Сообщений в теме: 592

[Putnic]

«Это был отец Цупик, один из вождей арканарских штурмовиков, полковник дворцовой охраны. Дон Рэба был опытным придворным. Судя по его лицу, речь шла не более чем о статьях кобылы или о добродетельном поведении королевской племянницы. Отец же Цупик, как человек военный и бывший бакалейщик, лицом владеть не умел. Он мрачнел, кусал губу, пальцы его на рукояти меча сжимались и разжимались; и в конце концов он вдруг дернул щекой, резко повернулся и, нарушая все правила, пошел вон из опочивальни прямо на толпу оцепеневших от такой невоспитанности придворных. Дон Рэба, извинительно улыбаясь, поглядел ему вслед, а Румата, проводив глазами нескладную серую фигуру, подумал: "Вот и еще один покойник". Ему было известно о трениях между доном Рэбой и серым руководством. История коричневого капитана Эрнста Рема готова была повториться».

В 1934 году, 30 июня началась операция «Колибри». В историю эта операция вошла как «Ночь длинных ножей» - жестокий метод чистки германской элиты и штурмовых отрядов (сокращенно СА)
«Коричневорубашечники» Рёма

[Цурумах]

Не, стругацкие отчасти вдохновили на ряду с плейнэскейп создателей другой игры, диско иллищиум

[Цурумах]

Конечно (не думал, что скажу) но истории, зашитые в Planscape:Torment покруче чем у Стругацких - они без лишних эмоций и "русских триггеров", которые совсем не всегда во благо. Абсолютно безнадёжные, но невероятно вдохновляющие. Какое-то странное магическое сочетание...

Ну потому эта игра - бессмертная (на сколько могут быть бессмертны игры) классика)

[Putnic]

Пусть прочитает Обитаемый Остров

[Цурумах]

Не знаю, как насчёт бессмертия, сложно

игра вышла в 1999-ом, в нее до сих пор играют, делают фанатские патчи, она бередит умы, и порождает потомков (которые впрочем не совсем оправдали надежды, кстати - в этой игре есть пересечения с Пикником на обочине). Так что по меркам игровой индустрии это прям классика, классика.

Сообщение отредактировал Цурумах: 09:21:51 - 08.12.2020

[Редрак]

А теперь версия: на самом деле Шухарт (осознанно или нет) приносит в жертву Артура, чтобы осознать, что по его вине умер мальчик, чтобы увидеть, во что он превратился с первой полученной травмы, когда умер друг профессор. Поскольку просьба не механическая и душевные преобразования начали происходить, шар не сможет исполнить желание в отрицательном ключе, а желание из личностного стало общественным, таким образом все в выигрыше (ну, кроме Артура, конечно). В каком виде будет эта общественная польза, если она всё равно опирается на представление Шухарта и первично реализовывается на крови.

Слишком расплывчатое и маловразумительное желание - счастье для всех. Что для одного- счастье, для другого - тяжкий крест. Сможет ли... нет, не так.... захочет ли шар-"волшебник" его исполнять? Сомневаюсь. Я думаю, что добравшись до шара, Рэдрик попросит у него не для всех, а лично для себя. Чего попросит? Чтобы мартышка стала обычным ребёнком, чего-же ещё! Но тут тоже сложности, стоит лишь вспомнить сестру Артура.
А Воронцов - это из "Града обречённого"?. Если да, тогда - Воронов, Андрей

[Цурумах]

А я почему-то был абсолютно уверен, что шарик попросту не работает. Это мне кажется самое правильное бы окончание было, оставленное за скобками но вписывающиеся в логику повествования.

[Редрак]

Википедия вообще говорит, что он Воронин(

Блин, точно! Ведь написала, но какое-то смутное чувство какой-то неправильности осталось. Но я махнула на него рукой

[Putnic]

Кто он - Рэдрик Шухарт?

В 2018 году я ставил на то, что Шухарт положительный персонаж, потому что он отличный семьянин, хотя этому противоречило измены жене с дочерью неприятного человека. Я считал его приятнее Воронин, а сейчас задумался...

