Сообщений в теме: 590

[МОРРА]

Любые совпадения событий с реально и нереально существующими прошу считать любыми совпадениями.

Вступление в эту историю - см. тут и тут и тут.

Водовоз

Выбираться из леса, где проживал вспыльчивый Генерал-Медведь, оказалось занятием очень уже непростым. Никаких тропинок или натоптанных дорожек не находилось тут совершенно. Зато сугробы возвышались над головами причудливыми холмами, напрочь закрывая весь обзор. В общем, непонятно было совсем, куда следует двигаться для того, чтобы обнаружить что-либо похожее на очередной лес, да и вообще – существует ли на этой планете ещё хоть какой-нибудь лес. А уж после того, как мы побывали на цветущей полянке, и, как оказалось – зазря, причины нашего дальнейшего поиска стали казаться совсем уж туманными.
Я заметил, как погрустнела Леди Травка. Сейчас уже, почему то, никакой обиды на неё я не чувствовал. Но и никакой странной привязанности, которой опасался, будучи ещё в прошлом теле и на родной планете, тоже не ощущал. Меня опять пугало моё собственное равнодушие, но как раз именно оно – это равнодушие, в конце концов, одержало верх над непонятным чувством страха.
Я двигался теперь очень медленно и равномерно, молча разглядывая шаткие верхушки окружающих сугробов. И, в конце концов, остановился и принялся катать снежки из хрупкого снега, дабы не спеша, но со вкусом, утолить ими свой лёгкий голод.
А Травка уже протопала за границу очередной снежной глыбы, однако, заметив моё отсутствие, тут же возвратилась и уставилась на меня – удивлённо и даже как-то слегка жалобно.
- Ты чего это – трапезничать надумал? – нахмурилась девчонка, – а меня кинуть решил? В снегах? В морозе и холоде?
- Да брось ты, Травка, – спокойным тоном ответил я, похрустывая снежным шариком, - каждый раз удивляешься, будто бы забываешь сама о том, что не человек ты. Планету распылить собиралась – а сама от холода ёжишься? Кто ж поверит…
- Васссилиск, ты…, – я мог бы порадоваться тому, что Леди впервые умудрилась произнести правильно моё имя, но вместо этого, я просто-напросто перебил её.
- И лучше не именуй меня так, – попытался улыбнуться я, – зови просто – кусок льда. Я на него больше похож, чем на прежнего болвана.
- А ты ведь прав в обоих случаях, – оскалилась Травка, – во-первых, ты и правда всегда болваном был, а во-вторых, я же, действительно, могу планету распылить… даже и не знаю, зачем ты меня уговаривал не делать этого!
- Не знаю, – продолжал я, не спеша пережёвывая ледяные корочки, – накатило что-то. Ну, так не смущайся – можешь пылить сколько угодно. Флаг, как говорится в руки, и в зубы пистолет.
- А я вижу, у нас тут бунт намечается, – прикрикнула девчонка, и тут же встала прямо передо мной, сложив свои маленькие ручки на груди, – запомни, громадина, ещё ни одно существо во всей Вселенной не посмело сначала заинтересовать мне чем-то, а потом наплевать в этот же интерес.
- Так что ж, – подытожил я, – считай меня первым.
- И не последним, кого доблестная Леди Травка распылит вне очереди, – завершила она моё умозаключение.
- Действуй, Леди, – рявкнул я.
- И не сомневайся, – взвизгнула Травка.
- Так распыляй же, – ответил я.
- И распылю же, – вторила она.
Не знаю, долго бы мы ещё спорили подобным образом, или в итоге Травка всё-таки превратила бы моё неуклюжее тело в бесформенную кучку микроскопических льдинок, как вдруг за одним из ближайших поворотов раздался громкий и неприятный скрежет. Леди и я, конечно же, сразу замолчали и дружно уставились в ту сторону, откуда доносились странные звуки. И только спустя пару минут из-за гигантского сугроба медленно выкатилась громадная телега, запряжённая странным существом. Существо это оказалось совершенно измождённым на вид. Понять, к какому типу разумных или не разумных зверей оно относилось, было невозможно. А на людей оно походило ещё меньше. Кроме того, сколько уж планет я посетил, кого я только там не повидал, но и там таких особей вряд ли замечал.
Даже описать внешний облик этого, запряжённого в телегу, существа я считаю задачей непосильной. Могу только отметить бесформенные и разноцветные клочки шерсти, вразнобой торчащие по всей поверхности его тела, ужасающую толщину мощных натруженных лап и слишком измученное выражение на лице, или, если выразиться точнее – морде, периодически изрыгающей из своей пасти громкие фыркающие звуки вперемешку с нецензурными репликами. А вот гигантская телега, которую тащило на себе разноцветное существо, была нагружена несколькими рядами огромных, и, судя по всему, очень тяжёлых бочек.
Мы с Леди Травкой, как я уже сообщал, резко замолчали и застыли на одном месте, чуть не столкнувшись с таким неожиданным зверем. Кто и зачем мог заниматься столь удивительной работой на планете, с которой сбежали все местные жители – нам было невдомёк. Ведь что можно делать на планете, полностью лишённой всяческих условий для существования. Истощённые белочки, спящие медведи и волшебные создания типа меня или таинственной Лесной Хозяйки – это ещё можно как-то понять, но целенаправленные перевозчики непонятно чего – это странно.
Пока я таким образом размышлял и анализировал, а размышлял и анализировал я долго, поскольку мой ледяной мозг, судя по всему, уже начинал привыкать к вечной зиме, а потому и сам не очень-то спешил двигать замороженными извилинами, странное существо, приблизившись вплотную к нашей онемевшей компании и даже начало как-то раздражённо фыркать. Наконец-то оно не выдержало, взмахнуло своими мощными ручищами и хриплым голосом прокричало:
- В конце-то концов! Если вы так и продолжите заграждать мне путь, я и не посмотрю даже, что один из вас – урод, а другая – девка-недоросль! Зашибу и даже жалеть не стану!
- Ты чёоооо… – зашипела вдруг Травка и как-то слишком резво принялась шарить по карманам, и я тут же поспешил подползти к ней. Да уж, припоминая о том, как сам раздразнил девчонку ещё до появления разноцветного существа, я понимал, что от всемогущей Леди в данный момент можно было ожидать чего угодно. Даже внезапного и мгновенного испепеления любого не угодного ей собеседника, а заодно – и всей планеты, чего уж тут осторожничать.
- Тссс, не пори горячку… - зашипел я в Травкино ухо, – авось, полезным он может для нас оказаться. Гляди ж, какую махину тащит – не прогибается. А, ежели до леса довезёт, так это же вообще волшебно.
- А…, – хотела было возобновить свои возражения девчонка, но я опять-таки вовремя перебил её.
- А то, что неказист он собой, так это тоже не слишком страшно, – шептал я, – как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят… хоть никто и не дарил нам его…, да и не конь он…, да и в зубы-то смотреть ему никто не собирался…
- А… – не унималась Травка.
- А то, что якобы повздорили мы с тобой, так это и вовсе пустяки, – тихонько и осторожно усмехнулся я, – с кем, хи-хи-хи, не бывает.
- Тех, с кем это бывает, – процедила девчонка сквозь зубы так тихо, чтобы эту её реплику смог услышать только я, – потом уже точно не бывает, – и, улыбнувшись, хищно свернула глазищами.
Честно говоря, испугался я. Совсем немного испугался, но всё-таки даже чуть-чуть подтаял.
Однако давно уже пора было переключать своё внимание на само разноцветное чудовище, ибо оно, не собираясь дожидаться финала наших перешёптываний, резко дёрнуло телегу и покатило прямо на нас.
- Видите ли, уважаемый! – закричал ему я, вовремя вдавливаясь – да и разозлённую Травку вдавливая за компанию – в ближайший сугроб, а то ведь злобному существу, как мне показалось, было абсолютно наплевать – останется от нас что-нибудь живое после акта его перемещения или нет. Изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие, я прокричал наглецу следующее, – Видите ли, уважаемый, тут у нас миссия такая наметилась. Медведей мы тут ищём…
- А, кстати, вот что я тебе расскажу, – перебило вдруг меня существо, как будто бы ему совершенно не интересны были цели похождений таких удивительных путешественников, как мы с Леди Травкой, – Прилетает, допустим, Медведь с другой планеты. В общем, Медведь Медведем. Всё вроде как надо – лапы, уши, зубы – всё, как у наших. Но только чужой он – с другой планеты. И, приходит этот чужой Медведь к нашему – местному Медведю и заявляет ему в открытую и не стесняясь – этот лес, куда я, мол, прилетел – полное фуфло. А вот тот лес, откуда, мол, я прилетел – настоящий рай и блаженство. Нашему-то Медведю, естественно, не слишком по душе были такие разговорчики. Потому как-то завёл он гостя в высохшие заросли малинника, покатал его там малость, и посоветовал, по-доброму, по-дружески: нехорошо, мол, восхвалять свои помои, лакомясь чужими. Но что-то из сказанного, судя по всему, не дошло до слабенького умишка самозванца. И тот, вместо того, чтобы извиниться, да покаяться, вскарабкался на самое высокое дерево самого главного леса и прокричал хвалу своей убогой планетке так громко, что хвалу эту смогли услышать все, вплоть даже до какой-нибудь престарелой мышки-норушки, крепко дрыхнущей в глубине своего убежища. Тут уж, извините, местному Медведю ничего другого не оставалось, как повалять самозванца в снегу, да и бока намять ему, как следует. А напоследок и словцом крепким наградить. И понеслось после это! Набросились все на нашего Мишку, будто бы был он в чём-то виноват. Даже Мудрый Волк собственной персоной что-то провыл в пользу инопланетного Медведя. А потом и вовсе страшное случилось – сама Лесная Хозяйка явилась со своей наковальней справедливости, да и вырубила нашего местного героя…
- Как вырубила? – Травка даже раскрыла рот от удивления.
- А вот так, – почти прокричало запряжённое в телегу существо, – наковальней – БАМ!! И на два дня! В отключке! Посудите сами – как не обидеться Медведю в подобной ситуации…
Девчонка старательно закивала головой, а я, прежде чем ответить огляделся. И, если честно, удивлению моему не было предела. Дело в том, что пока мы выслушивали непонятную историю разноцветного чудовища и топали следом за его телегой, то, как оказалось, утопали очень уж далеко и вовсе не в пределы какого-либо леса, а напротив – очутились на вершине непонятной высоченной горы. Само существо тут же принялось разгружать свою повозку, и уже через несколько минут, пока мы с Травкой тупо озирались вокруг себя, завершил сию работу.
- Ну вот, – довольным голосом протянуло оно, – дело сделано. Пора выдвигаться в обратный путь.
После этих слов существо вновь впряглось в телегу и лёгкой рысью побежало вниз по склону горы. Мы с девчонкой, конечно же, потрусили вслед за ним, то и дело натыкаясь на пустую повозку, забавно вилявшую по всей ширине тропинки.
- Но, постойте, – воскликнул я и снова попытался какими-то неумелыми и сбивчивыми фразками, прямо вот так – на бегу, попросить чудовище о помощи, – а нам бы найти бы… там где лес бы… медведь бы…
- А я, кстати, вот что тебе расскажу, – вновь перебило меня существо, как будто бы пропустив все мои попытки завязывания диалога мимо своих драных ушей, – был тут один лес. Хороший лес. Богатый да весёлый. Никому не мешал, всем только радость да веселье приносил. И воеводил в нём Мишка – тот же самый, о котором я рассказывал в предыдущей истории. Наш, местный Медведь. А он тоже большим шутником был. Хе-хе! Шутником! Большим! Большой Медведь – большим шутником! Хе-хе! Чуете шутку? – мы с Травкой переглянулись и соорудили натянутые улыбки, – Самым большим! Ну, и вот, будучи самым большим шутником, решил Мишка наш пошутить шутку беззлобную. И соорудил как-то табличку о том, вход в его лес платный. Да, собственно перед входом в лес и установил. Шутка, вроде бы и безобидная, да разозлила она почему-то либо Волка Мудрого, который, судя по содержанию таблички, должен был поедать злобных неплательщиков, либо саму Лесную Хозяйку, в неведомое логово которой эту самую шутливую плату и следовало пересылать. И что же вы думаете? – Мы с Трвкой дружно пожали плечами, – Нет, Медведя местного никто на этот раз бить наковальней не стал, но табличку сняли, да и разорвали на мелкие кусочки при помощи острых зубов Мудрого Волка. По-моему, обидно, так ведь? Нет, чтобы посмеяться шутке весёлой, пожать лапы, да и позабыть об этом всём, сохраняя в душе истинно позитивные настрои. Так нет же! Надо обязательно зубами и обязательно на мелкие кусочки...
Заслушавшись удивительной историей разноцветного существа, я и не заметил, что мы давно уже спустились с горного склона и шагаем вдоль странной степи, сплошь усеянной ледяными осколками самых разных калибров. Среди них, прямо из глубины рыхлого снега торчали уродливые культяпки раздробленных неизведанной стихией деревьев. Остатки толстенных стволов возвышались над нами подобно неухоженным гигантским щепкам, удручая своим видом даже такое равнодушное создание, как я.
- Твои истории крайне интересны и трогательны, – несмело заявил я чудовищу с телегой, стараясь произносить слова предельно быстро и слитно, дабы в этот раз оно не успело перебить меня, – но мы с этой мелкой дамой хотели обратиться к тебе с очень конкретной просьбой. Понимаешь ли, мы ищем лес и...
- Лес?! – существо обнаружило-таки минимальную паузу в моём монологе, куда и умудрилось вставить новую порцию своих возмущённых слов, – лес?! А это что такое, если не лес?
И в подтверждение своих слов оно красноречиво взмахнуло лапами.
- Что такое? – переспросил я, – это уродливые останки деревьев, торчащие среди разнокалиберных обломков льда.
- Ну, может быть, выглядит всё так, как ты излагаешь, – совсем чуть-чуть смутилось существо, – но, тем не менее, всё это, – и оно опять красноречиво взмахнуло лапами, – не что иное, как лес. Причём, один из самых древних и легендарных лесов на этой планете.
- Допустим даже так, – скрипя сердцем, пришлось согласиться мне. Всё-таки не мне спорить о том, как должен выглядеть один из самых древних и легендарных лесов на этой планете, – но даже не совсем в этом вся соль проблемы. Главным-то образом мы ищем в каждом из конкретных лесов — конкретного медведя...
- Медведя? – чудовище как-то слишком широко растяпило свою пасть, кстати, полную крупных и острых зубов.
- Именно, – подтвердил я.
- Я не ослышался, – зачем-то издевалось существо, – Медведя?
- Нисколечко не ослышался, – просвистел я сквозь зубы, – именно медведя и никого иного.
- И это смеешь ты говорить мне, – чудовище почему-то принялось дрожать от возмущения, – мне, одному из самых старейших и знаменитейших Медведей этой планеты?!
- Прости, – непонимающе и в то же время смущённо проскрипел я, – ты? Медведь?
- Ну, знаешь ли, - уже более заметно затряслось существо, – много незаслуженных оскорблений претерпел я на своём веку, но так... так бесцеремонно ещё никто не мог меня обидеть. Не узнать во мне Медведя! Да где же это видано...
И в то самый миг, где-то очень высоко, над верхушками самых гигантских щепок, оставшихся от всего древнейшего леса, оглушительным колоколом прогремел голос:
«Воды..., воды..., ты должен привезти воды...»
Существо разинуло пасть в немом крике ужаса, и тут я заметил, как побледнели самые яркие клочки его пёстрой шерсти.
- Опять, – прошептало оно, злобно покосилось на нас и, вскрикнув, - ложись же, – бросилось под какой-то особенно крупный ледяной осколок, после чего старательно зарылось в рыхлом снегу.
Я, конечно же, тоже грохнулся навзничь прижав своим ледяным боком зазевавшуюся Леди Травку. А тем временем гора, с которой мы совсем недавно спускались, слушая нелепые истории лохматого чудовища и сопровождая полностью разгруженную им телегу, загудела низким утробным гулом. Все бочки, оставленные обидчивым псевдо-медведем на её вершине, вдруг все, как одна, сдвинулись с места, и дружно покатились со склона в нашем направлении.
А спустя несколько минут вся площадь вокруг нас обогатилась странным содержимым ныне разбитых бочек – новыми осколками льда. Вокруг них валялись обломки этих самых бочек, и возвышались самые свежие инсталляции щепок, скорбно напоминающих о том, что когда-то здесь был один из самых древнейших лесов на этой планете. И среди всей этой красоты ходил-бродил старый и знаменитый Медведь, больше похожий на какое-то грустное, седое и лохматое чудовище, удручённо взмахивал лапами и тоскливо бормотал:
- Что же это такое? Ну, что же это такое? Теперь всё опять, всё заново. Строй-гни опять эти бочки, загружай их льдом, растапливай..., да, – внезапно обратился он к нам, скромно переводящим дух в сторонке, – представьте себя, Медведь я, как ни странно. И про это дурацкое правило о том, что типа Весна наступает только тогда, как только я просыпаюсь, в курсе. Но, как видите, не сплю я, а Весной даже и пахнет. Почему — спросите Вы. А потому, что всю свою «медвежью» силу я трачу на то, чтобы растопить дурацкий лёд, который до этого запихиваю в дурацкие бочки, которые на дурацкой телеге я отвожу на вершину дурацкой горы. Так вот, лёд топлю, бочки отвожу, а они потом все обратно скатываются да разбиваются, как вы уже заметили. Так зачем же я раз за разом занимаюсь столь бесполезной работой, спросите вы, – существо буквально не давало нам высказать ни слова, хотя если честно, само очень точно угадывало нить предполагаемого диалога, – а потому что, раз за разом, какая-нибудь любознательная челядь, подобно Вам, стабильно портит мне настроение и упорно норовит обидеть. И, кстати говоря, это ей удаётся с завидным постоянством. А я, знаете ли, честный и законопослушный житель планеты, и потому вынужден выполнять все должные правила безгрешного существования, даже неписанные...
- Но... – я всё же попытался вставить хоть слово в эту эмоциональную речь.
- Без «но»! – грубо ответил один из самых древнейших Медведей, – валите по-добру, а то ведь, клянусь, возьму, да и сорвусь на звериные инстинкты.
Я, если честно, вообще не опасался подобных инстинктов. Ну, что могут сделать медвежьи клыки.усть даже самые длинные и острые, с бесформенной ледяной горой. Да и Травке, наверняка, он не причинил бы никакого вреда. Но девчонка сама потащила меня за руку в сторонку и усмехаясь, предложила:
- Да пойдём отсюдова! Этот Мишка вряд ли может оказаться полезным для нас.
- Хм, – ответил я.
- Чего хмыкаешь, - развеселилась Леди, – сам же видишь, даже если он и правда Мишка, то всё равно — какой-то не Мишка.
- Не пойму только, о каком-таком неписанном правиле он намекал, – поинтересовался я, когда мы уже отошли на достаточное расстояние, чтобы медведеподобное существо не смогло нас услышать.
- На обиженных воду возят, – всплеснула Леди Травка и зачем-то погрозила пальчиком в мой адрес.

