Сообщений в теме: 668

[Abver]

ИМХО, у тебя больше всех на форума данных для профессионального писателя.

Покраснел от смущения.
Я тоже так думаю. А если без шуток, то банально не хватает времени. Но я думаю, что-то можно придумать. Выработать привычку к эпистолярному жанру.

[Учебная Тревога]

Года три, как минимум это слышу.)

[Abver]

Если не больше! Но сейчас несколько другие приоритеты в жизни, и не скажу, что я чем-то недоволен. Вы еще почитаете мои новые шЫдевры, обещаю. -))

[Abver]

ВРЕМЯ

О том, что время нельзя считать, было известно всем. Восход солнца и закат – всё это можно увидеть своими глазами. А как назвать то время, когда солнце высоко, или его вообще нет – не важно и не нужно. Запрещено. О том, что пора убирать урожай или выходить на большую охоту говорил шаман, он знал что нужно. Ему вторил вождь. Да и само слово «время» нельзя было произносить, и думать его – тоже запрещено. Но Кала, рыбак племени, запрет нарушал. Бабка его Зира говорила, что зря Кала стал рыбаком. Уж слишком живой был у него ум, а сидение в ожидании клёва заставляет думать не о том. Например, о времени. Хотя сама же бабка рассказывали длинными холодными ночами древние сказки, в которых время было. День, ночь… Кала силился вспомнить какое же время сейчас, когда солнце клонится за горизонт, но тут услышал грохот, и от страха свалился на землю. С неба спускался огненный шар, в десять раз больше солнца.

В деревню Кала мчался изо всех ног, а когда прибежал – увидел толпу соплеменников. У края селения стояли гости. Совсем непохожие на людей племени, без шерсти на лице и с дарами в руках. Шаман вышел к пришлым и что-то им говорил.
- Они с неба, - прошептал на ухо Кале его друг, Имга. – Шаман с ними говорит… - Имга ткнул Кале в рёбра сжатым кулаком. – Пять пальцев. – Это был их знак, загибая пальцы, Кала и Имга считали время, хотя делать это было нельзя, и можно было получить розгами от шамана или младшего вождя. Пять пальцев – значит долго. На пару пальцев дольше, чем Кала бежал от речки до деревни. А значит, пришельцы эти – с огненного шара!

Пришельцы действительно оказались с огненного шара, который был их воздушным домом. Не прошло и десяти пальцев, как гостей пригласили к большому костру. Племя стояло в сторонке, шаман вёл с вождём пришельцев обстоятельный разговор. И всё в пришлых было удивительным. Шкуры, на них одетые, белая кожа без шерсти, птичий язык. Когда пришелец говорил что-то на своём языке, тут же раздавался язык племени. И откуда он исходил – было непонятно. Рот вождя голозадых был закрыт. Разговор шёл не очень складно, Кала с трудом понимал его суть, но шаман ведь умный, договорится.
Но тут вполне мирное общение вдруг прервалось. Шаман что-то крикнул и схватил главного из гостей за руку. Сначала поднёс запястье к своим подслеповатым глазам, начал тыкать в запястье пальцем и громко кричать:
- Что это? Что это?
Голозадый руку отдёрнул и что-то забормотал. То, что услышал Кала на языке племени, заставило шевелиться всю шерсть на теле. Браслет, который носил вождь небесных на руке, считал время…

Когда пришлых прогнали, шаман еще долго кричал им вслед проклятия, а молодые вожди потрясали оружием. Солнце окончательно село, шаман созвал всё племя и долго говорил, что небесные люди – богохульники, преступившие все правила жизни. Они считают время, а значит они воруют его у племени. В этой речи столько раз было сказано слово «время», что у Калы закружилась голова. А еще он подумал, как можно воровать время у племени, если у племени времени нет, оно же запрещено. От таких мыслей голова Калы начала болеть, и, не дослушав шамана, он ушёл на край деревни и свалился спать под деревом.

Жизнь племени стала другой. На следующее солнце шаман опять созвал жителей деревни и объявил, что очередное испытание зрелости начнётся сейчас, потому что племени нужно больше младших вождей. Небесные люди обосновались за Мёртвой горой, и туда ходить нельзя. А вокруг деревни расставили дозоры. Пришельцам же объявлялась кровавая война, а за хвост пришельца давалось пол-туши оленя. Кала хвостов у гостей не видел, но и шкуры на них были толстые, шаману виднее.
Кала был слишком мал для испытания зрелости, и когда оно началось – решил пойти на рыбалку. Сами собой ноги понесли его в сторону Мёртвой горы. Хотя ведь там и речки были холоднее, и рыбы меньше.

