Olgagreenaeyes

Триста двадцать душ или изменение судьбы.

Небо с кристально синим оттенком, имело несколько незначительных облаков гребешковой формы. Было раннее утро, я резко вскочил и сел на кровать в шоке ужасного куска сна, который крутился в голове.
Звук был громко пилящий, дрожащий мужской голос повторял: Лерыч температура растёт…. Проснувшись с трещащей головной болью, я принял обезболивающее, в очередной раз проклинал выпилку со вчерашнего дня рождения.
До работы был большой запас времени, чтоб прийти в форму. Рекс вломился в комнату, стал прыгать, скулить будь то год его не видел, успокойся, сказал я. Севши за стол, я стал разбирать свой вчерашний подарок. Второй пистолет не помешает, рассуждал я ложа в чехол под пиджак. До завтра, Рекс, - Сказал, выходя к машине. Собака взвыла как человек, заболел, подумал я.
Спустя 3 часа машина мчалась по скоростной магистрали в сторону моей работы, а в голове крутился странный сон, реальность превышала все границы. Тьфу, что за бред пытаясь выбросить из головы сказал в слух я.
Открыв окно, я закурил, наслаждаясь классикой в тесно обработке. Без никаких предупреждений машину начало трясти, я сбросив скорость, остановился. Чёрт подери, пробитого колеса мне только не хватало, бросив сигарету, сказал я. Через пятнадцать минут я продолжал гнать по старой, привычной мне дороге.
Не прошло и полчаса, я проходил контрольный пропускной пункт, заходя в северную часть аэропорта, я встретил Евгения, Здорова Лерыч, сказал он.
Привет Женя, бредовое утро у меня, собака сбесилась, колесо пробил что ещё? Давай на кофе, Сказал я.
Через час мы делали обход по проверочному листу самолёта, внимательно осматривая снаружи. Машина была настолько огромная, что если поставить лестницу, можно было бы войти в турбину. Размер был колоссальный. Я помню после пяти летнего опыта, повысили меня в капитаны, в девяносто пятом году Тройная Семёрка выходила в первых сериях. Пройдя не большой курс подготовки на тренажёре, сердце обливалось наслаждением в реальности полёта.
Лерыч!- Всё таки поменяли покрышки, сказал Женя, стуча по колесу. Второй год мы летаем в месте, Женя был мне как брат, его знал с детства. Сказал бы кто, быть вместе, вряд ли бы поверил. Ты вообще заметил? Как опавшие листья ветер гонял волнами по земле, сказал я. Холодало, был конец октября, птицы улетали на юг. Лерыч ты знаешь? Почему гуси летят стрелой друг за другом? Природа вложила в голову, воздушная аэродинамика рассечения воздуха с минимальной потерей сил друг за другом ответил я. Идём, все выглядит в норме, отметив последний пункт, сказал Евгений.
Поднявшись на верх, девчонки наши подготавливалась к посадке пассажиров. Всем привет сказал я.
Войдя в кабину, ярко сверкали, подвешенные с переливающим цветом украшения с подписью: С днём рождения Капитан. Я посмотрел на Женю, он еле сдерживал улыбку отвечая: Это не я. Снимай всё. Где Жанна? Спросил я. В первом классе сказала Вера, давившись от смеха. Пройдя по салону, я вошёл в отдел первого класса, хорош прятаться вылезай нежно сказал я. Привет с днём рождением подходя, сказала Жана, обняв её, я нежно по целовал в губы, яркий огонёк загорелся в глазах у неё. Не только я, знал, что она хотела меня давно.
Вернувшись в кабину управления, Женя подготавливал все проверочные листы. Начинайте посадку, сказал я девчонкам, закрыв дверь за собой. Стюардессы были как на подбор, дружные и весёлые, экипаж был не плохой. Сев в кресло мы начали ответственный кусок нашей работы проверять функции управление лайнера.
