Автор №8

Четвёртое вторжение марсиан

-Ты как, в марсиан?
-М-м-н-нуу.
-А написать про них?
- Легко!

-…и я вас прошу, будьте сдержанным, корректным. Никаких провокационных вопросов. Поймите, люди такого склада очень…ранимы и постоянно находятся в пограничном состоянии.
- Вы намекаете на то, что он ненормальный
- Я уже жалею о том, что …
- Нет, Алла Владимировна, что вы, я не то хотел сказать, и я вас понял. Будьте уверены никаких, самых жестких рамок приличия я не переступлю.
- Помните, в случае чего визит будет прерван в самой жесткой форме.
-Не сомневайтесь, я все понял.
-Подождите здесь.
-----------
-Сергей Васильевич, вы согласились пообщаться с Ольгиным Станиславом, журналистом.
Сергей Васильевич оторвался от глубокомысленного созерцания кирпичной стены за окном и, медленно сфокусировав взгляд на вошедшей, сказал:
- Интервью?
- Нет, Сергей Васильевич, просто поговорить.
- Просто поговорить, хех! С журналистом.
Сергей Васильевич беззвучно рассмеялся.
-Знаю я их брата журналиста. Ну да ладно, зовите, положение обязывает.
-Прошу вас, Станислав
-Да-да, проходите. И Анна Владимировна, возможно ли организовать пару эклеров к чаю?
Здравствуйте …
- Станислав Ольгин, свободный журналист.
-Здравствуйте, Станислав. Какими судьбами? Специально приехали?
- Скорее приятная случайность, Сергей Васильевич. Решил немного отдохнуть от Москвы.
- И как вам здесь?
- Как будто вырвался из дурдома.
- Прекрасно! Свежий взгляд на ситуацию. Спорить с вами не буду и не могу. Я-то здесь давненько, а вы на контрасте точно определили. Так что вас тревожит?
- Мне сказали, что вы специалист по марсианам.
- Ну, это лишь часть моих обширных интересов. Но да, как говорят сейчас, я в теме. А что конкретно вас интересует?
- Вторжение марсиан!
- Какое?
- В смысле?
- Какое по счету?
- То, что сейчас. Подождите, вы утверждаете, что были еще и что Герберт Уэллс…
- Я ничего не утверждаю. Я говорю и знаю, что вторжение началось много тысячелетий назад и продолжается до сих пор. Но его можно условно разделить на четыре эпизода. То, что мы наблюдаем сейчас – четвертое вторжение. Герберт Уэллс фантаст поверхностный –услышал звон, но не понял откуда он.
- А когда было первое? Когда началось?
-У нас ведь не интервью — значит вопросы задавать буду и я.
- Согласен
-Прекрасно. Что вы знаете о Марсе?
- Марс похож на Землю. Там есть вода и следы жизни. Еще там нет воздуха.
- Весьма обширные познания. Более можно не углубляться. Вся информация у нас уже есть. Теперь давайте вместе поразмышляем. То, что на Марсе была жизнь у вас, надеюсь, сомнения не вызывает?
- Ни малейшего
- Рад, что мы понимаем друг друга. Так вот, Марс как колыбель жизни в нашей системе был первичным. Жизнь и как следствие цивилизация зародилась задолго до того, как на Земле вода перешла в жидкое состояние. Марсиане ушли так далеко вперед, что для нас они на другой странице романа. Они прошли все дозволенные стадии развития...
-Простите, что значит дозволенные? Кем?
-Природой, Станислав. Энергетический ресурс планеты определяет зачатие жизни, расцвет и увы, угасание. На Марсе нет воздуха, почему?
- Он улетучился в космос!
- Да, верно, планета не смогла удерживать перегретый воздух при хищнической растрате марсианской цивилизацией тяжелого ядра планеты. Они сами обеспечили свой конец.
- Но где следы их деятельности? Марсоходы ничего не обнаружили.
- Миллионы лет Станислав. Миллионы! А марсоходы, только царапают поверхность. А недра Марса полны загадок.
- Вы хотите сказать, что они в глубинах Марса, эти следы?
- Ну, почему следы… марсиане.
-Сейчас там?
- ВЫ же сами сказали, что вторжение марсиан происходит сейчас. Так откуда они приходят?
- Господи! Гениально!
- И просто, заметьте. Но вернемся к моменту заката марсианской цивилизации. Они видели и предвидели финал. И приняли меры. Решение было на поверхности – колонизация Земли.
И вторжение началось
- Когда это случилось?
Много миллионов лет назад. Тут нужно понять, что Земля для марсиан все равно как для нас Венера сегодня. Климат и условия не подходили никак. Давление, температура, содержание кислорода в воздухе были не приемлемы. И тогда они начали терраформирование и для начала заселили прибрежные зоны молодых земных морей своими глубоководными формами жизни. Трилобитов видели?
- На картинке. На мокриц похожи.
- Точно, и никак не похожи на нас. Это авангард вторжения марсиан на Землю. Их задача была приспособиться и стать основой пищевой цепочки переселенцев. Но на это ушли долгие годы. А кризис на Марсе усиливался. Благополучная цивилизация скатывалась в варварство, где выживание становилось целью существования. Партия «переселенцев», условно так назовем, вступила в конфликт с партией «кротов». «Кроты» предлагали уйти вглубь планеты и законсервировать там экосистему. Их позиция была привлекательна тем, что давала шанс на выживание уже завтра. Переселенцы ждали результатов на Земле через несколько поколений. Конфликт разрешился просто – война. Вот почему на поверхности Марса ничего нет! В результате войны «Кроты» ушли под Марс, а «Переселенцы» массово побежали на неподготовленную Землю. Итог того вторжения был катастрофичен. Несколько кораблей марсиан сгорели в атмосфере Земли. Еще пара взорвалась на поверхности. Выжившие получили ужасающие условия для существования и почти вымерли. Как и динозавры, тогда же. Осталась малая часть мутировавших и утративших все наследство цивилизации Марса. Они скатились и вели полуживотный образ жизни.
- Это снежный человек?
- Нет, не отвлекайтесь. Палеонтологи находят сейчас необъяснимые скелеты рядом с вполне обычными динозаврами и что-то бормочут про смешение грунтов в отложениях. На самом деле это те марсиане, колонисты второго вторжения.
-А третье?
