IPB Style© Fisana

Перейти к содержимому


Фотография

Записки На Салфетках


  • Авторизуйтесь для ответа в теме
Сообщений в теме: 589

#401 МОРРА

МОРРА

    великий немой

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 2 783 сообщений

Отправлено 00:04:50 - 16.12.2015

Скрудж, огромное спасибо за комментарии, но ежели мы так и будем продолжать обсуждение данных вопросов, то это может превратиться в бесконечный диалог. Каждый ищ нас всё равно останется при своём мнении. Я не понимаю, в чём мои ошибки - Вы не понимаете, почему я этого не понимаю)))
Потому сердечно благодарю Вас за критику и крепко жму Ваше крыло)))
  • 1

#402 МОРРА

МОРРА

    великий немой

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 2 783 сообщений

Отправлено 03:45:52 - 26.12.2015

рассказ "Как вариант"

Как вариант (под маской Железного Человека)

Император принялся названивать мне с самого раннего утра. За полчаса до рассвета. Мне-то что – я и без этого ранняя пташка. Могу и по несколько ночей подряд не сомкнуть глаз. Но вот моя обожаемая любовница этой недели – пышногрудая брюнетка Лилит – явно оказалась не очень довольна этим трезвоном. Как ещё объяснить тот факт, что к той минуте, когда я возвратился из ванной комнаты после столь обязательной для меня процедуры ежеутренней стрижки усов, любимой уже и след простыл. Мой очередной мимолётный роман рисковал завершиться раньше намеченного срока, а самое обидное – не по моей инициативе. Ясное дело, что любые сбои личных принципов крайне раздражают, что может очень негативно сказаться на аппетите и общем настроении.
Я схватил трубку и поднёс её к глазам. Тринадцать пропущенных вызовов Люкса Третьего. конечно, теперь я понял прекрасную Лилит и даже почти простил её. Правда ведь – любая, пусть даже до корней своих родных волос преданная любовница, сбежит быстро, и не оборачиваясь, когда тебе с самого утра, ещё до рассвета, столь назойливо названивает Император.
Хотя, чего уж там говорить. Люкс Третий, или, как я его называл в процессе дружеских посиделок – Люкси, был моим закадычным приятелем, почитай – со школьных годков. Да уж, посчастливилось мне – и сидеть за одной партой с будущим владыкой пяти миров, и пихаться с ним в кулачных боях, не желая делиться объектами юношеских ухаживаний, и мириться, глотая жгучий дешёвый алкоголь в парковых беседках. Честно могу сказать, юный Люкс никогда не отличался ни усидчивостью, ни спокойным характером. Впрочем, став Императором, он так и остался вспыльчивым и неуравновешенным шалопаем, но такие черты зачастую только помогали находить скорейшее решение многих безотлагательных проблем, когда долгое рассусоливание смыслов и моральных аспектов могло пойти во вред всему делу.
А вот, когда нужно было рассусоливать, Люкси обращался ко мне. Хотя, даже в этих случаях Император задавал настолько резкий темп, что нередко приходилось констатировать ошибочность собственных действий, совершённых второпях. Поэтому-то я и ушёл в отставку ещё прошлой весной. Но на дружбу нашу этот факт почти не повлиял. По крайней мере, Люкси мог в любое время суток обратиться ко мне, за помощью в решении вопросов государственной важности. Жаль, что я не мог так же свободно тревожить его покой. Хотя, ну какие ещё у меня могут быть вопросы.
Короче говоря, позвонил мне сегодня Люкс Третий самым ранним утром и настойчиво попросил явиться к нему на беседу минуток через двадцать пять. Ему, конечно, было до лампочки то, что ещё месяц назад я с Головной планеты перебрался на тихий спутник-курорт Хойа. Люкси должен был знать – сам же советовал. А сейчас, видите ли – двадцать пять минут, и всё тут. Что ж, я тоже решил откровенно наплевать на эту нелепую спешку, навязанную им мне, но совладать с собой не смог и прибыл всё-таки вовремя. Однако, сами пробежки по многочисленным залам дворцов в поисках моего венценосного друга, включая затяжные опросы бестолковых и пугливых слуг, убили гораздо больше времени, нежели сам путь от места моей резиденции до этой самой планеты.
Императора я обнаружил в Оранжевой Зале Весеннего Дворца. Люкси вкушал из маленькой аккуратной чашечки чай из пузырчатых ромашек и бродячих одуванчиков, заваренный и настоянный им самим. Кстати, оранжереи, в которых произрастали выше обозначенные компоненты, непосредственно соседствовали с самим залом. Стоит заметить, что Люкси сам же и ухаживал за этими грядками – по мере возможности, конечно. Увидев меня, Император приветливо кивнул и предложил тоже вкусить чашечку дымящегося чая. Я, естественно, не отказался.
- Как Вы считаешь, любезнейший мой друг, – самым милейшим тоном вопрошал меня правитель, – не слишком ли много я ромашек заварил – их терпкий вкус как будто бы слишком рьяно оттеняет воздушный аромат одуванчиков.
- В самый раз, – отрезал я, – ну, если на этом вопрос, из-за которого ты выцепил меня в такую рань, исчерпан, разреши откланяться.
- Стоять, – Император даже шлёпнул ладонью по столу, из-за чего капля желтоватого напитка возмущённо выплеснулись из аккуратной чашечки на его матовую поверхность, – а ты, как я погляжу, совсем разомлел на отдыхе. И газет даже не читаешь.
- Согласен, иду с мирами не в ногу, – ответил я, – и потому лишь, что как раз не на отдыхе я, а в отставке – вполне конкретной и заслуженной.
- Без разницы, – рявкнул Люкси и кинул мне в руки скомканный газетный лист, – на вот, почитай.
Я наспех пробежался глазами по заголовкам, нашёл статью, которая, вероятнее всего, могла вызвать подобную реакцию у Императора и, перечитав её ещё пару раз, удивлённо спросил:
- Ну, и какие же тут могут быть претензии ко мне? – и озвучив наименование этой странной сенсации – «Захмелевший Змей одной из своих голов сожрал последнего Терминатора» - уточнил, – Змей этот Горыныч, как мне помнится, давным-давно уже переведён из нашего Центра в хранилище Музея Раритетов. Вот им и предъявляй…
- Ты его создатель, – возмутился Император, – он твоё-твоё и ещё раз – только твоё детище! И ты за него отвечаешь по гроб его и твоей, кстати, жизни. А Терминатор – это же последний Терминатор – его разрабатывали учёные из Дворцовых лабораторий, и поэтому – именно на него мы возлагали самые великие надежды.
- Может быть, я в чём-то и признаю свою вину, – пожал я плечами, – но, всё же, не понимаю, чем сейчас-то помочь могу. Что я – побегу, думаешь, Змею брюхо вспарывать?!
- Нет, конечно же, не ёрничай, – замотал головой Люкс Третий, – Змея уже до отвала слабительным накормили и Терминатора достали. Да только барахлить что-то вздумало это чудо техники после путешествия по желудку да кишкам Змеиным. Способно теперь только этикету обучать невеж всяких, да и мне вот рецепт новый для заварки чая сочинило. Интересный рецептик, но я, скорее всего, его на ком-нибудь из слуг опробую в самое ближайшее время.
- Так снова же – я-то причём? – слегка дрожащим голосом спросил я, – может быть, я каким-либо образом и ответственен за поведение Змея – каюсь искренне – сделаю ему устное замечание. Но все манипуляции с Терминаторами – это уже Ваша кухня.
- Ты тут перестань передо мной святую невинность разыгрывать, – оскалился Люкси, – будто бы не знаешь, что профессор Ном, который разрабатывал робота, сейчас в очередной реанимации валяется после испытания медвежьих тучек. А в технике у нас никто, кроме него, совершенно не варит – все ж больше на стихиях подвешены.
- А я-то, думаешь, чем-то от Вас отличаюсь?! – воскликнул в сердцах я, – попроси меня четырёх всадников слепить или змеев новых соорудить – так это я с радостью великой. Цунами, потопы, вулканы, землетрясения – тоже – раз плюнуть. Даже войны масштабные в сознания заселю, если постараюсь. Но вот к железу всякому у меня резкая неприязнь.
- И тут уж не ври, – продолжал улыбаться Император, – думаешь, неизвестно мне о том, что Ном у тебя работал перед тем, как ты его взашей уволил всё с теми же Терминаторскими разработками. Так вот, профессор сейчас уже ворочает языком, пусть с трудом и мучениями, но силёнок у него хватило для того, чтобы сознаться в том, что собственные схемы настройки робота он ненароком спалил во время имитации Судного дня. Но он же поведал тайну, что копии этих же схем так и остались пылиться в сейфе его бывшего кабинета – то бишь в твоём учреждении непосредственно. Так что, займись-ка ты, друг милый, дельцем этим, раз уж козыри все у тебя.
- Хорошо, я подумаю о том, что можно сделать, – недовольно промычал я, чувствуя, что все аргументы в свою пользу я уже исчерпал.
- Только не затягивай, прошу тебя, – сменил вдруг гнев на милость наш Император, – а то ведь знаю я тебя – любишь ты тянуть резину. А Голубую Бунтарку, ты же понимаешь, давно уже пора одёрнуть, как следует. Точка кипения близка уже, как никогда. Представляешь ведь, какой галактический переполох случится, если не успеем.
- Буду стараться, – я крепко пожал протянутую Владыкой руку, – но пятничную сауну всё равно никто не в силах отменить, так ведь?
- О чём ты, дружище, – громко и старательно заржал Люкси, – сауна – это святое. Я и близняшек постараюсь подтянуть – ну, тех, помнишь – с ирокезами и раздвоенными языками.
- Ты – мировой Император, – чуть не прослезился я, – до пятницы, Люкси.