Небесного человека Кала увидел через несколько солнц. Он уже был на подходах к Мёртвой горе, прочёсывая лес в поисках речек и ручьёв. Как вдруг на берегу одной из лесных речушек увидел голозадого. Тот ковырялся копьём или чем-то на него похожим в земле. Кала свиснул, привлекая внимание, потом вышел из кустов, поднимая руку и показывая, что в ней удочка, а не оружие.
Голозадый тоже вскинул руку и что-то сказал.
- Привет, человек, - услышал Кала на языке племени.
- Привет. – ответил Кала. Голозадый кивнул.
- Здесь нет рыбы, - Кала показал в сторону горы. – Вода холодная, рыба тощая и невкусная. И копьём рыбу не ловят.
Пришелец скривился или улыбнулся – Кале было не совсем понятно.
- Я не рыбачу. И это не копьё.
Кала так ждал встречи с небесным пришельцем, нарушив из-за этого закон племени и рыская в окресностях Мёртвой горы, а когда пришелец нашёлся – понял, что не знает что сказать. И тут он решился.
- Правда, что вы время считаете?

Голозадые действительно считали время. Того, которого Кала встретил у речки, звали Музаэл. Имя было длинное, непривычное. Музаэл показал браслет, который носил на запястье. Из-за такого же началась война. Круглый, с меняющимися знаками на блестящей поверхности, браслет заворожил Калу.
- Они показывают завтра? И вчера? И сегодня? Ночь и день они тоже показывают? – Кала сыпал вопросами, а Музаэл отвечал, в основном утвердительно. Ему бы стоило бояться, он уже наговорил на смертельную порку. Но мысль, что время можно так легко считать, а еще о нём говорить, затмевала любые страхи.
- Откуда ты знаешь эти слова? Сегодня, завтра? – спросил небесный пришелец. – Вам же запрещено считать время?
Кала пожал плечами:
- Я их почти забыл, но их знают все…
И Кала начал рассказывать то, что очень давно, ночами, рассказывала ему бабка Лури. О том, что племя было другим многие годы назад. Год – это когда зима сменяет лето и наоборот. Предки считали время и время съедало предков. Время делало всем плохо, убивало людей, делало людей слабыми. И шаман, не тот, который сейчас, а его прапрапрадед, а может и прапрадед прапрадеда… шаман запретил время, запретил день и ночь, лето и зиму, вчера и завтра. Еще бабка говорил «шаманы», но Кала трудно было представить, чтобы в племени было больше одного шамана. И с тех пор о времени говорили шёпотом, тёмной ночью в занавешенном шалаше. И думать боялись. И с каждым новым человеком и каждым умершим думали о времени всё меньше и меньше. Зато жизнь стала спокойной. Время больше не пожирало людей и не портило им жизнь…

С небесным пришельцем Кала встречался уже третий раз. Музаэл задавал разные вопросы, Кала отвечал. Но самым интересным были – часы. Тот самый браслет, считатель времени. Музаэл снимал часы, давал их подержать Кале и рассказывал, как они устроены. Дни, часы, минуты, секунды. Кала не знал, что время так сложно устроено, и был от этого в восторге. Прошлая жизнь, лишённая времени, казалась ему неимоверно скучной и лишённой… всего. Как-то Музаэл задал Калу вопрос:
- Сколько зим ты помнишь?
Кала призадумался, стал загинать пальцы, засмеялся, вспомнив как глупо считать время пальцами.
- Выходит, что десять и еще пять.
- Значит, тебе десять и пять лет, а идёт тебе десять и шестой год.
Открытие было потрясающим. В тот вечер Кала не удержался и рассказал всё Имге.

