СКАЗ О КАМЕННЫХ ЦВЕТКАХ
Песнь Первая. Хозяйка и Данила.
«Сказка наша старт берёт, звонко сказочник поёт, по гуслям руками водит, песню первую заводит, в годы древние то было, мастер жил такой Данила…»Ну так вот. Жила-была ещё в те стародревние времена Хозяйка Горы Медной. Только жила она не как все, в тридевятых или тридесятых царствах, а где-то около с ними, прямо возле Пункта Сбора Цветных Металлов.
И случилась беда. Растащили у Хозяйки всю её медную гору, да прямо в вышеназванный пункт, так что как говорится «ищи-свищи – найдёшь прыщи». А Данила-мастер, о котором пытался затянуть в самом начале песню распрекрасный наш гусляр, как раз пришёл к Хозяйке с недвусмысленными предложениями о браке и женитьбе. Но заметил он отсутствие горы-то медной, да призадумался…
- Сделай-ка мне, Данила-мастер, – сказала неожиданно Хозяйка, – цветок каменный, а то жить на что-то надо, будем туристов водить, показывать диво.
- А что за диво такое – цветок каменный? – удивился тот. – Круто было здесь так ведь, горами лежала медь.
- Нет меди. Растащили, – зло проскрипела Хозяйка, – а цветок-то каменный, будет чудо дивное, словно живой он будет расцветать в руках туристических, и воду ядрёную пить из него будет можно, живую али мёртвую.
- Ага! Уже строгаю! – ответил Данила и, дождавшись, когда дева прекрасная вышла из горницы приёмной, собрал обратно свои чемоданы, ретировался прочь за тридевять земель.
Песнь Вторая. Хозяйка и Емеля.
«В путь Хозяйка зашагала, да Емелю повстречала, а он с печкою ходячей, да с рыбёшкой говорячей. Всё рыбёшка исполняет, что Емеля пожелает…»Горевала Хозяйка Горы Бывшей Медной, горевала, да и собралась в путь-дорожку, искать пропащего суженного своего, ибо очень уж ей хотелось заиметь цветок дивный каменный.
Долго ли, коротко ли шла она, как наткнулась на избушку, снегом припорошенную. Не думая долго, отворила Хозяйка дверь скрипучую и ломанулась в горницу отапливаемую. А там Емеля-лентяй возлежит на печке прямоугольной, бренчит на балалайке и песенки вопит звонким голосом:
«Ах, ты печечка моя, да ты новая! Ах, ты печечка моя микроволновая!»
- Где Данилка? – грозно вскрикнула Хозяйка, прервав весёлую песню.
От перепуга Емелька неловко навернулся с печки, благо, новая модель была невысока. Потирая слегка ушибленное место, упавший обиженно ответил:
- Мне-то почём знать? – а потом, лукаво сощурив левый глаз, вопросил. – И чем же тебе это не угодил наш мастер-ломастер?
- Задумка у меня возникла, – задумчиво сказала Хозяйка, – цветок соорудить каменный, чтобы был он, чудо дивное, словно живой, чтобы расцветал он в руках туристических, и воду ядрёную пить из него было бы можно, живую али мёртвую. Данила вроде бы и согласился, да вдруг и ретировался куда-то.
- Рыбка у меня есть волшебная, – усмехнулся Емеля, – чего хочешь, творит. Хочешь, и цветок чудной этот сотворит нам, коли замуж пойдёшь за меня вместо Данилки.
Получив согласие Хозяйки, привёл её Емеля к полынье полузамёрзшей и криком дурацким позвал щуку свою диковинную.
- Чего надо? – всплеснув студёную воду, вопросила зубастая морда, показавшаяся из полыньи и аппетитно зевнула, продемонстрировав в мельчайших подробностях всю свою зубастость.
Повторила Хозяйка задумку, и щука, зевнув повторно, скрылась под водой.
- Не получится, – сказала рыбина, показавшаяся минут через пять снова из воды, – сделать-то можно, да поднять на поверхность не осилю. Плавники слабоваты.
Уплыла щука, оставив Хозяйку в задумчивости и печали.