- Про третье нам известно куда как больше. Третье вторжение было обусловлено социальным расслоением в обществе марсиан. Элита жила на поверхности под сферическими куполами и мало в чем себе отказывала. А основная масса марсиан существовала в глубоких шахтах со спертым воздухом и синтезированной пищей. Назревал социальный взрыв. Ученые элиты, предвидя это создали тайное общество. Их целью стало новое вторжение на Землю. Времени для завершения проекта как всегда не хватило, началась революция, и только один корабль смог стартовать на Землю. На нем бежала семья правителя Марса.
Корабль был огромен. На нем была создана замкнутая экосистема – Марс в миниатюре.
Для приземления был выбран высокогорный район Земли. И вот на вершину горы Арарат опустился марсианский корабль. Дикие племена встретили пришельцев как богов. А анализы, проведенные марсианами, показали, что эти дикари потомки второго вторжения. Поэтому предыдущий план истребления аборигеном решили отложить. На назойливые вопросы аборигенов ответили правдоподобно – бежали от недостатка воздуха. Катастрофа была. Аборигены поняли и так и записали, что Потоп был. А предводитель марсиан Ной раздал животных из экосистемы и повелел плодить их и размножать.
- Марсиане - это мы!?
- Конечно голубчик. А откуда мы бы взялись. Но вы хотели поговорить о сегодняшнем вторжении.
- Да! Мне все равно, от кого я произошел. Пусть даже от марсианской обезьяны. Но свою Землю я не отдам!
- И правильно. А кому не отдадите?
- Марсианам! Они уже проникают к нам. Втираются, захватывают!
- Не там ищете. Вспомните, оставшиеся марсиане живут в глубоких темных шахтах. Их метаболизм приспособлен к тем условиям жизни. И вся унаследованная техника служит выживанию в условиях, близких к космической станции. И так много поколений. Как по-вашему они выглядят? Похожи на нас с вами?
- Зеленые человечки!
- Браво я верил в ваш разум. Ну конечно они. И что нам делать с нашими мутировавшими родственниками, которые уже сотни лет на НЛО летают над нами и не могут приземлиться?
- Понять, простить?
- Да, конечно. И можно наладить торговый обмен - они нам тарелочки, мы им огурчики зеленые.
- Я должен срочно рассказать об этом людям. Всем.
- ВЫ хотите уехать?
- На это нет времени. Есть средства более быстрые. Я напишу об этом в интернете. Я донесу правду миру. У меня в номере есть компьютер.
- А вы уверены, что кто-то прочтёт?
- Безусловно. Сергей Васильевич, у нас есть сайт единомышленников. Они поймут и разнесут информацию по миру.
-Ну тогда в добрый путь. И эклер возьмите, мы как-то за разговором о чае забыли.
Алла Владимировна, проводите журналиста в его номер.
-------------
Оставшись один Сергей Васильевич в раздумье бормочет
- А не плохая идея…марсиане…, пожалуй, в отпуск пойду и напишу повесть или роман, если сложится…

- Сергей Васильевич. Вы просто чародей! Журналист не только пишет, но и читает! Сам себя обслуживает уже неделю, вежлив, и почти адекватен. Ваш метод погружения – гениален.
- И тяжел для врача. А что он говорил про интернет? Наладил админ локалку?
- Да, еще вчера.
- Отлично. Возможность самовыражения без ущерба для окружающих крайне важна для лечения. Да и я почитаю на досуге. Ну-с, на сегодня все.
- Сергей Васильевич, может еще одного примете?
- Уф! Кого?
- Сталкера
- Сталкер…Сталкер, но он же ….
- Теперь у него ремиссия. Стойкая. Не буянит, не ругается, бывает вежлив. Пишет много.
- Ну хорошо, дайте мне его файлы и минут через пятнадцать. Надо понять какой он зоны и на марсиан не съехать. Давайте уж через двадцать минут. Тему беседы, в общих чертах…
И Алла Владимировна! Чайку свежего запарьте, Христа ради!

Чужое

Блуждающая планета. Где-то очень близко с планетой Земля.
Несон пока ещё не прошёл полного слияния с Организмом, позволив себе небольшую паузу за полшага до финала. Он ещё не потерял своего имени и даже мог иногда активизировать индивидуальную оболочку, прячась в каком-нибудь из непространственных карманов.
Поэтому в этот полуденный час Несон наспех сотворил для себя дикий пляж, использовав для этого один из укромных, скрытых от посторонних глаз, уголков родной планеты, и лениво растянулся на горячем песке, блаженно щурясь под обжигающими лучами Солнца. Уже завтра будет окончательно покончено с подобной бесполезной и бестолковой тратой времени, когда всё ожидаемое наконец-то произойдёт. Но сейчас…
- Нам казалось, что ты жаждешь слияния, – неожиданно, прямо над самым ухом отдыхающего, прогремел резкий голос из ниоткуда. Буквально через мгновение материализовался и сам говорящий, являя собой высокую фигуру, перемотанную от пят и до макушки белыми тряпками – обнажать внешний облик временного тела Гость не имел ни желания, ни права.
- Зачем тогда всё это, – продолжило существо в тряпках, не дожидаясь ответа собеседника. Оно медленно подняло длинные руки, развело их в стороны и лениво покачало головой.
- Последние возможности оболочки…, – сбивчиво забормотал Несон, – я же утеряю её…, так вот…, почему бы не насладиться напоследок…, отдохнуть пожелал, но…
- Желание, наслаждение, – перебил его Гость и отвернулся, – это слишком эгоистично. Это может поставить под сомнение твою жажду слияния, что могло грозить нежелательной отсрочкой для нашей миссии.
Несон не на шутку испугался. Подобные выводы могли привести и к тому, что Организм родной Блуждающей Планеты мог запросто отвергнуть его, сковать в коконе индивидуальной физической оболочки и выбросить в открытый космос. А там бедолагу ничего, кроме скорейшей гибели, ждать не может.
- Нет-нет, – Несон вскочил на ноги и судорожно замахал руками, – я не в том смысле. Я только лишь для того, чтобы лишний раз убедиться в бесполезности индивидуализации личности. Сами посудите – лежишь на пляже, греешь это ранимое тело, и самим нутром чувствуешь – пустое это всё, ошибочное и даже опасное.
