НА УМЕ«Солнце» и «Луна».
У меня на уме женщина... Дениз Ливертов.«В этом спектакле Солнце Амонетерасу окрасило верхний край декорации деревьев и деревни. Она подглядывала из за занавеса за Аменодзумэ на которую сошел дух рассвета. Амэ обнажила грудь и распустила шнурки своей юбки до тайного места. светясь и танцуя в шевелящихся на утреннем ветру листочках. Богине Солнца нравилось подглядывать за Амэ , а девушка смеялась , танцевала и искрилась в отражениях и пел петух, и сам Футодама шептал предсказания в гротескной игре светотени на рельефе разгорающегося дня».
Нога зацепилась за кочку и лапша из мыслей, заваренная на созерцании рассвета, разлетелась по пыли тропинки и примыкающим лопухам. Шлепанец соскочил с ноги -совершил прыжок в четыре с половиной оборота и вошел в крапиву без брызг. Звякнул пустой, эмалированный бидончик, крышечка слетела, начертила с характерным звуком на пыли две пересекающиеся окружности похожие на символ свадебных колец и замерла.
Клапан Кислорода Четыре вздохнул, отер о шорты крышечку и чертыхаясь полез в крапиву за шлепанцем. Руку зажгло от крапивы - аллюзия нахлынула снова...
«Богиня солнца обожгла руки мужа вытаскивающего ее из пещеры ночного затворничества».
«Женится тебе надо парень», - подумал Че. Так его звали все. Полное имя знали только в банке , в паспортном отделе миграционной службы и ещё его так называла мама. Когда мама сердилась, то называла Че - Клапан Кислорода Четыре, через силу произнося сложное сочетание слов. Он прогнал тоскливые-грусные мысли. Воспоминания детства на астероиде. Ему было пора принимать решение о своём будущем , а прошлое тянуло его в глубь бесконечно структурирующегося фрактала; за каждым слоем которого отрывался новый ещё боле глубокий ... Слой отрочества, слой взросления, слой первой любви..
И будто бы еще одним знаком режиссера спектакля, его окликнул голос из за невысокого кривенького забора, - чтой мылый рубь нашёл?
Бабка смотрела беззлобно и пристально, как смотрят на людей старики уже не заботящиеся о чужом мнении, зато имеющие свое в избытке.
-Здравствуйте Марфа Захаровна, Че широко улыбнулся, вместо того что бы вздохнуть. У него был натренированный на астероиде язык тела, и он не хотел давать повода для бесконечных нравоучений старухе. А ей не нужен был повод для нравоучений , поэтому он просто опередил ее, - свататься иду Марфа Захаровна!
- К кому же это?!! В глазах бабки загорелся огонёк.
- К вам Марфа Захаровна! Люблю вас больше жизни! Как воду люблю Марфа Захаровна! Не напиться мне из этой чаши никогда. Че изображал телом влюбленного быка.
Мускулы играли, а палец ноги чертил на замле короткие борозды.
- Иди отсюда малохольный! Вот я тебе, - и бабка погрозила ему лопатой. Все знают, вы все с астреодив - долбанутые. Че изобразил руками сердечко и послал его в сторону старухи. Бидончик звякнул отправленным в чат сообщением.
- Придурошный... Че прибавил шагу.. - К Синициным идёшь?
- Не.. , соврал Че , - к Любке
Сцена медленно сдвигает декорацию со старухой.
- Скотолюб! Жили бы себе и дальше на своих астероидах, а Землю оставили в покое. Прилетают – прилетают… природу им подавай , красоты всякие и курорты. Мы на нормальные курорты ездили. К морю. На экскурсии . А эти сразу жить и девок наших замуж звать. Как будто у нас тут инкубатор девок на Земле.
- Нитинанкайган , южная страна восходящего солнца Марфа Захаровна.
- Че-го-о?
- Там я найду свою Амоте.
Че начал напевать, и припустил проч, унять бабку было невозможно.