Все было в порядке после окончания проверки, пассажиры все сидели. Мы ждали звонка от Жанны. Зазвонил вызов из внутри салона, инструктаж пассажиров был завершен, сказала Она. Включив надпись не курить, ремни пристегнуть, я поприветствовал пассажиров, начал запрашивать Контрольную Башню управления, но полосу дали только через десять минут, с очередей самолётов впереди. Включив сигнальную лампу Флажковому, мы начали медленно выруливать. Ветер был не большой. Женя проверил ещё раз координаты и погодный радар, начал выставлять позиции закрылок. Женя, поставь двадцать пять градусов флэпс, сказал я. Есть двадцать пять градусов, повторил он. По закону мы обязаны всё говорить в слух, чёрные ящики записывали все показания систем и также наши голоса. Женя хочешь поднять сегодня? Выводя на начальную точку взлётной полосы, спросил я. Мы чередовались иногда. Вдруг раздался нежный двойной стук в дверь, Тук тук. Я отщёлкнул дверь, зашла Она, молча как заяц села тихо пристегнувшись сзади. В первые года, когда выпустили Тройную Семерку, в команде был Инженер или как Борт Механик, но после 11 сентября сократили их. Я дал добро Жанне сесть снами, но до трёх тысяч футов, при подъеме, чтоб не было не звука, был договор. Она девчонка задорная, могла часами приколы и шутки болтать.
Вывернув в начало взлётной полосы, парковочный тормоз снят, сказал я, плавно, одновременно двигая ручки правой рукой от себя, акселерации левого и правого турбинного двигателя. Стабилизатор мощности включён сказал я щёлкая кнопку над головой. Самолёт плавно, но очень быстро начал мчатся по центру взлётной полосы чувство ускорения, давало полное наслаждённое удовлетворения души, иногда казалось лучше либо чего.
пятьдесят килонат, сто десять, говорил я в слух проверяя все параметры приборных панелей. Женя держал штурвал в нейтральном положении двумя руками смотря в перёд. Скорость была колоссальная, чувствовалось небольшое давление в кресло от ускорения. Вектор один, небольшая пауза Вектор два, подъём сказал я чётко и громко, Женя начал плавно тянуть на сёбя. Пошёл отрыв от земли, вздрагивание взлётной полосы перестало чувствоваться. Держи двенадцать градусов подъемный угол, сказал я. Положительное ускорение пять десять пять футов убрать шасси продолжал говорить в слух я. Скорость возрастала, мы поднимались под ровным углом в небо,
я смотрел за стабильностью левого и правого двигателя, давление гидравлики было в норме, перебегая глазами по другим приборам …Лерыч птицы!- вскрикнул Женя. Я взял ,-Громко сказал я, хватая штурвал на своей стороне. Полную мощность двинул акселераторнные ручки моторов до упора выворачивая самолёт вправо, сними ЭМСИПИ защиту сказал быстро я Жене. Смотри Лерыч, не переборщи, отщёлкивая кнопки повторял Женя. Поворот был очень крутой, 38 градусов, пытаясь обойти косяк летевших серых гусей. Я знал, с защитой максимальный угол поворота 35 градусов выше этого, компьютер не давал. Что за палочка-выручалочканя проматерился в слух я, запроси контрольную башню, спроси, почему по радару не предупредили.
Я вспоминал: как три года назад зимой был сильный холод, Юнайтет аэрофлот в Лос-Анджелесе плохо облили антифризом, кусок льда попал в турбину. Развернули всех по кругу кто шёл на посадку, все думали, что кранты им, двадцать секунд скорость не мог набрать. Обошлось, вытянул, прошёл по кругу и сел. В то время мы болтались в небе с задержкой, заходя на посадку. Очень комплектованный механизм, вращение турбины со всеми пластинками компрессора воздуха, топливными инжекторами в тысячных оборотах в минуту, не допустимо попадание даже мелкого предмета. Женя передавал по рации внезапное изменение курса из-за сложившейся ситуации.
Раздался сильный внезапный удар в лобовое стекло, Жанна сильно вскрикнула от неожиданности, я вздрогнул больше от вскрика Жанны. Один готов, сказал я, слава богу, стекло не треснуло, удар был скользящий. Капли крови медленно ползли в левый верхний угол, под давлением наружного потока воздуха. Я начал выравнивать угол самолёта. Тысяча футов сказал Женя, включаем автомат, или как в народе говорят автопилот.
