Сообщений в теме: 461

[дг сер]

Здорово. Очень понравилось.

Спасибо!

[Резкая]

Млин! Чувствую, что там что-то интересное, но сил нет. Я позже почитаю. Ты главное напомни =)

[дг сер]

Млин! Чувствую, что там что-то интересное, но сил нет. Я позже почитаю. Ты главное напомни =)

)))

10 место взял с этим рассказом на Фантлабе. Его втаптывали-втаптывали, но так и не втоптали злопыхатели =) Прорвался мой мотылек в финал! Я сам, честно говоря, в шоке - не ожидал.

[Резкая]

А ты молчишь!!! Вот паразит =) Обязательно почитаю. Молодец!

[дг сер]

А ты молчишь!!! Вот паразит =) Обязательно почитаю. Молодец!

Спасибо! Я же скромный))))))

[Редрак]

дг сер, когда станешь известным писателем, обязательно одну из твоих книжек (бумажных ессно) отправлю тебе почтой с тем, чтобы обратно она вернулась с твоим автографом! У тебя здОрово получается, ты - талантище

[дг сер]

дг сер, когда станешь известным писателем, обязательно одну из твоих книжек (бумажных ессно) отправлю тебе почтой с тем, чтобы обратно она вернулась с твоим автографом! У тебя здОрово получается, ты - талантище

Засмущали

Спасибо большое

[Автор №7]

Неоптолем.


Пророчество – как цепная реакция. Стоит одному ее звену прийти в движение, и уже не остановить… Цепочка событий, выставленная богами заранее и далеко наперед, приходит в движение. К сожалению, даже пророкам не видно, насколько далеко просчитывают ходы Небожители.
Вы слышали когда-нибудь о Неоптолеме, сыне великого Ахилла? Да-да, того самого героя Троянской войны. Мало кто знает, что ключевую роль в войне сыграл не столько великий Ахилл, сколько его сын.
А все почему?
А все потому, что – пророчество.

Я расскажу вам о начале этой длинной цепи…

***

-Я все равно буду звать тебя Огненноволосым. Это имя тебе больше подходит.
Отрываюсь от барашков в море и перевожу взгляд на жмущуюся ко мне девушку.
-Правда? Даже дед зовет меня теперь только Юным Воителем. Говорит, дядя Феникс назвал меня правильней, чем он.
-Он царь, ты теперь его гордость. Тем более, скоро ты станешь великим воином, как твой отец…
Упомянув моего отца, она замирает и нерешительно говорит:
-Извини.
-Ничего, я уже привык. – Глажу ее яркие волосы, почти такие же, как мои, только чуточку темнее.- Продолжай.
-Я хотела сказать, что скоро ты станешь воином и имя Пирр тебе будет не к лицу. Но для меня ты навсегда останешься Огненноволосым.
Она сильнее жмется к моему плечу, шепчет так тихо, что рокот волн почти полностью заглушает ее голос.
-Еще я буду звать тебя Своим.
Она счастливо жмурится, когда я беру ее за подбородок и поднимаю лицо к небу, к яркому солнцу. Она ждет поцелуя.
-Завтра я уплываю под Троянские стены, ты знаешь.
Она, продолжая сидеть с запрокинутой головой, не переставая улыбаться произносит:
-Я буду звать тебя и ты вернешься…
Конечно же я ее целую.
А высоко в небе кричит чайка. Как будто смеется над словами глупой женщины.
-Пусть ты вернешься не ко мне, но вернешься сюда, -продолжает девушка, когда мы снова сидим на песке.- И будешь ко мне приходить когда захочешь. Ведь будешь?
Я смотрю на далекий парус медленно ползущей пентеконторы.
Завтра под таким же парусом я уплыву отсюда. Сами Одиссей и Диомед явились на Скирос, дедово царство, за мной!
Я вспоминаю отцовский доспех, подаренный Одиссеем. Хочется, чтобы завтра уже наступило.

***

-Признаться, я думал, будет тяжелее уговорить тебя.
Это говорит Одиссей. С далека меня можно перепутать с этим низкорослым, но широкоплечим крепышом. Волосы что у него, что у меня – рыжие, как огонь. Из-за них я и был до вчерашнего дня Пирром. Огневолосым.
-Я думал, придется дольше уговаривать деда, -улыбается суровый Диомед. Этот черноволос, строг, под его взглядом чувствуешь себя мягкой глиной, из которой ванакт Аргоса слепит себе кого угодно – кто больше нужен. Такой не уговаривает, такой приказывает. Даже дед не смог бы долго противостоять этому взгляду.
За окном тихая ночь. Мы сидим в большом зале. Пятеро, не считая слуг. Но кто же считает рабов? Ликомед, мой дедушка, царь острова. Рыжий хитрец Одиссей, царь маленькой Итаки. Диомед, приведший под Трою аж восемьдесят кораблей, правитель Аргоса. И Феникс, воспитатель моего отца, друг моего отца.
Пятый – я. Но пока что кроме отца мне нечего о себе сказать. Вот доберусь до Трои – тогда уже буду не просто сыном великого героя… Эх, добраться бы поскорее.
Феникс, самый старший из прибывших, ровесник деда, все всматривается в меня. Говорят, я очень похож на отца.
-Видят боги, если бы не пророчество, я бы ни за что не дал им втянуть тебя в эту войну.
-Я хочу воевать, -отвечаю Фениксу и, заодно, всем собравшимся. А уже тише говорю только Фениксу:- Если честно, мне не по себе, что именно из-за меня греки не могут до сих пор одержать победу.
Воин смеется и хлопает меня по плечу. Рука у него тяжелая и твердая.
-Это нормально.

***

Ну вот и все. Почти все.
Корабли готовы, воины на борту. Мои воины. Отныне я – взрослый. Детское имя Пирр навеки остается здесь, на дедовом острове, в памяти дедушки и девушки, с которой я прощался на пляже. Как же ее зовут…
Отныне я – только Неоптолем.
Ветер треплет волосы, мешает смотреть на резко постаревшего деда. Не по царски он сейчас выглядит, ох не по царски. Ни к чему этот подозрительный блеск в глазах владыки. А еще пришла мама, хотя говорила, что не придет, говорила, что не простит моего решения идти на войну. Прости, мама. Смотри, мама, я еще здесь, машу тебе рукой. Смотри, какие у меня сильные руки, как у отца! Троянцам не убить человека с такими руками.
Корабль послов уже отчалил и медленно двигается навстречу белым барашкам открытого моря. Одиссей машет мне рукой – вот уж кому плевать на все эти морские походы; сын пирата, сам, небось, пират, все детство проведший, как и я, на острове, но в отличие от меня – уже побороздивший царство Посейдона, и не на рыбацкой лодке в прибрежных водах, а на военных кораблях…
-Неоптолем, -говорит дед треснутым голосом,- я не хотел пускать тебя, ты знаешь. Здесь ты был бы мне опорой. Ты ведь понимаешь, меня не все терпят… Все не могут простить Тесея…
Тесей – это да. Я прекрасно знаю историю о том, как великий герой приплыл на дедушкин остров, потому что здесь у него была земля, доставшаяся в наследство от отца. Много земли. Дед не захотел чтобы чужак оттяпал у его царства приличный кусок, и, зная, что не найдется на острове воина, который сумеет убить героя, сам взялся за дело. Скала, толчок в спину… Дед сохранил царство, а народ по всей Элладе заговорил о коварном убийце.
Я любил рассказы о победителе Минотавра, но всегда был на стороне дедушки.
-Я не хотел тебя пускать, -продолжает дед,- но герои всегда сами решают свою судьбу. Помни, чей ты сын! И всегда, всегда будь достоин его. Всегда…
Обнимаю деда.
-Я вернусь победителем. И буду тебе опорой.
К маме я не подхожу. Незачем перед дорогой ее слезы, да еще при людях. Я просто машу ей рукой. И, резко отвернувшись от всех собравшихся, ступаю с пирса на корабль.
Смотрю на воинов. Деда не все из них любят. Но я – не дед. Я сын героя. На меня смотрят как на равного, хотя я еще очень молод против этих суровых, в шрамах, вояк. И я – их вожак.
-Вперед!
Весла погрузились в воду и тут же взлетели, рождая кучу брызг. Корабль шатнулся, я привычно не стал хвататься за борт, причал резко ушел назад локтей на десять.
Новый взмах весел. Берег отодвинулся еще дальше, уже не рывком, плавно. На других кораблях заработали весла, мой флот устремился в море.
Ну вот и все.