В тот же день я решил посетить место моей бывшей работы – обитель нереальных творческих порывов, где я провёл, наверное, половину своей жизни, и без сомнений – половину лучшую. Но как только я поднялся в офис, всю радость, как рукой сняло. Безмозглые сотрудники вяло лепили какие-то солёные стихийки, но даже одного приличного смерча создать не могли. А мой личный лаборант Дитер, так и оставшийся после моей отставки без руководителя – как сиротинушка – ваял в своём укромном уголке нехитрое цунами. Да уж, степени учёной ему никогда не добиться. Парень-то старательный, но бесхитростный какой-то. Без изюминки, хотя и с огоньком задорным в глазах.
- Ты знаешь, что твоей брызгалкой даже одного города полноценно не смоешь, – рявкнул я ему в ухо, подкравшись тихонько со спины.
Дитер испуганно подпрыгнул на месте, смахнул со стола всю свою нехитрую установку, уставился на меня своими увеличенными из-за мощных очков глазами, и чуть было не зарыдал от радости.
Мы крепко обнялись, постукали друг друга по плечам. Пусть нас связывало всего лишь несколько веков кропотливой совместной работы, но всё равно я воспринимал Дитера уже как старого и верного друга.
После того, как я вкратце изложил своему лаборанту суть проблемы, с которой нас так неожиданно напряг Император и которую необходимо было решить самым срочным образом, тот лишь неуверенно пожал плечами:
- Не знаю, что и делать, – сказал он, – с роботами я как-то никогда и не работал. Даже не представляю, как их настраивать-расстраивать, – однако вдруг Дитер встрепенулся и бодро добавил, – но можно же пробраться в палату реанимации и немного попытать беднягу Нома.
- Исключено! – отрезал я, – этого предателя я за версту видеть не желаю. Не захотел работать, как все, а потом и вовсе переметнулся к конкурентам, так вот теперь пусть и сам кушает по проводам со шприцами на закуску.
- Это-то оно так, но… – начал было недоумевать лаборант, но я его прервал:
- Есть у меня идейка, – сказал, – но она никаким образом не связана ни с Терминаторами, ни даже с ураганами всякими. Разрабатывал я одну мысль и даже хотел воплотить её в жизнь ещё до моего ухода, но прилетела отставка, и я посчитал нечестным взваливать целиком на Ваши плечи груз каких-то новых разработок.
Я подошёл к своему столу и активизировал рабочее место. Мягко зажурчали «мыслители» и нежно присвистнули «воплотители», а нежный женский голос произнёс «вводную речь», обязательную для прослушивания любым из работников Центра в начале каждого трудового дня:
«Доброе утро, Уважаемый Сотрудник! прежде чем Вы приступите к работе, позвольте напомнить Вам обо всей важности выполняемых Вами функций. Планета Голубая Бунтарка, взятая нашим миром под свою опеку, очень нуждается в нашей помощи и содействии. Планета Голубая Бунтарка населена очень милыми, добрыми, умными, но в то же время – слишком вспыльчивыми и неадекватными созданиями. Наша с Вами цель – время от времени «одёргивать» население Бунтарки, не позволяя им увязнуть в омуте собственной неадекватности. Как вывод – следует придерживать определённые границы физического и умственного развития бунтарцев. И самое главное – ни в коем случае нельзя допускать попыток бунтарцев выйти за пределы собственной планеты. Иначе жители Голубой Бунтарки уже рискнут внести определённый дисбаланс в нашу с Вами жизнь и жизнь Вселенной. А это недопустимо! Мы, как ответственные работники и патриоты Империи Пяти Миров, обязуемся в должной мере придерживать интеллектуальное и физическое развитие населения планеты Голубая Бунтарка такими методами, как стихийные бедствия, глобальные войны, эпидемии либо иные действенные разработки».
- В том-то и дело, – сказал я, выслушав в миллионный раз это приветствие, – что я разработал совершенно иной метод. Я подумал — ну, зачем же мы так жестоки к своим подопечным. Неужели нельзя как-то сдерживать развитие планеты без этих массовых истреблений. И придумал. Ведь если поразмыслить — любое развитие рождается в процессе борьбы. Ставя под удар бунтарцев, мы сами вынуждаем их находить какие-то лазейки для того, чтобы выжить, иначе говоря — провоцируем их эволюцию. А нужно же — напротив — подарить им великий комфорт, счастье, блаженство. И самый лучший вариант блаженства — это любовь. Мы подарим им любовь, и они думать перестанут о каких-то там стремлениях, всецело занятые друг другом.
- А может быть, я, всё-таки сам навещу профессора Нома, – с сомнением в голосе пробормотал Дитер, – настроим Терминатора, а дальше, как по плану — прогоним его в клон-машине, и армия для отправки на Голубую Бунтарку готова.
- Да, мы пошлём армию! – гордо воскликнул я, – но это будет армия любви.

На поле для испытаний мы выпустили подопытного. А вот с образцом объекта его любви мне пришлось повозиться. Я, конечно, давно уже изучал культуру и нравы бунтарцев и отлично знал, какими внешними признаками наделить этот образец, дабы он вызвал у подопытного определённые любовные позывы. Но несколько месяцев отдыха дали о себе знать — пришлось проектировать этот образец немного дольше, чем я ожидал.
Однако уже в скором времени перед подопытным предстала гордость моей разработки — пышногрудая, фигуристая блондинка с горящими глазами и нескромной улыбкой. И абсолютно обнажённая. Стоит ли говорить, что все датчики, подключённые к подопытному — все, как один — показали резкое понижение уровня заинтересованности того познанием окружающего пространства, обнуление агрессивных или воинственных настроений. Зато — такое резкое повышение всяческих любознательных настроений по отношению к образцу. Короче говоря, вскоре они отправились искать какое-нибудь укромное местечко для долгих бесед.
- Что и требовалось доказать, – гордо улыбаясь, обратился я к своему лаборанту, – у бунтарцев вскоре совсем времени для бунтов не останется. Они познают любовь во всей своей красе и с умноженной во много раз силой. Так что, заряжай воплотитель, сейчас мы создадим ещё один образец, из которого и наклонируем любовную армию.
- А что же с тем образцом, – не понял Дитер, – можно же его клонировать.
- А тот образец мы отпустим, – объяснил я, – да, просто-напросто отпустим, как и нашего подопытного. Мы же всегда подопытных отпускали, правда до этого они все уходили в мир иной. Этот же счастливчик пусть путешествует по нашему миру, как доказательство великой силы любви.

Спустя сутки я решил опять забежать на своё прежнее рабочее место, дабы проверить, как у них там кипит процесс создания любовной армии. Собственно, только сегодня они и должны были приступить к работе — с моей отмашкой, почти равной по значению указу Императора.
Однако в лифте меня ждал нежданный гость. Толстый и улыбчивый Чеширский Кот проявился в просторной кабине и ленивым движением лапы затормозил ход подъёмника. Затем он вольготно развалился на невидимом диванчике и ещё шире оскалился, глядя на меня.
Я напрягся. Явление Чеширского Кота никогда и никому не сулило ничего хорошего.
- Мурр, – загадочно заурчал котяра, – а ты, друг любезный, как вижу, победу празднуешь. И ни капельки не подозреваешь, как твой освободившийся «бунтарчик» отблагодарил тебя...
Сказав это, Кот сверкнул глазами, и на противоположной стене лифта замерцал невесть откуда взявшийся экран транслятора. На экране я увидел своего подопытного, нежно обнимающий созданный мной «образец любви». Они стояли на фоне необъятного поля золотистых васильков, и наш подопытный что-то шептал своей возлюбленной на ушко.
- Каким образом ты это заснял, – возмутился я, – и вообще, с каких пор ты в курсе моего эксперимента.
- Ты забываешь, друг любезный, о том, что я Агент, – загадочно промурлыкал Кот. Все знали о том, что он Агент. Однако, чьим Агентом он был — для всех оставалось загадкой, – потому я всегда и везде в курсе всего. Да, что мы всё о нас, грешных. Давайте-ка лучше послушаем, о чём там шепчутся наши любовнички.
Неожиданно у транслятора прорезался звук. Шёпот подопытного, настроенный на предельную громкость, сначала очень давил на уши, так что трудно было разобрать, о чём идёт речь...
«Ты посмотри. Любимая, какие поля, – постепенно я всё-таки начал вникать в разговор влюблённых, – а эта планета вся такая. Удивительно плодородная, беспредельно богатая. Это настоящий рай, а не планета, – подопытный на секунду замолчал, после чего добавил — наш рай, только наш рай. На днях я попытаюсь связаться с моим командованием — я уже начал паять передатчик — и сюда направится наш юный, но зубастый флот. И мы завоюем эту планету. Я сам первым брошусь в бой... ради нашей любви...»
На этом месте трансляция оборвалась. Чеширский Кот растворился в воздухе — он всегда так делал после того, как испортит собеседнику всё настроение. А лифт тем временем продолжил своё прерванное прежде движение.

В общем, в свой рабочий офис я влетел уже зверски расстроенным. Остановил Дитера, радостно несущегося по каким-то своим делам и твёрдым ( очень надеюсь, что твёрдым) голосом произнёс:
- Подопытного — отловить и обратно на полигон, а образец — аннулировать, клонирование отменить.
- Что случилось, – расширил свои очковые глаза Дитер, – Вы же сами...
- Помолчи, – устало перебил я его, – лучше отыщи какой-нибудь лёгонький пыточный инструмент, да сгоняй-ка в реанимационную палату...
  • 0

#403 Зиц

Зиц

    Ключник

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPip
  • 1 277 сообщений

Отправлено 09:48:54 - 26.12.2015

Очень, я бы сказал, форумный рассказ. Кого только нет... Прочтено с отменным удовольствием. Однако кто бы это? Мне вспоминается только разговор с Мисс Ульяной, когда она, проверяя текст для сборника, пожаловалась - я руку вывихнула запятые проставлять... Отличный рассказ, отличная работа.
  • 0

#404 Мегана

Мегана

    Девушка из сказки

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPip
  • 1 501 сообщений

Отправлено 00:38:32 - 27.12.2015

Забавно) Слишком много всего - но в целом мне понравилось!
  • 0

#405 МОРРА

МОРРА

    великий немой

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 2 783 сообщений

Отправлено 08:14:45 - 29.12.2015

Странный рассказ... начинается как-то обыденно и не очень, если честно, интересно. Но чем дальше, тем сильнее начинает пробиваться такая нереальщина, что аж жутковато становится. Тем более понимая, что жителей планеты специально истребляют для порядка. Но когда пояаляется Чеширский Кот в лифте, понимаешь что дальше уж точно некуда...
  • 0

#406 Скрудж

Скрудж

    злая птичка

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPip
  • 642 сообщений

Отправлено 15:23:53 - 29.12.2015

- Так снова же – я-то причём? – слегка дрожащим голосом спросил я,

Мне кажется дрожащим голосом можно спрашивать в начале разговора, когда не знаешь о чем речь, но они уже давно болтают, герой успешно отмазывается от работы и чего он боится –не понятно.

А в технике у нас никто, кроме него, совершенно не варит – все ж больше на стихиях подвешены.
- А я-то, думаешь, чем-то от Вас отличаюсь?! – воскликнул в сердцах я,

Вас –наверно можно с маленькой буквы, и выше там было про Вашу кухню.

Так что, займись-ка ты, друг милый, дельцем этим, раз уж козыри все у тебя.

-вот очень долго они говорили, а каким конкретно дельцем надо заняться, ни герою, ни читателю так никто и не сказал. Герой-то как-то догадался - пошел заниматься, а я вот нет.

- В том-то и дело, – сказал я, выслушав в миллионный раз это приветствие, – что я разработал совершенно иной метод.

-кому он это сказал - женскому голосу?

После того, как я вкратце изложил своему лаборанту суть проблемы, с которой нас так неожиданно напряг Император

-"не нас, а - вас" - напряг император-то вроде конкретно героя, который, как я понял, уже не работает в этой странной организации.

Мне понравился рассказ - напомнил мне мою родную контору - тоже подобными чудесами занимаемся. А вот с мотивацией и действиями персонажей местами можно поспорить.

Но когда пояаляется Чеширский Кот в лифте, понимаешь что дальше уж точно некуда...

Да, непонятно кота зачем приплели. Я даже и забыл про него. По-моему никакого отношения к этой истории он не имеет))
  • 0

#407 BaronKorr

BaronKorr

    Вторая натура

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 3 272 сообщений

Отправлено 18:54:33 - 29.12.2015

Императора я обнаружил в Оранжевой Зале Весеннего Дворца. Люкси вкушал из маленькой аккуратной чашечки чай из пузырчатых ромашек и бродячих одуванчиков, заваренный и настоянный им самим. Кстати, оранжереи, в которых произрастали выше обозначенные компоненты, непосредственно соседствовали с самим залом. Стоит заметить, что Люкси сам же и ухаживал за этими грядками – по мере возможности, конечно. Увидев меня, Император приветливо кивнул и предложил тоже вкусить чашечку дымящегося чая. Я, естественно, не отказался.