- Мда, – наморщил лоб Емеля, – она такая в последнее время, не может делать то, что не всплывает. А блинков попросил горячих, говорю, они ж ещё как всплывают. А она заладила – невозможно, да невозможно. Видите ли, жарить их под водой ей не на чем.
- Да идите вы со своими блинками в прорубь! – обозлилась Хозяйка и побрела прочь, обидев тем самые светлые чувства Емели.
Песнь Третья. Хозяйка и старики со старухами.
«Старичок стонал у моря, рыбке вторил своё горе, рядом с ним старуха ныла, да Хозяйка проходила, мимо топать собиралась, но с дедулей повстречалась…»Случайно пробегала взволнованная Хозяйка мимо Синего моря, да прицепился к ней старик какой-то. Всё жалуется и жалуется, то на старуху, то на корыто, то на корыто со старухой:
«Ой, старуха-то мне нагрубила, ой, корыто об меня разбила…»
Остановилась резко вдруг Хозяйка, да как крикнет:
- Ну, чего ж тебе надобно, старче?! У меня ж тоже жизнь непутёво складывается! Захотела я неожиданно цветок каменный, а потеряла жениха из-за этого, гада-Данилу-мастера!
Запричитал тут старичок, забормотал про какую-то рыбку, да не простую, а золотую. Да о том, что желание она любое выполнит, только вот на старика самого осерчала, потому что он определиться никак не может, корыто он желает или дворец с гаремом. Так что, придётся Хозяйке с рыбкой самой договариваться. А Хозяйка, как услыхала, что тема рыбная опять сплетается, послала старика в прорубь к Емеле, да так громко, что рыбка золотая к берегу сама взяла, да и приплыла:
- Ага! – зашипела рыбка. – Страричище, ты никак не угомонишься? Ещё и людей честных подговариваешь?! Ну, так, посмеюсь я теперь!
Старик онемел и удивлённо открыл рот.
- Пусть будет твоя старуха собакой бультерьерной, а ты, старик, будь котом драным! – разошлась рыбка. – Вот, теперь и выясняйте свои отношения.
Зря, конечно, сделала так рыбка золотая. Пока старуха, превратившаяся в собаку, скакала со всех лап к побережью, старик, превратившийся в кота, взглянув обиженно на рыбёшку, просто-напросто сожрал её, не успела она и хвостиком взмахнуть, чтобы отменить своё желание. Потом сытый кот-старик взметнулся на высокое дерево и стал бегать по веткам взад и вперёд, песни говоря и сказки распевая под аккомпанемент мелодичного бультерьерского лая.
- Вот психи, – пробормотала Хозяйка и пошагала дальше.
Встречала на пути она и Ягу-Бабу и даже хотела было у неё помощи просить, только последняя вела какую-то ужасно важную беседу с заморским изобретателем. Решала Хозяйка не вмешиваться в их разговоры, а то Яга и съесть может, даже не со зла, а так, машинально. Водилась за ней такая привычка.
«Я и корыто своё летающее Вашим именем назову», – кричала Яга изобретателю периодически.
Песнь Четвёртая. Хозяйка и Левша.
«Встречались на земле родной на обе руки мастера, но, чтобы мастер был одной руки, что слева – никогда! И всё же был один герой с одной рабочею рукой…»Именно так! Забрела Хозяйка в переулок промышленный, где все были заняты тем, что били баклуши, ложки и прочие половники. Да прознала она про мастера одного гениального, который одной левой рукой мог любую диковинку сотворить, вплоть до блошиных подковок.
Нашла Хозяйка вывеску огроменную, на которой большие чугунные буквы складывались в слова «КУЙ НЕПЕРЕКУЙ», под ней более мелкие, бронзовые буквы гласили «Мастер на всю руку», а уж совсем маленькие золотые буковки пониже соединялись в слово «левую». Причём буковка «ю» выглядела поярче всех, видимо, её довольно часто приходилось заменять, и Хозяйка, недолго думая, отколупнула её и бросила себе в кармашек.
