Мастер Зеленки

Гость из леса


Кабинет начальника связи даже сегодня выглядел как обычно: ни новогодней мишуры, ни ёлочных игрушек, ни гирлянд, и ни намёка на зелёную красавицу. Шкаф у стены с папками, стол у окна, пять стульев и рабочий телефон. Более унылой обстановки в новогоднюю ночь хозяину кабинета видеть не приходилось. Юре было в принципе всё равно, но именно сегодня отчего-то захотелось чего-нибудь праздничного, новогоднего…
-- Так, Баркин, когда связь наладится?
Майор резко развернулся к двери. В кабинете стоял сам командир части. Полковник Дублевич, судя по плотно сжатым губам и красным скулам, пребывал в явно плохом настроении.
Баркин привычно загнал раздражение куда подальше и ответил:
-- Не могу знать, товарищ полковник. Дежурный отправил двух контрактников по ЛЭПу, может и найдут обрыв.
Дублевич сурово осмотрелся и молча вышел. Небось, выискивает признаки украшений. Всем известна лютая ненависть полковника к новогоднему празднику. Юра от души пожелал полковнику споткнуться на лестнице и сломать что-нибудь. Хотя, часть находилась в лесу, и до ближайшего посёлка девяносто километров. И дорога заметена дальше некуда. А значит…
Майор безнадёжно махнул рукой в пустоту в ответ своим мыслям. Если этот ушлёпок себе что-то сломает, то лучше уж точно не будет. Свет в кабинете мигнул два раза, а потом погас на несколько секунд.
«Опять генератор барахлит», -- Баркин накинул куртку, прихватил шапку и вышел из кабинета.
*
Рядовой Елисеев стоял на вышке и отчаянно пытался согреться. Тридцатиградусный мороз, небольшой ветерок и унылое настроение не давали это сделать. Часовой поправил автомат на плече и, отогнув манжету варежки, выдохнул в неё. На несколько секунд правая кисть согрелась, но мороз тут же вернул своё царствование. Парень выругался и несколько раз попрыгал на месте. Тяжёлый бронежилет ощутимо прижал к земле. Аж ноги подкосились.
Ладно, скоро уже придёт разводящий, а там и в караулке можно будет отогреться. Где-то на границе леса мелькнула какая-то тень. Гришка встрепенулся и направил прожектор в ту сторону. Луч мигнул два раза и погас на несколько секунд. Из леса к «колючке» шёл мужик в красной шубе с какой-то палкой.
Елисеев сглотнул, скинул автомат с плеча и попытался грозно окликнуть незнакомца:
-- Стой, кто идёт! – вышло жалко и визгливо.
Хотя незнакомец всё же замер:
-- Вот и я!
С давних времён так ведётся,
Что ни одна ёлка без меня не обойдётся.
Я, дети, очень старый дед,
И мне, поверьте, много лет.
Часовой моргнул несколько раз и открыл рот. Звучный старческий баритон нарушителя окончательно сбил с толку.
*
Один из караульных настигнул Баркина на полпути к генератору:
-- Таащ майор! Таащ майор, -- подбегая к офицеру, затараторил солдат. – Там к третьей вышке какой-то мужик припёрся, мы его задержали, а связи нет, вот меня и направили к вам, а его на губу пока посадили, а он, еще и…
-- Смирна! – привычно рявкнул Баркин, ошалев от потока слов солдата.
Рядовой вытянулся в струнку и замолк. Юра, на всякий случай принюхался к нему. Вроде не пил…
-- Веди в караулку, -- решил он. Лучше уж на месте разобраться. Всё-таки собачий это наряд -- быть дежурным по части в новогоднюю ночь.
Когда они, чуть ли не бегом прибыли в караулку, их встретил лейтенант Ефимов. Парень выглядел, мягко говоря, растерянным:
-- Товарищ майор, это какой-то бред.
Юра молча прошёл в кабинет начальника караула. Лейтенант закрыл за собой дверь и, пройдя к столу, присел на краешек.
-- Рассказывай, -- произнёс Баркин.
-- В общем, из леса вышел мужик в костюме Деда Мороза. Задержали, посох и мешок полный снега отобрали и посадили под арест. В карманах ничего не было, шубу снять не смогли. Так прощупали. Вроде опасного не обнаружили. Борода, кстати, настоящая, и белая.
-- И что? – не поняв беспокойства подчинённого, решил спросить майор.
-- Он всё время улыбается, какими-то стишками говорит и всех по имени называет, – будто извиняясь, ответил Ефимов.
-- Может сверху нас проверяют? – предположил Баркин. Вероятность того, что это диверсант, он даже не рассматривал. Вот что нужно врагам в Богом забытой части посреди леса, где даже танки и всё оружие вывезли? Да и саму часть скоро расформируют.
-- Ладно, веди к этому «Деду Морозу», -- решил майор.