Фоном звучит музыка, Че напевает:
Пустите меня в космопорот на плазме подвигаться.
С диспетчером встречи, невнятные речи, и это не лечит.
Пустите меня в космопорт на плазме подвигаться.
Я сам по себе, я навеселе, на лайте подвигаться
Гиперпривод истратил на тех, кто вовсе не ценит.
Ты любишь меня, но у меня же нет кредов.
Я не хочу выяснять сегодня на что ты обижена.
Мной правит космос и я хочу слегка подвигаться.
Вселенная звезд, океан - и я в них ныряю.
Ты хочешь со мной связи, но я тебе не доверяю.
Не-не-не, Давай, не трогай ты меня,
Ведь я стыкуюсь сам, я роботам не доверяю
Пустите меня в космопорот на плазме подвигаться.
С диспетчером встречи, невнятные речи, и это не лечит.
Пустите меня в космопорт на плазме подвигаться.
Я сам по себе, я навеселе, на лайте подвигаться…
Пелось отлично и он не заметил как снова отдался на волю мыслям, как делал совершая автоматические заученные движения, когда швартовал свой молоковоз или ухаживал за животными на ферме астероида.
« Человек такое существо, которое не думает всегда. Он делает это время от времени, иногда, в мгновенья озарений знает о себе все, а иногда даже не знает где он. Еще забавнее он путает мысли и собственные фантазии. В голове всегда рисуются фантастические пейзажи и перспективы. Сознание на теневых токах их чудно интерпретирует, заполняя пустующие места логистическими символами и дофаминовыми приколами».
Клапан Че шёл по тропинке. шлепки шлепали по пяткам. Пустой эмалированный бидончик позвякивал, когда ноги сбивались с шага, натыкались на неровности. Он искал дом с разросшимся во все стороны доярышником. В земном путеводителе было сказано: « доярышник не разрастается - где попало. Только у дома знатной молочницы».
«Приколист какой то писал» . – подумал Че, уже разбираясь в шутках землян. А может это просто многуровневая семантическая анаграмма, которая не просто, а которая как раз наоборот - упрощает усваивание новой информации на старые языковые дрожжи»
Тут он чуть не прошел дом Синициных, потому что ноги уже нацелились на дом Любки.
- Чумовая стилизация под старину! Че поздоровался, сразу обращаясь с комплиментом к мужчине на крыше дома. Тот сидел на коньке и методично пристреливал гвоздометом длинную доску.Окна маленькие, какие бывают в деревнях у домов старой постройки, когда нужно было бы речь тепло зимой. Милые , тронутые временем резные ставни. На них краска смешала слоями время. Время не выдержало, и краска полопалась и облупилась в местах, где время легло не ровно. Стены по которым так удобно было цепляться плющу помнили руки которые их выложили. Тут и там видны следы человека сложившего этот дом.
Крыша нависала сверху той решимостью старины и принципов, что наверное, нигде уже не встретить. Серая дранка которую во многих местах недавно исправили свежими колотыми дощечками.
– Стоит наверно кучу денег?
- И труда, прокряхтел мужчина всаживая очередной гвоздь и махнул в ответ на приветствие гвоздометом .«Угрожает», подумал Клапан Кислорода Четыре. « Минотавр - Идзанаки. Не таких видывали»
Взгляд упал на крыльцо... Он закрыл глаза почувствовав мимолетное и ускользнувшее и даже хотел сделать следующий шаг. Только понятое вдруг, кольнуло внутри, и Че не мог решить в какую сторону сделать этот шаг... Ему казалось правильным придти сначала к Синицыным.
Тоня стояла на крылечке, и солнце светило ей в спину, через застекленную цветными стеклами веранду. Вокруг нее светилась одежда и волосы ее: светлые, свитые в красивую косу светились искорками. В руках она держала такой подходящий и такой нужный в этой ситуации глиняный кувшин. И молоко в нем было теплое с тонким слоем сливок.
А Че смотрел, как эффектно просвечивает ее платье в проеме открытой двери веранды.
