Nimrod

Итааак.
На свой страх и риск выкладываю часть моего "Чего- то". Предвидя океаны праведного гнева типа "Не литературно!", "Не прилично!", "Отвратительно" и т.п. Хочу сказать "Да". Всё на самом деле так и есть. Много ругательств, наверняка просто отвратительная манера написания, но всё же. Прошу вас попытайтесь понять внутренний мир говорящего с вами через чёрные буковки человека. "Околочеловека" не способного быть интеллигентным. Заранее спасибо тем кто прочитает.
P.S. Суждения персонажа не присущи автору.
Огромное спасибо Аватар за редактирование!
Всем приятного прочтения что ли

Деформаторы
Следствие 1. Тот, кто мог бы быть человеком.



Моя ненависть льётся сквозь стёкла,
Заполняя запреты Фемиды,
Иссушая обрюзгшие стада,
Доходя до нулей Антарктиды.

Подниму из могил Совесть мира,
Докажу относительность правды.
Моя ненависть, играя звуками лиры,
Уничтожит матрицы кадры.

На костях опозоренных предков
Я не буду играть в человечность,
покажу всю ничтожность заветов,
Что любили столь гибкую точность.

Буду жить, наслаждаясь звериной
Окровавленной сытой мордой,
Опьянённый наградой
Обезумевшей музы.

Моя ненависть - сила.
Моя ненависть - правда.
и она же моя могила
и она же моя нирвана.

Моя муза - дар обречённых
Полоумная, дикая сука
В мои жилы впитан порох,
Разрывающий дикую скуку.

Я есть сбивчатый ритм вселенной,
выражаемый в чёрных нотах.
Моя ненависть будет бессмертной,
Затаившись в глубоких водах.

Больше нет идеалов для зверя,
Сотворённого чёрной алчною злобой.
Разгрызаю чугунные двери,
Возведённые верой убогих.

Моя ненависть льётся сквозь стёкла
Собирающих пыль мониторов.
Она громко кричит в ваши нёба,
Что пора выходить ... . . . ...



Омниум
Год 909 со дня мора

Районы трущоб.

Саймон:

Мне нечего дать этому миру... Не-че-го. Ни талантов, ни увлечений, ни цели .Только производимый мной углекислый газ и тонны дерьма.
Я - сотня килограмм биомассы, оскверняющей каждый прожитый мной в этой вселенной день. И меня это устраивает, я этим доволен. Нахер вселенную, к бесам высшие цели, да и вообще любые цели. Я доволен своим существованием, тупым ожиданием дебильных киноблевотин в интернете, вечернему онанизму, ублюдочным полуфабрикатам, которые наверняка создали у меня в организме уже новую больную фауну. Мне всё это нравится, я не мечтаю о лучшей жизни, не хочу быть примером для тупых детей, нахер этот мир...

Я - Саймон и у меня кончились сигареты. А это, в свою очередь, значит, что мне нужно встать, одеться и выйти на улицу, дойти до магазина ,купить их и вернуться обратно. И эта, мать её, последовательность действий совсем не радует меня. Кляня себя за то, что у меня даже лени недостаточно для того, чтобы бросить курить, я поднялся с кровати, такой ,своего рода, могилы моих начинаний. Проигнорировав умывальник, я сразу направился в прихожую, на босые ноги надел ботинки, пнул дверь и вывалился из своего тараканника.

Омниум - в этом городе не бывает ночи, многомиллионный муравейник ,забитый проститутками, извращенцами и ещё хер знает какой падалью.95 лет назад этот город назвал меня своим героем и благополучно затем наложил на мою светлую персону огромную кучу. Ни намёка на войну, которая бушевала здесь. Видит бог, этот город пережил всё, а ему хоть бы хны. Образованный 13 тысяч лет назад голожопыми аборигенами, приносящими в жертву уродливым богам своих детей, он, как опухоль, разросся на теле мира. Ни чума, бушевавшая в его домах сотни лет, ни тысячи войн не могли его уничтожить, он, словно герпес, каждый раз возвращался к своим пирам, заговорам и новым тиранам. Режим за режимом менялся на протяжении всего его существования, предавая этому городу состояние кипящего котла. Почти век назад Омниум был ввергнут в хаос и разрушения, а сейчас эта великая проститутка мегаполисов предстаёт предо мной во всей своей неоновой красоте, излучая искусственный свет, не дающий заснуть, наверное ,даже покрывшимся плесенью ангелам, она подставляет свою наркотическую сиську всем ублюдкам этого мира, а я её любимый сын.

Я в полутрансе курсировал по подворотням микрорайона. Ноги помнили дорогу к магазину и я мог спокойно увязнуть в своих мыслях. Уже сутки шёл мерзкий мелкий дождь, промокшие волосы налипли на лицо, пуская противные холодные струйки.
Хлюпанье в развалившихся ботинках просто выводит из себя. Из-за идиотки погоды пришлось ускорить шаг и через минут пять я подрулил к магазину. В свете погодных условий даже это захудалое вместилище дерьма казалось мне землёй обетованной, свет из узких окон так и манил к себе, обещая дать тепло и уют. В обычные дни я стараюсь всячески избегать мест, где скапливается много людей. Нет, не то, чтобы я не люблю людей, я скорее отношусь к ним, как к ногтям, что ли... Вроде они есть, ну и ладно, но потом они начинают расти и всячески мешаться тебе, в них скапливается грязь и всякая зараза. И в конце концов, ты их срезаешь и дальше живёшь, не обращая никакого внимания до тех пор, пока они вновь не вырастут. Вот и с людьми примерно так же. Поэтому, посещая многолюдные места, поневоле приходит мысль, что ногти пора срезать. И ,за исключением того, что они - люди, у них больше нет никаких минусов.
Неожиданно с грохотом распахнулась дверь и из супермаркета выскочил щуплый пацан с охапкой разноцветных пакетов, резко затормозил, огляделся по сторонам и ,накинув капюшон огромного тёмного балахона на лысую макушку, двинул что есть мочи во дворы.

- Стой, Сучий потрох!!! Стой ,кому говорю!- держась за разбитый нос из дверей вывалился толстый детина. Этакая жироферма на коротких ножках с малюсенькой головой и брюхом, нависающим над многострадальными коленями. Вот и совсем не жалко урода. Так и надо. Видимо, бежать за проворным грабителем "Свинтус" совсем не собирался. Одной рукой он опёрся на стену и пытался отдышаться
- вот .. кххх .. падла а.. - тут его маленькие глазёнки упёрлись в меня.
-А ты чего стоишь ,вылупился!? Вора держи!!! - я решил постоять и ещё посмотреть на него, вдруг урода приступ хватит, например.
- Ты .т..ты сука чего лу .. кхх ... лупишься, падла? А!? Вора держи, говорю тебе!!! - оттолкнувшись от стены он попёрся ко мне с расквашенной рожей, фыркая и хрюкая, - я те щас устрою!!!
Я стоял и смиренно ждал, пока он ковылял ко мне, в надежде на дальнейшее развитие событий, вечер был слишком скучен и даже
такое мелкое происшествие, как ,например, инфаркт у скота весом в двести килограмм, могло бы меня немного развлечь или может он всё-таки дойдёт до меня и тогда....
Вот те на. У толстяка пошла ртом пена, его страшно затрясло, он грохнулся рожей в грязь и, по ходу, отдал концы. Вот так это
и случается, некрасиво и банально. Так умирают люди - пускают пену, трясутся, выкатывают глаза, то успевает обделаться перед встречей с праотцами и ни разу, ни единого разочка я не видел чтобы кто-то умер красиво, статно. Гордых трупов не бывает - это факт.
Я решил подойти к нему, чтобы всё-таки удостовериться в том ,что концы отданы. Сел рядом на корточки. Приложил палец к сонной артерии на шее...
Ну что ж, мой вердикт, господа - пациент спёкся, откинул копыта, склеил ласты, сыграл в ящик, в общем, всё, нету больше толстого.

- Нехер было столько жрать. - Самая лаконичная эпитафия, которую я мог сказать. Я достал коммуникатор, чтобы связаться с доблестными правоохранительными органами и известить их о том, что на их суверенной территории валяется мёртвый гражданин. Не успели! Не предотвратили трагической гибели бедного болванчика. Стыдно вам должно быть, уважаемые.
- Служба спасения, слушаю.
- Поздно.
- Чо?
- Некого спасать уже вам.
- Мужчина! Случилось чо та или вы поострить звоните!?
- Случилось, - рассказав мерзкой бабе всё, что видел, я передал координаты места, где лежит тело. Ну всё, моё дело сделано, совесть чиста,
гражданская позиция тверда, как камень. Напоследок, обшарив его карманы на предмет наличности, я хлопнул его по спине и встал:
- Ладно, пока, браток, ещё свидимся.
И опять стало тихо. Это такая необычная городская тишина - когда издалека доносятся звуки, говорящие о том, что на самом деле в этом городе никто
не спит, но там, где стоишь ты ,нет ни одного подтверждения этому. Вдруг я почувствовал на пальцах что-то липкое, посмотрев на руку, я обнаружил тёмную жижу. Кровь, мать её! Вытерев ладонь об куртку, я удостоверился в том, что сама ладонь не поранена, а это значит, что замарал меня толстяк, что, в свою очередь, наводит на мысль о том, что откинуться ему помогли. Присмотревшись к лежащей туше, я увидел тонкую дорожку пореза у него на шее, изначально невидимую в темноте. Ну, видимо, за сигаретами в любом случае придётся идти в другой магазин. Он мёртв это факт, а причина мне уже не важна.
Натянув ворот куртки до самых ушей, я подумал о том, что конечно можно было бы зайти в магазин и самому взять себе курева.
Должна же фирма проявить благодарность за заботу об их сотруднике, пусть мёртвом и мерзком, но всё же... Вот и маленькое вознаграждение в виде блока сигарет, ну, может быть ещё бутылочки чего-нибудь крепкого и согревающего, меня бы вполне устроило. Но там наверняка стоят камеры, а светиться на них желания нет никакого. Лучше останусь инкогнито - таким, видите ли, сочувствующим закону элементом социума.
Вот так, выбросив идею о маленьком акте мародёрства, я двинул в тот же переулок, куда побежал пацан.

