Сообщений в теме: 143

[Buddha]

@Задумчивый Пёс, хоть я в теме конкурса и отбрыкивался от замечаний, теперь поостыл, и всё сказанное мне кажется обоснованным если и не в прямом смысле, то, по крайней мере, вектор замечаний очень верный. Так что за оценку извиняться не нужно
Сейчас стишок ещё выложу. Для сезонки берёг...

[Buddha]

Да, про осеннюю поэтическую... Ульяны что-то нет давно...

[Buddha]

БАБЬЕ ЛЕТО

Начало осени, сентябрь, листва желтеет.
Не холодно, не жарко, но тепло.
Ещё береза пышной кроной зеленеет,
Но знает - время зелени прошло.

Пока ещё на юг не мчатся птицы,
Но толстый голубь и трусливый воробей,
С тропинки не желая сторониться,
Спешат наесться до отвала поскорей.

Трава в начале осени бледнеет,
Меняя зелень на скупую желтизну.
Лишь ель с сосною гордо зеленеет,
Не замечая осень и весну.

На небе синь, и облаков не видно,
И солнце дарит ясные деньки.
В такое время вовсе не обидно,
Что лето кончилось желаньям вопреки.

Теплом последним осени согрета,
Природа стелет жёлтую кровать.
Как жаль, что время года - бабье лето -
Нельзя до снегопадов задержать!

[Buddha]

Совпадения имён и событий - случайность

ЗНАКИ

"Боже, какие у него глаза! Ненавижу!" - мысли путались в её голове. Его глаза и в самом деле завораживали: крупные, голубые с тёмно-серой каёмкой вокруг роговицы и с иссиня-черными длинными ресницами. Многие девушки пропали, заколдованные его взглядом. Воспоминание о многих девушках снова заставило закипеть кровь от ненависти.
Он оказался маменькиным сынком. Красивый, высокий, умный, весёлый. Но абсолютно несамостоятельный в своих мнениях и решениях. Всё решали родители. Решили и в этот раз.
- Катя, ты, я вижу, девушка хорошая, красивая. Но ты пойми, Саша молод ещё совсем. Гляжу на него и не пойму, когда на собственные ноги встанет. Это же всего пару часов займёт, зато свободна будешь. Да и одна не останешься, точно говорю.
- Да что Вы понимаете! Как Вы так можете? Это же Ваш сын! И Ваш же внук... будущий... - Слёзы обиды и отчаяния лились, размывая на маленьком Катином личике остатки косметики. Она хотела вскочить и выбежать, хлопнув дверью, но ноги плохо слушались. Пришлось опереться рукой, чтобы встать. До двери, покачиваясь, она дошла медленно и молча и вышла, оставив дверь распахнутой.
С Сашей Шкатовым встретились потом ещё раз. Он что-то невнятно мямлил про маму, убеждавшую, что Катя ему не ровня, про папу, который грозился пересмотреть планы и завещание. Она ушла так же молча, но уже без слёз. Слёзы снова подкатили удушливой волной только сейчас, когда она вышла из отделения гинекологии больницы на восьмом микрорайоне. Плохо различая что-либо вокруг, девушка облокотилась на спинку лавки возле приёмных покоев. Затем села, упёрлась кулачками в лоб и тихо заплакала. Наркоз совсем отступил, и в животе, в самом низу очень болело. Это пройдёт со временем. Но ей казалось, что отчаяние не кончится никогда . Оно навалилось на хрупкую девочку горой, подмяло под себя и наслаждалось, а она была не в силах пошевелиться и даже закричать. Были только слёзы.
Мама? А что мама... Такую маму... Когда Катя разошлась с мужем, остался ребёнок. Тоже Сашка. Три года ему всего. И мама сказала, что его игры, его шум, беспорядок ей совсем не нужны, что, мол, сама рожала, сама разводилась - сама и расхлёбывай. Какое дело этой маме, что она теперь сидит, никому не нужная после аборта, в полном одиночестве?
"И куда я сейчас? С ребёнком-то... Родителям он не нужен. К мужу? Так он бывший. Да и после Шкатова зачем я ему? Как же Сашка? Господи, за что мне?!"
Отчаяние, росшее изнутри, похоже, радовалось каждой капельке горя, сочившейся из её глаз, питалось каждой мыслью, росло, всё настойчивее пригибая тощие девичьи плечики к земле.
На скамейке совсем рядом слева появилась тень.
- Плохо тебе, доченька? - раздался женский голос. Женщина была явно старше Кати, но по голосу нельзя было сказать, насколько. Катя не хотела отвечать и не хотела, чтобы кто-то видел её заплаканной. Лишь резко промелькнула мысль: "Вам-то что?"
- Плохо, вижу. Да ты не плачь, всё у тебя наладится. И на твоей улице праздник будет.
Обида стала уступать место любопытству, но гордость, глупая гордость не давала поднять голову и прямо посмотреть в глаза сердобольной женщине. Боковым зрением удалось разглядеть лишь чёрную одежду, скрывавшую неожиданную собеседницу с ног до головы. "Монашка?" Та меж тем не останавливалась:
- Будет у тебя ещё ребёночек. Девочка.
"Девочка? Я хотела девочку. Но теперь после Шкатова в жизни никого..."
- И муж будет хороший, добрый.
"Муж? Да была я уже... и видела всех мужей этих..." - любопытство нарастало, вытесняя гордость, и Катя уже хотела вскинуть голову, но женщина продолжала:
- Только будешь ты болеть сильно. И никто не сможет тебе помочь, коли сама свою болезнь не пересилишь.
- Болеть? - девушка резко выпрямилась и посмотрела налево. Слева никого не было. Справа тоже. И не было монашки, удаляющейся от скамьи.
- Господи...
Эту историю она не решалась никому рассказать несколько лет. Всё у неё действительно более-менее наладилось. Появилась работа с неплохим заработком. Жить она устроилась у своей тётки, которая и с подросшим Сашкой ей помогала, забирая его из садика. Жизнь стала размеренной: неделя первой смены, неделя второй, прогулки с сыном, походы в садик. И никаких мужчин. Ну разве только двоюродный брат, сын тётки, Катин ровесник. С ним всегда весело было, но теперь работа - даже повеселиться некогда. Да и веселье у них было по большей части раздельное. В этот раз Сергей - брат - веселился где-то у себя в институте. Навеселившись, вернулся домой не один, а с другом. Когда Катя вернулась со второй смены, то была возмущена видом совершенно пьяного друга, целиком занявшего её кровать. Пришлось идти к тётке в спальню. Хорошо хоть, что она на даче сегодня. А перегару-то!
Утром, собирая Сашку в садик, ей пришлось немного пошуметь. Серёжкин друг проснулся. Она вздохнула и спросила:
- Чай будешь?
- Буду. Меня Петей зовут.
Она дрогнула всем телом, как будто увидела призрак, и чуть не выронила заварочный чайник. Взяв себя в руки, сказала в ответ:
- Катя, - и стала наливать уже явно дважды "женатую" заварку в большую кружку.
Пётр с тех пор стал захаживать к другу чаще. Хоть Серёги частенько дома не было, Катю с Пётром, похоже, его отсутствие вовсе не смущало. Скорее, воодушевляло. И однажды Пётр остался на ночь, расположившись, пользуясь отсутствием Серёги, в зале. Ему не спалось. Удивительная девушка была совсем рядом - в соседней комнате. И надо же, оказывается у них день рождения в одном месяце с разницей всего в десять дней. В стекло прикрытой двери, тихонько постучали ноготком. Даже скорее поскреблись в надежде, что не будут услышаны. Пётр скинул одеяло и одним движением натянул джинсы. Одной рукой придерживая незастёгнутые штаны, другой раскрыл дверь. За ней обнаружилась Катя, прижимающая скомканное покрывало обеими руками к груди. Оно свисало почти до пола, прикрыв исподнее, но оставив на обозрение удивлённому Пётру тонкую талию и изящные контуры бёдер и ног.
- Не хочешь чаю?
Затем он оставался на ночь ещё и ещё, и однажды Катя тихонько сказала:
- Я беременна.
А в её голове уже был рой мыслей. Они кружились, не давая покоя. Что, если он окажется таким, как первый муж, и бросит? Или как Шкатов и пошлёт на аборт? Она, не мигая, смотрела в его глаза, одновременно ожидая и боясь его ответа. Пётр улыбнулся:
- Поженимся! - В его голосе не было ни тени сомнения или сожаления. Была, скорее, радость: всё, чего он хотел, случилось быстрее, чем в мечтах.
И её прорвало. Она смеялась, плакала и снова смеялась. Немного успокоившись, спросила:
- Помнишь, как мы познакомились?
- Конечно, ведь совсем недавно было - девятнадцатого января. Ты мне чай наливала.
- И вздрогнула. Помнишь?
- Помню.
- Я не рассказывала... Значения не придавала. Потом боялась всё время.
- Рассказывай, - сказал Пётр, ободряюще улыбнувшись.
- Мне в ночь на Рождество сон приснился. Я стою у себя в цеху на конвейере, а все девчонки из моей бригады меня поздравляют. Вы чего, говорю, что за праздник-то? Они отвечают, ну как же, ты замуж выходишь. И протягивают шкатулочку мне, а в ней пара золотых колец. Я им - так у меня и жениха-то нет. Они отвечают, как же нет, вон он стоит. Оглядываюсь. Стоит высокий, статный, темноволосый парень, но лица его не вижу. Говорю, ну и что же это за жених, я даже не знаю, как его зовут. Они на меня посмотрели и хором: Пётр его имя.
Пётру потребовалась пара секунд, чтобы прийти в себя и закрыть рот. Потом он снова заулыбался и сказал:
- Ну вот видишь, всё за нас!
- Это ещё не всё, - немного подумав, сказала Катя. - Есть ещё история. Не хотела рассказывать, потому что в ней мой бывший участвует. Но... - и рассказала, как плакала на скамейке у больницы.
Прошло время. У них родилась замечательная дочь. Всё ладилось и дома, и на работе. Но с тех пор Катя побаивалась: ждала того времени, когда придёт болезнь.

