Автор №14

Светлые воспоминания

Джейнард катился с глиняного склона, больно ударяясь о попадавшиеся камни и временами скользя в жидкой липкой грязи, которой было измазано уже все тело и одежда, зияющая рваными дырами.
Наконец он упал в лужу, выплеснув фонтан брызг. Сдавленно застонал, перекатился на спину. Едва подымалась и опускалась грудная клетка. Нужно было собраться с силами. Минутку – другую требовалось только полежать и обдумать свое положение. Чистое голубое небо презрительно смотрело на него полуденным желтым глазом, будто ругая: «как ты смеешь, грязная свинья, валяться в рваной грязной одежде и стонать, жалуясь на жизнь, в такой чудесный солнечный день.»
Дженард смел. Ему попросту больше ничего не оставалось делать, ведь падение выбило из него остатки сил и воли.
- Ты урод! – пронеслось в уме Джейнарда. – Всего лишь мелкий тупой уродец. – Воспоминания ударили не меньше, чем каменный валун минуту назад, а боль отозвалась так же холодно и тупо. Тело ныло, дрожало и тянуло мышцы в разных местах.
- Черт, где я? – прошептал Дженйард и в ответ услышал пронзительный свист. С большим усилием привстал на колени.
Вокруг на много километров простирается поросшее свежей сочной травой зеленое плато. Такое впечатление, будто оказался где-то на гигантском футбольном поле. Ни домов, ни деревьев, ни людей. Даже склон, с которого он так неудачно свалился – исчез.
- Где я, пресвятая богородица?
Тишина. Оглушающая свистящая тишина. Мертвая тишина.
Он поднялся. Смуглое в ссадинах и синяках лицо, перепачканные глиной темные волосы, растрепанный грязный спортивный костюм синего цвета и темные, почти что новые, измазанные черно-оранжевой жижей кроссовки. Сейчас его можно было принять за пугало, посреди футбольного поля.
Прокашлявшись и выплюнув тугую красную слюну, зуб шатался, но не выпал, Джейнард качающийся походкой побрел в ту сторону, где, по его мнению, должны быть люди. Он почти всегда опирался на интуицию, и она нередко поддавала ему гаденькие сюрпризы, но сейчас – какого черта – все равно не из чего выбирать.
Силясь вспомнить хоть что-либо, что поможет понять, где он, Джейнард морщил лоб, теребил грубыми пальцами бритый подбородок и тер маленькие уши.
Память казалась такой же чистой, как и окружающий зеленый океан свежескошенной травы, но лучики надежды грели сознание и он собирался действовать, а не распускать слюни, как когда-то его учил, или учила… Кто же это был? Голова болела от движения мыслей, будто они там ползали как тараканы, а не просто передавали нервные импульсы.
Наверное, всему виной наркотики или лошадиные дозы выпивки, - думал он. Джейнард постарался вспомнить, принимал ли он что-нибудь. Память заржавела и не поддавалась. Тогда он закатил рукава и пристально осмотрел вены. Синяки были, но не от иглы шприца. Ноги, он откуда-то знал, что нужно осмотреть вены на ногах. Закатил штаны, снял кроссовки – ничего. Ладно, сдался он, в конце концов, есть множество способов принятия наркоты, без внутривенного вливания.
- Эй, ребята!- закричал он. – Мне нужна помощь. Я кажется перебрал, так что вижу странные глюки и не понимаю где нахожусь. Пожалуйста, отвезите меня в больницу или хотя бы наденьте на голову ведро со льдом. – Криво усмехаясь, попытался пошутить он.
