оглянувшись на Джей и заметив, что та пристально наблюдает за ней, Клаудия мяукнула ещё раз – погромче и протяжнее.
– Клаудия, ты же знаешь, что туда нельзя. Там нельзя выжить без скафандра, – ответила Джей.
Кошка снова посмотрела на дверь. Затем медленно, словно собираясь отдохнуть, легла, опустив голову на лапки. И больше не встала.
Джей положила свинцовые элементы в металлическую коробочку из-под каких-то высыпанных на пол лабораторных инструментов. Подержав некоторое время щипцами коробочку над топливной горелкой, Джей добилась равномерного растекания свинца по прямоугольному дну.
За день до этого она впервые за долгое время вышла на поверхность. В руках у неё были необходимые для сбора геологических образцов инструменты: бур, отбойный молоток – а также маленькая лопатка. В течение нескольких часов она вгрызалась в неподатливый грунт астероида 3180. Добившись наконец углубления необходимых размеров, она вернулась на станцию.
В прямоугольный металлический ящик из-под продовольственных запасов она бережно уложила тело Клаудии. Плохо понимая зачем, опустила в тот же ящик импровизированную мисочку, вскрытую баночку с наполовину съеденным тунцом. И напоследок, положила у головы успевшего уже окоченеть животного маленькую игрушечную мышь с глазами-крестиками и синим хвостом.
– Теперь мы пойдём гулять наружу, как ты всегда мечтала, Клаудия.
Завершив процесс захоронения останков кошки, Джей приступила к изготовлению мемориальной таблички. В качестве материала она решила использовать свинец одного из запасных аккумуляторов.
Работа заняла сутки и помогла женщине, не смевшей отвлечься ни на еду, ни на отдых, забыться на этот срок. Важно было, чтобы всё было сделано аккуратно. Для гравировки надписи она использовала паяльник для микросхем. Завершив выведение надписи и обработав пластину наждачной бумагой, Джей посмотрела на пластину, оценивая результат своих трудов. Ровными прямыми буквами на табличке было выведено:
КЛАУДИЯ
– а под именем более мелким шрифтом – даты рождения и смерти по земному и марсианскому летоисчислению.
Завершив установку мемориальной пластины, Джей взглянула на окружавшее её пространство. Она не заметила, как несколько раз Солнце освещало место, на котором она занималась ритуальным погребением, облучая её смертельно опасным радиоактивным излучением. Сейчас ближайшая к ней звезда вновь была за горизонтом – вокруг была ночь, и лишь Юпитер, закреплённый на шлеме скафандра фонарь и свет далёких звёзд освещали ей местность. Она вновь взглянула наверх – в бескрайнюю тёмную бездну. Согнула ноги в коленях…
– Не валяй дурака, Джей. Не валяй дурака, – произнесла она вслух, медленно разогнула конечности и отправилась к кратеру, к своей исследовательской станции, на которой она должна была провести ещё бог знает сколько времени – возможно, даже вечность.
В тот вечер впервые за долгое время – наверное, с раннего детства – её глаза застелила пелена слёз. Но усталость дала о себе знать – и она быстро уснула, забыв даже пристегнуться ремнём. И снова ей снился родительский дом на Марсе, живые ещё родители, брат, не успевший ещё погибнуть на первой межпланетной войне. И Клаудия, гонявшаяся по изумрудно-зелёной лужайке за настоящей мышью.
Сообщение отредактировал Party: 19:20:27 - 01.06.2021