*********************************************

В этом мире столько технически развитых приспособ! Так много, что жить уже становится не обязательно. Ты только продираешь шары, а маленькие механические рабы уже готовы умыть тебя, подтереть задницу, накормить, одеть, пожелать удачи и отправить тебя на твою собственную каторгу. У нас есть комфортные, умные дома, которые облизывают нас круглые сутки. Есть муторные системы персональной коммуникации, которые лучше тебя знают, чем ты должен заниматься в данный момент. Есть, мать его, всё! Но ни один лобастый засранец со своими огромными мозгами не убрал этот мерзкий ,гадливый, ублюдочный дождь!!!
От магазина, где скопытился толстяк, мне придётся ещё минут тридцать тащиться по этому болоту.
Город ,видимо, совсем не догадывался ,что сейчас ночь - время отдыха и сна, во многих окнах всё ещё горел свет, из некоторых доносились шумы пьяных вакханалий. Где-то наверху рыдала женщина, получая оплеухи от мужа ,решившего повоспитывать нерадивую половинку, а в соседних окнах мерзко орал обгадившийся карапуз. Страшно хотелось курить. Вот, если бы я взял сигареты из магазина мертвяка, то уже сидел бы дома и медитировал под стоны моей соседки проститутки, к которой я ,кстати, сам нередко захаживал и уже считался кем-то вроде вип клиента. Амэлтеа была тощей наркоманкой, которая в виде бонуса готовила мне завтрак после каждой ночи, проведённой с ней. У неё была дочь по имени Вики и огромный, наглый кот, любящий смотреть на то, как его хозяйка выполняет свою работу. Вообще, Амэлтеа довольно приятная девушка, входящая в число тех, кто может найти со мной общий язык. Она очень любит поболтать, а я не против послушать. Проститутка не наделена особо красочной жизнью и рассказы её, в принципе, не могут фонтанировать увлекательными историями, но это не значит, что я должен лишать девушку единственного слушателя...
От мыслей о домашней еде заурчало в животе и к списку покупок добавилось съестное. Глядишь, такими темпами из магазина я выйду с баулами жратвы, курева и бухла.
О толстяке я уже и думать забыл. Ну, помер и помер. Я за свою жизнь видел тысячи трупов и даже десяти процентов из них нет тех, кто отошел в мир иной естественным путём и половины тех, кто сделал это без моей помощи. И ничего, как жил, так и живу - никаких тебе угрызений совести или ночных кошмаров. Всё нормально.
Дальше по пути моего шествия послышались пьяные выкрики, через несколько секунд я вышел в освещённый переулок. Источником шума являлась компания подпитых парнишек, зажавших в кольце того самого Пацана, ограбившего магазин. Ну, скажем так - преступники были не ахти. Шесть человек болезненного вида. Все худые, бледные, с тупыми неприятными харями, лишёнными даже задатков той волшебной штуки, что вывела людей на верхнюю цепочку пищевой цепи. Но они, по крайней мере с виду, совсем не комплексовали по этому поводу и отсутствие мозгов компенсировали численностью и наглостью. Маленький грабитель явно оценил обстановку и уже как-то свыкся с мыслью о том, что целым он точно не уйдёт:
- Милая, да ты не бойся, пойдём с нами, вон как замёрзла. А мы тебя отпоим, откормим, обеспечим, так сказать, досуг!- вся братия дружно заржала над шуткой дебила, а до меня наконец дошло, что лысый пацан в толстовке ни фига не пацан, а самая настоящая девчонка. Низенькая, с тонкими ножками, покрытыми синяками ,абсолютно без волос на голове и испуганными глазами. Она переводила взгляд с одного на другого кавалера и беспомощно глотала ртом воздух.
- Да ты не бойся, дура, ничо мы те не сделаем! - один из дегенератов схватил её за капюшон толстовки и притянул к себе.
Вот мне, в принципе, всё равно идти через них, другого пути нету, так бы может и обошел, так что нужно как-то ознаменовать моё присутствие в этой групповой идиллии:
- Э, ребятки, закурить дайте дяденьке? - все разом обернулись на мой голос. Какое-то время в глазах парнишек была полнейшая пустота, видимо, шел процесс переключения с девчушки на меня, затем самый сообразительный сделал ко мне шаг:

- Слышь, лось, ты иди, куда шел, понял?! - после сказанной фразы он повернулся к друзьям и, увидев на их лицах явное одобрение,
распрямился и почувствовал себя комфортнее.
- Сигарету дай, грубиян, - я вот даже не собирался идти дальше и уже всерьёз вознамерился выбить из него сигарету. Почувствовав угрозу своему авторитету в моём лице, "самый умный" понял, что разговоры бесполезны и решил устранить "Лося" ,отвлекающего его от веселья, силой. Вразвалочку, нарочито медленно, он направился ко мне:
- Мужик, ты чо, тупой? Я же те гово... - слушать его больше желания не было совсем, поэтому я без размаха врезал ему локтем в основание головы, исключая возможность того, что урод встанет. Рухнув мешком в лужу, парниша ещё секунду похрипел и испустил дух.
- Ну, кто хочет стать следующим счастливым обладателем подарочной путёвки на тот свет!?Подходи не стесняйся! Сегодня всё бесплатно! - желающих не было, все стояли бледные, испуганные и остолбеневшие, видимо ещё не пришло осознание того, что "самый умный", который только что был живой и здоровый, теперь лежит мёртвый в луже, нелепо раскинув ноги и руки. Воспользовавшись всеобщим замешательством, я рванул с места к ближайшей от меня цели и ударом в горло отправил так и не успевшего ничего понять беднягу вслед за его другом. И вот тут началась паника! Четверо оставшихся дебилов наконец поняли, что их никто не пытается напугать, никто не пытается уговорить быть благоразумными, никто не плачет и не умоляет их о пощаде. Их - тех, кто только что безнаказанно игрался с добычей, убивают... Схватив за голову очередного потенциального насильника, я посмотрел в его вылезающие из орбит глаза:
- Дяденька не… не надо! Да мы просто шутили! Правда! - Завтра его мать узнает о том, что его больше нет, она будет биться в истерике и в исступлении каждый раз задаваться вопросом, за что убили её мальчика." Ведь он даже мухи не обидит" - что-нибудь в этом роде, лишённая своего драгоценного дитя, она будет кричать в дежурные мины сочувствия. До того мига ,пока ей не покажут его холодный труп, мать не поверит в то, что сынок уже не с ней. В то, что только вчера улыбавшийся и уминающий её стряпню, теперь уже никогда не обнимет её, не скажет заветного слова "мама", он уже не будет скрывать свои проблемы месяцами а затем, придя в отчаяние, не придёт за помощью к той, что защищала его от всего мира. Тот, кто в детстве прибегал по ночами к ней в комнату ,жалуясь на страшных монстров в шкафу, не прижмётся к ней горячей щекой, засыпая в то же мгновенье. Её дитя убито ,отнято у неё монстром из плоти и крови. Монстром, живущим среди таких же, как она, людей, возможно, покупающим продукты в том же магазине, может быть, им нравится одна и та же музыка, кто знает? Это чудовище не прячется, когда сонные родители включают свет в комнате испуганного ребёнка, чтобы доказать ,что там никого нет, «оно" всегда рядом. Я убиваю её сына и мысль о несчастье матери меня беспокоит намного меньше возможности забрать у его трупа пачку сигарет! - С силой обрушив парня головой на мокрый асфальт, я поставил точку в размышлениях о связи моих действий с судьбой посторонних людей...

******************************************************************

Моя квартира представляет из себя облезлую, вонючую коробку, жить в которой даже тараканы посчитали нестерпимым позором. Получив это убожество в знак признательности властей почти век назад, я не проводил в ней ни ремонтов, ни уборок и вообще ничего, что могло бы придать этой дыре уют, порой оказываясь в ночлежках для бомжей, я отмечал, что даже на этом дне социальной лестницы и то интерьер приятней, чем в моей камере пыток возвышенности красоты. Голые, холодные бетонные стены, выпотрошенные кишки коммуникаций, практически осязаемая вонь из санузла, всё это смешивается в симфонию смердящего трупа моей жизни. Моё жилище - это моё воплощение в ярком архитектурном мире ,где есть божественные ,лёгкие творения, казалось бы, самого бога , есть статные, молчаливые великаны и маленькие румяные карапузы, и среди всего этого сброда напомаженных, удушающих приятностью сооружений, сотворённых желанием комфорта, не скрываясь, а даже выворачивая наизнанку своё гиблое нутро, лежит на брюхе, в луже нечистот моя квартира...
В центе всего этого на единственном стуле расположилось лысое чудо, сорвавшее мне все планы. Ну ,в принципе, и не беда, эти самые грандиозные планы уже давно перестали являться ко мне,а моя голова была с позором вычеркнута из маршрута их странствий.
Девочка была лысая, грязная и наглая. На вид лет семнадцать, худая ,вся в синяках на босых ногах. Она спокойно рассматривала мою квартиру уже минут пятнадцать, уминая при этом ворованные чипсы. Останавливая взгляд на самых, по её мнению, интересных вещах, на мгновение она переставала жевать, замирая с отвисшим ртом, что придавало ей невероятно глупое выражение лица. Мне награбленных лакомств она не предложила, да и вообще, обделяла всяким вниманием, что не могло не раздражать. Но, в то же время, она просто лучилась силой, которая изгоняла из меня, словно чумных, сонных наркоманов, едкую липучую скуку, создавая вокруг себя ауру любопытства. Её живой, неподдельный интерес к миру, даже к такой отвратительное его части, как моё жилище, каким-то образом вызывал эхо и пробуждал интерес мира к ней, заставлял меня вглядываться в черты её лица, тела, ног, каждый раз замечая всё новые изгибы. Возможно, такие же чувства испытывает счастливое семейство, в котором папа принёс своей дочурке на день рождения маленького мохнатого щенка и теперь они все вместе разглядывают этот неуклюжий пахнущий молоком комочек...
Ну, в таком случае, вместо наглой, лысой тёлки мне, наверное, следовало лучше привести в дом собаку.