Тихо как в гробу. – Мысль резанула как скальпель по коже. – Я че, блин, умер? Нет. Нахрен! – попытался отогнать неприятную догадку Джейнард.
Он бы конечно помнил, как умер или погиб, если бы это было так. Но он ничего не помнил, кроме скудных несвязных отрывков, всплывающих также внезапно, как и голая задница малыша Чарльза в бассейне, где Джейнард нередко проводил время с друзьями в школьные годы. Он постарался уцепиться за это кусочек и тихонько, почти что нежно стал приглядываться и прислушиваться к этому воспоминанию.
- Чар, - ты кретин. – гогоча орал Джейнард, тогда ему было не больше двенадцати. – Твоя жопа, как остров!
Чарльз, не смотря на большой для его возраста вес, ловко ушел под воду, быстро одевая трусы и подныривая под Джейнарда. Всплыл он с оглушительным шумом – Бух! – сзади Дженйрда и громко смеясь. – Ты взорвался, Джейни. Вражеский корабль потоплен, так что вали на дно! – Он с силой надавил ладонями на голову мальчишки и тот, мотая руками, погрузился под воду. Через секунду Чарльз с гиканьем и бульканьем тоже скрылся под водой, так как Джейнард схватил его ноги и потянул вниз.
Ребята выбирались из бассейна посмеиваясь и подшучивая друг над другом, пытаясь столкнуть обратно в воду.
Футбольное поле. Джейнард словно вынырнул из захвативших его картин.
- Эй, кто-нибудь! Мне нужна помощь! – кричал он, что было сил.
Тишина.
Тогда он решил использовать воображение, чтобы понять, галлюцинации видит или нет. Расчет был прост: нужно представить себе что-то не обычное, например, зеленого рогатого кролика с крыльями, и он появиться, если конечно это место, всего лишь плод его воображения.
- Зеленый рогатый летающий кролик, зеленый рогатый летающий кролик, зеленый… - забубнил себе под нос Джейнард, стараясь как можно ярче в деталях представить подобное существо.
Вот темно-зеленая шерстка колышется на ветру, выглядывают маленькие рожки из-под длинных обвисших ушей и слышно легкий шелест перепончатых как у летучей мыши крыльев.
Ничего. Не более реально, чем картинка из книжки. Просто мыслеобраз, который испарился также легко, как и возник.
- Черт! – вскрикнул Джейнард. – Это что, значит все по-настоящему? – Конечно, он не был уверен на все сто, что так оно и есть. Да, опыт не удался. Но это еще не объясняет наличие бесконечного, мать его, футбольного поля с застывшем солнечным диском посреди безоблачного голубого неба, где склоны появляются и исчезают по своей прихоти, оставляя лишь следы побоев на теле, – неоспоримого доказательства своего недавнего существования.
Джейнард молча побрел вперед. Действовать лучше, чем мучиться тягостными ожиданиями. Так он чаще всего и поступал в своей жизни. Долгие раздумья утомляли. Слишком много неопределенности, различных вариантов и сомнительных решений. Нужно только выбрать примерное направление, а дальше... Дальше обязательно что-нибудь сложится. Вот только не этот ли подход к жизни привел его в это занимательное место.
Все-таки, какие-то смутные чувства о самом себе остались. Он знал, что подобное поведение ему свойственно, даже привычно. Да и Чарльза он вспомнил довольно быстро. Но почему-то, память себя открывала с окольной стороны, не желая, чтобы ее брали грубым штурмом.
Джейнард попробовал насвистывать. На ум пришли слова какой-то песни:

В полях порхая и кружась,
Как был я счастлив в блеске дня,
Пока любви прекрасный князь
Не кинул взора на меня.

Мне в кудри лилии он вплел,
Украсил розами чело,
В свои сады меня повел,
Где столько тайных нег цвело.

Восторг мой Феб воспламенил,
И, упоенный, стал я петь...
А он меж тем меня пленил,
Раскинув шелковую сеть.

Мой князь со мной играет зло.
Когда пою я перед ним,
Он расправляет мне крыло
И рабством тешится моим.

«Лилит», - всплыл в голове еще один кусочек головоломки. Кажется, он пел эту песню ей. Под гитару, самостоятельно подобрав нехитрую мелодию на стихи какого-то автора.

- Лилит, - задумчиво произнес Джейнард. – Кто же ты такая, Лилит?
Память не сдавалась. Тогда он снова стал насвистывать мелодию.
- Боже, я так польщена. Специально выбрал моего любимого автора, чтобы сделать мне приятное? – Вопрос был скорее риторическим.
- Да, хотел тебя порадовать, - откладывая гитару на спинку дивана, сказал Джейнард.

В маленькой холостяцкой квартире Джейнарда достаточно уютно. Похоже, сказалось воспитание матери и образ жизни отца, которые были педантичными, но без фанатизма, людьми. Конечно, ему пришлось сегодня навести кое-какой порядок и убрать несколько выбивавшихся из общей гармонии вещей, так как хотел произвести впечатление на Лилит. Что и удалось.
Она одобрительно осмотрела редкую мебель, стены, потолок с аккуратно поклеенными зеленоватого оттенка обоями, расписанными причудливыми и бессмысленными, но красивыми узорами.
- Чисто, уютно. Ты сам убираешь или пригласил домработницу? – сказала она тогда.
Но все это было чепухой. Приятной чепухой, конечно, но важно было вспомнить другое. Да, когда они разругались, как раз на преддверии его увольнения. Тогда, казалось, привычный мир стал рушиться и рассыпаться как оползень. Почти все отвернулись от него и Чарльз, эта толстая задница… Джейнард застал Лилит и его вместе.
Такого не может быть, ну не бывает так, чтобы столько неприятностей разом: работа, друзья и Лилит. Он заболел. Хроническая усталость после бессонных ночей и дружбы с бутылкой дала о себе знать самым непосредственным образом. Наркотиков он не принимал, теперь Джейнард это точно знал, а выпивка только глушила одиночество, но не могла стать причиной белой горячки, например.
Жизнь стала пустой. Он проваливался в яму безнадежности и падал медленно, как наверно падала Алиса в кроличью нору. Вот только из приключений ему досталось упасть не на мягкий ворох листьев, а скатиться со склона в грязную лужу на огромном мертвом футбольном поле без игроков и болельщиков.
Что здесь делать, он не знал. Он и тогда не знал, когда все стало очень плохо. Джейнард не сдавался и действовал, но выбрал неверное направление. Старина рассудок и в этот раз не был побеспокоен. Чувства овладели им, а интуицию в таких случаях трудно отличить от голоса обиды. И он послушался не того внутреннего голоса, который порой спасал его из переделок, но в целом был редким гостем на вечеринке его жизни.
Но послушался ли до конца? Что все это значит?
- Где я? - В сотый раз задавал он себе этот вопрос. - Тело болит, я не мертв, но вокруг картины нереального мира. Так не бывает!
