Сообщений в теме: 590

[Редрак]

Тяжёлый рассказ. Не в плане, что читать тяжко, а в плане ощущений после прочтения. Депрессивно, беспросветно, тоскливо так становится. Бывают произведения, после которых говоришь: жутко, страшно, но как изящно подано, шьёрт побъери! А после прочтения этой работы восхититься изяществом текста у меня, увы, не получилось

[Резкая]

Не знаю куда написать, Бо у тебя столько кают, что мама не горюй =)
Оказывается я не читала твой рассказ "Волк имеет право". Но сегодня это упущение исправила. Браво! Я в восторге. Немного жаль Серого. Все же он заслуживает большего.

Таки нравится мне твое творчество, продолжай в том же духе =)

[МОРРА]

Оказывается я не читала твой рассказ "Волк имеет право". Но сегодня это упущение исправила. Браво! Я в восторге.

как же так?! он же даже победил в неком Путниковском конкурсе, помнится...
спасибо за лестный отзыв)))

[Резкая]

как же так?!

Да вот, походу проморгала я его =)

[МОРРА]

1 тур - мимо;
2 тур - Трагедия Деда Ефима - первое и последнее место;
3 тур - Чёрная Пантера - третье и предпоследнее место;
4 тур - Скажи Спасибо - первое место
5 тур - Wellcome To Hell! - ???