Итак, увидев смерть Артура, коснувшись шара, герой принесёт всем благо, потому что он уже несломленный, потому что он исполнил не свою мечту, а мальчика-романтика, потому что в нём общественное начало возобладало над личным и всё замечательно.

А теперь версия: на самом деле Шухарт (осознанно или нет) приносит в жертву Артура, чтобы осознать, что по его вине умер мальчик, чтобы увидеть, во что он превратился с первой полученной травмы, когда умер друг профессор. Поскольку просьба не механическая и душевные преобразования начали происходить, шар не сможет исполнить желание в отрицательном ключе, а желание из личностного стало общественным, таким образом все в выигрыше (ну, кроме Артура, конечно).

В каком виде будет эта общественная польза, если она всё равно опирается на представление Шухарта и первично реализовывается на крови.

Воронин в этом плане честнее будет. Не помню, кем он пытался пожертвовать, помимо себя. Может, сперва Изей...

***

Через два фильтра осознал, как предвзято написал выше Слова правдивы, но с навязыванием собственной точки зрения. Хочу посмотреть, как без этого воспринимается Рэдрик Шухарт. Типа:

тоже не надо навязывать

герой, антигерой, человек со своим внутренним миром, нечто такое, что не могу предложить ограниченностью фантазии)

Пытаюсь сформулировать: для меня Рэдрик скорее неприятный человек, которому прописано (у которого видно) почему он таким стал, его финальная мотивация, предположительно, понятна и часть меня её принимает, а другая больше в описанной ситуации жалеет Артура и имеет неправомерные претензии к Рэдрик

Только укажу, чем вызван мой комментарий...

Шухарт парень с рабочих окраин. Судьба сложилась так , что его неопределенный образ жизни сделал его востребованным.
У него есть ряд качеств из которых социальная роль и смелость положительные. В остальном он вор , живет жизнью вора . Ценности уголовные.
Работа с русским ученым для него, событие в жизни о котором можно говорить и которым можно гордится. Утраченная возможность не быть вором.
И он и его жена живут сегодняшним днём. Все в произведении живут сегодняшним днём. Потому что все обречены.
Девочка «обезьянка» итог. Итог вообще всей Книги.
История Шухарта тоже.
В ее итоге он отдал принёс мальчишку в жертву , а «дьявол» ( комплекс личностных особенностей и структуры Книги) над ним посмеялся. В нем же ничего нет. Шухарт «пустышка« , а мог быть « полной «пустышкой»»
Пелерман описывает « проклятыХ» « обреченных» выходцев из мест посещения. Смерть, разрушения, катаклизмы. За маленькую территорию с фокусами и игрушками.

[Джонатан]

Если хорошенько покопаться в правом, то можно много чего нарыть. Naprimer.


Нужен был им лектор
Читать о смерти. Мак-Абер, их ректор,
Писал ко мне: "курс лекций про Червя".
Нью-Вай оставив, кроха, ты и я
Перебрались тогда в соседний штат, -
В Юшейд гористый. Я горам был рад.
Над нашим домом виснул снежный пик,
Столь пристально далек и дивно дик,
Что мы лишь заводили взгляд, не в силах
Его в себя вобрать. Он слыл могилой
Младых умов; он был окрашен в тон
Фиалки и в бесплотность погружен.
Все ж не хватало в нем той дымки мглистой,
Что вожделенна столь для претериста.
Ведь мы же умираем каждый день:

Живую плоть, а не могилы тень
Забвенье точит; лучшие "вчера"
Сегодня -- прах, пустая кожура.
Готов я стать былинкой, мотыльком,
Но никогда -- забыть. Гори огнем
Любая вечность, если только в ней
Печаль и радость бренной жизни сей,
Страданье, страсть, та вспышка золотая,
Где самолет близ Геспера растаял,
Твой вздох из-за иссякших сигарет,

То, как ты смотришь на собаку, след
Улитки влажной по садовым плитам,
Флакон чернил добротных, рифма, ритм,
Резинка, что свивается, упав,
Поверженной восьмеркой, и стопа
Вот этих самых карточек, -- не ждут
В надежной тверди неба.
Институт
Считал, напротив: стыдно мудрецам
Ждать многого от Рая. Что, как там
Никто не скажет "здрасте", ни встречать

Не выйдет вас, ни в тайны посвящать.
Что, как швырнут в бездонную юдоль,
И полетит душа, оставив боль
Несказанной, незавершенным дело,
Уже гниеньем тронутое тело --
Неприодетым, утренним, со сна,
Вдову -- на ложе жалостном, она
Невнятным расплывается пятном
В сознании разъятом, нежилом!