Проверяя все показатели приборных панелей, глубоко вздохнув, я снялся с ручного управления. Обошлось, с улыбкой сказал Евгений. Да подумал я, вспоминая бредовый сон вчерашней ночи, так вот это к чему! Не решаясь рассказать. Три тысячи футов закрыть закрылки сказал я. Мы набрали стабильную высоту, повернувшись назад, у видя Жаннино лицо, я не смог удержать смех, вырывающийся с меня. Что смешного в недоумении спросила жёстко она? Лицо чисто описало увиденное мгновение страха, усталость проскальзывала маленько. Подбодрив смехом, иди, работай, Сказал я.
Выходя из кабины, Постой, сделай нам чайку через полчасика, пожалуйста, сказал я.
Самолёт набирал круизную высоту, маршрут был до Сан-Франциско. Я слушал Женину историю про приключения на даче, как друг Лёша играл с рубильником, а на утро у соседа дом сгорел. Да молодость была беззаботно-приятная, но голодная сказал я. А помнишь, как на рыб развод ходили через лес? Приходилось прятаться в камышах, от рыб надзора с ружьём, когда моторная лодка проплывала. Круто было, рыба клевала одна за другой, вес настолько был большой, что удочки ломались, рассказывал Женя. Да, эти воспоминания не повторятся никогда, лежа на дне нашей памяти, выходя в туалет, сказал я. Выйдя с уборной, я взглянул на пассажиров всегда интересно кого везёшь и за кого ответственность перед богом. Всё в норме спросил я? Зайдя назад в кабину садясь за штурвал. Всё окей ответил Женя. Нам оставалось три с половиной часа полёта, у меня появилось странное чувство жажды сойти на землю.
Не успел расслабиться, в дверь раздался упорный стук. Я встал, посмотрел в глазок двери, там был Маршал. После 11 сентября они летали с нами вооруженные до зубов. Что случилось? открыв дверь, спросил я. У нас проблемы! - сказал серьёзным голосом он. В голове начало крутится террористы? Нам уже и они для добавки не помешали бы, ведь начало полёта было “Весёлое” подумал я. Кладя руку под мышку отстёгивая заклёпку чехла моего нового пистолета, понимая на такой высоте наш лайнер, имея сильную герметичность, с большой разницей наружного давления и что любая стрельба или отверстия от пуль, может вырвать большую часть обшивки и самолёт разорвёт на части. Скорость была 750 километров в час. Я держал высоту около тридцати трёх тысячи метров. Женя, Смотри! Выходя в салон самолёта с напряжённым взглядом, сказал я. Салон самолёта средний ряд был на половину пустой, люди стояли у иллюминаторов правой стороны самолёта. Что происходит? Разные мысли мгновенно пробежались в подсознании.
Гусь там! Кто-то крикнул из пассажиров. Какой нафиг Гусь на такой скорости и высоте, на минуту мне показалось, что я сплю или сошёл сума. Такого бардака во всей моей практике я не видел. Я медленно с волнением подошёл к окну иллюминатора, не зная, что ожидать. Где Гусь спросил я? Смотри на турбину, переднюю часть корпуса под крылом, сказала Жанна. Я присмотрелся, мурашки пробежали по телу, Вот сука, это не вероятно, подумал я. Замороженный от низкой температуры на такой высоте, переломанный, но соединённый вместе облегающий переднюю часть двигателя, лапы и задняя часть была внутри турбины, едва не касаясь первичных пластин которые вращались на высокой скорости всасывая воздух, вгоняя в смесительный отдел, где он смешивался с топливом, сгорание выходило с большой силой вращая турбину. Другая видимая для нас часть была: полтуловища с головой и длиной шеей, голова болталась от потока воздуха, будьто кивал он мне. Голова обтиралась об наружную часть круглого корпуса турбины. Прошу всем сесть по местам и пристигнуть ремни, Громко, уходя в кабину управления, сказал я.