- Ты – мировой Император, – чуть не прослезился я, – до пятницы, Люкси.




Я и близняшек постараюсь подтянуть – ну, тех, помнишь – с ирокезами и раздвоенными языками.


Планета Голубая Бунтарка населена очень милыми, добрыми, умными, но в то же время – слишком вспыльчивыми и неадекватными созданиями.

:)

- Да, мы пошлём армию! – гордо воскликнул я, – но это будет армия любви.



- Помолчи, – устало перебил я его, – лучше отыщи какой-нибудь лёгонький пыточный инструмент, да сгоняй-ка в реанимационную палату...



Аффтар!
:)

Коньяк с барона!

Сообщение отредактировал BaronKorr: 19:09:49 - 29.12.2015

  • 1

#408 МОРРА

МОРРА

    великий немой

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 2 783 сообщений

Отправлено 22:49:27 - 04.01.2016

Барон! С Вас коньяк)))
  • 3

#409 BaronKorr

BaronKorr

    Вторая натура

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 3 272 сообщений

Отправлено 19:46:35 - 05.01.2016

Барон! С Вас коньяк)))


Люкси вкушал из маленькой аккуратной чашечки чай из пузырчатых ромашек и бродячих одуванчиков,



Не прослеживалось ли при написании легкое влияние Историй барона?:)

Не - мне понравилась История.

Так что коньяк с меня. Пока виртуально.
Но - жизнь полна самых необычных неожиданностей:)

Изображение
  • 3

#410 МОРРА

МОРРА

    великий немой

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 2 783 сообщений

Отправлено 04:08:28 - 06.01.2016

Не прослеживалось ли при написании легкое влияние Историй барона? :)

Ну, а как же без них)))
После того, как Вы, Барон, отказали мне в написании рассказа в соавторстве с Вами, я решил таки подобное "соавторство"сотворить в одиночку)))
Примерил Ваш стиль, получилось, как видите, симпатично)))
  • 1

#411 МОРРА

МОРРА

    великий немой

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 2 783 сообщений

Отправлено 20:49:49 - 08.01.2016

4-ое место Сезонного Конкурса №38

Чужое

Блуждающая планета. Где-то очень близко с планетой Земля.
Несон пока ещё не прошёл полного слияния с Организмом, позволив себе небольшую паузу за полшага до финала. Он ещё не потерял своего имени и даже мог иногда активизировать индивидуальную оболочку, прячась в каком-нибудь из непространственных карманов.
Поэтому в этот полуденный час Несон наспех сотворил для себя дикий пляж, использовав для этого один из укромных, скрытых от посторонних глаз, уголков родной планеты, и лениво растянулся на горячем песке, блаженно щурясь под обжигающими лучами Солнца. Уже завтра будет окончательно покончено с подобной бесполезной и бестолковой тратой времени, когда всё ожидаемое наконец-то произойдёт. Но сейчас…
- Нам казалось, что ты жаждешь слияния, – неожиданно, прямо над самым ухом отдыхающего, прогремел резкий голос из ниоткуда. Буквально через мгновение материализовался и сам говорящий, являя собой высокую фигуру, перемотанную от пят и до макушки белыми тряпками – обнажать внешний облик временного тела Гость не имел ни желания, ни права.
- Зачем тогда всё это, – продолжило существо в тряпках, не дожидаясь ответа собеседника. Оно медленно подняло длинные руки, развело их в стороны и лениво покачало головой.
- Последние возможности оболочки…, – сбивчиво забормотал Несон, – я же утеряю её…, так вот…, почему бы не насладиться напоследок…, отдохнуть пожелал, но…
- Желание, наслаждение, – перебил его Гость и отвернулся, – это слишком эгоистично. Это может поставить под сомнение твою жажду слияния, что могло грозить нежелательной отсрочкой для нашей миссии.
Несон не на шутку испугался. Подобные выводы могли привести и к тому, что Организм родной Блуждающей Планеты мог запросто отвергнуть его, сковать в коконе индивидуальной физической оболочки и выбросить в открытый космос. А там бедолагу ничего, кроме скорейшей гибели, ждать не может.
- Нет-нет, – Несон вскочил на ноги и судорожно замахал руками, – я не в том смысле. Я только лишь для того, чтобы лишний раз убедиться в бесполезности индивидуализации личности. Сами посудите – лежишь на пляже, греешь это ранимое тело, и самим нутром чувствуешь – пустое это всё, ошибочное и даже опасное.
- С одной стороны – похвально то, что ты убеждён, – проговорил Гость, – а с другой – не очень понятно, зачем тебе понадобились эти дополнительные опыты. Неужели истина сразу не открылась тебе?
Вместо ответа Несон тяжело вздохнул и стыдливо опустил глаза.
- Это, конечно, очень неудобно, – продолжало забинтованное существо, – но, всё-таки, простительно. Мы полагаем, что ты полностью избавишься от всех своих сомнений после завершения миссии. Но сейчас тебе следует отдохнуть. Спустя несколько часов, как только на избранную для твоего визита часть Планеты-Цели опустится ночь, ты приступишь к действиям.
Несон, конечно же, знал и даже был уверен в том, что Гость, а, значит, и Единый Организм Блуждающей Планеты были бесспорно правы. Знал, но отключиться от собственных размышлений и страхов всё равно не мог. Это было очень неприятно, так как Организм долго ждать не будет – он либо впитает испытуемого в себя, либо изгонит его на верную гибель. Естественно, Несон предпочёл бы первый вариант, но для этого он должен был бы полностью отказаться от своей индивидуальности, от своей личности, и смиренно покориться судьбе. Однако навязчивые страхи и сомнения мешали ему определиться с выбором. И потому последние надежды были связаны с миссией.
А в чём смысл этой миссии. Несон ежеминутно воспроизводил в памяти инструкции, вызубрил досконально всю последовательность действий, которые он должен будет совершить, но не переставал дрожать. Спрашивал самого себя – ну в чём же тут дело – и получал одни и те же ответы, пропитанные неизбежной уверенностью в полнейшей правоте Организма. Но страх не унимался, и черви необоснованных сомнений упрямо продолжали грызть уставший разум.
В чём же мог ошибиться Единый Организм? Да ни в чём. Весь путь его становления – это уверенное продвижение вверх по эволюционной лестнице – прямиком навстречу к совершенству. Ведь ещё много веков назад родная планета Несона кардинально переосмыслила форму своего существования и наотрез отказалась от физической, материальной составляющей. Планета внушила всем своим обитателям то, что единственно возможным выходом для тех, кто не желает погибнуть, является отказ от телесных оболочек и полное слияние их энергетических сущностей со своей. Полученной субстанции было дано имя – Организм – Единый Разум, лишённый бренного тела, а потому – совершенный и вечный. Нет, конечно же, оставались и такие жители Планеты, кто просто-напросто не успел переосмыслить все преимущества новой жизненной формы. Для них создавались маленькие кармашки в специальных зонах, лишённых реального пространства. Но такое положение дел не могло длиться достаточно долго. Планета, как могла, торопила настолько бестолковых обитателей, ставила перед ними невесёлый выбор – или они, всё-таки, сливаются с ней, или же она от них избавляется. Погибать никто не хотел, и потому Организм становился всё мощнее и совершеннее с каждым годом. В конце концов, энергия планеты достигла такой концентрации, что она смогла покинуть свою орбиту и вполне самостоятельно пуститься в странствия по Вселенной. Вот так и родилась эта странная бесплотная сущность, которая вежливо представлялась Блуждающей Планетой перед тем, как поглотить в саму себя любой встречный мирок.
Несон удручённо посмотрел, как тяжко опрокинулось на поверхность пляжного песка безжизненное тело, спешно покинутое красноречивой частичкой Организма, вышел из непространственного кармана прочь, на секунду развоплотился, дабы хотя бы пару минут побыть наедине со своими мыслями. Однако какое-то странное предчувствие, горькое и тревожное, мешало Несону сконцентрироваться на своих думах, и поэтому он, недолго думая, отворил дверцу в личный «кармашек», который считал ничем иным, как собственным домиком, собрав в себя все частички тела только уже там. Крепко заперев дверь, Несон повалился на пол и попытался отключиться. Глаза странным образом увлажнились, и ему пришлось крепко-накрепко зажмуриться. Стоило отдохнуть. Отдохнуть было жизненно необходимо, но перед этим, конечно, следовало ещё раз подробно провернуть в уме план своего задания, своей миссии.
«Выхожу наружу, – выкладывал он в своём разуме пункты, – наш Организм как раз будет находиться предельно близко к Планете-Цели, загораживая своей сущностью её единственный спутник. Нахожу аборигена, устанавливаю с ним связь и убеждаю согласиться в целесообразности слияния. после этого приходит сам Организм и быстренько поглощает планету вместе с её обитателями».
Несон прекрасно знал, что слияние вполне могло обойтись и без его стараний. Однако данный спектакль или ритуал нужен был прежде всего самому Несону для того, чтобы он смог доказать свою жажду процесса, и Блуждающая Планета согласилась наконец заключить его в свои объятья, а не выбросила прочь.
«А ведь местечко тут очень милое и уютное – жаль, что пропадёт, – странные мысли заиграли вдруг в голове у Несона, – и аборигены удивительны. Полностью зависимы от своей материальной оболочки, однако иные из них могут на подсознательном уровне творить такие штуки, какие мне даже и не снились. И опять же – я запросто могу читать их мысли, копаться в их мозгу, но как-то воздействовать на сознание – никак нет. Возможно, когда я спущусь на поверхность планеты, при непосредственном контакте с аборигеном, что-нибудь и получится, потом будет виднее. Но зачем, зачем же всё это?»
Несон опомнился и быстро замотал головой, пытаясь отогнать прочь такие мысли. Страшно подумать, что сделал бы с ним Организм, если бы только заподозрил подобное. Нужно было срочно отключаться, просто быстренько и бездумно отключаться.
«Когда наступит тьма, аборигенам очень хорошо будет виден их единственный спутник, – не унимался упрямый мозг Несона, – наверняка он красив на фоне ночного мрака. Аборигены будут смотреть и любоваться, даже и не подозревая о том, что наша призрачная Блуждающая Планета распласталась по их небу, заслоняя собой и этот спутник тоже. Они будут смотреть на нас и восхищаться столь привычной красотой, даже и не догадываясь, что к утру всё это потеряет смысл, станет пустым и ненужным. Что ж, случайные несчастные друзья, спокойной Вам ночи желаю – последней спокойной ночи…»
И только после подобных опасных раздумий удалось отключиться.

