Атом

Эффект тапочек

- Лен, они все одинаковые, - сказал я, теряя терпение. - Бери любую, не всё ли равно.
Она даже не обернулась. Наманикюренные пальчики продолжали перебирать упаковки, подолгу задерживаясь на одних и небрежно отодвигая другие. Точно такие же.
- Сержик... Ну-ка, достань вот ту, сверху, с ярлычком. Ага... Какая прелесть.
- Чудесно, бери и пошли дальше!
- Думаешь? Нет, не стоит... Вот эту, пожалуй...
- Лена!
Она наконец посмотрела на меня, оторвавшись от макаронных фасовок. Вздохнула.
- Ты постой пока у касс, я быстро. Займись там чем-нибудь, осталось туалетную бумагу взять и зубную пасту. Не дуйся, ну.
Мысленно скрежеща зубами, я покатил телегу к выходу. Выбрав закуток поспокойнее, вытащил телефон, запустил браузер. Сети не было. Чертыхнувшись, я убрал аппарат и огляделся. Рядом стоял благообразный седенький старичок и, как мне показалось, сочувственно улыбался.
- Два часа, - сказал я, раздражившись окончательно, - два часа псу под хвост, вот что обидно.
Старичок одобряюще закивал, покачивая свою тележку, словно люльку.
- Селёдку десять минут выбирала! Я по часам засёк. Сахар, пачку, шесть. А бумагу? Нет, я не против! Духи там, юбку, пожалуйста! Святое дело, но макароны?! Тем более, что сама не ест.
Сосед поправил очки и улыбнулся.
- У вас замечательная жена, молодой человек. Вы не представляете, насколько важно сделать правильный выбор макарон.
- Вы меня, простите, э...
- Виктор Григорьевич.
- Очень приятно, Сергей... Простите, Виктор Григорьевич, но выбор выбору волк. Должны быть, наверное, обоюдные, разумно достигнутые договорённости, границы временных затрат. Которые не следует перешагивать, пусть даже симпатичными ножками.
- Вы петербуржец?
- Да... А что? Как и почти все тут, надеюсь.
Старик придвинулся ближе, блеснув очочками.
- Не скажите, Сергей, коренных не так много. Впрочем, пустяки. Видите ли, есть вещи, которых нам не дано понять изначально. В силу многих причин - происхождения, пола, культуры, профессии, наконец. Вы кто по образованию, извините?
- Биолог.
- Биолог! Замечательно, это во многом упрощает задачу. Представьте себе, мм... клетку, например, нейрон. Нет, попроще - мышечную. С нашей с вами точки зрения главная её функция понятна, клетка отвечает сокращением миофибрилл на внешнее раздражение, тем самым оправдывая своё бытие. Но это мы с вами так думаем, клетка, сделаем такое допущение, весьма вольное, разумеется, - считает иначе. Она полна множеством забот и трудов, среди которых это вот сокращение даже не значится. Для неё это естественная форма существования, единственная, ей, клеточке, и сравнить-то не с чем. Задумайся она о смысле жизни, необходимость сократиться в ответ на появление возбуждающего иона была бы последней в её личном списке приоритетов, уверяю вас, хоть и не биолог и никогда им не был.
- Допустим, - сказал я, заинтересовавшись. - Вы хотите сказать, что смысл жизни может таиться в одной из упаковок пипифакса, если я правильно уловил аналогию?
Виктор Григорьевич замахал руками.
- Что вы! Я позволил себе упомянуть эту достаточно скользкую философскую категорию лишь попутно, для большей наглядности. Наша с вами задача несколько проще, ниже и ближе к наукам естественным. Вы ранее упомянули об особенностях выбора, именно к нему я пытаюсь подвести нить рассуждений. Смею надеяться, вам знаком парадокс "Буриданов осёл"?
- Знаком.