Зайдя назад, злым, недоумённым лицом. Женя! Что с правым двигателем? спросил быстро я, проверяя все параметры. Всё в норме Лерыч! Сказал Женя. Что там происходит? Спросил Женя. Гусь там, спокойно ответил я, просматривая навигационные карты маршрута. Где там? Посмотрел в недоумении Женя. Три часа назад мы пре взлёте захватили Гуся, его не всосало в турбину, он на краю переломанный застрял. Я понимал, в любую минуту сорвётся, вовнутрь мотора. Иди, посмотри, такое редко бывает, сказал я. Задумался, что можно было предпринять. Даже если не двинется с места Гусь, что было мало вероятно, если всосёт при посадке в Сан-Франциско, потеряем мотор, может быть критическая ситуация.
Лерыч у меня идея, вернувшись, сказал Женя. Давай сбросим обороты, поток воздуха в нутрии турбины уменьшится, ускорим скорость самолёта левым двигателем, гуся вытянет наружу! С восклицанием на лице сказал Евгений. Да идея в принципе не плохая, но
далеко от реальности подумал я. Дав добро, отрегулируй закрылки с компенсацией разной выходной мощности двигателей, иначе самолёт будет разворачивать, сказал я. Женя начал делать изменения, я стоял у ближайшего окна турбины, думая: Не стоило разрешать играться. Но с другой стороны, что угодно могло случиться в любую минуту.
Он сбросив обороты, Гусь начал покачиваться. Ты Гений Евгений, смотря в окно, подумал я. Вдруг, скользнул резкий, скачёк! Самолёт проходил перепад воздушных потоков или как в народе говорят воздушная яма. Крылья резко дёрнуло вниз, верх. Чёрт! не удержавшись, вскрикнул я. Меня бросило в жар.
Гусь внутри. Хлоп! Хлоп! Хлоп! Прорывался звук, меняющийся на громко пилящий, пошла сильная вибрация с небольшой тряской. Самолёт начало тянуть в правую сторону.
Вот он! Вот он! Со злостью подумал я, проклятый звук, который был в бредовом сне. Страх и паника подходили в моё подсознание, в затылке шеи стало сильно тепло. Выступил холодный пот. Я делал глубокие вдохи, пытаясь себя переубедить, фигня это всё, садил с одним двигателем и не раз раньше, а сон совпадение. Не показывая паники, я быстро направился в заднюю часть самолёта проверить выход газов из турбины. Проходя по салону, пассажиры были в не понятии, что происходит и чем всё это закончится, пол сильно вибрировало, что иногда было щекотно стоять, кто то пытался задать вопрос, делая вид оглох я, проходил в хвостовую часть. Вид бы ужасный: Едко чёрный дым валил с прорывами огня. Близко лежащие иллюминаторы были полностью покрыты копотью, неправильного сгорания. Я знал, что надо перекрыть подачу топлива и сделать полную остановку правого двигателя иначе в любую секунду могло случиться непоправимое, возможность отрыва всего двигателя, утраты гидравлических линий и тогда управление самолёта не возможно. Я ломанулся через отдел первого класса назад в кабину управления. На встречу с испуганным лицом бежала Жанна, Зовёт тебя Евгений, на одном дыхании сказала она. Не замедляясь, я мчался вперёд, Лерыч! Лерыч! Температура растёт…. С криком повторял Женя. Вырубай! отключи усилительный топливный насос! закрой клапан подачи топлива и гидравлики. На одном мгновении закрыв дверь, я бросился на рычаг скорости горевшего двигателя, приводя в нулевое положение.
Вибрация стихла, внезапно зажёгся индикатор, стало пищать раздражительным звуком. Он горит, сказал Женя. Я Регулировал настройку закрылок пытаясь компенсировать потерянный двигатель. Вытягивай противопожарную ручку с поворотом на первую банку, моментом нажми и отпусти, не больше одной секунды, сказал я. Мы ждали тридцать секунд, поглядывая на пожарный индикатор, но он продолжал мигать. В голове крутилось: Что я сделал плохого, что бог хочет забрать? Ни фига! Я буду бороться до конца. Банка вторая, повторить, Громко сказа я. Женя повернул ручку на вторую банку, повторяя в очередной раз. Я перемыкал, перемычки пытаясь стабилизировать потребность электричества. Правый генератор ушёл вмести с поврежденным двигателем. Распределяя ампераж потребности левого генератора. Потух, с облегчение вздохнул Евгений. Ну, хоть что-то пошло в правильном направлении сказал бодрым голосом я.