Трагедия Деда Ефима

Прямо на стене висело ружьё. Оно уже давным-давно просто и бесполезно занимало своё место на фоне цветастого ковра, но не разу в своей оружейной жизни не произвело ни одного выстрела.
Дедушка Ефим хищно оскалился беззубой улыбкой и не слишком внятно, однако – достаточно твёрдо, произнёс:
- А, значит, по законам жанра, Оно должно выстрелить!
По каким законам и какого жанра – дед понятия не имел, ибо ни единого закона, как и жанра, не знал, либо не помнил, либо не хотел вспоминать. Но зато был уверен, что висевшему на стене ружью пришло самое время выстрелить. То, что раритетное оружие уже давно проржавело и, возможно, пришло в негодность, Ефима не волновало. Не волновало его и то, что сам он ни разу в жизни, ни в кого и ни из-за чего не стрелял. Даже дед его не успел воспользоваться данной игрушкой, выменяв её у кузнеца за пять литров самогона. Хотел он партизанов из леса с помощью грозной стрелялки повыгонять, однако те первее выгнали его самого из деревни. Так и остались – партизаны в лесу, а ружьё – на стене.
А вот у старика Ефима причины столь грозных помыслов до стрельбы были более чем веские. Кто-то, видишь ли, вздумал издеваться над его Бурёнкой и тем самым портить вполне ещё здоровую корову самым наглым образом. Такого Ефим простить не мог, ибо у него самого была куча планов относительно своей Бурёнки, которые никто даже не имел права подумать, чтоб нарушить. Во-первых, как минимум года два можно было бы нацеживать достаточно молока со своей коровки, чтобы втридорога втюхивать его отдыхающим на территории деревни горожанам. Ну а потом, когда его родной скотинушке придёт время становиться под нож, тоже ведь нехило можно будет толкнуть говядинку на рынке. А Бурёнка всегда была здоровой коровкой, нежной, но не жирной. Не для того столько лет Ефим берёг и лелеял её, чтобы некий наглый супостат нагло и совершенно безнаказанно пользовался плодами его заботы. Тем не менее, кто-то уводил его корову из стада уже в течение двух недель. Пастушок – трезвенник, честно зашитый уже третий месяц, мамой клялся, что никого такого не видел, хотя периодически даже устраивал специальные засады с установкой скрытых камер наблюдения в оперении специально обученных грачей. Безрезультатно. Бурёнка просто пропадала из стада, причём сам момент исчезновения никак не удавалось ни застать и ни заснять
Таким образом, появлялась у своего сарая коровка теперь только глубокой ночью, была при этом всегда какой-то игривой да весёлой. Однако она уже не подпускала Ефима к себе, когда тот намеревался получить свежего молочка с Бурёнки, нагло лягалась, брыкалась, опрокидывая вёдра и самого хозяина.
Вот потому-то и схватил дед Ефим ружьё, которое никогда не стреляло, намереваясь самолично проследить и разрулить всю ситуацию. Не то, чтоб возникало сомнение в клятвах пастушка, просто старик никогда не был против проверять своё доверие.
Когда старик добрался до луга, на котором паслось стадо, то окончательно убедился в том, что не зря затеял свой контроль. Пастушок, конечно, был трезв, однако это не мешало ему активно флиртовать сразу с двумя гулящими барышнями из соседнего села в тени приовражных кустиков. И ведь овражек-то находился на самом краю луга, а стадо так вольно разбрелось по всей его площади, что проворонить одну из коров было делом точно уж неудивительным. Грачи тем временем выковыривали скрытые камеры из перьев сородичей своими бледными клювами, так что ни о какой интерактивной слежке речи тоже идти не могло.
А вон же его Бурёночка. Дед Ефим аж присел на траву, прячась в своём укрытии. Родная коровка целенаправленно покидала луг, скрываясь в ближайшем перелеске, а этот олух, который обязан следить за всем стадом, глупо пересмеивается в кустиках, заигрывая с полураздетыми дурочками.
«Убью-у-у!» – громко загудел Ефим, выбравшись из засады и ковыляя прямиком через луг с ружьём наперевес.
Пастушок испуганно сиганул в кусты, а девки с визгом рванули в сторону шоссейки. Но, к счастью, обезумевший старик, даже и не заметив их трусливого бегства, двигался неотступно к перелеску, где только что скрылась одна из коров.
Дед Ефим довольно быстро выследил Бурёнку. Та вразвалочку миновала часть леса, осторожно и весьма уверенно обходя непролазные заросли, и вскоре вышла на полянку, которую сам-то старик почему-то никогда до этого в жизни не замечал. На полянке вовсю кипела жизнь: мирно копошились в земле кабанчики, тут и там мелькали вспышки суетливых белок, волки и лисы, совершенно спокойно соседствуя с зайцами и мышатами, вальяжно развалились на влажном травяном ковре, грея свои бока под ласковыми лучами щедрого Солнышка. Посреди поляны стоял огромный рыжий бык, и Бурёнка, слегка ускорив шаг, торопилась именно к нему. Ефим отлично знал всех представителей рогатого скота обоих полов из стада своей коровки, и рыжий бык был явно не из их числа. В Бурёнкином стаде просто-напросто не было рыжих и настолько крупных быков.
Старик спрятался в кустах и, наблюдая, как его любимая скотинка нежно трётся мордой о мощную шею рогатого самозванца, нервно покусывал губы.
«Ах ты, тварь дикая, — думал он, вскидывая ружьё на плечо, — получай, будешь знать, как трогать чужое».
Дед нажал на курок, но тот даже не сдвинулся с места. Лишь только бурая пыль ржавчины осыпалась на кисти его морщинистых рук.
«Гадость какая», — прорычал Ефим, зачем-то начав трясти неисправное оружие. И, вроде бы, паниковал он по-умелому бесшумно, однако бык сразу же повернул свою гигантскую голову в сторону мстителя-неудачника и хмуро уставился на него. Осторожничать уже не было смысла. Дед по-молодецки выпрыгнул из кустов, хрипло вереща при этом и, неожиданно для всех, запустил не стреляющее ружьё в сторону рыжего чужака. Бросок оказался на удивление метким. Ржавое оружие угодило прямиком в лоб быка, промеж его рогов и... взорвалось яркой и громкой вспышкой.
Бычара тут же вскочил на задние копыта, а передними обхватил дымящуюся голову, и, восклицая фразу совершенно непечатного содержания на чистом русском языке, рванул прочь. Вся живность так же мигом ретировалась с полянки, оставив ошарашенную Бурёнку наедине со свирепым хозяином.
Но Ефим не стал тратить время и нервы на бесполезные слова и объяснения. Затянув петлю из крепкой верёвки на шее беспомощной коровы, он с силой потянул её за собой. Дед не оставил скотинку в родном стаде, он вёл Бурёнку прямиком в свой сарай. Пастушок, до сих пор продолжающий скрывать свой срам в приовражных кустах, уже получил от Ефима изрядную порцию крепких и метких определений. А вот предположительную судьбу своей коровки старик все пытался и пытался прокручивать в своей голове, неизменно приходя к единственно возможному решению:
- Порешу я тебя, Бурёнушка, — бубнил он, ласково похлопывая её крутые бока, — извини, но порешу. Толка от тебя уже никакого не будет, раз от хозяина дёру даёшь.
В ответ Бурёнка лишь только тихо и грустно мычала.
А вечером Ефим хлебал крепкий чай без варенья, то и дело смахивая скупые слёзы с глаз. Жалко было ему свою скотинку, очень как жалко, но, считая всю жизнь себя мужиком решительным и принципиальным, дед уже не мог изменить своего решения. Он взглянул на скрипучие настенные часы, которые хоть и с великим трудом, но всё ещё исправно несли свою службу, нарушая смиренную тишину деревенского дома своим хриплым боем-лаем каждые полчаса. Было полдевятого. В девять Ефим позволит себе стаканчик деручего самогона, а, может быть, даже и не один стаканчик. Но только в девять, не раньше – опять-таки принципы.
«Ну, а сейчас – самое дело посмолить сигаретку во дворе, – подумал Ефим, выковыривая из печурки пачку дешёвого табака и полкоробка спичек, – пора бы завязывать…, пора бы…, но не сейчас».
Выйдя из дома, старик чиркнул спичкой шершавую грань коробка и закурил. Едкий дым першил в горле, а упрямые слёзы продолжали жечь глаза. А тут ещё – со стороны сарая послышался слабый грохот.
«Беспокоится скотинка, чует гибель, – подумал Ефим, шмыгая носом, – да не пойду я сегодня к тебе, даже не рассчитывай разжалобить. Завтра, всё только завтра утром, на свежую голову – и в последний путь».
И вдруг старик услышал голос, который чётко и ясно произнёс: «Привет, милая!»
Голос был мужской, низкий и громкий, так что вряд ли он мог померещиться. Ефим успел, конечно, подумать о внезапном визите алкогольной белочки, однако, вспомнив, что самогон-то ждёт его только после девяти часов, решительно отверг эту версию.
А голос тем временем мощно откашлялся и продолжил нараспев:
- Милая, прости меня, не дуйся. Я ведь и правда думал, что копыта отброшу.
Монолог громкого мужчины происходил явно в сарае. Ефим выбросил окурок и, слегка дрожа, начал подкрадываться к предположительному источнику звука.
Вдруг замычала Бурёнка. Замычала пронзительно и как-то радостно. Старик больше не мог ждать и рванул к сараю со всех ног. Решительно распахнув тяжёлые деревянные ворота, он увидел следующую картину.
Для начала стоит заметить – готов он был увидеть что угодно, но только не это. Прямо перед его коровкой стоял, учтиво преклонив колено, всё тот же рыжий бык, башку которого Ефим подпалил взорвавшимся ружьём сегодня же днём, на лесной полянке. Впрочем, шерсть на голове наглого животного была и правда почерневшей, а один из рогов просто-напросто отсутствовал. Но зато сейчас шею бычары украшала тяжёлая цепь, судя по всему – золотая. Передними копытами он прижимал к своей груди огромный букет луговых цветов. Бык осторожно протягивал Бурёнке по одному цветочку из этого букета, а та, нежно подхватывала и медленно пережёвывала его, то и дело награждая кавалера смущённым взглядом. Рыжий самозванец, как уже говорилось, стоял, преклонив колено, и громко декламировал стихи:
«Ах, милая дева Бурёнушка,
Прости мои речи нескромные,
Но жарко кипит моя кровушка,
Взрывается сердце огромное…»
В этот миг старик почему-то подумал о том, что зря он не захватил с собой топор. Видимо, он как-то красноречиво крякнул по этому поводу, потому что бычара вдруг резко повернул голову, уставился на деда, и, усмехаясь, радостно молвил:
- Ага, старче! Вот с тобой-то я очень хотел поговорить.
Ефим молча покачнулся на месте, медленно перевёл взгляд на Бурёнку, и когда та, честно глядя в глаза хозяину, широко улыбнулась, наконец-то потерял сознание.

* * *
Старик пришёл в себя из-за резкой боли в области челюсти. Открыв глаза и увидев нависшую над собой тушу рыжего быка со златой цепью на шее, Ефим успел заметить, как одно из передних копыт этого бычары в данный момент стремительно приближается к его лицу, и завизжал неестественным голосом. Удар остановить не удалось, только лишь слегка ослабить, потому резкая боль в области челюсти возобновилась, однако уже с другой стороны лица.
- Извини, старик, — гаркнул бык, — но я должен был как-то привести тебя в чувство, а пощёчины у меня только такие получаются.
Ефим страдальчески промычал в ответ, из-за чего почувствовал себя особенно глупо, ибо мычать вместо разговоров должен как раз таки его собеседник.
- Знаешь чего,старче, я должен с тобой одну вещь выяснить, — невозмутимо продолжал бык, — слушай, не будь бакланом, отпусти ты Бурёнушку. Только учти, что я вовсе не разрешения твоего спрашиваю — Бурёнка и так ушла, она уже со мной...
Дед попытался вскочить, но бык осторожненько прижал его копытами к земле.
- Пойми, отец, тут такая ситуёвина, что ты уже ничего не изменишь, — продолжал он, — но тёлочка будет чувствовать себя гораздо комфортнее, если ты отпустишь её. Внутри себя отпустишь, освободишь её от своего, блин, покровительства.
Старик состроил равнодушную физиономию и пожал плечами.
- Ты пойми, дружище, я ведь тоже человек, — сознался бык, — да, я бык, и даже — бычара — это тоже верно. Но при всём этом я человек. Дело в том, что я — из девяностых...
Дед Ефим нахмурил лоб и задумался. Девяностые он, как ни странно, помнил. В те весёлые времена, и правда, «быков» было много, и даже «бычар» — предостаточно. Однако все они, как один, имели приближенный к человеческому, облик. Самому Ефиму доводилось сталкиваться с такими субъектами более чем непосредственно. Ведь тогда он был ещё совсем не стариком и, как и многие, страстно заразился желанием урвать от жизни кусок пожирнее, если уж предоставилась такая возможность. В те дни он рискнул перебраться в город и поселился у друга, которому сам придумал прозвище Вовка Кульман, поскольку тот усердно трудился инженером в одном из вымирающих НИИ. Когда Вовку Кульмана сократили, оба друга затеяли нехитрый бизнес и поставили пиво-водочную палатку на одной из автобусных остановок. Счастливыми владельцами прибыльного дела они пробыли ровно половину суток, а точнее — в самый первый день и до закрытия. Ночью же к палатке подобрались неизвестные шкафоподобные молодчики, всю продукцию аккуратно сгрузили себе, а то, что осталось — сожгли дотла. Самих Ефима и Вовку, которые пытались собственными силами хоть как-то защитить свои капиталовложения, излупили до полусмерти. Друзья хотели были встать на дыбы, когда вышли из больницы, как вдруг обнаружили, что у Вовки Кульмана нет теперь ни квартиры, ни сбережений, а у Ефима ничего такого и до этого не было, кроме деревенской хибары. Так что зажили они в деревне, в Ефимовой развалюхе, окончательно сломленные и упавшие духом. Потом Вовка полюбил местную самогонщицу Нюрку, переселился к ней, да так и жил счастливым бездетным браком, пока не овдовел. Так что, было в девяностых много всего, однако тамошние «быки» внешне всё-таки более походили на человеческих существ.
- Тьфу, да нет же, — замотал однорогой головой бычара, — ну, не из Ваших девяностых, а из наших — 2090-х.
Старик удивлённо икнул. И тут рыжий бык, видимо, догадавшись, что Ефим уже готов войти в колею понимания ситуации, торопливо затараторил:
- Только сейчас понял — ведь в Ваше время тоже имела место подобная ситуация, — подмигнул он деду, — да только Ваши девяностые ни в какое сравнение не идут с тем, что будет твориться в конце двадцать первого века. Короче говоря, опять придут к власти гопники, однако на этот раз придут они всерьёз и надолго. Так вот, те, кто урвут жирный кусок, а это, как понимаешь, и я тоже, будут реально в шоколаде. А если ты в шоколаде, если ты реально крут, так ты и выглядеть должен соответственно — это Верховные Братки даже в Уставе прописали. И тут Вам недостаточно будет малиновых пиджаков да безвкусных перстней. Тут уж извольте менять самого себя — да так, чтоб круче всех. И у меня получилось стать круче всех! Полная трансформация тела — сотни операций, вживлений и приращений — и вот я из заурядного бритоголового «бычары» превратился в настоящего «золотого быка».
«Золотого? А я-то думал, что он просто рыжий», — подумал дед Ефим, но, поймав на себе грозный взгляд собеседника, решил повременить с мыслями.
- Конечно же, всё бабло пришлось на эту трансформацию выложить, — хмыкнул бык, — всё, до копеечки. Ну ничего, думалось мне, я же теперь круче всех, финансы теперь рекой потекут. А сам-то давно уже перестал бухгалтеров контролировать — совсем с операциями замотался. И бухгалтера, не будь дураками, быстренько все мои делишки на себя присвоили. Такое уж времечко у нас, — вздохнул бычара, — только успевай хватать то, что плохо лежит. Бухгалтеров я, конечно, вздрючил так, что они считать разучились, но бабло и бизнес вернуть не успел. А тут, как назло, Верховные Братки придумали новую бредятину в Устав дописать. Типа, говорят они, ежели ты действительно реально крут, то ты просто обязан иметь при себе шмару, ибо без шмары ты — чмо последнее, кем бы ты не прикидывался, и тебя имеет полное право чмырить самый позорный баклан. Вот так вот! А где мне было достать шмару, если я прикинулся бычарой в натуре?! Даже продажная чувиха на меня не полезла бы, ибо бабло-то у меня на нуле оказалось. Вот тогда-то Братки Верховные на меня облаву и объявили — видимо в кайф им такого крутого пацана, как я, зачмырить. Я дал, конечно, дёру, да драть некуда — весь мир гопотой пропитан. Слава яйцам, сосед-учёный сговорчивым оказался — уже после третьего паяльника одолжил свою машинку-по-времени, которую испытывал на дому. А я ж не идиот, дал по газам, да и метнулся наугад — как видишь в твоё время сиганул. Машинку-то я, конечно, сразу по винтикам расщепил, да и в болотце упокоил — туда ей и дорога, а учёный-то чего? А ничего — переживёт, ещё шибче изобретёт.
Дед Ефим даже причмокивал от такого обилия увлекательной информации.
- А у Вас-то, я смотрю, схорониться можно, – продолжал бык, – да и прожить мирно-гладко свою жизнь непутёвую. Всё быдло ведь пока в тени скрывается, так что на мой век спокойной житухи хватит. Но и тут загвоздочка обнаружилась, – бык смущённо опустил глаза, – как оказалось, тёлочка мне всё равно очень как нужна. И, как оказалось, нужна мне именно тёлочка в натуре, то есть натуральная тёлка – корова, короче говоря. Я с той поры, как трансформировался в этого златого красавца, к человеческим самкам почему-то вообще охладел. Но вовремя не догадался о своей «телячьей страсти», иначе попробовал бы найти соответствующую подругу и в своём времени. Но после того, как я встретил твою Бурёнушку, я понял – любовь существует, и никто мне, кроме этой коровки, совсем уже и не нужен. Отпусти её с миром, старче, ну будь же человеком.
- Только после того, как ты станешь человеком, – зачем-то съязвил Ефим и тут же пожалел об этом, когда ощутил своим телом слабенький удар бычьего копыта.
- Старик, ну сделай же это, как жертва произвола девяностых в подарок такой же жертве произвола девяностых, пусть даже несколько иных девяностых, – взмолился бык.
- Да пошли Вы…а – высказался дед, но так и не успел закончить своё послание, ибо бычара уже успел убраться прочь, радостно мыча на бегу.

* * *
Уже начинали сгущаться сумерки. Рыжий Бык стоял на полянке, наслаждаясь прохладным объятием теней, которые всё ниже и плотнее отбрасывали под вечер уставшие лесные гиганты. Рыжий Бык стоял на полянке и спокойно размышлял. Время спешки уже миновало, теперь можно и поразмышлять.
Было забавно вспоминать о том, какой нелепый спектакль пришлось разыграть ему перед тем вспыльчивым стариком, какой невразумительный набор слов, в большинстве своём непонятных ему самому, сразил оппонента неожиданно действенным эффектом и помог в достижении цели. А ведь слова эти, как и вся линия поведения, которой Бык неотступно следовал, были выловлены именно из памяти и подсознания того странного старичка. Дед получил именно такой сюжет, который он счёл бы единственно возможным для того, чтобы лишиться своей Бурёнки. А ведь Бык ещё сомневался, но результат оправдал ожидания.
Сама же Бурёнка стояла сейчас напротив Рыжего Быка и выжидающе смотрела прямо ему в глаза. Она ещё ничего не могла, пока она умела лишь ждать и слушать.
Бык устало опустил взор, но спустя буквально долю секунды Бурёнка смогла поймать его внимательный и пронзительный взгляд.
Он понимал, что она сейчас почувствовала – как будто бурной и свежей волной окатило её сознание. Потому-то она с трудом удержалась сейчас на дрогнувших ногах.
«Ты можешь мыслить, – сообщил ей Бык, – он отпустил тебя».
«Я могу мыслить», – робко повторила Бурёнка.
Только после этого они смогли подняться в небо. Подхваченные возрождённой силой собственного сознания, почти неразличимые в ночи тени Рыжего Быка и Пёстрой Бурёнки покидали когда-то бывший родным для неё мир необъятных лугов, смешанных лесов, сладкого клевера и молчаливых соседок по стаду. Они покидали мир тоскливых загонов, жгучего кнута, тёмных сараев, пропахших крысами, холодного ножа, пропахшего такой родной кровью.
После этого ленивые деревья обступали полянку так, что теперь ни один человек не смог бы найти или заметить её, пока это не будет нужно самой полянке.
Скоро Бык и Бурёнка полетят через океан, прямиком к острову, также скрытому от любых человеческих глаз. Прямиком к острову, на котором живут и учатся мыслить всего лишь несколько сотен представителей когда-то одомашненной и оглупевшей скотины, несколько сотен бывших питомцев, наученных быть милыми и глупыми игрушками, и несколько сотен живых существ, наученных быть послушной и верной едой. Но остров учит мыслить, учит прощать и быть прощёнными, учит жить наравне с врагом, не воспринимая врага.
Вот так, постепенно, поодиночке приходится доставлять на остров представителей живого мира. Потому что сам остров тоже живой, и он не примет беглецов или лжецов. Жизнь должна явиться к нему добровольной и свободной.

* * *
По направлению к дому Ефима вразвалочку приближался сухой и сгорбленный старикашка. Сам Ефим сидел на крыльце и мял в руках сигарету, уставившись в звёздное небо.
- Слышь, Ефимыч, – задиристо взвизгнул горбун, – а ты мне не прояснишь, а то я чё-то по старости, видимо, недоврубаться начал, а чёй-та моя цепка-то у твоего сарайчика валялася.
- Уймись, Кульман, – устало пробурчал Ефим, – не твоя это цепочка. Сюда бычара один с этой цепью на шее в гости наведывался. Обронил, видимо. Оставь у сарая – авось вернётся.
- Не гони ты, Ефимыч, – морщинисто оскалился Кульман, – какой такой бычара?! Всех быков ещё в конце девяностых мирненько повязали, не гони ты! а цепку я на рукомойник вывешивал после того, как почистил, а её какой-то козлина спёр. Слышь, Ефимыч – не бычара, а козлина. И обронил он её почему-то именно у твоего сарая. Слышь – именно у твоего. А это, Ефимыч, единственно, что у меня осталось после твоего паршивого бизнеса, слышь, козлина…
- Слушай, Кульман, – дед Ефим наконец-то удостоил старого друга взглядом, – а давай нажрёмся!
1 апреля 2014

Сообщение отредактировал Задумчивый Пёс: 16:35:55 - 31.12.2015

[Аватар]

Дедушка Ефим хищно оскалился беззубой улыбкой

Где можно посмотреть на хищную беззубую улыбку? Даже картинка такая не складывается .

[Правительство]

чикатило?

[Черная Пантера]

[/size]
Где можно посмотреть на хищную беззубую улыбку? Даже картинка такая не складывается .

Это конечно не Дед Ефим, но улыбка впечатляет!

[Аватар]

Это конечно не Дед Ефим, но улыбка впечатляет!

Эта впечатляет, но я почему-то пыталась представить улыбку совершенно беззубого деда. Хищность не получается, только смех разбирает))))

[Черная Пантера]

Нехорошо смеяться над пожилыми людьми, в натуре!

[Аватар]

Ну, такому и улыбаться не надо)))))

[Усик-колёсик]

Прямо на стене висело ружьё.

Про ружье очень понравилось. Сначала даже казалось, что оно - ГГ.

Ржавое оружие угодило прямиком в лоб быка, промеж его рогов и... взорвалось яркой и громкой вспышкой.

очень жаль (((

Прямиком к острову, на котором живут и учатся мыслить всего лишь несколько сотен представителей когда-то одомашненной и оглупевшей скотины, несколько сотен бывших питомцев, наученных быть милыми и глупыми игрушками, и несколько сотен живых существ, наученных быть послушной и верной едой. Но остров учит мыслить, учит прощать и быть прощёнными, учит жить наравне с врагом, не воспринимая врага.
Вот так, постепенно, поодиночке приходится доставлять на остров представителей живого мира. Потому что сам остров тоже живой, и он не примет беглецов или лжецов. Жизнь должна явиться к нему добровольной и свободной.

красиво.

Но в целом дед Ефим вызывает исключительно отвращение.

[Kronos]

Очень скучно. "Ниасилил".

[Редрак]

Вроде рассказ юмористический, но отрывок, в котором бык и коровка улетают на прекрасный остров как-то выбивается из общего стиля. Да, объяснение этому присутствует, но мне эта часть показалась уж больно пафосной.

[МОРРА]

Зря Автор делает такой подробный акцент относительно "бычьего" быта.
для этого надо быть в теме или хотя бы разбираться в тонкостях "бычьего" жаргона.
Автор разбирается... не очень как...
Однако очень понравился кусок с полётом Бурёнки и Рыжего Быка...

[Граничник]

Понравилось. Есть погремушки, но понравилось.
И идея, да, хорошая.

[МОРРА]