Когда наступил заданный час, уютный «дом-кармашек» судорожно задрожал, после чего резко и бесшумно растворился в пространстве. Несон, тут же подхваченный энергетическими потоками Блуждающей Планеты, удивлённо заморгал глазами и даже раскрыл было рот, собираясь выразить своё возмущение, но всё-таки очень вовремя сообразил в чём дело и вполне уместно промолчал.
Конечно же, начиная с этого момента, Организм уже не станет терпеть его отстранённого от объединённой субстанции существования. Все пути к отступлению были отрезаны, и дальнейшая судьба Несона зависела только от того, насколько успешно совершит он свою миссию.
Однако в тот же самый момент случилось непредвиденное. Совершенно неожиданно – прежде всего – для себя самого, Несон понял, что у него ничего не получится. Болела голова, очень сильно – зверски – болела. Никогда до этого ничего подобного с ним не случалось. Но сейчас мозг гудел, стучал и, казалось, так и стремился вырваться наружу, разрушив по пути сомнительные преграды черепной коробки. И в ответ этой боли поющим стоном отзывалась каждая частичка тела, наотрез отказываясь совершать любые движения или перемещения по воле своего хозяина. Несон попытался подумать, перекричать охрипшим фальцетом обессиленных мыслей громкий и слаженный хор головной боли и понял лишь то, что песенка его спета. Он уже не сможет должным образом сосредоточиться для того, чтобы развоплотить своё тело в пределах Блуждающей Планеты и вновь собрать его на поверхности Планеты-Цели. А по-другому туда не добраться – сгоришь, погибнешь. А это значило лишь одно – миссия провалена.
Несон заплакал – такая реакция тоже случилась первый раз в его жизни. Пожаловаться или что-то объяснить Организму тоже оказалось невозможным – не получалось наладить связь. Совершенно не прослушивались и мысли аборигенов Планеты-Цели. Несон догадался, что вот сейчас-то он, скорее всего, и погибнет. Вот таким – неподвижным, немым и глухим. Нет уж, совсем не так он представлял себе свои последние минуты жизни.
- Ты ставишь под угрозу выполнение миссии, – загрохотал вдруг в его голове голос Организма, – любое промедление в твоём случае неуместно. Ты не желаешь слияния?
Несон затрясся от страха и обрадовался одновременно. Трудно будет объяснить Блуждающей Планете причины своего бездействия, но, с другой стороны – теперь хотя бы будет возможна попытка таких объяснений. Организм сам наладил канал связи, и бедняга Несон, конечно же, попробует как-нибудь и что-нибудь ответить ему.
- Не могу, – из последних сил простонал он, – голова болит.
- Организм очень долго терпел тебя, – не раздумывая ни секунды, ответил голос, – но теперь стало окончательно ясно, что ты не достоин слияния. Извини, но тебе придётся покинуть пределы Блуждающей Планеты.
Однако, к обоюдному удивлению, никаких дальнейших действий с чьей-либо стороны не произошло. Та частичка Организма, которая должна была привести вышеназванные угрозы в исполнение, в течение нескольких минут просто-напросто кружилась на месте бестолковым вихрем, странным образом зациклив свои энергетические потоки. И только потом эта частичка пожаловалась, зарыдав горько и отчаянно:
- У меня ничего не получается…
Организм нервно вздрогнул и тут же подключил к несчастной неумехе и другие частички.
И вот только после того, как и остальные составляющие – те, что успели связаться с Несоном и той бедняжкой, которая должна была выбросить его вон – оказались запертыми в своих циклах и, таким образом, обездвиженными, всё Единое Существо Блуждающей Планеты запаниковало. Все связующие ниточки между её обитателями оказались оборванными, и весь Организм стал напоминать дрожащую и онемевшую массу. Благо, всё-таки он оставался невидимым, а то многочисленные космические странники тут же забросали бы его насмешками. И всё же, как тут ни крути, но даже самому Организму оставалось лишь согласиться с категорически неприемлемой мыслью – он был парализован, и как выйти из этой ситуации – не знал.
Но Организм пока ещё мог уйти в себя. То есть – провалиться в «аппендикс-карман» - единственное место в пределах Блуждающей Планеты, не поддающееся неусыпному контролю Единой Сущности. То есть, конечно же, и это местечко тоже лишено было реального пространства, но оставалось всегда открытым и свободным для доступа – да так, что никто не мог даже и подумать о том, чтобы захлопнуть вход или выход. Впрочем, и весь карман, со всеми своими мрачными ходами-лабиринтами и пещерами никаким образом не подчинялся Единой Сущности. Там могли бы спрятаться все жители Блуждающей Планеты – те, кто сторонился процедуры слияния, однако сама структура этого кармана пугала их не меньше, чем перспектива лишиться личности.
Но сейчас головной разум Организма сконцентрировался в одной из своих частичек, резко оборвав при этом все связи с остальными составляющими, и решительно нырнул в «аппендикс-карман», не забыв ухватить за шкирку и утащить за собой окривевшего от головной боли Несона.

Холодный шершавый камень. Обнажённые ступни то и дело наступают на острые края. Что-то беспрестанно капает с потолка, и эти звонкие шлепки отзываются из глубины пещер звонким эхом.
А ещё там кто-то хохочет. Хохочет хрипло, грозно и не останавливаясь ни на секунду.
Несон сразу же скорчился возле одной из леденящих стен. Обхватил голову руками и прямо так и уселся, свернувшись клубком и ощетинившись загнанным в угол ёжиком.
А вот Организм и не думал сдаваться. Бросившись в один их многочисленных ходов лабиринта, он тут же принялся срывать с себя белые тряпки, свирепо рыча на ходу:
- Что? Радуешься? Дождался? Дотерпелся?
- А как мне не радоваться, – отозвался из глубины Голос, прервав на время свой сумасшедший хохот, – тому, что гибель твоя пришла. Кончилась твоя власть, рассыпалось твоё совершенство, скорчилось твоё лицемерие. Теперь тут – только мне строить свою жизнь заново, да и бедолаге тому свободному – головушку только подлатать надо. Да и таким, как он, если ты не всех поглотил ещё.
- Зря, – оскалился Организм, – эх, зря не добил я тебя в своё время. Пожалел, догнивать оставил…

Планета Земля. Ровно за сутки до описанных выше событий.
Фёдор вскочил посреди ночи – весь в поту – и, спотыкаясь на каждом шагу, побежал к зеркалу. Он отлично понимал, что сегодня ему уже не уснуть, и потому полезнее всего было бы заняться анализом того, что его так взволновало. Зажигая дрожащими руками свечи на журнальном столике, Фёдор не переставал бормотать что-то себе под нос – настолько быстро бормотать, как будто бы опасался забыть, или упустить какое-либо слово.
Наконец-то все приготовления были завершены. Наконец-то можно было успокоиться, чтобы сосредоточиться на воспоминаниях о том сне, что так взбудоражил разум. Толковать грёзы может далеко не каждый — это дело очень непростое. Поверхностная информация, выложенная в многочисленных сонниках, на самом деле помогает крайне слабо, а порой может и навредить. Свои сны человек должен объяснять себе сам, выстраивая толковый диалог с подсознанием. Для таких бесед Фёдор любил использовать собственное отражение. Только желательно было, чтобы никакие сторонние звуки не врывались в разговор, и никакие иные источники света, кроме пламени свечей, не дарили лишних красок. И тогда у него получалось откапывать истину. Не могло не получаться — недаром же Фёдор уже столько лет носил титул одного из сильнейших экстрасенсов и медиумов в городе.

А приснился ему очень странный старец. Сухой, сгорбленный, с трудом ковыляющий на слабых босых ногах. Густая борода была настолько длинна, что касалась самой земли, а седая шапка волос ниспадала до плеч. Но самое интересное было в том, что старик этот вовсе не был плодом воображения — он действительно жил на этом свете и умер много веков тому назад. Жил крайне сложно и умер очень страшно. Но и не это было главным. Дело в том, что древний старец специально лично заявился в сон Фёдора. Стало быть, и после смерти деду пришлось не сладко. Ведь оказалось, что всё это время он поддерживал свой призрачный дух среди мира людей, самоотверженно отвергая любые возможности перемещений в иные реальности, специально предназначенные для астрального существования, только лишь для того, чтобы однажды, именно в эту ночь, заявиться именно в Федин сон.
А ещё старец нёс на себе чёрную печать. Нёс он её ещё и при жизни своей, да и после смерти тоже – в течение всех этих веков. Получается, что опасным на самом деле был старик, нехорошим, ибо печатью такой отмечались личности, наиболее опасные для человечества, а потому человечеством и отвергнутые. И от деда, то есть от духа его, и правда, за версту невыносимо разило проклятием. То ли он и сам при жизни увлекался практикой проклятий, да так, что и сам перепачкался по уши, то ли кто-то более сильный проклял его конкретно и основательно. В любом случае – этой мерзкой нечистью дед был заляпан с головы и до ног.
Но более всего Фёдора поразило другое. А именно – тот факт, что, не смотря на всю эту грязь, старец вовсе не был чёрным колдуном, а напротив – добрейшим белым волшебником. И оставался таким до самой смерти. Да и после смерти свет белого волшебства ни капельки не погас в его душе. То есть, он никогда не помышлял о зле, не метался из лагеря в лагерь, не перекрашивал своё естество. Однако же, не переставая быть таким светлым и добрым, сотворил чернейшее зло. Да-да, всё это прочитал Фёдор в глазах старца, удивительно добрых и ясных глазах, когда тот заявился в его сон.
«О Боже, – прошептал Фёдор, пока ещё находился в мире собственных грёз, – что же всё это значит?»
И тогда старик остановился и прислушался. Только в тот момент он обнаружил самого хозяина потревоженного им сновидения и широко улыбнулся беззубым ртом. Медленно, но уверенно двинулся по направлению к Фёдору. Старей кряхтел и спотыкался – было заметно, с каким великим трудом и мучением даётся ему каждый шаг. А Федя стоял на одном месте, не смея даже пошевелиться. Он до сих пор не мог понять, что же может произойти дальше. Очень странное чувство для того человека, который в любом проявлении окружающего мира без труда мог читать вероятности будущих событий. читал свободно и никогда не ошибался, но вот сейчас оказался в тупике.
Тем временем старик подошёл к Фёдору вплотную, положил свои высохшие руки ему на плечи и наконец-то заговорил тихим, но в то же время, твёрдым голосом.
«Знаю я о том, что кудесник ты, – признался старец, – светлый и достаточно сильный. Потому я и решил посетить именно тебя. В своё время я тоже был магом и кудесником, оберегал человечество от грозы сил злобных, от чёрного колдовства. Оберегал, как мог, а мог я многое. Имя моё было на слуху, меня знал и уважал каждый добрый человек, будь он хоть мал, хоть велик, хоть знатен, хоть беден. Но сейчас это знание не имеет смысла, потому я и не стану ничего сообщать тебе о нём. Речь пойдёт о другом. Пробил однажды в жизни моей такой час, когда во имя будущего спасения человечества, должен был я сотворить зло великое – проклятие чудовищной силы. Но сотворил его я таким образом, что во времена моей жизни проклятие это не должно было иметь действия. Оно в те времена и не работало, находясь в многовековой спячке. Но ты знаешь и сам, что любой иной маг сможет почувствовать грязь сотворённых другим магом тёмных дел. И братья-кудесники мои не слушают объяснения отступников, запятнавших себя злыми деяниями, перед тем, как наказать их. Да и не собирался я в эти объяснения пускаться. Вина моя бесспорна – проклятие, хоть и созданное ради спасения человечества, всё равно остаётся проклятием. Я был осуждён, изгнан и казнён – принял без сопротивления страшную и мучительную смерть. Имя моё было вычеркнуто из истории и навеки предано забвению. Но сейчас настал тот час, когда то, что начал когда-то я, должен завершить ты. Сегодня утром моё проклятие проснётся – оно будет жрать и разрушать всё на своём пути. Только не спрашивай меня, каким образом зло это может помочь человечеству. Я и сам этого не знаю. Я лишь почувствовал, что нужно было так поступить – а ощущениям своим я доверяю побольше, чем разуму. И о том знаю я, что должен сделать ты. Не спрашивай, а слушай, – старец даже попытался улыбнуться, – в тот миг, как проснёшься, ты будешь знать, где находится то место, где пробудилась тьма. И всё, что должен будешь сделать ты – это снять проклятие, очистить поражённое им место, выбросить вон всю чёрную энергию – таким способом, каким сможешь ты это сделать. И всё. И никаких вопросов».
После этих слов старик резко отвернулся и на удивление прытко скрылся из виду, бросив лишь тихое «Прощай» на ходу. Когда же Фёдор отошёл от шока, и хотел было догнать непонятного «кудесника», было уже слишком поздно. Его вдруг затрясло, и он проснулся.