***

Полная луна простелила под корабль серебристую дорогу. По ней мы и плывем.
Сна ни в одном глазу, я стою у борта, вдыхаю полной грудью прохладный ночной воздух. До сих пор не верится, что я плыву во главе дедового флота к Трое. Вчера я был – мальчишкой. Сегодня уже – взрослый муж.
После смерти отца я всерьез переживал, что меня теперь совсем не выпустят с острова, как до этого не хотели выпускать отца…
-Здравствуй, Неоптолем.
Вздрагиваю. Оборачиваюсь. Никого.
-Не там ищешь.
Сначала я жалею, что при мне нет меча – и только после смотрю за борт. Рядом с кораблем скользит по воде быстрое тело. Верхняя часть у женщины человеческая, а нижняя – рыбий хвост. Нереида, морская богиня. Она резко меняет направление и берется рукой за борт.
-Кто ты? –шепчу я.
Богиня сурова и, честно сказать, мне не по себе под ее пристальным взглядом.
-Я Фетида, жена твоего деда, мать твоего отца.
-Бабушка…
-Узнал, -прилетает тихое, почти растворившееся в плеске волн.- Пелей не удержал и тебя? Сначала он потерял сына, теперь отправил на смерть внука…
-Я постараюсь не умереть, бабушка. Очень постараюсь!
-Лучше бы ты остался на острове…
-И тогда меня бы вся Эллада назвала трусом? –Ну бабушка дает! Такое сказать.- Я буду героем. Пусть даже это очень опасно…
-Дело не только в опасности. Ты не знаешь, какие судьбы у героев, -печально говорит бабушка.
Знаю бабушка! Печальные судьбы у героев.
Но – геройские.
-Эх, если бы не Эрида, эта гневная сволочная… Если бы не наша с твоим дедом свадьба… Никакой бы Трои, никаких героев…
-Бабушка, думаешь, не нашли бы за что подраться?
-Нашли бы, вы же – герои. –Ни радости в голосе, ни гордости, одна только горечь.- Но эта проклятая война забирает тех, кто сильнее ее, хитростью. Ты не знаешь, как погиб твой отец.
-Знаю. Мне рассказывали.
-Не знаешь! –резко подавшись к кораблю, говорит бабушка.- Миф о смерти Ахилла придумал Одиссей, чтобы сделать его еще величественней, а еще больше – потому, чтобы не зародить в лагере ахейцев панику… Твой отец собирался перейти на сторону троянцев, -тихо говорит бабушка.- Он шел свататься за Поликсену… Как требует обычай, Ахилл пришел безоружным…
От гнева мне нечем дышать. С трудом я унимаю огонь в груди. Чтобы мать так говорила о собственном сыне – даже ради спасения внука…
-Ты врешь!
Бабушка смотрит прямо мне в глаза, снизу вверх, не отрываясь. Чего нет в этих глазах, так это лжи. Поневоле мои плечи опускаются.
-Ты не врешь, -опустошенно соглашаюсь я.
-В этой войне у тебя нет стороны, за которую воевать. Поворачивай корабли назад.
Только сейчас я замечаю, как сильно вцепился руками в борт. С трудом разжимаю сведенные судорогой пальцы.
-Кто?
Бабушка смотрит, не понимая, о чем я.
-Кто убил отца?
-Зачем это тебе? –Результатом бабушка не довольна. Она явилась отговорить меня от войны, а вместо этого дала мне новый повод явиться под Трою.
-Скажи, кто убил моего отца, -требую я ледяным голосом.
Она отталкивается от корабля и подается назад. В лунном свете я снова успеваю увидеть рыбий хвост вместо ног. Похоже, морская нимфа собралась уйти в пучину, не удостоив упрямого внука ответом.
Ну и пусть, я сам отыщу…
-Троянские царевичи, Парис и Деифоб.
Ни плеска, ни прощания.
Волны, ночь, хлопает парус.
-Спасибо, бабушка!

***

Пророчество…
Одно слово, за которым кроются тысячи судеб.
Для того, чтобы привести в движение цепочку событий, богам и царям понадобился парень, вчера еще – просто мальчишка. И кто знает, как бы повернулись события, плыви Неоптолем просто воевать, а не мстить за подлое убийство отца?
Но он плыл мстить.
Впереди его ждало прозвище Небывало-Воюющего.
Сразив врагов, он будет танцевать над трупами. Он будет единственным из греков, кто останется хладнокровным и совершенно спокойным, забираясь в троянского коня. От его руки падет царь Трои, отец тех, кто убил Ахилла.
Изгнанный из своего царства Пелей, любимый дед Неоптолема, не дождется внука, отправится навстречу ему и умрет, лишившись бессмертия, обещанного Фетидой.
В этой цепочке событий предстоит и суд над Одиссеем и изгнание его из родной Итаки, навстречу новым скитаниям. Многие будут шептаться что это – месть Неоптолема. За что? Кто знает, может за то, что рыжий хитрец хитростью увел отца на войну. А может за то, что он не рассказал всей правды о смерти Ахилла?
Неясной останется история с той, за кого отправился свататься Ахилл. Несчастная Поликсена умрет у алтаря возлюбленного при присутствии Неоптолема, и одни будут утверждать, что он ее убил, принеся в жертву отцу. А другие скажут, что она сама попросила об этой услуге.
У алтаря Ахилла найдет смерть и сам Неоптолем – через много лет, и корни этого убийства тоже берут начало под стенами Трои.

Но пока что цепная реакция только начинается…
Неоптолем, сын Ахилла, плывет под Трою.

[Вредина]

Уважаемый автор! наверное, еще в прошлый раз ты понял, что нравишься мне. Я люблю эллинский антураж, мне импонируют выбранные тобой персоналии, у тебя хороший язык. Но можно я скажу буквально несколько слов про звучание текста? Можно, ведь, дадада?
Итак:

Отрываюсь от барашков в море

звучит нехорошо. обычно к таким вещам присматриваются те, кто пишет рифмо-столбики, а в прозе на такие моменты плюют, но, автор... ты же не будешь плеваться, а?

Глажу ее яркие волосы

Й-ёкаешь, автор, ну та же фишка, ага.

что скоро ты станешь воином и имя Пирр

ну ты понел, дя?

С далека меня можно перепутать

"издалека", ну автор же!

И Феникс, воспитатель моего отца, друг моего отца.
Пятый – я. Но пока что кроме отца мне нечего о себе сказать. Вот доберусь до Трои – тогда уже буду не просто сыном великого героя… Эх, добраться бы поскорее.
Феникс, самый старший из прибывших, ровесник деда, все всматривается в меня. Говорят, я очень похож на отца.

в этом отрывке слово "отец" многажды, не следует ли засинонимичить?

Не по царски он сейчас выглядит, ох не по царски.

по-царски, ага?

Полная луна простелила под корабль серебристую дорогу.

расстелила или выстлала или выстелила, но "простелила"?

Несчастная Поликсена умрет у алтаря возлюбленного при присутствии

в присутствии же, ну.

Но пока что цепная реакция только начинается…
Неоптолем, сын Ахилла, плывет под Трою.

использование названия темы показалось мне слишком нарочитым, искусственно списанным в текст.
почему не написать: "Но пока эта цепь событий только начинает раскручиваться" или что-то типа того?

----------------------
резюме: про Икара чище был текст и ярче, как мне показалось.

[Резкая]

Супер! Дг Сер, ты просто молодец. Мне понравилось =)

[Buddha]

На мой читательский взгляд, сама цепная реакция дальнейших событий прослеживается не так четко. НО! Добротный рассказ. Читая, ощущаешь себя призраком, переместившимся в прошлое и незаметно наблюдающим за всем своими собственными глазами. Автор, пешы исчо!

[ka3a4ok]

Отличный рассказ.

[Редрак]

Очень хороший рассказ! Про недочёты уже Вредина сказала, повторяться не буду. А общее впечатление весьма приятное, так сказать, атмосфера дел давно минувших дней передана прекрасно.

[дг сер]

Спасибо большое всем за отзывы!!!
Не забывайте лозиной тоже проходится! Буду благодарен от всей своей нехитрой души!!!

-----------------------
Сразу предупреждаю, что концовка у этого рассказа временная. Не было времени перед дедлайном на конкурсе и я притяпал то, что было в планах изначально, но под конец понял, что рассказ должен заканчиваться совсем не так.

Он сказал, ты поймешь.
(Мальчик и Солнце)