Дамы и господа у нас не большие проблемы с правым двигателем, никакого повода для волнения, просьба держать ремни пристегнутыми объявил я. Что будишь решать? Будем сажать раньше или идём напрямую, до Сан-Франциско? Спросил Женя? Я посмотрел на него, думая наверно это время рассказать совпавший сон. Слушай! Я человек не суеверный с ухмылкой на лице сказал я. Сегодня утром я проснулся в шоке ночного кошмарного сна. Ну и что? Спросил он. А то, что реальность и чистое повторение этой аварийной ситуации, как французы говорят: Дэ Жа Ву. Лерыч, а чего ты раньше молчал? А кто мог поверить, что вещий сон будет? Женя примолк, и у нас была длинная минута, молчания. Я знал, нужно было решать, изменение курса, сажать в другом ближнем аэропорте, это значило изменения программы, запрашивать контроль по аварийной ситуации, а с другой стороны, свободно долетели бы до конечной точки.
Знаешь, я тебе никогда не говорил где-то года 3 назад, меня чуть не посадили, сказал Женя. Что за бред несешь, сказал я. Да послушай!: Я делал вечеринку на крыше моего дома, было около 30 человек, я тебя приглашал, помнишь? Ну да. Так вот был друг у меня Дима. Голубой? Что значит был, в недоумении спросил я? Да погоди, слушай! Ну! Был летний вечер 4 июля праздник независимости Америки. Как всегда вечером был красочный не забываемый салют, все смотрели с наслаждением. Мы делали шашлыки, девчонки танцевали под музыку, все культурно выпивали, вдруг резкий крик, всех аж передёрнуло. Перильное ограждение надломилось, Дима мгновенно упал вниз, не успев допить бутылку пива. Третий этаж, асфальт. Все бежали по ступенькам вниз, я подошёл первый, было страшно смотреть, голова была разломана, жидкость выливалась, тело вздрагивало в конвульсиях. Скорая приехала как всегда быстро, забрала в больницу, а через три дня решили отключить от оборудования. Меня допрашивали, адвоката взять пришлось. Шёл сильный дождь вдень похорон, я нёс гроб, кто-то сказал,- ему снился в последнее время один и тот же сон, как будто проваливался куда-то просыпаясь. Я три месяца был в шоке под впечатлением увиденного, ни когда не представишь, что увидишь лицо смерти, жуть, меняет взгляд на жизнь. Осознаешь, что имеешь, и что не ценишь. Я посмотрел на Женю, обалдевши от картины случившейся трагедии, да человек был он хороший.
Внезапно начало жужжать, предупреждение большой разницы топлива левого и правого баков. В каждом крыле мы имели топливный бак, плюс в средине корпуса был стабилизационный в общей ёмкости сто семнадцать тон горючего, хватавшего на пробег тридцати семи тысяч километров. Без малевшего удивления, отключить балансировочный насос подачи топлива, заблокировать соединение топливных баков, твердо сказал я. Ситуация сильно усложнилась проверяя уровень оставшегося горючего думал я. От переполнения злости хотелось закричать, понимая, с таким остатком топлива не долго пролетишь. Нам нужно было определить место утечки. Выходя в салон, увидел Жанну. Вы сбрасываете топливо? Спросила она. Мне пассажиры говорили: С правого крыла белая распыляющаяся, как пена, струя рвалась, под большим давлением. В системе были разработаны клапаны сброса топлива в чрезвычайных ситуациях, когда самолёт имел повреждение, избегая воспламенения топлива при крушении посадки, открывались электронные, сливные клапана, опустошая баки. В настоящий момент это было не возможно или просто самоубийство. Схватив её за плечи, со злостью переходившую в обиду я произнёс: Любимый мой человек! Как это всё происходит? Почему никто нам не сказал у нас утечка! Уходя в глубину самолёта, слышишь, прокричал я, утечка! Жанна была в шоке от случившегося.