Войдя в домик под вывеской, узрела девица сидящего за массивным дубовым столом огромного лохматого детину, молотящего по столу гигантской кувалдой, что была крепко сжата в натруженной левой ручище.
- Приветик, – скромно улыбнулась ему Хозяйка, – говорят, что ты мастер на все руки… ой, сорри, руку.
- Не врут, – буркнул детина и протянул левую лапищу, – Левша.
Хозяйка потискала лапищу своей ухоженной тонюсенькой ручкой и томно пропела:
- А я Хозяйка горочки медненькой. А что ты делаешь, Левша?
- Блох кую, – так же неприветливо бурчал детина.
«Смешной. Шутит», – поразмыслила Хозяйка и выложила ему свою проблему, поинтересовавшись в финале рассказа:
- Сделаешь?
- А то! Как два пальца об кувалду, – радостно прорычал Левша, демонстративно грохнув кувалдой по двум пальцам правой руки.
«Мда, – подумала Хозяйка, – неудивительно, что он только одной рукой работает».
Тем временем Левша откопал что-то невидимое в закромах своей косматой гривы, положил это на стол, шарахнул по нему изо всех сил колотящим инструментом раза три и радостно пробасил:
- Готово, забирай заказ, Хозяйка!
- Что готово? – не поняла она, рассматривая пустой стол.
- Видишь ли, я блоху подковал, – принялся объяснять Левша, – но, специально для тебя, на каждую подковку я приколотил золотыми цепочками каменные чашечки, именно такие, как ты излагала.
- Точно? – усомнилась Хозяйка.
- Смотри, может, разглядишь, – рявкнул детина, – извини, микроскопов не завезли. И вообще, – вдруг начал раздражаться он, – шла бы ты, Хозяюшка отсюда. Заказ забирай, оплати и можешь идти. А то мне сейчас табун аглицких блох пригонят, всех ковать придётся.
- Не надо мне блох твоих, а за труды вот тебе, – Хозяйка направилась к выходу, кинув на стол буковку «ю», – не сомневайся, золотая, сама кусала.
- Вот спасибо! – обрадовался детина. – Не представляешь, все почему-то расплачиваются этой буквой. И именно её какие-то холопы каждый день воруют с вывески.
Песнь Пятая. Хозяйка и 12 месяцев.
«Сидят месяцы кружком пред пылающим костром, целый год сидят-скучают, холод и жару вещают. К ним Хозяйка выходила, свои беды говорила…»Стемнело. Забрела Хозяйка в лес дремучий, слишком хвойный и колючий. И думала, что совсем заблудилась, как обнаружила в самой непроглядной глуши тропку узенькую, фанатичными грибниками, видимо, протоптанную. Побрела она по тропке этой, как вышла вдруг на опушку неожиданную, где на трухлявых пеньках, аккуратным кружком вокруг тлеющего костра восседало двенадцать мужиков. Были там и юные подростки и древние старцы, но сидели все они молча и печально, тупо взирая на покрасневшие угольки костра.
- Поклоны Вам до земли, добры молодцы, – кланялась им подуставшая Хозяйка, – надеюсь, Вы достаточно добры, чтобы приютить, напоить и накормить заблудшую девицу?
У некоторых мужиков, не слишком престарелых, похотливо сверкнули глазки.
- Блин, – нахмурилась Хозяйка, – я имела в виду – в лесу заблудившуюся. На этот случай у меня пояс верности с замком навесным имеется. А ключик я Кощею неумирающему отдала на сохранность, а уж прятать вещи он умеет.
- Да… – пробасил мужик с самой длинной седой бородой, – про поганца костлявого мы наслышаны. И всё равно негоже красной девице гулять одной в такой глуши. Ведь разбойников не счесть, не на всех управа есть.
- А вы что за секта? – поинтересовалась девица.
- Мы месяцев двенадцать! – хором грянули мужики по-армейски. – Все от мала до велика, с января до декабря!
- Прикольно, – усмехнулась Хозяйка, – а чего такие хмурые? Непогоду на целый год напророчить хотите? Да и костерок Ваш, я смотрю, почти потух.