1.
Мама и папа все детство учили его не открывать двери, не спросив кто там. Когда раздавался звонок, он радостно мчался к двери и постоянно забывал об этом. Забыл и в этот раз. А теперь стоял и смотрел снизу вверх на звонившего, а хмурый дядька в пальто смотрел на него – сверху вниз. Смотрел печально.
Долго они так стояли. Молчали. Рассматривая друг друга и будто ожидая чего-то друг от друга.
- Родители дома? – наконец спросил дядька. Почему-то показалось – с надеждой. Как будто ему очень хотелось, чтобы кто-то дома был, кроме мальчишки.
- Нет.
- Ты один дома?
- Ага.
- А зачем тогда двери открываешь кому попало?
- Я до глазка еще не достаю, - сказал Владик. – И не знаю, кто там.
Дядька вздохнул совсем тяжело.
- Ну что ж…
Было ясно, что он борется с чем-то в душе, решает что-то очень важное, но страшное и, видимо, даже опасное.
- Ну что ж, - повторил дядька. И Владик понял, что тот наконец решился. Незнакомец полез под пальто и достал что-то, замотанное в тряпки. Круглое, немного меньше футбольного мяча. Протянул ему: - Держи. Он сказал, ты поймешь…
И развернувшись, не дожидаясь лифта, стал быстро спускаться по ступенькам. Не оборачиваясь, будто убегая. Владик стоял, держа увесистый ворох тряпок в руках и не зная, что ему делать. Догнать и вернуть? Закрыть дверь и положить на стол – мама с папой с работ вернутся, разберутся? Пока он думал, шаги стихли и далеко внизу хлопнула дверь. Оставался только второй вариант. Был еще третий – выкинуть в мусоропровод и забыть, но Владик был ответственным мальчиком и об этом даже не подумал.
Некоторое время он смотрел на достаточно тяжелый подарок. Тряпки были старые и новые, ветхие и прочные, грязные и чистые, будто только что выстиранные. Сквозь них пальцев едва заметно касалось тепло.
Ни один школьник не устоял бы от соблазна посмотреть, что же там. Владик не был исключением. Он отнес сверток в свою спальню, положил на кровать и начал бережно, слой за слоем, снимать тряпки. Когда последняя преграда была убрана, мальчик ахнул и отшатнулся к стене.
Посреди кровати лежало маленькое солнце. Желтое, с румяными пятнами, плавающими в глубине. Солнце казалось слабеньким; во всяком случае, света от него было совсем мало.
Некоторое время Владик так и стоял, прижавшись спиной к стене и не отрываясь от необычного подарка. Потом солнце начало стремительно тускнеть и мальчишка испугался, что оно совсем погаснет. Каким-то десятым чувством он догадался, что солнцу холодно на открытом воздухе. Он бросился к кровати, быстро замотал пламенного колобка в тряпки, а потом засунул под одеяло. Не удовлетворившись результатом, притащил из родительской спальни плед и накинул сверху.
- Согревайся, - сказал Владик, осторожно гладя солнце через сооруженную гору. – Только не спали ничего, хорошо?
Сам он, не зная что делать и как себя вести, присел на стул и стал смотреть то в окно, за которым сгущались зимние сумерки, то на стрелки настенных часов, приближающие приход родителей, то на кровать. В конце концов, не утерпев, пересел на край кровати и аккуратно приподнял одело.
- Тебе наверное страшно, да?
Солнце больше напоминало светящийся мяч, чем грозное светило. В школе они учили, что оно огромное и кажется маленьким только из-за расстояния. А еще, что оно настолько горячее, что легко испепелит весь мир, если он подвинется хоть на чуть-чуть ближе. Помнится, тогда Владику было страшно такое слушать, а сейчас он сидел рядом с солнцем, до которого можно было легко дотронуться рукой, и было оно самое обычное, совсем не страшное, а, пожалуй, было жалкое и грустное.
- Тебе плохо? – спросил Владик.
Солнце мигнуло. Как будто подтверждая. На мальчика накатила волна страха – не его, а чужая, извне. Владик, жадно глотая воздух, смотрел на солнце и понимал, что это от него исходит такая паника.
- Я помогу! – пообещал он – и волна тут же стихла. – Что нужно делать?
В груди разлилась тоска. Дикая, невероятная. Такая, наверное, бывает у псов, выгнанных из дома. Мальчик подумал, что солнце тоже хочет домой. И от него, Владика, требуется одно – отнести его.
Владик деловито принялся одеваться. Потом схватил портфель, вытрусил все книжки и тетради на свой стол, в него аккуратно положил солнце. Не забыв сначала укутать в тряпки, а сверху – в свой старый свитер.
Куда и как добираться, он пока не знал, только догадывался, что солнце подскажет. На всякий случай пришлось разбить копилку. По-хорошему, следовало подмести осколки, а то мама потом выругает. Но Владик рассудил, что медлить не стоит. Он попробует вернуться до прихода родителей.
А на тот случай, если вдруг не поспеет, он написал записку и оставил ее на кухонном столе.

2.
На улице Владик долго вертел головой, ожидая подсказки. Потом понял, что ему срочно нужно к реке. На трамвае он доехал до набережной. Оттуда побрел в сторону пляжа. К тому моменту, когда мальчишка спускался по ступенькам к берегу, сумерки уже сгустились настолько, что были почти ночью. Люди не встречались. Становилось страшно.
- И что дальше? – спросил Владик, оглядываясь назад, на далекие фонари.
Родилась мысль, что нужно вернуться домой, за папой, а потом приехать с ним. Папа, конечно, сразу не поверит, но Владик покажет ему солнце, и у него не останется выбора. А вдвоем с отцом страшно не бывает никогда.
В этот момент он увидел.
По реке приближалось что-то большое, в потемках почти не различимое. Владик замер, всматриваясь. Когда темное пятно подплыло ближе, стало видно, что это пароход. Такой, как на картинках в книжках. Два больших колеса по бокам, толстая труба пыхтит в небо дымом. Раньше он никогда не видел на реке таких кораблей. Будь он повзрослей, понял бы, что никто никогда не видел здесь таких кораблей – не увидел бы и он, если бы не драгоценная ноша.
Пароход сбавил скорость, подплыл к берегу и с него опустился трап. Людей Владик по-прежнему не видел. Пароход был темным, без единого огонька, и тихим – колеса не издавали плеска, когда работали, дым беззвучно коптил небеса…
- Сейчас найду кого-нибудь, - сказал Владик, поправляя лямки портфеля. – И он отвезет тебя куда нужно!
Мальчишка сделал пару шагов, когда совсем рядом раздались шаги. Он замер, чувствуя себя букашкой, которую вот-вот раздавят.
- Кто здесь? – испугано спросил Владик.
Раздалось еще несколько шагов и мальчику показалось, что над ним нависает что-то огромное, тяжелое, как грузовик и опасное настолько, что ему все равно кто ты, школьник или взрослый человек.
- Мальчик? Ты что здесь делаешь?
- Я… - Владик сжался от страха. Хотелось рвануть прочь и если бы не солнце… – Мне нужно…
- Вот оно что! - сказало нависшее над ним. – Вижу, у тебя серьезная ноша.
- Да, солнце.
- Что ж, ты можешь взойти на борт.
Напряжение разом схлынуло. Как будто исчезла тяжесть, зависшая над ним, превратившись в безобидный теперь пар.
- Я… Я думал, нужно отдать и все. Меня дома ждут… Я не могу вот так просто поехать…
- Ты ведь взял его? Значит, должен.
- Я думал передать, - сказал Владик, - Можно, я вам отдам?
- Нет, нет! Ты должен. Только ты! Я не могу взять. У меня… есть работа.
Владик с удивлением понял, что этот неведомый боится. И все слова – это попытки увильнуть, не дать произнести Владику нужную фразу. Он почему то знал, что именно нужно сказать, чтобы никто не смог отказаться. Это наверное тоже солнце подсказало.
«Он сказал, ты поймешь».
- Он сказал, - начал мальчик и почувствовал как от рюкзака по спине разливается тепло. Жар быстро заполнял все тело, стало легко. Владик только не мог решить, можно ли говорить этому существу «ты». – Он сказал…
- Пожалуйста, - попросили его, - не нужно.
Владик посмотрел на трап, до которого осталось всего пару шагов.
- Тогда я отдам его кому-нибудь на корабле, - решил он.
- Да, да, - сказал силуэт. И поспешно растаял в темноте.
Владик двинулся по трапу. Под таким большим углом идти было тяжело, но он достаточно проворно взобрался на борт. Здесь было очень темно и очень, очень-очень тихо. Владик двинулся по палубе к носу. Последняя дверь, которая, как полагал мальчишка, должна вести в капитанскую рубку, оказалась заперта. Тогда он двинулся назад, пробуя все двери. Ни одна не поддалась. Владик вернулся к капитанской и постучал.
Звук оказался неожиданно громким. Но сколько мальчик не прислушивался, за дверью не раздалось ни звука.
Он потоптался, не зная, что делать дальше. Снова появились мысли вернуться домой за отцом. Это было бы самое правильное. Владик двинулся к трапу и к своему ужасу обнаружил, что трапа уже нет. Кроме того, нет и пляжа. Пароход медленно двигался вдоль берега, тихий, беззвучный, даже не качаясь на волнах. Владик оцепенев смотрел на плывущие мимо фонари набережной и на окна домов вдалеке, на проносящиеся за деревьями автомобили.
Мальчик довольно решительно подступил к тому месту, где был трап, а теперь просто проем без перил. Долго смотрел на воду далеко внизу. Если прыгнуть и доплыть до берега, он не должен замерзнуть.
А солнце в портфеле?
Владик решительно снял ношу, поставил на палубу, расстегнул замок и размотал свитер, открывая солнце. Ночные сумерки поредели и расступились, давая возможность оглядеть часть палубы.
- Я должен уйти, - сказал мальчик. – Понимаешь, я не могу тебя дальше нести! Если я прыгну с тобой, ты наверное совсем остынешь…
Владик беспомощно огляделся.
- А если здесь никого нет и ты так и останешься лежать, а потом все равно погаснешь…
От беспомощности подступили слезы и покатились .
Солнце разгорелось чуть сильнее, дотягиваясь до него теплом. Как будто погладило по щекам, успокаивая. Владик всхлипнул еще несколько раз, вытер рукавом слезы и решительно застегнул молнию.
- Я довезу тебя до следующего причала, - сказал он солнцу. – А там отдам. И найду телефон, позвоню маме и папе, чтобы они меня забрали.
Он подхватил портфель и, не одевая его, побрел на другую сторону корабля. Может, там найдется открытая каюта. Раз уж прыгать передумал, тогда попросится погреться – зимний холод все больше давал о себе знать, кончики пальцев начинали покалывать.
Как и ожидалось, одна дверь поддалась. За ней уютно горела лампочка в пустой каюте и стояла застеленная кровать. Владик первым делом переложил солнце из портфеля под одеяло, чтобы оно согрелось. Сам разулся и прилег рядом. Если придет хозяин каюты, он попросит полежать хотя бы полчасика, чтобы перевести дух…