Конечно же, Калу поймали. Глупый Имга не удержал язык за клыками. Утром молодые вожди выволокли Калу из шалаша и потащили к шаману.
Шаман был грозен. Он прогнал всех, закинул Калу в свою землянку и набросился на него:
- Ты научился считать время! Вчера ты об этом сказал Имге! А теперь всё племя об этом говорит! Ты нарушил все законы жизни! Ты будешь убит за непослушание!
Кала было испугался, но сам не заметил, как начал в ответ кричать на шамана:
- Ты знаешь что такое вчера и завтра, хитрый шаман! Ты украл у нашего племени время, и сделал нас слабыми! Ты…

После того как Калу побили молодые вожди, а били они его долго, может быть час, или два, его собрались сжечь. Племени было сказано, что Кала богохульник и всё такое. И по законам племени его нужно убить, чтобы время не сожрало племя. Калу привязали к бревну, вкопанному в землю, разложили вокруг дрова и хворост, и под ритуальные песнопения разожгли большой костёр. Чтобы не чувствовать боли, Кала вспоминал часы, считал секунды или минуты, от боли он уже плохо понимал разницу. А когда вся шерсть на ногах сгорела и боль невозможно было терпеть, Кала закричал. Племя тоже закричало и люди начал разбегаться. Сквозь дым от собственного мяса, увидел небесного пришельца, Музаэла, бегущего к костру. Кала потерял сознание.

Кала уже многое умел. Не только считать время. Второй месяц он жил в летающем доме пришельцев, таком огромном, что в нём могли поместиться три деревни. Ноги его зажили и вроде даже стали сильнее прежнего. Другой небесный пришелец – Андруаз – назвал это чудо «медициной». Кала знал уже всех голозадых. Про себя он не мог их иначе называть, хотя знал, что для них это обидное слово. Но в самом деле, человек без густой шерсти выглядел смешно!
Пришельцы много разговаривали с Калой, он рассказывал в подробностях сказания, и от бабки, и от шамана. Удивляясь, насколько они противоречили друг другу. Жизнь Калы стала интересной настолько, что он не мог уместить всё в голове.
Кала тосковал по дому, по племени, и даже по молодым вождям, которые, в общем-то, были его друзьями, пока он не начал считать время. Однажды Кала спросил Музаэла, когда он сможет вернуться в деревню? Пришелец ответил уклончиво, хотя всегда говорил прямо. Мол, возможно, через неделю или месяц.
Еще Кале подарили удочку. Удочка пришельцев оказалась столь сложна, что освоение её заняло несколько дней. Ненадолго Кала стал выходить из дома пришельцев и рыбачить в соседнем озере. И как-то так получилось, что в очередной раз он отошёл от дома далековато, а ноги его понесли его в сторону деревни. Кала стал умнее, чем был раньше, и понял – ему просто хочется домой.

Кала был осторожен, обходил те места, где могли стоять дозоры младших вождей. И сразу понял – что-то не так. Потому что дозоров на прежних местах не было. Деревню он нашёл пустой. Ветер разнёс пепел от костров. И всё селение было завалено мёртвыми телами. Много тел, очень много. Половина племени? Всё племя? Кала плакал.
- Зря ты сюда пришёл, - услышал Кала голос Музаэла. Он стоял невдалеке. – Мы не хотели тебе говорить. Твоё племя ушло в другое место. А перед этим была большая драка.
- Я знаю почему это произошло. – Кала стоял к Музаэлу спиной, он не хотел смотреть на голозадого. – Потому что я привёл в племя время. И время убило людей…
- Да, Кала, ты привёл время. Но людей убивают люди, и реже – животные. А время невозможно забыть или запретить. И ты это знаешь. Пошли обратно в летающий дом, тебя ждут новые уроки. А племя своё ты увидишь, не скоро, но увидишь, и принесешь своему народу не только время, но и другие дары. Например, медицину, благодаря которой ты жив.
Кала плакал и брёл за небесным пришельцем в летающий дом. Впервые он понял, насколько время может быть жестоким. Но он уже не мог потерять время.

[Putnic]

Рассказ. Мне понравилось. Легко читается, развитие сюжета, игра понятием время(как раз для туземца) В одном месте: сказал , вместо сказала. Хорошо.

[Putnic]

Еще бабка говорил «шаманы»

[Учебная Тревога]

Хороший рассказ, приятно читать.

[Abver]

Спасибо, старался. Тема зрела к Горизонту событий, но не созрела. И вообще, изначально планировалось описать историю со стороны пришельца, встретившего туземцев без времени. Но в последний момент начал писать от лица туземца, так показалось проще. Трудно свести к минимуму использование слов, связанных со временем. Полностью их исключить не получилось. Но мне кажется, если над текстом еще посидеть, можно их заменить.

[Редрак]

Много повторов имени.

Вот кто бы говорил! Не обижайся, я без ехидства. Ну ты ж понимаешь, не могла я мимо этого пройти
Abver, а хорошо получилось!

