Сообщений в теме: 162

[МОРРА]

в общем, очень интересная история...
однако, как верно заметил srvr4vr пустоватая...
сюжет-то есть, и миф тоже присутствует... где-то неизвестный, но эмоций после прочтения маловато...

[Зиц]

Рассказ считаю несомненным фаворитом текущего тура, очень хорошо, практически безупречно написано. Особенно, если учесть жесткие временные условия блица. Что касается недостатков - связь между мифом и описываемыми событиями показалась несколько натянутой, логически лишней в контексте сюжета. Очевидно, что ни разбившийся мастер, ни подмастерье про Икара не читали, с чего бы? Показанная в рассказе мотивация героев зиждется на куда более мощном целеполагающем фундаменте, чем древнегреческий сюжет, являющийся лишь иллюстрацией, но никак не причиной полетных стремлений. В результате высказанное мною недоумение непременно возникнет у любого читателя, не посвященного в тонкости условий текущего форумного конкурса. Имеется несколько литературных законов, нарушать которые не следует ни под каким видом, которые, тем не менее, регулярно нарушаются, что и дает возможность судить о занимаемом месте автора на иерархической лестнице изящных искусств. Закон причинности - один из них, все, что происходит, должно подтверждаться явными, равно и глубоко скрытыми текстуальными вариациями передаваемых смыслов. Каждое движение тела, а в еще большей степении духа героя непреложно предопределено замыслом создателя, если же такового не наблюдается, то остается только развести руки в печальном недоумении. С какой такой стати, скажем, понесло Алкида в будущее? В чем причина фантагосмарических видений бесспорно талантливой Ртути? Каким таким образом отчетливый авторский текст повествования Аквамена оказывается вдруг на финише рассказом сказителя? И так далее, и тому подобное. Читатель капризен. Он хочет видеть скрытые пружины сюжета, непременно хочет чесать личное ЧСВ сладким удовольствием понимания разбросанных там и сям намеков и недомолвок, очень хочет, но так, чтобы сие было не слишком напряжно. В меру. Так, чтобы в любом повороте фабулы видны были разгадки поведения автора или хоть тропинки к ним, ежели упомянутому читателю вдруг да придет в голову копнуть глубже.

[МОРРА]

Рассказ считаю несомненным фаворитом текущего тура, очень хорошо, практически безупречно написано. Особенно, если учесть жесткие временные условия блица. Что касается недостатков - связь между мифом и описываемыми событиями показалась несколько натянутой, логически лишней в контексте сюжета. Очевидно, что ни разбившийся мастер, ни подмастерье про Икара не читали, с чего бы? Показанная в рассказе мотивация героев зиждется на куда более мощном целеполагающем фундаменте, чем древнегреческий сюжет, являющийся лишь иллюстрацией, но никак не причиной полетных стремлений. В результате высказанное мною недоумение непременно возникнет у любого читателя, не посвященного в тонкости условий текущего форумного конкурса. Имеется несколько литературных законов, нарушать которые не следует ни под каким видом, которые, тем не менее, регулярно нарушаются, что и дает возможность судить о занимаемом месте автора на иерархической лестнице изящных искусств. Закон причинности - один из них, все, что происходит, должно подтверждаться явными, равно и глубоко скрытыми текстуальными вариациями передаваемых смыслов. Каждое движение тела, а в еще большей степении духа героя непреложно предопределено замыслом создателя, если же такового не наблюдается, то остается только развести руки в печальном недоумении. С какой такой стати, скажем, понесло Алкида в будущее? В чем причина фантагосмарических видений бесспорно талантливой Ртути? Каким таким образом отчетливый авторский текст повествования Аквамена оказывается вдруг на финише рассказом сказителя? И так далее, и тому подобное. Читатель капризен. Он хочет видеть скрытые пружины сюжета, непременно хочет чесать личное ЧСВ сладким удовольствием понимания разбросанных там и сям намеков и недомолвок, очень хочет, но так, чтобы сие было не слишком напряжно. В меру. Так, чтобы в любом повороте фабулы видны были разгадки поведения автора или хоть тропинки к ним, ежели упомянутому читателю вдруг да придет в голову копнуть глубже.

истину глаголишь!
за одну только Хрысю можно первое место дать!

Сообщение отредактировал МОРРА: 07:07:14 - 26.07.2015

[Miss Ulyana]

Замечательный рассказ, не идеален, но очень-очень хороший и слог приятный

[Джокер]

Холода

В июле созрела клубника. Немного. Все, что удалось вырастить в маленьком кособоком парнике, который с трудом сколотил не способный к ручному труду Станислав Сергеевич. Что-то досталось Мурзику. Из остального Машенька сварила варенье с сэкономленным сахаром.

В Августе начались заморозки. Как-то сразу побурели и опали листья. В доме включили отопление. Тонкий лед хрустел на лужах ломкой карамелью. По случаю удалось недорого достать мешок картошки. Мурзик ходила в детский сад в кроличьей шубке и теплых сапожках. В садике детям полагалась от города тарелка каши с маслом и стакан голубоватого молока. Овсянку Мурзик есть отказывалась. Честная воспитательница Людмила Георгиевна складывала несъеденную кашу в пластиковую коробку и отдавала Машеньке. Овсянку съедал на ужин неприхотливый Станислав Сергеевич.

В сентябре наступила зима. Сразу навалило много снега. Ударили морозы. По замерзшей Москве реке катались на коньках. Факт этот никого не удивил. Шел третий год Холодов. Все уже привыкли к тому, что климат изменился окончательно и бесповоротно. Возбужденные ведущие телевизионных новостей уже не несли пургу о том, что изменения эти временны и скоро все вернется на круги своя. Наоборот, маститые ученые, которые раньше на полном серьезе обсуждали в передачах Глобальное потепление, теперь так же убежденно судачили о Малом Ледниковом периоде.

Приятель Станислава Сергеевича, профессор кафедры истории Университета, когда забегал в гости на чай, заканчивающийся неизменний стопкой водки на посошок, рассказывал о таком же холодном периоде в жизни планеты в семнадцатом веке, продлившемся лет пятьдесят, а то и больше. По всему выходило, времена наступали нешуточные.
Сын Станислава Сергеевича, Пашка, вместе с женой остались на своей прежней работе по добыче газа в Сибири, которая теперь превратилась в зону вечной мерзлоты. Там, с учетом нечеловеческих условий, квалифицированным специалистам хорошо платили и дети собирали деньги на поездку трехлетней Мурзи с бабушкой на самые холодные месяцы к родственникам в Израиль. Они и Станислава Сергеевича уговаривали, но он наотрез отказался. Без него поездка будет дешевле, а он еще не был пенсионером, и на шее сидеть ни у кого не собирался.

Станислав Сергеевич читал лекции по истории живописи в одном из престижных учебных заведений. Преподаватель он был хороший, студенты благосклонно его слушали, оставались после занятий задать вопросы. Денги были небольшие, но стабильные.

С наступлением Холодов Станислав Сергеевич стал тяготеть в своих лекциях к пропитанным теплом картинам итальянских мастеров, солнечно-пятнистым импрессионистам, фруктово-ягодным натюрмортам голландцев с прозрачным виноградом и золотистыми персиками.

Проводя указкой по экрану Станислав Сергеевич окидывал довольным взглядом полную аудиторию притихшего молодняка. Юноши все больше ходили гусарами, в одних свитерах. Девушки кутались в шубки и курточки. Самые большие модницы заворачивали хрупкие плечи в широкие кашемировые шарфы. Появилась мода на шерстяные перчатки с обрезанными пальцами. Студентки обшивали их кружевами или украшали аппликциями. А перед выходом на улицу меняли перчатки на толстые варюшки.

Сам Станислав Сергеевич как и раньше одевал на лекцию костюм с белой рубашкой и тонкой вязаной жилеткой. Поэтому, наверное, с Октября, когда морозы достигли минус тридцати, его мучали постоянные простуды и надоедливый, непроходящий кашель.
По вечерам он сидел дома, закутав горло, пил бледный, пустой чай и обсуждал с Машенькой скорый отъезд в теплю страну, где лето длилось полноценные четыре месяца, а зимой, даже в Холода, температура не опускалась ниже минус десяти.

Батареи были чуть теплые. Электричество давали только с наступлением темноты. Город экомомил запасы топлива. Дома ходили в свитерах и толстых шерстяных носках.

Машенька, перебирая купленную на черном рынке гречку, в очередной раз наставляла Станислава Сергеевича. Чтобы не забывал отоваривать карточки, во время платил за свет, газ и интернет и не ленился мыть посуду и затевать стирку.
Мурзик, в толстых байковых штанах и меховой жилетке, примостилась в ногах у Станислава Сергеевич и воодушевленно изводила бумагу на низеньком журнальном столике. Маленькие пальцы уверенно хватали карандаш или хорошую колонковую кисточку, которой Станислав Сергеевич не пожалел для любимой внучки, и рисовали то домик, то цветочек, а то и соседскую кошку, сильно смахивающую на волосатую сосиску.
Самому Станиславу Сергеевичу, окончившему в свое время художественное училище, не хватило таланта стать настоящим живописцем. Сын его, Пашка, никаких способностей к рисованию никогда не проявлял, предпочитая сидению за мольбертом летом футбол, а зимой - хоккей. Поэтому Станислав Сергеевич с умилением наблюдал за увлечением внучки пастелью и акварелью, собирал ее особо удачные рисунки в отдельную папку и ненавязчиво учил началам композиции.
- Деда, а расскажи про маленького папу, просила внучка, забираясь к нему на колени. И Станислав Сергеевич, вдыхая нежный запах детской кожи, рассказывал замирающему Мурзику, родившемуся в самом начале Холодов, про песок на пляже, обжигающий пятки, про сам пляж, по которому можно было бегать в одних трусиках и про теплое, как бабушкин суп, море. Потом они оба смотрели фотографии маленького папы и моря на стареньком компьютере.
Затем они вместе ужинали вареной картошкой и подсушенным в тостере хлебом. А на десерт Мурзику полагалась столовая ложка клубничного варенья.

В девять Машенька с книжкой сказок укладывала внучку спать, а Станислав Сергеевич готовился к завтрашним лекциям. Или дописывал статью про рафаэлитов. Или мыл кастрюли и тарелки чуть теплой водой. А за окном мела метель и бился в окна ледяной ветер.

Станислав Сергеевич проводил Машеньку и Мурзика в путешествие в начале Ноября. Рейсовый автобус натужно ревел на каждом повороте. Рейс откладывали три раза. Мурзик устала, терла глаза, хныкала, но новый набор красок из рук не выпускала. На прощание повисла у деда на шее и не хотела отпускать. По бледным щекам Машеньки текли слезы.

Дома Станислав Сергеевич почувствовал себя полным сиротой. Послонявшись по опустевшей квартире он повесил последний рисунок Мурзика в спальне на стене и лег спать под два одеяла - одно пуховое и одно шерстяное.

Под утро Станислав Сергеевич проснулся от непревычного ощущения. Он несколько минут лежал с открытыми глазами и соображал, что его разбудило. Потом понял - ему было жарко. Станислав Сергеевич откинул оба одеяла и спустил ноги на пол. По телу разливалось не испытанное много месяцев сухое тепло. Профессор поднялся, проверил отопление. Трубы были едва теплыми. Станислав Сергеевич почесал лысину.

Потом взгляд его упал на детский рисунок. Кривоватое, ярко-оранжевое солнце, ежиком раскинув в стороны множество лучей, улыбалось Станиславы Сергеевичу карминовым ртом и подмигивало круглыми глазами.

Профессор подошел к рисунку. Протянул руку. От тонкого альбомного листа тянуло жаром, как от печки.

- Нет, не может быть, - сам себе объяснил Станислав Сергеевич, - это же черт знает что такое.

Но факт оставался фактом. В спальне было тепло. А в гостиной тепло не было. И на кухне тоже. За окном злобным гобблином рычал ветер.

- Возьму рисунок на лекцию, - решил Станислав Сергеевич, - если это все мне не приснилось, попробую обогреть своих студентов.

[BaronKorr]

Ничего не понял с орфографией и структурой самих предложений, но сама идея очень понравилась!
PS Барон так же уверен в леднике - ещё с истории , впервые выложенной на форуме в начале 2012 года, а в сети так и ещё раньше
Удачи в конкурсе !

Сообщение отредактировал BaronKor: 23:13:47 - 04.08.2015

[Зиц]

Поезд в теплый край... Спешу упредить возможные недоразумения - рассказ самостоятелен абсолютно. Но так уж получилось, что рассказ СВЛ невольно вспоминается, тем более здесь, на его площадке. Может быть, автор специально добивался этого эффекта - читая "Холода", где-то за кадром чувствуешь параллельное присутствие мэтра, и это, на мой взгляд, замечательно. Собственно, никто никогда и не пишет только свое, всегда есть точка опоры в виде запавших глубоко внутрь понравившихся произведений. Вольно или невольно, в качестве основы сюжета, мысли, стиля, композиции всегда выбираем некий образец, и лишь добавляем что-то такое неуловимое, неопределимое в принципе - "свое". Причем "своего" должно быть в точную меру, вот как здесь, в рассказе.

[Скрудж]

Замечательный рассказ, проникновенный. Даже как-то прохладно стало при чтении. И финал трогательный – маленькое чудо… но, конечно приснилось.

помарки

Денги были небольшие, но стабильные

и не ленился мыть посуду и затевать стирку.

Не ленился затевать стирку? То есть главное затеять, а стирать не обязательно?))

улыбалось Станиславы Сергеевичу

Рейсовый автобус натужно ревел на каждом повороте.

Придираюсь наверно, но представляется, что автобус уже в дороге.

[Miss Ulyana]

Прекрасный рассказ! Спасибо Автору

[МОРРА]

Отличный рассказ! Восхищён!
Ошибок много, но это не важно...
Финал показался скомканным, но, мне кажется, так и нужно для этого рассказа...
Спасибо Автору!

[белая медведица]

В этом туре очень сильные рассказы. Это Август так действует на Авторов?

[Ctapk]

Взрослая сказка, с маленьким детским добрым чудом.

замирающему Мурзику,

С Мурзиком путаница, то ли мальчик, то ли девочка, хотя судя по рассказу в целом, внучка - девочка. В остальном же - замечательно! И волшебный финал.

В этом туре очень сильные рассказы

И очень добрые критики

Поезд в теплый край

И мне сразу вспомнился

[Стеклянная Ежа]

О рассказе про Нострадамуса. Старость.Я честно читая почувствовала ее горечь на Вкус. Это не мог быть башмачник,у простолюдинов большие семьи.Это не мог быть вельможа,слишком много удовольствий в молодости.Это старость философа-одиночки,путника ,который приходит к осознанию конечности пути,не зная, что именно ему уготована Вечность.Спасибо.

[белая медведица]

Где то между Ленинградом и Москвой

Какие девушки ему нравятся? Высокие, с длинными черными волосами и голубыми глазами.

Какие юноши нравятся ей? Она и сама еще не знает. Педагогический институт. В друзьях в основном девчонки. Любовный опыт с гулькин нос. А точнее - вообще никакого.

Они сидят на маленькой кухоньке под низким ядовито-желтом абажуром и беседуют о том об этом. На столе между ними - стеклянная банка американского растворимого кофе. Его мама только что вернулась от подруги в Нью-Йорке. А он решил съездить на зимние каникулы в Москву. Вот и привез. С пустыми руками неудобно было заявиться.

Уже час ночи. Ее родители давно видят десятый сон, а эти двое пьют чашку за чашкой и не хотят расходиться.