3.
Разбудил долгий протяжный гудок. Пароход впервые подал хоть какой-то звук. Владик вскочил, обулся. В животе урчало, он только сейчас понял, как давно ел. Еще когда пришел со школы вчера днем! Солнце тоже выглядело не лучшим образом.
- Ты тоже наверное что-то ешь, - понял Владик. – Ну подожди, сейчас купим чего-нибудь. У меня еще осталось немного денег.
Он приоткрыл дверь. По глазам ударил неожиданно яркий солнечный свет. Гладь реки весело блестела под солнцем. Воздух был свежим и теплым, как будто здесь уже наступила весна.
Не сразу Владик обратил внимание, что корабль стоит.
Мальчишка взял портфель, закрыл за собой дверь и двинулся на другую сторону палубы, где был трап. Берег оказался чужим. Как это понял Владик? С первого взгляда. Бывает так, смотришь и прямо чувствуешь.
Стало немного не по себе. Так далеко от дома, да еще сам, не то, чтобы без взрослых – даже без друзей! – он никогда не отдалялся.
С палубы мальчишка увидел железную колею неподалеку. Вдалеке угадывался перрон, переходящий в небольшое двухэтажное здание. А еще дальше, рельсы переходили в мост, второй конец которого терялся в дымке. От опущенного трапа в сторону рельсов вела небольшая тропинка. Видимо, здесь сходили с парохода, или с другого корабля, достаточно часто.
Владик сбежал, гулко стуча сапогами, и с разгону пронесся еще с десяток метров.
- Там наверняка сыщется телефон, - сказал он солнцу. – Меня, конечно, отругают и даже накажут. Зато я помог тебе… На поезде тебя быстро доставят куда надо! Жалко, в школе мне не поверят…
Здесь и в самом деле было очень тепло. Пришлось расстегнуть курточку и снять шапку. Было странно думать, что за одну ночь старинный пароход одолел такое расстояние, что вместо зимы здесь весна.
Но пароход-то необычный, – рассудил Владик.
От этой мысли мурашки побежали по коже. Только сейчас пришло понимание, что он не побоялся сам плыть на пустом темном пароходе, да еще заснул как ни в чем не бывало!
Владик шагал вдоль рельсов. Сначала он часто оглядывался и смотрел, не едет ли сзади поезд. Потом устал, решил, что в любом случае услышит приближение такой громады, и просто шел, прислушиваясь.
На полпути к станции он наткнулся на рощу яблок чуть в стороне от колеи. Мальчишка решительно свернул туда. Он снял портфель, снял курточку и полез на ближайшее дерево. Яблоки были налитые, сладкие. Владик наелся до отвала не слезая с веток. Потом вспомнил о солнце и принялся трусить дерево. Яблоки отрывались легко, мягко пружинили от земли. Мальчишка спрыгнул вниз, раскрыл портфель, выложил солнце на траву.
- Будешь такое?
Он протянул сочное яблоко солнцу, то радостно заискрилось, качнулось – и фрукт целиком пропал внутри него. Владик взял следующее, потом еще и еще... Солнце уничтожило все, что удалось натрусить. Оно начало сильнее светить. Кроме того, когда Владик снова перелаживал его в ранец, оказалось, что солнце заметно потяжелело.
- Ну вот и славно. Теперь отправим тебе дальше. Надеюсь, на станции есть нормальные люди, а не такой, как вчера ночью…

Мальчишка только подходил к зданию, когда дверь открылась и на перрон вышел старик в форме. Во рту у него была курительная трубка и время от времени голову окутывало облако дыма.
- Здравствуйте, - поздоровался Владик.
- Ты кто? – не очень вежливо проворчал железнодорожник.
Владик смешался.
- Я мальчик…
- Это я вижу. Как ты сюда попал?
- На пароходе, - показал в сторону реки мальчишка. – Я принес вам… э, посылку. Ее нужно доставить…
- Я дежурный по станции, а не почтальон, - перебил старик. Он вынул трубку изо рта и прищурившись посмотрел на Владика. – Ты ба, у тебя в самом деле важная ноша. Ее нужно как можно быстрее донести.
- Да, да! – От сердца отлегло. Наконец-то нашелся тот, кто заберет у него солнце и наконец-то можно будет отправиться назад! – Вы передадите?
Железнодорожник дернулся.
- Что? Я? Ты то, мальчик, я же дежурный по станции!
- Но… Вы же сказали, что нужно как можно скорее…
- Я имел ввиду, что тебе нужно спешить.
В портфеле задергалось солнце. На Владика накатила уже знакомая волна грусти. Он с тоской посмотрел назад, на рельсы, ведущие к берегу, к пароходу. Если развернуться сейчас назад, вдруг понял мальчишка, то корабль отвезет его домой. Без разницы – с солнцем, без…
- Тогда я пошел, - сказал Владик.
- Куда? – нахмурив седые брови, спросил старик.
- Вперед, - обреченно сказал Владик. – Следующий, кто мне встретится, возьмет себе солнце. Он не будет таким трусом, как вы…
- Подожди состав, - прогудел дед.
- А если не ждать? – с вызовом спросил Владик. – Если мне прямо сейчас идти нужно?
Тот вздохнул:
- Дорога дальше одна. Лучше дождаться…
Старый железнодорожник показал трубкой на рельсы, уползающие в сторону железнодорожного моста. Начало моста было видно, а противоположный берег растворялся в белом молоке и Владику почему-то казалось, что лучше послушать доброго деда и остаться здесь, подождать поезд.
Солнце в рюкзаке заерзало. Словно почуяло – и ему не понравились мысли мальчика. Или, вдруг понял Владик, как будто переживая, боясь чего-то.
- Нет, я пойду, - сказал он.
- Как? – удивился железнодорожник.
- По шпалам.
- Это так срочно?
Владик вздохнул, потрогал портфель.
- Наверное, это очень срочно.

