Бесс-Predel

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: не стоит читать этот текст, если вы ярый противник некрофилии, зоофилии, копрофилии и других известных и неизвестных филий, равно как и производных от них (зоокопрофилия, некрозоофилия, некрокопрофилия и др.), а так же гомосексуальных отношений, садизма-мазохизма и самых различных извращений.
ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: не стоит читать этот текст, если вы нормальный, адекватный человек без признаков шизофрении, психопатии и паранойи.
ТРЕТЬЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: не стоит читать этот текст, ибо этот текст читать не стоит.
ПОСЛЕДНЯЯ РЕКОМЕНДАЦИЯ: семь раз прочитайте все три предупреждения, столько же раз проговорите их про себя, семижды подумайте, и только потом примите решение, читать этот текст или нет.

Нелишнее вступление, потому что чтение литературного произведения - большая ответственность, как перед автором, так и перед самим собой.
Это - начало одного из трез романов, над которыми я в данный момент работаю. Кого-то мои тексты шокируют, у большинства вызовут отвращение и внутренний протест, некоторых СОВЕРШЕННО не впечатлят, но никого не оставят СОВЕРШЕННО равнодушными.
Если Вы все-таки взялись за чтение - не надо потом возмущаться. Вы сами сделали выбор, никто Вас за уши не тянул.
И предвосхищаю классический вопрос: да, я извращенец, потому что у меня извращенно сознание и не очень здоровая психика.
PS: Это только начало, дальше будет хуже.

БЕССОВСКОЙ ПРРЕДЕЛ.
(Свободный роман.)

История №1.
Настоящая любовь.