Кофе обалденно пахнет. Но на вкус оказывается самым обыкновенным. Ничем не лучше Советского. А может даже и хуже.
Они - дальние родственники. Троюродные кузены или что-то в этом роде. Но никогда раньше не виделись. Не сложилось.

Он в открытую разглядывает свою новоиспеченную, седьмая вода на киселе, сестру. Небольшого роста, из-за длинной темной челки, налезающей на глаза, она напоминает болонку. Свитер обтыгивает высокую аппетитную грудь.

Она не решается впрямую смотреть на юношу. Глазеть - неудобно. Но впечатление уже составила - далеко не красавец, но вежливый. И улыбка приятная.

Из-за того, что они совсем не знают друг друга и оба не болтливы, в разговоре то и дело возникают паузы. Тогда она курит, приоткрыв дверь на лоджию.
Ему не нравится, когда женщины курят. А эта еще и неряшливо роняет пепел на пол. Но, в конце концов, не его дело.

Они болтают обо всем и ни о чем. Она - театралка. С удовольствием рассказывает о любимых спектаклях. Он - о понравившихся фильмах. Про войну и вооруженных мужчин. Ей это не интересно, но вежливо слушает. Потом оба возмущаются тем, что на дневных сеансах дружинники проверяют у зрителей документы и выясняют, почему те не на работе. И тем, что вырублены виноградники в Абрау Дюрсо.

Он готов уехать на край света, начать там новую жизнь. Она считает, что жить надо там, где родился. Он совершенно не понимает такого подхода.

На следующее утро она, еле продрав припухшие глаза, тщательно накручивает волосы электрическими щипцами и жарит яичницу на двоих. Готовить девушка не любит и не умеет, но не хочет ударить в грязь лицом.

Он решает не бриться. Потому что лень. Итак сойдет. Яичницу юноша не любит. Особенно подгоревшую. Но дареному коню в зубы не смотрят.

Потом они отправляются гулять по центру. Красная Площадь, улица Горького, Арбат. Зверски холодно. Мерзнут уши и нос. Трескаются губы. Немеют пальцы ног не смотря на толстые носки. В Москве не часто бывает минус тридцать. Но вот так им не повезло. Они то и дело заходят греться в магазины. Хотя покупать там абсолютно нечего. Потом пьют кофе с молоком (или лучше сказать, разбавленное молоко с кофе) в дурацкой забегаловке с посыпанным опилками полом. Булочки оказываются неожиданно вкусными. Они вдруг чувствуют себя ужасно голодными и в момент съедают все до крошки. И почему то смеются этому как ненормальные.

Вечером девушка долго разговаривает по телефону со своим молодым человеком. Вадим уже взрослый. На пять лет старше. Он учится в аспирантуре и неплохо подрабатывает репетиторством. У Вадима большие карие глаза и колючая борода. Все подруги в один голос говорят, что ей повезло. И надо выходить замуж.

Ей не очень нравится целоваться с этим взрослым мужчиной. Когда он ее раздевает - это нравится еще меньше. А большего девушка не позволяет. Хотя ей и любопытно - как это.

- Может я фригидная? - думает девушка, расставляя на стол чашки. Но ведь иногда она просыпается от желания. И после этого долго не может заснуть. С холодными женщинами такого не может быть.

Они опять сидят на кухне до трех ночи. Кофе в американской банке становится все меньше и меньше.

На следующее утро он звонит в Ленинград своей девушке. Долго рассказывает о том, что видел и где еще собирается побывать. Спрашивает, что привезти в подарок. О новоиспеченной сестре - ни слова.

Она терпеливо ждет, когда он закончит. Его девушку зовут Лелькой. Абсолютно дурацкое имя.

На следующий вечер они идут в театр. Спектакль довольно фривольного содержания. После него кузина нравится юноше много больше, чем раньше. Он бы с удовольствием прижал ее в углу или повалил на диван, но как то неудобно, и вообще - родственница же.
В эту ночь оно сидят на кухне до четырех, на следующий день - до пяти. Американский кофе кончился. Теперь они пьют чай.