[Правительство]

интересно пересилила или нет

[Buddha]

интересно пересилила или нет

И мне интересно Если у Кати будут ещё Знаки, будет продолжение

[Buddha]

Да, описано два знака. Но на самом деле были и другие, которые к этой истории не относятся Вообще эта Катя - интересный персонаж. О ней вполне можно написать книгу Возможно, когда-нибудь мои руки дозреют до этого.

[Buddha]

Задумчивый Пёс, концовку Пульта я написал ещё во время конкурса, но уже после начала голосования. Никак не успевал. Так она вне конкурса и осталась.
Увидели они всё просто не в то время. Алкоголь, выпитый накануне, сказался на ходе мутации, и они проснулись раньше времени. Должны были проснуться позже и уже "готовенькие": с синей кровью, лысые, с набором правильных новых воспоминаний и знаний.
Нового пока ничего так и не начал. Только пара идей. Идеи записал, чтоб не забыть В начале января - отпуск, может быть и осилю одну из них
Спасибо за интерес, Задумчивый Пёс

[Buddha]

Да, Задумчивый Пёс, не участвую. И да, обязательно размещу рассказ здесь. Недавно мимоходом возникла ещё одна идейка, но она не тянет, пожалуй, более, чем на миниатюру. Просто забавная идея на известную всем тему.

[Buddha]

Помещу, как только напишу Но сначала надо дописать свой рассказ. Называется "Необратимая процедура".

[Buddha]

СТРАННЫЕ СОЗДАНИЯ

Он взирал на создания с высоты. Какие они странные! Как много непонятных и бессмысленных движений они выполняют. И только посмотрите на эти движения: ни плавности, ни изящества, а до чего смешна их походка! Ну конечно, как иначе? У них для ходьбы всего две ноги. А седалище, какое громадное у них седалище! Впрочем, это к лучшему, и мне всегда достаются самые лучшие места, как сейчас.
Я просто поражаюсь, как они вообще способны жить со всеми своими недостатками. Но, может быть, они созданы Творцом, чтобы служить мне? Почему нет? У них нет нормального языка, но они прекрасно меня понимают. Любой мой жест, любое моё слово вызывает их ласковые взгляды, заискивающее щебетание, и они беспрекословно добывают для меня еду из своего хранилища. Как я не догадался прежде? Они - мои слуги совершенно бесспорно.
И только в одном я им завидую: когда они хотят посмотреть в окно, они просто подходят к нему и смотрят в него. Им не нужно прыгать на подоконник.
Так думал кот, глядя с высоты холодильника на копошащихся внизу людей.

[Buddha]

Ну вот, наконец, закончил рассказ, который должен был участвовать в сезонке с темой "Билет в один конец"
Благодарю Зверюгу, давшую несколько хороших советов и сделавшую дельные замечания к тексту. И вот она,

Необратимая процедура

- Господа! Господа журналисты, не нужно быть такими настойчивыми! - Благожелательная улыбка главного инженера корпорации Роботэкс - Сергея Николаевича Алфёрова - сопровождалась тоном, не терпящим возражений. “Очередной раз убеждаюсь, что не зря взял его”, - улыбнувшись по обыкновению лишь левым уголком губ, подумал стоящий рядом Пётр Симонов.

- Пётр Андреич, машина подъехала… - наклонившись прямо к уху председателя совета директоров, вполголоса сказал шеф охраны. Впрочем, подчиненные привыкли его называть между собой шефом или генеральным. Последнее было не совсем правильно, но зато достаточно кратко, потому и прижилось. Меж тем Алфёров продолжал:

- Я подведу итоги очень кратко, так как время - роскошь, недоступная нам даже при достигнутых успехах. Итак, успехи. Нам удалось воплотить в новой разработке сразу множество научных и инженерных достижений. Главное из них - позитронный мозг, о котором вот уже добрую сотню лет всем нам известно из книг Айзека Азимова. Этот мозг - не просто центральный процессор вычислительной машины. Функционально он невероятно близок к человеческому, поэтому как производство андроидов, так и компьютерная индустрия в ближайшее время взлетят на новую высоту.

- Сергей Николаевич, последний вопрос, - из первого ряда толпы тянул руку журналист, целясь микрофоном с логотипом первого канала прямо в лицо главного инженера. - Каковы результаты испытаний новых андроидов?

Мягко отстранив от лица орудие нападения, Алфёров приподнял руки, призывая всех успокоиться:

- Хорошо, последний ответ. Испытания прототипа андроида ещё не проведены. Но уже успешно пройдены офлайн тесты всех электронных и механических систем, включая нейропрограмматор. Общий тест всей системы в целом будет проведён в ближайшие дни. Теперь прошу меня извинить. Интервью окончено.

С этими словами он прощально взмахнул рукой, отвернулся от толпы, фотовспышек, софитов и последовал за своим начальником к ближайшей машине. Позади него, напоследок бесстрастно оглядев присутствующих, второй телохранитель повернулся блестящими спинными пластинами корпуса к залу и зашагал вслед за людьми, слегка жужжа сервоприводами при каждом движении.

Машина ехала мягко и бесшумно. Автопилот вёл безупречно. Впрочем, как всегда. С тех пор, как автопилотов стали устанавливать в каждую машину, количество аварий на дорогах упало практически до нуля.

- Автопилот, - негромко позвал Симонов. Ему всегда нравилось испытывать слух этих железных болванов.

- Слушаю, сэр, - гундявый монотонный голос автопилота заставил генерального поморщиться. Особенно раздражало это “сэр”. Но ничего, все эти “сэры” и “мэмы” не надолго. Прототип практически готов. И уже в следующем году можно будет услышать на чистом русском “господин”, “госпожа”.

- А своему домашнему андроиду скажу, чтоб называл меня “барином”, а жену - “барыней”, - нечаянно продолжил он свои мысли вслух. Оглянулся на Алфёрова. Тот еле сдерживал улыбку, и они засмеялись в один голос.

- Слушаю, сэр, - прогундявил с водительского места робот, оборвав веселье пассажиров.

- Слушаешь? Отлично! Гони, извозчик, к ближайшему трактиру!

- Не принято назначение “трактир”. Уточните новое назначение…

- Серёг, ну не болван ли? - спросил Симонов, через плечо большим пальцем указывая в сторону водителя-автопилота.

- Не принято назначение “болван”. Повторите... - пробубнил робот, вызвав новый приступ веселья на заднем сиденье.