- Ты чего лысая такая? Больная что ли?, - рассеянный взгляд воровки пробежал по мне и продолжил блуждать по окрестному интерьеру.

- А ты чего такой страшный? Тоже больной? - ну тут она не соврала, чем-чем, а приятной внешностью я точно не отличался. Обросший колтунами немытых волос, со сломанным носом, изрядно заштрихованный отметинами былых веселий, которые придавали моему лицу эффект мятой туалетной бумаги, я был скорее похож на уродцев из страшилок для маленьких засранцев, чем на прекрасного женоподобного полубога, который является в фантазиях молодых девушек в виде спасителя.

- Да нет, я ,как бы ,просто страшный... - мутные глаза опять удостоили меня прикосновением тупого взора.

- А... ну я так и подумала... - видимо вопрос о причинах облысения так и канет в Лету, но разговор нужно как-то поддерживать или мы так и просидим тупо молча до самого утра, по наступлению которого я выпну её на улицу, дав адреса ночлежек,и опять заживу фурункулом на теле мира.

- У тебя имя есть?

- А как же, конечно есть, - теперь она уже смотрела исключительно на меня, смотрела, как на что-то очень любопытное, странное, неправильное, как, например, на женщину с членом или, может быть, чиновника-альтруиста или ... или маньяка-педофила, который мастерски складывает бумажные фигурки , а ты смотришь и не можешь не восторгаться их красотой, при этом зная, что в его кладовке лежит мёртвая пятилетняя девочка.

- Меня зовут Лира, я люблю сахар и ещё ни разу не видела кошек, но очень хотелось бы, они же вроде как красивые, да?

- Не знаю, мне как-то собаки побольше нравятся.

- М..., - Лира подпёрла рукой подбородок и уставилась в пустоту, выражая всем своим видом, что разговор не продолжится до тех пор ,пока она не решит что-то очень важное.

Из одежды на ней была только грязная рваная толстовка, которая по размеру пришлась бы в пору разве что только мне, наверное, если я так расщедрился, что притащил её домой, стоило бы и поискать ей какую-нибудь одёжку. Женщины со мной никогда не жили, так что шкафы явно не ломятся от бабских шмоток и вариант, видимо ,один - сходить к соседке ,выпросить хотя бы обувь.
Оставив Лиру наедине с её мыслями, я босиком вышел из квартиры на площадку, которую делил с мамашей проституткой и дико воняющим мочой дедом, которого я помню ещё грудным младенцем. Он уже был дряхлым старикашкой, слепым, как крот, имел детей, внуков, правнуков, ни один из которых ни разу не навестил его. Скорее всего дедушку никто не посещал потому, что только идиоту придёт в голову иметь квартиру в такой дыре, как наш район, вот и свора потомков бедного старикашки не стала даже тратить время на то ,чтобы получить в наследство его клоповник. Предпочли просто забыть о том ,кто когда-то дал им жизнь, взамен угробив свою в попытках поставить на ноги херову гору мерзких паразитов. Но сейчас мне не к нему…
Постучавшись как-то уж слишком деликатно в дверь, я стал ожидать ответа, разглядывая надписи, которыми соседские мальчишки исписали вход в обитель прелюбодеяний, в основном ,сюжеты посланий сводились к пожеланиям скорой мучительной смерти. Зарабатывать на хлеб своим телом в городе ,осаждённом религиозными фанатиками, дело не из приятных, уже большая его часть настроена ,по меньшей мере, негативно в твой адрес, а если учитывать ещё и то, что папашки авторов настенной живописи сами частенько сбегали от своих обрюзгших и остервевших жен в твоё жилище в поисках удовольствия, которого дома получить они были не способны,то в условиях микрорайона, где каждый знает друг друга в лицо, ты становишься для народа врагом номер один ,предметом гонений, а порой и суеверных шёпотов, говорящих о том, что падшая женщина уж точно не к добру за стеной живёт.
За дверью послышались шаги, невидимый хозяин дома, чуть помедлив, затрещал замками, спустя несколько долгих секунд в проёме открывшейся двери возникло конопатое лицо Вики.

- Сай привет, ты чо припёрся? У мамы гость. - Виктория - маленькое чудо, по ошибке заброшенное пьяным аистом в это чистилище. Из всех людей, живущих на этом свете, пожалуй, только она вызывала у меня какие-то позывы тёплых чувств. Ей уже шёл 21 год, но я так и видел в ней сопливого карапуза. С годами она вытягивалась, свирепела под давлением скалящихся свор серых крыс, называющих себя законопослушными гражданами, она превратилась в духа этих трущоб, злого и хитрого. В отличие от матери, Вики выросла красавицей - издевательством над окружающими харчками порядочности, расселившимися по своим, воняющим пресным раболепием, норам.

- Да, я слышу - трудолюбивая служительница любви так рьяно старалась угодить самолюбию клиента, что звуки её трудовых подвигов были слышны даже у меня в квартире - Я ,собственно, к тебе пришёл…
Я попытался скривить свою рожу самым милым образом и указать на то, что я, вроде как босиком, и разговор лучше продолжить внутри. Вики прошлась по мне подозрительным взглядом, приглаживая копну рыжих волос, и распахнула дверь, давая понять, что я могу войти.
- Ну заходи тогда, - впустив меня, она зашла в комнату и плюхнулась в старое кресло, стоящее напротив журнального столика, заваленного полиэтиленовыми пакетиками и коробками ,набитыми синими кристаллами.

- Это у тебя что такое?

- Это, Саймон, новый писк наркомоды, - Вики аккуратно брала пинцетом камушки и раскладывала по три штуки в каждый пакетик .- "Гидра" называется. Один знакомый предложил подработку - я на улице чумоходам толкаю это дерьмо, а он мне десять процентов от продаж отстёгивает. Вроде неплохо так выходит, наркота копеечная и копыта от неё откинуть легче, чем покакать присесть, но зато в производстве дешевая, так что у меня этого добра хоть попой кушай. Ну, так ты чего припёрся-то? Денег не дам, у самой нет, я себе татушку новую сделала, смотри, кстати. - Она наклонила голову набок, показывая непонятную закорючку на шее, - нравится?
На самом теле места для живописи у Вики уже не осталось. Расписана она была вся - как стена в школьном сортире - разными цветами её тело покрывали изображения уродцев, животных, замысловатые узоры проходили по плечам, утекая на спину, руки забиты сценами кровожадных издевательств над людьми. На груди скалилась на мир чёрная кошка с жёлтыми глазами и это, не считая тучи надписей на всех возможных языках, несущих ,по большому счёту, один смысл - не гуманист Вики, не гуманист.

- Нравится. Я, собственно, чо хотел-то. У тебя ,случаем, одёжки нет старой какой-нибудь?

- А тебе зачем?, - Вики приподняла одну бровь и хитро глянула. Чёртова соплячка.

- Сам носить буду, - я почувствовал, как кровь подступила к ушам - пойдем, покажу...

*******************************************************************************

Омниум:

Год 814 со дня мора

Центральная колонна парламента.

Капитан святой гвардии Корпуса мира Иезакииль Ламерти:


Виски, чёлка, щетина - я непростительно оброс, форма грязная, я похож на аборигена из сраных джунглей. Не приведи, создатель, показаться врагу в таком виде, как после этого смотреть предкам в "чертогах обилия"? Нужно срочно привес,ти себя в порядок, никакое военное положение не даёт мне право запускать себя. О святые! И штаны порвал и тут, и тут!
Айзек сидел на старой кровати и безуспешно пытался оттереть пятна запёкшейся крови с рукавов парадной формы. Вчера он одел её, пожелав в последний раз выйти в бой при параде. Он желал встретить смерть красиво - с гордо поднятой головой, сверкая медалями и пусть среди них нет ни одного боевого ордена, он всё равно гордился каждой металлической пластиной, нашитой на зелёный китель. Он, Иезакииль Ламерти, - КАПИТАН и это теплило в нём надежду на то, что у него есть привилегия хотя бы умереть с честью. Но за него всё решил поганый смертник, который не захотел дать Айзеку возможность гордо стоять на последнем суде.
Уже четыре дня длится осада колонны, проклятые узурпаторы бросили все свои силы на захват архиепископа - символа святости власти этого города, безгрешного старца, говорящего от имени создателя.
"Корпус мира" был вынужден стянуть все силы к трону Омниума, бросив при этом сам город на растерзание грязным варварам - еретикам. Но жизни миллионов ни стоят даже хлебной крошки по сравнению с одной, но самой ценной - святой, неприкосновенной жизнью владыки. Гвардии пришлось пойти даже на недопустимые мероприятия - пришлось выпустить заключённых. Даже смертники - твари, смердящие своими прогнившими душами (пусть разорвёт их нутро ехидна), получили оружие. Конечно, некоторые из них сразу захотели дезертировать, парочка даже попыталась устроить бунт, но таких сразу расстреливали, как бешеных собак, а затем подвешивали за рёбра на крюках, дабы остальные уяснили, как Корпус мира поступает с предателями.
Молодой капитан, видимо ,не успел проявить доблесть в мирное время или провинился перед командованием, а может просто рожей не вышел ,но именно он был назначен командиром сброда амнистированных животных ,не имеющих никакого понятия о воинской дисциплине. Между собой офицеры называли его подопечных полком ублюдков, теперь, четыре дня спустя ,эту горстку оборванцев, отчаявшихся, голодных, брошенных в самый центр бойни и полком-то назвать нельзя было - так, горстка недолюдей с командиром, провонявшим страхом и забывшем об уже растворившихся в потрохах войны идеалах офицера.

- Ещё немного, ещё немного осталось. - Уже несколько суток это была молитва Айзека, гвардейцы ждали подхода своих основных сил - триста тысяч бойцов должны будут прибыть на бортах боевых крейсеров "Криос" и "Кронос", тогда уже можно будет отдохнуть, можно будет оплакать павших товарищей - забыть об этом кошмаре, наплевав на устав, напиться так, чтобы всё происходящее было с кровью выдрано токсинами из мозга. Но пока нужно держать оборону!
Бросив оттирать кровь, капитан одел рваный китель, сверился с часами - 6.45 вечера - последнее нападение было восемь часов назад. В мозгу прошмыгнула гнусная, недостойная солдата мыслишка- "А может, всё? Может, они сдались?". Вряд ли...
Выйдя во двор башни, Айзек подставил лицо ласковому летнему солнцу, тёплому, хранящему жизнь. Скорее всего, последний раз, скорее всего, всё это последний раз - слишком мало их осталось, а промедление атаки противника говорит только о том, что в скором времени будет финальный бросок. Только бы удержать их до прибытия крейсеров, предки никогда не простят Айзека, если он не сохранит жизнь святейшего человека...