В камере на нарах сидел пресловутый гость. Из-под красной шапки с расписными узорами выглядывали седые кудри. Такая же седая борода скрывала черты лица. На красной шубе и варежках были примерно такие же узоры как и на шапке, напоминающие снежинки. Белый посох, стоящий рядом, весь светился и сверкал белыми огнями.
-- Я не понял! – зарычал Ефимов. – Кто ему палку и мешок вернул?
Часовой выпучил глаза и несколько раз поочерёдно взглянул на задержанного и начальника караула:
-- Дык никто не возвращал! Он даже не шевелился.
-- Слышь, Лазарев! Я тебе сейчас этот автомат в ж…
-- Значит, не шевелился? – перебил начинающуюся тираду Ефимова майор.
Солдат привычно вытянулся и от души гаркнул:
-- Никак нет!
-- Фамилия, цель визита? – отрывисто спросил Баркин у гостя.
Дед встал, оправил свою красную шубу и, стукнув палкой по полу, величественно произнёс:
-- Дед Мороз я настоящий,
Из глухой дремучей чащи,
Где стоят в сугробах ели,
Где бураны да метели!
-- Пьяный? – спросил Юра у лейтенанта.
-- Да вроде не пахло, -- с сомнением произнёс Ефимов. – Хотя в алкотестер не дышал.
-- Зови Вована из санчасти, и пускай барахло специальное прихватит, -- решил майор. – Дублевичу еще доложи.
-- Вот он обрадуется… -- мрачно заметил лейтенант.
Когда солдат убежал, офицеры решили поговорить с гостем в кабинете. Задержанный кивнул и вышел из камеры. Оказалось, что в он почти на голову выше Ефимова и Баркина. А майор со своими метр восемьдесят восемь, не считал себя маленьким.
-- Значит, ты Дед Мороз? – прищурившись, спросил Юра, как только задержанный уселся на один из стульев в кабинете дежурного по караулу.
Тот кивнул и почему-то улыбнулся.
-- Да? – переспросил Ефимов. – Ну-ка…
Здравствуй Дедушка Мороз,
Борода из ваты.
Ты подарки нам принёс, пи…
-- Товарищ лейтенант! – вовремя одёрнул подчинённого Баркин. Еще не хватало тут самодеятельности.
Гость совсем расплылся в улыбке:
-- Ай Юрочка, ай молодец! Вот тебе подарочек!
Задержанный ловко вытащил из своего мешка яркую блестящую коробку и вручил её ошалевшему офицеру.
-- Бомба! – воскликнул майор.
Ефимов осторожно положил коробку на стол и подозрительно посмотрел на «террориста».
-- Мужик, ты сдурел? – спросил Баркин у «Деда Мороза», бесцеремонно отбирая мешок и вытряхивая его содержимое. На пол упали хлопья снега.
-- Может иллюзионист какой-нибудь? – прислушиваясь к коробке, спросил лейтенант.
В кабинет без стука вошёл прапорщик Зверев. Торопливо поздоровавшись с офицерами, он достал из сумки пресловутый алкотестер. Задержанный ухмыльнулся и согласно дунул на зеркальце прибора. В тишине, вместо привычного писка о заключении анализа раздался странный треск. Прапорщик выпучил глаза на покрытый инеем прибор:
-- Фигня какая-то…
И тут в кабинет ворвался командир части. Все, кроме «Деда Мороза» повскакивали с мест и встали по стойке смирно.
-- Да вы тут охренели все? – взревел Дублевич.
Майор закрыл глаза, когда началась привычная ругань и угрозы полковника.
В какой-то момент словесный поток оборвался на полуслове. Баркин открыл глаза и обомлел. Гость положил руку на плечо командира и что-то шептал ему на ухо. Дублевич кивал и молчал.
«Чудеса!» -- мелькнуло в голове у майора.
Тут гость хлопнул в ладоши и заговорил:
-- Я гуляю по земле,
Я хватаю вас за нос,
Коль морожу – так до слёз!
Потому что я сердитый,
Со своею снежной свитой,
Знаменитый Дед Мороз.
Но сегодня я не злой,
Добрый, щедрый и простой!
С вами вместе хоть сейчас
Я готов пуститься в пляс!
«Что за бред!» -- подумал Баркин приплясывая как и остальные. А задержанный между тем пошёл к выходу. Хлоп палкой по закрытой двери, и та открылась, а военные следом гуськом, всё так же приплясывая.
Справа по дороге в столовую был небольшой парк. Вот туда их задержанный повёл. Откуда-то играла музыка, выходили другие военные. Странное дело: вот идёт «Дед Мороз», а перед ним весь снег раздвигается по краям.
Гость замер перед высокой пышной елью:
-- Раз! Два! Три! Ёлочка, гори!
И тут на глазах обомлевших военных вся ель словно встряхнулась и внезапно засверкала гирляндами. Откуда-то появились ёлочные игрушки, серпантин, мишура…
«Дед Мороз» сел на ледяной трон, появившийся у ели и громко сказал:
-- Мы убрали елку
В праздничный наряд.
Огоньки на ветках
Весело горят.