Всё это было предельно правильным и истошно красивым. И тогда он звякнул бидоном по хрустальной тишине взял у Тони кувшин и стал жадно пить…
Крышка опять упала, он покосился на крышку глазами, а то легла плашмя и не каталась.
Он облил футболку молоком. Он отнял кувшин от лица. Он продемонстрировал дурацкую улыбку в окружении молочных усов и стекающих по подбородку капель.
- Привет… Классное молоко. Вкусное, - вытер бороду майкой.
- Здравствуй Че, волшебным голосом сказала Тоня, и волшебно улыбнулась.
Тогда он поднял крышку, протянул ей бидончик и громко и по-хозяйски сказал, - крышку сполоснешь? И Тоня пошла ополаскивать крышку, и наливать молоко, такая вся красивая.
Тогда отец загремел на крыше, потому что стало понятно – до этого на крыше было тихо, и появился откуда-то сбоку.
- Ты же на ферме вырос? На астероиде. Там у вас и быки серьезные и сами вы говорят умелые? Вон у тебя и ручищи какие и ноги крепкие. Поможешь бычка зарезать?
- Помогу. « Вся жизнь будет такая правильная и к месту, как все это. И даже яд у него по делу» - подумал Че . - Где больной?
- Он здоровый!
- Я понимаю, скальпель 17 есть?
- Есть, криво улыбаясь сказал отец Тони…
- Я налила молоко, - волшебный голос снова сделал мир немного счастливее.
- Подожди дочка, мы сейчас вернется… Мы на минутку. Мы на минутку? – Обратился отец к Че.
- Она не дала мне нить, - сказал Че.
- Не понял.
- Нить Ариадны. Пошли, на минутку.
Он изобразил телом доярку с бидоном, напевая женским голосом, ссутулясь и тяжело играя бедрами:
А помнишь вечер, а помнишь вечера..........
Конечно помнишь, мы были без ума...........
Ты был влюблен, и смотрел в мои глаза......
А я с тобою счастлива, будто в небесах...
Краем глаза Че заметил как поползли вверх брови у Тониного папа.
«Дурень. Гормоны генные процедуры и зерновой откорм , музыка в хлеву, давно сделала из сельскохозяйственных животных конкурентно на все способный вид»
Надрез был быстрым. Кровь потекла вниз по шее медленными толчками и тогда он специально задел лезвием нерв. Бык дернулся, и упал на колени. Че выждал , наблюдая за расползающимся пятном , медленно ввел скальпель под лопатку и провернул за выступ. Бык замер, подрагивая задними ногами. Тонин папа заворожено смотрел на выползающее из под шевелящегося хвоста дерьмо…
- Какие деньги? Какие могут быть деньги…, - теплый взгляд мужчины намазывал его толстым слоем масла. - Тоня проводи парня. Вот помог так помог. Мастер.. Как он его… как. Я моргнуть не успел.
- Спасибо, я пойду…
- Приходи вечером, посидим в узком кругу. У меня наливочка есть.
- Спасибо. Че повернулся и неожиданно для себя шлепнул, такую красивую Тоню - по заднице. Все засмеялись, и никто не позвал второй раз резать быка.
Тот же покосившийся забор. Ближе к вечеру.
- Что? Отвадил тебя Синицын то? Ты же родился - считай под забором. Подкидыш несчастный. Мне соседка все рассказала, у ей дочь в паспортном столе работает. Тебя же корова вырастила! Ты же идиот придурошный! И плевать всем на твои навозные кредитки.
- У нее был генный апгрейд и логистический имплант. Кристаллическая память и ученая степень по ксенобиологии.
- Чавось?
- Она стала хорошей матерью Марфа Захаровна. Третья пара конечностей робота няньки подошла к программному модулю. Справилась…
- И имя то какое дурацкое – Клапан Кислорода Четыре!! Бабка засмеялась.
«На ворону похоже - земную»: подумал Че.