- Капитан, разрешите доложить? - да, перед смертью не надышишься, солнце солнцем, а готовиться к обороне стоило начать уже давно
- Докладывай, лейтенант. - Лейтенант Хобс, уже три года работавший под началом Айзека, сам вызвался в "полк Ублюдков", так же, как его капитан, он первый раз вышел в бой четыре дня назад. Теперь уже лейтенант был почти своим среди заключённых - перебрасывался с ними грубыми шуточками, втихаря, воровато оглядываясь, курил самокрутки, к которым его пристрастили зеки, но это сейчас не главное - наказание может подождать. Главное, что лейтенант держался, с перебитой ногой, лишившись трёх пальцев на левой руке, Хобс всё равно не терял надежды, верил в то, что все закончится хорошо, не обращая внимания на факты, указывающие совсем не на праздник жизни. Ну и правильно - его дело стрелять, а думать будет Айзек.
- Турели не функционируют, боезапас истрачен почти полностью ,некоторые бойцы уже без оружия остались, единственная хорошая новость- это то, что Сайга и Котёл нашли в складах консервы ,поэтому жратв… извиняясь, еды у нас полно, так что солдаты сыты. - Солдаты значит, да какие же это солдаты?
- Сколько бойцов осталось ?

- Двадцать один, если не считать раненых, находящихся в критическом состоянии, а было три сотни - Из них вооружены двенадцать, у остальных остался только холодняк, да и у тех, кто с огнестрелом ,патронов с гулькин х.. мало ,в общем.

- А остальная гвардия - помимо зеков, которые испортили Айзеку лейтенанта, на внешних радиусах колонны должно было располагаться около двух тысяч хорошо подготовленных гвардейцев, а в самой башне еще сотня личных стражей архиепископа, - те, конечно ,набирались больше для красоты, являть собой, так сказать, прелесть гвардейской службы, в целях повышения престижа "Корпуса Мира" в Омниуме, но всё же были вооружены ,пусть и древними, пукалками.

- После прошлой атаки не выходят на связь 5 крыло, - а это около четырёх сотен тяжеловооруженных бойцов - 8 крыло, - блок медиков, их ровно полторы сотни. Айзек думал, что врачи к ним не приходят потому, что их не жалко. По чести говоря ,наверное так и было, пока сторонников военной дискриминации самих не прихлопнули - девятое крыло молчит, от десятого тоже ни слуху, ни духу, тринадцатое , четырнадцатое и пятнадцатое уже на второй день замолкли...

- Хобс, хватит, тебя послушать, так вообще, кроме нас никого не осталось.

- Ну, по моим подсчётам, в живых ещё около пятисот гвардейцев, - Пятисот!? Неужели это всё? - но есть и хорошие новости - капитан Расп передал, что им удалось подорвать тоннели, ведущие через гору к задней площади, и он с большей частью бойцов подтянется сюда - к центральному входу, уже через час - этот поганый трус Расп отсиживался в узких тоннелях, пока его братьев убивали и калечили, этот гнойник предпочел держаться за свою жалкую жизнь в момент опасности, но теперь, видимо, уже даже такая мерзкая тварь, как он ,понимает, что уйти от драки не получится.

- Замечательно, поднимай людей - мы отходим во внутренний радиус…

***********************************************************


Бывает, рождаются люди ,которым не везёт во всём - они слабые, уродливые и снаружи и в душе, даже их родители, смотря на них, начинают задумываться о том ,"Что же пошло не так" В мыслях обвиняют свою вторую половинку, а иногда и не в мыслях. И таким образом, нерадивым ещё в детстве мир даёт понять то, что он им не рад. В свою очередь, отвергнутые дети вселенной всеми силами доказывают, что они не сломались, что у окружающей их брезгливости пупок надорвётся, прежде чем она загонит их под полу успешного существования. Общество, измеряя себя придуманными стандартами, которые ввели в его задницу совсем не вызывающие доверия его элементы, взращивает в своей утробе никому незаметных сначала локальных тиранов, которые хватаясь за вязкую грязь оценивающих взглядов, ползут на брюхе к сияющему пентхаусу законодателей привлекательности и успешности, а затем глобальных деспотов, втаптывающих тяжёлыми каблуками своей обиды новых ,вроде как мерзких тварей. И это не закончится никогда, мир так и будет жить по законам обиженных, слабых движимых жаждой расплатиться с обидчиками несчастных людей. И это правильно - довольство и изначальное псевдосовершенство никогда не направит человека на путь развития.
Вот именно таким человеком был капитан Расп - маленьким пузатым упырьком, трусливым и злобным по своей природе, в храмовой академии дохлый очкарик держался за счёт хорошей успеваемости в точных науках. В то время, когда его однокашники мерялись друг с другом причиндалами, ломясь в ряды офицеров гвардии вперёд, пустыми бошками, Расп тихо и незаметно нашёл задний проход иерархической лестницы "Корпуса мира" и как следует пристроился к нему, ни на секунду не выпуская его из хилых ручонок. Теперь Расп уже капитан ,но, по мнению Айзека, он трусливая собака, недостойная этого звания, но, в конце концов, кого интересует мнение такого доблестного гвардейца, командующего сворой насильников убийц и еретиков? Вот-вот, никого.

- Капитан Ламерти, я чрезвычайно рад видеть вас в добром здравии! - У мерзкого труса даже на кителе не было ни единого пятнышка - Должен признаться, я и не мог мечтать о том, что ваши... эм… отбросы не съедят вас вместо консервов - Хобс мерзко захихикал. Он смотрел на зеков с отвращением и даже прикрыл нос белым шёлковым платком. Айзеку думалось о том, что когда-то на зазнавшегося коротышку так смотрела мать или девушка, которой он признался в любви, набравшись смелости и поверив в то, что создатель милостив к своим детям и чудеса случаются.. Всё правильно, теперь он - молодец, а они - дерьмо. Айзеку действительно было обидно за тех, с кем он провёл эти четверо суток, купаясь в собственной крови.

- А я, дорогой мой Расп, и не мечтал уже о том, что увижу вас на наших милых посиделках, вот, например, уже почти полторы тысячи наших братьев так вас и не встретили, решили подождать вас на том свете. - Маленькие глазёнки недобро вспыхнули, Айзек понял, что сболтнул лишнего и теперь к своему "Названому брату" спиной лучше не поворачиваться.

- Брат мой Иезакииль, сейчас не время спорить о доблести, - "будто она у тебя есть" - мы должны сплотиться в трудный час, должны приложить все усилия, - Расп уже разговаривал не с Айзеком, а с толпой уставших солдат - нам выпала огромная честь сложить головы, защищая главную ценность нашего ордена - Архиепископа. - Новый оратор даже как то распрямился, стал казаться выше. Расп воздел руки к гвардейцам - Вы со мной, братья? Скажите мне! ВЫ СО МНОЙ!!! - молчание… секунда... две ... три..

- Пошёл на хер! - Айзек узнал голос Сайги, доносящийся из кучки "Ублюдков". Довольный своим подопечным, капитан похлопал по плечу своего остолбеневшего товарища.

- Вот он, дух братства, - Айзек картинно вдохнул носом воздух, - чуешь, как воняет? А? - вот теперь можно оставить труса наедине со своим позором.

Конечно, наверное, смеяться над позором другого человека - недостойно, но очень приятно. Айзек пришёл к выводу, что общение с его подчинёнными всё-таки сыграло свою роль. Но эти люди не бросили его одного подыхать под натиском вражеских сил, не вонзили в спину нож а возможностей было хоть отбавляй. Амнистированные заключённые не разделяющие религиозных убеждений капитана, выгнанные как скот на забой не стали отсиживаться в укрытиях. Один из них даже спас жизнь своему надзирателю.
Вот он - Соломон Саймон, среди всех людей, которых знал Айзек, не нашлось бы ни одного такого же монстра. Даже самые крепкие гвардейцы, облачённые в тяжёлую броню, на его фоне казались мелкими коротышками. Возвышаясь над своими товарищами, Саймон с отсутствующим видом ковырялся в банке консервов, похоже, царившая вокруг атмосфера нервозности ничуть не задевала его. Оживал он только во время боя - Айзек своими глазами видел ту мощь, которая была скрыта в этой горе. Саймон был своего рода знаменитостью "Корпуса мира". Сначала человеком - легендой, Гиперионом гвардейцев, а затем насильником и убийцей, преступником, которого лишили звания, наград и приговорили к немедленной казни - именно поэтому он оказался в Омниуме. Архиепископ желал лично видеть смерть его величайшего разочарования.
Айзек подошёл к своим солдатам. Сайга - лысый вор с металлическими зубами, по обыкновению рассказывал очередную грязную байку о проведённых ночах в борделях, где ценности ограбленных им граждан уходили под юбки чумным проституткам. Свора, гогоча ,слушала его,, толкая друг друга локтями, матерясь, прося повторить особо удачные моменты, зеки не забывали между делом кинуть, например, окурок в спину проходящему мимо гвардейцу, а задетым солдатам, видимо, смелости хватало только на то, чтобы зло глянуть в сторону обидчиков и в уме повесить их над главными воротами города под довольный рёв толпы. Айзек с неприязнью заметил, что Хобс распустил уши и с довольной лыбой курит самокрутку, да и выглядит так, как будто сам вышел из одной потаскухи вместе с остальным светом "Роты Ублюдков". Айзек уже точно знал, как именно он линчует своего придурка - лейтенанта ,если тот выживет и ещё неизвестно, что для Хобса будет хуже.

- А я ей и говорю! Давай, мол, корова, загибайся! За дверью та уже легавые, а у меня стояк такой - как ствол у винтовки!