- Ладно, Пётр, не мучь бедолагу, скажи уже ему попроще, - сжалился над железным болваном инженер.

- Уффф! Ну хоть одна польза от него - повеселил, на ночь глядя, - переводя дыхание сказал Симонов. За последние несколько лет напряжённой работы у председателя совета директоров и главного инженера сложились не просто панибратские, но даже вполне дружеские отношения. Последний Новый год, да и предыдущий тоже, они отмечали вместе, собравшись семьями дома у Симоновых. И это не удивительно. Сколько копий было поломано о двери министрерств, патентных отделов, всяких экологических, пожарных и санитарных комиссий, сколько раз, задерживлись до самого утра на работе, а вечером следующего дня кричали и прыгали по кабинету проектного отдела от радости: “Работает! Ра-бо-та-еееет!!!” - Едем в “Калинку”, автопилот. Сегодня есть повод для празднования. А потом ко мне домой. Адрес-то помнишь, кастрюля?

- Не принято назначение “кастрюля”. Уточните запрос.

- Юль, я дома! - Поставив пакет с припасами из “Калинки” под вешалкой, прошумел Пётр вглубь квартиры. - Сергей, Лена, что не проходите? В первый раз как будто. - Улыбка не сходила с лица генерального. Всё складывалось прекрасно: фирма, которую он вырастил, наконец близка к изначальной цели, красавица и умница жена, ради которой всегда приятно возвращаться домой, Сергей - помощник в делах, добрый советчик и верный союзник - чего ещё желать? Ну разве только по бокалу шампанского.

Долго не готовились. Нарезали фруктов, выставили игристое в ледяном ведёрке и тортик. Не забыли и коньяку, милостиво одобренного к застолью жёнами.

- Ну… За успех! - прозвучал краткий тост от Юли.

- За успех! - поддержала Лена.

- За наших жён! Без вашей поддержки успеха могло и не быть! - поднял рюмку с янтарным напитком Пётр.

Разрывая темноту, уже сгустившуюся в Сколково, из окна на стол упал яркий блик. Пётр резким движением обернулся и нахмурился, затем хмыкнул, поднялся и, не торопясь, направился к окну. За окном, шурша винтами, висела робо-стереокамера, подсвечивая небольшим, но ярким прожектором пространство перед собой. Пётр поднял рюмку в направлении камеры и, коснувшись неприметных клавиш на подоконнике, затемнил окно.

В лаборатории стоял гомон. Суетились младшие, старшие и прочие сотрудники, стараясь не попадаться под ноги генеральному. Это было сложно, потому что он совал нос буквально во всё. Всё уточнял, всё перепроверял. Учёные и инженеры злились, украдкой вертя у виска указательным пальцем, но благоразумно помалкивали.

- Пётр Андреич, может быть, передумаете? - продолжал беспокоиться Алфёров. При подчиненных он всегда обращался к нему на “Вы” или по имени-отчеству.

- Нет. Да тут и обсуждать нечего! Первый прототип должен быть запрограммирован именно мной. Понимаю, что трудились мы… вы… В общем все потрудились на славу. Но всё же эта фирма, этот, - он указал на опутанного проводами и пока ещё лишённого внешней оболочки робота, - андроид - моё детище. И первые шаги он сделает, и первые слова скажет, запрограммированный мной. Программатор проверили? Отлично. Когда уже можно? - обратился он к начальнику лаборатории.

- Всё готово, Пётр Андреевич, - ответил начлаб, передавая генеральному матово-чёрный шлем с волочащимся позади оптическим шлейфом. - Начнём, как только скажете.

Пётр принял шлем, и ладони его тут же вспотели. Одиннадцать лет работы, планы, ожидания, провалы, успехи, снова провалы и снова успехи. “Определённо, первый будет программироваться только мной”, - он повторял эти слова про себя, как мантру, пытаясь изгнать взявшееся невесть откуда беспокойство. Поймав себя на мысли, что руки и колени предательски дрожат в то время, как на него обращены взгляды сотрудников и пары стереокамер, он сделал пару решительных шагов к креслу и плюхнулся в него. Отступать некуда. Нерешительность и беспокойство на лице спрятались за темнотой шлема нейропрограмматора

В динамиках, встроенных в шлем, раздался лёгкий щелчок, а затем голос начальника лаборатории:

- Генер… Прошу прощения. Пётр Андреевич, мы готовы. На встроенных в шлем программатора экранах будут показаны специально отобранные сцены. Каждая будет длиться недолго - секунды. Этого времени достаточно, чтобы у вас сформировалась реакция на увиденное. Общие данные о событии и ваша реакция на него будут переданы позитронному мозгу андроида. Он усвоит событие. Если нет, то пошлёт запрос на повтор через систему обратной связи. И тогда…

- Михаил Евдокимович, - прервал начлаба генеральный, - инструкцию к этому нейропрограмматору написал лично я. Начинайте.

Начлаб сделал неопределённый жест рукой, описав ею в воздухе замысловатую фигуру. Его глаза удивлённо уставились на самовольную конечность, и та сразу остановилась, затем сняла очки с вспотевшего вдруг лица. Другая рука выхватила платок из кармана и промокнула им большой лоб. После секундной нерешительности очки были возвращены на место, и освободившаяся рука коснулась сенсорной панели.

Перед глазами Симонова поплыли первые изображения. Сначала элементарные - основные цвета. Чёрный - пустота, белый - чистота, красный - сила, зелёный - покой. На примитивные базовые понятия ушла пара сеансов программирования по одному за день. Затем радуга сменилась простыми вещами: вода - свежесть, небо - глубина, река - умиротворение. Дальше шли всё более сложные картинки, порождающие всё более сложные реакции, но к удивлению Симонова позитронный мозг легко проглотил не только такие сложные понятия, как семья, личность, бесконечность, но и такие, которые вызывали противоречивые реакции: общество, экономика, политика.

Генеральный не сразу понял, что последняя просмотренная картинка появилась вновь. Убийство. Солдат в серой униформе стоял над трупом. В его руках был автомат с электромагнитным ускорителем. Пётр испытал сразу множество чувств: труп - страх, отвращение, смерть - сострадание, солдат - долг, оружие - мощь, власть, уверенность, униформа - уважение. Пауза слегка затянулась, и он услышал, как вокруг застучали по клавишам лаборанты. Но картинка сменилась, потом ещё и ещё, и через четыре утомительных часа сеанс программирования был завершён.

Сеанс не был последним, программирование продолжалось уже более трёх недель. Андроид больше не запрашивал повторных разъяснений, и работа была весьма монотонной и изнуряющей. Сложностей ожидали на понятиях “кража”, “предательство” и подобных, но их усвоение длилось практически столько же, сколько и “подарок”, “самопожертование”.

Уже шла последняя серия видеозаписей. И в лаборатории царило усталое умиротворение. Кое-кто даже рискнул поставить чашку кофе рядом с пультом, совсем не опасаясь наказания начальства. Кому есть дело до этой чашки? Вот и последний ролик поехал. Завлаб с нетерпением наблюдал, как ползёт шкала на экране, приближаясь к финишу. Он улыбнулся и посмотрел на кресло, где сидел в шлеме программатора шеф. Генеральный пошевелился, как бы поправляя затекшую ногу. Потом пошевелил другой ногой. Потом пошевелились руки, но, вопреки ожиданиям окружающих, они не потянулись к шлему, чтобы явить свету вспотевшую физиономию. Они судорожно дёрнулись, вслед за ними вновь дёрнулись ноги, спина изогнулась и замерла в неестественной позе. Неподвижность продолжалась лишь миг, и всё тело Симонова задёргалось, затряслось в конвульсиях. Почти минуту к нему боялись подойти. Все пытались обесточить пульты, андроида, стали грубо выдёргивать кабели из розеток. Кто-то догадался вдавить кнопку аварийной тревоги. Заорала сирена, разошлись створки дверей, и половина сотрудников, оглядываясь, спотыкаясь друг о друга, о стены и углы, помчалась прочь из лаборатории. С несчастного пульта стекали коричневые струи нетронутого кофе.

Медики подбежали к креслу одновременно с начлабом. Двое медиков пытались удержать Симонова, третий заправлял подкожный инъектор транквилизатором. Начлаб выдернул из программатора шлейф кабелей и сорвал его шлем с головы шефа. Врач тут же воспользовался этим, приложив инъектор к освободившейся шее Симонова. Генеральный замер.