- С одной стороны – похвально то, что ты убеждён, – проговорил Гость, – а с другой – не очень понятно, зачем тебе понадобились эти дополнительные опыты. Неужели истина сразу не открылась тебе?
Вместо ответа Несон тяжело вздохнул и стыдливо опустил глаза.
- Это, конечно, очень неудобно, – продолжало забинтованное существо, – но, всё-таки, простительно. Мы полагаем, что ты полностью избавишься от всех своих сомнений после завершения миссии. Но сейчас тебе следует отдохнуть. Спустя несколько часов, как только на избранную для твоего визита часть Планеты-Цели опустится ночь, ты приступишь к действиям.
Несон, конечно же, знал и даже был уверен в том, что Гость, а, значит, и Единый Организм Блуждающей Планеты были бесспорно правы. Знал, но отключиться от собственных размышлений и страхов всё равно не мог. Это было очень неприятно, так как Организм долго ждать не будет – он либо впитает испытуемого в себя, либо изгонит его на верную гибель. Естественно, Несон предпочёл бы первый вариант, но для этого он должен был бы полностью отказаться от своей индивидуальности, от своей личности, и смиренно покориться судьбе. Однако навязчивые страхи и сомнения мешали ему определиться с выбором. И потому последние надежды были связаны с миссией.
А в чём смысл этой миссии. Несон ежеминутно воспроизводил в памяти инструкции, вызубрил досконально всю последовательность действий, которые он должен будет совершить, но не переставал дрожать. Спрашивал самого себя – ну в чём же тут дело – и получал одни и те же ответы, пропитанные неизбежной уверенностью в полнейшей правоте Организма. Но страх не унимался, и черви необоснованных сомнений упрямо продолжали грызть уставший разум.
В чём же мог ошибиться Единый Организм? Да ни в чём. Весь путь его становления – это уверенное продвижение вверх по эволюционной лестнице – прямиком навстречу к совершенству. Ведь ещё много веков назад родная планета Несона кардинально переосмыслила форму своего существования и наотрез отказалась от физической, материальной составляющей. Планета внушила всем своим обитателям то, что единственно возможным выходом для тех, кто не желает погибнуть, является отказ от телесных оболочек и полное слияние их энергетических сущностей со своей. Полученной субстанции было дано имя – Организм – Единый Разум, лишённый бренного тела, а потому – совершенный и вечный. Нет, конечно же, оставались и такие жители Планеты, кто просто-напросто не успел переосмыслить все преимущества новой жизненной формы. Для них создавались маленькие кармашки в специальных зонах, лишённых реального пространства. Но такое положение дел не могло длиться достаточно долго. Планета, как могла, торопила настолько бестолковых обитателей, ставила перед ними невесёлый выбор – или они, всё-таки, сливаются с ней, или же она от них избавляется. Погибать никто не хотел, и потому Организм становился всё мощнее и совершеннее с каждым годом. В конце концов, энергия планеты достигла такой концентрации, что она смогла покинуть свою орбиту и вполне самостоятельно пуститься в странствия по Вселенной. Вот так и родилась эта странная бесплотная сущность, которая вежливо представлялась Блуждающей Планетой перед тем, как поглотить в саму себя любой встречный мирок.
Несон удручённо посмотрел, как тяжко опрокинулось на поверхность пляжного песка безжизненное тело, спешно покинутое красноречивой частичкой Организма, вышел из непространственного кармана прочь, на секунду развоплотился, дабы хотя бы пару минут побыть наедине со своими мыслями. Однако какое-то странное предчувствие, горькое и тревожное, мешало Несону сконцентрироваться на своих думах, и поэтому он, недолго думая, отворил дверцу в личный «кармашек», который считал ничем иным, как собственным домиком, собрав в себя все частички тела только уже там. Крепко заперев дверь, Несон повалился на пол и попытался отключиться. Глаза странным образом увлажнились, и ему пришлось крепко-накрепко зажмуриться. Стоило отдохнуть. Отдохнуть было жизненно необходимо, но перед этим, конечно, следовало ещё раз подробно провернуть в уме план своего задания, своей миссии.
«Выхожу наружу, – выкладывал он в своём разуме пункты, – наш Организм как раз будет находиться предельно близко к Планете-Цели, загораживая своей сущностью её единственный спутник. Нахожу аборигена, устанавливаю с ним связь и убеждаю согласиться в целесообразности слияния. после этого приходит сам Организм и быстренько поглощает планету вместе с её обитателями».
Несон прекрасно знал, что слияние вполне могло обойтись и без его стараний. Однако данный спектакль или ритуал нужен был прежде всего самому Несону для того, чтобы он смог доказать свою жажду процесса, и Блуждающая Планета согласилась наконец заключить его в свои объятья, а не выбросила прочь.
«А ведь местечко тут очень милое и уютное – жаль, что пропадёт, – странные мысли заиграли вдруг в голове у Несона, – и аборигены удивительны. Полностью зависимы от своей материальной оболочки, однако иные из них могут на подсознательном уровне творить такие штуки, какие мне даже и не снились. И опять же – я запросто могу читать их мысли, копаться в их мозгу, но как-то воздействовать на сознание – никак нет. Возможно, когда я спущусь на поверхность планеты, при непосредственном контакте с аборигеном, что-нибудь и получится, потом будет виднее. Но зачем, зачем же всё это?»
Несон опомнился и быстро замотал головой, пытаясь отогнать прочь такие мысли. Страшно подумать, что сделал бы с ним Организм, если бы только заподозрил подобное. Нужно было срочно отключаться, просто быстренько и бездумно отключаться.
«Когда наступит тьма, аборигенам очень хорошо будет виден их единственный спутник, – не унимался упрямый мозг Несона, – наверняка он красив на фоне ночного мрака. Аборигены будут смотреть и любоваться, даже и не подозревая о том, что наша призрачная Блуждающая Планета распласталась по их небу, заслоняя собой и этот спутник тоже. Они будут смотреть на нас и восхищаться столь привычной красотой, даже и не догадываясь, что к утру всё это потеряет смысл, станет пустым и ненужным. Что ж, случайные несчастные друзья, спокойной Вам ночи желаю – последней спокойной ночи…»
И только после подобных опасных раздумий удалось отключиться.

