«…умрёшь, начнёшь опять сначала…»
Отходя ко сну, приткнувшись к одному из караванных верблюдов, я вновь погружаюсь в свой кошмар с синей бездной водяной толщи над головой. В этом сне я не утопленник, но что-то неумолимо подсказывает мне: это не причина, но предвестник гибели. Пальмы маленького оазиса были безмолвны в безветрии знойного дня, и лишь скромный родник тихо струился неподалёку, монотонностью своего журчания помогая сознанию принять с немой покорностью неизбежность скорого печального финала, предпринятого мной путешествия. Караван двинется в путь только с закатом, дневные переходы очень трудны для не приспособленных к пустыне лошадей, коих было почти семь дюжин. Они были подарком одного из правителей с севера здешнему пустынному тирану. Они были изъявлением воли к миру и желанию идти на переговоры по старым и сложным вопросам, причины возникновения которых затерялись во тьме минувших лет. Но меня это не волновало. Я думал только о том, чтобы встретить на грядущем празднике, в столице этого правителя, при ежегодной церемонии раздачи милостыни. Ведь только так я мог оказаться достаточно близко к нему, чтобы мой удар достиг цели. Это была моя месть, которая стала моим обетом. Не исполнить обет будет внутренним позором для меня. Все мои близкие стали жертвой жестокости правителя в его пограничных неурядицах с соседями. Доброе имя нашей семьи было предано забвению, и вспоминать его стало преступлением, за которое была обещана неотвратимая кара. Выжить в той бойне мне удалось чудом. Приближаясь к родному дому, я издали увидел дым от подожённых слугами правителя домов, ветер обдал меня запахом гари и палёной плоти, подвигнув к пониманию происходящего и решению не возвращаться. Месть: такое обыденная для нашего времени и наших мест понятие завладело всем моим существом. Горечь обиды и чувство полного одиночества в этом мире не оставляли мне выбора. Я иду с караваном в сторону Города и жду этого самого праздничного дня, когда у меня наконец-то появится возможность исполнить свой обет. И этот день должен, наконец, наступить. Хотя почему я решил, что обязательно должен? Только потому что я сам себе пообещал отомстить за близких? Иногда эти вопросы сводят меня с ума. Окружающие меня купцы, погонщики, наёмная охрана каравана и рабы замечают в такие моменты изменения на моём потрёпанном долгой дорогой лице и начинают кто с жалостью, а кто с настороженностью посматривать на меня. Напрасно конечно, они мне ничего плохого не сделали, а даже наоборот, только с их помощью и смогу я совершить задуманное. И кусок хлеба и чаша воды или вина для меня не лишняя, ведь кошелёк мой почти пуст, да и скоро деньги мне не понадобятся вовсе. Порой мне кажется, что всё со мной происходящие это вообще не моя жизнь. Как будто кто-то заставил меня запомнить или прожить всё, что я помню, но это не моё, а моё где-то совсем не здесь и не сейчас. Если это так, то моя настоящая жизнь может быть там, куда каждый раз уносит меня мой кошмар. Но что это за мир, где он и когда? Почему я уверен, что там мне может быть во много раз хуже, чем здесь, и при этом хочется туда возвращаться, хотя я и просыпаюсь в ужасе, не запоминая увиденного? Слишком много вопросов, на которые ищешь ответ и боишься их найти. Не боюсь я только наступления того дня, который жду. Жду, идя с караваном по пустыне, по улицам поселений, оказавшихся на нашем пути, отдыхая, как сейчас на привале в немногочисленных оазисах – издревле известных местах стоянки для всех путешественников. Но пусть и в кошмаре, а надо и поспать немного, до заката, пока мы опять не двинемся вперёд.
***
-Поднимайся, нам пора! – один из погонщиков верблюдов дёргает меня за плечо. Я открываю глаза и вижу, солнце зашло. Ночное небо раскинулось над нами широченным изысканно посеребрённым звёздными узорами покрывалом. Прохладно. Дышится легко. Думается тоже не в пример легче и свободнее, чем знойным днём. И опять вопросы к самому себе. Гораздо больше вопросов, чем днём. Может быть, это сама ночь так влияет на разум? А может быть созерцание неба? Некоторые люди, которых нарекли сумасшедшими, говорят, что небо бесконечно. Мне трудно представить что-либо бесконечное, наверное, даже невозможно, но я верю этим людям. Не знаю почему, но верю. Какими мелочами кажутся мне мои мысли и переживания, когда я смотрю туда, вверх, на звёзды. Какой незначительной и бессмысленной кажется мне моя месть. Но я не должен о ней забывать. Ни на мгновение не должен. Это мой рок, смысл моего существования теперь. Ведь не может же быть существование бессмысленным? Или может? У меня есть такое чувство. Что я знаю эти ответы в той воображаемой жизни, которую вижу в своём кошмаре, но ничего из той жизни не могу запомнить. Да и жизнь ли это вообще? Может быть, я уже давно помутился рассудком? Очень похоже на то. Однако, мне говорят, что уже к следующему утру мы должны быть на месте. Как раз к тому времени, когда стража открывает ворота.
Вот он, город, к которому я шёл, он уже недалеко, его уже видно. Я, наконец, понимаю, осознаю, что мне до него не добраться. И день этот для меня не наступит. Для меня не взойдёт солнце. Нет, через пару часов я пройду вместе с караваном через ворота, доберусь до площади, где будет происходить праздничная раздача милостыни правителем. И я обязательно доберусь до него, просочившись через разомлевших на жаре стражников, и убью его, совершу то, в чём поклялся, исполню свой обет. Только это буду уже не совсем я, даже совсем не я. Меня здесь не будет. Моя судьба – это та белая комната из моих кошмаров, с окном в потолке и синей бездной водяной толщи над ним.
Сообщение отредактировал voyager: 18:16:28 - 21.02.2013