Он презирал богов (и "Г"), при этом

Мистический нес вздор, давал советы
(Очки с медовым тоном для ношенья
На склоне лет): как, ставши привиденьем,
Передвигаться, коль вы легче пуха,
Как просочиться сквозь собрата-духа
А если попадется на пути
Сплошное тело -- как его пройти;
Как отыскать в удушьи и в тумане
Янтарный нежный шар, Страну Желаний.
Как в кутерьме пространств, галактик, сфер

Не одуреть. Еще был список мер
На случай неудачных инкарнаций:
Что делать, коль случится оказаться
Лягушкою на тракте оживленном,
Иль мевежонком под горящим кленом,
Или клопом, когда на Божий свет
Вдруг извлекут обжитый им Завет.

Суть времени -- преемственность, а значит,
Безвременность корежит и иначит
Порядок чувств. Советы мы даем
Как быть вдовцу: он потерял двух жен,

Он их встречает любящих, любимых,
Ревнующих друг к дружке. Обратима
По смерти жизнь. У прежнего пруда
Одна дитя качает, как тогда,
Со лба льняные пряди собирая,
Печальна и безмолвна; а другая,
Такая же блондинка, но с оттенком
Заметным рыжины, поджав коленки,
Сидит на балюстраде, влажный взор

Уставя в синий и пустой простор.
Как быть? Обнять? Кого? Какой забавой
Дитя развлечь? Недетски-величавый,
Он помнит ли ту ночь на автостраде
И тот удар, убивший мать с дитятей?
А новая любовь -- лодыжки тон
Балетным черным платьем оттенен, --
Зачем на ней другой жены кольцо?
Зачем гневливо юное лицо?

Нам ведомо из снов, как нелегки

С усопшими беседы, как глухи
Они к стыду, к испугу, к тошноте
И к чувству, что они -- не те, не те.
Так школьный друг, что в дальнем пал сраженьи
В дверях кивком нас встретит, и в смешеньи
Приветливости и могильной стужи
Укажет на подвал, где стынут лужи.
И как узнать, что вспыхнет в глубине
Души, когда нас поведут к стене...


Тут и случилось -- транс, упадок сил,
Иль прежний приступ. К счастью, в зале был
Какой-то врач. К его ногам я сник.
Казалось, сердце встало. Долгий миг
Прошел, пока оно (без прежней прыти)
К конечной цели поплелось.
Внемлите!
Я, право, сам не знаю, что сознанью
Продиктовало: я уже за гранью,
И все, что я любил, навеки стерто.

Молчала неподвижная аорта,
Биясь, зашло упругое светило,
Кроваво-черное ничто взмесило
Систему тел, спряженных в глуби тел,
Спряженных в глуби тем, там, в темноте
Спряженных тоже. Явственно до жути
Передо мной ударила из мути
Фонтана белоснежного струя.

То был поток (мгновенно понял я)
Не наших атомов, и смысл всей сцены

Не нашим был. Ведь разум неизменно
Распознает подлог: в осоке -- птицу,
В кривом сучке -- личинку пяденицы,
А в капюшоне кобры -- очерк крыл
Ночницы. Все же то, что заместил,
Перцептуально, белый мой фонтан,
Мог распознать лишь обитатель стран,
Куда забрел я на короткий миг.

Но вот истаял он, иссякнул, сник.

[Джонатан]

Будет время, посмотрите. Там прикольно, как его тестировали.

[Джонатан]

Я вовсе не о фильме и не о книге, а о том, как использовали произведение Набокова в сиквеле. Вам везде мерещатся какие-то призывы.

Сообщение отредактировал Джонатан: 17:12:37 - 09.12.2020

[Цурумах]

А фильм хороший