4.
Мост тянулся и тянулся. Владик начал переживать, что скоро его догонит поезд. Он часто оглядывался, спотыкался, в конце концов перешел на бег. К концу моста туман начал рассеиваться. А стоило ему закончится, как и туман закончился, будто царствовал только на мосту. Шпалы здесь были какими-то чересчур ржавыми. Да и сам мост выглядел так же.
Воздух был кислым.
Запыханный мальчишка долго переводил дыхание и с высоты насыпи смотрел на недалекий город. Серые высотки казались унылыми и мрачными. В небо из бесчисленных высоких труб валил дым. Весь город был укутан в смок, там выло, урчало, что-то тяжело било, отчего в воздухе долго висел гул.
- Надеюсь, тебе не сюда, - сказал Владик.
Он спустился с насыпи и пошел к недалекой асфальтной дороге. Ни машин, ни людей видно не было. Ветер рвал в небе грязно-бурые тучи. Трава по обе стороны дороги была вялой и какой-то желтой. Этот мир был страшным. У Владика поневоле стали слабыми ноги. Он старался реже дышать – казалось, что воздух здесь опасный.
- Бедный мальчик.
Владик от неожиданности подпрыгнул, как ужаленный, и повернулся. Перед ним стояло нечто, что только с первого взгляда можно было принять за человека. Плащ, брюки, лакированные туфли, все было на месте, людское, привычное – это и вводило в заблуждение при первом взгляде. Когда глаза мальчика поднялись дальше, то между шляпой с полями и стоячим воротником плаща, он не обнаружил лица. Голова отсутствовала. Совсем. Из рукавов так само не выглядывали руки.
- Вы невидимка? – спросил Владик.
- Нет, - ответил грустно тип. – Я человек без тела.
- Так не бывает.
Собеседник хмыкнул, отчего одежда немного дернулась. Выглядело это странно.
- Если я есть, значит бывает… Хотя, там, откуда ты, подобного мне в самом деле не встретишь.
Владику хотелось потрогать плащ, сильно нажать на него пальцем, но мальчишка поборол это желание.
- Вы хотите мне помочь? – спросил он.
- Я бы взял у тебя ношу. Я в самом деле понимаю. Но, как видишь, у меня нет тела.
- Я мог бы положить вам в карман…
- Сразу за пределами города моя одежда лишится наполнения…
- То есть, вас не станет?
- Совершенно верно. – Тип помолчал. – Но я могу провести тебя до окраины.
- Думаете, мне туда?
Человек кивнул; вернее, кивнула шляпа.
- А куда же еще! Солнцу здесь опасно…
Мальчик тревожно оглядел пустое шоссе. В животе заворочалось нехорошее предчувствие. Так было перед дракой в школе, когда сама драка еще не началась, но уже все шло к ней и увильнуть не было возможности…
- Тогда нужно спешить, - сказал он перехваченным от волнения горлом.
Сначала они шли бойко. Город так и оставался сбоку, они шли вдоль него. Похоже, не только Владику, но и мистеру-без-тела не хотелось туда сворачивать. Потом постепенно темп спал. Мальчишка еле переставлял ноги. К тому же, давно ныли плечи, на которые давил рюкзак с потяжелевшим солнцем. Владик с удивлением вспоминал, сколько он прошагал за этот день. Он никогда не думал, что на такое способен.
- Ты устал, - сказал безтелый. – Прости, я не могу тебя даже понести.
- Ничего. Справлюсь.
- Там дальше будет остановка. Дождемся автобуса, я посажу тебя на него и скажу где нужно вставать. Водитель мой знакомый, так что можешь не бояться. Главное дойти…
Солнце тревожно кольнуло в спину – так, что Владик даже дернулся. Он быстро обернулся.
Со стороны города к ним бежало трое.
- Не дошли, - сказал Владик, холодея от надвигающейся беды.
Пальто дернулось, разворачиваясь. Человек без тела некоторое время всматривался в приближающихся.
- Так я и знал. Бежим!
Владик несся во весь опор и чувствовал с отчаянием, что это слишком медленно. Те, которые гнались, были взрослыми, быстрыми и сильными. На ровной местности от таких не убежать.
С другой стороны шоссе стоял лес. За деревьями был шанс.
- Нужно в лес, - выкрикнул он на бегу.
Человек резко остановился. Подтолкнул мальчишку в сторону чащи.
- Ты прав, беги! – Он секунду думал, собираясь мыслями, или решая, стоит ли говорить. – Там есть кое-кто… Он странный, но может тебе помочь... Запомни одно, выбрав его помощь, ты должен быть очень храбрым! Потому что тебе придется одному идти через такое место, где никто не ходит вообще. Лучше бы тебе, конечно, попытаться оторваться самому… Беги, беги, не стой!
- А вы?!
- Дальше мне путь заказан. За окружным шоссе город заканчивается. Я их задержу, не теряй времени!
На бешенной скорости Владик пересек широкое полотно дороги.
- Мальчик, стой! – донесся до него крик.
Кричал один из чужаков.
Обернувшись, мальчишка успел увидеть, как безтелый борется с преследователями. Рукава плаща порхали как крылья у бабочки, трое врагов пытались вырваться, но человек без тела знал свое дело. А потом все трое навалились на него, Мистер пошатнулся, не устоял и спиной вперед полетел на землю, увлекая за собой, однако, и соперников.
Владик хотел закричать, но горло перехватило от волнения. В пылу схватки, Мистер забыл самое важное, не рассчитал, а может, понял с холодком мальчик, и не забыл, и рассчитал, просто не осталось у него выбора… Гурьба борющихся кубарем повалилась на окружное шоссе.
Владик еще видел, как трое встают, а пальто и шляпа остаются на асфальте. Больше времени у него не было. Солнце через портфель отчаянно запекло в спину, и он сорвался с места.
Прочь. Как можно дальше – затеряться, закрыться деревьями от преследователей. Он буквально вломился в лес, проламывая телом попавшиеся на пути кусты и низкие ветки. Ноги резко ушли вниз; вскрикнув, мальчишка съехал по склону.
Главное, чтобы солнце не ударилось, – вертелась в воспаленном мозге мысль.
Перепачканный землей, с ободранными руками, он вскочил и бросился не разбирая дороги. Крики звучали сзади, выше него. Значит, они еще не спустились, думал Владик, ломясь сквозь чащу. Повезло, что деревья здесь были хилыми и малолиственными.
Постепенно крики начали доноситься то сзади, то с одной стороны, то совсем с другой. У Владика запирало дыхание от мысли, что он бегает кругами. Если его схватят – солнце отберут и унесут в страшный город и оно навсегда останется в этом мире с кислым воздухом…
Он выбежал на небольшую поляну. Посреди нее торчала кабинка, больше всего напоминавшая лифт – только больше раза в четыре. Возле нее сидел на пеньку молодой парень и скучающе смотрел на запыханного Владика.
- Это ваш лифт?
- Постой, дай подумать. – Парень улыбнулся. – Я подъемщик. Это – подъемник. Ты называешь подъемник лифтом и спрашиваешь, мой ли он? О да, это мой лифт! Только, - он поднял палец вверх, - это подъемник. Запомнил?
- Вы можете опустить меня?
- Могу ли я? Конечно могу! Другой вопрос, нужно ли тебя – поднимать или опускать?
Владик тяжело дыша смотрел на молодого человека. Больше всего тот напоминал сумасшедшего.
- За мной гонятся! Их много. Они – плохие.
- Для убегающего догоняющие – всегда плохие…
За спиной мальчишки раздались голоса. Он как ужаленный оглянулся. Преследователи были уже близко. За деревьями мелькали силуэты.
- Видите!
Подъемщик вздохнул. Поднялся, указал на дверь кабинки.
- Залезай внутрь. Потом разберемся.
Владик кинулся в полутемный подъемник. Здесь все было очень просто. Лампочка на шнуре под потолком. Лавка под одной из стенок, напротив – три кнопки столбиком.
Снаружи донеслись голоса. Владик даже дышать забыл.
- Здесь только что… был малец, - сказал с отдышкой один голос.
- Ага. Славный мальчуган, - спокойно ответил подъемщик.
- У него… наша вещь. Сам пацан… нам не нужен… Пусть отдаст… и свободен.
Подъемщик поцокал языком.
- Врать не хорошо. Мальчик был прав, вы не очень хорошие люди.
- Слушай ты… лифтер небитый, отдай нам наше… И мы уйдем.
Подъемщик расхохотался. Владика продрала судорога от этого, в общем-то незлого, смеха. На миг почудилось, что мир зашатался. С криком в лесу вспорхнули тысячи птиц. Наверное, вся живность в округе в страхе вжалась в землю, пригибая уши и поджимая хвосты. Не были исключением и чужаки. Владик слышал заикающуюся речь, бессвязную, жалобную.
Мальчик пересилил страх и выглянул в дверь. Трое преследователей валялись на земле, вжавшись носам в пыль.
- Я не лифтер, - холодно проговорил подъемщик. Он повернулся к Владику, улыбнулся. - Видишь, все в порядке. Можем ехать!
Он зашел, закрыл за собой дверь.
Владик стоял перед ним, не зная что делать.
- Куда едем? – спросил подъемщик жизнерадостно. – Вверх? Вниз?
- Я… я не знаю.
Тот поджал губы.
- Ну тогда поехали ко мне. Ты наверное устал и хочешь есть? Ты садись, ехать долго.
- Под землю? – спросил Владик. Сил бояться или переживать уже совсем не осталось. Он тяжело опустился на лавку, откинулся к стене, а портфель положил рядом.
- Ну что ты! Стал бы я жить под землей…

5.
Ехали никак не меньше получаса. Мальчишка успел задремать. За целый день впервые он столько отдыхал! Ноги страшно гудели. Тело как будто наполнили свинцом, каждое движение было подвигом. Но на подвиги Владика больше не тянуло, поэтому он не шевелился.
Подъемщик некоторое время внимательно его изучал. Затем заинтересовался его портфелем, присел возле него и без спросу открыл.
- Ах, вот оно что! Солнце-солнышко, у-тю-тю. – Весельчак потянулся к светилу пальцем и пощекотал. Солнце возмущено вспыхнуло. – Ну-ну, что ты как девица красная.
Он закрыл портфель, поднялся и вдруг потянулся к средней кнопке и нажал. Лифт перестал гудеть. Владику показалось, что сейчас этот сумасшедший отберет у него солнце, но парень просто открыл дверь.
Мальчишка ожидал увидеть темное подземелье. Вместо этого ярко светило солнце. Воздух, ринувшийся в подъемник, оказался свежим и вкусным. Только вместо земли была какая-то не очень широкая дощечка. Доска-дорожка липла к скале и уползала за поворот.
- Нужно идти по этому? – спросил он с замершим сердцем.
- Боишься высоты? – Подъемщик захихикал: - Зря, здесь она такая, что если упадешь, то никогда не долетишь до дна!
Пересиливая слабость, Владик поднялся. Вдел руки в лямки. Задержав дыхание, сделал первый шаг. Ни перил, ни даже каната не было. Пришлось идти так, старательно глядя на доску. Парень шел сзади. По его сопению было понятно, что идут они медленно, но он не торопил. За поворотом скалы обнаружился дом, прилепленный к скале. Как птичье гнездо. Деревянная тропа довела их до двери. Подъемщик через плечо мальчишки дотянулся и толкнул ее.
- Прошу. Чувствуй себя как дома!
Дом был полностью из дерева. Половицы под ногами скрипели, отчего мальчишка замирал и ему постоянно казалось, что сейчас они проломятся и он грохнется вниз.
- Да не бойся ты! Здесь все надежно. Ванна прямо по коридору. Беги покупайся, а я пока придумаю нам поесть. И это, солнце свое потом можешь бросить в горячую воду, пусть попарится, ему это на пользу пойдет.
Как Владик купался, что ел, и как добрался до кровати, он почти не помнил. Усталость навалилась словно камень. Проснулся он в теплой постели под одеялом. За окном носился ветер, в ногах грело солнце.
Мальчишка долго лежал, глядя в потолок и думая, что так жить даже лучше, особенно когда он станет взрослым. Ездишь на лифту, живешь в таком месте. Страшно, конечно, но привыкнуть можно.
Владик выбрался из под одеяла. Одежда обнаружилась рядом на стуле, выстиранная, чистая. Он оделся и медленно, прислушиваясь к скрипам полов, двинулся по этому удивительному дому. Хозяин обнаружился на открытой террасе. Посреди стоял стол и два стула. На одной сидел веселый подъемщик в домашнем халате, наливал из самовара чай и смачно пил. Там же, на столе, стояла ваза с конфетами и тарелка с блинами.
Владик долго не решался выйти на эту, кажущуюся хрупкой, площадку над пропастью. Подъемщик первый повернулся к нему:
- Ты чего там застыл? Иди, будем пить чай!
Владик нерешительно двинулся к столу, медленно, аккуратно сел на свободный стул. Ему тут же подвинули чашку, полную ароматного чая.
- Ну как ты? Отдохнул?
- Угу. Я хотел вам сказать… Спасибо, что помогли мне там, в лесу!
Подъемщик кивнул:
- Солнце… доставлять его – не детское занятие.
- Возьмете себе? – с надеждой спросил Владик.
Весельчак смешался. Он неловко пыхтел и старательно не смотрел в сторону мальчика. Наконец сказал:
- Я хотел сказать, что это ценная ноша и ее нельзя отдавать кому попало…
- Вы ответственный? – спросил Владик.
- Пожалуй да, - подумав, ответил подъемщик. – Но дело не только в ответственности…
- Понятно, - буркнул Владик. Он понял, что этот тоже трус и не хочет брать на себя лишнего.
Некоторое время он молча пил чай. Зло сопел. На душе было тоскливо. Он думал о родителях, которые думают невесть что и наверное подняли на уши всю милицию…
- Я домой хочу, - пожаловался мальчик. – К маме, к папе. Я устал. Я боюсь. А все взрослые, которых я встречаю, трусят и отговариваются!
Обиженный на весь мир, Владик потянулся к вазочке с конфетами и сграбастал полную жменю. Сопя и стараясь не заплакать, он слез с табуретки, двинулся в комнату, в которой спал. Хозяин остался сидеть на месте.
Солнце все так же лежало на кровати. Мальчишка схватил его и запихнул в портфель.
- Мы уходим, - буркнул он.
Владик двинулся в прихожую, торопливо обулся, одел куртку и попал руками в лямки портфеля.
Правда, куда отсюда он мог уйти?
Мальчишка стоял одетый и ждал. Подъемщик был все-таки нормальным человеком, и должен был провести его – вернее, опустить на своем подъемнике.
В глубине дома заскрипели половицы.
- Подожди, – донеслось. – Вперед ведет только одна дорога – это мой подъемник.
Запахивая на ходу халат, подъемщик подвинул Владика, открыл дверь.
- Прошу. Жалко, что ты так мало погостил у меня. Мне здесь одному скучно.
Кабинка была на прежнем месте. Только теперь в ней обнаружилось застекленное окошко, которое в прошлый раз наверное было закрыто и осталось незамеченным. Владик осторожно дошагал до кабинки и запрыгнул внутрь. Уже оттуда посмотрел вниз. Пропасть напоминала жадную черную пасть. Что там внизу, не было видно ничего. Мальчишка перевел взгляд на хозяина.
- Мне ведь вниз, да? Долго опускаться?
- Страшно? – без улыбки спросил подъемщик. Он погладил стену кабинки. – Это штука надежная. Доставит куда надо!
- Вы бы тоже могли доставить куда надо солнце. Вы ведь могучий! Вам ничего и никто не страшен…
- Так не бывает, малыш. Увы. – Подъемщик вдруг разгладил морщины на лбу: - Но ты можешь положить свою ношу внутрь и уйти. Я опущу вниз, там кто-то да подберет…
- А если нет? Если не успеет до того, как солнце выдохнется?
- Ты будешь уже дома, - резонно сказал подъемщик, - и никогда этого не узнаешь. А потом подрастешь и забудешь, привыкнешь считать, что это был сон.
- Я не это имел ввиду!
- А что?
- Оно ведь умрет…
Владик решительно шагнул назад, в глубь подъемника. Кабинка едва заметно шатнулась, мальчишка поспешно плюхнулся на лавочку.
- Это твой окончательный выбор? – спросил парень. – Нижний мир – место не для маленьких детей…
- Спускайте.
- Ну что ж, это достойный выбор…Удачи, герой!
Весельчак улыбнулся на прощание и закрыл дверь. На крыше едва заметно загудело, пол качнулся. Спуск начался.

Конфеты он скормил солнцу. То радостно блестело, когда мальчик кидал в него очищенные от фантиков сладости. А потом успокоилось и притихло. Заснуло – решил Владик. Он тихонько закрыл портфель, пристроил его рядом с собой и стал ждать.
Свет за окошком начал сереть, потом стремительно потемнело, как будто вдруг настал вечер. Владик начал переживать, как бы не стемнело совсем. Снова оказаться одному в темноте ему жутко не хотелось. Он все-таки пятиклассник, а не герой…
Но постоянно везти не может, «вечер» постепенно перешел в полный мрак. Владик пытался успокоиться, но его все равно начала бить нервная дрожь. Чтобы хоть как-то совладать с собой, мальчик открыл портфель и принялся гладить солнце. То ласково грело ладони и в самом деле тревога немного улеглась.
Когда он уже устал сидеть, кабинка наконец-то дернулась, немного вздрогнула – и замерла. Путешествие в Нижний подошло к концу. Мальчишка со вздохом вспомнил уютный дом подъемщика, короткий отдых. Он вдруг понял, что если бы не обида, навалившаяся на него, он бы мог так и остаться там, наверху, переводить дух до того времени, когда решительность совсем пропадет, мог бы оставить солнце и вернуться домой…
Стало стыдно.
Владик мечтал, чтобы солнце не почувствовало этих мыслей.
За кабинкой царствовала темная ночь. Ни звезд, ни луны, ни света. Здесь снова была зима. Мел снег, подвывал ветер. Когда глаза немного привыкли к мраку, оказалось, что он посреди узкого ущелья. Мальчик не удивился, когда обнаружил ровно посредине рельсы.
Куда идти, подъемщик не сказал. Забыл наверное указать направление. А может он и не знал.
Отходить от подъемника не хотелось. Тот был кусочком небольшого отдыха. Места, где мальчишке понравилось, где было хорошо, тепло, сытно…
- Пойду в любую сторону, - решил Владик. Он спрятал руки в карманы, наклонил голову, спасая глаза от снега, и двинулся наобум.

6.
Снег валил пышными хлопьями, температура стремительно падала. Пока Владик шел, было еще терпимо, но стоило остановиться, как холод начинал пробираться под одежду.
- Я не выдержу, - пожаловался он, растирая щеки. – Очень холодно здесь.
В портфеле возникла возня, будто солнце топталось там совсем как зверек, кот, например, устраиваясь поудобней. Тут же от него повеяло теплом. Владик не поверил своим ощущением. Горячая волна быстро расползалась и снежинки теперь падали на шапку и на лицо каплями.
- Спасибо, - искренне обрадовался Владик. – Спасибо!
Шпалы тянулись и тянулись. Тьма и снег окружали мальчика; казалось, в этом мире больше ничего нет и быть не может.
Хорошо, что хоть что-то видно, решил Владик. Нижний мир, все-таки! Вообще могла быть мгла беспроглядная.