Девушка решает, что ее родственник все таки немножко симпатичный. Он больше не обращает внимания на сыплющийся на пол пепел.

Еще через день он уезжает. Девушка и юноша до последнего звонка переминаются на перроне. Им и не хочется расставаться и, в то же самое время, они друг от друга немного устали.

Он, как всегда в поезде, долго не может заснуть. Сначала он думает о смешной кузине, потом - о Лeльке. Потом - о том, что скоро начнутся занятия в институте и снова станет невыносимо скучно.

Она едет в метро и отчего-то ей тоскливо. Как будто в ней потерялся кусок из давно сложенного пазла. Но потом у нее начинает идти носом кровь и становится не до глупых переживаний. У девушки нет носового платка. Она стирает обильные красные струйки шерстяной перчаткой. И очень хочет скорее попасть домой.

Несется в темноте поезд Москва-Ленинград. Так-и-этак. Так-и-этак. Так-и-этак стучат колеса. Все может сложиться так и этак. Ведь никому не дано знать, как разложится колода. Пешки и ферзи на шахматной доске безжалостно разметаны в яростном миттельшпиле. А то и просто равнодушно перемешаны и сметены в коробку.

Что будет с моими героями? Увидятся ли они вообще еще хоть один раз?Так уж получилось, что я знаю конец этой истории. Но вовсе не тороплюсь рассказать его вам. Хотите - сами нафантазируйте. А не хотите - тогда насыпьте себе две ложки Бразильского, Коста Риканского или Колумбийского кофе в чашку, залейте кипятком, добавьте по вкусу сливок и сахару. И задумайтесь, нет, не о смысле жизни, просто о жизни.

[Зиц]

Улыбка Джоконды - вот такое впечатление от рассказа. Прекрасно, непостижимо, удивительно.

[Putnic]

Таких историй пруд пруди, все когда то рассказывают о прошлом. Интересном? Тут вопрос, рассказ ничего мне не принес.
Что бы я отметил, это рассказ малой формы, удачный, с открытым финалом в котором к сожалению вылез зачем то автор?
Вот и у кокетливой Торы он вылез... Зачем? Понятия не имею. Смысла в авторских приемах не увидел.
Никогда не читал автора. Первое впечатление ... приятный язык, мягкий. Много или мало? Наверно много, из него соткана история.
Романтическую линию, немного, на мой вкус, перебивает физиология двух мужчин. В виде аллегории можно выразить так: "Я вязала мягкий шарфик, и почему то прифигачила туда две фиолетовые розочки". Красиво? Спорно.
Колоритно? Да, но цвет?!
На вопрос, почему я не расположен читать, могу ответить: "предпочтение форума фантастика подростков и мужчин с ребенком внутри" Почему? Мне так кажется.
Но рассказ целный, лучше тора, и без маски. Я вижу автора. Формат блицевский, что тоже +

[МОРРА]

Простите меня, Медведица Белая, но мне показалось как-то пустовато. Не увидел самой жизни. Эмоции на подсознательном уровне играют - да, но жизни, движения, не заметил. Ещё раз простите, но рассказ Тора меня впечатлил гораздо сильнее...

Сообщение отредактировал МОРРА: 12:45:19 - 28.09.2015

[белая медведица]

Так чего извиняться то. мне рассказ Тора тоже больше нравится

[Зиц]

Написать так, чтобы читатель понял, что ему сказал автор - это еще полдела. Надо написать так, чтобы читатель понял, что ему хотел сказать автор, но не сказал. Это будет три четверти, значит. Надо написать так, чтобы читатель понял, что ему хотел сказать автор, но не сказал, понимая, что читатель сам уже к этому времени все понимает - шесть седьмых, допустим. А дальше уже начинается собственно литература. А вы как думали. Здесь - именно литература.

Сообщение отредактировал Зиц: 14:00:36 - 28.09.2015