В самолёте начался бардак, люди шумели, кто-то плакал, странный здоровый мужик смеялся истерическим голосом, похоже у него начался нервный стресс. Я продолжал идти в хвостовую часть. Видно было две струи рядом с правым сгоревшим двигателем. Уже не так льёт, сказала девочка сидящая возле окна. Бак был пустой, возвращаясь в кабину, рассуждал я, вибрация сорвала соединения топливных линий подходящии к турбине двигателя. Нужно было принять ситуацию, какая есть и забыть про всё.
Севши в кресло, Давай! сколько? Спросил я. На полу слове понимая меня, Женя говорил: шестьдесят восемь минут плюс минус пять оставалось топлива для левого двигателя. Женя отлично выполнил задание, перекачав в центральный бак нижней части корпуса остаток топлива. Просматривая в горячке ближайшие аэропорты, я понимал: Час пятьдесят до Чикаго там посадочная полоса подходила по длине. Чикаго! сказал я.
До Чикаго два часа в недоумении повторял Женя. Он был бледен, как будто ему сделали переливание крови, выкатив с реанимации. Надежда умирает последней, я понимал, мы влипли, нельзя терять ни секунды. Меняй курс, запрашивай контрольную башню аэропорта объясни сложившуюся ситуацию, пусть встречают с цветами, успевая шутить, говорил я.
Взяв инструкционный блокнот самолёта, я уточнил высоту потолка или, как говорится, подняться на высоту вышей точки лайнер мог продолжать лететь с достаточным количеством кислорода для работы двигателей или в нашем случае, одного двигателя.
Сорок три тысячи метров сказал я. Не сказав не слова, Женя молча выставлял высоту. Подготовиться к отключению левого двигателя продолжал давать команды я. Он был зов, понимая, выбора было совсем мало. Единственный способ сохранить остаток топлива, был выключение двигателя после набранной высоты, выставив правильный угол, планирования. Нет двигателей, значит, нет генераторов, нужно переключаться на батареи с минимальным расходом электричества, при которых работали гидравлические насосы и все необходимые системы функциональности самолёта. Женя отсоединял всё оборудование, без которого можно было обойтись, я просчитывал угол траектории полёта.
Сорок две с половиной тысячи метров отсоединить генератор сказал я вслух. Самолёт медленно крался к черте сорока трём тысячам. Перекрывай подачу топлива, выравнивая самолёт с носовым наклоном в низ, огласил я, это значило полная остановка турбины. В момент Евгений протягивая руку к выключателю топлива, мотор заглох.
Наступила полная тишина, просвистывали потоки воздуха если бы не нытьё и шум, доносящийся из полу мрачного салона, можно бы принять это всё за страшный сон. Мы только думали об одном, почему он заглох? Заходя на посадку, заведётся ли он? Слышь, Жень? Твоя, на каком месяце беременности, спросил я. На восьмом ответил он.
Нас по всем каналам телевиденья показывают, ей нервничать нельзя, сказал я. Мысли продолжали бежать по кругу. Посмотрев на Лерыча рано седые волосы, вспоминая: Что он пережил 4 года назад, потеряв всю свою семью в минутном мгновении раннего утра 11 сентября 2001 года. Пойдя на экскурсию, Близнецов небоскребов в Ню Йорке. Отсеченные люди верхней площадки наблюдения, включая его семью. Только двое прошли через огонь, оставшись сгоревшими калеками на всю жизнь. Люди падали, как град с неба убивая бегущих из небоскребов наружу. Он глубоко верил, 11 сентября, чистая подставка нового кабинета, выполнённая в нутрии государственной работы.
Без моторов маленький шанс выжить при посадке, скорость будет на много больше промахнуться или не дотянуть думал я. У меня было плохое чувство, оставалось пятьдесят минут, время тянулось как целая вечность. Открыв дверь в салон, я крикнул: Жанна иди сюда! Обливаясь потом, зашла она.
Было сильно душно, все системы были отключены. Присаживайся, расслабься. В голове крутилось: Возможно мы все вместе последний раз, в тоже мгновение я плевался, думая какой бред лезет в голову. Женя в очередной раз запрашивал техническую помощь инженеров. Все давали советы, завязывай! противно было слушать, сказал я. А ну ко, спроси! Не хотел бы он оказаться на нашем месте, ответ не последовал, наступил конец связи.