Фёдор сидел перед зеркалом и пытался выведать ответ у собственного отражения.
- Зачем? Зачем? Зачем? – безуспешно допытывался он, – что это такое? Попытка доказать что-то, тренировка способностей, показуха?
Фёдор дрожал, его знобило и бросало в жар. Он не мог понять своего состояния, как и не понимал смысла предстоящих событий.

Найти дом оказалось проще простого. Он холодным айсбергом возвышался среди остальных зданий, хотя внешне ничем не отличался от них.
Во дворе никто не гулял, и как будто бы вечная тень обступила безмолвное здание со всех сторон. Только прохладный ветер гонял облака пыли вдоль пустынных дорожек.
Фёдор сразу же определил, что проклятие уже выползло из-под земли и пробралось в одну из квартир, где и пустило решительно корни. Пришлось забираться по лестнице на шестнадцатый этаж – лифт не работал, а лишь зловеще хлопал дверями, как будто пастью кровожадного хищника. На всех без исключения площадках между этажами жадно курили то ли местные жители, то ли случайные гости, совершенно не обращая внимания на яркие таблички, гласящие о запрете злоупотребления такой вредной привычкой вне границ собственных квартир. Фёдор, никогда в жизни сигареты не державший во рту, пробирался в этом вонючем дыму практически на ощупь, болезненно моргая слезящимися глазами и загибаясь от кашля. А на площадке шестнадцатого этажа раскинулся туман совершенно иного рода. Чёрный и едкий, дразнящий и кусающий, он вовсе не пугал, а, казалось, наоборот, зазывал к себе. Но Фёдора обмануть было нельзя – он-то отлично понимал гибельную сущность такого явления. И квартира – та самая квартира – где засело проклятие, как будто бы пылала чёрным пламенем. Идти туда Фёдору совсем не хотелось, но надо…, хотя бы ради несчастных обитателей, ради человечества…
Он подошёл вплотную, и уже почти было надавил пальцем на кнопку звонка, как вдруг в ушах его оглушительно засвистела какая-то бешеная свирель. Входная дверь резко распахнулась и из квартиры, едва не сшибив бедного экстрасенса с ног, выскочил мужчина, объятый холодными языками незримого огня. Он был явно не в себе. Бешенство глаз красноречиво подчёркивалось жуткими чёрными кругами вокруг них. Наспех накинутый плащ криво свисал с нелепо вздёрнутых плечей. Ботинки с развязанными шнурками и увесистый портфель, из которого на пол то и дело выпадали какие-то бумаги, выразительно дополняли эту невесёлую картину. Мужчина, как будто бы даже и не заметив Фёдора, прытью бросился к лифту. Судорожно давя несчастную кнопку, горящую красным фонариком, он очень живописно матерился, и, в конце концов, сообразив, что спускаться придётся собственными силами, выразился особенно красочно. Уже подбегая к лестнице, мужчина наконец-то заметил стоявшего на площадке экстрасенса, хищно взглянул на него и буквально прогавкал:
- Что ещё за чёрт? Чего тебе тут надо, голодранец?
- Квартиру Вашу почистить… – честно сознался Фёдор.
- Вообще обнаглели, – зарычал мужик, сжимая кулаки, – твари уголовные, они ещё и признаются в том, что квартиру обчистить пришли.
- Нет-нет, Вы не поняли, – Фёдор испуганно отстранился в сторону лифта, – не обчистить, а почистить – проклятия там у Вас, духи злые…
- Твоё счастье, гнида, что я зверски опаздываю, – ответил ему мужик, впрочем, немного успокоившись, и, уже спускаясь по лестнице, оглушительно заорал в сторону своей квартиры, – Томка, ментов вызывай, тут у нас сектант какой-то ошивается.
Фёдор даже зажмурился. Он не знал, что делать. В проклятую квартиру его теперь точно не пустят, да и хозяева её оказались уже заметно задеты пробудившимся злом.
Щёлкнул замок, и стало понятно, что вот-вот грянет новый акт этого сумбурного спектакля.
- Мужчина, ну что же Вы там застыли, – послышался приятный женский голосок со стороны многострадальной квартиры, – ну, подойдите же поближе, пожалуйста.
Открыв глаза, Фёдор увидел, что входная дверь была открыта, и в проёме её стояла молодая женщина в розовом халатике. Она старательно улыбалась, хотя заплаканные глаза, искусанные губы и заломленные руки так же выдавали не самое лучшее из её состояний. Так что неизвестно, чего можно было ожидать от этой женщины, но Фёдор, глубоко вдохнув холодный воздух, подошёл.
- Я слышала, как Вы пытались разговаривать с моим мужем, – тихим голосом, как будто бы опасаясь того, что их кто-то подслушает, сказала она, – извините его, он с утра не в духе. Сегодня у нас вообще сплошные неприятности творятся, да ещё и беда такая приключилась – сын заболел тяжело очень.
- Неудивительно, – осторожно ответил Фёдор, всё ещё пытаясь понять, чего же от него хочет эта женщина – просто так извиняется или всё-таки просит о помощи.
- Вы предлагали что-то сделать со злыми духами, – несмело произнесла она, – но у меня заплатить – совсем ничего нет…
- А ничего и не надо, – оживился экстрасенс, – поймите, я делаю это прежде всего для себя, и, что важнее – для всего человечества.

Тьма пыталась убежать – видимо, она сразу поняла, с кем имеет дело. Она спешно просочилась в комнату захворавшего ребёнка и студёным ураганом ворвалась в его тело. Фёдор не без жалости смотрел на стонавшего мальчишку и торопливо перебирал в уме возможные варианты своих дальнейших действий.
Проклятие это было очень сильным – глупый старец постарался на славу. Зло в такой концентрации невозможно было просто задушить и развеять в пространстве. Опасно было и заточать его в собственном теле, как зачастую и поступал Фёдор. Ему очень часто приходилось брать проклятия «на себя», чтобы постепенно – частичку за частичкой, уничтожать его силой своей доброй души. Но это зло не такого уровня. Оно способно перевернуть с ног на голову всю человеческую сущность или пережевать её до неузнаваемости.
- Вы бы скорую вызвали, – заметил Фёдор, – даже если я прогоню всю нечисть, ребёнку всё равно понадобится медицинская помощь.
- Вы не представляете, мы вызывали с самого утра, – запричитала женщина, – но она по дороге попала в аварию, а других свободных машин пока нет – все заняты. Сегодня вообще всё не так, - начала вдруг тараторить хозяйка квартиры, пытаясь ухватить экстрасенса за рукав, – никогда с нами такого не было. Кот орал всю ночь, а как только мы отворили дверь, скрылся без следа. Муж никак не хотел просыпаться – в итоге проспал и опоздал на работу. Из рук всё падает и валится…, сынуля вот заболел, а со мной…, со мной творится…
Фёдор с трудом освободился от цепкой хватки этой женщины и подошёл к мальчишке. Тот лежал, повернувшись к нему спиной, однако тьма, нашедшая убежище в ослабевшем теле ребёнка, смотрела на кудесника в упор и, казалось, ехидно насмехалась над ним.
- Нужно очень спешить, – вновь завелась женщина, до этого отвлекшаяся на минутный телефонный разговор, – это трубка мужа, он её забыл, оказывается. А сейчас звонили, сказали, что его фирма внезапно обанкротилась. Так что, как только супруг дойдёт до места своей бывшей работы, ему придётся повернуть обратно. А это недалеко, он уже скоро вернётся, и Вас-то тут видеть будет, как мне кажется, не очень рад. Так что, надо очень спешить. Да и со мной…, со мной творится…
Необходимо было решаться на отчаянный шаг, и Фёдор, тяжело вздохнув, снял всю защиту с себя самого. И оказался прав – злобная сущность проклятия не выдержала такого соблазна и, жадно причмокивая, рванула чёрным потоком в его тело. И когда она перелилась в него – вся, без остатка – Фёдор, крепко стиснув зубы, заблокировал обратный ход, и решительно пошагал по направлению к входной двери, начиная понимать, что уже сейчас еле держится на ногах. Тьма сразу же попыталась захватить его сознание, но вот туда-то экстрасенс точно бы её никогда не пустил. Контролировать свой разум он научился практически с пелёнок, и сейчас это умение сыграло ключевую роль.
Внезапно Фёдору преградила дорогу хозяйка квартиры.
- А со мной-то, со мной творится какая-то непонятная страсть, – воскликнула она и сбросила на пол розовый халатик.
Фёдор понял, что, хоть он и запер сущность проклятия в себе, сила взаимодействия с тьмой всё ещё продолжает гулять в пределах всего дома. Нужно было убираться прочь – на улицу.
Женщину пришлось оттолкнуть от себя для того, чтобы побыстрее выбежать вон из квартиры. Путь вниз по лестнице давался кудеснику с великим трудом. Мало того, что клокочущая внутри него ледяная чернота с каждой секундой всё активнее пыталась сожрать его душу, так ещё и на лестничные площадки, как по команде, выскочили, наверное, все жильцы этого несчастного дома, горящие явным желанием задержать наглого экстрасенса, ни в коем случае не выпустить его на свободу. Какие-то обезумевшие люди пытались стрельнуть у него сигареты, выпросить деньги, хватались за одежду, неуклюже замахивались кулаками, бросались под ноги и даже лезли обниматься. Фёдор, у которого уже не оставалось сил для того, чтобы вести хоть какой-нибудь диалог, уже просто-напросто отталкивал от себя всех, кто вставал на его пути, пытаясь, однако, попросить извинения у тех бедолаг, кто умудрился угодить прямо под ноги своих озверевших соседей. И он бежал дальше, стараясь не слышать откровенных угроз, грохот дверей оживающего на каждом этаже лифта, и хриплый шёпот сокрытой в себе тьмы.
Уже перед самым выходом, на последней лестнице, возникла вдруг девушка с широкой коляской. Её никак нельзя было обойти, не задев и не потревожив. Но толкать коляску – это последнее дело – считал Фёдор. А девушка, как нарочно, ну никак не могла освободить лестничный проём. Она то поднималась до средней, или даже – предпоследней, ступеньки, то снова скатывалась вниз. Фёдор не стал ждать. Он сам схватил коляску и, стараясь не замечать болей внутри своего тела, поднял её на этаж. ребёнок тут же оглушительно заорал, а вслед за ним вторила взбешённая девушка. Голова от этого крика рисковала расколоться на несколько частей.
Но Фёдор подбегал уже к самой двери, которая открывала, наконец-то, выход из этого проклятого дома. Спиной он ловил рёв и оскорбления, а сам шептал и шептал слова извинений. Но выход-то – вот он! Сейчас бы только вырваться на волю – и всё – там точно будет легче…
И вдруг, в тот самый миг, когда Фёдору оставался всего лишь один маленький шажок до выхода, дверь подъезда распахнулась, и перед ним вырос тот самый мужик – хозяин проклятой квартиры, что грозил экстрасенсу ментами. А за спиной у Фёдора, на верхней ступеньке лестницы вдруг появилась запыхавшаяся хозяйка той же самой жилплощади – в том же виде, как и была до этого, то есть – без халатика. Мужик злобно скорчился и уже поднял было кулак для своего «справедливого удара».
Времени для дальнейших раздумий не было совсем. И поэтому Фёдор зажмурился и обречённо врезался всем своим телом в свирепого мужика. Нет, конечно же, никаких силёнок, оставшихся у экстрасенса, не хватило бы даже для того, чтобы хоть слегка пошатнуть обезумевшего ревнивца. Однако, в этот раз, на руку кудеснику сыграла непогода, и ещё, как ни странно, нерадивое отношение дворников к своим прямым трудовым обязанностям. Площадка перед входом слишком давно не подвергалась уборке, и потому, на самом пороге, куда уже успел ступить ногой встречный мужик, сформировалось некое, весьма коварное, оледенение. Это и помогло Фёдору сбить с ног своего мощного соперника. Они вместе вывалились наружу, и экстрасенс еле успел вновь вскочить на ноги, рискуя оказаться зажатым в крепких, однако вовсе не дружеских, объятиях.
Следующий эпизод со стороны выглядел не очень-то интересно. Странный мужчина ленивой трусцой перемещается по направлению от подъезда к детской площадке, останавливается посреди песочницы и, постояв неподвижно в течение пары минут, падает как подкошенный. Явно наркоман какой-нибудь или алкаш недобитый. Конечно, стороннему наблюдателю было неизвестно, как бешено кипела чёрная сущность проклятия внутри этого мужчины, пока он бежал по двору, как пыталась она задушить его светлую душу и ослепить сознание, с какой непосильной мукой давался ему каждый шаг.
«Удивительно, а ведь уже стемнело, – заметил Фёдор, пристально вглядываясь в жёлтый глаз Луны, мёртвой монетой зависающий на небе, – интересно, а ведь когда я шёл сюда, было утро. неужели так быстро пролетел день. Вряд ли… Наверное, в проклятой зоне время текло по каким-то своим правилам».
И вот посреди той самой песочницы Фёдор остановился, обнаружив, что на таком расстоянии от дома, его остаточных сил будет достаточно, чтобы, отрезав все прежние связи проклятия, выбросить его из себя, придав чёрной субстанции определённое направление. Пережёвывать в себе это зло он точно не сможет, поэтому придётся выкинуть его вон, и не куда-нибудь, а в Космос. Ну, хотя бы на эту желтоглазую Луну. Это казалось единственным безопасным вариантом. Луна уже с давних пор считается отличной мишенью для подобных выбросов. Тёмная сущность не найдёт ни одной подходящей жертвы в пределах мёртвого спутника, увязнет-утонет в пыльном грунте и постепенно затухнет навсегда. На Луне подобные выплески живут очень недолго, испаряются в никуда – гораздо быстрее, чем на Земле.
Фёдор собрался в последний раз, грубо вырвал собственное сознание из холодных лап звереющей тьмы и, отворив все запоры, дал очень хорошего пинка ускользающей из него злобной сущности. И только после этого он позволил себе долгожданный обморок. Уже на границе стремительно утекающего сознания кудесник не без улыбки наблюдал, как удирает по направлению к Луне чёрный клубящийся поток, видимый только ему, и как высыпают из подъезда жители дома, только что избавленного от крайне сильного проклятия, не понимая, как и зачем они все тут оказались…