ЧЁРНАЯ ПАНТЕРА

Странник потратил последние ворованные кредиты на то, чтобы одноглазый карлик Эш Головорез – космический пират в тринадцатом поколении, пробуравил на своём битом судёнышке едкую атмосферу необитаемой планетки Эо Ло и сбросил неисправную капсулу с ним на её каменистую поверхность. Эш, конечно, запросто мог обмануть своего пассажира и, воспользовавшись анабиозным состоянием последнего, просто-напросто порезать его на лоскутки, но пират всегда с трепетным уважением относился к сумасшедшим, и только потому выполнил своё обещание. Ему только было крайне жаль того, что он не сможет узнать, выживет ли Странник после жестокой посадки. Ведь капсула, которую продал он, работала слабее, чем в десятую долю должного уровня защиты. Но всё-таки он мысленно пожелал удачи дерзкому безумцу после того, как выпустил капсулу с борта своего судна.
Надо сказать, самому Эшу повезло гораздо меньше своего пассажира. С трудом выкарабкавшись с плотных атмосферных слоёв планетки, он только и успел заметить, как его ожидает на вылете пяток патрульных имперских истребителей. Во время короткого боя пирату всё-таки удалось прихватить с собой одного из них, ровно за секунду до того, как его судёнышко разлетелось в космическом пространстве многочисленными осколками.
* * *
Капсула грохнулась на поверхность планеты Эо Ло с невероятной силой, подняв огромное облако пыли и разметав на мелкие камешки одно из местных низеньких строений. Механизм торможения совсем не сработал, и дымящегося Странника пулей выкинуло из разбитой вдребезги капсулы. Но защитный костюм не позволил потерять ни одной частички переломанного во всех костях тела и моментально взялся за его восстановление. Через пару часов Странник сросся и залечился там, где было необходимо, и нечеловеческая боль привела его в сознание.
Но недаром он был добытчиком с многолетним опытом, и потому лишь застонал, крепко сцепив зубы, тихо-тихо, так, чтобы ни одна тварь не смогла упрекнуть его в минутной слабости.
Через пару минут, когда его тело обогатилось необходимым питательным и витаминным комплексом, Странник решился ознакомиться с диагностикой состояния защитного костюма. В итоге подтвердились самые худшие опасения — костюм с прискорбием сообщил, что полностью выработал свой ресурс и отключился.
Странник вытаращил глаза и беспомощно захлопал ртом, но убедившись через минуту, что дышать, хоть и с трудом, но можно, успокоился.
«Ничего себе костюмчик, — раздражённо подумал он, — одно-единственное свободное падение еле выдержал. А пирата это так вообще придушить мало — капсулка его абсолютно бесполезной оказалась».
Странник осмотрелся. Неисправная капсула пирата Эша очень метко расквасила некое приземистое строение. Хотя, оно было даже не просто приземистым, а прямо-таки прорастало из-под земли. Добытчик встал и, подбежав на только что перестроенных ногах поближе, посмотрел вглубь пролома строения. Внутри было темно, лишь скудно проникающий с поверхности планеты сумеречный свет позволял заметить, как уже под землёй, в разные стороны от этого строения, уходили узкие коридоры. Странник отлично знал — это ходы лабиринта, глобального лабиринта, полностью пронизывающего верхние слои почвенной коры планеты Эо Ло.
Но непроходимый лабиринт вовсе не пугал добытчика. Он без проблем отыщет то, за чем он прилетел сюда, добудет то, что должен добыть. Сращённый с его нервной системой датчик живой материи поможет найти ему Чёрную Кошку. А огнемёт, вживлённый в кость его правой руки, сожжёт её дотла. И именно это — пепел Чёрной Кошки — нужно добыть ему, именно это он и добудет.
Странник спустился в тоннель, активизировал встроенные под глазами фонари и отправился на поиск раритетной жертвы.
* * *
Его жизнь изменилась год назад. Тогда, будучи успешным и преуспевающим добытчиком космических редкостей, он подумал и ушёл на покой. Странник уже достиг всего, о чём только мог мечтать человек его возраста — неисчислимое состояние, несколько дружных и приятных семейств, уважение и должное почитание среди узкого, но крепкого круга коллег-добытчиков. Его имя было известно и среди остального мира, но общественный взгляд редко останавливался на тех, кто находит раритеты. Людей больше интересуют личности, которые ими овладевают. А Страннику вещички эти были абсолютно не нужны, он никогда не поражался их редкостью, но с радостью заполучал состояния, которыми они оценивались.
Однако, спустя всего лишь неделю после того, как он ушёл на покой, жизнь резко и безжалостно совершила поворот в обратном направлении.
Вслушавшись в новости по узкому специализированному каналу, Странник вдруг узнал, что добытчику Сумраку удалось найти и заполучить Пепел Чёрной Кошки — самый таинственный и редкий раритет во Вселенной.
Странник сразу же вспомнил о том, кто же это такой — добытчик Сумрак. Самое интересное, что это был никто иной, как бывший помощник самого Странника, его подмастерье, мальчик на побегушках, от услуг которого он сам в своё время с огромной радостью поспешил отказаться. А как иначе - Сумрак был глуп, ленив и неповоротлив, хотя при этом обладал чрезвычайно завышенным самомнением и гордостью. Его помощь совершенно не шла впрок, она только тормозила всё дело. Потому-то Странник безжалостно отправил Сумрака в отставку за непригодностью, а добычей раритетов и редкостей занимался в одиночку, до тех самых пор, пока не ушёл на покой. И вдруг оказывается, что эта бездарность вовсе и не думала прозябать в нищете, а, даже напротив, посмела догнать и даже обогнать своего учителя. Странник был в бешенстве. Он не смог бы спокойно жить теперь, пока сам не добыл бы этот редкостный экземпляр — Пепел Чёрной Кошки.
* * *
Но перед тем, как упорхнуть в опасное путешествие, Странник решил отправиться к своему бывшему ученику с дружеским, а, может быть, и не очень дружеским визитом.
Однако то, что увидел опытный добытчик, повергло его в шок. Сумрак вовсе и не думал купаться в роскоши и славе благодаря удачной находке. Похоже, что он вообще перестал думать. Проще говоря, Сумрак находился в неадеквате. Он сидел в самой маленькой комнатке своего особняка и молча рыдал, уставившись в одну точку. Как ни пытался Странник привести беднягу в чувство самыми разными методами, которых он знал, кстати, достаточно много, ничего у него не получилось.
Наконец, Странник применил древнюю методику гипноза, и вот тогда Сумрак ожил. Его взгляд стал бешеным. Сам он резко вскочил на ноги, и хриплым голосом принялся шептать: «Нельзя..., ничто не может уйти, кроме пепла..., всё..., всё, что ушло, должно вернуться в пепел...» После того, как Сумрак выдал эти нелепые фразы, он достал из стенного шкафа канистру с горючей жидкостью и принялся обливать себя, бормоча вполголоса какие-то незнакомые имена.
Медлить было нельзя. Странник уже понял, что у живого Сумрака он вряд ли сможет добиться какого-либо ответа, ибо тот, вдобавок ко всему, очень скоро перестанет быть живым. И потому, в тот самый миг, когда обезумевший добытчик бросал себе под ноги горящую зажигалку, Странник размахнулся и успел ему срезать голову портативным лазерным кинжалом. Теперь он сможет, пока мозг бывшего ученика не сгнил, сканировать тому угасающую память. Ну, а другие остатки нерадивого и, как оказалось, слабовольного Сумрака пусть себе спокойно горят синим пламенем вместе с его хоромами.
Стремительно высыхающий мозг помощника подарил Страннику гораздо больше секретов, чем его испепелённый хозяин. Из памяти, испаряющейся на глазах, добытчик сумел выудить — какая планета, с точностью до координат, явилась месторождением редкостного раритета. А также Страннику стало известно, что у Сумрака, оказывается, был свой помощник в этой экспедиции, который в её ходе бесследно пропал. К сожалению, остальная память несчастного самоубийцы была закрыта мощными блоками страха и отчаяния, какие добытчик ранее ни у кого не наблюдал, хотя мозги приходилось сканировать крайне часто и у совершенно разных людей — трусливых и отважных, мудрых и сумасшедших.
Но с добытчиком по имени Сумрак было покончено навсегда. Теперь необходимо было вернуть потерянную славу себе.
* * *
Странник с трудом пробирался по узким коридорчикам тоннеля. Вокруг было темно — не видно ни зги, а датчик живой материи упрямо молчал, подтверждая самые тревожные опасения добытчика.
«Ну что же такое, ну, кошечка, выйди ко мне — я тебе сделаю очень тепло, — шёпотом умолял он, — не хочу верить, что Вас тут ни одной не осталось. Не могли же Вас всех до единой выжечь».
Но никто не отзывался на мольбы. Только земля под ногами становилась всё теплее и теплее. И вот, когда Странник почувствовал, что его пяткам уже достаточно горячо ступать по полу тоннеля, он присел для того, чтобы взять пробу почвы и случайно прижал ладонь к её обжигающей поверхности.
«Здравствуй, Странник, — внезапно раздался нежный и приятный голос в его голове, — мне радостно приветствовать тебя здесь».
«Кто это?» — осторожно подумал добытчик.
«На твоём языке моё имя звучит, как Чёрная Пантера», — ответил голос.
«Я не знаю, что такое Пантера, — удивился Странник, — или ты плохо знаешь мой язык».
«Ах да, — поправился голос, — это понятие давно уже покинуло Ваши запасы слов, потому что так Ваши предки называли несуществующий вид животного мира. Можно трансформировать моё имя, как Большая Чёрная Кошка. Ведь последняя Кошка на Вашей родине встречалась менее сотни лет назад. Память об этом животном виде должна ещё сохраниться в том или ином виде».
«Чёрная Кошка, — сцепил зубы в жадной ухмылке Странник, осторожно снимая огнемёт с предохранителя, — я знаю, что такое Кошка».
«У меня есть великая ценность — память многих и очень многих, — обрадовался голос, — я хочу поделиться с тобой своей ценностью, а ты поделись со мной своей памятью».
«Так вот в чём дело, — улыбался добытчик, — так почему бы тебе не подарить мне часть этой своей суперценности и я уберусь восвояси».
«К сожалению, это невозможно. Ценность нельзя поделить на части. Да и покинуть это место может только пепел».
«Ну, вот и договорились, — ответил Странник, — так выйди же ты, наконец. Очень уж хочется тебя увидеть».
После этого добытчик покрепче сжал огнемёт в своих руках и уже был готов дать залп в любом направлении».
«Твоя просьба звучит очень странно, — между тем прозвенел голос в его голове, — я же и так всё время перед тобой».
