Сообщений в теме: 20

[Бесс-Predel]

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: не стоит читать этот текст, если вы ярый противник некрофилии, зоофилии, копрофилии и других известных и неизвестных филий, равно как и производных от них (зоокопрофилия, некрозоофилия, некрокопрофилия и др.), а так же гомосексуальных отношений, садизма-мазохизма и самых различных извращений.
ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: не стоит читать этот текст, если вы нормальный, адекватный человек без признаков шизофрении, психопатии и паранойи.
ТРЕТЬЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: не стоит читать этот текст, ибо этот текст читать не стоит.
ПОСЛЕДНЯЯ РЕКОМЕНДАЦИЯ: семь раз прочитайте все три предупреждения, столько же раз проговорите их про себя, семижды подумайте, и только потом примите решение, читать этот текст или нет.

Нелишнее вступление, потому что чтение литературного произведения - большая ответственность, как перед автором, так и перед самим собой.
Это - начало одного из трез романов, над которыми я в данный момент работаю. Кого-то мои тексты шокируют, у большинства вызовут отвращение и внутренний протест, некоторых СОВЕРШЕННО не впечатлят, но никого не оставят СОВЕРШЕННО равнодушными.
Если Вы все-таки взялись за чтение - не надо потом возмущаться. Вы сами сделали выбор, никто Вас за уши не тянул.
И предвосхищаю классический вопрос: да, я извращенец, потому что у меня извращенно сознание и не очень здоровая психика.
PS: Это только начало, дальше будет хуже.

БЕССОВСКОЙ ПРРЕДЕЛ.
(Свободный роман.)

История №1.
Настоящая любовь.

Известный в городе Н паталогоанатом профессор Лев Лукич Кулинский за долгие трудовые годы заработал много денег, которых хватило на квартиру в элитном доме, неплохой автомобиль и уютную дачу, и нажил немало психических растройств, которых с лихвой бы хватило на десяток умалишенных. Патии, филии, фобии и другие "ии" смешались в голове у ученого мужа и образовали любопытный коктейль, единственное верное определение которому - "идиотизм".
Сознавая свое положение Кулинский, надо отметить, совершенно при всем том безобидный, долго искал способ жить с таким набором недугов, пока не пришел к прискорбному выводу: чтобы преждевременно не попасть в психушку надо скрываться, меньше общаться с людьми. Короче, вести затворнеческий образ жизнь.
Благо, работа паталогоанатома не особо обязывала к тесному общению с кем бы то ни было. Достаточно быстро морг превратился для профессора фактически в дом, крепость, в которой он мог прятаться от нормальности окружающего мира.
И вот однажды, летним вечером, Кулинский направлялся в свою обитель. В планах было покушать, поспать, почитать, отдохнуть в обществе молчаливых тел. Однако, что-то неправильное он почувтвовал еще в вестибюле приземистого одноэтажного здания морга. Охранника здесь не держали (трупы, что ли, сторожить), и оттого некое ощущение присутствия живого человека, витавшее в воздухе, заставило профессора насторожиться.
И еще звуки: "блямц-блямц-блямц" - с одинаковым промежутком тихое бряцанье доносилось из главного зала, где, по идее, никого, кроме трупов, и быть не могло.
"Блямц-блямц-блямц"...
Тихо ступая, Лев Лукич медленно подошел к железной двери и осторожно заглянул в зал через мутное стекло...
Студент медучилища города Н Петя Лихачев не отличался благосостоянием, известностью и скрытым безумием. И прятаться от сициума он не видел необходимости. Однако в морг его с некоторого времени тянуло не меньше, чем профессора-патологоанатома.
А история произошла самая что ни на есть простая. На практическом занатии во все том же морге Петя засмотрелся на чудесные формы своей одногрупницы (что уж там, формы действительно что надо). Созерцание скрытых легким халатом девичьих прелестей породило понятную всем мужчинам реакцию. От которой студент не прочть был в тот момент избавиться. И он перевел взгляд с пышного зада красавицы на синий труп какого-то старика, посчитав, что уж это зрелище остудит его невольный любовный пыл. Ан нет: возбуждение не спадало, и пришлось в срочном порядке отпрашиваться в туалет и спускать пар вручную.
Скажете, со всяким может случиться? Но это было только начало лихачевского грехопадения. Вскоре молодой медик заметил, что эрекция появлялась всякий раз, как нелегкая учеба заносила его в мрачное приземистое здание на отшибе больницы...
Ожидавший увидеть все что угодно, вплоть до пляса мертвецов, Кулинский при виде прыгающего на трупе женщины в недвусмысленной позе студента Лихачева сначала ахнул, потом крякнул, и, наконец, рассмеялся.
- И чем мы тут занимаемся, молодой человек? - оглушительно рявкнул профессор, врываясь в зал.
Бедный Петя кубарем слетел с разделочного стола, попытался натянуть штаны, что у него совершенно не получилось, и в конце концов замер, со спущенными брюками, эрегированным достоинством (признаться, солидным), разведенными руками и кротко потупленным взором.
- Так-так, Лихачев, - тянул профессор, обходил застигнутого кругом, заглядывал между раздвинутых ног женщины, умершей от передозировки героина, с интересом рассматривал пунцовое лицо юноши и не менее пунцовый его член. - Труположством занимаетесь на досуге?
Труположник что-то мямлил, пытался, обьяснялся, на что профессор внимания не обращал.
- И не холодно вам? - прервал он оправдательный лепет Пети.
- Мне? - удивился последний.
- Вашему... э-э-э... орудию любви?
- Как вам сказать...
- Прохладно значит, это как минимум... Да вы срам бы прикрыли, ей богу...
Петя быстро надел штаны. Профессор меж тем достал из кармана презерватив и многозначительно вертел его перед все еще красным студенческим носом.
- Гениальнейшее изобретение, - вещел Лев Лукич, - воистину его можно применять во всех известных отраслях науки и техники. Вот в вашей ситуации чем бы он помог?
Петя пожал плечами.
- А все очень просто, молодой человек, - продолжал патологоагатом. - Берете презерватив, заполняете водой, - при этом Кулинский подошел к раковине, открыл кран с горячей водой, и быстро наполнил ей латексный мешочек. - Завязываете, - завязал. - И аккуратно помещаете в вагину приглянувшейся вам хладнокровной красотки. - И ловкими движениями пальцев наглядно показал на недавней петиной любовнице все этапы процедуры. - И так воду менять надо раз десять, не меньше. Каждый раз чуть горячее предыдущей. Не мне вам обьяснять, что йони становится теплым и шелковистым, совсем как у живой мадамы...
Конечно, Петя ожидал совсем других нотаций...
-...С женщиной ведь что главное? Подготовка. Ласка. Считайте, что это тоже самое. Да и без них ведь что в ведро со льдом сувать - какое наслаждение?..
Через минуту Петр, перебивая сам себя, распрашивал многознающего профессора:
- А если...
- А тут нужны разжимы, генекологичесике. Чтобы по свежачку расширить...
- А вот если так...
- А вот если так, то...
Два медика, опытный и учащийся, склонились над лоном так и не получившей после смерти покой наркоманки. Один спрашивал, другой отвечал. Иногда и показывал... Они сближались, их дыхание учащалось, и в какой-то момент оба посмотрели себе на штаны, в область паха, где зарождалось чувство...
Это был не просто секс, и даже любовью это сумасшествие нельзя было назвать. Это было слияние, и взрыв одновременно, инь и янь, альфа и омега... Противоположности притягивались и с той же силой отталкивались... И никаких слов не хватит описать всю ту гамму наслаждения, что испытали в эту ночь профессор-патологоанатом и студент медучилища. Так обнявшись они и заснули на разделочном столе, скинув с него, словно забытую и прощенную измену, умершую от героина мертвячку.
А утром Петя обнаружил, что его новоявленный любовник умер, с улыбкой на губах. Словно эта ночь очистила его от чего то...
Рыдая, юноша завернул тело профессора в полиэтилен, засунул в мешок и отнес к себе домой. Почти месяц он не расставался с любимым, но... Но запах, банальная и пошлая вонь, могла их разлучить, и пришлось Петру, повзрослевшему в горе и настоящем чувстве, решиться на отчаянный шаг... Он оставил себе лишь таз и голову Кулинского, которого теперь ласково именовал "мой холодный львенок". Поместил их в сосуд с формалином. И отправился в долгие странствия...
...В которых мы его еще обязательно встретим.

Продолжение следует...

[Флора]

в полку странных прибыло. Народ вы только объясните мне, глупой, зачем? Зачем вы выбираете эти темы?

[Бесс-Predel]

Затем же, зачем ты выбираешь свои темы. Или ты полагаешь, что темы твоих произведений чем-то лучше?

[Флора]

Я этого не говорила. То есть того, что мои темы лучше Не стоит нападать на меня вот так сразу.
Просто есть уже у нас на форуме ряд авторов, прямо скажем, талантливых, которых клинит на подобное. Вот я и пытаюсь понять почему?
Как выбираю темы я... Чаще всего пишу по своим снам (самая халява), или ещё одна популрная у меня темка виртуальная любовь (ну было такое в моей жизни, вернее есть). Или фигурное катание, опять же посвятила этому спорту очень много времени и сил.
Вот в жизни не поверю, что вы так же свои темы выбираете, как я свои

[Всеволод]

srvr4vr, нет, не осталось в мире романтиков. везде одни мертвецы и извращенцы, и писать про них легче и читать интереснее.

Но я держу оборону, ибо нефиг! Пусть лучше сдохну, но позиций не сдам! Потому что Свет победит!

[Флора]

Пока среди нас есть те, кто верит в Свет, надежда остается

На самом деле, наш спор бессмыленен. Никто никому ничего не докажет. Но попробывать объяснить почему и зачем вы же можете?
Я вот попыталась объяснить, как выбираю темы я

[Abver]

А вот это да! А вот это класс! Ай да молодец! Впрочем, это еще не прредел.

[Abver]

А насчет Света и Тьмы... Да бросьте вы. Если уж обращаться к Лукьяненко, то смысл Дозоров как раз в том, чтобы показать всю несостоятельность наших представлений о добре и зле. Добро, зло, свет , тьма, милосердие, жестокость - в конечном итоге все это одно и тоже, ежели поменять ракурс обзора.

[Бесс-Predel]

А я ни на кого и не нападаю. Тема не хуже и не лучше других. А выбрал я ее под влиянием книг Ирвина Улиша. Вот в принципе и все.

[Leppard]

Бесс-Predel , а давайте сообща напишем шестисотстраничный креатив на тему "Зомби в нашем городе"? А-ля "усохни, Стиви, мы можем лучше"?

(Если надумаете - приступайте немедленно: вы пишите чётные главы, я - нечётные. Через год-другой посмотрим, что вышло)

[alex[fj]]

Бесс-Predel, спасибо за предупреждения, читать не стал.

[Флора]

А насчет Света и Тьмы... Да бросьте вы. Если уж обращаться к Лукьяненко, то смысл Дозоров как раз в том, чтобы показать всю несостоятельность наших представлений о добре и зле.

Эх, Абвер, я не тот Свет имела в виду. Просто вот лично я уже всех на форуме достаю, напишите что-нибудь светлое. Как говорится, сама не могу, так хоть других почитаю.
В том плане светлое, как это у Крапивина. Грязи и мерзости я и в реальной жизни вижу достаточно. Насилия, жестокости...
Хочется хоть иногда почитать про красивый, светлый, добрый мир. Пусть даже с оттенком грусти... Чтоб этот рассказ я могла смело ребенку прочесть.
Таких книг на самом деле очень и очень мало. В нашей литературе последнего времени это только Крапивин и Булычев.
Кстати и тьму можно описать красиво... Без излишне мерзких деталей.
И ещё, мне наверно просто немного завидно. Нет у меня дара настолько живых, ярких описаний. И мне жаль что народ этот талант расходует на эту тематику. Потому что смысла в написании текстов на эту тему я почти не вижу.
Я понимаю нападки Абвера на религию, но скажем вот меня, православную, они не задевают даже. Так как низко слишком.

[Leppard]

Флора (это ничего, что я обращаюсь?), рассказы такого типа появляются в основном потому, что отрицательных персонажей выписывать гораздо проще, чем положительных. Никакого уникального таланта в этих описаниях нет, так что не завидуйте понапрасну

А Довлатова вы не пробовали читать? Я прочитал недавно - изумительно... особенно "Заповедник". Это к вопросу о "нормальной" литературе (которая вполне может быть интересной).

[Флора]

Флора  (это ничего, что я обращаюсь?),

Ничего, можно даже на ты

А Довлатова вы не пробовали читать?

Попробую, спасибо за рекомнедацию

[Sh@dow]

srvr4vr, нет, не осталось в мире романтиков. везде одни мертвецы и извращенцы, и писать про них легче и читать интереснее.

Остались, просто бывают в жизни моменты, когда "последний романтик" вдруг становится "первым циником"... а вот обратно возвращаться гораздо труднее...

So sorry: по рассказу. честно не осилил...

[Abver]

Не согласен, что плохих персонажей проще описывать. Другое дело, что это направление (недобрая литература) не так развито, как противоположное оному.

[Leppard]

Не согласен, что плохих персонажей проще описывать.

Abver, поверь - проще. Сделать нормального, среднего человека интересным очень тяжело (при этом не превращая его в гипсового святого, конечно). А с негодяями - ради бога: пара выстрелов из магнума, убитый священник, ещё что-нибудь - и готово.

Плакатно? Плакатно. Зато читателя от романа не оттащить, и листать будет, пока не попросят сойти с поезда (беллетристику обычно именно там читают).

[Abver]

Так я и не имею в виду подобных персонажей. Плохой плохому рознь. Интересно ведь психологию нестандартную описывать, мораль исковеркованную. Тут ведь не в том дело, кого он убил и куда дел украденные иконы, а в том, что он при этом подумал, кому помолился и как себя оправдал. Плохой персонаж может быть штампованным заштампованным, созданным "наскоряк", а может быть взращенным, как элитная орхидея.

[Флора]

Не согласен, что плохих персонажей проще описывать. Другое дело, что это направление (недобрая литература) не так развито, как противоположное оному.

Будем спорить? Я вот утверждаю, что наоборот, светлой и доброй литературы сейчас мало. И даже взять нашу классику, кто лучше всех прописан, кто ярче, кто более живой из персонажей?
Так что будем спорить?

[Бесс-Predel]

Травма №1.
Если ты увидишь тело...

Если в труп засунуть палку,
Отхлестать его скакалкой,
То не будешь ты садист -
Некросадомазохист!

Когда Марк трахает труп его всегда пробивает на стихи. Такой вот у него метеболизм: всякий секс способствует пробуждению у него бурного вдохновения. Кстати, иногда неплохие вещи получаются.
- А почему мазохист? - спрашиваю я. - Она ж тебя не мучает.
- Попробуй сам. Холодно и твердо. Орган мой ой как болит! И если орган заболит...

И если орган заболит,
Секса доктор не велит,
Ослушанье боль сулит.
Это брат - радикулит.

- У члена нет радикулита, - говорю я, разглядывая волосатую задницу Марка, раскачивающуюся между разведенных синих ног его любовницы.
Напарник молчит. Слышно лишь его тяжелое дыхание. Видимо, идет на посадку.
А нашу труповозку страшно раскачивает и подкидывает на ухабах. Дребезжит вся, старушка, так и норовит развалиться.
- И куда Михалыч так спешит, - недовольно сопит Марк, - я ж так не успею!
- Кончай, а? - не выдерживаю я. - И впрям надоело. Мерзко...
Мой знакомый некрофил только хмыкает, мол, сейчас и кончу, и ускоряя поступательные движения. Хочу возмутиться, но тут автомобиль подкидывает на совсем уж немилосердной кочке, и я сильно прикусываю язык, а заодно пребольно стукаюсь головой о железную крышу фургона. На некоторое врямя я оглушен.
- Аааааааа...
Я трясу чугунной башкой, про себя ругая Михалыча Шумахера.
- Аааааааа...
- А в каком ухе у меня, - задаю я вопрос, - орет? - Мотаю головой, но вопль не прекращается.
- Аааааааа... Это я кричу, придурок!
Марк стоит рядом с трупом и зажимает двумя руками пах. Глаза вытаращены и налиты кровью. Кстати, и с рук тоже что-то капает...
- Что, оргазм такой? - спрашиваю я, уже понимая, что произошло.
- Идиот, я ... сломал! Ааааааааа...

- Если ты увидишь тело -
Подходи к нему ты смело.
Только ничего в него не суй,
А то сломаешь ты свой ...
- декламирую я стишок собственного сочинения. - Не ты, конечно, но тоже поэзия... А вообще, так тебе и надо, некрофил поганый!