Сообщение отредактировал МОРРА: 21:00:20 - 31.05.2016

[МОРРА]

Нет. Изначально он ничего не носит. Но когда выражает обиду на что-либо, вынужден отвозить воду на вершину горы. Ибо "на обиженных воду возят". Но вся вода заморожена. И он вынужден растапливать лёд, чтобы отвозить непосредственно воду. Но когда он опять выражает обиду, весь труд его идёт насмарку - бочки разбиватся, лёд вываливается. И благодаря новой обиде на нём опять возят воду.

[Скрудж]

Мне понравилось. Не знаю - положительный это признак для Вас или нет))
По тексту выцепил только одно замечание:

зашипела вдруг Травка и как-то слишком резво принялась шарить по карманам, и я тут же поспешил подползти к ней

- почему подползти? Если это образное выражение, обозначающее медленное перемещение, то почему поспешил?
Еще несколько опечаток есть.
По сюжету:
К теме притянуто за медвежьи уши. "Меня все норовят обидеть – на обиженных воду возят – вот я и вожу". Ещё другой там медведь контуженный обижался. Но, в итоге, про что рассказ-то? – трудно сказать. Просто ходилка-бродилка. Но раз это продолжение цикла и дальше может ещё будет продолжение, то и так сойдёт.

Сообщение отредактировал Скрудж: 18:55:31 - 03.06.2016

[МОРРА]

почему подползти? Если это образное выражение, обозначающее медленное перемещение, то почему поспешил?

самого напряг немножко этот момент. да он поспешил, но всё-таки медленно подполз - выглядеть это должно примерно так.

Но, в итоге, про что рассказ-то? – трудно сказать. Просто ходилка-бродилка. Но раз это продолжение цикла и дальше может ещё будет продолжение, то и так сойдёт.

не спешите. сюжет продуман как раз на все туры блица. будет в рассказе итог-завязка - одной лишь бродилкой точно не ограничимся...

[МОРРА]

Любые совпадения событий с реально и нереально существующими прошу считать любыми совпадениями.

Вступление в эту историю - см. тут и тут и тут и тут.

Главный

Начало заметно холодать. Вроде, казалось бы, обнаружил уже трёх Медведей, разбудил их либо застал не спящими. И пусть даже Медведи эти оказались какими-то не такими, а то и вовсе – никакими. Да, можно согласиться – Весну принести они не смогут, даже если вдруг проснутся все слаженно – в одну секунду и в одном месте. Максимум – если уж очень и очень постараются – сопливую болезненную оттепель.
Но почему же ничего подобного так и не произошло? Почему, даже не смотря на то, что мне удавалось наблюдать весьма успешные локальные проявления весенней силы Медведей, вместо ожидаемого потепления нас преследовали всё более и более ощутимые заморозки? А вдруг я, превратившись в бесформенную глыбу льда, сам провоцировал подобный природный каприз. А вдруг я не просто так реинкарнировал, а переродился таким образом, как часть планеты, вместе с самой планетой. Вдруг она напрямую взаимосвязана со мной и способна оттаять только тогда, когда моё ледяное тело превратиться в небольшую лужицу талой грязноватой воды.
Ледышка ледышкой, но от таких мыслей мне почему-то стало как-то тревожно и волнительно на душе. Что-то даже застучало внутри моего непонятного тела странным настойчивым молоточком – как будто бы у меня обнаружилось какое-то подобие сердца.
Я посмотрел в сторону Леди Травки. Она шагала уверенной походкой спокойно и молча, что меня, кстати, тоже удивляло. Я ведь за последнее время привык терпеть от неё сплошные споры да капризы. Что-то явно шло не так.
- Опять новый лес разыскивать, – попытался поворчать я, дабы хоть как-то прервать это тягостное молчание, – и, кстати говоря, от очередной неудачи мы ни капельки не застрахованы.
Травка на секунду остановилась, посмотрела на меня своими большими и яркими глазами, неуверенно шмыгнула веснушчатым носом и, ни сказав не слова, потопала дальше, размеренно поскрипывая колючим снегом под своими сандаликами.
- Мне даже начинает казаться, что нормальных медведей здесь просто не существует, – продолжал я, – все какие-то недомедведи.
На этот раз девчонка лишь пожала плечами и ответила каким-то равнодушным голосом:
- Не хочешь недомедведей, давай посмотрим Главного Медведя.
- Где ж его взять-то, Главного, – обречённо вздохнул я.
- Вероятнее всего, в Главном лесу, – предположила Травка.
- Так как понять же, какой именно из безжизненных лесов на этой остывшей планетке – главный, – тоскливо пробубнил я, – да и вообще, если здесь так называемый «Главный» лес. Одни щепки да ледышки…
- А если по карте свериться? – неожиданно предложила девчонка.
Я резко остановился и встал как вкопанный.
- Ты хочешь сказать о том, что у нас есть карта этой планеты? – медленно и чётко проговаривая каждое слово, поинтересовался я
- А ты как думал! – задорно усмехнулась Леди и достала из нагрудного кармашка тоненькую пластинку, – куда ж отправлюсь без Вселенского Энциклопеда? Должна же я быть в курсе того, что распыляю…
- То есть, – я из всех сил старался не выдавать своё раздражение, которое на самом деле зашкаливало в тот момент, – мы всё это время мотались по сугробам и бездорожью наугад, в то время, как у тебя спокойно валялась в кармашке эта чёртова карта?
- Не злись тут, – засмеялась девчонка, – а то задрожишь весь от бешенства, да и развалишься на ледяные кубики. Ты ж ничего не говорил про карты, а я и думать забыла…
Я задрожал и сразу же попытался думать о том, что Леди Травка на самом деле никакого зла лично мне не желает… Не помогло. Тогда я вспомнил о том, что она не взорвала же и не распылила данную планету в придачу со мной, хотя вполне определённо собиралась это сделать. Дрожь заметно унялась, и я принялся рассматривать выскочившее из Травкиной пластинки голографическое изображение Ледышки.
- Смотри вот, – ткнула куда-то девчонка пальцем, как будто наугад, – вот он, как раз таки под нами, на другой стороне…
- Незадача, – взволнованно проскрипел я, – ползти до той стороны долго слишком, учитывая всё это зимнее бездорожье. Бедный Главный Медведь сам рискует превратиться в ледышку за это время…
- Не боись, – улыбнулась Леди, – не превратится, на то он и Главный. Но, если хочешь, то можно туда прямо сейчас телепортнуться.
- У тебя что – и телепорт тоже имеется? – попытался удивиться я, хотя уже понял, что мог бы догадаться и сам.
- Само собой! – издавалась Травка, – не на крылышках же я от планеты к планете курсирую.
На этот раз я решил промолчать, однако в моей замороженной памяти особенно ярко всплывали подробности наших мучительных перемещений от одного несчастного леса к другому. Я только лишь прошипел сквозь зубы, подойдя поближе к девчонке:
- Ну, чего уж тут. Телепортнемся.
Уже через секунду мы оказались в ином месте. Нет, огромные сугробы снега и вьюжные завихрения здесь были точно такими же, как и на другой стороне планеты, однако одну существенную разницу я всё же смог определить. Прямо перед нами многовековыми соснами, увенчанными внушительными снежными шапками, возвышался лес, который казался абсолютно безграничным. Нет, прямо перед нами наблюдалась граница – и весьма чёткая, перейдя которую ты и оказывался в лесных владениях. Однако, как только ты оказывался в этих владениях, всякие мысли о том, что ты сможешь выбраться обратно, почему-то терпели крах.
А у меня, как назло, ещё и язык развязался не вовремя.
- Смотри-ка, – говорю, – Травка, какое волшебство. Вот именно сюда нам нужно было в первую очередь стремиться. Вспомни ты про свою карту сразу, так уже давно весенних бабочек тут ловила бы. Так что, рановато, наверное, тебе пока что всякие межпланетные разборки поручать. Так матушке и передай.
- Рановата-рановата, – передразнила меня девчонка, скорчив забавную рожицу, – тебе то самому, как я вижу, уже давным-давно для всего - поздновато. А чтобы как-то притормозить твои неуместные восхищения замечу, что ни одного Медведя – главного ли, второстепенного ли – в этом волшебстве я пока не вижу. Да, деревца престарелые, и пока всё.
- Уймись, Травочка, – продолжал радоваться я, – не нашли, потому что пока не искали. Но этот лес, клянусь твоими сандалиями, привёдёт нас очень скоро к цели искомой.
- А чё моими-то клянёшься?! – удивилась девчонка.
- А своих-то у меня и нету, – смущённо улыбнулся я, – лёд один только и всё.
- Ах, ну так, значит, – встрепенулась Леди, стянула со своих маленьких ножек стоптанные жёлтые сандалики и запустила ими прямо в меня., – ну, вот и сожри, не подавись.
Я зачем-то сожрал Травкину обувь, и, кстати, ни капельки не подавился.
- И, значит, так, – продолжала кипятиться девчонка, – коли уж приведёт тебя там это лес искомый куда-то, ну, так и иди себе, куда идётся. А я пойду в другую сторону. И не спорь! – вскрикнула она, заметив, что я уже и рот раскрыл для возражений, – раньше разделимся – быстрей найдём.
Я не спеша двинулся вперёд, краем глаза наблюдая исчезающую среди толстенных сосновых стволов Травкину фигурку. Эх, знать бы тогда, что вижу её в реальной жизни последний раз – ни за что бы ни отпустил. Но я ничего не сказал, а всего лишь двинулся вперёд не спеша.
И очень скоро я был достойно вознаграждён удачей. Мой поиск увенчался успехом, а ведь прошло всего только несколько минут после того как я вступил в этот лес. И вот пожалуйста! Под одной из толстенных сосен, прямиком возле её ствола, было расстелено на снегу полосатое покрывало, на котором и возлегал самый настоящий медведь. И самое приятным и, как ни странно, удивительным был тот факт, что этот Медведь оказался самым обычным медведем. Не тощий, не драный, не белый, а вполне такой нормальный упитанный бурый медведь.
Я хотел уже было позвать Леди Травку, дабы похвалиться собственной прозорливостью, но, подняв глаза, тут же передумал. А вернее – решил не спешить. Как только я поднял глаза, то сразу же заметил, что и под соседним деревом развалился ещё один бурый медведь на полосатом покрывале.
«Кто же тогда из них – Главный?» – успел подумать я. Однако эта загадка тут же приобрела более широкий диапазон решений, ибо, оглядевшись вокруг себя, я обнаружил, что под каждым из деревьев, попавших в поле моего зрения, возлегает по одному спящему медведю.
«Вот ведь незадача, – пытался размышлять я, – то ни одного нормального косолапого не сыщешь, а то – на тебе – целый склад».
Неспешно продвигаясь вперёд, я понял, что спящим медведям здесь просто счёту нет. Сколько деревьев произрастало в этом лесу (а произрастало их – как это и положено в лесу – бесчисленное количество), столько и медведей дрыхло под ними. Мишки, конечно же, казались крайне милыми, и мне прямо таки не терпелось растолкать их всех, как одного, и прервать их массовую спячку. Но нужно было позвать Травку. Раз уж мы изначально вместе с девчонкой занялись сообща этим поиском, то и сам финал приключения должны ощутить вдвоём. И я, недолго думая заорал на весь лес:
- Травка-а-а-а!
Заорал я настолько громко, что даже и сам чуть не оглох. Да уж, немного я о себе новом знаю, а уж подобную силу голоса и вовсе не предполагал. Однако девчонка так и не отозвалась, зато мишки на своих покрывалах явно забеспокоились. Кто-то перестал храпеть, кто-то взмахнул мощной лапой невпопад, кто-то зарычал свирепо во сне.
А из-за дерева, расположенного, кстати говоря, ближе всего ко мне, вышел вдруг высокий и улыбчивый молодой человек в строгом дорогом костюме.
- Не мёрзнешь? – ты же спросил у него я.
- Я-то нет, а вот ты зачем раскричался как отмороженный, – вежливо поинтересовался парень, – медведей, что ли, разбудить захотел.
- А ты угадал, – улыбаясь, ответил я, – именно разбудить. Хотелось бы, конечно, дождаться девчонку, с которой я вошёл в этот чудесный лес – её и звал. А тебе, кстати, я бы посоветовал поскорее убираться отсюда без оглядки. Думается, что мишки окажутся крайне голодными после столь долгой спячки. Мне-то они повредить не смогут, а вот тебя, точно говорю, раздерут на мельчайшие кусочки вместе с твоим модным костюмчиком.
- За меня, милейший, можете тем более не беспокоиться, – игриво подмигнул парень, – мне в своём лесу нечего бояться, – и увидев недоумение на моём лице, протянул тонкую руку для рукопожатия, – разрешите представиться, Мудрый Волк собственной персоной.
- Ты? Мудрый Волк? – не поверил я, – но какой же ты Волк, если ты не волк.
- Только не говори мне, что ничего не слышал о перерождениях, – засмеялся парень, – ну, или просто перевоплощениях, – и слегка потряс рукой, – ах, какое у Вас крепкое и обжигающее рукопожатие.
- Обжигающее?! – не поверил я.
- Морозом так и жжёт, – пояснил Волк, – а вот насчёт девчонки Вашей я могу сказать, что это Вы зря. Нет в пределах леса никакой девчонки – это точно. И даже не спорьте – мне ли не знать собственный лес.
Спорить я не стал. Мудрый Волк мог, как угодно хорошо знать свой лес, но Леди Травку он не знал совершенно. Конечно же, он не увидел её только потому, что она сама этого не захотела.
- Кстати, если уж ты так замечательно разбираешься в том, кого здесь можно встретить, – решился поинтересоваться я, – скажи, пожалуйста, кто же из всех этих многочисленных лежебок, всё-таки считается Главным?
- Смешной вопрос предполагает смешной ответ, – тут же среагировал парень и в подтверждение своих же слов звонко захохотал, хотя мне вот, если честно, его фраза не показалась достаточно юморной, – нет же! Конечно же, нет здесь никакого Главного Медведя!
- То есть, как это нет, – занервничал я, – это же Главный Лес, а стало быть и Главный Медведь должен существовать…
- Правильно! – захихикал Волк, – правильно всё! В том-то как раз и вся фишка, что должен быть Главный, а копнёшь поглубже – и нет его. Выдумка! Миф! Ты представь только, как удобно всё: главного мишку ведь придумали местные жители, которых тоже нет.
- Да они же с планеты улетели, – попытался спорить я, – до тех пор, пока Весна не наступит.
- Ага! – подпрыгнул парень, – а Весна наступит как только медведи проснутся, а медведи проснутся, как только их главный медведь не разбудит. Ты чувствуешь закольцованность, многослойность лжи? Придумка рождает придумку, правдивый миф на почве неправды. И всё это ради чего? Для того чтобы никто и никогда не разбудил этих медведей.
- Ну и кто же всё это изначально придумал? – ничего не понял я, – ты что ль, Волк – слишком хитроумный?
- Больно надо, – фырнул Волк, – я бы и сам сейчас с удовольствием скушал весеннего зайчика – надоели уж беляки прохладные. А придумать-то – сами мишки и придумали. Изленились очень, спать захотели, вот перед сном и переусердствовали с фантазией.
- А смысл-то в чём, если честно, – теперь уже усмехнулся я, – стоило столько бреда городить, ежели можно самим взять, да и разбудить этих лежебок…
- Попробуй, – загадочно подмигнул парень.
Я тут же принялся тормошить спящих медведей, толкать их, пинать, орать им что-то на ухо, умывать холодным снегом, дёргать за уши. Одного даже попытался приподнять. Никакого эффекта. Мишки, как спали до этого, так и продолжали спать. Некоторые лишь недовольно урчали и принимались более увлечённо сосать собственную лапу.
- Отчасти ты прав, – всё это время пытался внушить мне истину Мудрый Волк, – нет ничего проще, чем взять, да разбудить самим всех мишек. Но ты не учитываешь один маленький, но очень существенный фактор – силу медвежьей фантазии. Понимаешь, они так старательно придумывали Главного Медведя, что и сами полностью поверили в него. А, стало быть, определили для самих себя, что разбудить их сможет только Главный Медведь, и никто другой, полностью выключив из памяти правду о том, что его – этого Главного – не существует.
Я устало покосился на Волка. Одно из двух – или на этой Ледышке все были сумасшедшими, или же просто-напросто пытались свести с ума конкретно меня, что, конечно же, не исключало из себя и всеобщего безумия.
- Ты же солдат, – продолжал тем временем Волк, – да, переродившийся, но когда-то же ты был солдатом. Ну, так и вспомни, были же такие моменты, когда вы ни в какую не желали выполнять приказов сержанта. И что же вы делали тогда. А вот что – вы предпочитали слушаться генерала, которого просто не могло быть с вами в этот момент. Стало быть – вы опирались на миф, дабы уберечь себя от реальности.
Я вспомнил. Да, парень был прав – существовали такие моменты. Однако, заодно я вспомнил о том, что же делал потом с бунтарями сержант, опираясь на то же самое генеральское отсутствие.
И тогда я прекратил тормошить бедняг. Вместо этого я остановился у одной из сосен, попытался максимально вытянуться по стойке «смирно», и, собрал весь объём раздражения на эту охладевшую планету и всех её обитателей, реальных или выдуманных – без разницы, где-то в одной точке внутри себя. А затем я вырвал из себя весь этот колючий объём вместе с оглушительным криком:
- Салдатыыы!!! Па-а-адъё-о-ом!!!
И вдруг случилось невозможное. Все медведи резко открыли заспанные глаза и в одну секунду повскакивали на лапы. Я же стоял возле сосны и боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть столь неожиданную удачу. А вот Мудрый Волк явно изменился в лице. Он широко разинул рот, неразборчиво постанывал о чём-то и удивлённо вращал во все стороны округлевшими глазами. Да уж, было понятно, что он действительно обалдел не на шутку.
Тем временем один из проснувшихся медведей зажёг спичку, а остальные принялись спешно одеваться, пытаясь уложиться в тот короткий временной промежуток, соизмеримый с процессом горения этой спички. Надо сказать, получалось это у них отменно, ибо из всей одежды у медведей существовало лишь покрывало, на котором они только что спали, и которое же сейчас просто-напросто повязали вокруг своих поясов наподобие нелепых юбок. Но затем мишки вовсе и не подумали о построении или какой-либо субординации. Они начали плясать. Да-да, именно плясать – бодро и зажигательно. Одни медведи собрались в гигантский хоровод, а остальные выскакивали в центр образовавшегося круга и отплясывали уже там всевозможные кренделя, прыжки и присядки.
И вот только после этого и началось…
Снег пушистым облаком приподнялся над землёй и крупными снежинками полетел вверх – в небеса. Это был какой-то «снегопад наоборот». Такого чуда я нигде и никогда не наблюдал. А сама земля как будто бы задрожала и начала возрождаться прямо на глазах – в ускоренном темпе. Из почвы зелёными иглами прорывались травы, выстреливали большие и малые бутоны цветов. Весна как будто бы только что поняла о том, что она зверски опаздывает, и потому пыталась с ускорением наверстать упущенное. А на соснах, поверх законных иголок тоже начали прорываться листочки самых разных форм и габаритов, а вскоре уже сводили с ума своими ароматами всяческие плоды – фрукты и ягоды, грузно свисающие на изогнутых под их весом ветках.
Страшно подумать – всё это сумасшедшее действо длилось на более двадцати минут, однако по истечении этого временного отрезка от лютой и морозной уже зимы не осталось совершенно никакого следа. А мишки так и продолжали залихватски танцевать, отчего на душе становилось только теплее. И весна всё больше и сильнее входила во вкус и набирала свою силу. Единственное, чего мне не хватало сейчас – так это искренней радости Леди Травки.
Тем временем, старательно пролезая между веселящимися медведями, ко мне не без великого труда подобрался-таки Мудрый Волк. Его глаза так и оставались круглыми и удивлёнными, а тонкие губы дрожали то ли от возмущения, то ли от непонятного страха.
- Невозможно, – чуть слышно прошептал он, – это же невозможно. Как это…
Я, конечно же, очень даже хотел порассуждать с пареньком на тему «невозможного возможно», однако он даже не дал открыть мне рот, тут же высказав новую идею, видимо только что посетившую его задымившийся мозг.
- А я знаю, – с некоторой ноткой сомнения в голосе признался он, – понял я в чём дело… Ведь получается, что ты и есть Главный Медведь.
Я даже застыл на месте.
- Я разве чем-то похож на медведя? – поинтересовался я, с трудом отойдя от шока, вызванным столь неожиданным волчьим предположением.
- Это неважно! – сразу же нашёлся парень, – это совершенно неважно! Ты ведь точно так же не похож на медведя, как и я на волка. Но я волк, потому что так оно и есть. Но ты… ты…, Главного Медведя не существовало, это бесспорный факт. Но ты сам воплотил его, вытащил его из мира фантазий и воплотил в самом себе. И это тоже можно считать бесспорным фактом, ибо ведь никто не может разбудить мишек, кроме…
- Довольно, – оборвал я волчью речь, уже начинавшую походить на бессмысленный бред, – весна на этой планете наступила, стало быть я просто-напросто добился своей цели. Остальная болтовня для меня не имеет никакого значения. Мне нужно лишь найти Леди Травку, и я спокойно отправлюсь далее по своим делам, пока что мне не ведомым.
- Ну уж нет, – задрожал вдруг всем телом Мудрый Волк, – я не позволю Главному лесу лишиться только что приобретённого им Главного Медведя!
Конечно же, я мог тут же задавить своим ледяным телом (которое, не смотря на цветущую весну, вовсе и не собиралось таять) этого тщедушного паренька. Но почему-то застыл на одном месте и даже слегка призадумался о том, что вдруг-таки паренёк и прав. Вдруг я просто до сих пор не был в курсе относительно собственного предназначения. А вдруг на самом-то деле я только для этого и был создан, и миссия моя потому завершена, и сейчас-то я и начну очень медленно, но уверенно, таять.
И вдруг мои тоскливые мысли прервал странный рыжий зверёк-белочка, несущаяся по стволу той сосны, возле которой я стоял, прямиком мне навстречу. Резко остановившись на уровне моей головы, белочка вдруг начала громко и старательно стрекотать. Однако очень скоро этот стрёкот странным образом преобразился в человеческую речь и маленький зверёк, очень узнаваемым голоском охрипшей девочки, прокричал мне практически в самое ухо:
- Хей, Васьликс! Это я, это я!
Меня даже передёрнуло от неожиданности.
- Стой! – замахал я руками перед лицом Волка, – это же и есть…
Договорить я не успел. Ибо Мудрый Волк молниеносным движением руки сдёрнул несчастную белочку с соснового стола и тут же проглотил её – полностью и без остатка.
- Ты чего наделал! – ужаснулся я, – ты сожрал Леди Травку!
- Ничего этого нет, – прокричал девчачьим голосом заяц выскочивший у самых моих из зарослей густой травы, – на самом деле ты повалился перед входом в лес и уснул…
Волк молнией бросился на зайца и моментально сожрал его.
- А меня выбросило с планеты, – взвизгнул ёжик, появившийся с другого бока от меня, – и теперь у меня не остаётся другого выхода, как…
Парень, мучительно морщась, сжевал и ежа.
- Уничтожить Ледышку, – прошипела змея, незаметно подползшая почти вплотную ко мне, – если ты не проснёшься…
Мудрый Волк охнул, но одолел и змею. С трудом переборов тошноту, он проглотил скользкого и длинного гада, после чего довольно оскалился и даже зачем-то подмигнул мне.
- Что? Зачем ты всё это творишь? – прикрикнул я на Волка, уже заметив, как из хоровода танцующих зверей отделился один из медведей и вперевалочку пошагал в нашем направлении. Сам парень этого мишку видеть не мог, ибо это странное действо происходило за его спиной.
- Зачем, спрашиваешь, – усмехнулся парень, – а затем, что нет никакой девчонки. И, более того, я только что догадался, и тебя тоже нет. Загадочка-то оказалась более закольцованной, чем я ожидал первоначально. Да, ты оказался Главным Медведем, так как смог разбудить остальных. Но всё-таки и склоняюсь к тому, что не существует Главного Медведя, а, значит, нет тебя, как ни крути. Выдумал я тебя.
- И что же мне, выдуманному делать теперь? – спросил я, наблюдая, как мишке за спиной у Волка осталось всего не сколько метров для того, чтобы доковылять до нас.
- Закрой глаза и скажи «Пух», – подсказал парень, – и тогда ты испаришься отсюда. Не станет тебя, как и не было до этого. И всё будет как прежде – привычно и спокойно...
- Зачем тебе это? – закричал я на Волка. Медведь тем временем подобрался уже совсем вплотную к нему
- Закрывай глаза и говори «Пух», – приказал мне Волк.
Я покорно зажмурился и сказал «Пух». А когда через секунду открыл глаза, обнаружил, что ничего не изменилось. Весна так продолжала радовать своим цветом и светом, звери водили хороводы…, только вот вместо Мудрого Волка прямо передо мной стоял огромный медведь. Старательно пытаясь состроить улыбку на своей мохнатой морде, он хриплым голосом Леди Травки пролепетал:
- Проснись…
- Ты чего, – удивлённо спросил я его,– Волка слопала что ли?
Медведь брезгливо поморщился и уже, почему-то голосом Генерала Армии Людей – Баркорова Павла Апогеевича – рявкнул:
- Не спи, солдат, а то замёрзнешь, – и с размаху вмазал увесистой когтистой лапой мне по лицу.