- Беда у нас, красна девица, – захныкал старый месяц, – любили мы сидеть вот так перед костром, а перед нами на опушке пляски плясали, да кувырки кувыркали весёлые Мишка-мамашка и Мишка-малышка. Но злые люди объявились, мамашке полголовы сабелькой срубили, и малышку с собой украли. А мишки всего лишь хотели поиграть с деревенской девочкой в догонялки-кусалки. Ну, ничего, устроим мы им дачно-курортный сезон, – после этих слов Декабрь с Июлем поменялись местами, – но, будь добра, девица, спляши нам весело, поубавь нашу грусть-печаль.
«Делать нечего, – подумала Хозяйка, – их двенадцать мужиков, а я одна». Потому сплясала она им и присядку и лезгинку – танец медных горцев, даже хоровод вокруг костра все вместе поводили.
- Порадовала ты нас, красна девица, – сказал, улыбаясь, седобородый месяц, – говори любое желание – всё исполним.
Изложила им Хозяйка свою цель путешествия. Призадумались месяцы.
- Непросто это сотворить, – нахмурив лоб, сказал седой, – цветок-то вырастить – дело плёвое, не впервой. Марток у нас сымет пару порток и хоть букет подснежников сделает. А вот окаменюжить их как, ума не приложу.
- Стойте, братья! – вскричал не слишком старый мужичок, – я помогу красавице.
Братья нахмурились и напряглись, но головами нехотя покивали.
- Красна девица, я Февраль, месяц-мутант, – обратился он к Хозяйке, – есть в моём теле существо загадочное, которое просыпается раз в четыре года, ровно на один день. Зовём мы его 29-й. и, хотя сейчас, вовсе не срок, но рискну разбудить его я в надежде, что сотворит он тебе чудо чудесное и диво дивное.
Тем временем Март продырявил в снегу проталинку и выковырнул оттуда нежный цветок подснежный. А февраль обнажил свои телеса кучерявые, и увидела хозяйка на груди его сладко похрапывающее личико уродливое. Принялись будить его месяцы, хлопать по морщинистым щёчкам, а сам Февраль при этом погрузился в сон беспамятный.
- А-а-у-у-х! – стонало личико. – Зачем будите 29-го? Неужто четыре года уже прошло?
- Прошло-прошло, – бубнили месяцы, – ты, знаешь что, 29-й. Сотвори-ка чудо нам своё мутантское. Дыхни на цветочек, окамени его.
Сморщилось личико, но на цветок дыхнуло. И отвердел нежный подснежник, становясь каменным.
- Довольно, 29-й, – бубнили месяцы, – дело сделано, можешь спать.
- А-а-у-у х! – продолжал стонать мутантик. – Неужто день прошёл уже?
- Прошёл-прошёл, спи уж, – личико затуманило очи свои и сладко захрапело, возвращая к жизни обалдевшего Февраля.
Хозяйка не могла вымолвить ни слова от переполнявшего её счастья. Она держала в руках самый чудесный цветок, какой только можно было представить. Увековеченный в камне, он, тем не менее, казался живым, трепещущим на ветру и благоухающим чудесным ароматом.
- Спасибо Вам, добрые месяцы, – со слезами счастья на глазах причитала Хозяйка, – Бог Вам в помощь в Вашем нелёгком деле…
Но, только сказала девица слова эти святые, как начали месяцы корчиться в муках, кочевряжиться и биться телами о землю. Лица их светлые стали похожи на рыла свиные, зубы их ровные вытянулись и заострились, а из-за спин раскинулись по сторонам крылья чёрные кожаные.
Взлетели твари нечистые над опушкой и провыли жуткими голосами:
- Зря помянула ты, девица, имя святое! У-у-у! Вовсе не месяцы мы скулящие, а вампиры мы кусащие!
- Поняла уж, – ответила Хозяйка.
И полетели нежити прочь от девицы в сторону ближайшей деревни, воя на лету: «Не будет тебе, девица, толку от нашего подарка!»
- Ну как же, – улыбалась Хозяйка, нежно поглаживая чудесный цветок. Повернулась она в обратную сторону и зашагала к дому через лес тьмущий и дремучий, впрочем, не ощущая ни жути, ни страха.
Песнь Шестая. Хозяйка и Конёк Горбунёк.
«Резво скачет – скок-поскок – очень сгорбленный конёк, он готов помочь всегда, если пригрозит беда, и Хозяйке нашей бедной тоже подсобит, наверно…»Долго ходила Хозяйка по лесу, до следующей ночи, питаясь зверьками зазевавшимися, да объедками, от туристов оставшимися. Вышла она в поле чистое, когда опять тьма поглотила солнечный свет. Поле, засеянное хлебами колосистыми, казалось бескрайним, но Хозяйка поскакала по нему с неестественной прытью, как вдруг споткнулась о лежащее на земле тело упитанное. Впрочем, тело было живое, белобрысое и пучеглазое, но, девушка, не очень вовремя заметив его, потела кубарем, ударившись о землю всеми ногами и руками.
- Ты что, дурак? – завопила она, сжимая в объятьях чудом уцелевший после падения цветок. – Чего разлёгся-то, не видишь, тут люди бегают.
- Ага, Дурак, Иван, – представился парень, протянув грязную ручищу и одарив Хозяйку крепким и болезненным рукопожатием, – а разлёгся, потому что тут вампиры разлетались.
- Да знаю, не трусь, – усмехнулась девушка, – это я их спугнула.
- А чего трусить-то? – насупился Иван. – И ничего я не трушу. Я, если хочешь знать, третью ночь поле охраняю от таких вот бегунов! Один охраняю! И есть защита у меня сильнущая!
- Да не ерепенься ты, – усмехнулась Хозяйка и, ткнув парня в упитанное пузо, передразнила, – защита у него, видишь ли!
- А что не веришь? Не веришь? – Иван вдруг вскочил на ноги, да как заорал на всё поле покриком молодецким. – Сивка! Бурка! Золотая шкурка! Встань передо мной, как зомби пред Луной!
Затряслась земля, загудела. Трудно было устоять на ногах, потому ни Иван, ни Хозяйка не устояли, а повалились наземь. Прекрасный цветок каменный выпал из нежных рук девушки и приземлился недалеко от неё. Так что она видела, как гигантские копыта, сотрясавшие землю и даже, казалось, небо, растоптали чудесный вампирский подарок практически в пыль. Через полчаса Сивки и Бурки ускакали, не оставив от поля ни одного живого места. Как они не растоптали Ивана с Хозяйкой, оставалось только догадываться. Впрочем, сама Хозяйка, проигнорировав удивительное спасение, горько рыдала над кучкой пыли, бывшей совсем недавно наипрекраснейшим каменным цветком.
- Да не убивайся ты, – начал было успокаивать девушку Иван, пытаясь погладить её.
- Не убиваться? – Хозяйка ловко поймала Ванькину руку, вывернула её так, что тот истошно завопил, и, намереваясь схватить второй рукой его за горло, зашипела, – да я сейчас тебя убью, дурачина. Я полкоролевства прочесала, чтобы добыть такой, а ты… а ты… а ты…
- Погоди-погоди-погоди! – замолил о пощади Иван. – Есть на этот случай у меня ещё одна лошадь! – Хозяйка продолжила вывёртывать руку. – Ой-ой-ой! Даже не лошадь, а конь! – Девушка не думала прекращать болевой приём. – Ай-ай-ай! – Даже не конь, а конёк такой махонький, горбатенький…
Но так как Хозяйка уже готовила свою острую коленку для качественного удара в какое-нибудь особо ранимое место, Иван не придумал ничего лучше, кроме того, как свистнуть с такой силой, что мучительницу унесло от него метра на два.
Не успела даже Хозяйка придумать месть достаточно жестокую, как прибежал к Ивану Конёк махонький и горбатенький и молвил хорошо поставленным голосом.
- Что ты, Вань, опять не весел? Что ж ты всё, что есть, повесил?
Изложил Иван Хозяйкину историю Коньку, но так как тот ничего из рассказанного не понял, Хозяйка ещё раз изложила ему всю историю.
- Я не волшебник, – начал было Конёк, но, заметив закипающую по-новому Хозяйкину злость, вовремя поправил сам себя, – я посредник, привезти там того, сам не знаешь чего, связи по всему миру имею. Знаю я волшебника не нашего, аглицкого. Скакал случайно мимо его каморки и видел много диковинных штук из камня разного, но красивого. И все их в окошко видно, но никто спереть не решился, значит, волшебные штуки. Может доставить его для Ваших разборок?
- Вези, – пробормотала Хозяйка и повалилась отсыпаться прямо в поле.
Песнь Седьмая. Хозяйка и мальчик в очках.
«Его Родина – чужая страна, его чуть не убил Сатана, но сильней оказался малец, он злодеям пророчил конец, он Хозяйке помочь был готов, добрым взглядом, да из-под очков…»Размечталась Хозяйка, что привезёт ей Конёк, который Горбунёк мага-волшебника седобородого, благодаря своей опытности старого, и даже дряхлого, а сама видит – сидит что-то на горбу возвращающегося конёнка мелкое, одним словом, дитя несмышленое, да играючи метёлкой помахивает.
- Что ты мне доставил, позор лошадиного рода? – грозно вопросила Хозяйка, когда те остановились перед ней в чистом поле. – Он говорить, наверное, недавно научился, не то, что цветы из камня строгать.
- Вы есть несправедливы ко мне и к этот мелкий лошадка, – ответил мальчик, сверкая умными глазками из-под круглых очков, – мне самый злой волшебник обещал стереть с лица землю, но есть сам убился. Но всё равно я абсолют не понимайт, что Вы хотеть.
- Мы хотеть вот что, – и рассказала Хозяйка свою печальную историю юному волшебнику.
- Любопытно, – улыбнулся мальчик неестественно широко, обнажая ряды белоснежных зубов, – есть у меня подобный хрень, но, к сожалению, оно есть дома, в стороне моей аглицкой.
- Так что ж мы тут сидим, лясы точим? Айда к очкарику в аглицкую сторонку! – восторженно восклицала Хозяйка, пиная задремавшего Конька.
- Согласен, – улыбался мальчишка, – хоть, жалко, конечно. Хорошо у вас тут есть, тихо. Не то, что у нас – какой-то умный идиот догадался всех блох подковать, топот стоит день и ночью.
Так, не долго думая и решая, они и отправились в сторонку далёкую: очкастый мальчишка на метёлке своей, а Хозяйка с Иваном на Коньке, который, в свою очень, разлёгся на ковре-самолёте, арендованный у каких-то восточных королей.
Непроглядный туман окутывал всю сторонку аглицкую. Повсюду раздавался надоедливый топот вездесущих блошиных ножек, так что приходилось громко кричать, чтобы хоть как-то услышать собеседника. Но в данный момент наши герои молчали, уставившись на полочку в доме юного волшебника, на которой всеми цветами радуги сияло чудо дивное – цветок каменный. Конечно, оно не очень походило на цветок, скорее всего, напоминало чашу прекрасную, волшебством сотворённую. Но Хозяйка проигнорировала эту небольшую непохожесть, руки её непроизвольно тянулись к диковинке.
- Это есть подарок для меня, приз, – объяснял тем времен мальчик, – в прошлом годе я есть сделать всех на поединке двадцати трёх волшебников, получивши этот приз. А в этом году я хотеть сделать всех на поединке двадцати четырёх волшебников, получавши новый приз.
- Ы-ы-ы, – Хозяйка, словно заворожённая, приближалась к каменному чуду с вытянутыми руками, – моё…
- Я не смогу отдавать вам его, как не захотеть, – продолжал волшебник.
- Дурак, – шепнула девица Ивану, стоящему с открытой варежкой неподалёку, – сейчас попридержи мальчонку, а по моему сигналу – прыгаем на Конька и даём дёру.