Снижение шло быстро, облака приближались снизу к нам с небольшой быстротой, оставалось тридцать пять минут батареи слабели, управление самолётом усложнялось. Жень начинай запуск левого двигателя с надеждой на хорошее, сказал я. Пройдя плотные серые облака, виднелись очертания населенных пунктов, земля выглядела квадратами. В очередной раз была не удачная попытка завода левого двигателя. Женя сильно ругался через слово вырывался мат, я был удивлен, он был похож на совсем другого человека, когда либо знал я. Виднелся Аэропорт с разбегающимися линиями взлётных полос.
Сними с авто запуска и попробуй завести мотор вручную, сказал я нервным голосом. Нервы были на взводе. Осознавая происходящую картину: девятьсот метров не хватало. Включив микрофон, Дамы и Господа просьба принять позицию для аварийной посадки убрать острые предметы, объявил на весь самолёт я. В нутрии салона будь огонь, вспыхнув пошли крики, страх и вопль вырывающийся наружу из триста двадцати душ. Всем хотелось жить маленьким и взрослым. Смотря на нехватку скорости, преждевременной потери высоты, слёзы начали накатываться в боли за невинных детей с их ними родителями. Я был готов стоять до конца. Перегоревший страх ушёл с любыми мыслями любви. Будто стёрлась память. Вывести шасси, сказал сам себе, откидывая ручку вперёд. Евгений был в шоке, не слыша не чего. Картина была ужасная.
Смотря замороженным взглядом, широко открытыми зелёнными глазами Жанна глубоко дышала, будь то рыба без воды. Мы не дотягивали. Мне нужен был этот проклятый двигатель. Не мог он его завести……может воздух попал, может, топливо замёрзло, мне было совершенно безразлично, факт был тот, что сон, проклятый сон был пророческим. Мы скользили тихо с выше, чем положенной скоростью, батареи были практически на нуле. Высота значительно падала, снижаясь, самолёт вздрагивал от цепляния макушек деревьев задними колёсами. Мигание вспышечных ламп четко виднелись взлётной полосы. Координационные фонари святили ярким красным огнём, давая знать угол подхода самолёта был низок. Всё, кранты! Приготовиться к удару, дёрнув ручку сброса остатка топлива, сказал я.
Пройдя не большой кусок леса, впереди виднелась автомобильная магистраль, с прилегавшей большой бетонной разделительной стеной, неподалёку от посадочной полосы. Ни кто и не что не могло нам помочь, я потянул штурвал на себя, ослабшая гидравлическая система отвечала с замедлением. Приподняв нос чуть вверх, передние шасси проскочили разделительную стену двух стороннего движения трассы. Водители двигающегося транспорта резко тормозили, был свил и гарь колёс. Резкий удар встряс самолёт, сорвал задние колёса, посмотрев на прибор мне было ясно, отрицательный угол носа, нос берёт первый удар. Жанна, Женя быстро назад! Быстро в хвостовую часть, я кричал не своим голосом. Вскочив, она побежала из за всех сил. Я посмотрел на Женю, Он дал кривой взгляд упрямства, начиная передавать последние позывные: This is Flight 1676 May Day, May Day, we are loosing altitude,повторял Евгений. Мгновенно раздался сильный удар переднего шасси, в треске и скрежете металлов, входя в начальную часть, гладкой бетонной взлётной полосы. Резко приблизившая земля нанесла последний завершительный удар скользящей дороги …………..
Широко расширение до упора зрачки смотрели тусклым умирающим взглядом в серое небо. Было очень всё странно.
Разрезанный пополам зажавшим много тонным двигателем, я лежал на зелённой траве, смотрящий вверх. Странные вопли людей, сирены машин входили в подсознание умирающих клеток. Проходившие мимо медики посветили в глаза расширенных мёртвых зрачков, кто-то сказал какой опасный зверь, продолжая идти вперёд. Я продолжал лежать отключенный от тела, воспринимая наружные звуки. Мгновение, молодые, обесточенные кислородом клетки, начинали лопаться в триллионом размере заглушая чувствительность с миром.