Сообщение отредактировал МОРРА: 19:28:52 - 22.06.2016

[МОРРА]

Любые совпадения событий с реально и нереально существующими прошу считать любыми совпадениями.

Вступление в эту историю - см. тут и тут и тут и тут и тут.

Весна

«Что это? – я с удивлением взирал на вытянутую перед собой собственную руку, и никак не мог поверить своим глазам. Да-да, передо мной шевелила пальцами самая настоящая человеческая кисть.
- Проснулся, - недовольным тоном проскрипел стоящий возле меня высокий и стройный военный, – наконец-то. Вы разве не понимаете, что из-за Ваших дурацких обмороков с отключками, может псам под хвост полететь вся наша военная операция. А это, сами понимаете, трибунал и…
- Котам под хвост, – зачем поправил я его.
- Псам, – оскалился военный, и я его сразу же узнал. Конечно же, так красочно оскаливаться никто больше не умел, – ты котиков не трожь. Они…
- Баркоров, – расплылся я в смущённой улыбке. Конечно же, это был доблестный Генерал Армии Людей – несравненный Павел Апогеевич Баркоров, только почему-то он был…, – а почему Вы тут… живой?
- Во-первых, – резко прикрикнул Генерал, – с чего бы это мне быть не живым. А во-вторых, что за фамильярность. Мы с тобой, уважаемый, на брудершафты не пили и в окопах не курили. Я тебя, рядовой, вообще первый раз вижу…, да и лучше бы не видел никогда, наверное.
- Как это первый раз, – заволновался я, – я же сразу же после того, как поездом прибыл на пункт распределения…, кстати, попутно спасая планету нашу грешную от конца света. Но это не важно – об этом никто, кроме меня, помнить и не должен. Так вот, после того как я прибыл на пункт, я же сразу попал непосредственно под Ваше командование. А потом…, все эти приключения с Гиилунянским послом – приятелем Вашим – и его необоснованной страстью к земному искусству, бестолковые разборки на планете Брюх, и, в конце концов, та памятная Тренировочная Генеральская Война, во время которой какой юный Танкоморд Вас и…
- Не продолжай! – вдруг испуганно взвизгнул Баркоров, – это самый бредовый бред из всех бредов, которые мне только приходилось слышать. Во-первых, ни с планетой Брюх, ни с жирными Гиилунянами мы никаких отношений не поддерживаем, а не то что там дружить или послов держать. Кстати говоря, один из мятежных гиилунянских катерков мы и преследовали совсем недавно. И грохнули бы его, если бы не решили срезать путь мимо этой дурной Ледышки.
Я тут же встрепенулся и хотел что-то прокричать в ответ, если бы меня не перебил усатый капитан корабля, внезапно подключившийся к нашей нервной беседе.
- И, кстати говоря, – заметил он, – изначально мы держали путь как раз таки на Тренировочную Генеральскую Войну, которая уже очень скоро должна стартовать…
- Молчи, – зашипел вдруг на него Генерал, после чего прогавкал уже в мой адрес, – а тебе мы забрали непосредственно из твоего местного пункта, так что ни на каком поезде ты даже и не был. приходи что ли в себя поспокойнее, и без всякого бреда, рядовой…, как его…
- Василиск, – подсказал капитан.
- Васьликс, – хрипло повторил Баркоров, и меня тут же чуть не перекосило от волнения и ужаса.
- Но планета, – заорал я, пытаясь подняться с кушетке, на которой всё это время смиренно возлежал, – планета-то эта, Ледышка! Что с ней? Медведи! Медведи на ней, правда, пробудились? И весна-то, наконец, наступила? А как жители? Возвратились на планету?
Капитан с Генералом как-то взволнованно переглянулись после этих моих слов и удручённо кивнули друг другу.
- Планета? – спросил капитана Баркоров.
- Планета, – со вздохом подтвердил усач, – а что же ещё. И тормозит нас планета, и этого вот…,а – он с жалостью посмотрел на меня, – того…
- Что вы тут глазами туда-сюда водите, – вскочил всё-таки я, но капитан набросившись на меня, тут же снова повалил на кушетку и принялся пристёгивать мои руки и ноги широкими ремнями к её краям.
- Тут, понимаешь, молодой человек, дело какое, – задыхаясь, бормотал он, – с планетой в порядочке всё. Ледышка она и есть ледышка. Только вся проблемка в том, что не обитаема она, каковой всегда и являлась. И нет, да и не было на ней ни населения какого-нибудь, ни медведей, ни – тем более – тебя. А вот если бы рискнул ты только нос сунуть на эту планету, так и сам бы в ледышку превратился бы…, таков уж климат тамошний, извини.
- А я там и был ледышкой, – огрызнулся я, – а точнее – уродливым существом, похожим на покосившийся сугроб снега.
- Оппа, – хлопнул в ладоши капитан, – приплыли-приехали…, а Вы говорите ещё, – подмигнул он Баркорову.
- Да и правда, xрень какая-то с Ледышкой этой! – подключился вдруг Генерал, – xрень – и не скажешь иначе! Планета дурит идиотов, а идиоты дурят нас. Чёртов замкнутый круг какой-то…
В тот момент я громко и отчётливо произнёс несколько вопросительных фраз, щедро украшенных непечатными словечками, и на меня вновь обратили внимание.
- Тут, понимаешь ли, молодой человек, – рассказывал капитан, покрепче затягивая ремни на моих конечностях, – какая ерундень творится. Ледышка-то это необитаема, как я уже упоминал, но зато сама по себе эта планетка обладает каким-то извращённым разумом. Потому и воздействовать она умеет, но, слава Богам, не на всякого и каждого, а только лишь на отдельных личностей, сознание которых, как бы, слишком чувствительно ко всяческим воздействиям подобного типа. Иными словами, на дурачков. Во время сегодняшнего полёта нам не повезло. У нас на борту оказался подобный дурачок. А именно, прости за откровенность – ты. И, ладно бы, Ледышка просто так калечила твой разум, так нет же. Посредством твоего больного сознания она выдавливает наружу своё дурное воздействие. То есть, получается уже так, что ты сам калечишь реальный мир, идя на поводу у полоумной планеты.
- Ничего не понимаю, – огрызнулся я, – я знаю лишь одно – мы должны сесть на Ледышку и убедиться в том, что там началась весна…, и ещё мы должны найти Леди Травку.
- Я думаю, что отчасти мы удовлетворим твои желания, – как-то недобро усмехнулся усач, – на планеты мы отправим тебя одного, и уж ты там убеждайся в чём хочешь, да и своих леди и джентльменов ищи сколько вздумается. А сами мы, освободившись от вашего пагубного воздействия, спокойно двинемся в дальнейший путь.
- Стой-стой-стой, – зашипел вдруг Павел Апогеевич в адрес капитана, – подожди ты его отправлять. Не рановато ли от него избавляться. Ведь знает же он что-то про Тренировочную Войну. А вдруг этот бред в чём-то да правдив. Не стоит разбрасываться информаторами.
- Дружище, – засмеялся капитан, – неужели Вы не в курсе, что отличительной особенностью бреда является то, что это бред, и ничего более. А волноваться насчёт войны этой Вашей вообще не стоит. Тренировочные бои всегда проходят безупречно – покуривай себе и руби врага безоружного. Или же Вы считаете, что в Вашем лагере недруги завелись?
- А у меня всякий каждый может недругом стать, и, причём, в любой момент, – отрезал Генерал, - даже тебе я когда-нибудь усы поотрезаю, будь уверен.
- Ах! – вскрикнул капитан, и взволнованно трогая свою бесценную лицевую растительность, всё же продолжал стоять на своём, – но нельзя же, дружище. Нельзя же так – оставлять его здесь. Он же всё нам попортит. Мы же погибнем из-за него, в конце концов. Вспомни хотя бы робота того – с человеческим разумом. Когда мы перевозили его через зону Ледышки, он взбесился и решил затеять восстание против человечества. И тут же вся электроника принялась сходить с ума и наезжать на нас. И только когда мы выпулили с корабля этого робота-бунтаря, всё успокоилось.
- Помню-помню я этого дурня, можешь даже не рассказывать, – замахал руками Баркоров, – да только было всё совсем не так. Это ж просто допотопная поломойка заклинила и в припадке агонии совершила несколько кривобоких пробежек по коридорам, неуклюже ломая всё, что попадалось на пути. Да, мы разобрали эту тварь по винтикам и рассеяли в открытый космос. И, вообще, это произошло далеко от Ледышки.
- Не тупи, Генерал, – стукнул по столу усач.
- Достаточно болтовни, – Баркоров на удивление спокойно отреагировал на оскорбление, – а лучше стартуй и давай-ка поскорей убираться отсюда. Знаю, тормозит корабль, но передвигаться, хоть и очень медленно, но может. Так и начинай же передвигаться!
Капитан не стал спорить на этот раз, а просто-напросто бросился к пульту управления, и тут же застыл на одном месте со смертельно побледневшим лицом.
- Чего завис? – рявкнул на него Генерал.
- Тут… это… того…, – принялся испуганно мямлить усач, – всё… это самое…
- Говори же, – завопил Баркоров.
- Замёрзло, – решился капитан.
- Как замёрзло? – не понял Павел Апогеевич.
- В лёд, – отрешённым голосом резюмировал усач.
Генерал нервно бросился было по направлению к нему, но тут же растянулся на полу, зацепившись ногой за невесть откуда проросший из-под обшивки корень. В тот же момент пульт управления внезапно принялся трещать и заискрился, а с его поверхности тонкой струйкой зажурчал ручеёк стекающей вниз водицы.
- Оттаивает, – осторожно прокомментировал капитан, после чего в ужасе захрипел, ибо прямо из приборной панели за считанные секунды проросло несколько невероятно крупных ромашек.
И в тот же самый миг запричитал валявшийся на полу Баркоров пытаясь вырвать с корнями свеже зелёные травяные стебли, упрямо расползавшиеся под его тощим телом. И начался дурдом! Трещала обшивка, хрустело покрытие, и самые чудесные цветы старательно прорастали во всех уголках несчастного корабля.
А потом что-то принялось стучать. Ритмично и заманчиво – сначала где-то очень и очень далеко, но, как будто бы приближаясь к цветущей каюте всё ближе и ближе с каждой секундой. Казалось, какая-то неведомая армия чеканит шаг, двигаясь вперёд равномерно и беспрепятственно. А когда источник звука стал казаться совсем уж близко, наряду с топотом можно было уже различить и нелепые хлопки сильных рук…, или лап.
- Мишки проснулись, – загадочно улыбаясь прошептал я, продолжая лежать на кушетке, пристёгнутый позеленевшими ремнями, – танцуют.
Баркоров и усач резко заткнулись и, в гримасах ужаса исказив свои лица, в упор уставились на меня. А настойчивый топот на пару со звонкими хлопками уже заметно приближались к нам. В конце концов, когда уже казалось, что развесёлые медведи вот-вот ворвутся в каюту, Генерал, с трудом вырвавшись из травяных сплетений, истерическим голосом завизжал:
- Убирай же его! Выпуливай в космос! Да поскорее, пока нас не растоптали!
Капитан тоже вышел из оцепенения, рванул ко мне и принялся возиться с кушеткой.
- Хорошо, что к лежаку прилагается похоронная капсула, – бормотал он, – минуточку, активизирую вот её, и тогда отправиться наш рядовой в объятья своей ненаглядной Ледышки.
- А он вернуться-то, если что не сможет, – приподнял одну бровь Генерал, – а то вдруг местью загорится?
- Какое там – вернуться, – натужно усмехнулся усач, – это ж, не забывайте, похоронная капсула. Там воздуха-то, дай Бог, если на половину пути до планеты хватить. А вообще – стопроцентный каюк, – а потом ещё повторил, усмехаясь мне прямо в лицо, – стопроцентный каюк тебе.
Я же всё это время просто молча улыбался. Думать не хотелось ни о чём – мысли о том, что практически полжизни оказалось ложью, иллюзией, выбили меня из колеи совершенно. Умереть, замёрзнуть, задохнуться? Да, пожалуйста! Главное, что мишки всё-таки проснулись и начали танцевать. Пускай даже это только лишь мой, воплощённый в реальности, бред…
Капитан отправил мою капсулу по еле заметной колее на полу. Впереди уже скрежетали автоматические двери шлюза. Они с трудом отворились, сумев таки порвать сетку вьюнковых лиан, уже успевших сплести целую сеть на всех стенах каюты. Минуя крапивные заросли, я медленно выкатился в комнатку транспортного отсека, откуда, при открытии входного люка, корабль меня наконец-то выплюнет в открытый космос. Напоследок я всё же сумел крутануть голову, чтобы хоть взглядом попрощаться с моими испуганными попутчиками. Однако я успел лишь заметить, как вокруг огромного одуванчика, чем-то похожего на Генерала Баркорова, суетливо порхал странный усатый мотылёк…
Моя капсула выстрелила с корабля. Я сразу же погрузился в царство абсолютной тишины. И, как ни странно, принялся размышлять о том, от чего же я, всё-таки, первее всего сдохну. Задохнусь ли, сгорю ли в атмосферных слоях планеты, разобьюсь ли в лепёшку во время приземления на её поверхность, или же, если каким-то чудом мне удастся выжить после всего этого – замёрзну напрочь. Самым вероятным казался первый вариант. Кислород закончился практически сразу же после моего вылета. Я почувствовал, как мой организм судорожно пытается вдохнуть то, чего уже практически не осталось. Внутренности возмущённо забурлили, а грудь как-то странно зажгло и закололо. Непроизвольно слишком широко раскрылся рот, и глаза практически вылезли из своих орбит.
Вот и всё. Хотелось бы, конечно, как-то запечатлеть этот миг, но мне было явно не до этого.
И тут, среди всей этой убийственной вселенской тишины., я услышал стук. Да-да, именно среди вселенской тишины, именно стук, услышать который я просто-напросто не мог. Но услышал. Кто постучался ко мне с наружной стороны похоронной капсулы. А потом ещё и хихикнул задорным хрипловатым голосом.
В тот же самый миг я позабыл о том, что задыхаюсь и умираю. Вместо того, чтобы продолжать корчиться в предсмертных муках, я отыскал глазами источник столь неожиданного беспокойства и приветливо улыбнулся ему.
- Травка, милая Леди Травка, – радостно закричал я, – так, значит, ты всё-таки есть!
- Как хочешь, – девчонка обиженно надула губки в ответ, – можешь смело продолжать сомневаться, ежели ещё вакуумом не надышался
- Да что ты, – испугался я, – я же только тебя и ждал.
- Ну, вот и замечтательно, – согласилась Леди и, взглянув в ту сторону, где должен был ещё находиться корабль с Генералом Баркоровым и усатым капитаном на борту, смущённо прошептала, – а ты, парнишка, мне букетик подарить желаешь, как я посмотрю.
Без особого труда освободившись от ремней на своих руках и ногах, которые странным образом успели уже сгнить и завянуть, я приподнялся на кушетке и оглянулся. Никакого корабля я не заметил, но вместо него в космическом пространстве парил бесформенный ком, сплошь усеянный самыми разнообразными цветами – и совсем обычными, и столь диковинными, что мне даже и во сне присниться не могло бы.
Однако, совесть – очень странная штука. Иногда она вылезает-выползает откуда-то, совершенно неуместно и не вовремя, портя своим прогорклым привкусом всю сладость предполагаемой мести, которая уже вот-вот должна была бы свершиться. Потому я помотал головой и ответил Травке:
- Отпусти их. Пусть летят. Успеем ещё наиграться и с ними, когда захотим.
- Эх и эх, – опять попыталась надуться девчонка, – ну и парнишки пошли в последнее время. Даже букетик для Леди подарить не могут.
Но всё-таки она хлопнула в ладошки, и корабль, внезапно лишившись всей растительности, быстренько скрылся из вида.
- Не обижайся, Леди, – продолжал улыбаться я, – а лучше посмотри в другую сторону.
Травка медленно повернулась, и тут же весёлая улыбка вернулась на её лицо. Она завертелась юлой возле моей капсулы и радостно визжала:
- Васьликс! Ты всё-таки сделал это! Ты вернул Ледышке весну!
Планета, прежде походившая на скучный посеревший шар, теперь цвела самыми пёстрыми красками. И, казалось, свет и тепло идёт от неё самой во всех направлениях.
- Видимо, да, – согласился я, – только, как мне кажется, Ледышкой эту планету сейчас называть бы было неправильно.
- Ну, что ж, пойдём тогда прогуляемся по этой не Ледышке, – улыбнулась Травка и приветливо протянула руку.
Пришлось сломать надоевшую капсулу. Выбравшись наружу, я нырнул в открытый космос, и схвативши веснушчатую девчонку за руку, прошептал: «Пошли». После этого мы, оттолкнувшись от обломков, отправились к цветущей планете. Мне не хотелось думать о том, что же происходит со мной на самом деле в данный момент. Иллюзия ли это или сладкая отголоски гаснущей жизни? Нет, не сомневаться в происходящем – именно такой вариант дальнейших действий я избрал для себя. Не сомневаться – и только тогда происходящее не обнаружит иного выхода, кроме как обернуться явью.
- Неужели ты всё-таки смог разбудить всех мишек? – всё удивлялась Травка, пока мы с ней парили в открытом космосе, – неужели и я ошиблась – ведь я и сама считала всё происходящее в Главном лесу – нереальным сном.
- Может быть, но это не совсем важно, если не сказать – совсем не важно, – пожал плечами я, – мне кажется, главное в том, что я смог разбудить весенних медведей внутри себя. И теперь могу уже обещать без всяческих сомнений – тепла не избежать.
13 июля 2016