[Putnic]

ВРЕМЯ

О том, что время нельзя считать, было известно всем. Восход солнца и закат – всё это можно увидеть своими глазами. А как назвать то время, когда солнце высоко, или его вообще нет – не важно и не нужно. Запрещено. О том, что пора убирать урожай или выходить на большую охоту говорил шаман, он знал что нужно. Ему вторил вождь. Да и само слово «время» нельзя было произносить, и думать его – тоже запрещено. Но Кала, рыбак племени, запрет нарушал. Бабка его Зира говорила, что зря Кала стал рыбаком. Уж слишком живой был у него ум, а сидение в ожидании клёва заставляет думать не о том. Например, о времени. Хотя сама же бабка рассказывали длинными холодными ночами древние сказки, в которых время было. День, ночь… Кала силился вспомнить какое же время сейчас, когда солнце клонится за горизонт, но тут услышал грохот, и от страха свалился на землю. С неба спускался огненный шар, в десять раз больше солнца.

В деревню Кала мчался изо всех ног, а когда прибежал – увидел толпу соплеменников. У края селения стояли гости. Совсем непохожие на людей племени, без шерсти на лице и с дарами в руках. Шаман вышел к пришлым и что-то им говорил.
- Они с неба, - прошептал на ухо Кале его друг, Имга. – Шаман с ними говорит… - Имга ткнул Кале в рёбра сжатым кулаком. – Пять пальцев. – Это был их знак, загибая пальцы, Кала и Имга считали время, хотя делать это было нельзя, и можно было получить розгами от шамана или младшего вождя. Пять пальцев – значит долго. На пару пальцев дольше, чем Кала бежал от речки до деревни. А значит, пришельцы эти – с огненного шара!

Пришельцы действительно оказались с огненного шара, который был их воздушным домом. Не прошло и десяти пальцев, как гостей пригласили к большому костру. Племя стояло в сторонке, шаман вёл с вождём пришельцев обстоятельный разговор. И всё в пришлых было удивительным. Шкуры, на них одетые, белая кожа без шерсти, птичий язык. Когда пришелец говорил что-то на своём языке, тут же раздавался язык племени. И откуда он исходил – было непонятно. Рот вождя голозадых был закрыт. Разговор шёл не очень складно, Кала с трудом понимал его суть, но шаман ведь умный, договорится.
Но тут вполне мирное общение вдруг прервалось. Шаман что-то крикнул и схватил главного из гостей за руку. Сначала поднёс запястье к своим подслеповатым глазам, начал тыкать в запястье пальцем и громко кричать:
- Что это? Что это?
Голозадый руку отдёрнул и что-то забормотал. То, что услышал Кала на языке племени, заставило шевелиться всю шерсть на теле. Браслет, который носил вождь небесных на руке, считал время…

Когда пришлых прогнали, шаман еще долго кричал им вслед проклятия, а молодые вожди потрясали оружием. Солнце окончательно село, шаман созвал всё племя и долго говорил, что небесные люди – богохульники, преступившие все правила жизни. Они считают время, а значит они воруют его у племени. В этой речи столько раз было сказано слово «время», что у Калы закружилась голова. А еще он подумал, как можно воровать время у племени, если у племени времени нет, оно же запрещено. От таких мыслей голова Калы начала болеть, и, не дослушав шамана, он ушёл на край деревни и свалился спать под деревом.

Жизнь племени стала другой. На следующее солнце шаман опять созвал жителей деревни и объявил, что очередное испытание зрелости начнётся сейчас, потому что племени нужно больше младших вождей. Небесные люди обосновались за Мёртвой горой, и туда ходить нельзя. А вокруг деревни расставили дозоры. Пришельцам же объявлялась кровавая война, а за хвост пришельца давалось пол-туши оленя. Кала хвостов у гостей не видел, но и шкуры на них были толстые, шаману виднее.
Кала был слишком мал для испытания зрелости, и когда оно началось – решил пойти на рыбалку. Сами собой ноги понесли его в сторону Мёртвой горы. Хотя ведь там и речки были холоднее, и рыбы меньше.