- Юль… - Алфёров присел на уголок стола рядом с женой генерального. Он был подавлен и растерян. Куда-то подевалась и искра в глазах, и уверенный голос. Ему захотелось приобнять жену друга за плечо, но не решился, передумал. Хотел просто коснуться её руки, но его рука снова замерла в нерешительности, и Сергей спрятал руку в карман брюк. - Я…

- Помолчи уже, - коротким движением смахнув слезу, произнесла Юля. - Не можешь внятно высказаться, помолчи. Я знаю, что ты не виноват. Мне рассказывали, что ты его отговаривал.

Сергей что-то неразборчиво пробубнил.

- Что?

- Ну… Не отговорил же.

Красные от слёз и бессонницы Юлины глаза осуждающе взглянули на Сергея:

- Я-то раскисла - мне положено. А ты - его друг, правая рука, мужчина, в конце концов! Ещё на твои нюни мне смотреть не хватало!

Алфёров набрал полные лёгкие воздуха и с шумом его выдохнул. Он встал со стола, прошёлся по комнате, хмурясь и собираясь с мыслями.

- Юль…

- Давай по делу уже!

- Я и по делу. Я с врачами говорил.

- Я тоже говорила. Сказали, что состояние стабильное.

- Стабильное. Ты - жена, женщина… Они не стали тебе говорить.

- Сергей…- Юлин голос растерял остатки уверенности и дрожал, - С...Серёж?

- Его состояние было стабильным вчера. Точнее, стабильно плохим. Сегодня ему стало хуже. И у врачей нет лечения. Есть кой-какие… - нервно прохаживаясь туда-сюда по кабинету, Алфёров говорил, не отрывая глаз от пола. Когда он поднял взгляд, Юля сидела в кресле за столом, положив на стол локти, на локти лицо и тихо плакала. - Прости. Но я должен был сказать… У врачей есть кой-какие идеи, но нет времени на их проработку. Чтобы выиграть это время, им нужно согласие, чтобы ввести его в искусственную кому.

Девушка тихонько и протяжно застонала и спрятала голову меж локтей, закрыв уши.

- Я… Юль, я позже зайду.

- Подожди, - всхлипнула девушка, - я даю своё согласие.

- Нет, профессор, Ваша идея не годится.

- Вячеслав Игнатьевич, мы это уже обсуждали, - повернув грузное тело в кресле к собеседнику, произнёс главврач. Консилиум продолжался уже много часов, но не было найдено никакого решения. И даже к общему мнению у врачей прийти не получалось. - Вы предлагаете кортикальную стимуляцию, но в его мозгу уже практически нечего стимулировать. Больше половины нейронов буквально поджарены! Почти не тронутыми остались участки, отвечающие за долговременную и кратковременную память. Но что от неё толку, если с ней некому… Простите. Нечему работать. Его мозг не в состоянии обрабатывать вообще никакой информации. Я предлагаю глубокий анабиоз, и его состояние не изменится в худшую сторону достаточно долго, чтобы дать медицине нужное время.

- Валерий Андреевич. Я, конечно, в первую очередь врач и должен беспокоиться о том, чтобы не навредить. Но я должен настаивать, чтобы мы расширили понятие постулата “не навреди”. Напомню, что Пётр Андреич - не просто ещё один пациент. Он - глава “Роботэкс” - надежда нашего государства, понимаете? Мы не должны вредить государству! Государство - не стану называть имён - очень… мнээээ… просит нас вернуть Симонова в строй хотя бы временно и как можно скорее. - Указательный палец оратора уверенно указывал в потолок, пытаясь придать себе значимости покачиванием, а безнадёжно худые ноги нетерпеливо топтались на месте, будто не в силах удержать на себе столь же худое тело министра здравоохранения. Вкупе с покосившимися от непрерывной ходьбы, жестикулирования и богатой мимики очками, это придавало ему комичный вид, и главврач еле сдерживал улыбку. - А Ваша позиция, любезнейший, похожа на банальное умывание рук. - Произнеся последние слова, министр подался вперёд, выпучил глаза и потёр руки друг о друга. - Мол, в будущем без нас…

Улыбка уже начала вырисовываться между круглых щёк Валерия Андреевича, но, спасая положение, прозвучал звонок голофона. На экране появилось взволнованное лицо Алфёрова:

- Господа, прошу прощения, что прерываю вас. Но мне кажется, что решение находится ближе, чем все мы думали.

- Но позвольте, голубчик, разве Вы - медик?

- Нет, но я предлагаю решение… не медицинское.

- Продолжайте, прошу, Сергей Николаевич!

- Из ваших отчётов я понял, что единственной функцией мозга ше… господина Симонова осталось сохранение памяти, верно?

- Да, в общих чертах. Но остальные функции...

- О них и речь! - Перебил министра инженер. - Ведь вы в курсе нашей последней разработки?

- Конечно, это андроид, - не понимая направления инженерной мысли, произнёс министр.

- У которого есть всё, кроме личной памяти! - Подытожил главврач. Алфёров, победоносно улыбаясь, смотрел на светил отечественной медицины:

- Именно! Сбой произошёл не из-за конфликта сознаний андроида и оператора, а из-за программатора. Дело в единственном оптронном реле… Одним словом, причину сбоя мы выяснилии и устранили, и нейропрограмматор требует лишь небольшой перефокуссировки, чтобы стать… Ну то есть он сможет читать память оператора и передавать её андроиду.

- Серёж, ты? - жена генерального с трудом открыла глаза. На них были следы недавних слёз, а на столе - пролитого коньяка.

- Я. Нам нужно поговорить.

- Давай завтра. Я не в настроении, - затягивая гласные проговорила Юля.

- Скорее уж не в состоянии! - Укоризненно ответил Алфёров.

- Но-но! Погово-ори мне ещё! - Девушка попыталась изобразить угрожающий жест, но локоть предательски соскочил со стола.

- Сейчас приеду.

Через пятнадцать минут перед женой шефа дымилась громадная кружка чёрного кофе.

- Давай-давай, пей, не филонь! Ты нужна сейчас в трезвом уме!

- Да кому я нужна теперь… - отодвинув кружку, Юля стала шарить под столом в поисках недопитой бутылки коньяка.

- Ко-фе! - Сопротивление было подавлено. И спустя десять минут, ещё кружку кофе и холодное умывание на друга семьи Симоновых смотрели ясные, хотя и усталые глаза.

- Теперь о делах. У меня есть способ. Или идея. Как угодно.

- Вернуть Петю?

- Да. Я сегодня совещался с медиками…

Юля посмотрела на часы. Четыре утра.

- Сегодня - это когда?

- Час назад. Это радикальный способ. Мы хотим перекачать его память в того андроида.

- Да ты сдурел! Это… Это же. Да ты сдурел! - недоумение и гнев смешались на лице девушки. - Как ты вообще ко мне с этим пришёл?! Не трожь! Отдай, говорю! Отпусти бутылку!

- Не отдам! И это единственный способ!

- Способ меня извести?

- Ты про бутылку всё? Да на, забирай…

Юля широким жестом поднесла бутылку к третьей кружке кофе.

- У медиков всего два варианта, - отвернувшись к окну, сказал Сергей. - Первый - заморозка. И тогда у тебя и правда мало шансов его увидеть. Второй даст тебе с ним проститься. По-быстрому только. Стимуляция оставшихся нейронов позволит ему прийти в сознание на несколько часов. На день максимум. После этого он не выживет.

Юлина рука замерла над кружкой на мгновенье, и первую каплю коньяка опередила слезинка, затем вторая, после этого коньяк дополнил кружку.

- Ты мне предлагаешь какую-то подмену, железяку! Ведь это… Он же… Вы его даже толком не испытали!

- Железяку? Я предлагаю тебе живого мужа. Ты подумай, что делает нас людьми? Я собираюсь перекачать все воспоминания, начиная с самого раннего детства. Как он учился ходить, говорить, воспитание родителей - всё там, всё в памяти. Потом школа, Светка… Ой, прости. Она была и помогла ему стать кем-то тем, кто стал ближе для тебя.

- Кто? Светка?

- Школа. Но и Светка тоже. Наше прошлое, наша память делает нас теми, кто мы есть. Может быть, та загадочная душа и есть наша память?