Будь-то дымка, тянувшаяся нежно пятнадцать минут. Застывшие как желатин старые клетки с несущей задачей жизни начинали нежно, но очень быстро воспроизводить события прошлого, ускорение шло по годам. Буд-то всё записанное шло на быстром воспроизведении до малейшей подробности. Шёл разрушительный процесс отмирания. Смотря на прожившую жизнь в мгновении получаса. Осторожно, Смотри не упади, кричал материнский голос в движении первых шагов. Медленная тянущая дымка, выключавшая цепь подсознания ……………………………..

Очнувшись от пронзительных стонов, рёва сирены. Он почему-то смотрел вверх, рассматривая сливание пушных низко висевших серых туч. Секунда или две, не понимая где, зачем и почему столько шума? Мгновенно метушась ощупывая себя, пытаясь отстегнуть ремень, от горизонтального положения кресла. Господи за что это? За что шептал себе поднос, Тёплая кровь медленно капала тянущимися каплями с подбородка разбитой головы, пытаясь слезть с рассеченного обломка кабины. Вид был настолько ужасный, что выворачивало на изнанку. Где Лерыч смотря по сторонам, шептал он. Опять и снова лицо смерти преследовала его. Где Лерыч? Повторял снова и снова, медленно идя в сторону больших обломков корпуса, спрашивая себя, надеясь увидеть его живым. Обломки были разбросаны на полтора километра. Всё выглядело на большую адскую свалку. Перемешанные с кровью разорванные багажных вещей, пожёванные части самолёта, куски человеческих тел. С права на траве лежал отделённый левый двигатель. Проходя мимо, Женя поднял фуражку, принадлежавшую Валерию, Ох Лерыч хрипел он.
Впереди виднелись группы людей уцелевших в катастрофе. Подъезжало больше и больше спасательных команд. Многих забирали на носилках другие сами шли. Группа из морга собирала куски тел, застёгивая замки на чёрных кульках. Было чувство, будто прошёл сильный бой, и мы проиграли. Полная пустота была в душе, если б кто крикнул в душу, звучало бы эхо. Сгорели все чувства. Будто был он робот, думал Женя, душевно расстрелянный в упор. В начале полосы пожарные заливали пенной, горевший огневой участок сброшенного топлива, которое успело возгореться при крушении. Не найдя никого из экипажа, Евгений направился к стоявшим машинам по спасанию.
Спустя три дня, Женя сидел на веранде своего дома в полу пьяном виде, уходя в депрессию пережившей трагедии, говоря своей беременной жене:- Я знаю, много было, Бог не забрал меня, мне Лерыч снился прошлой ночью, крича в гневе: Ты заведёшь этот проклятый мотор!? Потом он сильно смеялся. Мурашки пробегали по телу. Давай,.. пацан родится, Валеркой назовём? В честь его, человек был золотой, до конца пытался всех спасти. Конечно, сказала жена, обняв его. Болезненно тянулось Время.
Родился маленький Валерий, давая смысл жизни.
Кружась, падал очередной сильный снег, закончилось расследования, вернули право летать. Переломив себя, собрав все силы, Женя вернулся, не первым офицером, а Капитаном нося Лерыча Фуражку. В очередной раз, выводя самолёт на стартовую точку. Был новый экипаж, он знал, время залечит все раны, и всё станет родным и привычным. Включив надпись не курить, ремни пристегнуть, Евгений поприветствовал пассажиров, начиная запрашивать Контрольную Башню управления.
Самолёт плавно, но очень быстро начал мчатся по центру взлётной полосы, чувство ускорения давало полное наслаждённое удовлетворения души, иногда казалось лучше либо чего с появлением смысла в жизни, приглушая горевшую боль воспоминаний. Пошёл отрыв от земли, вздрагивание взлётной полосы перестало чувствоваться. Уходя вдаль, самолёт оставлял белоснежную полосу в кристально-синем небе.


Валерий. Д. 2 ноября 2008г.

 777Финал.doc   121К   8 Количество загрузок: