Rasohin

Хозяин времени.

«Время исцеляет боль. Пред ним падут все преграды. В его руках ключ ко всем сердцам.» Я прочел эти слова еще в детстве, когда увлекался учениями востока. Только они были такими яркими, многослойными и непонятными. Размышляя над этими словами в пятнадцать лет, я понял, что они значат. Затем, думал над ними в тридцать и пришел к другому выводу. Спустя двести лет я снова понял новую истину. Но об этом пока рано. Рассказ начинается в то время, когда я жил со «второй» правдой. Время жестоко. Оно бесконечно жестоко и беспощадно. Оно не дает послабления никому, никому кроме меня. Уж не знаю, как так вышло, но я всегда был с ним на «ты». До того самого момента. В детстве я мог захотеть, и мой день пролетал незаметно. А когда мне было нужно подумать, день растягивался по моей прихоти на долгие-долгие часы. В юности я хотел пережить некоторые моменты заново и мой слуга-время, с готовностью помогал мне. А затем мне исполнилось тридцать лет.

Тем июльским утром я проснулся рано. Лежал в кровати, наблюдал, как солнечный луч ползет по стене, освещая висящие фотографии: вот мои родители обнимают маленького мальчика; вот я в школьной форме стою с цветами в руках; первый поход в горы; я встретил Элизу; мы в какой-то экзотической стране (уже не помню, где это было). И последняя фотография – надпись на плите: «Элиза Стэнтон. Любящая жена и верный друг.» Ее я повесил только вчера, а сегодня мой день рождения. Каким образом я управлял временем? Не могу рассказать, сам не знаю. Просто, обращался к нему, и говорил чего хочу. Затем мое желание исполнялось. Но в этот раз все было не так. Я просил время повернуться вспять, но ничего не происходило. Я плакал: «Пожалуйста, дай мне возможность все исправить!». Умолял, вернуть мне Элизу, но бесконечный палач молчал под своим колпаком.

Поднявшись с постели, я долго стоял у окна, наблюдая за игрой двух бабочек. Меня завораживало их порхание. Красные с черным крылья двигались рывками, как будто при монтаже фильма вырезали лишние кадры. Маленькое мохнатое тельце то воспаряло вверх, то камнем падало вниз. Траектории полета бабочек пересекались причудливым узором. Казалось, в нем не было смысла, но внимательный наблюдатель легко мог заметить, что бабочки всегда держались рядом, не отлетая друг от друга больше, чем на двадцать сантиметров. Увлеченный дивным зрелищем, я не заметил, как вниз спикировала тень, пронеслась в горизонтальном полете мимо моего окна и врезалась в хоровод двух насекомых. Там, где только что было два существа осталось одно, в недоумении кружащее на одном месте. В этот момент я понял – ее больше не будет со мной. Моей Элизы больше нет. Отвернувшись, я закрыл тяжелые шторы так, чтобы солнечный свет не проникал в комнату. Сел на кровать и сказал: «Будь ты проклято, время! Умри, как умерла она!» И время остановилось.

Не осуждайте меня за это. Я был безутешен. Я не верил, что время сможет излечить мою боль. Тот, кто терял близкого человека, меня поймет.

Итак, время остановилось. Оно перестало существовать для всех, кроме меня. Я по-прежнему мог дышать, ходить, видеть. Но вот смотреть стало не на что. В мире все замерло. Да-да. Как стоп-кадр в фильме. Люди каменными скульптурами замерли на улицах. Капли воды застыли в полете. Птицы зависли в небе. Я убедился в этом, долго скитаясь по миру. Вокруг все было недвижимо. Перманентный июльский день. Даже солнце, казалось, не греет, а просто большим шаром висит где-то далеко в космосе. На другой стороне планеты была ночь, а в другом полушарии зима. Я все это видел, побывав везде, где только смог. Единственное, что не давало мне сойти с ума это моя способность. При моем прикосновении все оживало. Я мог взять в руки птичку, и она начинала махать крыльями, но как только отрывалась от моей ладони тут же замирала в воздухе. Я садился в автомобиль, и двигатель заводился безо всяких проблем. Но все это было не важно. В этом статичном мире все равно не было ее. Временами я приходил к ее могиле и наблюдал за тем, как мир вокруг был таким же мертвым, как моя любима. Это успокаивало. Я мог сидеть так часами, хотя, не было теперь ни часов, ни минут. Да и года я отсчитывал только по своим наручным часам. Сколько времени нужно, чтобы смириться со своей потерей? Мне оказалось достаточно десяти лет. Сколько времени нужно, чтобы простить судьбу за подлый удар? Мне не хватило века.