Блуждающая планета. «Аппендикс-карман».
Организм продолжал пробираться вглубь пещеры, опираясь изодранными в кровь руками об острые лезвия влажных камней.
- Нет, – возразил ему Голос из глубины, – не лги. Понятие жалости не знакомо для тебя. Ты сам истреблял это понятие, как и тех, кто попытался бы испытать это чувство по отношению к тебе.
Организм громко рассмеялся в ответ и только сейчас заметил ползущего вслед за собой Несона.
- Кто это, – спросил тот, потирая рукой ноющую голову.
- А я тот, – опять загремел голос, – кого не смогла одолеть эта сверхсовершенная сущность. На собственной планете, даже после того, сама по сути стала этой планетой, она всё равно не может меня отыскать. Так что жалость тут совершенно не причём.
- Глупый Мозг, – усмехнулся Организм, – глупый и громкий Мозг, ты спрятался так, что и сам теперь не сможешь себя найти.
- Неважно, – даже скалы затряслись от оглушительного грома этого Голоса, – или ты желаешь опять начать охоту?!
- Нет, что ты, – теперь Организм выглядел усталым маленьким существом, – не до этого сейчас, возникли другие проблемы. Я догадываюсь о том, что ты сможешь объяснить мне – что произошло и как с этим бороться.
- Боюсь, что мой ответ не порадует тебя, – зашелестел ветер в скалах, – рискну предположить, что ты поймал проклятие – крайне мощный удар деструктивной энергии, посланный с планеты, которую ты намеревался поглотить.
- Исключено, – усмехнулся Организм, – видишь теперь – и Громкий Мозг может ошибаться. Мы перекопали сознания всех аборигенов. Они не собирались предпринимать против нас каких-либо действий, потому что попросту не замечали и не могли бы заметить нашего присутствия.
- А Вы тут совершенно не причём, – парировал Громкий Мозг, — Это их собственная, личная игра. Поверь, они могут играть и не такими мощностями. И вот конкретно этот энергетический сгусток, который ты поймал, аборигены нарекли проклятием и выбросили вон со своей планеты. Как будто мусор какой-то. А тут как раз и мы зависаем со своей Блуждающей Планетой, заслоняющей всё небо, и, конечно же, совершенно случайно ловим этот сгусток. Так и получается, что поймали Вы вовсе не какое-то конкретное проклятие, а совершенно чужое. И всё бы ничего, если бы, многоуважаемый Организм самолично не истребил своих собственных Покровителей Энергии. Всех ведь уничтожил, всех, как одного... Никто, кроме них, не смог бы создать защитный щит для твоей планеты, дабы отражать атак и даже планировать ответные удары.
- Они ни за что не желали отрекаться от собственных личностей, — дерзко ответил Организм.
- Ну, так замечательно, — обрадовался Громкий Мозг, — в результате ты потеряешь свою — объединённую — личность.
- Но я и не всех уничтожил, — с надеждой в голосе проговорил Организм, — ты ведь остался.
- Друг мой, — со скал посыпались мелкие камешки, — как ты сам успел заметить, я спрятался так надёжно, что и сам себя вряд ли смогу отыскать. Я убежал, скрылся, зарылся в твоей оболочке, и для меня остался один лишь только выход — ждать. Ждать, пока деструктивная энергия не развеет все твои частички; ждать, когда те, кто не успел слиться с тобой, найдут вход в эту пещеру и начнут строить новый, не столь совершенный, как твой, однако гораздо более интересный, мир; ждать, когда я сам смогу найти выход, чтобы присоединиться к ним. К тому же, уже после того, как был совершён энергетический удар, что-либо сделать я бы уже не смог. Я защитник, а не лекарь...
Организм медленно подошёл к сидящему возле одной из стен пещеры Несону и присел рядом. Несон всё это время мял и тёр свою голову, однако вдруг отвлёкся от этого занятия и с интересом уставился на своего соседа.
- По Вашим щекам текут слёзы, — удивился он.
- Нет мне дороги назад, — произнёс вместо ответа Организм, — теперь и мне остаётся только ждать..., ждать своего финала, как Вашего Возрождения.
07 ноября 2015

Сообщение отредактировал МОРРА: 20:50:29 - 08.01.2016

  • 0

#412 МОРРА

МОРРА

    великий немой

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 2 783 сообщений

Отправлено 17:42:41 - 11.01.2016

Под маской Соколиного Глаза 5 тур Блица осень-зима 2015/16

Непечатное

«Два часа ночи уже» – Пушинка тяжело вздохнула и старательно потянулась...
«Ветер обдувает моё лицо,
Я возвращаюсь к родному порогу,
Э... эээ» – Паша застыл уставившись на монитор своего компьютера, потёр виски и задумался, перебирая в уме возможные рифмы, – «ну, что уж придумать-то... лицо-лицо-лицо... блин, только яйцо какое-то в голову приходит...»
«Может быть, крыльцо», – хотела было подсказать Пушинка, однако вовремя осеклась. Намекнёшь так, и подопечный на всю ночь перед экраном зависнет: и ни сам не выспится, и никому отдохнуть не даст.
Паша покумекал насколько минут, бестолково примерил несколько совершенно неподходящих рифм, после чего обречённо махнул рукой и закрыл файл со стихами. Без сохранения.
А затем произошла ещё одна «минута молчания». Пушинка даже застыла прямо в воздухе — над головой у подопечного, тщетно надеясь на вожделенный отдых. Но нет, Паша встрепенулся, потрещал разнообразными суставами рук, широко и громко зевнул, после чего решительно открыл следующий текстовый файл, наименованный «для конкурса».
Пушинка нахмурилась и прочитала Пашины мысли:
«Мда..., текст сдавать нужно уже через пару дней, а в голове ни одной свежей мысли. Какая уж тема там... ммм... каждый выбирает для себя... женщину-религию-дорогу? Где ж её найти-то..., женщину эту?.. хотя нет, не об этом нужно сейчас думать, не об этом... Нужен текст».
И уже вслух, куда-то в пустоту, Павел громко и хрипло прокричал:
– Так, где же ты муза моя?! Что же ты спишь?
Пушинка злобно оскалилась и уже замахнулась для того, что отвесить подопечному хороший подзатыльник, но передумала. Мозг-то и так скудный, фантазии — ноль, воображения никакого. Давно уже ей такие сложные графоманы не доставались для опеки. Вот теперь мучайся с ним. А по голове стукнешь, так и вовсе оглупеет — возись потом с ним. Ведь страсть к писательству не отшибёшь, а вот способности подпортить ещё как можно.
«Ну, что ж, если ты молчишь, – мысленно заявил своей невидимой музе Паша и занёс руки над клавиатурой, – будем по старинке — что в голову придёт»
«Иннокентий злорадно ржал смеялся, то и дело клацая неровными зубами. Его бессмысленное злодейство удалось. Хотя почему бессмысленное? Смысл, определённо имелся в этом злодействе. Не зря же он вчера к Василисе (какой Василисе?) Елене заходил. Ой, не зря».
Паша задумался.
«И пока прекрасная девушка вышла на пять минут в душ в туалет на кухню налить чаю ему кофе, злобный Иннокентий бесстыдно воспользовался её компьтером, на котором по ужасающей случайности как раз была открыта страница одной из социальных сетей. Кеша тут же связался со страницы Лены, со своей страницей на своём смартфоне, использовав соответствующее приложение. Он писал и от своего лица, и от лица девушки, опускаясь до таких откровений и пошлостей, каких ещё свет не видывал.
После это, за минуту до того, как лена вернулась, Иннокентий быстренько удалил всю переписку с её компа, но на страницах своего телефона смартфона всё сохранил!
И потому сейчас Иннокентийзлорадно ржал смеялся, то и дело клацая неровными зубами. Он только ччто выслал всю эту переписку Жене Евгению — парню молодому человеку Елены, и своему, как полагал сам Евегений, лучшему другу».
«Ну, что же за бред», – схватилась за голову Пушинка, заглянув на экран компьютера через Пашино плечо. А молодой писатель тем временем продолжал. Он долго и упорно что-то печатал, исправлял, стирал, печатал заново, и вот наконец-то подошёл к тому месту, где можно было использовать заветную фразу и высказать задуманную мысль.
«Что ж — каждый выбирает сам для себя... увлечения, профессию, объекты для своих поклонений и презрений. Каждый пытается построить жизнь по своему собственному замыслу, обмануть судьбу. Но нельзя, нельзя её обмануть, как ни крути. И в этом очень скоро убедяться герои нашей истории. Убедятся на собственной шкуре на сообственных жизнях убедятся — и всё тут!»
Паша усмехнулся, хлебнул остывшего кофе, потёр виски и продолжил:
«Лучший способ преодолеть сложную ситуацию – это сесть в мягкое удобное кресло и всё спокойно обдумать и взвесить… или сделать свой последний и решительный шаг из раскрытого окна! – подумала Елена сразу же после рокового Жениного звонка.
Но не знала она, что сам Евгений в тот же миг мчался к ней. Мчался, потому что его телефон сообщал ему что-то о том, что вызываемый им абонент находится где-то очень невозможно далеко — где-то за пределами действия сети.
А на самом деле телефон этого абонента — прекрасной Елены, уже раскидывал по площади приподъездного кармана всё своё электронное содержимое, будучи секунду назад выброшенным хозяйкой в открытое окно».
«Да что ж такое», – подумал Паша, чувствуя, с каким упорством слипаются его глаза. Сейчас бы встать, пойти и умыться холодной водой, но молодой писатель боялся потерять такую удачную (по его собственному мнению) мысль. И потому он просто-напросто поплевал на свои пальцы и смочил веки. Помогло не очень сильно, но парень надеялся, что всё-таки успеет дописать своё гениальное творение до конца.
«Впрочем, саму хозяйку разбитого телефона также не пришлось долго ждать – спустя несколько мнгоновениц она отправилась в открытое окошко вслед за ним.
Предзакатную тишину дворового блаженства блаженство дворовой тишины тишину нарушил раздавший на весь двор девичий визг. Елена, выпорхнув ихз окошка собственной квартиры, казалось бы, уже раздумала умирать. Она кричала навзрыд, пока падала вниз, цеплялалсь за шершавую поверхность холодных каменных стен дома. Несколько раз она чуть не зацепилась руками за карнизы нижних этажей, разбрав свои нежные кисти в кровь. Её крик уже превратился в кошмарный хрип к тому моменту, когда Елена достигла козырька, раскинувшегося расположенного на подъезной дверь над входом в подъезд. И она с такой силой зацепилось за него шеей, что прекрсная голова прекрасной девушки с каким-то нелепым шлепком отлетела от тела и упала неподалёку от уже безжизненного трупа.
Когда Евгений Жена влетел в квартиру Елены было уже поздно. Он стразу же понял понял всё, даже не стал смотреть в окно, откуда уже раздавались крики испуганных прохожих. Он быстро соорудил веревку, привявазав её к крюку на люстре. Смазал её мылом и недолго думая повесился. Что-то закапало на пол. Это были слёзы – слёзы погибшей убитой погибшей любви!
А кривозубый Иннокентий всё это время безумно ржал. Он смеялся над тем, что смог разрушить то самое прекрасное чувство, которое дано найти далеко не каждому человеку, но, найдя, человек обязан хранить его ценить его больше собственной жизни.
Инно кентий, конечно же не занл и не ведал о том, что же случилось с несчастными всюбленными. Не хотел их он он, наверняка, их гибели, вовсе не хотел. Ведь он был сам влюблён, пусть и какой-то пошлой и извращенной любовью в прерасную Лену, лежащую в данный момент разбитой вдребезги рядом со своим телефоном у подъезда. Но он смеялся сейчас, громкои истерически:
- Ахха-ха-хаааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа (и такое «аааа» – ещё примерно полторы страницы).
Но Пушинка вовремя заметила, что Паша, оказывается, не выдержал и всё-таки заснул. Он опрокинулся на спинку стула, как-то нелепо задрав голову с открытым ртом, и принялся тихонько постанывать во сне. Правая же рука его так и оставалась на поверхности клавиатуры, застыв указательным пальцем на клавише «А». Пушинка нежно прикоснулась ладошкой до разгорячённого лба парня, успокоив его тревожный сон, а затем осторожно убрала его руку с клавиатуры, избавив только что рождающийся рассказ от бессмысленного главенства единственной литеры.
- Аааааааа…, – Иннокентий наконец-то оборвал свой мучительный смех, уже давно превративший в крик ужаса. Замолчав, он тотчас принялся массировать затекшие губы, не забыв поблагодарить спасительницу, – ох, и спасибо же тебе, милая. А то я думал уж – помру за компанию.
- Если честно, то я вообще хотела ему уже неслабый подзатыльник отвесить, – уставшим голосом ответила Муза по имени Пушинка, – ишь ты, взялся полуночничать. Да только не получается у него шедевр, сколько бы он себя или меня не мучил. Но побоялась всё же руки распускать – а вдруг с испуга всех поудаляет – а вы ж мне теперь, как родственники уже.
После этих слов Муза взмахнула рукой, и окружающее пространство перестроилось таким образом, что помещение, в котором хохотал Иннокентий, квартира с повешенным Евгением и асфальтовая площадка, принявшая на себя выпрыгнувшую в окно Елену, совместились в одну точку, приняв облик одной-единственной комнаты, пусть и достаточно необычной на вид..
- Меня кто-нибудь снимет отсюда, – затрепыхался в петле Женя, – я в туалет зверски хочу. Слава Богу, ты, дорогая, не надоумила Создателя углубиться в подробности анатомических рефлексов повешенных. А то бы рассказик ещё гаже прежнего получился.
- Эх, забыла ведь, и правда, – засмеялась Пушинка, растворяя верёвку в воздухе. Евгений звучно грохнулся на пол, и тут же вскочив на ноги, бросился прочь.
- А ты нам отдых сотворишь какой-нибудь, – смущенно попросила Елена, уже поднявшаяся с асфальта и подобравшая оторванную голову, – а может быть, как в прошлый раз – пляжик солнечный и волейбольчик до утра.
- Ха! – подал голос Иннокентий и тут же болезненно сморщился – губы ещё побаливали, – а играть в этот раз давай твоей головой вместо мячика.
- Нет уж, руки прочь от моей причёски, – обиженно надула губки Елена и попыталась приставить голову на должное место, но потерпев неудачу, капризным голосом затянула, – Пушинка, милая, приклей всё обратно! Ну, пожалуйста!
Через секунду Лена выглядела уже целой и невредимой. Только макияж смазанный заботливо поправляла, внимательно осматривая себя в маленькое зеркальце. А Пушинка разминала руки для того, чтобы приступить к сотворению пляжа.
- Волейбол так волейбол, – весело проговорила она, – как на команды-то поделимся?
- «Каждый выбирает для себя», – усмехнувшись, процитировал Пашу Иннокентий, – а что если, и правда, каждый за себя… просто покидаем мячик, – и уточнил, – мы ведь точно мячик будем кидать?
- Нет-нет-нет, – встрепенулась прежде безголовая девушка, – чур, я с Кешкой. С Кешкой я! Он лучше играет, а Пушинка мажет постоянно и ловит, вместо того, чтобы отбивать.
- Неблагодарная, – поморщилась Муза, – как голову привинтить и пляж сотворить, так «пожалуйста», да «милая», а как в игре поддержать, так… эх.
- А мне вообще всё равно, – вклинился в разговор Евгений, вытирая только что помытые руки о собственные штаны, – я сходил куда хотел, и я счастлив.
А вокруг необычной четверки уже поблёскивал горячий песок. Знойное Солнце старательно согревало просторный и одинокий пляж, на котором вплоть до самого утра разразится нешуточная битва за первенство по волейболу среди выдуманных скромным графоманом персонажей.

Сообщение отредактировал МОРРА: 23:28:04 - 14.05.2017

  • 0

#413 белая медведица

белая медведица

    Иной

  • Путники
  • PipPipPip
  • 293 сообщений

Отправлено 19:15:42 - 11.01.2016

Соколиный Глаз - вы меня насмешили!
А это далеко не всякому удается сделать.
  • 1

#414 Стеклянная Ежа

Стеклянная Ежа

    Интроверт в кубе

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPip
  • 774 сообщений

Отправлено 14:02:53 - 12.01.2016

Повезло парню :biggrin: ,такая муза терпеливая.А у меня на пух и пыль аллергия.Это конечно -минус,а на хороший юмор - нет ,и это ++++++++++++
  • 0

#415 МОРРА

МОРРА

    великий немой

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 2 783 сообщений

Отправлено 20:20:28 - 12.01.2016

Неплохо!
меня вот интересует вопрос: легко ли преднамеренно безграмотно писать?
А так - сначала кажется немного глуповатым сюжет, но потом начинаешь проникаться странной романтикой иронии.
В общем, я запутался в объяснениях, поэтому повторюсь - неплохо)))
  • 1