- Мелкашки! Ага!? - вся толпа разразилась диким рёвом.

- Ахаха! Твоя сестра не жаловалась, Котёл, - приговорённый террорист совсем не обиделся.

- Так она у меня страшная такая, что любому хрену рада!

Не желая слушать дальше "Баллады о славном Сайге и его члене", Айзек взял банку консервированной говядины, реквизированной из личных запасов завхоза "Колонны" (хорошая еда, не тот корм для свиней, который они жрут уже несколько дней) и направился в тёмный угол, в котором скучало "чудовище тупика стали". Капитан впервые сел напротив того, кто когда-то был примером, того, о ком мужчины говорили с уважением, а женщины втайне от них представляли себя покорившей того, кто "Есть сотня в одном". Когда дети во дворах играли, притворяясь героями, то были только "Соломон Саймон 1" , "Соломон Саймон 2" и так далее, иначе, они бы передрались за привилегию повергать своих вымышленных врагов, весело крича на весь двор его имя:
Соломон Саймон! - Тот, кто сотня в одном - Чудовище тупика стали - разоритель, убийца, насильник...
Кто он теперь? Айзек смотрел на очень огромного, яростного, сильного человека - не монстр, не полубог - просто человек. Пёс, которого признали неспособным к выполнению команд, лишённый смысла своего существования, осквернивший само своё имя и приговорённый к усыплению будничным штампом "Умертвить" - глухим и не впечатляющимся славой подвигов, посчитавшим, что хлопот от такого "Героя" будет больше, чем пользы.
А польза была, ох была, черт возьми, благодарный за честь умереть в бою, а не на столе тощего врача - садиста от смертельной инъекции. Саймон стал даже не сотней, нет тот ад, что он посеял здесь, в месте, куда люди приходят молиться о здоровье своих родных, об удачи и мире. Такую бойню сотне не осилить, агонию этого титана будут ещё долго воспевать в каждом уголке ада. Страх, пока Саймон жив - Страх будет единственным инстинктом врагов.

Соломон Саймон - тот, кто мог бы быть ЧЕЛОВЕКОМ - Тот, кто легион!

Огромное спасибо Zirius за редактирование!

Гончие

Акция 1: Каждому по прянику.

Ты имеешь право убить каждого, кто хочет забрать твою свободу. Убить, сжечь его дом и лишить свободы его детей. Помни:
Трусость - смерть.
Компромиссы - слабость.
Месть – святое право.

1

Настя смотрела на пьяного мужчину лет сорока... Нет, не мужчину-мужика, воняющего потом, мочой и гнусным ароматом похоти, помешанным с этиловыми парами. Вот он, портрет нашего времени - мерзкая мазня посредственного карикатуриста–метадонщика. У людей больше нет идеи - люди больше не молятся, не воюют, любовь отдаёт желчью модных клише, а главный бой в их жизни - это заранее проигранное противостояние неоспоримым холодным цифрам кредитных процентов, поэтому люди колют, пьют, нюхают, грызут, лижут все, что способно вырвать из разжиженного мозга то, что может зародить даже робкую надежду на смысл жизни, в котором им было отказано. Настя смотрела на забулдыгу с жалостью и стыдом, ведь смысл отобрать не может никто, это невозможно, не под силу ни корпорациям, ни президентам, никому. Она – Иная.

- Девка, будешь водку?

Настя решила не реагировать.

- Да ладно тебе, нормальная водка, я так-то тоже не урод, хы, бухни со мной.
- Нет, спасибо.

Что тут можно сделать? Заставить его бросить пить? Показать истинный путь? А какой он? Где он вообще? Чем человеку нужно заниматься, чтобы идти по нему? Это будет просто ещё один обман. Например, очередной плаксиво-эгоистичный божок, или величавый народный вождь, раздающий направо-налево медные пряники орденов, имеющихся в его зоопарке красивых символов. А может, поехать в "триппозную" Африку и откармливать там чумных, голодных детишек, оправдывая этим побои своей жены, или безразличность голодной смерти стариков-ветеранов? Или... или давайте всё-таки начнём с себя! Бросим пить, курить, ругаться матом, три раза в неделю будем ходить в тренажерный зал, накачаем мышцы... И станем фотографироваться на веб-камеру, флиртуя в порночатах с "тёлочками", причём самой адекватной и приятной девушкой окажется Михаил Петрович из Ростова-на-дону. Сами люди уже давно поняли, что нет разницы в том, на что тратить свою жизнь с повешенным на неё красным ценником "Sale" в ожидании смерти.

- О-о-о… Ну ты прям… ф-фифа! Ну давай иди-иди! Водка она, знаешь ли, тоже не за вши покупается, что бы её с кошёлками всякими пить. Так что видали мы тебя на х…

Вместо каких-то действий Настя просто решила уйти, а закрывающаяся дверь отгородила её от хмурых мыслей, связанных с этим человеком.
Следующий вагон был зеркальным отражением предыдущего. В принципе довольно чисто, лампы не действуют на нервы миганием, всего два пассажира - молодой парень, встретивший появление Насти добродушным взглядом, и тихо спящий в дальнем конце бомжик – идиллия.

Дома ее ждёт маленькая дочка. Настя долго не решалась рожать, мало у кого из иных дети рождаются такими же, но в итоге материнский инстинкт взял своё. Три года назад у неё родилась маленькая, хитрая дочурка - Юлечка. Она была человеком на все сто - никаких задатков иного. Пройдя период эйфории, молодая мама начала задумываться о том, что её доченька вырастет, постареет у неё на глазах, а затем, как все люди, умрет. Рыдала ночами, оплакивая еще не наступившее будущее. Сослуживцы из Дозора успокаивали, говорили, что это послеродовая депрессия, рассказывали про знакомых иных, имеющих семьи и счастливо в них живущих. Но у самих дозорных семей не было, или были, но теперь, уже годы спустя, никто об этом говорить не хотел. В итоге всё пришло в норму. Юлечка оказалась таким чудом, что Настя и думать забыла, о каких-то неопределённых событиях грядущего. Прошлое прошло, будущее не наступило...

Настя жила в Новосибирске и восемь лет назад поступила на службу в "Ночной Дозор города Новосибирск". Была определена как светлая волшебница первой1 категории. Неоднократно получала предложения переехать в Москву или Петербург, где сильные маги требовались всегда. Но уезжать из родного города не захотела, хоть и перспектив в работе было не так много, как в столице, например, но зато в Новосибирске она была сильнейшим магом в своём дозоре и за годы службы доросла до зама главы - Эдуарда Чобина, бывшего опера, целителя второй категории. Как маг, Эдик был, конечно, слабоват, но зато по части управления - просто золото, а не начальник. Так что, несмотря на то, что Новосиб тоже город не маленький, какие-либо эксцессы здесь происходили крайне редко, а что еще нужно молодой маме, воспитывающей дочь? Правильно, не Москва и не Питер.

- Девушка, извините?

Парень обращался к Насте. Выглядел он довольно приятно - тёмные волнистые волосы, красивые миндалевидные глаза с тёплым, шоколадным цветом радужки, четко выраженные скулы, придающие лицу какой-то восточный оттенок. Он чисто и открыто улыбался Насте, будто знал её уже много лет. Скорее всего, какой-нибудь баптист. Сейчас начнёт предлагать разные цветные брошюрки, где на фоне синих облаков в белых рубашках осоловело лыбятся белый менеджер-педофил, негр - отсидевший грабитель старушек, и латинос, толкавший разбавленный герыч на окраинах Нью-Йорка, олицетворяя собой то, что богу наплевать, какой ты национальности и какие мерзости ты делал. Ты, главное, расслабься и расскажи всем, что тобой владел «Нечистый», но теперь ты нашёл Иисуса, Иегову, Аллаха, Будду, Губку-Боба или того забавного дракончика из рекламы «Ростишки», и тогда ты будешь прощён и принят в царствие небесное, где бесплатно раздают сигареты и свежие выпуски "Playboy".

- Да, я вас слушаю. - Настя сразу решила, что вежливо отклонит любые попытки к её вознесению.

- Анастасия Владимировна, заместитель главы Новосибирского Ночного дозора, я ведь не ошибся? Не найдётся ли у вас пара минут, чтобы обсудить со мной одну щекотливую тему?

Парень легонько похлопал на пустующее место рядом с собой.

- К тому же у меня есть для вас крайне важная информация, которую вы должны будете передать своему руководству.

Настя посмотрела на "Информатора" через сумрак - человек, явно неплохой, уравновешенный. Парень хихикнул и понимающе кивнул, затем распахнул пальто, показать, что оружия у него с собой нет, да и не к чему это - как не вооружайся, человек иному не ровня. После секунды молчания Светлая всё-таки приняла решение сесть рядом с улыбчивым азиатом.

- Что вы хотите сообщить?
- Нет, нет, для этого ещё рано! Для начала я должен задать вам пару вопросов, чтобы убедиться, что именно вы подходите нам так... где же они?

Человек зарылся во внутренние карманы с головой, разыскивая что-то.

- Ага! Вот оно! Я прошу прощения.

Он вынул несколько смятых листков с плохо пропечатанными фотографиями.

- Что это?

Человек перестал улыбаться, посмотрел на каждое из изображений. На секунду кофейные глаза покрылись пеленой отстраненности, затем всё вернулось на свои места - ясный взгляд, чистая улыбка самаритянина.

- О, Это дорогая моя Анастасия Владимировна ЛЮ-ДИ, правда, уже почившие, но оставшиеся в памяти многих. Вот это, например, - он показал фотографию девушки лет двадцати, - барышня по имени Соганова Елизавета, двадцати одного года, не замужем, но собиралась сыграть свадьбу со своим возлюбленным летом 2011, он ей даже кольцо подарил - прелестное такое, сам видел. Её лицо вам не знакомо?

- Нет. - Настя честно попыталась вспомнить эту девушку.

- Хм, очень странно. А знаете почему? Потому что по всем документам именно вы подписали 9 марта 2011 года бумагу дающую право ... так, ага, дающую право вампиру Игорю Макарову убить эту молодую особу. - Человек опустил фотографию, взглянул на Иную укоризненно. - Даже теперь не помните, Да?