Когда наступил заданный час, уютный «дом-кармашек» судорожно задрожал, после чего резко и бесшумно растворился в пространстве. Несон, тут же подхваченный энергетическими потоками Блуждающей Планеты, удивлённо заморгал глазами и даже раскрыл было рот, собираясь выразить своё возмущение, но всё-таки очень вовремя сообразил в чём дело и вполне уместно промолчал.
Конечно же, начиная с этого момента, Организм уже не станет терпеть его отстранённого от объединённой субстанции существования. Все пути к отступлению были отрезаны, и дальнейшая судьба Несона зависела только от того, насколько успешно совершит он свою миссию.
Однако в тот же самый момент случилось непредвиденное. Совершенно неожиданно – прежде всего – для себя самого, Несон понял, что у него ничего не получится. Болела голова, очень сильно – зверски – болела. Никогда до этого ничего подобного с ним не случалось. Но сейчас мозг гудел, стучал и, казалось, так и стремился вырваться наружу, разрушив по пути сомнительные преграды черепной коробки. И в ответ этой боли поющим стоном отзывалась каждая частичка тела, наотрез отказываясь совершать любые движения или перемещения по воле своего хозяина. Несон попытался подумать, перекричать охрипшим фальцетом обессиленных мыслей громкий и слаженный хор головной боли и понял лишь то, что песенка его спета. Он уже не сможет должным образом сосредоточиться для того, чтобы развоплотить своё тело в пределах Блуждающей Планеты и вновь собрать его на поверхности Планеты-Цели. А по-другому туда не добраться – сгоришь, погибнешь. А это значило лишь одно – миссия провалена.
Несон заплакал – такая реакция тоже случилась первый раз в его жизни. Пожаловаться или что-то объяснить Организму тоже оказалось невозможным – не получалось наладить связь. Совершенно не прослушивались и мысли аборигенов Планеты-Цели. Несон догадался, что вот сейчас-то он, скорее всего, и погибнет. Вот таким – неподвижным, немым и глухим. Нет уж, совсем не так он представлял себе свои последние минуты жизни.
- Ты ставишь под угрозу выполнение миссии, – загрохотал вдруг в его голове голос Организма, – любое промедление в твоём случае неуместно. Ты не желаешь слияния?
Несон затрясся от страха и обрадовался одновременно. Трудно будет объяснить Блуждающей Планете причины своего бездействия, но, с другой стороны – теперь хотя бы будет возможна попытка таких объяснений. Организм сам наладил канал связи, и бедняга Несон, конечно же, попробует как-нибудь и что-нибудь ответить ему.
- Не могу, – из последних сил простонал он, – голова болит.
- Организм очень долго терпел тебя, – не раздумывая ни секунды, ответил голос, – но теперь стало окончательно ясно, что ты не достоин слияния. Извини, но тебе придётся покинуть пределы Блуждающей Планеты.
Однако, к обоюдному удивлению, никаких дальнейших действий с чьей-либо стороны не произошло. Та частичка Организма, которая должна была привести вышеназванные угрозы в исполнение, в течение нескольких минут просто-напросто кружилась на месте бестолковым вихрем, странным образом зациклив свои энергетические потоки. И только потом эта частичка пожаловалась, зарыдав горько и отчаянно:
- У меня ничего не получается…
Организм нервно вздрогнул и тут же подключил к несчастной неумехе и другие частички.
И вот только после того, как и остальные составляющие – те, что успели связаться с Несоном и той бедняжкой, которая должна была выбросить его вон – оказались запертыми в своих циклах и, таким образом, обездвиженными, всё Единое Существо Блуждающей Планеты запаниковало. Все связующие ниточки между её обитателями оказались оборванными, и весь Организм стал напоминать дрожащую и онемевшую массу. Благо, всё-таки он оставался невидимым, а то многочисленные космические странники тут же забросали бы его насмешками. И всё же, как тут ни крути, но даже самому Организму оставалось лишь согласиться с категорически неприемлемой мыслью – он был парализован, и как выйти из этой ситуации – не знал.
Но Организм пока ещё мог уйти в себя. То есть – провалиться в «аппендикс-карман» - единственное место в пределах Блуждающей Планеты, не поддающееся неусыпному контролю Единой Сущности. То есть, конечно же, и это местечко тоже лишено было реального пространства, но оставалось всегда открытым и свободным для доступа – да так, что никто не мог даже и подумать о том, чтобы захлопнуть вход или выход. Впрочем, и весь карман, со всеми своими мрачными ходами-лабиринтами и пещерами никаким образом не подчинялся Единой Сущности. Там могли бы спрятаться все жители Блуждающей Планеты – те, кто сторонился процедуры слияния, однако сама структура этого кармана пугала их не меньше, чем перспектива лишиться личности.
Но сейчас головной разум Организма сконцентрировался в одной из своих частичек, резко оборвав при этом все связи с остальными составляющими, и решительно нырнул в «аппендикс-карман», не забыв ухватить за шкирку и утащить за собой окривевшего от головной боли Несона.

Холодный шершавый камень. Обнажённые ступни то и дело наступают на острые края. Что-то беспрестанно капает с потолка, и эти звонкие шлепки отзываются из глубины пещер звонким эхом.
А ещё там кто-то хохочет. Хохочет хрипло, грозно и не останавливаясь ни на секунду.
Несон сразу же скорчился возле одной из леденящих стен. Обхватил голову руками и прямо так и уселся, свернувшись клубком и ощетинившись загнанным в угол ёжиком.
А вот Организм и не думал сдаваться. Бросившись в один их многочисленных ходов лабиринта, он тут же принялся срывать с себя белые тряпки, свирепо рыча на ходу:
- Что? Радуешься? Дождался? Дотерпелся?
- А как мне не радоваться, – отозвался из глубины Голос, прервав на время свой сумасшедший хохот, – тому, что гибель твоя пришла. Кончилась твоя власть, рассыпалось твоё совершенство, скорчилось твоё лицемерие. Теперь тут – только мне строить свою жизнь заново, да и бедолаге тому свободному – головушку только подлатать надо. Да и таким, как он, если ты не всех поглотил ещё.
- Зря, – оскалился Организм, – эх, зря не добил я тебя в своё время. Пожалел, догнивать оставил…

Планета Земля. Ровно за сутки до описанных выше событий.
Фёдор вскочил посреди ночи – весь в поту – и, спотыкаясь на каждом шагу, побежал к зеркалу. Он отлично понимал, что сегодня ему уже не уснуть, и потому полезнее всего было бы заняться анализом того, что его так взволновало. Зажигая дрожащими руками свечи на журнальном столике, Фёдор не переставал бормотать что-то себе под нос – настолько быстро бормотать, как будто бы опасался забыть, или упустить какое-либо слово.
Наконец-то все приготовления были завершены. Наконец-то можно было успокоиться, чтобы сосредоточиться на воспоминаниях о том сне, что так взбудоражил разум. Толковать грёзы может далеко не каждый — это дело очень непростое. Поверхностная информация, выложенная в многочисленных сонниках, на самом деле помогает крайне слабо, а порой может и навредить. Свои сны человек должен объяснять себе сам, выстраивая толковый диалог с подсознанием. Для таких бесед Фёдор любил использовать собственное отражение. Только желательно было, чтобы никакие сторонние звуки не врывались в разговор, и никакие иные источники света, кроме пламени свечей, не дарили лишних красок. И тогда у него получалось откапывать истину. Не могло не получаться — недаром же Фёдор уже столько лет носил титул одного из сильнейших экстрасенсов и медиумов в городе.
А приснился ему очень странный старец. Сухой, сгорбленный, с трудом ковыляющий на слабых босых ногах. Густая борода была настолько длинна, что касалась самой земли, а седая шапка волос ниспадала до плеч. Но самое интересное было в том, что старик этот вовсе не был плодом воображения — он действительно жил на этом свете и умер много веков тому назад. Жил крайне сложно и умер очень страшно. Но и не это было главным. Дело в том, что древний старец специально лично заявился в сон Фёдора. Стало быть, и после смерти деду пришлось не сладко. Ведь оказалось, что всё это время он поддерживал свой призрачный дух среди мира людей, самоотверженно отвергая любые возможности перемещений в иные реальности, специально предназначенные для астрального существования, только лишь для того, чтобы однажды, именно в эту ночь, заявиться именно в Федин сон.
А ещё старец нёс на себе чёрную печать. Нёс он её ещё и при жизни своей, да и после смерти тоже – в течение всех этих веков. Получается, что опасным на самом деле был старик, нехорошим, ибо печатью такой отмечались личности, наиболее опасные для человечества, а потому человечеством и отвергнутые. И от деда, то есть от духа его, и правда, за версту невыносимо разило проклятием. То ли он и сам при жизни увлекался практикой проклятий, да так, что и сам перепачкался по уши, то ли кто-то более сильный проклял его конкретно и основательно. В любом случае – этой мерзкой нечистью дед был заляпан с головы и до ног.
Но более всего Фёдора поразило другое. А именно – тот факт, что, не смотря на всю эту грязь, старец вовсе не был чёрным колдуном, а напротив – добрейшим белым волшебником. И оставался таким до самой смерти. Да и после смерти свет белого волшебства ни капельки не погас в его душе. То есть, он никогда не помышлял о зле, не метался из лагеря в лагерь, не перекрашивал своё естество. Однако же, не переставая быть таким светлым и добрым, сотворил чернейшее зло. Да-да, всё это прочитал Фёдор в глазах старца, удивительно добрых и ясных глазах, когда тот заявился в его сон.
«О Боже, – прошептал Фёдор, пока ещё находился в мире собственных грёз, – что же всё это значит?»
И тогда старик остановился и прислушался. Только в тот момент он обнаружил самого хозяина потревоженного им сновидения и широко улыбнулся беззубым ртом. Медленно, но уверенно двинулся по направлению к Фёдору. Старей кряхтел и спотыкался – было заметно, с каким великим трудом и мучением даётся ему каждый шаг. А Федя стоял на одном месте, не смея даже пошевелиться. Он до сих пор не мог понять, что же может произойти дальше. Очень странное чувство для того человека, который в любом проявлении окружающего мира без труда мог читать вероятности будущих событий. читал свободно и никогда не ошибался, но вот сейчас оказался в тупике.
Тем временем старик подошёл к Фёдору вплотную, положил свои высохшие руки ему на плечи и наконец-то заговорил тихим, но в то же время, твёрдым голосом.
«Знаю я о том, что кудесник ты, – признался старец, – светлый и достаточно сильный. Потому я и решил посетить именно тебя. В своё время я тоже был магом и кудесником, оберегал человечество от грозы сил злобных, от чёрного колдовства. Оберегал, как мог, а мог я многое. Имя моё было на слуху, меня знал и уважал каждый добрый человек, будь он хоть мал, хоть велик, хоть знатен, хоть беден. Но сейчас это знание не имеет смысла, потому я и не стану ничего сообщать тебе о нём. Речь пойдёт о другом. Пробил однажды в жизни моей такой час, когда во имя будущего спасения человечества, должен был я сотворить зло великое – проклятие чудовищной силы. Но сотворил его я таким образом, что во времена моей жизни проклятие это не должно было иметь действия. Оно в те времена и не работало, находясь в многовековой спячке. Но ты знаешь и сам, что любой иной маг сможет почувствовать грязь сотворённых другим магом тёмных дел. И братья-кудесники мои не слушают объяснения отступников, запятнавших себя злыми деяниями, перед тем, как наказать их. Да и не собирался я в эти объяснения пускаться. Вина моя бесспорна – проклятие, хоть и созданное ради спасения человечества, всё равно остаётся проклятием. Я был осуждён, изгнан и казнён – принял без сопротивления страшную и мучительную смерть. Имя моё было вычеркнуто из истории и навеки предано забвению. Но сейчас настал тот час, когда то, что начал когда-то я, должен завершить ты. Сегодня утром моё проклятие проснётся – оно будет жрать и разрушать всё на своём пути. Только не спрашивай меня, каким образом зло это может помочь человечеству. Я и сам этого не знаю. Я лишь почувствовал, что нужно было так поступить – а ощущениям своим я доверяю побольше, чем разуму. И о том знаю я, что должен сделать ты. Не спрашивай, а слушай, – старец даже попытался улыбнуться, – в тот миг, как проснёшься, ты будешь знать, где находится то место, где пробудилась тьма. И всё, что должен будешь сделать ты – это снять проклятие, очистить поражённое им место, выбросить вон всю чёрную энергию – таким способом, каким сможешь ты это сделать. И всё. И никаких вопросов».
После этих слов старик резко отвернулся и на удивление прытко скрылся из виду, бросив лишь тихое «Прощай» на ходу. Когда же Фёдор отошёл от шока, и хотел было догнать непонятного «кудесника», было уже слишком поздно. Его вдруг затрясло, и он проснулся.

Фёдор сидел перед зеркалом и пытался выведать ответ у собственного отражения.
- Зачем? Зачем? Зачем? – безуспешно допытывался он, – что это такое? Попытка доказать что-то, тренировка способностей, показуха?
Фёдор дрожал, его знобило и бросало в жар. Он не мог понять своего состояния, как и не понимал смысла предстоящих событий.

Найти дом оказалось проще простого. Он холодным айсбергом возвышался среди остальных зданий, хотя внешне ничем не отличался от них.
Во дворе никто не гулял, и как будто бы вечная тень обступила безмолвное здание со всех сторон. Только прохладный ветер гонял облака пыли вдоль пустынных дорожек.
Фёдор сразу же определил, что проклятие уже выползло из-под земли и пробралось в одну из квартир, где и пустило решительно корни. Пришлось забираться по лестнице на шестнадцатый этаж – лифт не работал, а лишь зловеще хлопал дверями, как будто пастью кровожадного хищника. На всех без исключения площадках между этажами жадно курили то ли местные жители, то ли случайные гости, совершенно не обращая внимания на яркие таблички, гласящие о запрете злоупотребления такой вредной привычкой вне границ собственных квартир. Фёдор, никогда в жизни сигареты не державший во рту, пробирался в этом вонючем дыму практически на ощупь, болезненно моргая слезящимися глазами и загибаясь от кашля. А на площадке шестнадцатого этажа раскинулся туман совершенно иного рода. Чёрный и едкий, дразнящий и кусающий, он вовсе не пугал, а, казалось, наоборот, зазывал к себе. Но Фёдора обмануть было нельзя – он-то отлично понимал гибельную сущность такого явления. И квартира – та самая квартира – где засело проклятие, как будто бы пылала чёрным пламенем. Идти туда Фёдору совсем не хотелось, но надо…, хотя бы ради несчастных обитателей, ради человечества…
Он подошёл вплотную, и уже почти было надавил пальцем на кнопку звонка, как вдруг в ушах его оглушительно засвистела какая-то бешеная свирель. Входная дверь резко распахнулась и из квартиры, едва не сшибив бедного экстрасенса с ног, выскочил мужчина, объятый холодными языками незримого огня. Он был явно не в себе. Бешенство глаз красноречиво подчёркивалось жуткими чёрными кругами вокруг них. Наспех накинутый плащ криво свисал с нелепо вздёрнутых плечей. Ботинки с развязанными шнурками и увесистый портфель, из которого на пол то и дело выпадали какие-то бумаги, выразительно дополняли эту невесёлую картину. Мужчина, как будто бы даже и не заметив Фёдора, прытью бросился к лифту. Судорожно давя несчастную кнопку, горящую красным фонариком, он очень живописно матерился, и, в конце концов, сообразив, что спускаться придётся собственными силами, выразился особенно красочно. Уже подбегая к лестнице, мужчина наконец-то заметил стоявшего на площадке экстрасенса, хищно взглянул на него и буквально прогавкал:
- Что ещё за чёрт? Чего тебе тут надо, голодранец?
- Квартиру Вашу почистить… – честно сознался Фёдор.
- Вообще обнаглели, – зарычал мужик, сжимая кулаки, – твари уголовные, они ещё и признаются в том, что квартиру обчистить пришли.
- Нет-нет, Вы не поняли, – Фёдор испуганно отстранился в сторону лифта, – не обчистить, а почистить – проклятия там у Вас, духи злые…
- Твоё счастье, гнида, что я зверски опаздываю, – ответил ему мужик, впрочем, немного успокоившись, и, уже спускаясь по лестнице, оглушительно заорал в сторону своей квартиры, – Томка, ментов вызывай, тут у нас сектант какой-то ошивается.
Фёдор даже зажмурился. Он не знал, что делать. В проклятую квартиру его теперь точно не пустят, да и хозяева её оказались уже заметно задеты пробудившимся злом.
Щёлкнул замок, и стало понятно, что вот-вот грянет новый акт этого сумбурного спектакля.
- Мужчина, ну что же Вы там застыли, – послышался приятный женский голосок со стороны многострадальной квартиры, – ну, подойдите же поближе, пожалуйста.
Открыв глаза, Фёдор увидел, что входная дверь была открыта, и в проёме её стояла молодая женщина в розовом халатике. Она старательно улыбалась, хотя заплаканные глаза, искусанные губы и заломленные руки так же выдавали не самое лучшее из её состояний. Так что неизвестно, чего можно было ожидать от этой женщины, но Фёдор, глубоко вдохнув холодный воздух, подошёл.
- Я слышала, как Вы пытались разговаривать с моим мужем, – тихим голосом, как будто бы опасаясь того, что их кто-то подслушает, сказала она, – извините его, он с утра не в духе. Сегодня у нас вообще сплошные неприятности творятся, да ещё и беда такая приключилась – сын заболел тяжело очень.
- Неудивительно, – осторожно ответил Фёдор, всё ещё пытаясь понять, чего же от него хочет эта женщина – просто так извиняется или всё-таки просит о помощи.
- Вы предлагали что-то сделать со злыми духами, – несмело произнесла она, – но у меня заплатить – совсем ничего нет…
- А ничего и не надо, – оживился экстрасенс, – поймите, я делаю это прежде всего для себя, и, что важнее – для всего человечества

Тьма пыталась убежать – видимо, она сразу поняла, с кем имеет дело. Она спешно просочилась в комнату захворавшего ребёнка и студёным ураганом ворвалась в его тело. Фёдор не без жалости смотрел на стонавшего мальчишку и торопливо перебирал в уме возможные варианты своих дальнейших действий.
Проклятие это было очень сильным – глупый старец постарался на славу. Зло в такой концентрации невозможно было просто задушить и развеять в пространстве. Опасно было и заточать его в собственном теле, как зачастую и поступал Фёдор. Ему очень часто приходилось брать проклятия «на себя», чтобы постепенно – частичку за частичкой, уничтожать его силой своей доброй души. Но это зло не такого уровня. Оно способно перевернуть с ног на голову всю человеческую сущность или пережевать её до неузнаваемости.