Где-то в Лос-Анджелесе я решил «оживить» человека. Не знаю, что на меня нашло. Я подошел к мужчине, коснулся его плеча и он обернулся ко мне.
- Черт! Что тут происходит? – в его глазах был страх.
- А что с тобой произошло? – ответил я вопросом на вопрос.
- Не знаю. Я шел на работу. Затем, я почувствовал, как кто-то коснулся моего плеча и весь мир замер. Обернулся и увидел тебя. Что происходит, твою мать!? – на последней фразе его голос сорвался на крик.
- Я остановил время. – Я был спокоен. Чего нельзя было сказать о моем собеседнике. Он резко дернулся, и моя рука соскользнула с его плеча. Открытый рот, широко распахнутые глаза, недоумение на лице. Я до сих пор помню его замершую фигуру. Вот теперь, наверное, для него наступил ад. Если сначала он помнил, как шел на работу и вокруг него был обычный мир, то сейчас он видел мир замерший. Что еще нужно человеку, чтобы разум оставил его навсегда? Только встретив того человека, я понял, весь ужас своего поступка. Я убил время. Я остановил мир. По прошествии ста лет я вспомнил слова одного мудреца, которые меня поразили в детстве. В сердце каждого человека есть моменты, которые он помнит, которые он проносит сквозь время. И со временем плохое стирается в них, оставляя место только хорошему. Через годы хорошие воспоминания становятся прекрасными и ты переживаешь их снова и снова, наслаждаясь памятью о них. Только время производило эти волшебные перемены. Я не мог лишить всех людей этого удовольствия. Просто не имел права. Я пережил множество прекрасных моментов с Элизой и ее смерть не повод забывать это.

Но запустить время не удалось.

Через несколько лет я стал по-настоящему одержим идеей - вернуть миру жизнь. Я испробовал все, но ничего не помогало. И тогда я понял одну вещь, если я смогу коснуться всех-всех одновременно, хотя бы частичкой себя, то все получится. Эта мысль была настолько яркой и реальной, что я захотел стать дождем и пролиться по всей Земле, прикоснуться к миру и вернуть ему смысл. Спустя мгновение, мириады искр разлетелись во все стороны. Мое тело исчезло. Меня больше не было нигде, и я был везде. Желание исполнилось мгновенно, но память мира обо мне прожила чуть дольше.

***

Молодой медбрат вбежал в ординаторскую и растолкал спящего дежурного врача.
- Доктор Тайсон, проснитесь!
- Что случилось?
- Пациент из восьмой палаты исчез! – медбрат, тянул доктора Тайсона к двери.
- Да, что вы так кричите? Успокойтесь. Пациент из восьмой палаты?
- Да.
- Тот, которого вчера привезли в кататоническом ступоре? Охрану предупредил?
- Уже просматривают записи камер из коридора. В палате камеры не было.
Доктор Тайсон потянулся, окончательно приходя в себя. Встал, сделал несколько шагов по комнате.
- Карту пациента принес? – Доктор Тайсон повернулся к медбрату, тот протянул планшет с информацией.
- Пациент – Эдвард Стэнтон. Доставлен в отделение вчера в состоянии кататонического ступора (предположительно ступор с оцепенением) – Тайсон просматривал карту, выделяя важные, по его мнению, моменты. – Неделю назад потерял жену во время прогулки. Ее сбил пьяный водитель на грузовике, влетев на скорости в парк. После похорон ни с кем не общался. Обнаружили родственники, пришедшие на день рождения. Пациент сидел на кровати в своей спальне. На внешние раздражители не реагировал. Сильная двигательная заторможенность и мышечная гипертония. – Доктор просмотрел оставшиеся записи, сделал пару отметок карандашом и повернулся к медбрату.
- Пойдем к охранникам, может они уже что-то нашли. - Доктор неспешно зашагал по коридору.

В комнате охраны было все, как обычно. Гудел кондиционер, охлаждая сервера систем наблюдения. В углу работал телевизор, транслирующий последние новости. Толстый охранник в форме пристально смотрел в монитор. В дверь постучали. Он мельком глянул на экран и нажал кнопку. Дверь сдвинулась в сторону, открывая проход.
- Доброй ночи Доктор Тайсон. – произнес басом охранник.
- Здравствуйте, Карл. Что-то удалось найти.
- В общем-то, нет. Я просмотрел все записи с момента, когда его привезли и до момента, когда мне сообщили. Все чисто.
- А что с окнами?
- Там решетки приварены. Плюс датчики движения в комнате. Сигнализация молчала.
- Не нравится мне все это. Что я скажу комиссии?

В это время по телевизору показывали какую-то молоденькую репортершу. Она был хороша собой и очень старалась. Было ясно, что серьезные репортажи ей еще не доверяют, но для «желтых» новостей она была в самый раз: «Вчера в полицию Лос-Анджелеса обратился человек, утверждающий, что он видел, как остановился мир. По его словам…»

- Карл, выключи звук, пожалуйста. У нас все же пациент пропал, искать надо. – Доктор Тайсон был раздосадован. О премии в этом месяце можно было забыть.