#416 МОРРА

МОРРА

    великий немой

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 2 783 сообщений

Отправлено 20:43:02 - 12.01.2016

Под маской Архангела1 5 тур Блица осень-зима 2015/16

Всегда

Даже входная дверь как-то скорбно проскрипела. Антонина Сергеевна, с трудом переставляя больные ноги, медленно вошла внутрь. Странно, она так часто бывала в этой квартире, но никогда не замечала, как здесь темно. Или это просто все шторы занавешены. Да нет же, вроде. Да и свет электрический горит во всех комнатах. А темно, как будто в сыром подвале. Именно – в сыром, потому что ещё и какой-то влажный холод, как будто бы осенний ветер, но только без ветра, витает.
Да и обстановка странная. Пройти как будто бы негде. Вся площадь заставлена какими-то тумбочками, шкафчиками, столиками, не выполняющими, на первый взгляд, совершенно никакой функции. Вроде бы, ничего существенного, а приходится постоянно отступать по сторонам, пропуская каких-то мельтешащих повсюду людей. А отступать по сторонам тяжело, когда ноги больные.
Хотя и людей-то немного. Какой-то малознакомый мужчина, наверное, Его друг. Антонина видела несколько раз этого друга, но никогда не удавалось обменяться даже малозначительными репликами. Само собой, имени мужчины она тоже не знала. А ещё грузная женщина в белом халате. Медсестра, наверное, или того хуже – врач. Бегает с каким-то чемоданчиком, а иногда пишет что-то, используя для опоры малозначительные столики. И никто ничего не говорит. Запустили в квартиру, а сами тут же принялись бегать из угла в угол, только лишь о чём-то перешёптываясь между собой.
Ну, что ж поделать. Антонина подошла к одному из кресел и осторожно присела на его край. Сколько раз она сидела в этом кресле. Десятки раз, сотни. Сидела не так как сейчас – на краешке, а вольготно, попивая при этом свой любимый чай с ароматов бергамота. Антонина задумалась. Да чего уж там, всё в этой квартире на своих местах, только приходила она сюда раньше – прежде всего ради внимания хозяина сего жилища, и этим-то самым он как будто бы сковывал, завоёвывал её. Было уже не до наблюдений и не до каких-нибудь оценок. И не до суеты.
По спине пробежал холодок.
Рядом с Антониной Сергеевной вдруг уселся пожилой мужчина. Уселся и уставился почти в лоб. Глаза красные, неясные какие-то, а морщины бегают по лицу подобно бороздам на вспаханных полях. Посидел немного, помялся, положил руки на свои колени и несмело прошептал:
- Игорь…
«Надо же, неужели тёзка», – подумала Антонина.
- Игорь, – уже чуть громче повторил мужчина, опустил вниз глаза, пошамкал губами, и добавил, – там…
- Что с ним, – Антонина обхватила руками своё лицо, – как он?
В этот момент женщина в белом халате, как нарочно, облокотившись о какую-то тумбочку, принялась писать что-то на очередной бумажке, полностью загородив своими габаритами Тониного собеседника.
- А никак, – грубо вмешалась она, – ничего уже не поделаешь.
- Он жив, жив, – тут же успокоил Антонину мужчина, с трудом перегнувшись через врачиху только для того, чтобы взять руку собеседницы в свою, – но медицина давно уже дала отмашку. Да, – грустно добавил он, – но он сопротивляется, дышит непонятно чем, цепляется непонятно за что, и всё Вас зовёт. Тонечка, говорит, приходи…, зовёт Вас.
Антонина почувствовала, как по щекам её потекли слёзы.
- А ведь он уже раза три отходил, – не унимался мужчина. Что же такое, прорвало его как будто бы на разговоры, – и все три раза возвращался. Так вот мы и подумали позвать Вас, Антонина…
- Сергеевна, – добавила Тоня, и, с трудом поднявшись на ноги, и проковыляла ко входу в спальню – единственное помещение в квартире, в котором ей до сих не удалось побывать.

Как давно они знакомы с Игорем. Да, почитай, всю жизнь – со школьной скамьи.
Всплывает в памяти, как сейчас. Красивого мальчика Гошу, круглого отличника, все учителя усаживали за первую парту – прямо перед собой. А непоседливая троечница Тонька всегда оставалась на «Камчатке». К Игорю периодически подсаживали самых красивых девочек, и они даже пытались с ним как-то флиртовать. И чем старше становились дети, тем и флирт обретал формы всё более настойчивые и откровенные. Но хороший мальчик Игорь как будто бы стеснялся красивых девочек, постоянно краснел, смущался, бормотал что-то невразумительное в ответ. Но почему-то зачастую сидел вполоборота за своей первой партой и осторожно поглядывал на Тоньку, безумствующую на «Камчатке». Иногда даже улыбался. Он очень хотел скрыть эту свою эмоцию, но Антонина замечала. Надо отметить, что, несмотря на любовь преподавателей, среди одноклассников Игорь должного понимания не нашёл. Нет, никто над ним не издевался, просто он был никому не интересен – тихий и неконфликтный отличник – ну, что с него взять. Мальчишки избегали общения с ним, а вскоре и красивые девочки прекратили бесплодные попытки обворожить его, но и сам Игорь от этого как будто бы не страдал. Он продолжать сидеть вполоборота за своей партой и, тайно улыбаясь, смотреть на Тоньку. А потом её родители переехали, а потому и дочку перевели в другую школу.
Можно было бы подумать, что это конец истории этого странного знакомства, но не тут-то было. Позднее, по странной случайности, и Антонина, и Игорь поступили в один и тот же институт, и на один и тот же факультет. Более того, они угодили в одну группу. И вот тогда, как только Тоня увидела своего бывшего одноклассника, то она смело могла сказать, что не узнала его. Тихий и скромный мальчик Гоша куда то бесследно испарился, а вместо него перед глазами однокурсников, а главное – однокурсниц – предстал статный, остроумный и общительный красавец, который тут же завоевал популярность и всеобщую любовь. Девчонки крутились вокруг него табунами, но оставались в его жизни всего лишь искорками – яркими, но мимолётными. Разбивая сердца юным красоткам, Игорь даже и не думал помышлять о каких-либо серьёзных отношениях с ними. Он воспринимал их откровенную страсть как доступный подарок, который тут же потреблял без остатка, и сразу же забывал о нём. Но к Антонине он всё равно относился по-другому. Стараясь улучить любой удобный момент, Игорь просто пытался заговорить с ней, краснея и глупо улыбаясь, как мальчишка. А потом он стал провожать её до дома и, вообще, неотступно преследовать. Никаких намёков на что-то большее, чем разговоры и обычное сопровождение он всё же не решился произвести. И потому Тоня, хоть и с радостью воспринимала такое внимание с его стороны, но влюблялась в других.
А потом она вышла замуж, развелась, ещё раз вышла замуж. Потом Антонина завела детей, которые росли-росли, да и выросли, подарив ей внуков. В общем, жизнь потекла своим должным чередом, одаривая своими скромными радостями и печалями. И второго мужа своего Тоня потеряла, однако вскоре очень важный и благополучный вдовец-сослуживец сделал ей, сорокалетней женщине, долгожданное предложение и осчастливил третьим браком. Однако важный и благополучный сослуживец на поверку оказался бабником и алкоголиком, но, надо отдать должное женскому терпению, Антонина терпела его выходки более двадцати лет. Пока он полностью не износил себя, и не скончался от каких-то непоправимых болячек. А вскоре и внуки Тонины выросли и все куда-то так старательно разбежались-разлетелись, что даже и не осталось никакого желания собираться обратно.
И всё это время Игорь был рядом. Нет, не подумайте, ни в коем случае он не был её любовником. Они и целовались-то всего один раз. Ещё тогда, незадолго до первого Тониного брака. Вернее, как целовались. Игорь, как всегда, проводил Антонину до её дома, и возле входа в подъезд осторожно дотронулся своими губами до её губ. Потом он как-то испуганно отшатнулся от девушки, но после этого вдруг широко улыбнулся и очень спокойным голосом произнёс:
«Я всегда буду с тобой».
А Игорь умел улыбаться так, что любая после этого могла пойти вслед за ним хоть на край света. И Антонина ответила ему:
«Позови меня, и я тоже буду с тобой».
Но парень покачал головой.
«Нет, – сказал он тогда, – мне не нужно твоей влюблённости. Перестань. Люби тех, кто уже близок тебе. А когда ты станешь свободна, найди меня сама».
«А если я никогда не буду свободна?» – испугалась девушка.
«В самом крайнем случае, когда уже будет нельзя по-другому…, только тогда я позволю себе позвать тебя. И тогда ты придёшь и будешь со мной до самой смерти».
«А если не приду?»
«Тогда я никогда не умру».
Тоня тогда рассмеялась, легонько стукнула Гошу по голове и возмутилась:
«Дурак. Ну, почему ты такой дурак?»
«Потому что я… выбрал тебя, – ответил Игорь, – и другого выбора уже не будет».
Игорь никогда и ни с кем не поддерживал серьёзных отношений. Сначала девушки, потом женщины, так и оставались всего лишь мимолётными искорками вокруг него. А потом он постарел, и окружающие люди уже перестали реагировать на его потухшее очарование, сочли его совершенно бесполезным членом общества, а вскоре и вовсе перестали помнить о его существовании. И тогда Игорь решил, более не существовать.

Он был неподвижен. Неподвижен, и, казалось бы, абсолютно спокоен. Антонина Сергеевна даже подумала, что не успела. Однако, даже и не открыв глаза, старик пошевелил сухими сморщенными губами и произнёс:
- Тонечка…
- Да, Игорь, – женщина подошла ближе и взяла его холодную руку в свою, – я пришла, Гоша, я здесь.
Старик улыбнулся. Было заметно, с каким трудом ему далось это действие. Но Антонина поняла, что эта улыбка так и осталась самой прекрасной на свете.
- Я же говорил, – Игорь начал было кашлять, но у него не получилось. Вместо обычного старческого голоса из его рта был слышен лишь шёпот в аккомпанементе свистящих хрипов, – что ты придёшь ко мне…
- Да, – улыбнусь Тоня, как будто бы не замечая слёзы, ручьями текущие из глаз, – и я буду с тобой, буду с той, как ты говорил, до самой… до самого конца.
- А я был с тобою всегда, – неожиданно спокойным голосом произнёс Игорь и посмотрел Антонине прямо в глаза.
Спустя несколько секунд женщина поняла, что теперь она осталась одна на этом свете.

Сообщение отредактировал МОРРА: 23:29:04 - 14.05.2017

  • 0

#417 BaronKorr

BaronKorr

    Вторая натура

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 3 272 сообщений

Отправлено 08:22:58 - 13.01.2016

«Потому что я… выбрал тебя, – ответил Игорь, – и другого выбора уже не будет».



Замечательная История, Автор.
  • 0

#418 Граничник

Граничник

    иной

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPip
  • 1 350 сообщений

Отправлено 15:10:33 - 13.01.2016

Как объяснить, что не понравилось?
Внешне все ровно и правильно. Но почему неприятно?
Интрига знакомая. И сам как-то писал об оживших персонажах. И ГГ явный злодей...
Но припомнилась "Какашка и весна". Там ведь тоже муза была.
​Да жизненно, да есть такое за мониторам, но художественным языком описывать это не смогу.
  • 0

#419 МОРРА

МОРРА

    великий немой

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 2 783 сообщений

Отправлено 15:28:57 - 13.01.2016

Как объяснить, что не понравилось?
Внешне все ровно и правильно. Но почему неприятно?
Интрига знакомая. И сам как-то писал об оживших персонажах. И ГГ явный злодей...
Но припомнилась "Какашка и весна". Там ведь тоже муза была.
​Да жизненно, да есть такое за мониторам, но художественным языком описывать это не смогу.

видимо потому и "непечатное")))
  • 0

#420 Граничник

Граничник

    иной

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPip
  • 1 350 сообщений

Отправлено 15:32:12 - 13.01.2016

Пройти как будто бы негде

отступать по сторонам

Какой-то малознакомый мужчина, наверное, Его друг

Антонина подошла к одному из кресел и осторожно присела на его край. Сколько раз она сидела в этом кресле

Рядом с Антониной Сергеевной вдруг уселся пожилой мужчина. Уселся и уставился почти в лоб

морщины бегают по лицу


Итд. Еле прорвался через начало.
Далее немного полегче. А сюжет...
" Селянка, хочешь большой, но чистой любви?"
  • 0


Количество пользователей, читающих эту тему: 0

0 пользователей, 0 гостей, 0 скрытых пользователей