- Вы бы скорую вызвали, – заметил Фёдор, – даже если я прогоню всю нечисть, ребёнку всё равно понадобится медицинская помощь.
- Вы не представляете, мы вызывали с самого утра, – запричитала женщина, – но она по дороге попала в аварию, а других свободных машин пока нет – все заняты. Сегодня вообще всё не так, - начала вдруг тараторить хозяйка квартиры, пытаясь ухватить экстрасенса за рукав, – никогда с нами такого не было. Кот орал всю ночь, а как только мы отворили дверь, скрылся без следа. Муж никак не хотел просыпаться – в итоге проспал и опоздал на работу. Из рук всё падает и валится…, сынуля вот заболел, а со мной…, со мной творится…
Фёдор с трудом освободился от цепкой хватки этой женщины и подошёл к мальчишке. Тот лежал, повернувшись к нему спиной, однако тьма, нашедшая убежище в ослабевшем теле ребёнка, смотрела на кудесника в упор и, казалось, ехидно насмехалась над ним.
- Нужно очень спешить, – вновь завелась женщина, до этого отвлекшаяся на минутный телефонный разговор, – это трубка мужа, он её забыл, оказывается. А сейчас звонили, сказали, что его фирма внезапно обанкротилась. Так что, как только супруг дойдёт до места своей бывшей работы, ему придётся повернуть обратно. А это недалеко, он уже скоро вернётся, и Вас-то тут видеть будет, как мне кажется, не очень рад. Так что, надо очень спешить. Да и со мной…, со мной творится…
Необходимо было решаться на отчаянный шаг, и Фёдор, тяжело вздохнув, снял всю защиту с себя самого. И оказался прав – злобная сущность проклятия не выдержала такого соблазна и, жадно причмокивая, рванула чёрным потоком в его тело. И когда она перелилась в него – вся, без остатка – Фёдор, крепко стиснув зубы, заблокировал обратный ход, и решительно пошагал по направлению к входной двери, начиная понимать, что уже сейчас еле держится на ногах. Тьма сразу же попыталась захватить его сознание, но вот туда-то экстрасенс точно бы её никогда не пустил. Контролировать свой разум он научился практически с пелёнок, и сейчас это умение сыграло ключевую роль.
Внезапно Фёдору преградила дорогу хозяйка квартиры.
- А со мной-то, со мной творится какая-то непонятная страсть, – воскликнула она и сбросила на пол розовый халатик.
Фёдор понял, что, хоть он и запер сущность проклятия в себе, сила взаимодействия с тьмой всё ещё продолжает гулять в пределах всего дома. Нужно было убираться прочь – на улицу.
Женщину пришлось оттолкнуть от себя для того, чтобы побыстрее выбежать вон из квартиры. Путь вниз по лестнице давался кудеснику с великим трудом. Мало того, что клокочущая внутри него ледяная чернота с каждой секундой всё активнее пыталась сожрать его душу, так ещё и на лестничные площадки, как по команде, выскочили, наверное, все жильцы этого несчастного дома, горящие явным желанием задержать наглого экстрасенса, ни в коем случае не выпустить его на свободу. Какие-то обезумевшие люди пытались стрельнуть у него сигареты, выпросить деньги, хватались за одежду, неуклюже замахивались кулаками, бросались под ноги и даже лезли обниматься. Фёдор, у которого уже не оставалось сил для того, чтобы вести хоть какой-нибудь диалог, уже просто-напросто отталкивал от себя всех, кто вставал на его пути, пытаясь, однако, попросить извинения у тех бедолаг, кто умудрился угодить прямо под ноги своих озверевших соседей. И он бежал дальше, стараясь не слышать откровенных угроз, грохот дверей оживающего на каждом этаже лифта, и хриплый шёпот сокрытой в себе тьмы.
Уже перед самым выходом, на последней лестнице, возникла вдруг девушка с широкой коляской. Её никак нельзя было обойти, не задев и не потревожив. Но толкать коляску – это последнее дело – считал Фёдор. А девушка, как нарочно, ну никак не могла освободить лестничный проём. Она то поднималась до средней, или даже – предпоследней, ступеньки, то снова скатывалась вниз. Фёдор не стал ждать. Он сам схватил коляску и, стараясь не замечать болей внутри своего тела, поднял её на этаж. ребёнок тут же оглушительно заорал, а вслед за ним вторила взбешённая девушка. Голова от этого крика рисковала расколоться на несколько частей.
Но Фёдор подбегал уже к самой двери, которая открывала, наконец-то, выход из этого проклятого дома. Спиной он ловил рёв и оскорбления, а сам шептал и шептал слова извинений. Но выход-то – вот он! Сейчас бы только вырваться на волю – и всё – там точно будет легче…
И вдруг, в тот самый миг, когда Фёдору оставался всего лишь один маленький шажок до выхода, дверь подъезда распахнулась, и перед ним вырос тот самый мужик – хозяин проклятой квартиры, что грозил экстрасенсу ментами. А за спиной у Фёдора, на верхней ступеньке лестницы вдруг появилась запыхавшаяся хозяйка той же самой жилплощади – в том же виде, как и была до этого, то есть – без халатика. Мужик злобно скорчился и уже поднял было кулак для своего «справедливого удара».
Времени для дальнейших раздумий не было совсем. И поэтому Фёдор зажмурился и обречённо врезался всем своим телом в свирепого мужика. Нет, конечно же, никаких силёнок, оставшихся у экстрасенса, не хватило бы даже для того, чтобы хоть слегка пошатнуть обезумевшего ревнивца. Однако, в этот раз, на руку кудеснику сыграла непогода, и ещё, как ни странно, нерадивое отношение дворников к своим прямым трудовым обязанностям. Площадка перед входом слишком давно не подвергалась уборке, и потому, на самом пороге, куда уже успел ступить ногой встречный мужик, сформировалось некое, весьма коварное, оледенение. Это и помогло Фёдору сбить с ног своего мощного соперника. Они вместе вывалились наружу, и экстрасенс еле успел вновь вскочить на ноги, рискуя оказаться зажатым в крепких, однако вовсе не дружеских, объятиях.