Известный в городе Н паталогоанатом профессор Лев Лукич Кулинский за долгие трудовые годы заработал много денег, которых хватило на квартиру в элитном доме, неплохой автомобиль и уютную дачу, и нажил немало психических растройств, которых с лихвой бы хватило на десяток умалишенных. Патии, филии, фобии и другие "ии" смешались в голове у ученого мужа и образовали любопытный коктейль, единственное верное определение которому - "идиотизм".
Сознавая свое положение Кулинский, надо отметить, совершенно при всем том безобидный, долго искал способ жить с таким набором недугов, пока не пришел к прискорбному выводу: чтобы преждевременно не попасть в психушку надо скрываться, меньше общаться с людьми. Короче, вести затворнеческий образ жизнь.
Благо, работа паталогоанатома не особо обязывала к тесному общению с кем бы то ни было. Достаточно быстро морг превратился для профессора фактически в дом, крепость, в которой он мог прятаться от нормальности окружающего мира.
И вот однажды, летним вечером, Кулинский направлялся в свою обитель. В планах было покушать, поспать, почитать, отдохнуть в обществе молчаливых тел. Однако, что-то неправильное он почувтвовал еще в вестибюле приземистого одноэтажного здания морга. Охранника здесь не держали (трупы, что ли, сторожить), и оттого некое ощущение присутствия живого человека, витавшее в воздухе, заставило профессора насторожиться.
И еще звуки: "блямц-блямц-блямц" - с одинаковым промежутком тихое бряцанье доносилось из главного зала, где, по идее, никого, кроме трупов, и быть не могло.
"Блямц-блямц-блямц"...
Тихо ступая, Лев Лукич медленно подошел к железной двери и осторожно заглянул в зал через мутное стекло...
Студент медучилища города Н Петя Лихачев не отличался благосостоянием, известностью и скрытым безумием. И прятаться от сициума он не видел необходимости. Однако в морг его с некоторого времени тянуло не меньше, чем профессора-патологоанатома.
А история произошла самая что ни на есть простая. На практическом занатии во все том же морге Петя засмотрелся на чудесные формы своей одногрупницы (что уж там, формы действительно что надо). Созерцание скрытых легким халатом девичьих прелестей породило понятную всем мужчинам реакцию. От которой студент не прочть был в тот момент избавиться. И он перевел взгляд с пышного зада красавицы на синий труп какого-то старика, посчитав, что уж это зрелище остудит его невольный любовный пыл. Ан нет: возбуждение не спадало, и пришлось в срочном порядке отпрашиваться в туалет и спускать пар вручную.
Скажете, со всяким может случиться? Но это было только начало лихачевского грехопадения. Вскоре молодой медик заметил, что эрекция появлялась всякий раз, как нелегкая учеба заносила его в мрачное приземистое здание на отшибе больницы...
Ожидавший увидеть все что угодно, вплоть до пляса мертвецов, Кулинский при виде прыгающего на трупе женщины в недвусмысленной позе студента Лихачева сначала ахнул, потом крякнул, и, наконец, рассмеялся.
- И чем мы тут занимаемся, молодой человек? - оглушительно рявкнул профессор, врываясь в зал.
Бедный Петя кубарем слетел с разделочного стола, попытался натянуть штаны, что у него совершенно не получилось, и в конце концов замер, со спущенными брюками, эрегированным достоинством (признаться, солидным), разведенными руками и кротко потупленным взором.
- Так-так, Лихачев, - тянул профессор, обходил застигнутого кругом, заглядывал между раздвинутых ног женщины, умершей от передозировки героина, с интересом рассматривал пунцовое лицо юноши и не менее пунцовый его член. - Труположством занимаетесь на досуге?
Труположник что-то мямлил, пытался, обьяснялся, на что профессор внимания не обращал.
- И не холодно вам? - прервал он оправдательный лепет Пети.
- Мне? - удивился последний.
- Вашему... э-э-э... орудию любви?
- Как вам сказать...
- Прохладно значит, это как минимум... Да вы срам бы прикрыли, ей богу...
Петя быстро надел штаны. Профессор меж тем достал из кармана презерватив и многозначительно вертел его перед все еще красным студенческим носом.
- Гениальнейшее изобретение, - вещел Лев Лукич, - воистину его можно применять во всех известных отраслях науки и техники. Вот в вашей ситуации чем бы он помог?
Петя пожал плечами.
- А все очень просто, молодой человек, - продолжал патологоагатом. - Берете презерватив, заполняете водой, - при этом Кулинский подошел к раковине, открыл кран с горячей водой, и быстро наполнил ей латексный мешочек. - Завязываете, - завязал. - И аккуратно помещаете в вагину приглянувшейся вам хладнокровной красотки. - И ловкими движениями пальцев наглядно показал на недавней петиной любовнице все этапы процедуры. - И так воду менять надо раз десять, не меньше. Каждый раз чуть горячее предыдущей. Не мне вам обьяснять, что йони становится теплым и шелковистым, совсем как у живой мадамы...
Конечно, Петя ожидал совсем других нотаций...
-...С женщиной ведь что главное? Подготовка. Ласка. Считайте, что это тоже самое. Да и без них ведь что в ведро со льдом сувать - какое наслаждение?..
Через минуту Петр, перебивая сам себя, распрашивал многознающего профессора:
- А если...
- А тут нужны разжимы, генекологичесике. Чтобы по свежачку расширить...
- А вот если так...
- А вот если так, то...
Два медика, опытный и учащийся, склонились над лоном так и не получившей после смерти покой наркоманки. Один спрашивал, другой отвечал. Иногда и показывал... Они сближались, их дыхание учащалось, и в какой-то момент оба посмотрели себе на штаны, в область паха, где зарождалось чувство...
Это был не просто секс, и даже любовью это сумасшествие нельзя было назвать. Это было слияние, и взрыв одновременно, инь и янь, альфа и омега... Противоположности притягивались и с той же силой отталкивались... И никаких слов не хватит описать всю ту гамму наслаждения, что испытали в эту ночь профессор-патологоанатом и студент медучилища. Так обнявшись они и заснули на разделочном столе, скинув с него, словно забытую и прощенную измену, умершую от героина мертвячку.
А утром Петя обнаружил, что его новоявленный любовник умер, с улыбкой на губах. Словно эта ночь очистила его от чего то...
Рыдая, юноша завернул тело профессора в полиэтилен, засунул в мешок и отнес к себе домой. Почти месяц он не расставался с любимым, но... Но запах, банальная и пошлая вонь, могла их разлучить, и пришлось Петру, повзрослевшему в горе и настоящем чувстве, решиться на отчаянный шаг... Он оставил себе лишь таз и голову Кулинского, которого теперь ласково именовал "мой холодный львенок". Поместил их в сосуд с формалином. И отправился в долгие странствия...
...В которых мы его еще обязательно встретим.

Продолжение следует...