- Родители погибли на ферме при разгерметизации, когда мне было 4 месяца. Метеорит пробил полимерный купол. Меня нашла на техническом обходе корова. Запомнила табличку на панели приборов. Так и записала имя .
- Эвона как… Выходит правда корова выростила. Как маму то звали?
- Буренка, Марфа Захаровна. Буренка.
- А кормила то из бутылочки или так, сиську сосал? Бабка очутилась на вершине счастья…
- Наверно сам сиську сосал, зато сразу четыре штуки Марфа Захаровна. На станции стерильно. И титьки были мягкими и теплыми, а голос нежным.
- Любки дома нету. Бабка обиделась, и добавила - Любка на речку пошла. Проститутка, голой купается.
- Не хотите со мной на речку Марфа Захаровна – купаться, голыми?
- Иди отсюда – скотолюб! Мы работали, как проклятые, всю жизнь ,за клочек земли к старости… А эти прилетают со своих содомитских астероидов.. скотолюбы.. ско-то-любы..
Че пошел к реке.
« Вечер красил фантастическими тонами декорации природы. Заросли бамбука гротескно исчерчивали виднеющееся за ними водное зеркало, словно прикрывая речку циновкой. Деревья источали аромат остывающего дня, и тени приятно касались прохладой. Было тихо. Белое платье лежало на берегу и Че сел рядом с ним; почувствовал нежный запах и дотронулся до ткани с голубенькими выцветшими цветочками. Ткань казалась мягкой, и Че положил платье на колени.
«Цукиеми пела, тихо и нежно . Слова текли по воде и в них звучало дыхание девушки.
Закончив петь, она заиграла на струнах и принялась танцевать. Прикасаясь к поверхности воды белыми пальчиками ног. Проносилась подле рыбака, касаясь лица волосами, и улыбалась. Она взлетала и опускалась над деревьями, скользила между бамбуковых зарослей и цветами сакуры. Музыка заполняла все пространство вокруг, и рыбак Гай-Руко любовался ей, восхищенный и удивленный. Ему казалось, он спит и видит прекрасный сон»»…
- Но рыбак остался один, прошептал Че. Иллюзия Луны ускользнула от него. Ему не досталась Цукиеми, и ждала долгая дорога на запад в страну ночи и восьми грехов Сусаноо…
Люба вышла из воды. Тело было прохладным и таким горячим… Ночью в открытое окно вливался аромат доярышника у дома Любы.
« Красная таблетка или синяя» - глядя в темноту думал Че.
Утром Че улетел на ферму Мюллера. На астероиде ждали девчёнки: добрые глаза, черно-белые пятна, четыре соска и ежедневная утренняя и вечерняя дойка.
Пс. Тоня и Люба приехали на ферму Мюллера через неделю. Астероиды не запрещали многоженство.
Ппс. В самом конце, после оваций , скромных цветов (это провинциальный театр. Непременно провинциальный) поклонов и счастливых актеров... Марфе Захаровне подносят букет тюльпанов: красных и розовых . Хорошая у нее дочь. На сцену пускают немногочисленных детей , в основном детей актеров... и одна девочка у микрофона читает стихи, тихо и неуверенно. Мы всегда выбираем самую тихую девочку, и делаем так нечасто.
Очаровательные мгновения ...
Кто то останавливается в проходе. Кого то толкают в рядах кресел, но они все равно смотрят на сцену - их застали врасплох...
У меня на уме женщина
невинная, неприкрашенная, но
искренняя, пахнущая
яблоками и травой. Она одевает
сорочку или рубашку, её волосы
светло-каштановые и гладкие, и она
добрая и очень чистая —
без нарочитости
но у неё
нет фантазии...
И есть беспокойная,
гуляющая при луне девушка
или старуха, или обе вместе,
одетая в опал, тряпьё, перья
и оборванную тафту,
которая знает странные песни
но она — не добра...
Сообщение отредактировал Putnic: 15:08:49 - 17.01.2021