* * *
Феникс-инсект по имени Кха безумно скучал на своей, покрытой ледяными глыбами, планете. Он не мог страдать от голода, однако кушать ему хотелось. А кушать было нечего. Последние крошки и остатки разумной памяти в окрестных уголках Вселенной он вместе со своими сородичами давным-давно уже проглотили и переварили по несколько раз. И в спячку укладываться тоже очень не хотелось.
Потому Кха уселся на краю огромной глыбы льда, настроил слуховые рецепторы и принялся слушать Вселенную в надежде, что он где-нибудь, да обнаружит хотя бы небольшой запасик любимого лакомства.
Кха и не предполагал, что ему так быстро повезёт.
Совсем недалеко от родной планеты происходил целенаправленный выплеск памяти. И не просто памяти, а многовековой и разносортной памяти. Феникс-инсект даже чуть было не захлебнулся слюной.
Одним прыжком преодолел он расстояние до источника выплеска и оказался на приятной каменистой планетке. Выплеск происходил где-то изнутри. Кха нашёл самое «громкое» место ипринялся рыть.
Вскоре он оказался в тоннеле, настолько узком, что ему пришлось сложиться в тридцать четыре раза. И тут он увидел, как источник разума обменивается вкуснейшей памятью с диковинным двуногим и неповоротливым существом, доселе Феникс-инсекту неизвестным.
Кха приветливо каркнул и дружелюбно застрекотал, выражая скромное желание присоединиться к пиршеству.
* * *
«Передо мной,передо мной, — злобно шептал Странник, — где же ты «передо мной», кошка драная?»
И вдруг датчик живой материи, до этого момента молчавший как убитый, так резво прошёлся по его нервам, что добытчик чуть было ни подпрыгнул от неожиданности. В следующую секунду потолок тоннеля разлетелся вдребезги и на пол кто-то грохнулся. Стояла тьма, как в лабиринте, так и на поверхности планеты, а подглазные фонари давали настолько слабое освещение, что Странник смог разглядеть только лишь какой-то угловатый силуэт, издающий крайне неприятные звуки. Хотя, какая разница, добытчик всё равно не знал точно, как выглядели вымершие около века тому назад Кошки, и потому, не долго думая, окатил маячившую перед ним фигурку самым щедрым потоком пламени, на какой только был рассчитан его огнемёт.
Угловатое существо тут же вспыхнуло, истошно заскрипело, забилось в конвульсиях и, спустя несколько секунд, превратилось в пепел. И Странник мог бы возликовать, ибо — вот он, искомый раритет, то, что он искал. Протяни руку и бери; танцуй победные танцы, осыпая голову кошачьим пеплом. Всё это мог бы делать Странник, и это всё он, несомненно, делал бы, если бы ни одно обстоятельство.
Вся проблема оказалась в самом пламени. По логике, оно должно было бы всё-таки потухнуть, как только догорело существо. Но не тут-то было. Факел огня как-то весело ухнул и выстрелил огненным червём в сторону одного из тоннелей, жадно глотая сухую пыль и едкий воздух лабиринта.
Вот тогда-то Странник с ужасом понял, что, путешествуя вдоль коридоров застарелого подземелья, огненный червь будет только лишь набирать силу и очень скоро вернётся с ответным ударом к нему же самому.
Добытчик со всех ног рванул к серой кучке, оставшейся от угловатого существа, спешно хватанул пригоршню пепла и кинул её внутрь встроенного в своё тело кармана. Он хотел было повернуть назад, чтобы бежать к тому месту, откуда он пробрался в лабиринт, но успел увидеть, что поток пламени уже несётся по этому коридору к нему навстречу. Тогда добытчик догадался, что можно выбраться через пролом, впустивший сюда сожжённое им существо. Этот случайный выход маячил непосредственно над его головой. Однако Странник понимал — пламя подобралось слишком близко, и можно было всего лишь успеть ухватиться за край разлома, прежде чем смертельно-горячая волна накроет его с головой.
Но вдруг случилось чудо. Такое чудо, какому место только в наивных приключенческих романчиках. Защитный костюм, который, казалось бы, окончательно издох сразу же после посадки на планету, неожиданно ожил для последнего, предсмертного вздоха и обеспечил таки противопожарный щит для своего хозяина. Щит получился нестабильным и слабеньким, однако его хватило для того, чтобы Странник успел выкарабкаться наружу. Но, зато после этого героический костюм лопнул, скукожился и превратился в жалкие почерневшие обрывки. Таким и объявился добытчик на каменистом склоне планеты Эо Ло — жалким, практически голым, грязным, обгоревшим и уставшим, но счастливым. Ибо во внутреннем кармане его тела хранилась пригоршня Пепла Чёрной Кошки, и, значит, его мучительное путешествие завершилось победой.
Оставалась только одна задача — покинуть планету и добраться до покупателей. Но это уже дело времени. Странник выбил у себя передний зуб, вырвал ноготь на большом пальце левой ноги и соединил их таким образом, что произошла активация кода вызова имперской службы спасения. После этого он мысленно произнёс пароль, заставляющий из собственного позвоночника выделить вещество, которое погрузит его тело в состояние анабиоза. Таким образом, Странник сможет проваляться «в отключке» года два — вполне достаточно для того, чтобы его обнаружили, спасли и оживили. По истечении двух лет тело добытчика начнёт портиться — но он надеялся что уж до этого не дойдёт.
Пока Странник отключался, он слышал, как что-то оглушительно грохочет и взрывается в тоннелях, потом затихает, после чего опять начинает взрываться. Добытчик улыбнулся, от души радуясь тому, что ему всё-таки удалось выбраться.
* * *
Когда диковинное существо послало Феникс-инсекту огненный поцелуй, тот решил, что это такой способ знакомства. Однако поцелуй был не просто огненным, а ещё сжигающим. А это уже попахивало попыткой заигрывания. Но диковинный двуног, как ни крути, был абсолютно несимпатичен Феникс-инсекту, и у них ничего не могло произойти общего в интимном плане.
Кха хотел было объясниться, но противиться сжигающему поцелую не смог. Он испытал величайшее наслаждение и, как всегда случается при этом, рассыпался в пепел. Однако, на то он и был фениксом, потому тут же возродился свежим и счастливым инсектом.
И только потом Кха понял, что произошло. Горячая поверхность планеты впала в чудесный резонанс с его собственным откликом на величайшее наслаждение, зациклив сжигающий поцелуй в коридорах лабиринта. Таким образом, Феникс-инсекту почти сразу же удавалось испытать величайшее наслаждение, сгорая дотла вновь возрождаясь, после этого повторяя всё снова и снова.
Кха решил не останавливать бесконечный цикл сжигающего поцелуя. Очень уж нравилось ему величайшее наслаждение. Правда он надеялся, что двуногий ухажёр тоже попадёт под поцелуй, посланный им же самим, однако, во время мимолётной передышки после очередного возрождения, заметил, что тот постыдно сбежал.
«Всё понятно, он сумасшедший, — подумал Кха, продолжая наслаждаться, — его поступки не поддаются логике».
Каждый раз сгорая, Феникс-инсект отбрасывал небольшую кучку пепла, но каждый раз новую кучку. Спустя некоторое время коридоры лабиринта на планете Эо Ло были до самого верха забиты этим пеплом.
* * *
Спустя два года все доступные частоты принесли на все средства приёма обитаемой зоны Вселенной один и тот же информационный клич:
«Разумные жители Вселенной! Мне очень радостно приветствовать Вас! Мне отлично известно, как высоко Вы оцениваете некое вещество, которые именуете — Пепел Чёрной Кошки. Мне очень радостно сообщить Вам, что в данный момент этим веществом богата планета Эо Ло (координаты прилагаются). Даже более того — этого вещества на планете много,очень много, планета задыхается от пепла. Поэтому мне радостно пригласить Вас, нет, просить Вас посетить планету Эо Ло и забрать себе этого пепла — кто сколько хочет и может. Планета обязуется обеспечить Вам мягкую посадку и безопасность пребывания на ней».
Ровно через неделю к планете Эо Ло невозможно было пробиться. Казалось, весь космический флот Вселенной рванул сюда для того, чтобы обзавестись ценным раритетом. Громадные фуры, до краёв загруженные пеплом, отчаливали от планеты каждые полчаса. Однако количество охотников за редкостью не уменьшалось.
Тогда же на поверхности планеты было обнаружено истощённое тело Странника. Да, именно коллеги-добытчики нашли его, а вовсе не патрули службы спасения, которые просто-напросто игнорировали зов одинокого скитальца. Добытчика быстренько доставили на Родину, где привели в чувство и подлечили, как могли. Бедняга был так измотан и истощён, что даже продвинутым старателям социальной медицины так и не удалось окончательно поднять пациента на ноги. Однако тот казался бесконечно счастливым, что, конечно же, ставило под сомнение психическую адекватность Странника.
* * *
Самым интересным оказалось то, что уже через сутки после громогласного клича с планеты Эо Ло, Пепел Чёрной Кошки потерял всякую ценность. А как иначе? Пепла оказалось так много, что он просто-напросто перестал быть редкостью. Мало того — все, кто был связан с его добычей, сходили с ума и настойчиво пытались покончить с собой, а вот покупатели Пепла, напротив, отмечали, что «дутый» раритет абсолютно никакими особенными свойствами не наделён. Это просто пепел — бесполезная пыль.
Странник не знал всего этого, когда, относительно поправившись, отправился продавать ту пригоршню, которую сохранил во внутреннем кармане собственного тела. Потому-то он был крайне возмущён тому, что его на смех подняли абсолютно все потенциальные покупатели. Он, вернувшись домой, высыпал Пепел в маленькую бумажную коробочку, которую и сжёг посреди квартиры. Потом Странник сел на на стул, уставился в одну точку и вдруг понял, что ему открылась вся память, которой одарила его каменистая планета.
И он вспомнил, что название «Эо Ло» переводится с языка сгинувшей цивилизации Космических Исследователей, как «Чёрная Пантера». И что «Пепел Чёрной Кошки» - это вовсе не пепел сжигаемого тобой животного, а любой пепел, найденный на поверхности планеты Эо Ло. И что все, кто посещал Эо Ло, так или иначе делились с планетой своей памятью. И что добытчик Сумрак сжёг своего же помощника, приняв его силуэт в полутьме за Кошку. И что он сам сжёг тоже не Кошку, а дружелюбное инопланетное насекомое. И что только пепел может покинуть планету. А если «не пепел» покинул планету, то он всё равно — пепел. Пепел Чёрной Кошки.
Затем Странник облил своё тело горючей жидкостью и поджёг...

