Jocker

3. Письма с активацией не приходят на @mail.ru - вот причина.
4. Н-да. Все интересные темы уходят в блок.
5. Все дело в консервативной политике модеров.


на конкурсе далеко не уедешь.

Мирный в бане, а не в рид-онли)
Я скоро тоже там окажусь, наверно)

Правдивая реальность.



Сорокалетний мужчина сидел на скосившейся скамейке каждое воскресенье, и каждое воскресенье он рассказывал мелким детям интересные истории.
Если бы это не было реальной историей – парень оказался бы педофилом и за одну тысячу символов успел бы перенасиловать весь детский садик близ его дома.
Но история реальна. Детки тянулись к капитану милиции и слушали байки о задержании преступников. Слушали, потому что им было интересно, и потому что капитан был очень хорошим рассказчиком. Был. Родители знали, где пропадают их дети по воскресеньям. Кто-то подумал, что это лучше, нежели шляться по подвалам и, возможно, курить. Кто-то несколько недель подряд следил за своим чадом сквозь стекла бинокля и окна собственной квартиры, выходящего во двор со скамейкой.
Кто-то строго-настрого запретил ребенку подходить к «подозрительному» парню. И дети не смели ослушиваться – они становились изгоями, играющими в сторонке, пока «дядя Андрей» ведает о своих приключениях. А если он их позовет, спросит, нет ли проблем – они отвернуться, будут класть один камешек на другой, чтобы выстроить башню, понимая, что это самое тупое занятие на свете.
Кто-то из родителей познакомится с этим самым дядей. И останется не слишком довольным, зато уверенным, что их ребенок в «нормальных» руках. В руках «не педофила».
Капитан милиции не пьет, но курит. Курит при детях и «на детей». Пассивное курение – несомненно очень вредно. Но, в конце концов, он не педофил. Из двух зол…
Этим детям запрещают гулять с дядей Андреем. Родители курят тоже – они не могут найти подходящего повода. И дети не слушают их.
А если попросить капитана не курить на детей, он пообещает, что такого не повторится…
Но мамаши, чьи окна выходят во двор, видят, как посреди разговора сигарета появляется из кармана и лезет в рот рассказчика. Только, пожалуйста, никаких сравнений – это всего лишь глупая привычка писателя. Лезет СИГАРЕТА в рот и лезет – все-таки это капитан милиции.
«Но вы же обещали!»
«Извините. Привычка – никак не могу бросить»
«Хотя бы при детях…»
«Постараюсь, но все происходит так спонтанно…»
И среди детей был один паренек. Белый и выше всех своих сверстников на голову. И он был… неопрятным. Его родители были неопрятными, и он с ними.
… А кто-то надумал, что за моральный ущерб можно получить два миллиона. И купить квартиру. Небольшую, но все-таки квартиру – и жить в этой самой квартире. Жить - значит не снимать. Родители того паренька не пьянствовали и не ширялись. У них вроде как нормально с психикой. Просто они … неопрятны. И им нужны деньги. Два миллиона. Можно в рублях.
Началось «воспитание». К мелкой спине прикладывали книгу (там, где только-только начинается задница) и били, не оставляя синяков, стараясь не причинять сильной боли. Вдалбливали знания. «Даже не думай говорить что-либо этому дядьке!». «После того, как все дети разойдутся, оставайся возле него на десять-двадцать минут». Но «даже не думай что-либо говорить этому дядьке!».
И мальчик выполнял все наставления. Ходил с больной спиной, но старался не подавать виду. Потому что ему «нельзя говорить», ведь если он «скажет»…
Если он «скажет» ему не купят машинку, управляемую пультом.
А дальше… родители подали в суд на капитана. Перед этим они накачали своего парня снотворным и засунули ему огурец. Из тех, что помельче. Они же не хотят его травмировать. Они же любят его.
С этих пор обещание «не купить машинку» потерялось в детских глупостях. Ведь если он «скажет», его убьют. Его научили тому, чего не было. Новый закон Ньютона. В третьем классе он выучил наизусть текст на тысячу символов. «…После того, как все уходили, дядя Андрей брал меня за руку, и мы шли к нему домой…».
А что было дальше? – наверняка спросят в суде или еще где-нибудь. И здесь нужно заплакать, сильно замотать головой и выкрикивать непонятные звуки… будто тебя насилуют в третьем классе. Будто тебе больно вспоминать обо всем «случившемся». Невыносимо больно.
Благодаря новой системе обучения, он быстро запомнил, что нужно показывать на тряпичной кукле. «Де-та-ли-зи-ро-ван-ной кукле» - он даже это запомнил.
Процесс начался. Несмотря на актерский талант, ребенок всегда хотел расколоться – даже перед страхом смерти. Сначала он отходил от тряпичного человечка. Отказывался подходить. Выбивался из рук сотрудников. Говорил, что ЭТО ВСЕ НЕ ПРАВДА. Что это все ЛОЖЬ. ОБМАН.
А когда его успокаивали и приглашали к тряпичной кукле, он подходил к ней и цеплялся ртом за тот тряпичный отросток. Кстати, плохо пахнущий. До этого паренька за него цеплялось около сотни слюнявых детей.
Паренек уже сотни тысяч раз повторил слово в слово (почти слово в слово) заученный рассказ. Первая ошибка родителей – никто и никогда не повторяет показания слово в слово. Если только его не научили, «что надо говорить дядям». Если ему не сказали, что нужно плакать, то этот ребенок – сама нестандартность. Изнасилованная нестандартность.
Но, если его заставили повторять этот рассказ каждый раз… Он – серая масса. Из тех, кто плачет, когда не надо и даже когда уже нет слез, потому что «так надо». Зомбированное существо с целой задницей.
Как и всегда в таких случаях, процесс перенесли. Чтобы капитан успел повеситься…
И родители получили деньги за моральный ущерб – триста тысяч рублей. Чтобы к мальчику каждый день ходили бесплатные психологи – государственная помощь.
А как только начались психологи – на третий день – мальчик не выдержал. Родителям не нужны были триста тысяч – не за такую цену – и они спрыгнули с шестнадцатого этажа дома в центре города. Он умер в реанимации, а она перерезала себе вены невидимкой в больничной палате.
Парня отдали в детдом. Когда он вырос и стал водителем грузовика…