Небесного человека Кала увидел через несколько солнц. Он уже был на подходах к Мёртвой горе, прочёсывая лес в поисках речек и ручьёв. Как вдруг на берегу одной из лесных речушек увидел голозадого. Тот ковырялся копьём или чем-то на него похожим в земле. Кала свиснул, привлекая внимание, потом вышел из кустов, поднимая руку и показывая, что в ней удочка, а не оружие.
Голозадый тоже вскинул руку и что-то сказал.
- Привет, человек, - услышал Кала на языке племени.
- Привет. – ответил Кала. Голозадый кивнул.
- Здесь нет рыбы, - Кала показал в сторону горы. – Вода холодная, рыба тощая и невкусная. И копьём рыбу не ловят.
Пришелец скривился или улыбнулся – Кале было не совсем понятно.
- Я не рыбачу. И это не копьё.
Кала так ждал встречи с небесным пришельцем, нарушив из-за этого закон племени и рыская в окресностях Мёртвой горы, а когда пришелец нашёлся – понял, что не знает что сказать. И тут он решился.
- Правда, что вы время считаете?

Голозадые действительно считали время. Того, которого Кала встретил у речки, звали Музаэл. Имя было длинное, непривычное. Музаэл показал браслет, который носил на запястье. Из-за такого же началась война. Круглый, с меняющимися знаками на блестящей поверхности, браслет заворожил Калу.
- Они показывают завтра? И вчера? И сегодня? Ночь и день они тоже показывают? – Кала сыпал вопросами, а Музаэл отвечал, в основном утвердительно. Ему бы стоило бояться, он уже наговорил на смертельную порку. Но мысль, что время можно так легко считать, а еще о нём говорить, затмевала любые страхи.
- Откуда ты знаешь эти слова? Сегодня, завтра? – спросил небесный пришелец. – Вам же запрещено считать время?
Кала пожал плечами:
- Я их почти забыл, но их знают все…
И Кала начал рассказывать то, что очень давно, ночами, рассказывала ему бабка Лури. О том, что племя было другим многие годы назад. Год – это когда зима сменяет лето и наоборот. Предки считали время и время съедало предков. Время делало всем плохо, убивало людей, делало людей слабыми. И шаман, не тот, который сейчас, а его прапрапрадед, а может и прапрадед прапрадеда… шаман запретил время, запретил день и ночь, лето и зиму, вчера и завтра. Еще бабка говорил «шаманы», но Кала трудно было представить, чтобы в племени было больше одного шамана. И с тех пор о времени говорили шёпотом, тёмной ночью в занавешенном шалаше. И думать боялись. И с каждым новым человеком и каждым умершим думали о времени всё меньше и меньше. Зато жизнь стала спокойной. Время больше не пожирало людей и не портило им жизнь…

С небесным пришельцем Кала встречался уже третий раз. Музаэл задавал разные вопросы, Кала отвечал. Но самым интересным были – часы. Тот самый браслет, считатель времени. Музаэл снимал часы, давал их подержать Кале и рассказывал, как они устроены. Дни, часы, минуты, секунды. Кала не знал, что время так сложно устроено, и был от этого в восторге. Прошлая жизнь, лишённая времени, казалась ему неимоверно скучной и лишённой… всего. Как-то Музаэл задал Калу вопрос:
- Сколько зим ты помнишь?
Кала призадумался, стал загинать пальцы, засмеялся, вспомнив как глупо считать время пальцами.
- Выходит, что десять и еще пять.
- Значит, тебе десять и пять лет, а идёт тебе десять и шестой год.
Открытие было потрясающим. В тот вечер Кала не удержался и рассказал всё Имге.

Конечно же, Калу поймали. Глупый Имга не удержал язык за клыками. Утром молодые вожди выволокли Калу из шалаша и потащили к шаману.
Шаман был грозен. Он прогнал всех, закинул Калу в свою землянку и набросился на него:
- Ты научился считать время! Вчера ты об этом сказал Имге! А теперь всё племя об этом говорит! Ты нарушил все законы жизни! Ты будешь убит за непослушание!
Кала было испугался, но сам не заметил, как начал в ответ кричать на шамана:
- Ты знаешь что такое вчера и завтра, хитрый шаман! Ты украл у нашего племени время, и сделал нас слабыми! Ты…

После того как Калу побили молодые вожди, а били они его долго, может быть час, или два, его собрались сжечь. Племени было сказано, что Кала богохульник и всё такое. И по законам племени его нужно убить, чтобы время не сожрало племя. Калу привязали к бревну, вкопанному в землю, разложили вокруг дрова и хворост, и под ритуальные песнопения разожгли большой костёр. Чтобы не чувствовать боли, Кала вспоминал часы, считал секунды или минуты, от боли он уже плохо понимал разницу. А когда вся шерсть на ногах сгорела и боль невозможно было терпеть, Кала закричал. Племя тоже закричало и люди начал разбегаться. Сквозь дым от собственного мяса, увидел небесного пришельца, Музаэла, бегущего к костру. Кала потерял сознание.