Сообщение отредактировал МОРРА: 01:08:56 - 14.07.2016

[Стеклянная Ежа]

интересный маркетинговый ход ,не надо заморачиваться на развитие сюжета ,просто сама тема дает направление ходу истории большого объема произведения.Мне понравилось,правда где месть ,так и не поняла.а так весело,живо,и хорошее послевкусие.Спасибо!

[МОРРА]

А месть там где-то есть...
немножко...
Точнее - мысли о мести...
"Однако, совесть – очень странная штука. Иногда она вылезает-выползает откуда-то, совершенно неуместно и не вовремя, портя своим прогорклым привкусом всю сладость предполагаемой мести..."

[Скрудж]

Что ж, всё хорошо, что хорошо кончается. Какого-либо адекватного завершения этой истории я не ждал, ну и вы мои ожидания не обманули)). Тоже заметил, что тема мести в этом рассказе почему-то не сильно обозначена. Но это, я думаю, из-за необходимости придерживаться предыдущей линии. Ещё один минус - болтовня на корабле мне показалась очень затянутой, с бесконечными пояснениями-уточнениями. Это, конечно, важно – объяснить происходящее читателю, но надо еще постараться не усыпить его при этом. И в целом прорезать бы все ваши блицевские рассказы, раза в два, и уместить их в один большой.

[МОРРА]

Спасибо за отзыв!)))
Более всего боялся обмануть Ваши ожидания и скатиться в "АДекватчину". Слава Музе - не скатился)))
Резать блицевские рассказы, вероятно, не решусь, ибо даже и не знаю - где, как и почему хирургировать (если только Вы, либо какой-либо иной адекват, не подскажет). Но объединять всё это буду. И даже какие-то картинки уже подрисовываю)))

[МОРРА]

Бородино Ctapk'a
Версия МОРРы

День Бородина

«Скажи-ка, дядя, ведь недаром,
Планета наша марсианам,
Была когда-то отдана,
Ведь были ж схватки мозговые,
Да, говорят, ещё какие!
Ведь помнит вся Земля и ныне
Про День Бородина!

Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Умом сильны – не вы!
Плохая им досталась доля,
Немногие вернулись с поля…
Не будь на то Вселенной воля,
Не отдали бы Земли!»
(современная интерпретация М.Ю.Лермонтова)

- Дедуль, ну деда! Ну, проснись же! – Святослав – белобрысый мальчишка с конопатым лицом малолетнего непоседы старательно тормошил старика, мирно дремлющего в любимом мягком кресле, – ну, расскажи что-нибудь интересное, а то скучно же!
В ответ старик лишь устало поморщился и медленно закатил глаза, пытаясь как можно скорее придумать хоть какую-нибудь стоящую отговорку. Ведь просто сказать «отстань, я устал» не поможет – прицепится как клещ, чувствуя ослабленную сопротивляемость жертвы.
- Деда, ну чего ты! – не отступал мальчишка, – ну, хотя б об этой твоей Бородинской победе над марсианами расскажи…, ну, деда.
Старику ничего не оставалось, как лениво кивнуть в ответ. Хотя, даже несмотря на крайне солидный возраст, никаких проблем с памятью он не испытывал, а, наоборот, помнил прекрасно, что уже не один раз рассказывал внуку эту историю. Да и сам Святик (как иногда называл мальчугана дед) как раз должен был проходить Бородинскую победу в школе.
«Вон как глазки-то у сорванца бегают, – заметил дедушка, который и в настоящие дни был очень умён и наблюдателен. Не зря же он в своё время трудился в НИИ вместе с тем самым Василием Филипповичем Бородиным, сумевшим придумать стратегию, которая и привела к победе человечества над марсианами, о чём и просил рассказать внук, – эх, не зря – не зря, видимо, задобрить старика рассчитывает, знает, о чём просить. А сам-то, наверняка, набедокурил где-нибудь, или же деньги карманные выклянчить желает».
Но, чего уж тут, внука он любил, а потому знал, что обязательно откликнется на любую его просьбу, но только, конечно же, после того, как поведает в очередной раз историю, рассказывать которую любил не меньше, о вторжении марсиан и Бородинской победе.
- Ну, что же, слушай, но только не перебивай, – начал старик, – когда люди исследовали Марс, они очень скоро поняли, что он совершенно им не подходит. Условия для жизни там оказались слишком неблагоприятными. Что-либо менять либо преобразовывать было бы слишком дорогим удовольствием, а жить под куполом, в искусственной атмосфере – существовал и такой вариант – опять же невыгодно. Потому порешили так – оставить там лишь автоматическую, то есть – полностью автоматическую, станцию и отправиться осваивать дальнейшие просторы бескрайнего космоса. Но, стоит заметить, всё-таки обнаружились на Марсе какие-то ветхие остатки былой цивилизации, только они были настолько древними, что даже никакому смысловому анализу не поддались. А признаков существования жизни какой-нибудь там вообще не нашли. С тех пор много лет миновало…м – старик откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он, действительно, погружался в свои воспоминания.
- Дед! – взволнованно вскрикнул Святослав, решивший было, что старик неожиданно решил вновь вздремнуть, – а дальше-то что было?
- А дальше было всё очень и очень неожиданно! – продолжал дедушка неожиданно бодрым голосом, однако же – так и не открывая глаза, – Мы облетели невероятное множество галактик, но так и не встретили никаких признаков жизни. Нигде и никакой жизни – ни на одной планет. Даже самые отъявленные оптимисты готовы были поверить, что мы одни во Вселенной, и смириться с этим. Как вдруг – как гром среди ясного неба – с автоматической станции, той, что на Марсе была оставлена, стали поступать очень странные сигналы. А потом… – старик даже зажмурился, как будто вновь переживая эпизоды тех прошлых лет заново, – всё произошло слишком быстро. Кора Марса сдвинулась, и из шахт, глубиной в несколько километров, поднялись в воздух сотни тысяч кораблей и все, как один, ринулись к Земле. Страшно было, внучек, ох, как страшно! Корабли захватчиков заслонили Солнце. А чем могли ответить мы? У нас даже оружия не было, способного противостоять такому количеству врага. Мы пытались организовать какие-то переговоры с марсианами, но ничего не получилось. И тогда, мой лучший друг и коллега Вася Бородин, которого я в детстве то и дело дразнил двустишием:
Важен, будто зверь пингвин,
Мальчик Вася Бородин…
и внёс предложение о рассмотрении вопроса с другого ракурса. Дело в том, что раз ни на Марсе, ни где-либо ещё во всей Вселенной не было обнаружено жизни, в том, числе и бактерий, стало быть марсиане на своей планете вынуждены были существовать как-то без них. Ведь даже наши космонавты в полёты отправляются с неким необходимым запасом бактерий, дабы употреблять их вместе с пищей – иначе бы они не смогли выжить. Но марсиане, повторюсь, не потребляли бактерий, а значит и никакого иммунитета к ним иметь не могли. А значит, сколько много их не было, этих марсиан-захватчиков, бактерий-то на Земле всё равно в миллиарды раз больше. И эти микроскопические стражи только рады будут сделать всю работу за нас.
Некоторое время план активно обсуждали и спорили аж до хрипоты, но нужно было спешить, и потому его всё-таки приняли, как единственно возможный. Василий Филиппович Бородин, естественно, взял всю ответственность на себя, а мы, конечно же, изо всех силёнок принялись помогать ему. Вскоре, под началом Бородина даже открылся специальный завод по производству бактерий, которых мы в шутку окрестили «войсками дяди Васи». Но сами люди при этом вынуждены были бежать с Земли, и этот побег должен был пройти незаметно, дабы не встревожить захватчиков. И Василий Филиппович тут тоже не подкачал. Если честно, то эта операция до сих пор значится под грифом «секретно», поэтому, не вдаваясь в подробности, я могу сказать лишь то, что марсиан на некоторое время – достаточное для того, чтобы люди успели скрыться с родной планеты – ослепили, используя принцип зеркал и эффект световых гранат.
Но зато план Бородина сработал на все сто! Завоеватели высадились на опустевшую Землю, и уже через несколько часов начали со страшной скоростью вымирать. Наши жестокие бактерии убили их всех до одного. Трупы марсиан кремировали, а пепел герметично запаковали и захоронили в секретном месте. Лишь только несколько инопланетных трупов пожертвовали науке для исследований. Но их результаты тоже строго засекречены. И сам Марс, кстати, прочесали ещё раз, и нашли-таки в глубине планеты следы развитой цивилизации. Только вот живого там никого уже не было – стало быть, марсиане все до единого сорвались на Землю, где и перемёрли. Но это всё я тебе тоже по секрету говорю, – старик хитро подмигнул внуку, – ибо все работы по Марсу также под соответствующим грифом хранятся. А вот наш дружище зверь пингвин, то бишь Вася Бородин, был награждён званием Героя Земли за этот подвиг! Сам Президент Человечества прицеплял орден к его груди, а потом и день этот ежегодным праздником обозначили, наименовав его Днём Бородинской Победы. Я вот и ленточку красно-зелёную уже приобрёл на почте, пока в очереди за пенсией стоял. А, кстати, ты знаешь, что одна очень популярная группа даже сочинила рок-оперу в честь этой победы. Там что-то типа:
Когда б марсиане бы были учёными,
То они бы ни почём,
Никогда бы не придумали,
на Земле творить погром.
И не ели б местных жителей,
Не палили всё вокруг,
И от здешних возбудителей,
Не приобрели недуг...
* (текст песни Hodo, прим. автора)
Дальше я, к сожалению, не помню…Но ты ведь это всё и так прекрасно знаешь внучок…, я же не первый раз тебе эту историю рассказываю, да и в школе, небось, недавно проходили. С чего бы ты, Святик, так заинтересовался этой историей? Иль попросить хочешь чего-то у дедушки? – загадочно улыбнулся старик.
- Не в этот раз, дедуль, – скривился в ответ мальчуган, – просто, как оказалось, рассекретили совсем недавно все материалы и по Марсу, и по марсианам, и по дню этому – Бородинскому. Учёные доказали, что у нас и марсиан – общие предки. Вернее, они – иная ветвь человеческой эволюции. Сейчас объясню, деда. Когда-то, несколько тысяч лет назад, на Марс была отправлена большая группа поселенцев для основания первой человеческой колонии на другой планете. Но произошла какая-то авария, и связь с колонией была потеряна. Технологии землян того времени были весьма слабы для того, чтобы вовремя среагировать и оказать соответствующую помощь. А потому люди сочли удобным решить, что все марсианские поселенцы погибли, так условия для жизни человека на красной планете считались невозможными. Но, всё же небольшая часть людей из колонии выжила, и чтобы не погибнуть, они были вынуждены уйти под землю. И там, с великими лишениями и скудными приобретениями, продолжалась их эволюция. Чтобы не умереть, им пришлось приспособиться к Марсу и отказаться от земных бактерий. Но они всё это время продолжали ждать помощи с Земли – это показали результаты исследований вымершей цивилизации на Марсе. А потом люди высадились на красной планете, и марсиане старательно начали готовиться к великому празднику – Дню Встречи. Но не успели – люди улетели, оставив им лишь бездушную автоматическую станцию. Марсиане поняли – никто не собирается их спасать! И тогда они сами решили вернуться на родную Землю. Строительство такого количества кораблей, чтобы забрать всех с Марса сразу, заняло очень много времени, особенно, если учитывать то, что до этого момента колонисты никогда и ни о каких полётах даже и не задумывались, надеясь лишь на вероятное спасение. Но свершилось! Марсиане отправились на Землю – домой, даже и не помышляя о том, чтобы воевать с нами. А мы, вместо того, чтобы защитить их от верной гибели – спровоцировали её скорейшее наступление. Так что, дедуль, отныне День Бородина отменён. А сам Василий Филиппович добровольно сдал награду и отказался от звания. Так что, извини, но, как оказалось, гордиться-то тут совершенно нечем…
Святослав закончил свою речь, резко развернулся и ушёл. Потому не видел он, как побледнел старик, как прикусил он до крови нижнюю губу и закрыл глаза, безуспешно пытаясь сдержать слёзы. Слёзы горечи за отнятую победу… или за невинно погибших марсианских братьев?
Кто знает, кто знает…

Сообщение отредактировал МОРРА: 22:08:16 - 26.07.2016

[МОРРА]

решил наконец-то полностью собрать блицевские главы в одно произведение.

Любые совпадения событий с реально и нереально существующими прошу считать любыми совпадениями.

МЕДВЕДИ

Вступление. Пора просыпаться.

Никак не могу привыкнуть к своей новой внешности. Вот уже шестой месяц подряд жутко вздрагиваю после того, как только случайно удаётся увидеть себя в отражении ледяных стен. Стал похож на сугроб снега – какой-то уродливый, неровный, покосившийся сугроб. И при любых попытках выразить какие-либо эмоции, кажется, что я лишь строю неприятные рожи. Да дело в том, что рожа-то получилась изначально неприятной, и тут уж ничего не поделаешь, как ни старайся. Только людей пугать – благо уже некого.
Вы спросите – куда же они подевались, люди эти. А я отвечу – убежали прочь. Скрылись с планеты Ледышка в один чудесный миг, оставив тут меня наедине с надоедливой зимой и мирно дрыхнущими медведями. И сбежали-то люди лишь только благодаря какой-то нелепой выходке их собственного Императора, а по совместительству – сумасшедшего учёного по имени Заиц.
Придумал этот Император, а заодно – учёный, чудовищную машину. И с тех пор, как он изобрёл её и принялся испытывать на своих подданных, вся эта неразбериха и сформировалась в одну глобальную непонятку.
А ведь машина Заица ничего слишком криминального и не делала. Она просто узнавала. Узнавала людей – жителей планеты Ледышка – и более ничего.
Да, я забыл сказать, что все Ледышковцы или Ледышкавчане – не знаю, как правильно называть их – все без исключения, люди творчески повёрнутые на голову, а оттого – чрезмерно гордые и неисправимо ранимые. Они постоянно сочиняли какие-то оды, хвалебные песни и послания в адрес своей несчастной планеты, а заодно – соплеменников, да и вышеназванного Императора тоже. И, конечно же, каждый творец чтил своё творение больше себя самого, а потому никогда не раскрывал собственного имени. Так и продолжалось на протяжении многих веков. Скромно парили среди аборигенов их безымянные баллады, превращаясь постепенно в народные песенки и сказания, которые как-либо критиковать просто ни у кого рука не поднималась.
И продолжалось бы всё так спокойно и мирно ещё много веков, не придумай вышеназванный Император вышеназванную машину. Вся суть изобретения Заица была в том, чтобы как раз таки узнавать авторство этих якобы «народных» творений. И не просто узнавать – а распознавать сочинителя по степени ошибок и нелепостей, которые были допущены им в собственном сочинении. Несложно догадаться, как сильно пошатнулось и без того ранимое самомнение Ледышковцев, после того, как каждый из них был распознан машиной Заица. Из прежде талантливых анонимов они превратились во вполне конкретных бумагомарателей. Их разочарованию в себе самих, конечно же, не было предела. И вот однажды все обитатели Ледышки, все полторы тысячи человек, дружно захватили космопорт и в один миг покинули родную планету, скрывшись в неизвестном направлении.
На разрушенной стене космопорта Ледышковцы оставили лишь одно четверостишие, которое и объясняло всё:
«Да, у нас таланта нет,
Значит, нас тут больше нет,
Мы планету покидаем,
В дальний космос улетаем».
Да уж, талантливо, аж дрожь по телу…»
Хотя, нет, о чём это я. Не могу я больше чувствовать ни дрожи, ни холода. Потому что я остался не улетел.
Кстати говоря, хвалебные оды в адрес Ледышки я тоже сочинял, и причём – не очень-то и убогие. Хотя я вовсе и не уроженец этой планеты. Потому, в отличие от аборигенов, скромничать не собирался, а, даже, напротив, с великой радостью раскрыл бы своё авторство. Но…, как-то случая не представилось.
И машина Заица, если честно, сразу же распознала меня, перечислив все мои ошибочки и ляпы в тексте многостраничного отзыва. Да только не придал я этому факту совершенно никакого значения, и, вместо того, чтобы хвататься за голову, рвать последние волосы – именно так поступали коренные жители – просто отправился спать.
А вот когда проснулся и обнаружил – далеко не сразу – то, что никого человекоподобного на планете не осталось, можно было бы и запаниковать. Но я почему-то не стал. Наверное, потому, что сам перестал быть человеком. Да-да, только увидев тем утром своё отражение в зеркале ледяных стен, я мог бы ужаснуться – на меня глядела слишком неприятная рожа, которая ни при любом условии не могла бы показаться симпатичной. А сам я стал похож на покосившийся сугроб снега – какой-то большой, нелепый и непонятный.
Как это могло произойти? Ведь засыпал-то в человеческом обличии. Потом уже я обнаружил, что куда-то пропал мой талончик на льготную реинкарнацию, и почти догадался о том, что произошло. Я переродился – импульсивно и необоснованно, но кто стал инициатором такой моей перемены тела - догадаться не мог, как ни старался. Но спустя время я всё-таки узнал – от кого, пока умолчу – в чём был смысл такой подставы. Оказывается, местный климат почему-то напрямую связан с настроениями и ощущениями аборигенов. И в тот момент, когда все жители покинули планету, на ней воцарилась столь морозная зима, что человеческий организм просто не смог бы её перенести. Потому-то у меня каким-то чудом и случилось перерождение, превратив меня в существо грустное и одинокое, зато способное выжить во время любых холодов.
Однако же, сам по себе талончик не смог бы сработать. А, значит, кто-то помог. Но кем был этот «кто-то»? Сам Император? Ибо на корабле со сбежавшими аборигенами его точно не было, иначе бедного сумасшедшего учёного просто бы порвали на мелкие кусочки. Вряд ли. Хотя всё может быть. Ведь вживую этого самого Заица совершенно никто и никогда не видел. Вывешивали его портреты в кабинетах и коридорах, но сам Император, по чьим-то словам, с людьми встречаться не мог, благодаря какому-то удивительно редкому виду аллергии. Мог бы учёный скрыться с планеты самостоятельно, в одиночку? Вполне мог. Но мне почему-то хотелось верить в то, что хитрющий Заиц прячется где-то совсем недалеко, и злорадно посмеивается надо мной.
Но сам я не переживал. С тех пор, как я превратился в покосившийся сугроб с неприятной рожей, я почему-то совершенно разучился переживать, нервничать или волноваться. Зажил новой жизнью, слишком простой, спокойной и необязательной. У меня появилось много времени, и потому я засел в скрипучих залах заледеневших библиотек и принялся изучать подробности местного творчества. Было совсем неинтересно – аборигены сочиняли лишь хвалебные оды, на удивление глупые и однообразные.
Хотя однажды я наткнулся на четверостишие, которое дало мне надежду вернуть на планету Ледышка весь её народ. Стишок был написан заместителем министра по жизнелюбию и опубликован, как незначительное примечание к «Трактату о существовании», выполнявшему на планете роль Свода Законов. Так вот, четверостишие гласило следующее:
«Если все вдруг улетят,
То Весною прилетят.
А Весна тогда начнётся,
Лишь когда Медведь проснётся».
Я, конечно, слегка поморщился от подобных рифм, однако явственно понял, что мне нужно делать. А именно – будить Медведя.
О том, что на планете обитали ещё какие-то животные, кроме собачек и кошечек, которых заботливые Ледышковцы прихватили с собою на корабль, я не знал. А вот, значит, и были. И ни кто-нибудь, а именно Медведи – мощные и грозные вестники весеннего возрождения.
Ведь должна была наступить уже Весна, давно уж как должна была. Солнце надрывалось из последних сил, пытаясь послать на планету достаточную порцию жарких лучей. Но сама Ледышка игнорировала тепло, принимала и, казалось, проглатывала солнечные лучики, оставаясь по-прежнему холодной и неприступной. С полной уверенностью я мог сказать, что весна давно уже пробудилась, но при всём этом – Зима не собиралась отступать. Всё вокруг горело, ослепляло ярким светом, и по-прежнему дышало холодом.
Мне-то было безразлично – наступит ли тепло или нет, вернутся ли Ледышковцы или нет, но всё-таки я решил, что будет правильнее, если тепло наступит и аборигены вернутся.
Бродя по густым, заваленным искрящимся снегом лесам, я пытался отыскать Медведей, старательно завывал свои тоскливые песни, хрустел ветками и стволами, однако никто и не собирался просыпаться.
И вот однажды, когда я практически потерял уже всякую надежду, то вдруг заметил, что в одной из ледяных стен наряду с моей неприятной рожей отражается весёлое веснушчатое личико…
- Травка? Леди Травка?! – внезапно узнал я девчонку, которая как-то, когда я ещё не покинул Землю, пыталась перевернуть на моей родной планете всё с ног на голову. И, честно говоря, у неё почти это получилось. Однако мне показалось, что девчонка ни капельки не повзрослела, хотя миновало уже несколько десятков лет с тех пор, как я видел её в последний раз.
- Васьликс? – скромно улыбнулась девчонка. Она так и не научилась правильно произносить моё имя, – я тебя тоже сразу узнала. Ты нисколечко не изменился, живодёр проклятый.
- Василиск, – поправил я её, – между прочим, я переродился.
- А толку то! – ответила Травка, – всё равно та же неприятная рожа. Ты то тут какими судьбами, на обиженной планете?
- Обиженная планета? Это что-то новое, – удивился я, – я-то здесь Весну ожидаю…
- Да, обиженная, – огрызнулась девчонка. Никак я понять не мог, чем же Леди Травка так расстроена, – кинули её все, потому она и обиделась. И, стало быть, нечего тут вёсен ждать – не будет ничего.
- А я на что? – поинтересовался я.
- А ты на что?! – как-то не по-доброму передразнила девчонка меня, – а ни на что ты. Ты, вообще тут не при делах. А сейчас – так и вовсе сугроб с глазами. Так что велено мне распылить эту Ледышку равномерно среди прочих звёздочек и планеток. А, значит, удирай, хотя я прекрасно понимаю, что не на чем и некуда.
- Травка, милая, – взмолился я, – не нужно же так, сгоряча, распылять. Есть ещё шанс у этой Ледышки. Как только мы Мишек местных разбудим, то и люди сюда возвратятся, а стало быть, и жизнь потечёт прежним чередом.
- Мы?! – нахмурилась девчонка.
- Мы, – старательно улыбнулся я, понимая при этом, насколько исказилась моя неприятная рожа.
- Что ж, это интересная игра – Мишек будить! – резко вдруг повеселела Леди Травка, - замётано, партнёр! Пошли же скорее раскапывать берлоги!
И мы – кособокий сугроб и веснушчатая девчонка – отправились раскапывать сугробы, задорно похрустывая свежим снежком под ногами.


1 глава. Белая Медведица.