Джейнард наклонился и с силой рванул клок сочной зеленой травы. В руках остался пучок с обвисшими корнями и комьями земли. Образовавшаяся лунка тотчас затянулась, и поле стало снова непогрешимым своим зеленым покрывалом.
- Черт! – Джейнард хотел швырнуть траву на землю, но пальцы сжимали только воздух. - Что же это такое? Выходит, я заперт в ловушке своего сознания? Это все мне только кажется. Или почти все. Что делать? Действовать! Я уже поспешил и вот опять действие. Нет. Надо подумать, как следует хорошенько подумать.
- Нечего тут думать. Действуй, ты, маленький уродец! – слова громом раздались в его уме. – Прыгай!
Джейнард отшатнулся. Мальчишки стояли на груде строительных блоков. Их отделяло от Джейнарда около двух – трех метров. Все перепрыгнули. Для этого нужно было, как следует разогнаться. Марти прыгал перед Джейнардом и чуть не сорвался, но зацепившись о края блока и шлифуя кроссовками бетонную стену, подтянулся и выбрался на ровную поверхность, одобряемый дружескими возгласами остальных. Чарльз ушел сразу же, как только увидел, что им предстоит сделать, чтобы играть с более старшими мальчишками. Его обзывали трусом и маленьким слюнтяем, но он не стал прыгать. С его весом, это было слишком опасно, и Чарльз не стал рисковать. Лишь с грустью посмотрел на Джейнарда.
- Я буду дома. Приходи потом, поиграем на компе. – Под свист и оскорбительные выкрики Чарльз неторопливо спустился по железной решетке и поплелся в сторону своего двора.
Джейнард колебался, не уйти ли ему с другом. Он очень не хотел выглядеть трусом, но и хотел поддержать Чара.
- Ну! Прыгай, или ты всего лишь мелкий тупой уродец?!
И Джейнард стал действовать. Как следует разбежавшись, он оттолкнулся от края одной плиты и допрыгнул, совсем как Марти – уцепившись ладонями за край плиты, но больно ударился челюстью об угол и от внезапной тупой боли разжал пальцы. Он даже не вскрикнул, просто глухо упал с высоты третьего этажа на груды кирпичей, плит и строительного мусора.
В сознание Джейнард пришел только в больнице. Сотрясение мозга, так сказали врачи. Жить будет, кости на ноге и руке срастутся. Кости, конечно, срослись и жив остался, а голова не редко болела. Часто во снах он пытался перепрыгнуть эту бездну душевной боли и всегда падал.
И опять он упал. На этот раз на безопасную плоскую как теннисный стол землю футбольного поля.
- К черту, я больше в эти игры не играю. – Выдохнул он и мягко опустился на траву. Чар, я больше не виню тебя за Лилит. Давай просто вернемся домой, выпьем за ваше с ней счастье, а потом я тебе врежу разок в грудину, тебе не будет больно, я знаю, толстокожий мой приятель, зато мне станет легче и мы по-прежнему останемся друзьями. Тебе просто нужно было рассказать раньше.
Джейнард затих, а зеленое поле стало таять. Он стоял на краю балкона в своей квартире и одной ногой уже перелез на другую сторону. Восьмой этаж – верняк, особенно, если вниз головой.
- К черту, ребята, этот день никогда не случиться. Я иду к Чару, и мы как следует, выпьем, а потом я ему врежу от души и порошу прощения за несдержанность. Все, с запоем покончено, депрессию к черту, начинаю жизнь с чистого листа.