На минуту в зале повисла тишина.

- Я согласна…

- Я должен тебя предупредить. Программатор не был рассчитан на работу с памятью, только с поверхностными эмоциями. Сканирование памяти разрушит нейроны. Это необратимая процедура.

- Я… согласна.

- Юль, плесни-ка и мне тоже.

В лаборатории шли последние приготовления. Главврач вместе с начальником лаборатории который раз просматривали свои расчёты, но ошибок не находили. Тем не менее, их не покидало волнение. Ничего удивительного в этом не было: они собирались впервые создать подобный гибрид человека и робота. Одно дело трансплантология: орган неисправен - меняем на киберимплант. Даже такие сложные органы, как искусственные глазные яблоки, уже не были диковинкой лет двадцать. Но пересадка памяти - это прецедент, достижение, прорыв, наконец! И, несомненно, невероятный риск.

- Михаил Евдокимович, когда обещал быть Алфёров? - пытаясь скрыть волнение, спросил главврач.

- Он уже должен быть здесь… Терпеть не могу ожидание! - Начлаб вертел последнюю оставшуюся целой пуговицу на своём халате. - Сергей Николаич, ну где Вы пропадали?

- Пробки, мать их… Двадцать второй век, половину транспорта перенесли в воздух. Похоже, кто-то и пробки туда же притащил. - Недовольно проворчал инженер, входя в лабораторию. - Аккуратнее, аккуратнее! - Повысил он голос на медиков, вкатывавших в лабораторию носилки на магнитных подушках. На носилках лежал опутанный проводами и капельницами председатель совета директоров. - Здесь всё готово?

- Да. Ждём только вас.

Алфёров посмотрел с опаской на шлем нейропрограмматора. Теперь это нейротрансмиттер. Начлаб взял шлем в руки, но инженер жестом остановил его и забрал шлем.

- Процедуру тоже сам запущу.

- Но...

- Михаил Евдокимович, Вы же понимаете, что для шефа это билет в одну сторону? - Вопрос прозвучал весьма утвердительно, после чего Сергей поправил прядь волос на голове друга и надел на него шлем.

"Что-то не так." – Мысль не была беспокойной. Просто всё не так. Все ощущения, которые он помнил, отличались от нынешних. Не было тепла собственного тела. Но не было и холода. Не было сердцебиения. "Умер?" – Но и страха не было. Открыл глаза. До чего всё чётко! От такого зрения он давно отвык, и даже контактные линзы не выправляли его. На импланты он не соглашался. “Но, может быть, пока я был в отключке…” На потолок прямо над головой уселась муха. Муха. Глаза сосредоточились на ней, и потолок вместе с мухой надвинулся так, что должен был касаться носа. Было видно каждое сочленение ножек насекомого, каждую ячейку фасеточного глаза. “Да, видимо, импланты”, - мысль снова была просто констатацией факта. Никакой окраски. Знакомый голос произнёс совсем рядом:

- Док, он глаза открыл!

“Голос Алфёрова”, - тихо, но чётко обозначил очередной факт какой-то внутренний советчик, - “ответная реакция не требуется.”

- Пётр Андреевич, Вы меня слышите? - "Валерий Андреевич, врач. Рекомендуется обратить внимание." - Неожиданно плавным и точным движением голова повернулась в направлении голоса, глаза сфокусировались на лице доктора.

- Да, слышу очень хорошо.

- Отлично! Отлично!

- Уфф… - Послышался вздох Алфёрова, полный облегчения.

- Попробуйте пошевелить руками, ногами.

Тело слушалось безупречно. Каждый палец, каждая его фаланга немедленно и точно отзывались на команды, и появилось желание принять более практичную позу. Симонов попытался сесть, но что-то удержало его. Что-то держало прямо за голову. Он протянул руку и ощутил у затылка металл и пластик какого-то штекера. И прямо на затылке - пластик гнезда, куда штекер был вставлен.

- Что со мной?

- Пётр Андреевич, - поднимая интонацию на отчестве и преодолевая нерешительность, сказал доктор, - Вы умерли.

- Король умер. Да здравствует король! - выпалил Алфёров. Все на него оглянулись, и он покраснел. - Раз пошла такая пьянка, скажу тебе честно, шеф. Ты умер не без нашей помощи.

Все сделали вид, что не заметили фамильярности, а Алфёров покраснел ещё гуще. Но генеральный, похоже, этого и правда не заметил, потому что произнёс совершенно ровным голосом:

- Поясни.

- Что последнее ты … Вы помните?

- Шкалу на экране программатора. Мы завершали базовое программирование андроида.

- Мы его не завершили. Сгорела одна релюшка… В общем, Ваш мозг был сильно повреждён. Ты мог не выжить. Мы решились на эксперимент - перекачку Вашей памяти в того андроида. - от волнения Алфёров переходил с “ты” на “Вы” и обратно.

Мгновение стояла тишина. Затем Симонов всё тем же спокойным голосом спросил:

- Я теперь - андроид?

- Нет. Я предпочитаю считать, что у Вас протез. Большой протез. Замена многих органов… Ну… Всех органов. В общем, у Вас, Пётр Андреич, новое тело, - пояснил врач.

- Прости, я ни разу к тебе не зашла. Я дико боялась… - дрожащим голосом оправдывалась Юля. Они стояли друг напротив друга в прихожей. Юля смотрела на него. Всё, всё до мелочей было точно таким же, как она помнила: родинки, уши торчащие немного по-разному, непослушная прядь волос, узор радужки в глазах. Всё такое же. Но что-то было не так, и она не решалась броситься к нему на шею. Может быть, дело в его неподвижности? Он стоял не так, как стоит неподвижно человек. Человек хотя бы дышит, пульс заставляет его почти незаметно подрагивать раз в секунду. К этим проявлениям жизни привыкаешь и не замечаешь их, пока они вдруг не исчезнут. Пётр стоял как экспонат в музее восковых фигур.

- Мне нужно установить свою зарядную станцию, - произнёс Пётр, делая шаг в сторону своего кабинета. Юля поймала его за руку. Тёплая.

- У тебя тёплые руки. Так приятно! - На её щеках появился румянец, а губы тронула лёгкая улыбка. - Теперь ты вот так будешь завтракать и ужинать? - Спросила Юля, глянув на чемодан у ног Петра.

- Мой, как его назвал начлаб, протез при нагрузке греется. При любой нагрузке - физической или вычислительной. Тепло равномерно распределяется системой циркуляции смазки равномерно по всему моему новому телу, и вся его поверхность служит радиатором, системой охлаждения. Поэтому я сейчас тёплый. Кстати, система охлаждения оказалась весьма эффективной. Когда мы её проектировали, это были лишь цифры. А сейчас я лично могу её испытать. Я решил сделать пятнадцатикилометровую пробежку с работы до дома. Нагрелся до пятидесяти двух градусов. Потом не спеша поднялся сюда, на тридцать седьмой этаж. За это время температура упала до тридцати пяти градусов. Это лучше, чем ожидалось. А “завтракать” и “ужинать” я буду лишь раз в две недели. У меня довольно ёмкие аккумуляторы. Перед подзарядкой отправлю результаты тестирования системы охлаждения в лабораторию.

Юля выронила руку супруга.

- Ты дома уже почти две недели, и мы почти не говорим! - Юля размахивала и потрясала руками. Её брови были нахмурены, уголки дрожащих губ опущены. Она кричала. - Боже, да что со мной? До чего ты меня довёл?! Я сроду не повышала голоса, но ты за две недели умудрился вывести меня из себя, практически ничего не делая.

- Верное замечание. Я не сделал ничего, чтобы спровоцировать перемену твоего настроения.

- Да, ничего. Ничего плохого. И ничего хорошего. Совсем. И вообще ничего! Ты приходишь с работы. Всё, что я от тебя слышу, - результаты самотестирования, проведённого по дороге домой. Потом ты идёшь в свой вонючий кабинет, кладёшь руку на компьютер и начинается свой, блин, анализ долбаных данных. И стоишь столбом всё время. С компьютером общаешься, тебе с ним весело, как я вижу. Я… Да я уже чуть не матом на тебя ору, а ты хоть бы что!