Её мы обнаружили, как только вошли в первую попавшуюся дверь.
А она вовсе и не спала. Как оказалось позже – с недавних пор она вообще не спала. И вроде бы наша собеседница была спокойна как танк – движения замедленные, как будто, ленивые, речь тихая и грамотная – однако что-то выдавало тот факт, что она явно находится на грани нервного срыва, способного в единый миг перерасти в нечто большее и опасное. Хотя, почему «что-то»? Красноречивые признаки душевного дисбаланса были налицо, а ещё точнее – на лице собеседницы. А именно – чёрные солнцезащитные очки. И эти очки были настолько черны, что глаз собеседницы разглядеть было невозможно, но всё-таки я был уверен – за непроницаемыми стёклами, должными защищать взор от чрезвычайно ярких лучей Светила, скрывался блуждающий, нервный и измученный нелепыми переживаниями взгляд. Уверенности мне придал ещё один моментик – это так собеседница поскрипывала когтями по поверхности стола, который к концу нашей беседы превратился в малоразличимый ералаш опилок вперемешку со стружкой.
- Я никогда не сплю, - сказала она нам, когда мы не без труда растолкали её, сидящую неподвижно за обеденным столом.
- Жаль, – вздохнула Леди Травка – моя случайная попутчица на этой заледеневшей планете, – а мы-то, наивные, как раз и собирались разбудить тебя, ибо ты Мишка. Ты ведь Мишка?
- Никакая я тебе не Мишка, – рявкнула Медведица, – а вполне таки симпатичная и самостоятельная Медведица. Белая. Вы разве не видите? Я белая.
- Видим, – ответил я, – ещё как видим. Но я-то думал, что цвет роли не играет. Главное, ведь то, что ты Медведь…, ой, прости – Медведица.
- Стало быть, играет, – усмехнулась Белая Медведица, – ведь не сплю же. Никогда. Стало быть, и будить смысла нету. И вообще. Зачем вам нужно-то это? Медведей будить.
Леди Травка сбивчиво, но подробно, рассказала нашей собеседницы всю историю о том, как планета Ледышка лишилась своего тщеславного населения, из-за чего здесь и не может наступить Весна – до тех самых пор, пока не проснутся Медведи.
В ответ Белая Медведица как-то обречённо хохотнула, допила из жестяной кружки остатки кофе, уже покрытого корочкой льда, и только после этого радостно воскликнула:
- Да не нужно же вам тревожить зверьков несчастных. Можно было бы попытаться пробудить совесть у этого Вашего тщеславного населения, о котором Вы почему-то так печётесь, но, – она только лишь пожала плечами, – бесполезно. Тщеславные воришки сбежали. И вряд ли вернутся. Не вернутся. Скорее всего.
- Почему Вы называете их воришками? – удивился я, – и при чём здесь совесть?
- Верно подмечено, – ответила Медведица, – когда Вы говорите об аборигенах Ледышки, любые упоминания о совести – не при чём. Но…
Наша огромная и белоснежная собеседница быстренько опрокинула в пасть несколько кружек с остывшим кофе и поведала-таки свою невероятную историю с самого начала и до самого конца.
«Вы не думайте, – рассказывала она, – я вовсе не была всю жизнь Медведицей, и тем более – белой. Напротив, выглядела раньше я девушкой скромной, смуглой и стройной. Смуглой – потому что загорать любила под жаркими лучиками яркого Солнышка. В моём дачном домике всегда царили уют и порядок. И люди окружающие и соседи всяческие очень симпатизировали мне, а некоторые – даже пытались ухаживать. Например, соседушка один по имени Дармоед Пустомелин, почти каждый день закидывал меня цветочками – в горшочках и без. Пел песенки слишком громко. Всю ночь. Громко дышал в трубочки телефонные. Царапался в калитку. Но я его даже во двор не пускала, хотя знаки внимания всячески поощряла воздушными поцелуями через окошко и прочими «спасибами». Но не об этом речь, хотя и об этом тоже. Я ведь всю жизнь – практически с пелёнок – книжки любила писать. Всяческие рецептики, советики, гороскопики – однако же, разбавленные живыми, а порой даже, интригующими сюжетиками. И все соседи, да и прочие окружающие очень ценили все эти мои книжечки, поскольку дарила я им творчество это своё безвозмездно. А они – множили мои книжки, распространяли среди своих друзей и знакомых, и так далее, и так более. Как выяснилось позже, эти мои рецептики, советики, гороскопики они приписывали себе. Не очень-то честно. Согласитесь. Но мне-то что? Пусть пользуются, если им это так удобно. Но однажды случилось страшное»…
Медведица неожиданно замолчала. Она чуть приоткрыла зубастый рот и принялась плавно постанывать. Так продолжалось минут двадцать – мы с Травкой даже не смели потревожить нашу собеседницу, полагая, что она просто-напросто сильно переживает из-за чего-то, случившегося с ней, потому и молчит. И в ту самую минуту, когда я, уже собираясь махнуть на всё рукой, Медведица как-то резко дёрнулась, чуть было не свалившись с табурета, на котором сидела, и, как ни в чём не бывало, продолжила свой рассказ.
«Однажды написала я памятку о том, как воспитывать тюленя, – продолжила она, и заметив странную тень недоумения на наших с Травкой лицах, быстренько поправилась, – маленького тюлёныша, неопытного, безопасного совсем. Он даже летать ещё не умел. – улыбнулась Медведица, и вдруг опять нахмурилась, – но пришёл Дармоед с самого раннего утра и полез прямо через забор. «Что ты делаешь?» – говорю я ему. А он и отвечает голосом холодным и равнодушным: «Тюлень не нужен и бессмыслен, потому что тюленя не бывает». А сам лезет через забор, собственные цветы, которые я на клумбе высадила, поломать собирается самым наглым образом. Я бежать. Но вижу – обходят мой домик со всех сторон соседи, да и вовсе люди незнакомые. И молчат. Но я-то чувствую, чего им нужно»…
- Так и чего же им нужно было? – поинтересовалась Леди Травка, – я что-то пока не чувствую.
- Тюленя моего уничтожить, глупая девчонка, – оскалилась Медведица, – а заодно и меня…
- Зачем тебя-то?! – удивилась «глупая девчонка», – раз уж не бывает тюленя этого, так и порвала бы эту свою памятку. И народ бы успокоила, и клумбу сохранила.
Медведица как-то странно посмотрела на девчонку, округлила глаза, и полушёпотом ответила:
- Запомни, малышка – я никогда не пишу о том, чего нет. А тюленя, то есть – тюлёныша я сама видела. Видела! Во сне…
- Во сне, – засмеялась Травка, с силой лягнув меня, потому что я наступил ей на ногу, для того чтобы дерзкая девчонка прекратила таки спорить в таком тоне с зубастой и когтистой хищницей, – так ты же, вроде бы, не спишь никогда.
- Это неважно, – на удивление ласково ответила зубастая и когтистая хищница, – главное в том, что каким-то чудом сумела сбежать из собственного дома. К тому времени люди уже ломали доски, чтобы забраться внутрь. Но я выбралась через садик второго соседа – не Дармоеда, то есть. Ведь этот самый второй сосед был уже давно мёртв, а огород его превратился в непроходимые заросли, которые мне пришлось проходить. Меня жалила крапива, кусал репей и чертополох, под ногами катались дикие ёжики, а наглые жуки с мухами так и норовили забраться в нос или рот. Но я выбралась, и уже бегом, собрав самые последние силы побежала поперёк нескошенной лужайки, прямиком к железнодорожной станции. Скорый поезд уже отходил прочь, но в самый последний момент я успела-таки ухватиться за поручень последнего вагона и вскочить на заветную подножку. И вот тогда-то, обернувшись, я наконец увидела тех людей, что гнались за мной. И поняла всю их кошмарную сущность. А как иначе понять? Ведь все эти люди, сорвав с себя полностью одежды, уставились на меня дополнительными парами глаз, пробившимися посреди их ладоней. Вся их кожа посерела и проросла жесткой щетиной волос, прямо так и тянущихся в мою сторону. А Дармоед, так вообще, вывернулся наизнанку, раскручивая над собой аркан, свитый из собственных же кишок. Хорошо, что поезд был пуст. Оказалось, что даже машинист уже давно отжил своё. В отличие от поезда, несущегося на автопилоте. И несущего на этом автопилоте меня. А так как маршрут был кольцевым,и – вздохнула Медведица,п – то каждый раз, пролетая мимо любой из станций, я так и продолжала наблюдать чудовищных людей, с протянутыми по направлению ко мне глазами-ладонями и щетинистыми волосами, с каждой минутой всё яснее понимая, что обречена.
Громадина, покрытая с ног до головы белой шерстью, неожиданно вскочила со своей табуретки, пробежалась по комнате, села обратно, и обхватив гигантскими лапами гигантскую голову, почти зарыдала:
- А утром я проснулась и обнаружила…
- Проснулась? – опять встряла Леди Травка, – так ты же, вроде бы, никогда не спишь.
- Это неважно, – парировала Медведица, – важно то, что я обнаружила пропажу. Эти кошмарные люди украли моего тюлёныша.
- Погоди-погоди-погоди, – тараторила Травка, несмотря на то, что я изо всех сил пытался зажать ей рот, – ты говорила о том, что видела своего тюлёныша во сне, а когда проснулась, то вдруг обнаружила пропажу этого тюленёныша. А не кажется ли тебе, что он пропал именно из-за того, что ты проснулась…
- Ай! – а это уже вскрикнул я, когда дерзкая девчонка тяпнула меня за руку.
Белая Медведица с укоризной посмотрела на нас и грустно вздохнула.
- Я так и думала, я так и знала, что вы посчитаете мою историю бредом, – с горечью в голосе ответила она, надеюсь, не заметив, как Травка утвердительно покачала головой, – ну, поймите же вы – этот самый тюлёныш ничего общего с миром материальным не имеет. Его нельзя увидеть или потрогать. Это олицетворение моего творческого вдохновения…, если вам будет так удобнее понять – моя Муза. И вот народец планеты Ледышка, просто-напросто позавидовал этому моему вдохновению, обнаружив, вдобавок ко всему, что творить я способна не только то, что им удобно или полезно. Эти люди захотели сами распоряжаться тюлёнышем-Музой, чтобы самим творить то чего они сами захотят и тогда, когда они сами пожелают. И каким-то образом люди Ледышки стянули это вдохновение, стибрили, выкрали, стащили. С тех пор – с того самого момента, как я прокатилась на том скором поезде без машиниста – я не могу написать ни единой строчки. Нет вдохновения, нет моего тюленя. А люди-то, напротив, с той поры приняли строчить свои оды и баллады столь активно, что им даже бумаги не хватало для собственных записей. Да только, как оказалось, одного вдохновения мало для того, чтобы написать настоящий шедевр. Ведь талант-то мой при мне так и остался. А потому оды и баллады жителей планеты Ледышка получались столь бездарными, что даже сами Авторы не могли читать свои произведения, не морщась брезгливо. После чего они взяли, да и задушили моего тюлёныша.
По мохнатым щекам Медведицы потекли совсем не медвежьи слёзы. А Леди Травка неожиданно столь прониклась этим уточнением к рассказу нашей собеседницы, что весь её дерзкий сарказм как рукой сняло. И теперь уже сама веснушчатая девчонка тихонько всхлипывала где-то в уголке медвежьего логова. Но зато я почувствовал, что пришла пора и мне вставить своё веское слово.
- Это всё крайне трогательно, – задумчиво и важно произнёс я, – однако, хоть убей,, не могу обнаружить никакой связи между сбежавшими Ледышковцами и задушенным тюленем.
- Так как же так?! – удивилась Медведица, – как же так и не видишь-то связи это?
- Раз говорят – есть связь, значит – есть, – взвилась на меня вдруг и сама Травка, – ну, чего ты, и в самом деле, прицепился к чело…, ой, к Мишке белому.
- Позвольте, – видимо и сама Медведица хотела о чём-то ещё рассказать, – после того, как кошмарный народец планеты Ледышка задушил моего тюлёныша, естественно, я смертельно обиделась. И превратилась в Белую Медведицу. А, как вы сами уже знаете, смена сезонов холода и тепла здесь «привязана» именно к медведям. Так что, пока смертельно обиженный «снежный» Медведь не спит, лютая зима не закончится. А я, как уже сообщала вам, вообще никогда не сплю.
- А как это ты превратилась из смуглой девицы в Белую Медведицу? – не унимался я, – просто так – захотела и превратилась?
- Ну, ты прям приставучая зануда! – замахала на меня своими ручками Леди Травка, – что же тут такого – захотела и превратилась. Сложно, что ль?
- Кому как, – задумчиво произнёс я, размышляя о том, что для Травки это, конечно же, не сложно, – а людишек что – скушала на ужин или тупо заморозила напрочь?
- К сожалению, нет, – грустно ответила Белая Медведица, – на этот раз удирали они, и, судя по всему, удрать таки успели. Но я надеюсь, они занимаются ни чем иным, как поиском весёлого тюлёныша, которого, конечно же, преподнесут мне в подарок, моля о своём возвращении. Тогда, вероятно, я подумаю о том, чтобы даже и простить их и превратиться в какого-нибудь более невинного зверька.
- Очень даже похвально, – засмеялся я, – жаль, что мы не можем подарить тебе какого-нибудь тюленя, а то, глядишь, и ждать бы не пришлось…
Медведица вдруг резко замолчала и почему-то принялась внимательно рассматривать меня. Мне же почему-то стало не по себе из-за этого. Я повернулся было для того, чтобы отступить по направлению к выходу, но тяжёлая мохнатая лапа опустилась на моё плечо и белоснежная зверюга робким голосом сказала:
- А знаете, о чём я думала недавно, когда заваривала очередной кофейник? – я не знал, но Медведица продолжила свои откровения, – а что, если в каждом человеке…, да нет – не только человеке, а даже – в любом разумном существе, спит собственный тюлёныш. И его можно разбудить и полюбить, только спит-то он крепко и очень глубоко…, в любом существе…, нужно только добраться до него и разбудить.
Леди Травка, почему-то хохотнув, подошла поближе и спросила у хищницы:
- Милая подруга, прежде чем ты начнёшь отыскивать среди его останков, – самым наглым образом девчонка кивнула на меня, – своего этого тюленёныша, поделись со мной – а сколько рецептиков лакомств из подлёдных сороконожек ты знаешь. Очень уж мне интересны эти лакомства, а ты рецептики-то вроде бы сочиняла.
Медведица убрала лапу с моего плеча, устроилась поудобнее на своём табурете и задумалась.
- А знаешь, девочка, много ведь…, очень много, – ответила она Травке спустя пару минут, – тут ведь речь идёт о вкуснейших блюдах, а подлёдные сороконожки – просто объедение. Да и экспериментировать с ними – не грех. Трудно чем-нибудь испортить. Так что, всего не перечислишь…
- А ты перечисляй, – веселилась Травка.
- Ну, тогда приготовься, это надолго, – коварно усмехнулась Белая Медведица, уселась поудобнее и принялась перечислять, – тут тебе и сороконожки измельчённые, и слабомороженные, и чипсы из сороконожек, и фаршированные комариками, и сороконожки без лапок, и лапки без сороконожек…
Медведица перечисляла эти ужасные лакомства в течение сорока минут, но потом её голова немного склонилась на бок и она принялась бормотать что-то уже совсем невнятно. Спустя ещё десять минут наша мохнатая собеседница как-то мягко повалилась всем телом на поверхность своего стола, слегка приоткрыла пасть и начала очень мелодично урчать.
- Неужели спит?! – наконец-то смог выдохнуть я, – мне кажется, что не стоит нам задерживаться в логове этой Медведица, пока она не очнулась. А то ведь опять придумает искать тюленей внутри меня.
- Не боись, – подмигнула мне Травка и, мило улыбаясь, принялась безобидно ворчать, – а то уж – гляжу – итак ведь как сугроб белый, да ещё и дополнительно побледнеть умудрился. Спасаешь вас тут, а благодарности – никакой. А убежать успеем, давай хоть перекусим чуть-чуть.
В логове Медведица не нашлось, впрочем, никакой еды. Повсюду беспорядочно столи чайники, кастрюли и бочки, до верхов наполненные чёрным заледеневшим кофе – и больше ничего. Мы с Травкой уговорили, конечно, парочку небольших кастрюлечек, но больше в нас не влезло.
А затем мы, наконец-то, выбрались наружу и пошли вдоль по заснеженной тропинки прочь от этого пугающего (по крайней мере – меня пугающего) места.
- Не была никогда эта Медведица загорелой девицей, – неожиданно сделала открытие Леди Травка.
- Конечно, не была, – усмехнувшись, согласился я, – где это видано – взять и превратиться в кого хочешь…
- Не в этом дело, – покачала головой девчонка, – превратиться, если захочешь, сможешь даже ты…, хотя ты-то от этого симпатичнее не станешь. Дело в другом. Дело в том, что подлёдных сороконожек никто, кроме местных белых медведей, не ест. Травятся все, кроме белых медведей. Но мы-то знаем, что конкретно эта Медведица не сочиняла никаких рецептов с тех пор, как стала белым медведем. Стало быть, она и раньше, когда сочиняла рецепты для лакомств из сороконожек, была белой медведицей.
- Любопытная версия, – попытался согласиться я, – но что мешало бы загорелой девице сочинять рецепты для медвежьих лакомств.
- Это было бы очень глупо, – отрезала Травка, – но давай подумаем о другом. Коли уж «снежная» Медведица уснула — а она уснула, сомневаться в этом не стоит – то почему же эта ваша хвалёная Весна так и не наступает.
- Наверное, потому что усыпить Белую Медведицу — это только полдела, – пораскинул мозгами я, – нужно теперь и остальных таки Мишек разбудить.
- Ты, как всегда, чушь сморозил, – подмигнула мне девчонка, – но иных версий и у меня нету. Так что, придётся поверить твоей...
И мы, забавно скользя по ледяной тропинке, отправились дальше.