Следующий эпизод со стороны выглядел не очень-то интересно. Странный мужчина ленивой трусцой перемещается по направлению от подъезда к детской площадке, останавливается посреди песочницы и, постояв неподвижно в течение пары минут, падает как подкошенный. Явно наркоман какой-нибудь или алкаш недобитый. Конечно, стороннему наблюдателю было неизвестно, как бешено кипела чёрная сущность проклятия внутри этого мужчины, пока он бежал по двору, как пыталась она задушить его светлую душу и ослепить сознание, с какой непосильной мукой давался ему каждый шаг.
«Удивительно, а ведь уже стемнело, – заметил Фёдор, пристально вглядываясь в жёлтый глаз Луны, мёртвой монетой зависающий на небе, – интересно, а ведь когда я шёл сюда, было утро. неужели так быстро пролетел день. Вряд ли… Наверное, в проклятой зоне время текло по каким-то своим правилам».
И вот посреди той самой песочницы Фёдор остановился, обнаружив, что на таком расстоянии от дома, его остаточных сил будет достаточно, чтобы, отрезав все прежние связи проклятия, выбросить его из себя, придав чёрной субстанции определённое направление. Пережёвывать в себе это зло он точно не сможет, поэтому придётся выкинуть его вон, и не куда-нибудь, а в Космос. Ну, хотя бы на эту желтоглазую Луну. Это казалось единственным безопасным вариантом. Луна уже с давних пор считается отличной мишенью для подобных выбросов. Тёмная сущность не найдёт ни одной подходящей жертвы в пределах мёртвого спутника, увязнет-утонет в пыльном грунте и постепенно затухнет навсегда. На Луне подобные выплески живут очень недолго, испаряются в никуда – гораздо быстрее, чем на Земле.
Фёдор собрался в последний раз, грубо вырвал собственное сознание из холодных лап звереющей тьмы и, отворив все запоры, дал очень хорошего пинка ускользающей из него злобной сущности. И только после этого он позволил себе долгожданный обморок. Уже на границе стремительно утекающего сознания кудесник не без улыбки наблюдал, как удирает по направлению к Луне чёрный клубящийся поток, видимый только ему, и как высыпают из подъезда жители дома, только что избавленного от крайне сильного проклятия, не понимая, как и зачем они все тут оказались…

Блуждающая планета. «Аппендикс-карман».
Организм продолжал пробираться вглубь пещеры, опираясь изодранными в кровь руками об острые лезвия влажных камней.
- Нет, – возразил ему Голос из глубины, – не лги. Понятие жалости не знакомо для тебя. Ты сам истреблял это понятие, как и тех, кто попытался бы испытать это чувство по отношению к тебе.
Организм громко рассмеялся в ответ и только сейчас заметил ползущего вслед за собой Несона.
- Кто это, – спросил тот, потирая рукой ноющую голову.
- А я тот, – опять загремел голос, – кого не смогла одолеть эта сверхсовершенная сущность. На собственной планете, даже после того, сама по сути стала этой планетой, она всё равно не может меня отыскать. Так что жалость тут совершенно не причём.
- Глупый Мозг, – усмехнулся Организм, – глупый и громкий Мозг, ты спрятался так, что и сам теперь не сможешь себя найти.
- Неважно, – даже скалы затряслись от оглушительного грома этого Голоса, – или ты желаешь опять начать охоту?!
- Нет, что ты, – теперь Организм выглядел усталым маленьким существом, – не до этого сейчас, возникли другие проблемы. Я догадываюсь о том, что ты сможешь объяснить мне – что произошло и как с этим бороться.
- Боюсь, что мой ответ не порадует тебя, – зашелестел ветер в скалах, – рискну предположить, что ты поймал проклятие – крайне мощный удар деструктивной энергии, посланный с планеты, которую ты намеревался поглотить.
- Исключено, – усмехнулся Организм, – видишь теперь – и Громкий Мозг может ошибаться. Мы перекопали сознания всех аборигенов. Они не собирались предпринимать против нас каких-либо действий, потому что попросту не замечали и не могли бы заметить нашего присутствия.
- А Вы тут совершенно не причём, – парировал Громкий Мозг, — Это их собственная, личная игра. Поверь, они могут играть и не такими мощностями. И вот конкретно этот энергетический сгусток, который ты поймал, аборигены нарекли проклятием и выбросили вон со своей планеты. Как будто мусор какой-то. А тут как раз и мы зависаем со своей Блуждающей Планетой, заслоняющей всё небо, и, конечно же, совершенно случайно ловим этот сгусток. Так и получается, что поймали Вы вовсе не какое-то конкретное проклятие, а совершенно чужое. И всё бы ничего, если бы, многоуважаемый Организм самолично не истребил своих собственных Покровителей Энергии. Всех ведь уничтожил, всех, как одного... Никто, кроме них, не смог бы создать защитный щит для твоей планеты, дабы отражать атак и даже планировать ответные удары.
- Они ни за что не желали отрекаться от собственных личностей, — дерзко ответил Организм.
- Ну, так замечательно, — обрадовался Громкий Мозг, — в результате ты потеряешь свою — объединённую — личность.
- Но я и не всех уничтожил, — с надеждой в голосе проговорил Организм, — ты ведь остался.
- Друг мой, — со скал посыпались мелкие камешки, — как ты сам успел заметить, я спрятался так надёжно, что и сам себя вряд ли смогу отыскать. Я убежал, скрылся, зарылся в твоей оболочке, и для меня остался один лишь только выход — ждать. Ждать, пока деструктивная энергия не развеет все твои частички; ждать, когда те, кто не успел слиться с тобой, найдут вход в эту пещеру и начнут строить новый, не столь совершенный, как твой, однако гораздо более интересный, мир; ждать, когда я сам смогу найти выход, чтобы присоединиться к ним. К тому же, уже после того, как был совершён энергетический удар, что-либо сделать я бы уже не смог. Я защитник, а не лекарь...
Организм медленно подошёл к сидящему возле одной из стен пещеры Несону и присел рядом. Несон всё это время мял и тёр свою голову, однако вдруг отвлёкся от этого занятия и с интересом уставился на своего соседа.
- По Вашим щекам текут слёзы, — удивился он.
- Нет мне дороги назад, — произнёс вместо ответа Организм, — теперь и мне остаётся только ждать..., ждать своего финала, как Вашего Возрождения.
07 ноября 2015