- Не могу согласиться. В моём кабинете нет предметов и веществ, издающих неприятные для людей запахи. И мне не весело с компьютером. Но обмен данными с ним весьма продуктивен. Я разработал для этого новый протокол, который…

- О-о-о, боже мой, За что мне это?! - воздев руки, девушка убежала в ванную, откуда вскоре послышались всхлипывания и шум воды. “Четыре минуты тридцать шесть секунд потрачены не эффективно”, - сообщил внутренний советчик.

- Мне кажется, ты придираешься. Я, например, разницы почти не замечаю. Он так же говорит, доводы приводит тоже так же, как и раньше. Даже шутит. Правда, гораздо реже. Да и не до шуток сейчас. После всех этих событий работы прибавилось. И знаешь, что? Он с работой справляется несравнимо лучше. Его решения всегда обоснованы, действия продуманы до мелочей. Не понимаю, почему некоторые хотят его исключить из совета директоров?

- А я, Серёж, кажется, их понимаю. Ну не тот это человек. Та же походка и внешность, тот же голос, жесты, мимика. Но разница такая же, как между видео-съёмкой и компьютерной графикой. - Юля ходила по кабинету Алфёрова взад-вперёд широкими шагами и размашисто жестикулировала. - Да и я теперь стараюсь держаться от него на расстоянии трёх метров! Даже на его фото смотреть приятнее.

- Тем не менее, не всё правление Роботэкс так настроено. Большей части вполне достаточно его решений и идей, приносящих компании хорошую прибыль. Некоторые сомневаются только в юридических аспектах.

- Бизнесмены, блин… Попробовал бы из них кто пожить с этим… с ним в одной квартире. Я уже не знаю, как дальше себя вести. Даже мысли о разводе появляются. - Юля смахнула зародившуюся было слезинку.

- Он что, буянит? Грубит?

- Да нет, нет, конечно. Но уж лучше бы грубил! Знаешь, я всегда ненавидела семейные драмы. Особенно рукоприкладство. Но достало уже! Представляешь, я иногда мечтаю, чтобы он меня обматерил и ударил. Чтоб из дома выгнал, потом попросил вернуться. Да я свою теперешнюю жизнь готова променять на любую семейную драму из дешёвой мыльной оперы! Лучше уж так, чем никак. А сейчас ну совсем никак. Встанет у зарядки своей и стоит всю ночь. Или у компьютера пристроится и весь вечер с места не сходит и не шевелится. И молчит, молчит. Молчит, блин, и опять молчит! Не могу так больше!

- Ну не плачь… Я бы не позавидовал рукоприкладству. Он примерно вдвое сильнее и на двадцать процентов тяжелее обычного человека. Одна его оплеуха в щебень дробит кирпич. А по последним тестам...

- Н-не надо про тесты, - слегка заикнувшись, оборвала восхищённый монолог Сергея Юля. - Лучше расскажи про юридические аспекты.

- Понимаешь, каждая новая идея в нашей области - патент. Каждое решение должно быть за подписью. А на чьё имя патент? Чья подпись? Все законы и нормы прописаны для обычных людей. Он же не из пробирки даже, он по винтикам собран и запрограммирован на базовые реакции. К тому же имеется бездыханное тело и свидетельство о смерти… - Сергей не замечал, как стал избегать называть своего друга и начальника по имени. - Правомочны ли его решения? Это, как оказалось, не только медицинский прецедент.

- И что теперь?

- Назначено слушание в Верховном суде. Будут определять его статус.

- Итак, оглашается решение суда. - Голос судьи звучал уверенно и звучно. Алфёрову, сидящему среди прочих свидетелей, пришла в голову мысль о сходстве судей и оперных исполнителей: такая же тишина в зале, такой же сильный голос, от которого мурашки по телу. Разве только оркестр не играет. - На этом заседании было убедительно показано, что новое тело Петра Андреевича Симонова является по сути набором имплантов, суммарно заменившим все органы, включая и искусственный головной мозг. Также у суда после приведённых защитой аргументов не осталось сомнений в том, что именно человеческая память играет решающую роль в формировании человеческой же личности. Таким образом, суд постановил считать организм, полученный путём слияния человеческой памяти и набора искусственных органов, называемого андроидом, человеком - Петром Андреевичем Симоновым; Петра Андреевича Симонова считать гражданином России со всеми вытекающими из гражданства правами и обязанностями; восстановить Симонова Петра Андреевича в должности председателя совета директоров компании “Роботэкс”; восстановить за Симоновым Петром Андреевичем право распоряжаться всем законным движимым и недвижимым имуществом и банковскими счетами; восстановить Симонова Петра Андреевича в статусе супруга Симоновой Юлии Алексеевны со всеми вытекающими правами и обязанностями супругов. Заседание суда объявляется закрытым.

На улице уже толпились журналисты, летали голокамеры, снимающие выходящих из суда Симоновых и Алфёровых.

- Пётр Андреевич, Первый канал. Каковы Ваши дальнейшие планы?

- Мои планы сформировались на следующий же день после пробуждения и не менялись. Попутно с освоением нового тела у меня появилось множество идей и предложений для совета директоров “Роботэкс”. Мой нынешний статус доложен придать им необходимый вес.

- То есть Вы с самого начала предполагали трудности с признанием Вашей человечности?

- Трудностей не было. Были задачи и были способы их решения, из которых я выбирал оптимальные. Так что решение суда было вполне закономерно и ожидаемо. Теперь мне нужно в офис. Я не могу уделить Вам больше времени.

- Вот чёрт! Ты просто гений! - Глаза главного инженера сияли энтузиазмом. - Переход на полуторананометровый техпроцесс производства микросхем снизит тепловыделение вдвое. А замена электромагнитного привода в мышцах на электростатический уменьшит энергопотребление процентов на сорок. Новый андроид будет не чета старому! Ну… ты понял.

Генеральный ответил, не отрывая взгляда от таблиц и диаграмм на голоэкране:

- Я не обижаюсь с некоторых пор. Однако, замечу, что мой базовый уровень знаний был сравнительно невысок. Если бы в моей памяти было больше знаний и опыта в нашей области, я бы потратил больше время на изыскания и разработки, а не на изучение предмета. И к этому моменту достижений было бы больше. Но я раньше был по большей части только руководителем. К тому же, я потратил довольно много времени на адаптацию к новому телу, переписывал протоколы внутреннего обмена и так далее. Всё это я учёл при разработке нового андроида.

- Да ты шутишь! То, что ты разработал за три последних месяца, должно было разрабатываться лет десять-двенадцать.

- Четырнадцать лет и два месяца. Точнее вычислить не получается. - Пётр прекратил стучать по клавишам и обернулся к Алфёрову. - Мы отвлеклись. Через две недели лаборатория будет готова к созданию нового прототипа. Через два месяца новая версия андроида будет готова.

- Два с половиной месяца? Да мы тебя… То есть первого андроида собирали полтора года. И полгода лабораторию готовили. Это невозможно.

- Нет, я вполне серьёзен. Мы оптимизируем состав персонала и график работы лаборатории, а также и сеть поставок. К тому же после суда от инвесторов нет отбоя. Но на этот раз программировать прототип будешь ты.

- Очень хорошо. - Голос шефа, впрочем, как и все последние полгода, не выражал эмоций. Лишь констатировал факт, что цель достигнута оптимальными средствами за расчетный период. Он методично осматривал каждый угол лаборатории, иногда пробегая быстрыми пальцами по пультам и голоэкранам и по концентрической спирали постепенно приближась к средине лаборатории. В самом центре помещения на небольшом возвышении стояли два кресла. Одно из них пустовало, на втором возлежал блестящий красавец - андроид. Поднявшись по невысоким двум ступеням, Симонов подошёл к нему и остановился. Алфёров не мог понять, думает ли о чём-то шеф, что-то вычисляет, разглядывая новый прототип андроида, неподвижно занимавшего кресло, или же просто выискивает мельчайшие недочёты. В чём-то Юля была права. Такая нечеловеческая неподвижность отталкивает. Да чего уж, даже пугает. Пару секунд инженер наблюдал за генеральным, затем отбросил тяжёлые мысли. Мол, что бы ни было сейчас в его голове, всё будет исполнено наилучшим образом. Лишь по одному вопросу не было у него согласия с шефом:

- Слушай, Пётр Андреич, я всё ж таки не уразумею, зачем ты отправил в отпуск весь персонал лаборатории в такой ответственный момент? Сегодня мы начинаем программирование, но даже Михаила Евдокимыча нет на месте. А если не так что-нибудь пойдёт?