2 глава. Весёлая Полянка



Соседний лес оказался не так близко, как я первоначально ожидал. Покрытые снегом верхушки высоких деревьев сонно покачивались где-то на уровне горизонта. А дорожки к ним не было протопано вовсе никакой. Стало быть – предстояло с боем преодолевать нехоженые сугробы, возвышающиеся необыкновенно живописными барханами на всей площади кажущегося бесконечным поля, раскинувшего свои необъятные просторы перед нами.
Потому-то Леди Травка, лишь мельком взглянув на эту «прелесть», как-то деланно зевнула – слишком широко, чтобы это могло показаться правдой, и моментально вырубилась. Или же притворилась. Но я не стал разбираться – как-то не было желания слова попусту переводить, ибо дерзкая девчонка всё равно бы меня переспорила – а взвалил бедняжку на свою широкую ледяную спину и медленно, но уверенно, ринулся в путь.
Я бы не сказал, что дорога моя была скучна и безрадостна. Напротив, уже немного подустав от Травкиной болтовни, я наслаждался относительной тишиной. Относительной – потому что ещё в самом начале пути увязался за мной одинокий и неповоротливый Зимний Увалень. Неуклюже переваливаясь на своих тонких ножках, он то и дело обречённо нырял в очередной сугроб, внутри которого и щебетал – громко и глухо – свои грустные, но очень уж красивые трели. Однако в тот момент, когда я подошёл к дальнему лесу уже практически вплотную, Увалень замолк окончательно. То ли заблудился в каком-нибудь очередном снежном завале, то ли просто-напросто устал преследовать меня и потрусил по своим личным делам. Я даже немного пожалел о том, что остался теперь уже в полной тишине – только нежный звук хрустящего под моими лапами снега нарушал зимнее блаженство уснувшей природы.
Как назло, в голову ко мне начали пробираться какие-то совсем уж ненужные думы. Зачем-то вспомнилось относительно давнее прошлое – скитания мои по просторам родной планеты в компании с разговорчивыми призраками, когда судьба Земли висела на волоске. И ведь виной тому была та самая Леди Травка, которую тащил я сейчас на своём горбу. Поиграть ей, видите ли, вздумалось, поглумиться над земными порядками и устоями. Чудом жив тогда остался – да и то, благодаря всесильной матери капризной девчонки, которая буквально заставила ревущую дочь вернуть всё на свои места, что, кстати, и не очень-то получилось. Это я понял уже потом, когда прочитал в одной древней книжке, что, оказывается Лошади, не должны, да и не могут разговаривать на человеческом языке, чему явно не соответствовала одна копытная знакомая, добившаяся после этих Травкиных игр весьма значительного положения в обществе благодаря своему красноречию.
Но не об этом я сейчас размышлял, если честно. Совсем не об этом. С огромным трудом я удержался от того, чтобы не оставить мирно дрыхнущую девчонку в одном из сугробов. Многие, наверняка, подумали бы – ах, какой бессердечный сугроб, да ещё и рожа страшная. А я бы взял, да и согласился. Да – бессердечный, да – сугроб, и да – рожа. Удивительно, вроде бы переродился совершенно бесчувственным болваном, ан нет – злоба-то так и прёт. Никуда злоба не подевалась. И можно сказать – а чего она прёт-то, ведь ты ж переродился, болван – ты не Василиск уже, и неурядицы прошлой Василисковой жизни тебя беспокоить не должны. А я опять отвечу – ан, нет! Беспокоят что-то – злоба-то, повторюсь, так и прёт…
Но удержался я. С трудом, если честно, удержался. Не бросил Леди Травку замерзать в снегу. Поразмыслил трезво – не замёрзнет же она всё равно. А, напротив, обнаружив такую неблагодарную задумку с моей стороны, испепелит, недолго думая, всю планету напрочь. Ведь за этим же, если вспомнить, сюда и явилась.
В общем, подстёгивая себя такими вот непростыми размышлениями, я как-то незаметно и добрался до дальнего леса. А там – возле самых крайних ёлок – мельтешила какая-то маленькая беспокойная белочка. Сперва её странное взволнованное поведение даже позабавило меня, но очень скоро поднадоело. Уж слишком настойчиво она пыталась обратить на себя моё внимание, слишком старательно мельтешила. Я хотел было ей об этом сказать, но зверёк вдруг выпучил бусинки-глазки, надулся от ужаса и, приставив маленький пальчик к своим мохнатым губкам, пугающе зашипел: «Тссссссс». Надо сказать, именно от этого «тссссссс» и проснулась Леди Травка, вольготно развалившаяся на моей кривой и холодной спине. Она громко и протяжно зевнула, вызвав у забавного зверёныша очередной приступ паники, и весело захихикала:
- Смотри-ка, Василекс, белочка какая страшненькая. И с чего бы – мы же, окромя кофея, ничего и не пили, вроде.
Я непонимающе пожал плечами и молча двинулся в лес. Травка спрыгнула с моей спины и задорно похрустела рядом. Но страшненькая белочка тоже не успокоилась на этом. Она явно решила заняться нашим преследованием. То и дело забегая вперёд, зверушка строила нам ужасающие гримасы, размахивала во все стороны тонкими лапками и постоянно шипела своё неизменное «тсс».
- Задавлю я её сейчас, – констатировал я свою неповоротливость, – допрыгается…
- Не дави, – неожиданно жалобным голосом взмолилась Травка, – я сейчас попытаюсь из неё хоть словечко вытянуть. А ты, сугроб мой обожаемый, лучше сползай посмотреть, что это за холмик впереди возвышается – меж поваленных сосенок, – девчонка махнула рукой куда-то в сторону, и я, приглядевшись, и правда распознал в том направлении невысокое снежное возвышение, – а вдруг берложка.
Попытавшись перегнуться через ствол одного из лежащих на моём пути деревьев, я как-то нелепо поскользнулся, перевалился через него и всем своим грузным телом кувыркнулся прямиком под исследуемый холмик. А там, и правда оказалась, берлога – не слишком просторная, но достаточно уютная. Потолок и все внутренние стены в этой берлоге были украшены табличками разного калибра, но гласившими одну-единственную фразу «Не будить – убью!», криво нацарапанную на их деревянных поверхностях. А в самом центре стояла небольшая кровать на которой и валялся объект наших с Травкой поисков – Медведь, причём, вовсе не белый, а самый что ни на есть обычный, и мирно спал укрывшись тёплым одеялом. Я только лишь наклонился над посапывающим зверем, даже не успев дотронуться до него, как он резко открыл глаза и внимательно уставился на меня.
- Ты дурак? – вежливо поинтересовался Медведь.
Я промолчал.
- Извини, – смутился зверь, – не имел желания обидеть тебя неуместным словом. Я имел в виду – ты необразованный?
- Ещё как образованный, – обиженно возмутился я.
- Стало быть, дурак, – резюмировал Медведь, – я-то уж подумал, что просто читать не умеешь, – достал откуда-то небольшую пилочку, он принялся подпиливать когти на своих лапах, – а дураков не жалко.
- В смысле? – удивился я.
- В коромысле, – молниеносно срифмовал Мишка, – видишь же, начертано тут, причём не однократно – «не будить – убью!» Ты ж разбудил? Стало быть – убью.
И тут на пороге берлоги громко и неожиданно затопала Леди Травка, крепко сжимая в своих ручках несчастную взъерошенную белочку.
- Слышь, чё зверьё говорит, – заорала она ещё не замечая ни табличек, развешенных по всему помещению, ни Медведя, ни его злобных намерений, – Мишку местного будить нельзя, а то убьёт.
- Знаю уже, – проскрипел сквозь зубы я.
- Ой, – взвизгнула девчонка, наконец-то обнаружив Медведя в поле своего зрения.
А сам Медведь тем временем окончательно выполз из под одеяла. Надо сказать внешний вид его был и не очень-то устрашающим – был Мишка ростом даже поменьше меня, ужасающе тощим и каким-то взъерошенным, что ли. Однако длинные когти на его лапах и острые зубы в пасти внушали должное уважение.
- Ах, добренького времечка суток Вам, о прекрасная Сударыня, – Медведь уже успел плавно подплыть к Леди Травке, – позвольте мне чмокнуть Вашу нежную ручку и осторожно поинтересоваться, что же заставило такую прекрасную Сударыню оказаться в столь неприветливом месте.
- Ну, надо же, какой галантный кавалер, – улыбнулась смущённо девчонка, не очень то отстраняясь от медвежьего поцелуя, – а посетила я это неприветное место только для того, чтобы распылить его за ненадобностью. Но приятель вот этот сугробоподобный, – Травка махнула на меня рукой, – взял, да и переубедил…
- Это ж как же это ж он переубедил-то, – с подозрением уставился на меня Медведь.
- А, говорит, подождём до весны, – усмехнулась Травка, – как весна наступит, так и люд обратно потянется, а, значит, и надобность возобновится. Только вот, чтобы весна наступила, нужно медведя разбудить. Вот, мы и пошли будить…
- Странное совпадение, – ликующе воскликнул зверь, – пошли Медведя будить, а вот и разбудили. Стало быть, весна настала и прекрасный мир готов к возрождению!
Леди Травка захихикала.
- Букет подснежников прекрасной Сударыне незамедлительно! – орал Медведь, пританцовывая, – и Вам, красавица, – опять обратился он к Травке, – я бы настойчиво посоветовал завести крота. Как только Вы заведёте крота, так и любой негатив из Ваших мыслей улетучится. И уже не станет возникать таких нелепых желаний – распылять целые планеты просто так, за ненадобностью, видишь ли. Так что, заведи крота, обязательно…
- Да подожди ты с кротом-то. Где ты подснежников-то накопаешь, коли снега кругом, – с сомнением в голосе вставил я своё слово, осторожно выглядывая наружу, – ничего не тает, никто не расцветает.
- А я Вам сейчас покажу – что да где, – загадочно пропел Мишка, затем скрылся в каком-то потайном закутке своей берлоги, и спустя пару минут выскочив оттуда с огромным угловатым шлемом на голове, вскрикнул, – за мной! И с этого момента называйте меня Генерал-Медведем! Или просто Генералом!
Мы, конечно же, пошли вслед за Генерал-Медведем, или просто Генералом.
- А куда, собственно, мы движемся, – спросил я через пару часов, не обнаруживая в окружающей обстановке ни единого признака стартующей весны, – и, кстати, что за нелепый набалдашник ты на свою голову водрузил…, Генерал?
- Сам ты набалдашник, – Медведь начисто проигнорировал мой первый вопрос, и это меня не очень-то обрадовало, – это дуб, стопроцентный дуб, вековой. Короче шапка ушанка это из самого крепкого дуба, непробиваемого, между прочим. На случай, ежели во время поединка объявится вдруг Лесная Хозяйка и опять вздумает стучать соей наковальней по моей голове.
- Какого поединка?! – вырвалось у меня. Я, конечно, многое захотел узнать и о некой Лесной Хозяйке, и о причинах её странного желания стучать Медведя наковальней по голове, но вот упоминание о «поединке» почему-то более всего взволновало меня.
- Как это – какого? – удивился в ответ Генерал, – смертельного поединка. Ты же не внял простейшим правилам, так доступно начертанным на табличках, развешанных по всем стенам в моей берлоге. А там ясно сказано о том, что нарушитель правил будет убит. Но всё же я решил поступить благородно, и потому убью тебя не просто так, а в процессе нашего смертельного поединка.
- Что за…, – я даже не находил слов для того, чтобы выразить всю степень своего негодования.
- Не стоит переживать, – Медведь дружелюбно похлопал меня по спине, – если хочешь знать, то я – самый Честный и Справедливый Медведь на этой планете. Стало быть, тебе посчастливится участвовать в самом честном и справедливом поединке. Тут и проиграть не стыдно. Я то, сам участвовал в бесчисленном количестве поединков и, смею заметить, ни разу не проиграл. Но, это же я…
- Стоп-стоп-стоп, – резко остановился я на месте, – ни с кем драться я не собираюсь! И даже не уговаривайте – с места не сдвинусь.
Мишка вдруг громко захохотал, и его смеху зачем-то вторило противное хихиканье Леди Травки. Она-то зачем смеётся? Хотя от неё как раз таки можно ожидать чего угодно.
- Остынь, дружище, – Медведь решительно подобрался ко мне и даже примирительно похлопал своей лапой по моей холодной спине, – пошутил я! Смешно же, правда ведь. Никто и не собирается драться с тобой. Это будет словесный поединок. Ты же, как упоминал уже, вроде бы вполне образованный субъект, а я – самый Честный и Справедливый Генерал. Почему бы нам не поделиться друг с другом какой-нибудь интересной историей либо сочинением, а зрители наши – поверь, зрителей будет достаточно – решат уже, чья история показалась более интересной.
- Ну, что ж, – немного подумав, решил таки согласиться я, – словесная так словесная. Только учтите, милостивый Генерал, что на сочинительстве подобных историй я собаку съел, и, причём – не одну. Так что вполне конкретный «образованный субъект» в моём лице может задать Вам нехилую трёпку.
- А я в свою очередь напомню, – зачем-то подмигнул мне Медведь, – что я никогда не проигрывал, а, значит, не проиграю и в этот раз. А, кстати, – Мишка аж подпрыгнул на месте, – вот мы и пришли. Предлагаю любоваться и восхищаться.
А восхищаться и любоваться было чем. Передо мной, слегка загороженная голыми ветками каких-то невысоких кустиков, раскинулась самая настоящая весенняя полянка. Свежая зелёная травка нежно развернулась чудесным ковром, щедро украшенным яркими цветами, названия многих я не мог припомнить или вовсе не знал. Однако, как ни странно, весь остальной лес так и оставался скованным студёной зимой – весна ликовала только лишь на этой маленькой полянке.
- Что это? – только и смог вымолвить я.
- Впечатляет, правда ведь, – приплясывал от гордости Генерал, – и это моя полянка, волшебная и только моя! Только на ней я всегда и провожу свои поединки – настраивает на красоту, правда ведь.
- Не то слово, но почему…, – начал было я, но развеселившийся Медведь бесцеремонно перебил меня.
- Значит, противник мой, тогда красоте эдакой и посвятим наши истории, – Мишка как-то непонятно подмигнул сразу двумя глазами, – ты первым начинай свою историю. Посмотрим-послушаем что ты тут насочинять сможешь.
Я, если честно, рассчитывал немного поразмыслить над своим сочинительством, но уж коли вызвали к барьеру – нет смысла растягивать удовольствие. Я начал было философствовать о красоте разрушающейся Вселенной, об ужасающем совершенстве чёрных дыр, о безмолвном великолепии зазнавшихся звёзд, но вдруг почувствовал, что не о том я говорю. Меня, как будто бы кипящим маслом, окатило воспоминаниями обо всей моей прошлой жизни. И я понял, что ничего красивее этих воспоминаний и не могло быть. И тогда я поведал танцующему Медведю о том, как преклонялся перед картинами земных художников ничего не понимающий в живописи и даже не различающий цветов вспыльчивый воин с планеты Гии Луу. Как безответно была влюблена в него его гигантская прислужница биваниха Нуу. Как можно заплатить за волшебное желание полёта мерзким вживлением мух в твоё тело. Как нелепо красивы смертельные поединки между двухвостыми и трёххвостыми карликами-брюхоидами, способными уничтожить любого одним своим ядовитым плевком. Пока я всё это рассказывал, Леди Травка без перерыва ржала, чуть не покатываясь со смеху по земле. Честное слово, это выглядело не очень-то красиво с её стороны. Вот я-то – чуть было даже сам не прослезился от собственной истории. Зато Генерал-Медведь, учтиво дождавшись, пока я наконец не замолчу, весело пожал плечами и звонко крикнул:
- Брависсимо, противник! – а затем обратился непонятно к кому, – поднимите руку, кто хоть что-нибудь понял…
Никто руку не поднял, только лишь Травка повторно прыснула от избытка чувств.
- Ну, хорошо, – резюмировал Мишка итог этого странного голосования, – а теперь слушайте внимательно мою историю о красоте. И обещаю, что и на этот раз не подведу – скучно не будет, точно говорю!
Генерал-Медведь вдруг принялся скакать по буйно цветущей полянке, то и дело дурашливо хлопая мохнатыми ладошками в такт своим прыжкам. Затем он громко вскрикнул:
- Раз цветочек-подснежник! – наклонился и выдернул из-под собственных лап небольшой подснежник.
- Два цветочек-подснежник! – Мишка сорвал ещё один цветок.
- Три цветочек-подснежник! – очередной бутон появился в звериных лапах.
И так, в подобном же духе, довольно долго продолжались пляски обезумевшего Медведя по весёлой полянке. Когда он уже нарвал довольно-таки внушительный букет самых разнообразных цветов, которые, кстати, упорно наименовал подснежниками, он вдруг подскочил ко мне и прошипел в самое ухо:
- Девку твою как звать?
- Травка, — на автомате ответил я, – Леди Травка.
- Сто пятьдесят семь цветочек-подснежник! – воскликнул Мишка, выковырнув из под земли полузасохшую фиалку, и вдруг остановился, загадочно поглядывая на мою попутчицу. Затем он как-то слишком легко подплыл к ней и, протягивая свежесобранный букет, нежным голоском пропел, – но самый красивый цветочек на этой полянке — Травка-Леди-Травка!
- Ах, как мило-мило-мило! – девчонка восхищённо всплеснула ручками, и пролепетала извиняющимся голосом, поймав ненароком мой непонимающий взгляд, – прости, милый Васьликс, но все твои сказочки мне давно знакомы до посинения, а вот история милого Медвежонка настолько свежа и... не знаю как даже выразить... мила.
- История?! – возмущённо прокричал я, – вот это - «раз цветочек, два цветочек» - история?!
- А что Вам не нравится, молодой сугроб, – неожиданно из-за кустиков, произрастающих на самом краю поляны проявилась гигантская лосиная голова, – чем же история? Генерал, как всегда, в своём репертуаре, и, как всегда, великолепен. Попробуйте так удачно описать всю прелесть того, что можешь наблюдать перед собой, – лось наклонился и тут же сожрал один из подснежников, расцветших возле куста, – а у Вас, молодой сугроб, чё-то непонятно чё и непонятно о чём. Такое «чё-то», чему невозможно найти ни объяснений, ни подтверждений, сумеет сколько угодно насочинять каждый из нас.
Я хотел, конечно, что-то сказать в ответ, но смог только лишь раскрыть рот от удивления.
- Генерал-Медведю браво! – заверещала вдруг невесть откуда появившаяся на полянке, уже хорошо знакомая нам, потрёпанная белочка, – Генерал-Медведь лучший!
- А ты-то вообще ничего не слыхала! – заорал я, вконец взбешённый творившейся здесь несправедливостью, – ты вообще только что прибежала!
- Молчи, – процедила сквозь зубы белочка, – а то Мишка наш — глазом не моргнёт — и меня не постесняется на поединок вызвать. А тут уж сожрёт без всяких историй.
Я пожал плечами. Как либо комментировать случившееся сил уже не было.
- Значить, подведём итоги, – радостно заревел Медведь, – наши многочисленные зрители единогласно присудили мне победу, в чём, собственно, не стоило сомневаться. Стало быть, – зверь улыбнулся всеми своими клыками, – теперь я начну тебя убивать.
- Не понял, – совершенно уже шокированный не понял я, – у нас же был словесный поединок.
- Конечно же — словесный, – согласился зверь, – но ты наверняка не забыл о том, что я — самый Честный и Справедливы Медведь в этом лесу. И, стало быть, поступить я должен честно и справедливо. То есть, если уж гласило правило о том, что я должен убить того, кто посмел разбудить меня, то, извини, убить должен.
То, что случилось после, произошло настолько быстро, что я даже толком понять не успел. Генерал махнул лапой, вонзая острые когти в мой холодный бок. Когти с лёгкостью распороли снежную оболочку моего тела, но затем, наткнулись на что-то твёрдое и ледяное, с хрустом поломались. Мишка взвыл от боли, размахивая повреждённой лапой.
Я же, как-то удивительно быстро взвалил зевающую Травку на спину и практически выкатился на боку прочь с цветущей поляны. Там же, за её пределами, как ни странно, так и лютовала морозная зима. И все подснежники, которые девчонка старательно пыталась удержать в ручках, за границами поляны рассыпались в снежную крупу.
А ещё стояло там странное существо — огромное и туманное. Оно медленно двигалось к нам навстречу, подбрасывая в одной руке увесистую наковальню. Однако, поравнявшись с нами, существо пролетело мимо, нацелившись явно на волшебную полянку.
- Эй, я понимаю ты — Лесная Хозяйка? – не удержалась от вопроса хныкающая вследствие потери цветов Леди Травка, – объясни же нам, почему весна наступила не во всём лесу, а только лишь на маленькой поляночке? Ведь мы разбудили на этот раз правильного медведя или нет?
- Всё верно, – ответило существо, – медведь правильный, только маленький — поляночный. Потому и разбудить весну он может только на этой маленькой полянке. И, кстати, очень ненадолго.
После этих слов Лесная Хозяйка удалилась из нашего поля зрения, а вскоре до нашего слуха донеслись странные стуки и жалобные выкрики. А затем со стороны полянки под ноги к нам выкатилась потресканная каска, и воцарилась мёртвая тишина.
«Что ж, поляночный так поляночный. Нужно, значит, отыскивать остальных», – подумал я и догадался, что Леди Травка меня отлично поняла.