Нет, не помнила. Более того, Настя уже давно не смотрела в лица на фотографиях. Обязанность, когда-то казавшаяся ей гнусным наказанием судьбы, обязанность, которую Светлая воспринимала с тем возмущением, которое и должно быть присуще светлым, стала для неё чем-то вроде одного неприятного дня из тридцати. «Привет, Насть» спрашивали её. «Ну что, сегодня раздаёшь паек?» Настя кривила рожицу. «Ага», а дальше уже продолжался дежурный трёп.

- Ясно, - печально выдохнул человек, – тогда, я думаю, показывать вам другие фотографии бессмысленно. тут есть мужчины, женщины, дети - каждая лицензия подписана вами, каждая акция вашего Дозора была подтверждена либо вами, либо вашим начальником.

Лихорадочно перебирая листы с напечатанными паспортными фотокарточками, парень продолжал тихо шептать имена.

– видите? Это лишь малая часть людей, лишённых жизни по вашей вине.

- откуда у вас эта информация?

Кто этот человек? Откуда он всё знает?

- это, милая моя, уже совсем не важно. – Собираясь с мыслями, человек глубоко вдохнул… Выдохнул. – Важнее то, что я хочу вам сообщить. О да это вас крайне заинтересует!

Уселся поудобней, выпрямился, поправил тонкий чёрный галстук, белоснежная улыбка теперь уже начала неестественно диссонировать с серьёзным, тяжёлым взглядом.

- Я думаю, для вас будет крайне неожиданно и занимательно то, что в течение этой ночи офисы Ночного и Дневного дозоров сотрут с лица земли, а всех их сотрудников убьют.

Повисло гробовое молчание. Человек жЖдал реакции Иной.

- Это точная информация?

Настя просто не могла поверить в такую чушь – будут атакованы оба дозора, да кому, блин, в голову подобное придёт.

- О, в этом можете не сомневаться, бьюсь об заклад, что к утру в живых не останется не одного дозорного.
- Кем… Кем подготовлена акция?

«Срочно нужно звонить в офис». Настя, пошарив в сумке, нашла телефон.

- Мной.
- Кто ты такой?
- Я – Мор, чума, муки посланные вам–Иным проклятиями погубленных вами невинных людей. Сегодня ночью каждая слезинка осиротевшегоребёнка вгрызётся в вас свинцом. Каждый седой волос матери, потерявшей своё дитя, станет удавкой на вашей шее. Каждый умерший человек, послуживший сырьём вашей паразитирующей братии зазнавшихся лицемеров, вместе с нами будет резать глотки виновным и промолчавшим.

«Мор»говорил спокойно и легко, так, как это делает человек, уже решивший все вопросы, и теперь ему осталось только непринуждённо трепать языком.

– А вы, Анастасия, как я уже говорил, передадите послание своему начальству в Москве, за что я вам буду крайне благодарен.

Всё это напоминает какой-то дебильный розыгрыш. Настя склонялась к тому, что сидящий рядом с ней тип – спятивший на фоне потерянной подруги несчастный самоубийца. Почему? Да потому что только больной на голову в квадрате может вообразить в своей двинутой будке, что человеку под силу убить хотя бы одного иного, что уж говорить о нескольких десятках дозорных.

- А что, если я откажусь?

«Мор» потёр лоб и скривил печальную мину.

- Боюсь что у вас нет иного выбора.
- Вы меня заставите?!
- Я? Что вы! Куда мне, а вот он, – «Мор» указал длинным пальцем в сторону притихшей кучи тряпья, сидевшей в конце вагона, – он, поверьте мне, заставит.

То, что Настя приняла при входе за бездомного бродягу, решившего прикорнуть в тёплом вагоне метро, медленно встало с сидения, где до этого незаметно наблюдало за их разговором. Это оказался настоящий гигант – ростом под два метра, огромные плечи горным массивом нависали над ржавым днищем вагона, голова телохранителя была укрыта глубоким капюшоном, скрывающим лицо, а горы тряпья, служившие накидкой, предавали ему вид фантастического чудовища. Первая мысль была, что перед Настей стоит голем, но глянув на пока смирно стоящего верзилу, она обнаружила, что его аура скрыта. Значит, иной . значит, это всего лишь ещё один маг, причем вряд ли сильнее её. И это всё? А столько слов о торжестве душ погибших невинных людей, об отмщении.

- Вы тогда веселитесь, а я тихонечко посижу здесь, – «Мор» закинул ногу на ногу, достал из кармана пачку сигарет, – думаю, никто не против.
«Хватит! Хватит с меня этого цирка!» Настя подняла на себя тень и шагнула на первый слой сумрака – мир потускнел, вместе с ним ушли запахи жизнедеятельности городской фауны, синий мох гирляндами свисал со стен и потолка, разросшийся на эмоциях всеобщей кормушки – человечества, Мор застыл с зажигалкой в руке. Выждав момент перехода в сумрак своего противника, Настя, воспользовавшись первичной его дезориентацией,отправила в гиганта «Танатос», желая быстрее закончить поединок, и … Ничего! Громила даже не заметил заклинания, которое должно было его прикончить. Ну не беда. Настя пошла навстречу истукану, отмечая каждый шаг «тройным лезвием» - стальные клювы, созданные её волей, долетали до цели с намерением вспороть плоть посмевшего встать на пути их хозяйки врага, но так и уходили в никуда, то ли растворяясь в ворохе тряпья, то ли разрушаясь еще до соприкосновения с ним. Что же это!? Таких щитов Настя не видела отродясь. Собрав силу в руке, уплотнив её до состояния стали (нет, ещё прочнее – не существует такого материала в природе, который мог бы тягаться в прочности с материализованной яростью иных), волшебница рывком сократила дистанцию и ударила по дуге, снизу-вверх, как раз так, чтобы рассечь цель от бедра до плеча. Полоска режущего само пространство света столкнулась с чем- о непреодолимым. Рука, держащая «белый меч», отозвалась дикой вспышкой боли - видимо, от напряжения разорвалась связка, отказавшая конечность повисла вдоль тела, звеня в ушах истерикой рецепторов. Настя не верила своим глазам,
ужас ворочающимся удавом поднимался от живота к горлу, бил в виски набатом, « Да быть такого не может! Не бывает так!» Чудовище, возвышаясь над ней, держало потерянный клинок в руке. Удар, оставивший иную без возможности управлять конечностью, удар, проходящий сталь, как трухлявый пень, не оставил никаких видимых повреждений, а само орудие, находясь у нетронутого «монстра», тихо шипя, распадалось на части. В глубинах рваного капюшона горел, предрекая неминуемое поражение недобрый огонь.

- что ты за хрень такая?!

«Дистанцию нужно разорвать! Кто знает, сколько он ещё будет стоять?» Прыжок назад, еще в полёте «ход» - далее в противоположный конец вагона. В запасе есть три кольца, хранящих в себе энергию. Настя решила не экономить, высвободив энергию из двух, она почувствовала жар – кровь кипела, всё в теле жаждало действия, «сила» требовала разрушения. С малого, а затем всё больше и больше, словно снежный ком, в руке нарастал шар сдавленной высокотемпературной плазмы. «Больше!» - Настя чувствовала, как атмосфера выгорала вокруг неё, истукан не собирался двигаться, что давало ей возможность залить больше «Силы – топлива» в бушующий пучок сгорающего газа. Мельком подумав о том, что «Мор» самоуверенно оставшийся сидеть в вагоне, как ни крути, запечётся, «Светлая» послала горящую смерть в стоящего противника. Не дожидаясь столкновения, Настя послала вслед большому «Фаерболу» еще несколько, меньшего диаметра. Горело всё, в вагоне был настоящий ад. Разом навалилась усталость, казалось, что пламя выжгло даже мысли, выжгло каждый импульс в мозгу волшебницы. В пекле, уничтожающем даже бактерий(?), невредимыми остались только трое – Настя (Щит мага, поставленный заранее, сработал на славу хоть и заметно схуднул), «Мор» (Остался цел и невредим, так и сидел, застывший, пытаясь прикурить), и, что страшнее всего – этоТ получивший основной удар телохранитель. Если бы не усталость, иная, может быть, даже вскрикнула бы от удивления, а так - хватило сил только на то, чтобы потаращить глаза. Теперь она четко видела, с кем имеет дело.

Это не маг, не вампир, никакой, мать его, не голем – перед ней стоял высокий человек, облаченный в черную броню! Да-да – в самую настоящую броню. Матовые пластины покрывали тело, на каждой из них был закреплён маленький светящийся диск. Через подсвеченное стекло шлема, врезавшись в Настю арктическим взглядом, смотрел мужчина средних лет.

- Испытание систем защиты завершено, перехожу к захвату цели.

Рука в бронированной перчатке неспешно потянулась к набедренной кобуре.

что ты такое? Всё не укладывалось в голове, всё это фарс, фантастика. Как бы то ни было, но сумрак, иных, магию, вампиров и оборотней видеть было привычно - это уже обыденность, пусть странная, не понятная, но какая-никакая реальность, узаконенный уровень нормальности. А вот мужик в сумраке, покрытый кевларовым панцирем, тычущий в мага, в хозяина сего шалаша, огромным футуристическим пистолетом, больше похожим на противотанковую пушку – это, как минимум, странновато. А если говорить по чести, то это просто какой-то неестественный дебилизм!

- Выйти из сумрака. Прекратить энергетическую активность.

Темный, не обещающий ничего радужного зев пистолета смотрел Насте в грудь. «Осталось еще одно кольцо – можно попробовать последний раз» Решив сделать рывок, а там будь что будет, Настя выкачала энергию из «Хранилища» и рванула с места – нужно во второй слой, далее, не задерживаясь, в третий… Не успела. Первая пуля не нанесла никакого вреда, зато разнесла щит как тонкий картон, от второй получилось чудом увернуться по инерции, а вот третья угодила как раз куда нужно – раздробив голень, она прошла в днище вагона, оставив рваную рану в брюхе железного монстра. Удар… Мир потух.