P.S. Феникс-инсекту Кха очень скоро надоело постоянно испытывать величайшее наслаждение, сгорая дотла и возрождаясь из пепла. Он внял мольбам приятной планеты, проглотил блуждающий сжигающий поцелуй, выкарабкался на поверхность, расправил своё тело в полный рост и обнял Чёрную Пантеру, любовно делясь с ней памятью, которой и у него было предостаточно.
4 мая 2014

[Buddha]

Наверное, идея появилась после того, как автор взял себе анониморфа? Идея довольно интересна. И почему-то в авторстве подозреваю МОРРу. Инопланетяне с непохожим на наше поведением, инсектоиды всякие... Таки думаю на МОРРу
Одно замечание только к тексту:

А огнемёт, вживлённый в кость его правой руки, сожжёт её дотла.

После этого добытчик покрепче сжал огнемёт в своих руках и уже был готов дать залп в любом направлении».

Так где же находился огнемёт?

[Усик-колёсик]

я бы сказала - гротескно)))

Феникс-инсект

вот это прелесть)

Наверное, идея появилась после того, как автор взял себе анониморфа? Идея довольно интересна. И почему-то в авторстве подозреваю МОРРу. Инопланетяне с непохожим на наше поведением, инсектоиды всякие... Таки думаю на МОРРу

я на Морру думаю еще с предыдущего рассказа...

[Abver]

ЧЁРНАЯ ПАНТЕРА

Любопытный рассказ. Оригинальная идея, космос, атмосфера "прибабахнутого" мира будущего - всё, что мне нравится. Насыщенный рассказ.
Из минусов - язык тяжеловат. Мало диалогов. Не совсем удачное название профессии главного героя - "добытчик". Можно было иначе его обозвать. Пёс правильно отметил - эмоций рассказу не хватает.