Позвольте с вами не согласиться - не так уж это инвариантно.У меня такое впечатление о рассказе сложилось, что автор вел меня за руку очень долго, говоря о женщине с ружьем Гаусса на плече, что она в таком анабиозе душевном находится, что ей и помочь уже возникает желание, не понятно только чем, а потом он приводит меня к середине повествования и бросает там. Вот тебе женщина, вот тебе девочка, вот тебе кладбище. Они идут играть. На кладбище. Как и что там они разыграют додумай сам, то ли девочка острыми зубками прокусит женчине артерию, попьют кровушки на двоих, то ли там их ждут мальчиШШки с палками и игра может получить совсем другой поворот, я бы даже воздержался бы от фантазий на эти темы игр, то ли женщина готова поиграть с девочкой и всё ею озвученное в начале повествования про ножи и ружьё Гаусса использует в тельце девочки. Веер вариантов. Только при чем здесь я, читатель?
Да, бессильная безысходность и инфантильный мазохизм. Мало ли бывает? Отсутствие предприимчивости толкает фантазии в абсурд.
Можно перезагрузить фрагменты рассказа и составить более стройную композицию, изрядно её дополнив.