2

Месяцем ранее:

Лес, степь, лес, степь … лес … степь, знакомьтесь – Сибирь. Дребезжащая, норовящая подловить зазевавшегося водителя ухмылками трещин в халтурном асфальте, трасса «м53», ведущая из насмотревшегося на старших братьев, серого и чуть зазнавшегося Новосибирска. Несмотря на каверзы, устроенные идеальным слиянием двух главных проблем России, забугорный «Мерин» ехал ровно, сыто урча немецким движком. Современная система климат–контроля, бортовой компьютер, автопарковка, административные номера – чудо, а не машина. Только вот сложно русскому человеку, такому как я - всю жизнь ездившему на "жигулях", чувствовать себя здесь комфортно. В диковинку? Да. Поохать, поахать, потыкать в кнопочки, с удовольствием поелозить задницей на дорогом сиденье – это пожалуйста. Но вот воспринимать «Мерин» как что-то родное, сознательное, равное себе - никак не получается. Хотя тут, скорее, не выходит воспринимать себя равным ему. Таким как я, как раз – «жигуль», ну или какая-нибудь «Тоётка» эконом-класса. Вот с ними говоришь на одном языке, они даже, наверное, нуждаются в тебе. «Жигуль» уж точно знает, что если не ты, то никто больше никогда не сядет за его баранку. Поэтому он пыжится, кряхтит, ворчит и жалуется, но верно везёт тебя независимо от того, в какую дыру приспичило ехать. А вот самодостаточный европейский «пижон» может и без тебя обойтись – он то знает, что свято место пусто не бывает.

- Хорош конь? А? Игорян?

Пашка был крайне доволен транспортом. В машине нас было трое: я, мой друг Паша – русоголовый амбал, добродушный такой парень, простой. Первые полчаса дороги он игрался со стеклоподъёмниками, выкручивал регулятор кондиционера на обогрев, затем, посидев минуты три, начинал ныть, что жарко стало, и устанавливал его на минимум, затем опять ныл, и опять тыркал «Печку», ныл, тыркал, и так пока я не наорал на него. Паша от кондиционера отстал, припух, но над советами навигатора «Через сто метров поверните направо и т.п.» всё равно гоготал. Говорю же, простой. Кто- то может и ляпнет что Павлик – дебил и тут же от меня в рожу получит. Всё потому что Павлик – «Простой» и друга себе лучше, чем он, я никогда не нашел бы. Третьим был сидящий на заднем сидении вечно мерзко улыбающийся «Куратор», которого нам поручили доставить в Кемерово для подтверждения результатов исследований, которые в итоге должны будут дать надежду на месть каждому пришедшему в «Гончие». Но о своих причинах не говорит никто. Слишком уж больно это – терять любимых. Зато все знают, кто виноват и что делать. Ну, или теперь узнаем, что делать.

- Слышь, Пиджак? Нам долго ехать еще? - Паша раздраженно посмотрел на добродушного парня. – Сколько кататься можно-то?

Лично я подозреваю, что напросившемуся вести «Мерен» здоровяку просто завидно смотреть на то, как я играю в «тетрис», установив на коленях «Ноут».

- Скоро господа, скоро. Еще пара минут, и мы приедем. – Наш подопечный дружески похлопал Павлика по плечу.
- Какие тут минуты? Вокруг поле одно! Игорюш, давай поменяемся, спина затекла.
- На дорогу смотри. Тебе же пассажир сказал, что щас приедем.

Бедный Паша насупился и уставился в змеящуюся трассу. Наступило молчание.

- Через триста метров поверните налево – выдал куратор голосом вмонтированного в панель навигатора.

Обидевшийся было на весь мир водитель расцвёл, гоготнул и лихо направил респектабельный крейсер в поле. Куда-то в никуда, что ли…

- Ддоброе утро коллега! – это куратору, - здравствуйте, господа, – это нам, не так любезно, но и на том спасибо.

Сутулый академик с далеко зашедшей за полюс головы плешью встретил нас еще в гараже. Повёл по подземным коридорам, утыканным средствами слежения, расписывая каждый метр однородного бетона как чудо инженерной мысли. Ещё бы. Если вдуматься, сколько кровных миллиардов налогоплательщиков было вбухано на постройку этого комплекса, сколько было затрачено сил на то, чтобы скрыть факт его существования от «иных», То, по совести, этот профессор гадить золотом должен для того, чтобы умаслить ревизора.

– Вот здесь у нас расположены системы слежения, можете быть уверены, они засекут даже Ииного, идущего сквозь сумеречное пространство. Как? Собственно это и есть предмет нашего сегодняшнего обсуждения. Настоящий прорыв, знаете ли, – научник даже выпрямился, хитро глянул на нас, – Хотите приступить к осмотру или проводить вас в гостевые комнаты? Отдохнёте с дороги.

Набивает себе цену, умник.

- Лобастый, не томи уже, ей-богу! – Пашу ученый явно заинтересовал.

Да и меня, если честно, тоже. Как это получилось, что еще вчера мы готовили операции месяцами, задействовали сотни людей, просиживали сутками в засадах, выжидая одного-единственного верного момента для того, чтобы захватить какого-нибудь сраного волшебничка седьмого ранга. Стоило ему только уйти в сумрак, и он уже для нас потерян – не видим. А уже сегодня у нас есть камеры, смотрящие в суверенное пространство иных.

- Тогда, думаю, нам нужно пройти на полигон, господин Ковач? – Профессор вопросительно глянул на куратора.
- Да-да, я полностью согласен с Павлом Дмитриевичем. Давайте, доктор Соколов, удивите нас.

Полигон состоял из двух просторных помещений. Первое – вместительная аудитория с рядами мягких кресел и внушительной плазменной панелью, вмонтированной в стену. Второе представляло собой огромный пустой ангар, слабоосвещённый, по-видимому, отделённый от первого помещения бронированным стеклом.

- Присаживайтесь господа. – Соколов прошёл к «доске», а мы расположились на первом ряду аудитории. - Как вам известно, в 1943 году Председатель Совета Министров СССР – уважаемый Иосиф Виссарионович Сталин - неоднократно получая доклады о столкновении солдат Красной Армии с группой неизвестных существ, лично распорядился начать разработку средств борьбы против неизвестного врага. В то же время аналогичная задача была поручена ученым Третьего рейха. Из этого мы распола…

- Можно как то побыстрей?

профессор возмутился тем, что громила прервал его явно заготовленную речь, которая должна фонтанировать историческими ссылками, научными изысканиями, в итоге ведущими к заслугам самого Соколова.

- Я продолжу? Можно? Да?
- Конечно, только переходите сразу к тому месту, где вы - бесспорно гениальный ученый и вообще большой молодец, всё-таки создали, что-то полезное, то, что поможет нам… - Ковач задумался, подбирая подходящее слово, не обращая внимания на язвительный тон ученого.

- Убивать, – помог я.

Вот точное определение нашим нуждам. Прогресс, общее благо, мир во всём мире – с этим не к нам. Убивать.

- Грубо, но верно, - добродушно улыбаясь, молодой ревизор жестом указал продолжать.

- В общем, над пониманием структуры «сумрака» бьются уже не один десяток, а то и не одну сотню лет. Безусловно, фундамент теории о его составляющей был заложен гениальным физиком Николой Тесла, который, между прочим, потратил значительный отрезок своей жизни, изучая «Сумеречную субстанцию».

На экране монитора появилась чёрно-белая фотография мужчины с тонким лицом, впалыми глазами и грустны лицом.
Соколов постоял с минуту, молча собираясь с мыслями. Всё-таки курс доклада нарушен, а проложить новый, видимо, было не совсем легко. Профессор вздохнул и обреченно посмотрел на нас.

- Я полагаю, научные изыскания в области физики вам не интересны.

Паша усиленно закивал. Соколов махнул рукой и, ворча, поковылял в сторону приборной панели, установленной вдоль защитного стекла.

– На хрен бы вас всех. – Раздосадованный учёный забил по клавишам. – Миша, выпускай первого!

В дальнем конце огромного ангара медленно поползла вверх полоска света. Неуверенно в квадрат света вошла тень, постоянно оглядываясь, вжав голову в плечи. Фигура вышла из открытого помещения в холл.

- Это кто? – Соловьёв оглянулся на меня, тыкнул пальцем в стекло.
- Это - Иной, Тёмный, третьего уровня силы. - Профессор аккуратно постучал по головке микрофона, торчавшего из панели. Послышался характерный «Тук – тук», прочистил горло.
– Валентин, – тень дёрнулась, – Будьте добры, продемонстрируйте нам действие 0/4.

тень без оговорок резко выкинула руку в нашу сторону, яркий шар огня взметнулся и врезался в прозрачный барьер так быстро, что мы и среагировать не успели. Стекло устояло, даже не шелохнулось. По полу от иного до нас тянулась чёрная полоса следа, оставленного «Фаерболом». Соколов с важным видом повернулся к нам:

- Кто-нибудь знает, что это было?

Мы оглянулись, я пожал плечами и нерешительно выдавил:

- Фаербол?

- Именно! Сейчас наш подопытный показал нам живой пример возможностей «мага». Благодаря Валентину, мы смогли произвести ряд открытий. Наконец, выявили суть Сумрака, так сказать, то, из чего он состоит. Это наслаивающееся пространство, на самом деле, является концентратом неизвестных до нынешнего времени частиц, мы дали им рабочее название – "псевдоатом". Обладают эти частицы крайне интересными свойствами, которые могут вас как обрадовать, так и расстроить господа.

- Давайте, пожалуй, начнём с того, что радует, – Ковач был явно заинтересован, – расстройств нам и так хватает.

- Конечно. Итак. Псевдоатом не имеет никакой структуры, по крайней мере, мы пока её не поняли, но зато каким-то неизвестным нам способом он может принять форму любого атома. Составлять практически идентичные реальным цепочки, соответственно, принимая форму абсолютно всех веществ, смесей, полимеров и простых элементов. Но возможно это только при воздействии «Иных» на сумрак. Механизм этот не понят и остаётся загадкой.

Соколов деловито глотнул воды из стоявшего на панели гранёного стакана.