- Осёл, оказавшийся меж двух одинаковых морковок, умирает с голоду, поскольку не может рационально, однозначно решить проблему выбора, так? Вы уж простите мою занудливость, изложение темы требует плавного, последовательного перехода. Жан Буридан, формулируя фатальные как для осла, так и для тогдашнего уровня философии условия, неумышленно, инстинктивно, не отдавая себе в том отчёта, указал важное обстоятельство, содержащее ключ к решению нашей с вами проблемы. Совершенно так, как сокращает миофибриллы клетка, как поступил бы любой из нас на его, Буридана, месте. Вы следите за мыслью?
Я следил, о чём незамедлительно дал понять Виктору Григорьевичу.
- И в чём же оно? Обстоятельство?
Он покачал головой и сокрушённо вздохнул.
- Я ждал, что вы его назовёте сами. Парадокс в том, что выбор выбору волк, как вы верно заметили, о чём я, кажется, уже говорил. Если существует причина, по которой осёл предпочтёт, допустим, правую морковку, то он её тут же и съест, но будет ли морковка съедена в результате выбора? В чём выбор при наличии преимущества, устраняющего необходимость выбора как такового? Выбор и интеллект вещи несовместные, интеллект предполагает однозначное решение, а не выбор из нескольких. Есть решение - нет выбора, есть выбор - нет решения. То, что мы по наивности полагаем выбором, как правило, выбором не является, в силу появления лавинной анизотропии вероятностного событийного поля под воздействием наблюдения...
- Действительно, - деревянно отозвался я. - Как-то не подумал об этом.
- Ох, простите бога ради, - смущённо спохватился он, - я немножко увлёкся.
Он достал платочек, протёр очки и виновато откашлялся.
- Буридан, Аристотель и им подобные оказались в плену собственного интеллекта, пытаясь решить задачу выбора средствами интеллекта же, что противоречит условиям с самого начала, ввиду наличия этого самого понятия выбора. Никто из этих господ никогда ничего не выбирал по-настоящему. В любой из ситуаций каждый из них всегда пытался вычислить, вывести последствия того или иного решения, и то развитие, которое сулило философу максимальную выгоду, и получало дальнейшее продолжение. Не стоит удивляться тому, что подобное же поведение они приписали и гендерно близкому ослу, якобы подвластному человеческой логике. Конечно, осёл лишь символ, абстракция, призванная усилить парадоксальное восприятие. В многочисленных опытах живой, настоящий осёл, не раздумывая, съедал правую морковку, затем левую. Или наоборот. Никакой корреляции с руками по сей день так и не обнаружили.
- Не хотите ли вы сказать, - перебил я, - что дело в половых признаках? Парадокс перестаёт быть парадоксом, если вместо осла в качестве символа будем использовать ослицу, так?
Виктор Григорьевич возликовал. Я даже слегка отодвинулся, опасаясь потенциальных объятий.
- Именно так, Серёжа! Именно ослица, а никак не осёл. Волей-неволей, ввиду, пардон муа, застарелого мужского шовинизма, присущего средним векам в особенности, Жан Буридан поставил в один ряд с явлением того, кто к выбору не имеет непосредственного отношения. Выбор как он есть, без привлечения потуг интеллекта, был, есть и будет прерогативой женского пола. Если бы он, то есть месье Буридан, вообразил хоть на минуту вместо осла ослицу, парадокс мгновенно обратился в собственную противоположность. Ослица просто-напросто съест корм, ни о чём не задумываясь, потому что умеет выбирать. И никто, включая Канта, Ницше и Шопенгауэра, подобным исходом не озадачился бы, не вдохновился, слишком обыденным и очевидным показался бы результат.
- Позвольте, - спохватился я, - как-то вы чересчур ловко вывернули. По-вашему, женщина повинуется инстинкту, так, что ли? Кто тогда шовинист, вы или Кант?
Он грустно покачал головой.