- Понимаете ли, – сказал мальчик, – это вовсе не есть цветок, не есть чаща, это есть…
Что же это есть, Хозяйка уже не смогла услышать. Она схватила обеими руками диковинку, но тотчас же сама куда-то пропала, и слово «портал», сказанное юным магом, прозвучало уже не для неё.
Иван смотрел на пустое место, оставшееся от Хозяйки, смотрел на чашу чудесную, которая по-прежнему стояла на месте, ибо была привинчена к полочке намертво.
Иван осторожно пятился к выходу, бормоча: «приятно было погостить, пора и честь знать», таща за хвост дремлющего Конька.
Песнь Восьмая. Хозяйка и Данила.
«Много пройдено дорог, только где ж родной порог? Чуда чудного не видно, горько, страшно и обидно, и с поникшей головой, надо двигаться домой…»Пасмурное утро пришло на смену ночной прохладе. Моросил дождь. Грязная, разукрашенная глубокими лужами дорога скромно пролегала поодаль от границы тридевятого царства. А у самой границы, в нескольких метрах от вышеописанной дороги стояло высокое каменное строение. Прямоугольный стендик, вбитый в землю у самого входа гласил о том, что «Вас приветствует производственное предприятие «Данила-Мастер», диковинные изделия из камня».
На дороге валялась Хозяйка. Именно сюда переместил её портал и бросил лицом в грязную лужу. Случайность, конечно, но это Хозяйку ни капельки не успокаивало. Столько было пройдено дорог, столько раз удача поворачивалась к ней лицом, а подарила, в итоге, грязную позорную слякоть в лицо ей самой. В лужу – вместо чуда, вместо диво, вместо достойной жизни. В лужу – слёзы горькие, горькие и солёные слёзы текли из прекрасных глаз девушки в грязную лужу.
- А ты долго добиралась, – услышала она знакомый голос позади себя, – я даже начал бояться, что не найдёшь.
Хозяйка обернулась и узрела улыбающуюся физиономию Данилы-мастера.
- Ещё чего мне не хватало, – равнодушно ответила она, – я цветок каменный искала, между просим.
- А нашла всё равно меня, – весело засмеялся мастер, – кстати, я сотворил-таки твою задумку, пока тебя ждал.
Хозяйка резким движением поднялась из лужи с криком:
- Где?!
- Вот он, цветочек каменный, – ласково замурлыкал Данила, доставая из мешка небольшой стаканчик о шести граней. Не смотри, что так прост на первый взгляд, когда воду ядрёную мёртвую из него пьёшь, он расцветает мрачными цветами колючими, и змеи вокруг зелёные ползают. А, когда воду ядрёную живую хлебаешь, цветы яркие распускаются, и змеи желты ползают.
- Зачем змеи-то? – восхищённо шептала Хозяйка.
- Не знаю, но ползают и всё тут.
- Правда что ли, цветок это и есть каменный, чудо это и есть дивное? – спрашивала девушка, показывая на шестигранное изделие.
- Нет, конечно, – засмеялся Данила, – не выходит цветок. Зато вот производство стаканчиков каменных наладил. Не чудо, естественно, но жить можно.
Схлопотал за это мастер пощёчину ладошкой грязной. Плакать горько решила Хозяйка, да не плачется что-то, не хочется. Смеяться звонко хочется и в объятья крепкие броситься хочется, что и сделала девица, окончательно испачкав все одежды Данилы.
- Ну, пошли домой, Хозяйка Горы Медной, – радовался тот, – там и отмоем и накормим-напоим тебя, скиталицу. А то народ увидит, как мы тут в грязной луже бултыхаемся, и опять сказки неправильные сложит.
И пошли они домой, счастливые и беззаботные. И не видела Хозяйка, проходя мимо бака мусорного с надписью «Отходы», что забит тот полностью цветками каменными, один в один похожими на те, которые дарили ей месяцы-вампиры или на те, что у волшебника юного на полочках стояли.
«А вот и сказочки финал так неожиданно настал, гусляр гусли уберёт, тоже сладко спать пойдёт, во сне сказку сочинять, чтоб вам завтра рассказать…»
Октябрь 2011