– Так вот. Понять суть явления вам поможет только что выпущенный Валентином в нашу сторону шар огня. Воздействуя на сумрак, он, сам того не понимая, создал смесь из имитированных водорода и кислорода, разогрел под давлением, и - вуа-ля! - Учёный всплеснул руками, изображая большой взрыв, – Фаербол!

- И что тут нас должно радовать? – Из всего сказанного Паша понял только то, что мага похвалили.

- Потенциал данного открытия не может не поражать. Вы только представьте – нефть без скважин в любых количествах, а? Любые медикаменты, сплавы, минералы! Господи, да вообще всё! Только=то и стоит понять, как эти бездумные глупцы управляют изменениями на атомном уровне, и тогда…

- Так, хорош Док. – Пашина думалка устала. – Ты если и дальше хурму эту нести собираешься, то давай сразу о плохом.

Я, в общем-то, с ним был согласен, незачем нам слушать это. Может быть, потом – в далёком радужном будущем и займутся люди обустройством этого мира, или там построением светлой коммунистической державы, где всё будет так, как обещает Соколов, всего много, и на халяву – каждому по прянику. Но это уже без нас… Раздосадованный старый профессор плюнул в сердцах.

- Что ж вы за люди такие? – помолчал, успокоился. – Плохо для вас то, что они, «Иные» - скорее всего, действительно всемогущие. У вас не будет никаких шансов.

Наступила давящая грузная тишина. Каждый думал о своём. Даже Ковач, постоянно улыбающийся, как-то припух и осунулся.

– Если вы и дальше продолжите меня перебивать, – удовлетворённый реакцией, проучивший нас старикан довольно улыбался. - Ладно уж, – снисходительно махнул рукой Соколов, – есть у меня кое-что для вас.

Это было даже не кое-что. Такое разве что в фантастике увидишь.

- Представляю вам броню гончих – «Потрошитель»! Каркасом служит японский экзоскелет «Hybrid Assistive Limb», работающий на сервоприводах. Пластины броневых щитов состоят из композитной брони «AD94» и покрыты пара-арамидным волокном…
-Чем?
-Паша! – я ткнул друга локтём в бок, чтобы он заткнулся.

Профессор смотрел на Пашу спокойно, уже смирившись с присутствием идиота в «студии». Если честно, то я и сам больше половины слов не понял, и в связи с этим старался держать язык за зубами, чтоб вдруг чего не ляпнуть.

- Кевларом, – ответил за учёного Ковач. Он либо всё понимал, либо, так же как я, делал умный вид.

- Совершенно верно. Такая обшивка защитит вас от механических повреждений… Но крайне слабо от магии .- Соколов замолчал и с ожиданием посмотрел на нас.

Мы в ответ пялились на него, боясь заговорить и еще больше разозлить обидчивого старика. Оставшись довольным нашим вниманием, он продолжил.

– А защитит вас от магии вот это, - Учёный снял с матовой грудной пластины металлический диск. – Дело в том, что псевдоатом в состоянии «подмены» крайне неустойчив, и ряд испытаний показал, что при столкновении с высокоэнергичными частицами «поля» он распадается, и в дальнейшем уже не пригоден для «иных».

Соколов передал пластинку Ковачу, тот с интересом повертел её в руках.

– Если говорить простым языком, то, к примеру, пустив ток по нашему защитному стеклу мы смогли на сто процентов обезопасить его от влияния огня, сотворённого из псевдовещества. А эти диски - проводники, позволяющие покрыть «Потрошитель» полем.

Броня была поистине грандиозна. Матово чёрная, состоящая из пластинчатых щитков (такие же используются в ВВС США), в полтора раза больше человеческого роста.

– «Потрошитель» абсолютно герметичен, легко выдерживает давление в 108,6 Мпа, а это очень много, Павел. Все системы компьютеризированы, в шлем вмонтирован тепловизор и система корректировки огня. Но жемчужиной является вот это «отечественное» изобретение!

Соколов поковырялся за спиной у образца и извлёк оттуда серую коробку толщиной сантиметров пять.

- Это, друзья мои, накопитель сумеречной энергии, такой маленький «иной», который по вашей команде будет погружать вас со всем этим добром в сумрак.

Ученый торжественно стоял, возвышаясь над нами, зловеще подсвеченный приборными огнями «Потрошителя». Первым активизировался Паша:

- Ну ты голова, Сокол! А ну давай, напяливай всю барбитуру на меня!

Профессор замахал перед верзилой руками.

- Стой! Нет-нет, это только опытный образец! Он не протестирован на магах по-настоящему высокого уровня!
- Ну, тестирование мы вам устроим. – Ковач был доволен, как сытый кот. – Сегодня же мы выделим средства на изготовление сорока таких, также на этой неделе в ваше распоряжение прибудут бойцы «Гончих», в течение месяца они должны быть оснащены «Потрошителями».

Уученый хотел было возразить, но куратор даже не обратил на это внимания.

– На этом я откланяюсь, в Новосибирске еще очень много дел. Оставляю вместо себя Игоря и Павла.

Резко развернувшись, он быстрым шагом направился к выходу, затем остановился, будто забыв, что=то.

– И да, господа, - Ковач с наслаждением глубоко вдохнул, закрыв глаза, будто это был не спёртый, отдающий сыростью концентрат, а свежий, лесной воздух с букетом сочных ароматов или прохладный морской бриз. Тёплые кофейные глаза открылись, глянули на нас с какой-то странной нежностью. – Очень скоро мы принесём мор на головы «Иных»… Готовьтесь, Мечта сбылась, наше право на месть исполнится механическими руками «Потрошителя Гончих»…

3

«Получено новое сообщение - Эдуард Чобин – Новосибирск».

Гесер слегка удивился, глянул на часы – «02.45», в Новосибирске сейчас почти шесть утра.

«Видеофайл - Просмотр».

Перед камерой за столом сидел, уткнувшись головой в стол, человек. Тёмные, всклоченные волосы слиплись на затылке, одна рука ещё держит в мёртвой ладони мышку, другая безвольно повисла над полом. На заднем плане слышались редкие хлопки, вслед за ними стену помещения озаряли яркие вспышки. За пределами обзора растерянно вскрикнул, затем утих последний источник шума.

Послышались шаги, в экране появилось лицо азиата, с интересом осматривающего дыру в затылке мертвеца, сидевшего за компьютером. Молодой, даже скорее юный парень, одетый в лёгкое пальто, уставился в монитор. Секунду смотрел, не мигая. Поцокав языком, он взял измазанную кровью руку умершего и помахал ей перед камерой, будто тот делает это сам. Улыбаясь, покривлялся. Выпрямился и с силой столкнул тело ногой со стула. Сел.

- Работает! – Парень поправил тонкий, чёрный галстук, прокашлялся и продолжил. – Доброго времени суток. Это видеосообщение адресовано главам Ночного и Дневного дозоров Москвы, но в целях ознакомления будет разослано по всей России. Позвольте представиться, меня зовут Ковач. Я представляю интересы одной крайне секретной и мрачной организации. – Парень состроил печальную мину. - Сегодня мы решили выйти в свет и навестить одно из ваших отделений здесь, в Новосибирске. Можете представить, все тут были так удивлены, что аж голов лишились! – Ковач тихо посмеялся над собственной шуткой. – Ну да, да - все ваши коллеги мертвы. – Он развёл руками. – вот так. Чтобы уважаемый Гесер не обиделся, точно такую же акцию мы провели в офисе Дневного дозора. Зачем? Я думаю, этот вопрос сейчас в голове у большинства, не так ли? Так вот, я вам не скажу, ведь нельзя же раскрывать главную интригу до наступления кульминации. Могу сказать одно. Не будет договоров, не будет компромиссов и попыток мирно урегулировать сложившуюся ситуацию. Только смерть, только беспощадное истребление всех вас – светлых, тёмных, серых! Мы зальём вашей кровью эту землю, – говоривший вдохнул… выдохнул. – Видимо, сейчас назрел новый вопрос – «Кто мы?», пожалуй, лучше всего ответить сможет вот эта обаятельная особа.

На заднем плане в обзор объектива впихнули женщину. Гесер знал её, молодая волшебница первого уровня, он сам не раз звал её работать к себе, но она каждый раз отвечала отказом, постепенно Гесер смирился и прекратил попытки рекрутировать нового сотрудника. Ковач встал со стула и подошёл к ней.

– Мерзко, конечно, поступать так, но вы уж поймите, как-то мы должны проявить серьёзность своих намерений. Давайте, милая моя, как мы и договаривались.

Девушка подняла лицо, залитое кровью, посмотрела на стоявшего над ней человека мутным взглядом, попыталась выдавить из себя слово, но не получилось.

– Нет, так не пойдёт. Вы срываете всю трагичность ситуации.

- Лю… - еле шевеля губами, – Люди – почти шепча.

- Громче, умоляю вас, не ставьте меня в глупое положение!

- Люди!

Парень сокрушённо опустил голову и потёр лоб.

- Нет, так не пойдёт, вы должны кричать, так, чтобы дошло до каждого. Как вы не понимаете, от этого зависит безопасность Юлечки!

Потерянная, почти умершая минуту назад женщина распахнула глаза, рывком ухватила азиата за борта костюма, на мгновение Гесеру показалось, что она ударит Ковача, но она лишь гневно смотрела на него. Затем что было мочи закричала:

- Люди! ЛЮДИ! ЛЮДИ! ЛЮДИ!

Закрыв глаза, в тупой истерике Настя продолжала вбивать слово в уши каждого, кто смотрит сейчас на неё, каждого иного, замершего перед монитором компьютера.

– ЛЮДИ! – такое знакомое, привычное слово заставляло холодеть одного из величайших магов.

– ЛЮДИ! – прямо в улыбающееся лицо этого странного персонажа.

Ковач рассмеялся, довольный происходящим, притянул Настю к себе и поцеловал в окровавленный лоб, затем достал пистолет, приставил его продолжающей уже бессвязно кричать девушке к виску и спустил курок.

БАЦ…

Тихо, стало тихо. Парень мягко положил обмякшее тело на пол и разогнулся. Секунду повозившись в карманах, он выудил платок и тщательно вытер лицо, забрызганное кровью.

- Приятных выходных господа, – спрятав пистолет, сказал он, – ждите в гости.