Каждый пусть у елки
Спляшет и споет,
Весело мы вместе
Встретим Новый год!

Все, кто были у ели взялись за руки и начали водить хоровод. И тут вперёд вышел улыбающийся Дублевич. Полковник с выражением рассказал стишок и получил от гостя коробку в цветной упаковке. Баркин заметил, как восторженный командир части, распечатав подарок, прижал к груди мягкую игрушку олимпийского мишки. Потом вышел фельдшер Зверев, потом и майора ноги потянули к трону…
*
-- Извините, снимаю шляпу, как говорят земляне.
-- Всё очень просто, друг мой. В каждом человеке живёт ребёнок и вера в чудо.
-- А если будут болтать?
-- Даже если будут болтать, никто им не поверит. Ты лучше проверь, что эти в Триполи намудрили…


(в тексте использованы фрагменты стихов из интернета)

МЕЧТЫ ПОЭТА

Мечтою Поэта могла бы быть Смерть,
Лишённая дерзких душевных терзаний,
Скитаний, избравших свой путь в никуда,
Сомнений, привязанных намертво к небу,
И, чтоб на рассвете, смотря из окна,
Не делать единственно правильный выбор…
Надежды чтоб не было память хранить
В бескрайней могиле уродливых судеб…

Мечтою Поэта могла быть Любовь,
Но та, до которой дотронуться можно,
И песни не петь неизвестной Звезде,
Холодным салютом взрывающей небо…
Таинственный смысл не искать в красоте,
Себя самого из игры удаляя,
Чтоб снова на звёзды безумцем смотреть,
И дверь не искать в бесконечное лето…

Поэта Мечта – вдруг себя не узнать
В том Звере, что с плоскости зеркала смотрит:
Глаза переполнены реками слёз,
Улыбка – ехидно оскаленной пастью…
Ты знаешь, что болен и немощен Зверь –
Он лезвием рифмы свой Мир изувечил…
И, чтобы несчастного гада убить,
Ты должен, зажмурив глаза, отвернуться…

Мечтою поэта всегда была Жизнь…

25 июня 2012

PS: Автор просит прощения у публики, равно как и у оппонента за подобный верлибровый стиль данного выстрела. Просто-напросто дерзкая Муза предложила Автору написать стих в подобном ключе, чтобы более наглядно отобразить содержание стиха, то, что хотел сказать Автор. Ещё раз прошу прощения и обещаю не обижаться на вероятное возникновение негативно-критических комментариев.