Сначала Владик думал, что ему показалось. В свисте ветра можно было навыдумывать все что угодно. Но потом шум приблизился и мальчик понял, что это поезд. Он обернулся назад, успел заметить приближающийся свет, и мигом прилип к стене.
Паровоз издал гудок. Тягучий протяжный свист заметался эхом между скалами. Владик вжался в камень, отчаянно веря, что поезд его не заденет. Заскрипели колеса о шпалы, лязгнула вагонная сцепка. По лицу зажмуренного мальчишки ударила тугая волна холодного, пропахшего дымом, воздуха.
Когда он наконец решился открыть глаза, паровоз стоял. Прямо перед ним была дверь одного из вагонов. Радостно горели окна, в некоторых торчали заинтересованные лица. Щелкнуло, и дверь открылась. Проводник в синей форме махнул ему рукой:
- Чего стоишь, забирайся!
Владик отлепился от каменной стены, нетвердым шагом двинулся к вагону.
- Давай, давай, времени на остановку нет!
Проводник, игнорируя лестничку, спрыгнул и, взяв мальчишку под мышки, рывком поставил в вагон. Состав дернулся, медленно покатился. Проводник проворно запрыгнул на лестничку, залез внутрь и закрыл дверь.
Потрепал Владика по голове.
- Ну, ты как?
- У меня солнце, - устало сказал Владик. Шок все еще не прошел. – Мне нужно… вперед.
- Ты попал куда нужно. – Проводник улыбнулся. – Дежурный по станции правильно сказал, что где-то здесь мы тебя должны встретить.
Владик вспомнил ворчливого старика с перрона. Выходит, тот не такой уж плохой, как показалось.
- Он попросил вас помочь мне?
- Нет. Он приказал нам помочь тебе. Сдвинул графики, поменял маршруты, расчищая нам путь. Говоря, что не может тебе помочь, он совсем не то имел ввиду, что не хочет помогать, а просто не может взять себе это… Ты не поймешь, пока не дойдешь до конца.
- До конца? – вздрогнул Владик. – Что, никто не захочет взять у меня солнце?
Проводник глубоко вздохнул, развел руки.
- А ты еще не понял? Никто. К тебе оно попало случайно, но, видимо, так и должно быть. Я думаю, это даже удача, что оно попало к тебе. – Он нагнулся и перешел на шепот, будто кто-то мог их подслушать в лязге колес. – Ты же догадываешься, что взрослые до сих пор носились бы с ним там, в твоем мире, передавали друг другу, перекладывали ответственность и бремя на плечи других…
Он взял мальчишку под руку и повел за собой по вагону, остановился у одного из купе, открыл дверь. Кроватей было вместо привычных четырех всего две. Видимо, на этом паровозе ездили богатые и важные люди, которые любили комфорт.
- Отдыхай, малыш. Скоро мы будем на месте.
- Завтра? – с надеждой спросил Владик.
Проводник покачал головой:
- Это же Нижний мир. Здесь нет таких понятий, как завтра или вчера. Здесь всегда сегодня.
- Всегда ночь?
- Это не ночь... Понимаешь, Сегодня очень длинное. Настолько длинное, что когда-то яркий свет померк и, как мне кажется, скоро поток света совсем иссякнет…
- Тогда здесь будет совсем темно.
- Если бы только это… Падает и температура. Наверное, Нижний мир сделается совсем непроходимым.
- Это плохо? – догадался Владик. – Я мог бы оставить солнце здесь. Вы бы его кормили, и оно давало свет. А потом оно наверное вырастет…
- Ты добрый мальчик, - сказал Проводник. – Но твое солнце ждут в другом месте.
Мальчик вспомнил формулу передачи солнечного колобка. «Он сказал, ты поймешь».
- Он ждет?
- Да. Он.
- А что будет потом, когда Он получит его?
- Я не знаю. Я всего лишь Проводник…

7.
Проснулся Владик рывком. Над ним стоял проводник. Перестук колес о шпалы все так же ритмично вплетался в несущуюся за окном беспроглядную ночь. Проводник поставил на столик стакан чая в подстаканнике.
- Твоя остановка скоро. Попей, взбодрись.
- Спасибо. – Владик не спешил тянуться к стакану. – Но у меня нет денег.
Проводник улыбнулся:
- Это бесплатно.
Чай был вкусный. Сладкий, с лимоном. Было так уютно сидеть, склонившись над парующей поверхностью и не спеша, маленькими глотками, пить. Как будто все идет как всегда, он едет с родителями на море, или на дачу, не нужно ни о чем думать, ни о чем переживать, все решают взрослые, без него, за него. Детство – это так уютно…
Он посмотрел в окно, за которым не меняясь царил мрак. Колеса проворно стучали о шпалы, но густая, плотная тьма не менялась. Мальчик с сожалением отставил пустой стакан, нащупал сбоку портфель и вдел руки в лямки.
- Я постою в тамбуре до остановки, можно?
- Конечно.
Шатаясь, придерживаясь за стенку и закрытые двери остальных купе, он вслед за проводником дошел до тамбура. Здесь лязг колес и вагонной сцепки был куда громче. Уютное чувство и расслабленность стремительно покидали Владика.
Донесся гудок. Темп колесного перестука упал, заскрипели колеса. Спереди наползал на ночь тусклый свет. Показалась платформа, вагон дернулся и застыл окончательно.
- Твоя станция, - открывая дверь, сказал проводник. – Удачи тебе, малыш!
- Спасибо.
Платформа освещался одной лампочкой под крышей. Зачем здесь крыша, Владик не понимал. Что здесь выходят часто путники, он сильно сомневался. Лавочка тоже была одна. На ней и сидел космонавт. Да, да, обычный космонавт, только скафандр и шлем с большим стеклом были черными. За зеркальным стеклом лицо невозможно было разглядеть.
- Здравствуйте, - поздоровался Владик. – Вы хозяин солнца?
- Мальчик? – удивился космонавт. – Нет, я встречающий.
Владик уже привычно потянулся рукой за спину – проверить, как там солнце. В портфеле все было тихо.
- У меня важное дело, – сказал он. – Я сюда попал?
Космонавт усмехнулся.
- Не совсем уверен, что ты имеешь в виду, но ты здесь, значит попал ты сюда.
Владик с некоторым волнением понял, что наверное придется лететь в космос. Иначе зачем его встречает космонавт?
- Мне нужен Он.
- Знаю, знаю. Просто ждали совсем другого… – Встречающий поднялся, протянул мальчику руку и объяснил: – Иначе ты заблудишься.
В этот момент паровоз пыхнул паром и тронулся дальше. Владик провожал глазами проводника; тот смотрел на него из тамбура.
- Долго идти?
- Как сказать…
Они спустились с платформы. Тьма здесь была совсем густая, в ней не было ни снега, ни ветра и через несколько шагов даже звуки приглушились и почти пропали. Владику стало страшно, что если он отпустит руку, но потеряется навсегда; у него даже не будет возможности позвать на помощь!
Он крепче вцепился в руку растворившегося во тьме черного космонавта. Казалось, что мальчишку ведет сам мрак. Под ногами вместо земли была тоже тьма из-за чего казалось, будто он шагает на месте.
Солнце в портфеле затихло совсем. Ему должно быть совсем страшно, подумалось Владику, оно окружено, проглочено во тьме и наверняка если бы не было спрятано в портфеле, его свет быстро бы угас здесь…
Он успокаивающе погладил свободной рукой портфель, хоть для этого и пришлось вывернуть руку до невозможного. Солнце в ответ коснулось его теплом, как бы успокаивая.
Потом они остановились. Долго ничего не происходило и сколько мальчик не напрягал глаза, так и не смог разглядеть хоть что-нибудь.
- Так, аккуратно, не споткнись, - сказал космонавт.
Они прошли еще несколько шагов и тьма начала редеть.
- Мы пришли.
Владик вместе с провожатым стояли в длинном коридоре. Сзади не было ничего кроме черной стены. Получалось, что они вышли прямо из нее. Лампочек не было, но было видно достаточно хорошо.
Встречающий указал куда-то в глубь хода.
- Дальше ты сам. – Он развернулся уходить, но замялся на самой границе черной стены. - Ты… Ты в самом деле понял?
Владик кивнул.
- Да.
- И что ты понял?
- Что нужна помощь. – Он подтянул лямки портфеля. – Что ему плохо. И если ждать и без конца передавать его из рук в руки, то оно умрет.
Космонавт похлопал его по плечу:
- Иди, конец пути уже близок.
Мальчишка двинулся по коридору. В черных, словно из тьмы сделанных, стенах и в потолку с полом начали мерцать крохотные искорки. Сначала Владик думал, что это они чувствую солнце и приветствуют. Но потом присмотрелся и понял, что это звезды. Далекие светила, которые почему-то горели в этом коридоре. Владика поневоле пробрал мороз, когда он представил, что никакой это не коридор вовсе, а ход в космосе и он идет по нему…
С каждым шагом тело Владика становилось все легче и легче, как будто он превращался в воздушный шарик. Наконец, он оторвался от пола и как ни старался, не смог дотянуться до него ногами. Гравитация, вспомнил мальчишка слово из какого-то фантастического рассказа. Исчезла гравитация!
А потом не стало и коридора. Владик висел в открытом космосе. От увиденного захватывало дух. Звезды были гораздо ярче, чем если смотреть на них с земли. Не было рядом ни планеты, ни светила, все звезды были далеко, и он медленно плыл в пространстве, кружась и боясь вдохнуть. Ведь всем известно, что в космосе нечем дышать.
Наконец, когда стало невмоготу, мальчик сделал глубокий глоток воздуха и очень удивился, когда это удалось.
Только сейчас Владик подумал, что Он – наверное бог. Стало не по себе.
Голос раздался отовсюду. Будто сам космос заговорил.
- Сколько тебе лет, смельчак?
- Почти одиннадцать!
- Понятно…
- Что-то не так? – осторожно спросил Владик.
- Все не так. – Раздался вздох, от которого все звезды разом потускнели, а потом медленно, словно нерешительно, замерцали вновь. – Я ждал человека постарше тебя.
- Взрослого?
- Да, взрослого.
- Почему?
- Потому что взрослый уже знает жизнь, я мог бы поговорить с ним, спросить, даже совет получить… А ты еще слишком маленький.
- А зачем солнце вам? – спросил Владик.
- Мне? – удивился космос. – Мне оно не нужно. Я послал его в твой мир с одной целью, чтобы оно собрало информацию о вас, людях. И плюс ко всему, солнце записывало все твои эмоции по пути сюда. Что и в каких ситуациях ты чувствовал, за что переживал… Основываясь на этом я мог создать мнение о всей цивилизации в целом. Я, сам понимаешь, занят, у меня нету времени и возможности уследить за всем и за всеми… А миры часто требуют вмешательства. Если мир скатывается ниже определенной планки, я посылаю туда своих помощников.
- И они делают мир лучше?
- Можно и так сказать… Они делают мир каким считают нужным. Тогда происходят большие потрясения… Это совсем не хорошо для обитателей… Ты же видел, во что превратился Нижний Мир? Мои помощники, время и вечность, сделали его таким, и всем, кто там жил, пришлось покинуть родные места…
- Нам придется покидать Землю? – сжавшись, спросил Владик.
- Нет, сначала я просмотрю, что накопило в себе солнце.
- А что будет со мной и солнцем?
Космос вздохнул. Звезды замерцали сильнее.
- Ты отправишься домой, а солнце отправится… если говорить твоим языком – на каникулы.
- Скажите, - попросил мальчишка, - есть шанс, что вы не будете делать что-то с Землей?
- Люди опустились до того, что переложили все на плечи ребенка. Это хуже, чем я надеялся… Но ты преодолел весь путь – через усталость, через страх… Это гораздо больше, чем я думал. Теперь я не знаю, как быть… Но думаю, шансы есть. Пока, смельчак!
Владик хотел попрощаться с солнцем, но портфель резко потяжелел и потянул его прочь. Стало страшно, от перегрузки в теле все ходило ходуном.
Владик закричал…
…и проснулся.