Кала уже многое умел. Не только считать время. Второй месяц он жил в летающем доме пришельцев, таком огромном, что в нём могли поместиться три деревни. Ноги его зажили и вроде даже стали сильнее прежнего. Другой небесный пришелец – Андруаз – назвал это чудо «медициной». Кала знал уже всех голозадых. Про себя он не мог их иначе называть, хотя знал, что для них это обидное слово. Но в самом деле, человек без густой шерсти выглядел смешно!
Пришельцы много разговаривали с Калой, он рассказывал в подробностях сказания, и от бабки, и от шамана. Удивляясь, насколько они противоречили друг другу. Жизнь Калы стала интересной настолько, что он не мог уместить всё в голове.
Кала тосковал по дому, по племени, и даже по молодым вождям, которые, в общем-то, были его друзьями, пока он не начал считать время. Однажды Кала спросил Музаэла, когда он сможет вернуться в деревню? Пришелец ответил уклончиво, хотя всегда говорил прямо. Мол, возможно, через неделю или месяц.
Еще Кале подарили удочку. Удочка пришельцев оказалась столь сложна, что освоение её заняло несколько дней. Ненадолго Кала стал выходить из дома пришельцев и рыбачить в соседнем озере. И как-то так получилось, что в очередной раз он отошёл от дома далековато, а ноги его понесли его в сторону деревни. Кала стал умнее, чем был раньше, и понял – ему просто хочется домой.

Кала был осторожен, обходил те места, где могли стоять дозоры младших вождей. И сразу понял – что-то не так. Потому что дозоров на прежних местах не было. Деревню он нашёл пустой. Ветер разнёс пепел от костров. И всё селение было завалено мёртвыми телами. Много тел, очень много. Половина племени? Всё племя? Кала плакал.
- Зря ты сюда пришёл, - услышал Кала голос Музаэла. Он стоял невдалеке. – Мы не хотели тебе говорить. Твоё племя ушло в другое место. А перед этим была большая драка.
- Я знаю почему это произошло. – Кала стоял к Музаэлу спиной, он не хотел смотреть на голозадого. – Потому что я привёл в племя время. И время убило людей…
- Да, Кала, ты привёл время. Но людей убивают люди, и реже – животные. А время невозможно забыть или запретить. И ты это знаешь. Пошли обратно в летающий дом, тебя ждут новые уроки. А племя своё ты увидишь, не скоро, но увидишь, и принесешь своему народу не только время, но и другие дары. Например, медицину, благодаря которой ты жив.
Кала плакал и брёл за небесным пришельцем в летающий дом. Впервые он понял, насколько время может быть жестоким. Но он уже не мог потерять время.

Это последняя работа. Прочитав работы того времени , что скажете ? Что скажет сам автор о своей работе?
Это ведь очень интересно.

[Abver]

Что скажет сам автор о своей работе?

Прочитал, понравилось. Автор скажет, что можно было написать лучше.

Мне как-то неловко от такого внимания к моему покрытому пылью творчеству. Путник, в чём подвох?

[Wrundel]

Прочитал, понравилось. Автор скажет, что можно было написать лучше.

Мне как-то неловко от такого внимания к моему покрытому пылью творчеству. Путник, в чём подвох?

Аналогичный вопрос, вот фо?

[Abver]

Аналогичный вопрос, вот фо?

У меня есть гипотеза. Путник хочет меня так мотивировать на новые написания. И у него почти получается. Зачем ему это? В чём выгода? Да ни в чём, просто такой вот широкой души человек.

[Wrundel]

Илья, полагаю, что на некотором излёте отношений на этом сайте, могу сказать тебе: прости меня, и я прощаю тебя. Пусть там говорят что хотят, главное, что я знаю за собой вину перед тобой. Мы оба были хороши. Прости мне доставленную тебе боль.

Пишу здесь, т. к. доставлял тебе это публично.

[Учебная Тревога]

Пробуждение в ком-то творческого начала, тоже, в некотором смысле, акт творчества. И, это красиво.
Зы: хотя мне отчего-то надоедливо лезет в голову акунинская история с черным монахом.