Если зрители, секундант и противник не против, Мастер Зелёнки всё-таки обналичит свой вариант третьего выстрела)))

КОНТРОЛЬНЫМ

Теперь бы решиться и знать, что не зря…
Лишь став проигравшим в начале турнира,
Хранил два патрона: один – для себя,
Второй – для всего надоевшего мира.

Лишь только бы мыслей понять череду,
Лишь только бы умных решений в рассрочку,
Очнуться не где-то в Раю иль в Аду,
А здесь же, ногой зацепившись за кочку,

В могильной прохладе, в прогнившей земле,
В объятиях цепких остывшего тела,
Один глоток жизни оставить себе,
Чтоб Смерть, ничего не сказав, улетела.

Ошибкою собственной словно прозрев,
Сам Бог улыбнулся, оскалившись грозно,
И Мир, от бессмысленной боли взревев,
Всё примет, но тщетно, поймёт всё, но поздно…

Свой Мир так давно Человек убивал,
Он к цели безумной упрямо стремился,
Но где-то не смог, не дожил, не дожал,
Лишь ранил, но всё ж не добил, не добился.

Но, если шагнуть за черту бытия,
И, ненависть к жизни в себя превращая,
И больше ни капли в себе не храня,
Возможно свой Мир придушить, не страдая…

Ещё очень важно – всю память стереть;
Чего-то хотели, о чём-то мечтали –
Ведь больше нет смысла чего-то хотеть,
Мечты мы и сами давно променяли…

Теперь бы решиться и знать, что не зря,
И выстрелом в воздух лишь тучи пугая,
Второй – ты контрольным оставь для себя,
Чтоб Мир уничтожить, себя убивая…

19 июня 2012

выстрел номер два:

ЖИЗНЬ МЕЖДУ СТРОК

Как только тьму не сменит день,
Потухнет вечная Звезда,
В ночи мы распознаем тень
Того, кто с нами был всегда.

Среди кромешной темноты
Узреем мы его талант,
А мы — актёры и шуты,
А мир — всего лишь вариант.

Стремясь к началу всех начал,
Он разные миры творил,
Он много сказок рассказал,
Лишь о себе не говорил.

И сами, не поняв того,
Мы в сказках тех нашли покой,
Но, полюбив слова его,
Не знали, кто же он такой.

И вот однажды, как в бреду,
Звезде свои он песни спел,
И, словно полюбив Звезду,
Он вместе с нею догорел.

Когда поникла голова,
Он жизнь оставил между строк,
Он записать хотел слова,
Но вспомнить сам себя не смог...

* * *

Мы проиграли вариант,
Готовые опять играть,
И, вознося его талант,
Слова той пьесы повторять:

«Он шёл к началу всех начал...
Он о себе не говорил...
Он своё имя не назвал...
Он между строк себя забыл...»

13 июня

ДВЕРЬ В ЛЕТО (ГДЕ?)

А, может быть, мне попытаться влюбиться
Последний раз будет, увы, не фатальным,
Чтоб небо мечтало от жара искриться,
Чтоб взгляд перестал быть осенне-печальным.
По рекам асфальтовым, потным и липким
Спасительной тенью упасть-распластаться,
И разум, устав быть намеренно гибким,
Решит, что не стоит ему просыпаться…
Я знаю, что где-то возможно и это,
Спрошу, может, Дьявола, может быть, Бога:
Где скрыта та дверь в бесконечное Лето?
Так, где же в то Адское пекло дорога?

Но, как ни крути, знойный жар догорает,
Преследует Осень холодной тоскою,
Зараза-любовь, заскучав, умирает,
А разум очнётся от сна и покоя,
И пыльные речи, горячие взгляды,
И сны, что легки – тяжелы пробужденья:
Всё было, да сплыло, а, значит, не надо,
А, значит, то было лишь бред, наважденье…
Не помнишь, что втайне ты ждёшь только это,
Не зная, пытаешь ты Чёрта и Бога:
Где скрыта та дверь в бесконечное Лето?
Так, где же в то Адское пекло дорога?