- Сергей, голубчик, мир не так прост, поймите меня правильно. Вот это всё, - он шарообразно повёл руками, - это всё существует и, хочется верить, благоденствует лишь потому, что есть силы и сущности гораздо мудрее разума. Что разум... Смешно сравнивать. Мы есть благодаря правильному выбору своего, нашего будущего, и выбор этот, так уж заведено, зависит не от нас с вами, по большому счёту, конечно. Мы ничего не знаем наверняка, не знаем, но вынуждены выбирать, выбирать ежечасно, ежеминутно, ежесекундно, выбирать будущее, а не его отсутствие. Важнее и нет ничего. Где тут место интеллекту... Так, сбоку-припёку. И выбирают в главном они, Серёжа. Со времён Евы. Выбирают дерево, яблоко, ягоды, грибы, шкуры, зёрна и макароны. Выбирают наряды, Адамов, в конечном итоге, детей. Выбирают жизнь, и не нам их учить, поверьте, с нашим хвалёным разумом. Вы возьмётесь определить, какие макароны лучше?
- Дорогие, - буркнул я, не находя бреши в его рассуждениях. - Дорогие, скорее всего, лучше дешёвых. Если деньги есть.
- Видите, вы уже и засомневались, как тот осёл, простите. А конкретный пакет сможете выбрать? Из равноценных. Даже не озаботитесь, возьмёте первый попавшийся, верно? Ваш разум пасует. А они могут, Серёжа. Могут и выбирают лучшее, получая при том неясное нам удовольствие.
- И всё-таки, - запротестовал я, - неккоректно же сравнивать. Макароны и мироздание, не вяжется что-то, не сходится. Есть всё же какие-то разумные пределы, затратные ограничения для того же шопинга. Должны быть.
- Уверены? Вы просчитали судьбу макарон не далее собственной тарелки, а они лишь звено в бесконечной цепи причин и следствий. Вспомните хотя бы Брэдбери, эффект бабочки, достаточно примитивный пример, но подходящий. Или вот - размышляла ли Ева о последствиях, выбирая для Адама в райском супермаркете банальное яблоко?
- Там века прошли, Виктор Григорьевич, у Брэдбери. Сравнили тоже.
- Вот как? А вы представьте масштабы чисел в уравнениях вероятностных сочетаний. Отличите вы гугол от гуголплекса хоть приблизительно? Тысячелетия и один час складываются из количественных характеристик, непостижимых в принципе, так не всё ли нам равно, гугол возможных комбинаций или десять в степени гугол. Вероятности так и так не просчитываются, но они есть, тем не менее. Вы поручитесь, что выбранный вами наугад захватанный, мятый пакет не приведёт к третьей мировой?
- Ну уж...
- Я тоже не поручусь. Я этого, к сожалению, не знаю. Как не знает и мышечная клетка, зачем она сокращается. Всё, что могу - лишь не мешать жене выбирать гречку. Вот и она, кстати... Машенька, это Серёжа, мы с ним прекрасно провели время. Сергей, это Мария Николаевна, моя супруга.
Жена Виктора Григорьевича кивнула, внимательно на меня осмотрела и улыбнулась.
- Здравствуйте, Сергей. Надеюсь, Виктор не слишком вам надоел? Он бывает решительно несносен в общении. Не хмурься, Витя, я знаю, что говорю.
Я едва удержался, чтобы не шаркнуть ножкой.
- Очень рад... Рад знакомству и благодарю за доставленное удовольствие... Ваш муж достойный человек, Мария Николаевна. Интереснейший.
Она погрозила мне пальцем.
- Не льстите, Серёжа. Про мужа я знаю всё... Удачного дня, удачных покупок!
Мы раскланялись, старики покатили тележку к ближайшей кассе. Лены всё не было, я снова достал смартфон и запустил браузер, благо сеть была на твёрдую четвёрку с буковкой джи.
- Сержик, вот и я! Не скучал? Смотри, какие я тебе тапочки нашла. Прелесть просто, и недорого. И бумага, такую редко встретишь, и паста. Крем ещё себе взяла.
Она аккуратно разложила покупки в телегу, при этом для чего-то переложив местами другие. Я прижал её к себе и поцеловал. Не стесняясь.
- Здорово, Лен. Нет, правда здорово, отличные тапочки. Доллар на три рубля подешевел.