8.
Владик лежал на полу. На полу лежали осколки копилки, на столе – вытрушенные учебники. Заходящее солнце выглядывало над крышей дома напротив. Последние его лучи касались мальчика ласково, по дружески. Некоторое время он сидел и смотрел на светило. То медленно, явно нехотя, опускалось за дом.
- До завтра, - улыбнулся и помахал ему Владик.
Потом он поднялся и побрел за веником.

[дг сер]

Микрорассказы я подсмотрел у Логинова, чей сбоник сейчас яростно поглощаю. Вот попробовал. Не то, конечно. Но с чего-то начинать нужно.


Море (микрорассказ).

Море любило лето. Загорать под теплым солнцем. Лениво копошиться волнами о берег. Зимой море спало. Лед сгущался по кромке, гася волны, давая время отдохнуть, покемарить. В недрах моря замирала жизнь. И с ней замирали и морские мысли.
Но летом, летом все было не так. Рыба плескалась, серебряно-чешуйчатые стаи гонялись друг за дружкой, медузы в вечной своей задумчивости медитировали в такт волнам…
Болезнь пришла из недр материка. Когда именно, море прозевало. Поначалу оно просто приняло их за сухопутных рыб – зверей, которые приходили на берег ловить рыбу или съедать выброшенную. Болезнь осталась на берегу. Здесь ей было уютно и на благостной почве она начала расти. Вскоре очаги встречались по всему периметру моря. То там, то здесь появлялись опухоли, которые звались городами, и они росли, как росло их количество.
Потом бактерии начали проникать в море. На странных сооружениях из дерева, группки начали отползать от берегов и бороздить пространство, не боясь и не обращая внимания на само море. Тогда были придуманы штормы. Море поднимало ураганный ветер, волны дыбились девятым валом, как шерсть у зверя, молнии стегали развороченные деревянные коробки с тонущими бактериями.
Лечение не пошло впрок. Наоборот. Корабли стали прочнее, бактерии хитрее и живучее. Они научились ориентироваться по звездам, они научились ловить рыбу широкими сетями.
Был день, когда море с ужасом поняло, что мысли стали проще. Подобно больному, чье тело заполнено бактериями, море впало в горячку. Оно долго ворочалось, поднимая из глубин акул и спрутов, зарождая в темных недрах ядовитых и зубастых тварей. Бросая в последний отчаянный бой все, до чего додумалось.
Нет, бактерии не ушли. Они выловили монстров. Они создали острые палки, которыми научились протыкать акул и китов. Они взяли сети еще шире, еще прочнее. Рыба начала дохнуть в сетях, а дохлую рыбу выбрасывали за борт.
Мысли, раньше яркие и четкие, притухли совсем. Море едва осознавало, что некогда оно было большим и свободным. Единственной искоркой сознания оно помнило: я – ЕСТЬ.
И оно было.
А потом недра материка выплюнули новое проклятие. Железные монстры, пыхтящее в небо дымом, плюющиеся друг в друга огнем и килограммами раскаленного железа, начали резать винтами воду. Жирные пятна копоти расплылись по морю, медленно проникая вглубь. Те монстры, которые не плавали, а летали подобно птицам, сбрасывали вниз тяжелых железных рыб, начиненных все тем же огнем, железом, пропитанные грязным маслом.
Если море еще могло мыслить как раньше, оно бы ужаснулось той войне, что разгорелась между бактериями. И особенно – тем последствиям, что грозили самому морю.
Последствия не заставили себя ждать. Монстры присмирели и просто плавали или летали. Но на берегу начали расти, как грибы после дождя, целые железные организмы. У них было уже не две-три трубы, а сотни, и все они гадили в небо дымом. Дождь стал ядом. Организмы отрыгивали прямо в море тоны отравы.
Рыбы почти не осталось.
И теперь море было просто большим количеством воды.
А летом на берег приезжали бактерии. Они тоже любили лето. Вернее, они любили летом море. Только любовь эта не могла быть взаимной. Да и некому уже было отвечать – хоть взаимностью, хоть нет.
Теперь было только лето, но не было моря.
Осталась одна вода.

Сообщение отредактировал дг сер: 23:49:17 - 28.05.2013

[Учебная Тревога]

Жутковато))

[дг сер]

Очередь (микрорассказ).


Чудо случилось во вторник вечером. Чудо прилетело из космоса и посадило свой аппарат на площади посреди города. И отлучилось по нужде. А когда вернулось – большая очередь растянулась через город, заполняя собой всю центральную часть, вокруг площади.
Чудо попыталось протиснуться к аппарату, но было грубо оттеснено плечами и локтями.
- В очередь! – крикнули ему.
- А зачем стоите? – спросило чудо.
- Чудо смотреть, - благоговейно, шепотом, ответили люди.
- Но я и есть… Мне нужно…
- В очередь!!!

[дг сер]

Кукловод (микрорассказ).


Он был искусным кукловодом. Настолько, что не видел нитей, связывающих его пальцы и кукол, послушных каждому движению. Трепет. Страх. Застенчивость. Деревянные чурбаны в кукольных платьях казались живее зрителей.
Кукловод брал по монете за выступление. Символическая плата за любимую работу.
А вечерами, закрывшись в повозке, Кукловод остервенело пытался оторвать от собственных конечностей нити, уходящие сквозь потолок в глубины ночного неба… Никто не видел нитей, но он был опытный Кукловод. Настолько, что видел нити, связывающие его.

[дг сер]

После дождя (микрорассказ).

Однажды двое мальчишек подрались во время дождя из-за лужи, по которой бегали. На шум прибежали отцы. Один оказался громадным воином, в доспехе, при мече. А второй хоть и был не щуплым, но куда ему тягаться против воина?
Упасть в глазах сына – что может быть хуже? Воин настаивал, что виноват в соре именно второй мальчишка. Требовал немедленной порки. Розгами.
- Я все улажу, - сказал несчастный отец сыну. – Подожди здесь.
Он отвел воина в сторону, чтобы мальчишки не слышали.
- Договоримся так. Порка – после дождя.
- Нет. Здесь и сейчас!
- А как тебе такое предложение – порка после дождя, и плюс два кувшина с лучшим вином?
Воин подумал, хмыкнул:
- Двадцать кувшинов.
- Хорошо, - легко согласился отец. Он забрал сына и они вдвоем пошли по дороге, пока не скрылись за пеленой дождя.
Воин в мечтах уже распивал вино. Всего-то и осталось, что дождаться солнечного денька.
- Сын, как зовут отца мальчишки, с которым ты подрался?
- Ной.

[Wrundel]

Кукловод (микрорассказ).


Он был искусным кукловодом. Настолько, что не видел нитей, связывающих его пальцы и кукол, послушных каждому движению. Трепет. Страх. Застенчивость. Деревянные чурбаны в кукольных платьях казались живее зрителей.
Кукловод брал по монете за выступление. Символическая плата за любимую работу.
А вечерами, закрывшись в повозке, Кукловод остервенело пытался оторвать от собственных конечностей нити, уходящие сквозь потолок в глубины ночного неба… Никто не видел нитей, но он был опытный Кукловод. Настолько, что видел нити, связывающие его.

Хороший сюжет. Я помню в Хрониках Амбера меня посетила такая же мысль - весь подвиг Корвина - в попытках найти "кукловода", оторваться от "кукловода", встать на ноги. И тем интереснее было дальнейшее понимание Хроник.

Сообщение отредактировал Wrundel: 14:58:17 - 06.06.2013