Колыбель

Еще никогда в жизни Егор так не боялся. Это был даже не страх, а нечто большее, почти граничащее с безумием. Паника, ужас, оцепенение, - все познается в сравнении, но на сей раз он не мог точно выразить свое состояние. Слово «одиночество» было мальчику чуждо.
В нескольких метрах от него неподвижной грудой сверкающего металла возвышался Атрум. Егор впервые видел свою «колыбель» снаружи, и не мог понять: все ли с ней в порядке? Должен ли тянуться высоко в безоблачное синее небо черный столб дыма? И было ли раньше то рваное отверстие, через которое Егора выбросило во внешнюю среду? Интуиция подсказывала, что стоит готовится к худшему.
- Атрум, мне страшно, - прошептал Егор. – Верни все как было. Я хочу назад.
- Ты дома, мой маленький друг, - раздался в голове ласковый голос Атрума. – Я больше не нужен тебе.
- Неправда! – в отчаянии закричал мальчик, сжав кулаки. Страх на мгновение отступил, прогоняемый вспышкой злости. – Ты нужен мне! Я не смогу без тебя жить!
- Это со мной ты больше не сможешь, - ответил Атрум. В глубине его стального тела что-то загрохотало, и дым стал еще гуще. – Я умираю, Егор. Моя миссия выполнена.
- Нет! – воскликнул мальчик, бросаясь к зияющему отверстию в корпусе «колыбели». Но возникшая вспышка силового барьера нежно оттолкнула его назад.
Егор вскочил. На глаза наворачивались слезы.
- Почему ты не пускаешь меня к себе? – всхлипнул он. – Почему, Атрум?
-Это уже опасно, - ответил тот. – Я пятнадцать лет заботился о тебе, выполнял все прихоти и желания. Был твоей персональной «колыбелью» с самого рождения. Мы много играли вместе, но в этих играх ты получал новые знания. Теперь моя программа подошла к завершению. Система самоуничтожения запустилась автоматически, и через семь минут меня не станет. Ты готов осваивать новый дом, я это знаю, и уйду со спокойствием. Хотя, я всего лишь машина…
- Ты не машина, Атрум, - Егор уже не сдерживал слезы. – Ты…ты… Ты намного больше. Ты для меня целая Вселенная. Каждая твоя сказка представляла для меня полноценный мир со своими законами и традициями. Я жил среди замечательных людей, созданных тобой. Узнал много интересного. Ты не машина, Атрум! У машины не бывает души.
Атрум молчал. По его телу с треском пробегали разряды голубых искр, и Егору казалось, будто оно подрагивает в предсмертных конвульсиях.
- Не оставляй меня! – взвыл мальчик, падая на колени. Ладони коснулись влажной почвы. Он сгреб пальцами редкие стебельки зеленой травы, зажал в кулаке и со всего размаху швырнул в Атрума. Яркая вспышка силового барьера мгновенно превратила их в облачко пара.
- Иди на запад, Егор, - прошелестел в голове едва слышимый голос, и в воздухе повисла, указывая направление, пульсирующая голографическая стрелка. – Иди немедленно.
И как бы в подтверждение серьезности слов, по ягодицам стегнул слабый, но довольно болезненный электрический разряд. Егор подскочил, хватаясь руками за ужаленное место. Второй разряд не заставил себя долго ждать, и был куда сильнее.
- Иди на запад.
Егор побежал. Перевалив через покрытую колючей порослью кустарника сопку, он скатился вниз, к поваленным неведомой силой толстым стволам деревьев.
- Иди на запад, - на грани восприятия прозвучал последний раз знакомый голос.
А затем раздался оглушительный взрыв. Небо вспыхнуло, волна жара с треском прокатилась над головой, заставив мальчика сильнее вжаться в холодную влажную почву. Набедренная повязка, которую он предпочитал носить последние пять лет, не могла защитить от огня. Егор знал это. Против огня могла помочь лишь специальная термостойкая ткань, или вода. Но ни того, ни другого рядом не было. Не было теперь и Атрума, умевшего в одно мгновение создавать из воздуха все необходимые вещи.
Когда пламя улеглось, Егор медленно встал. Весь перемазанный грязью, он не обращал на это никакого внимания. Он спешил посмотреть то место, где недавно лежала его «колыбель».
Но кроме большой дымящейся воронки мальчик ничего не увидел. Он остался абсолютно один, в незнакомом мире, который Атрум почему-то назвал домом. Дом – это там, где человек живет, и по идее, должен быть счастлив. А разве здесь можно быть счастливым?
Егор осмотрелся. С высоты холма он видел тянущиеся на несколько километров густые заросли кустарника, упирающиеся в подножье далекого леса. Яркое солнце слепило глаза, и мальчик прикрыл их ладонью, закрываясь от палящих лучей. Обернувшись, он увидел совсем рядом сверкающую полоску воды. Там находилась река или озеро. А над ней поднимался высоко в небо черный маслянистый столб дыма.
Сердце на мгновение замерло. Что это? Совсем недавно так дымил Атрум, перед тем, как взорваться. Да и путь он указывал именно в ту сторону.
Не разбирая дороги, Егор кинулся к воде. Ноги подгибались. Он чувствовал, что весит немногим больше, чем всегда. Так бывает, когда находишься на поверхности планеты. Мальчик знал это из реалистичных сказок, учивших жить.
Желтая полоса пляжа обожгла подошвы ног раскаленным песком. Егор в три прыжка оказался возле кромки воды, почти сразу заходя по колено в речную прохладу. И в следующее мгновение он увидел еще одну «колыбель». Она была наполовину затоплена, и из пролома в ее боку шел густой дым. Чуть в стороне, на песке сидела девочка, одетая в длинное белое платье. Девочка взахлеб рыдала.
Егор уже знал, что до взрыва осталось совсем немного времени. Атрум предупредил его перед смертью, а получит ли такое предупреждение она? Почему ее «колыбель» не прогоняет?
Мальчик с криком бросился к плачущей девочке. Казалось, та ничего не замечала вокруг себя, и увидела Егора за мгновение до того, как волна огня и пара с грохотом обрушилась на них. Он прижал девочку к земле, закрывая своим телом. Спину нещадно окатило жаром.
Боль… Такую жуткую боль Егор никогда не испытывал. Это была не та фальшивая боль, которую чувствовали герои атрумовских сказок. Она была настоящей. С этой мыслью он и потерял сознание.

- Я звала его Богом, - где-то совсем рядом раздался всхлип. – Он был таким добрым и заботливым. А теперь ты будешь моим Богом?
Егор с трудом открыл глаза. Спина чудовищно болела, будто с нее содрали кожу. Но он знал, что когда-нибудь эта боль пройдет. Главное, что девочка не пострадала.
- Я буду твоим Другом, - попытался улыбнуться Егор. – Друг – это гораздо надежнее.