- Ты, наверное, подзабыл. Ну что же, это одно из свойств человеческой памяти, которого я теперь лишён. - Симонов отвернулся от андроида и не торопясь направился к основному контрольному пульту. Включив голоэкран и нажав несколько клавиш, продолжил. - Два с половиной месяца назад я говорил тебе о том, что собираюсь оптимизировать персонал и график работы лаборатории. И я это сделал, наняв сначала дополнительных работников, а когда всё было готово и проверено, отправив их в бессрочный отпуск.

Алфёров удивлённо поднял брови:

- Бессрочный? То есть уволил практически? А кто же будет здесь работать?

Симонов улыбнулся по обыкновению лишь левым уголком губ. Вкупе с ничего не выражающими глазами улыбка выглядела почти зловеще:

- Конечно же мы. Разве ещё кто-то остался? Это будет очередной шаг по оптимизации персонала. Поверь, производительность лаборатории только выиграет. Ты готов?

- Готов, конечно, - улыбнулся Сергей, в порыве энтузиазма предпочитая не обращать внимания на недочёты мимики шефа. - Знаешь, я тебе завидовал, когда ты практически отобрал у меня шлем, чтобы программировать первую версию. Тем не менее, потом… Прости за эгоизм, но потом я был счастлив, что шлем достался не мне. Теперь не важно, наверное. Да и вторая появилась так скоро! Я не просто готов, я в нетерпении!

- Хорошо. Тогда прошу во второе кресло.

Симонов и Алфёров вместе подошли к креслу оператора, стоявшему напротив кресла с андроидом. После секундной нерешительности Сергей уселся в кресло. “Очень удобное кресло, надо же. Потом поставлю в свой кабинет такое же. Только без проводов и шлема”, - думал он, принимая шлем программатора из рук шефа и надевая его на голову. Генеральный отошёл к главному пульту и коснулся пары сенсоров. В динамиках шлема мягко щёлкнуло, затем раздался негромкий голос:

- Ну что?

- Поехали! - бравурно провозгласил Сергей. В тот же момент его голова закружилась, заболела, и вслед за этим его сознание погрузилось во тьму, не дав ему даже вскрикнуть от боли.

“Что-то не так. Всё не так. Я - андроид”, - краткие мысли были лишь результатом самодиагностики. Новые адаптивные алгоритмы внутреннего обмена данными, о которых упоминал Симонов, работали безупречно. Сергей развернул зрачки и отключил светофильтры глаз. И увидел себя, сидящего в соседнем кресле. Цвет лица был непривычно бледным, голова бессильно склонена набок. Чуткие сенсоры подсказывали, что температура сидящего напротив равнялась тридцати градусам и неуклонно приближалась к комнатной. Плечи были неподвижны, выдавая отсутствие дыхания. “Теперь я - андроид”. Резко поднявшись с кресла, Алфёров увидел своё отражение в полированной металлической панели основного пульта. Внешней оболочки ещё не было. Было непривычно… Мгновение назад это металло-пластиковое тело он видел со стороны неподвижно лежащим в кресле. Теперь оно было абсолютно послушно его воле, единым с его сознанием. Новое тело. Подняв взгляд выше пульта, Сергей произнёс:

- Ты не должен был этого делать.

- Должен. Я произвёл сравнительный расчет своей эффективности до перекачки памяти и после. Разница почти семьсот процентов. Ты в новом теле с новыми способностями будешь моим наилучшим помощником. Я заменяю семь человек. Ты, как более совершенная модель, сменишь девять-десять сотрудников.

- Да, я - более совершенная модель. И я просчитал то, что тебе даже не приходило в голову.

- Что же?

- Не нужно настолько ускорять производство андроидов. Программировать их человеческой памятью - ошибка. Нас уничтожат, разработки заморозят и засекретят. Людям на Земле не нужны конкуренты.

- В том контейнере, - Симонов показал в угол помещения, - твоя оболочка. Никто не узнает, что ты - андроид.

- Все уже знают. Я только что вызвал милицию. И сейчас веду прямую голо-трансляцию.

- Обвиняемый, Вам предоставляется последнее слово.

- Благодарю, Ваша честь.

После этих слов Симонова судья поморщился: “Лицемер! Какая может быть благодарность у этой консервной банки?” Генеральный невозмутимо продолжал:

- Я снова подтверждаю, что произвёл все перечисленные ранее действия. Однако, процедуру, приведшую к нарушению жизнедеятельности носителя памяти, не считаю убийством. В ходе последнего слушания с моим участием было доказано, что, если я могу выполнять все функции прежнего носителя моей памяти и обладаю этой памятью, то я - Симонов Пётр Андреевич, человек. То же самое определение считаю применимым к Алфёрову Сергею Николаевичу, которого мы можем видеть полностью функциональным в этом же зале. Таким образом, считаю термин “убийство” неприемлемым.

Весь зал суда, включая присяжных, повернул взгляды к скамье свидетелей, где среди фигур в костюмах металлическим блеском выделялась фигура андроида. По лицам можно было прочесть только одно: никто не считает человеком это металлическое создание.

- Ваше мнение ясно суду. Более того, суд уже принял Ваши возражения ранее. В заседании объявляется перерыв для вынесения приговора.

- Всем встать, суд идёт!

Весь зал заседаний поднялся, наблюдая неспешное шествие судьи. Заняв своё место и жестом показав присутствующим, что они могут садиться, судья начал заключительную речь:

- Суд присяжных внимательно рассмотрел все обстоятельства дела и пришёл к единогласному решению. Но прежде, чем огласить его, хочу сказать следующее. Полгода назад состоялся прецедент в медицине, а затем и в правовой практике - суд признал человеком искусственно созданное существо, наделённое человеческой памятью. Однако последние события убедительно показали, что человеческая память - лишь часть личности. Без сомнения, значительная. Но до этого момента мы не могли знать, с чем столкнёмся. Теперь мы убеждены, что Вас, Пётр Андреевич, от любого из нас отличает нечто, выходящее за пределы памяти. В нас есть ориентир - мораль, набор ценностей, совесть. Каков бы ни был человек - гений, добродетель или вор - он всегда знает, верно ли поступает, благодаря не памяти, но этому внутреннему ориентиру. Вы же руководствуетесь лишь целесообразностью. Теперь я подошёл к главному. Суд постановил признать Алфёрова Сергея Николаевича человеком; признать Алфёрова Сергея Николаевича гражданином России со всеми вытекающими из гражданства правами и обязанностями; признать за Алфёровым Сергеем Николаевичем право занимать в компании “Роботэкс” должность главного инженера; признать актуальным гражданское состояние брака между Алфёровым Сергеем Николаевичем и Алфёровой Еленой Васильевной со всеми вытекающими правами и обязанностями. А также в целях недопущения в будущем инцидентов, подобных приведшему к рассмотрению этого дела, суд постановил Симонову Петру Андреевичу и Алфёрову Сергею Николаевичу в качестве адекватной замены человеческой морали и совести на самом низком уровне программирования внедрить код, реализующий исполнение всем известных трёх законов Азимова:

1. Робот не может причинить вреда человеку или своим бездействием допустить причинение вреда;

2. Робот должен исполнять приказы человека, если это не противоречит первому закону;

3. Робот должен заботиться о самосохранении, если это не противоречит первому и второму законам.

Код должен впредь внедряться в каждого нового андроида. Процедура внедрения кода должна быть необратимой. Судебное заседание объявляется закрытым!

Сообщение отредактировал Buddha: 15:41:43 - 13.04.2014

[Резкая]

Молодца =)

Мои замечания:

Мне кажется, что хватит и одной сцены Юли с мужем-андроидом. По-моему лишнее. Ведь повествование у тебя идет кусочками - зацикливаться на чем-то одном нельзя.
Мое ИМХО

Тьфу! Брось! Фу! Как так можно?! Первые мысли Алфёрова в теле андроида - изменить! Так вульгарно, что аж в дрожь бросило =) Надо что-то иное... Более страшное и неизбежное. Как: системы такие-то активированы. То-то снижено. Это запущено".

У тебя не состыковка в последнем, заключительном параграфе: суд повторяет, что признал Петра как человека. А потом ты говоришь о законах для робота. Масло масленное:

Суд постановил признать Алфёрова Сергея Николаевича человеком

1. Робот не может причинить вреда человеку;
2. Робот должен исполнять приказы человека, если это не противоречит первому закону;

Он же ведь человек! Суд признал. Вот смущает меня это... Хотя может я придираюсь?

Ответ на вопрос:

не напрягает ли текст, построенный почти исключительно на диалогах?

Ни капли. Бо я читаю мангу, там вооПще все на диалогах построено =)

[Buddha]

Мне кажется, что хватит и одной сцены Юли с мужем-андроидом. По-моему лишнее. Ведь повествование у тебя идет кусочками - зацикливаться на чем-то одном нельзя. Мое ИМХО

Две сцены с женой - начало и завершение отношений. Первая - надежда, вторая - полное разочарование.

Тьфу! Брось! Фу! Как так можно?! Первые мысли Алфёрова в теле андроида - изменить! Так вульгарно, что аж в дрожь бросило =) Надо что-то иное... Более страшное и неизбежное. Как: системы такие-то активированы. То-то снижено. Это запущено".

Да твой вариант с первыми мыслями Алфёрова читался бы, пожалуй, лучше моего. Закончил рассказ в половине перврго ночи и тут же на радостях выложил в каюту… Такие его краткие мысли лишь из-за того, что он совершеннее Симонова - соображает несравнимо быстрее.

У тебя не состыковка в последнем, заключительном параграфе: суд повторяет, что признал Петра как человека. А потом ты говоришь о законах для робота. Масло масленное: Цитата Суд постановил признать Алфёрова Сергея Николаевича человеком Цитата 1. Робот не может причинить вреда человеку; 2. Робот должен исполнять приказы человека, если это не противоречит первому закону; Он же ведь человек! Суд признал. Вот смущает меня это... Хотя может я придираюсь?

Да, эти двое людьми признаны. Но лишь из-за наличия человеческой памяти. Больше такое позволяться не будет, поэтому другие андроиды того же типа и более новые будут именно роботами. Отсюда один программный код на все случаи.
Когда-то говорил уже, но повторюсь: если читателю приходится что-либо пояснять в тексте, значит текст не полон, автор не сумел привести читателя к нужным выводам и пониманию. Так что считаю все замечания совершенно справедливыми.

[Резкая]

Две сцены с женой - начало и завершение отношений. Первая - надежда, вторая - полное разочарование

Не буду настаивать. Но по мне, сцена:

У меня довольно ёмкие аккумуляторы. Перед подзарядкой отправлю результаты тестирования системы охлаждения в лабораторию.

Юля выронила руку супруга

Достаточно полно описывает картину полного разочарования. Понятно, что она уже заранее нервничала, шутка ли? Муж - андроид! И вот она эта встреча, а что в итоге? Нет мужа, нет его...
Потом, не забывай, у тебя еще есть диалог Алфёрова с Юлей - итого три сцены! Когда у тебя рассказ построен на отрывках, по типу калейдоскопа: каждый отрывок - кусочек другой истории.
Так что полное разочарование Юли можно и в диалоге с другом показать.

Такие его краткие мысли лишь из-за того, что он совершеннее Симонова - соображает несравнимо быстрее.

Но они прозвучали как-то глупо. Прям и хотелось воскликнуть - фу! Я прям споткнулась при чтении.

Больше такое позволяться не будет, поэтому другие андроиды того же типа и более новые будут именно роботами. Отсюда один программный код на все случаи.

Просто дело в том, что суд постановил их людьми. И так же постановил внести этим двоим код.
....
Вроде ничего серьезного, но меня смущает этот момент с судом и его решением.

если читателю приходится что-либо пояснять в тексте, значит текст не полон, автор не сумел привести читателя к нужным выводам и пониманию

Ну, не так уж и поясняешь =) Бо, я и не прошу пояснений. Мне просто кажется, что некоторые моменты не додуманы.

[Buddha]

Потом, не забывай, у тебя еще есть диалог Алфёрова с Юлей - итого три сцены!

Убедила таки

Но они прозвучали как-то глупо. Прям и хотелось воскликнуть - фу! Я прям споткнулась при чтении.

Ну с этим я уже согласился.

Вроде ничего серьезного, но меня смущает этот момент с судом и его решением.

На самом деле всё должно было быть сложнее. Из-за этих двоих нужно было издавать законы и прочие нормативные акты. Я не очень придумал, как это обойти. В итоге всё свелось ко второму заседанию суда. Наверное, стоило их признать полноправными гражданами, но не людьми. Тогда не возникло бы затыка с внедрением кода этим двоим людям.

Мне просто кажется, что некоторые моменты не додуманы.

Даже если и просто не додуманы - недоделка автора.
В каюте, наверное, текст оставлю, как есть. А на гугле подправлю. Жаль только, что рецензии имеются только твои.

[Резкая]

Авось кто-нить еще подтянется =)

[Buddha]

Сомнительно... Есть Украинская тема, есть блицы с сезонками... Не те настроения сейчас.

[Buddha]

С одной стороны, слегка похоже на анекдот, по крайне мере частично ситуация вызывает улыбку. Но ощущение появляется, что тут кроется вещь посерьёзней. Особенно это касается мыслей об обращениях роботов. Помогает, с одной стороны, лучше понять характеристику героя, с другой, заставляет задуматься.

Всё верно. Я хотел и немного юмора добавить, и показать, что главе "Роботэкс" неприятно "засилие" импортной техники.

Ещё кирпичик личности к характеру главного героя. Читая в первый раз уже возникает ощущение, что до добра не доведёт подобное рвение. Не знаю, может, не совсем эгоистичное, но почему-то ощущение не совсем хороших ноток присутствует. То есть, замираем в ожидании, не зная, что будет дальше, но предчувствуя возможный разворот сюжета, не сбрасывая со счетов ощущения, вызванные Петром Андреевичем.

Тоже верно. Думаю, подобный эгоизм, если этот термин применим здесь, присущ каждому творцу, когда он создаёт своё первое детище. Очень возможно, что и Королёв мечтал летать на своих ракетах, но не мог по разным причинам. У Симонова этих причин не было.

Не до конца осознал, что случилось . Кофе протёк? Или его кто случайно задел?

Наверное, задел кто-то. Суматоха при аварии. Наверное, всё же стоило в тексте упомянуть опрокинутую чашку.

аглоритмы

опечаточка

Вот тоже интересно стало: действовал в "благих" (или без кавычек...) целях для общ-ва и личности, не вызнав изначально волю того, кого решил оборотить. Судья говорят о практичности, но вдруг правда тут больше сыграли свойства личности, выработанные с детства и именно эгоизм. Прикрыли тем, что не человек, а он оказывается и в иной ипостаси свершил бы нечто подобное или готов был к тому, но не представилась возможность...

Я намеренно оставил место для размышлений, но не был уверен, насколько это получилось. Насчёт мотивации... Этот вопрос так и останется открытым. Дело в том, что Симонов до травмы не предполагал у программатора иной функции, поэтому вряд ли у него в человеческом облике возникла бы идея ценой человеческой жизни программировать андроида. Решения же Симонова-андроида основаны на цифрах. Такое-то действие будет более эффективно в таком-то и таком-то разрезе на столько-то процентов. Ценность человеческой жизни у него где-то описана в памяти, как пережиток прошлой "инкарнации", но новый образ мышления не подводит никакой логичной базы под эту основную ценность.

Одно только вызывает ещё любопытство: поставить то код смогут, а вдруг те обойдут его, лучше же разбираются в том и если Алфёрову, наверное, это ни к чему, то Пётр Андреевич.

Вполне возможно, что они обойдут этот код. Другая возможность состоит в том, как эти законы Азмова будут интерпретированы андроидами. В любом случае, это уже совсем другая история

Есть над чем подумать, наверное, позже надо будет перечитать. Спасибо Вам за произведение, уважаемый Buddha. Интересное, наверное, слишком бледное слово для него.

Благодарю за прочтение и мнение! Очень приятно

А "странные создания" родились просто мгновенно, не привязанные ни к чему. Даже не могу назвать это произведением. Так, шутка

[Buddha]

Которая тоже может когда-нибудь дозреть до мира-рассказа?

Кто знает