3 глава. Водовоз



Выбираться из леса, где проживал вспыльчивый Генерал-Медведь, оказалось занятием очень уже непростым. Никаких тропинок или натоптанных дорожек не находилось тут совершенно. Зато сугробы возвышались над головами причудливыми холмами, напрочь закрывая весь обзор. В общем, непонятно было совсем, куда следует двигаться для того, чтобы обнаружить что-либо похожее на очередной лес, да и вообще – существует ли на этой планете ещё хоть какой-нибудь лес. А уж после того, как мы побывали на цветущей полянке, и, как оказалось – зазря, причины нашего дальнейшего поиска стали казаться совсем уж туманными.
Я заметил, как погрустнела Леди Травка. Сейчас уже, почему то, никакой обиды на неё я не чувствовал. Но и никакой странной привязанности, которой опасался, будучи ещё в прошлом теле и на родной планете, тоже не ощущал. Меня опять пугало моё собственное равнодушие, но как раз именно оно – это равнодушие, в конце концов, одержало верх над непонятным чувством страха.
Я двигался теперь очень медленно и равномерно, молча разглядывая шаткие верхушки окружающих сугробов. И, в конце концов, остановился и принялся катать снежки из хрупкого снега, дабы не спеша, но со вкусом, утолить ими свой лёгкий голод.
А Травка уже протопала за границу очередной снежной глыбы, однако, заметив моё отсутствие, тут же возвратилась и уставилась на меня – удивлённо и даже как-то слегка жалобно.
- Ты чего это – трапезничать надумал? – нахмурилась девчонка, – а меня кинуть решил? В снегах? В морозе и холоде?
- Да брось ты, Травка, – спокойным тоном ответил я, похрустывая снежным шариком, - каждый раз удивляешься, будто бы забываешь сама о том, что не человек ты. Планету распылить собиралась – а сама от холода ёжишься? Кто ж поверит…
- Васссилиск, ты…, – я мог бы порадоваться тому, что Леди впервые умудрилась произнести правильно моё имя, но вместо этого, я просто-напросто перебил её.
- И лучше не именуй меня так, – попытался улыбнуться я, – зови просто – кусок льда. Я на него больше похож, чем на прежнего болвана.
- А ты ведь прав в обоих случаях, – оскалилась Травка, – во-первых, ты и правда всегда болваном был, а во-вторых, я же, действительно, могу планету распылить… даже и не знаю, зачем ты меня уговаривал не делать этого!
- Не знаю, – продолжал я, не спеша пережёвывая ледяные корочки, – накатило что-то. Ну, так не смущайся – можешь пылить сколько угодно. Флаг, как говорится в руки, и в зубы пистолет.
- А я вижу, у нас тут бунт намечается, – прикрикнула девчонка, и тут же встала прямо передо мной, сложив свои маленькие ручки на груди, – запомни, громадина, ещё ни одно существо во всей Вселенной не посмело сначала заинтересовать мне чем-то, а потом наплевать в этот же интерес.
- Так что ж, – подытожил я, – считай меня первым.
- И не последним, кого доблестная Леди Травка распылит вне очереди, – завершила она моё умозаключение.
- Действуй, Леди, – рявкнул я.
- И не сомневайся, – взвизгнула Травка.
- Так распыляй же, – ответил я.
- И распылю же, – вторила она.
Не знаю, долго бы мы ещё спорили подобным образом, или в итоге Травка всё-таки превратила бы моё неуклюжее тело в бесформенную кучку микроскопических льдинок, как вдруг за одним из ближайших поворотов раздался громкий и неприятный скрежет. Леди и я, конечно же, сразу замолчали и дружно уставились в ту сторону, откуда доносились странные звуки. И только спустя пару минут из-за гигантского сугроба медленно выкатилась громадная телега, запряжённая странным существом. Существо это оказалось совершенно измождённым на вид. Понять, к какому типу разумных или не разумных зверей оно относилось, было невозможно. А на людей оно походило ещё меньше. Кроме того, сколько уж планет я посетил, кого я только там не повидал, но и там таких особей вряд ли замечал.
Даже описать внешний облик этого, запряжённого в телегу, существа я считаю задачей непосильной. Могу только отметить бесформенные и разноцветные клочки шерсти, вразнобой торчащие по всей поверхности его тела, ужасающую толщину мощных натруженных лап и слишком измученное выражение на лице, или, если выразиться точнее – морде, периодически изрыгающей из своей пасти громкие фыркающие звуки вперемешку с нецензурными репликами. А вот гигантская телега, которую тащило на себе разноцветное существо, была нагружена несколькими рядами огромных, и, судя по всему, очень тяжёлых бочек.
Мы с Леди Травкой, как я уже сообщал, резко замолчали и застыли на одном месте, чуть не столкнувшись с таким неожиданным зверем. Кто и зачем мог заниматься столь удивительной работой на планете, с которой сбежали все местные жители – нам было невдомёк. Ведь что можно делать на планете, полностью лишённой всяческих условий для существования. Истощённые белочки, спящие медведи и волшебные создания типа меня или таинственной Лесной Хозяйки – это ещё можно как-то понять, но целенаправленные перевозчики непонятно чего – это странно.
Пока я таким образом размышлял и анализировал, а размышлял и анализировал я долго, поскольку мой ледяной мозг, судя по всему, уже начинал привыкать к вечной зиме, а потому и сам не очень-то спешил двигать замороженными извилинами, странное существо, приблизившись вплотную к нашей онемевшей компании и даже начало как-то раздражённо фыркать. Наконец-то оно не выдержало, взмахнуло своими мощными ручищами и хриплым голосом прокричало:
- В конце-то концов! Если вы так и продолжите заграждать мне путь, я и не посмотрю даже, что один из вас – урод, а другая – девка-недоросль! Зашибу и даже жалеть не стану!
- Ты чёоооо… – зашипела вдруг Травка и как-то слишком резво принялась шарить по карманам, и я тут же поспешил подползти к ней. Да уж, припоминая о том, как сам раздразнил девчонку ещё до появления разноцветного существа, я понимал, что от всемогущей Леди в данный момент можно было ожидать чего угодно. Даже внезапного и мгновенного испепеления любого не угодного ей собеседника, а заодно – и всей планеты, чего уж тут осторожничать.
- Тссс, не пори горячку… - зашипел я в Травкино ухо, – авось, полезным он может для нас оказаться. Гляди ж, какую махину тащит – не прогибается. А, ежели до леса довезёт, так это же вообще волшебно.
- А…, – хотела было возобновить свои возражения девчонка, но я опять-таки вовремя перебил её.
- А то, что неказист он собой, так это тоже не слишком страшно, – шептал я, – как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят… хоть никто и не дарил нам его…, да и не конь он…, да и в зубы-то смотреть ему никто не собирался…
- А… – не унималась Травка.
- А то, что якобы повздорили мы с тобой, так это и вовсе пустяки, – тихонько и осторожно усмехнулся я, – с кем, хи-хи-хи, не бывает.
- Тех, с кем это бывает, – процедила девчонка сквозь зубы так тихо, чтобы эту её реплику смог услышать только я, – потом уже точно не бывает, – и, улыбнувшись, хищно свернула глазищами.
Честно говоря, испугался я. Совсем немного испугался, но всё-таки даже чуть-чуть подтаял.
Однако давно уже пора было переключать своё внимание на само разноцветное чудовище, ибо оно, не собираясь дожидаться финала наших перешёптываний, резко дёрнуло телегу и покатило прямо на нас.
- Видите ли, уважаемый! – закричал ему я, вовремя вдавливаясь – да и разозлённую Травку вдавливая за компанию – в ближайший сугроб, а то ведь злобному существу, как мне показалось, было абсолютно наплевать – останется от нас что-нибудь живое после акта его перемещения или нет. Изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие, я прокричал наглецу следующее, – Видите ли, уважаемый, тут у нас миссия такая наметилась. Медведей мы тут ищём…
- А, кстати, вот что я тебе расскажу, – перебило вдруг меня существо, как будто бы ему совершенно не интересны были цели похождений таких удивительных путешественников, как мы с Леди Травкой, – Прилетает, допустим, Медведь с другой планеты. В общем, Медведь Медведем. Всё вроде как надо – лапы, уши, зубы – всё, как у наших. Но только чужой он – с другой планеты. И, приходит этот чужой Медведь к нашему – местному Медведю и заявляет ему в открытую и не стесняясь – этот лес, куда я, мол, прилетел – полное фуфло. А вот тот лес, откуда, мол, я прилетел – настоящий рай и блаженство. Нашему-то Медведю, естественно, не слишком по душе были такие разговорчики. Потому как-то завёл он гостя в высохшие заросли малинника, покатал его там малость, и посоветовал, по-доброму, по-дружески: нехорошо, мол, восхвалять свои помои, лакомясь чужими. Но что-то из сказанного, судя по всему, не дошло до слабенького умишка самозванца. И тот, вместо того, чтобы извиниться, да покаяться, вскарабкался на самое высокое дерево самого главного леса и прокричал хвалу своей убогой планетке так громко, что хвалу эту смогли услышать все, вплоть даже до какой-нибудь престарелой мышки-норушки, крепко дрыхнущей в глубине своего убежища. Тут уж, извините, местному Медведю ничего другого не оставалось, как повалять самозванца в снегу, да и бока намять ему, как следует. А напоследок и словцом крепким наградить. И понеслось после это! Набросились все на нашего Мишку, будто бы был он в чём-то виноват. Даже Мудрый Волк собственной персоной что-то провыл в пользу инопланетного Медведя. А потом и вовсе страшное случилось – сама Лесная Хозяйка явилась со своей наковальней справедливости, да и вырубила нашего местного героя…
- Как вырубила? – Травка даже раскрыла рот от удивления.
- А вот так, – почти прокричало запряжённое в телегу существо, – наковальней – БАМ!! И на два дня! В отключке! Посудите сами – как не обидеться Медведю в подобной ситуации…
Девчонка старательно закивала головой, а я, прежде чем ответить огляделся. И, если честно, удивлению моему не было предела. Дело в том, что пока мы выслушивали непонятную историю разноцветного чудовища и топали следом за его телегой, то, как оказалось, утопали очень уж далеко и вовсе не в пределы какого-либо леса, а напротив – очутились на вершине непонятной высоченной горы. Само существо тут же принялось разгружать свою повозку, и уже через несколько минут, пока мы с Травкой тупо озирались вокруг себя, завершил сию работу.
- Ну вот, – довольным голосом протянуло оно, – дело сделано. Пора выдвигаться в обратный путь.
После этих слов существо вновь впряглось в телегу и лёгкой рысью побежало вниз по склону горы. Мы с девчонкой, конечно же, потрусили вслед за ним, то и дело натыкаясь на пустую повозку, забавно вилявшую по всей ширине тропинки.
- Но, постойте, – воскликнул я и снова попытался какими-то неумелыми и сбивчивыми фразками, прямо вот так – на бегу, попросить чудовище о помощи, – а нам бы найти бы… там где лес бы… медведь бы…
- А я, кстати, вот что тебе расскажу, – вновь перебило меня существо, как будто бы пропустив все мои попытки завязывания диалога мимо своих драных ушей, – был тут один лес. Хороший лес. Богатый да весёлый. Никому не мешал, всем только радость да веселье приносил. И воеводил в нём Мишка – тот же самый, о котором я рассказывал в предыдущей истории. Наш, местный Медведь. А он тоже большим шутником был. Хе-хе! Шутником! Большим! Большой Медведь – большим шутником! Хе-хе! Чуете шутку? – мы с Травкой переглянулись и соорудили натянутые улыбки, – Самым большим! Ну, и вот, будучи самым большим шутником, решил Мишка наш пошутить шутку беззлобную. И соорудил как-то табличку о том, вход в его лес платный. Да, собственно перед входом в лес и установил. Шутка, вроде бы и безобидная, да разозлила она почему-то либо Волка Мудрого, который, судя по содержанию таблички, должен был поедать злобных неплательщиков, либо саму Лесную Хозяйку, в неведомое логово которой эту самую шутливую плату и следовало пересылать. И что же вы думаете? – Мы с Трвкой дружно пожали плечами, – Нет, Медведя местного никто на этот раз бить наковальней не стал, но табличку сняли, да и разорвали на мелкие кусочки при помощи острых зубов Мудрого Волка. По-моему, обидно, так ведь? Нет, чтобы посмеяться шутке весёлой, пожать лапы, да и позабыть об этом всём, сохраняя в душе истинно позитивные настрои. Так нет же! Надо обязательно зубами и обязательно на мелкие кусочки...
Заслушавшись удивительной историей разноцветного существа, я и не заметил, что мы давно уже спустились с горного склона и шагаем вдоль странной степи, сплошь усеянной ледяными осколками самых разных калибров. Среди них, прямо из глубины рыхлого снега торчали уродливые культяпки раздробленных неизведанной стихией деревьев. Остатки толстенных стволов возвышались над нами подобно неухоженным гигантским щепкам, удручая своим видом даже такое равнодушное создание, как я.
- Твои истории крайне интересны и трогательны, – несмело заявил я чудовищу с телегой, стараясь произносить слова предельно быстро и слитно, дабы в этот раз оно не успело перебить меня, – но мы с этой мелкой дамой хотели обратиться к тебе с очень конкретной просьбой. Понимаешь ли, мы ищем лес и...
- Лес?! – существо обнаружило-таки минимальную паузу в моём монологе, куда и умудрилось вставить новую порцию своих возмущённых слов, – лес?! А это что такое, если не лес?
И в подтверждение своих слов оно красноречиво взмахнуло лапами.
- Что такое? – переспросил я, – это уродливые останки деревьев, торчащие среди разнокалиберных обломков льда.
- Ну, может быть, выглядит всё так, как ты излагаешь, – совсем чуть-чуть смутилось существо, – но, тем не менее, всё это, – и оно опять красноречиво взмахнуло лапами, – не что иное, как лес. Причём, один из самых древних и легендарных лесов на этой планете.
- Допустим даже так, – скрипя сердцем, пришлось согласиться мне. Всё-таки не мне спорить о том, как должен выглядеть один из самых древних и легендарных лесов на этой планете, – но даже не совсем в этом вся соль проблемы. Главным-то образом мы ищем в каждом из конкретных лесов — конкретного медведя...
- Медведя? – чудовище как-то слишком широко растяпило свою пасть, кстати, полную крупных и острых зубов.
- Именно, – подтвердил я.
- Я не ослышался, – зачем-то издевалось существо, – Медведя?
- Нисколечко не ослышался, – просвистел я сквозь зубы, – именно медведя и никого иного.
- И это смеешь ты говорить мне, – чудовище почему-то принялось дрожать от возмущения, – мне, одному из самых старейших и знаменитейших Медведей этой планеты?!
- Прости, – непонимающе и в то же время смущённо проскрипел я, – ты? Медведь?
- Ну, знаешь ли, - уже более заметно затряслось существо, – много незаслуженных оскорблений претерпел я на своём веку, но так... так бесцеремонно ещё никто не мог меня обидеть. Не узнать во мне Медведя! Да где же это видано...
И в то самый миг, где-то очень высоко, над верхушками самых гигантских щепок, оставшихся от всего древнейшего леса, оглушительным колоколом прогремел голос:
«Воды..., воды..., ты должен привезти воды...»
Существо разинуло пасть в немом крике ужаса, и тут я заметил, как побледнели самые яркие клочки его пёстрой шерсти.
- Опять, – прошептало оно, злобно покосилось на нас и, вскрикнув, - ложись же, – бросилось под какой-то особенно крупный ледяной осколок, после чего старательно зарылось в рыхлом снегу.
Я, конечно же, тоже грохнулся навзничь прижав своим ледяным боком зазевавшуюся Леди Травку. А тем временем гора, с которой мы совсем недавно спускались, слушая нелепые истории лохматого чудовища и сопровождая полностью разгруженную им телегу, загудела низким утробным гулом. Все бочки, оставленные обидчивым псевдо-медведем на её вершине, вдруг все, как одна, сдвинулись с места, и дружно покатились со склона в нашем направлении.
А спустя несколько минут вся площадь вокруг нас обогатилась странным содержимым ныне разбитых бочек – новыми осколками льда. Вокруг них валялись обломки этих самых бочек, и возвышались самые свежие инсталляции щепок, скорбно напоминающих о том, что когда-то здесь был один из самых древнейших лесов на этой планете. И среди всей этой красоты ходил-бродил старый и знаменитый Медведь, больше похожий на какое-то грустное, седое и лохматое чудовище, удручённо взмахивал лапами и тоскливо бормотал:
- Что же это такое? Ну, что же это такое? Теперь всё опять, всё заново. Строй-гни опять эти бочки, загружай их льдом, растапливай..., да, – внезапно обратился он к нам, скромно переводящим дух в сторонке, – представьте себя, Медведь я, как ни странно. И про это дурацкое правило о том, что типа Весна наступает только тогда, как только я просыпаюсь, в курсе. Но, как видите, не сплю я, а Весной даже и пахнет. Почему — спросите Вы. А потому, что всю свою «медвежью» силу я трачу на то, чтобы растопить дурацкий лёд, который до этого запихиваю в дурацкие бочки, которые на дурацкой телеге я отвожу на вершину дурацкой горы. Так вот, лёд топлю, бочки отвожу, а они потом все обратно скатываются да разбиваются, как вы уже заметили. Так зачем же я раз за разом занимаюсь столь бесполезной работой, спросите вы, – существо буквально не давало нам высказать ни слова, хотя если честно, само очень точно угадывало нить предполагаемого диалога, – а потому что, раз за разом, какая-нибудь любознательная челядь, подобно Вам, стабильно портит мне настроение и упорно норовит обидеть. И, кстати говоря, это ей удаётся с завидным постоянством. А я, знаете ли, честный и законопослушный житель планеты, и потому вынужден выполнять все должные правила безгрешного существования, даже неписанные...
- Но... – я всё же попытался вставить хоть слово в эту эмоциональную речь.
- Без «но»! – грубо ответил один из самых древнейших Медведей, – валите по-добру, а то ведь, клянусь, возьму, да и сорвусь на звериные инстинкты.
Я, если честно, вообще не опасался подобных инстинктов. Ну, что могут сделать медвежьи клыки.усть даже самые длинные и острые, с бесформенной ледяной горой. Да и Травке, наверняка, он не причинил бы никакого вреда. Но девчонка сама потащила меня за руку в сторонку и усмехаясь, предложила:
- Да пойдём отсюдова! Этот Мишка вряд ли может оказаться полезным для нас.
- Хм, – ответил я.
- Чего хмыкаешь, - развеселилась Леди, – сам же видишь, даже если он и правда Мишка, то всё равно — какой-то не Мишка.
- Не пойму только, о каком-таком неписанном правиле он намекал, – поинтересовался я, когда мы уже отошли на достаточное расстояние, чтобы медведеподобное существо не смогло нас услышать.
- На обиженных воду возят, – всплеснула Леди Травка и зачем-то погрозила пальчиком в мой адрес.


4 глава. Главный

Начало заметно холодать. Вроде, казалось бы, обнаружил уже трёх Медведей, разбудил их либо застал не спящими. И пусть даже Медведи эти оказались какими-то не такими, а то и вовсе – никакими. Да, можно согласиться – Весну принести они не смогут, даже если вдруг проснутся все слаженно – в одну секунду и в одном месте. Максимум – если уж очень и очень постараются – сопливую болезненную оттепель.
Но почему же ничего подобного так и не произошло? Почему, даже не смотря на то, что мне удавалось наблюдать весьма успешные локальные проявления весенней силы Медведей, вместо ожидаемого потепления нас преследовали всё более и более ощутимые заморозки? А вдруг я, превратившись в бесформенную глыбу льда, сам провоцировал подобный природный каприз. А вдруг я не просто так реинкарнировал, а переродился таким образом, как часть планеты, вместе с самой планетой. Вдруг она напрямую взаимосвязана со мной и способна оттаять только тогда, когда моё ледяное тело превратиться в небольшую лужицу талой грязноватой воды.
Ледышка ледышкой, но от таких мыслей мне почему-то стало как-то тревожно и волнительно на душе. Что-то даже застучало внутри моего непонятного тела странным настойчивым молоточком – как будто бы у меня обнаружилось какое-то подобие сердца.
Я посмотрел в сторону Леди Травки. Она шагала уверенной походкой спокойно и молча, что меня, кстати, тоже удивляло. Я ведь за последнее время привык терпеть от неё сплошные споры да капризы. Что-то явно шло не так.
- Опять новый лес разыскивать, – попытался поворчать я, дабы хоть как-то прервать это тягостное молчание, – и, кстати говоря, от очередной неудачи мы ни капельки не застрахованы.
Травка на секунду остановилась, посмотрела на меня своими большими и яркими глазами, неуверенно шмыгнула веснушчатым носом и, ни сказав не слова, потопала дальше, размеренно поскрипывая колючим снегом под своими сандаликами.
- Мне даже начинает казаться, что нормальных медведей здесь просто не существует, – продолжал я, – все какие-то недомедведи.
На этот раз девчонка лишь пожала плечами и ответила каким-то равнодушным голосом:
- Не хочешь недомедведей, давай посмотрим Главного Медведя.
- Где ж его взять-то, Главного, – обречённо вздохнул я.
- Вероятнее всего, в Главном лесу, – предположила Травка.
- Так как понять же, какой именно из безжизненных лесов на этой остывшей планетке – главный, – тоскливо пробубнил я, – да и вообще, если здесь так называемый «Главный» лес. Одни щепки да ледышки…
- А если по карте свериться? – неожиданно предложила девчонка.
Я резко остановился и встал как вкопанный.
- Ты хочешь сказать о том, что у нас есть карта этой планеты? – медленно и чётко проговаривая каждое слово, поинтересовался я
- А ты как думал! – задорно усмехнулась Леди и достала из нагрудного кармашка тоненькую пластинку, – куда ж отправлюсь без Вселенского Энциклопеда? Должна же я быть в курсе того, что распыляю…
- То есть, – я из всех сил старался не выдавать своё раздражение, которое на самом деле зашкаливало в тот момент, – мы всё это время мотались по сугробам и бездорожью наугад, в то время, как у тебя спокойно валялась в кармашке эта чёртова карта?
- Не злись тут, – засмеялась девчонка, – а то задрожишь весь от бешенства, да и развалишься на ледяные кубики. Ты ж ничего не говорил про карты, а я и думать забыла…
Я задрожал и сразу же попытался думать о том, что Леди Травка на самом деле никакого зла лично мне не желает… Не помогло. Тогда я вспомнил о том, что она не взорвала же и не распылила данную планету в придачу со мной, хотя вполне определённо собиралась это сделать. Дрожь заметно унялась, и я принялся рассматривать выскочившее из Травкиной пластинки голографическое изображение Ледышки.
- Смотри вот, – ткнула куда-то девчонка пальцем, как будто наугад, – вот он, как раз таки под нами, на другой стороне…
- Незадача, – взволнованно проскрипел я, – ползти до той стороны долго слишком, учитывая всё это зимнее бездорожье. Бедный Главный Медведь сам рискует превратиться в ледышку за это время…
- Не боись, – улыбнулась Леди, – не превратится, на то он и Главный. Но, если хочешь, то можно туда прямо сейчас телепортнуться.
- У тебя что – и телепорт тоже имеется? – попытался удивиться я, хотя уже понял, что мог бы догадаться и сам.
- Само собой! – издавалась Травка, – не на крылышках же я от планеты к планете курсирую.
На этот раз я решил промолчать, однако в моей замороженной памяти особенно ярко всплывали подробности наших мучительных перемещений от одного несчастного леса к другому. Я только лишь прошипел сквозь зубы, подойдя поближе к девчонке:
- Ну, чего уж тут. Телепортнемся.
Уже через секунду мы оказались в ином месте. Нет, огромные сугробы снега и вьюжные завихрения здесь были точно такими же, как и на другой стороне планеты, однако одну существенную разницу я всё же смог определить. Прямо перед нами многовековыми соснами, увенчанными внушительными снежными шапками, возвышался лес, который казался абсолютно безграничным. Нет, прямо перед нами наблюдалась граница – и весьма чёткая, перейдя которую ты и оказывался в лесных владениях. Однако, как только ты оказывался в этих владениях, всякие мысли о том, что ты сможешь выбраться обратно, почему-то терпели крах.
А у меня, как назло, ещё и язык развязался не вовремя.
- Смотри-ка, – говорю, – Травка, какое волшебство. Вот именно сюда нам нужно было в первую очередь стремиться. Вспомни ты про свою карту сразу, так уже давно весенних бабочек тут ловила бы. Так что, рановато, наверное, тебе пока что всякие межпланетные разборки поручать. Так матушке и передай.
- Рановата-рановата, – передразнила меня девчонка, скорчив забавную рожицу, – тебе то самому, как я вижу, уже давным-давно для всего - поздновато. А чтобы как-то притормозить твои неуместные восхищения замечу, что ни одного Медведя – главного ли, второстепенного ли – в этом волшебстве я пока не вижу. Да, деревца престарелые, и пока всё.
- Уймись, Травочка, – продолжал радоваться я, – не нашли, потому что пока не искали. Но этот лес, клянусь твоими сандалиями, привёдёт нас очень скоро к цели искомой.
- А чё моими-то клянёшься?! – удивилась девчонка.
- А своих-то у меня и нету, – смущённо улыбнулся я, – лёд один только и всё.
- Ах, ну так, значит, – встрепенулась Леди, стянула со своих маленьких ножек стоптанные жёлтые сандалики и запустила ими прямо в меня., – ну, вот и сожри, не подавись.
Я зачем-то сожрал Травкину обувь, и, кстати, ни капельки не подавился.
- И, значит, так, – продолжала кипятиться девчонка, – коли уж приведёт тебя там это лес искомый куда-то, ну, так и иди себе, куда идётся. А я пойду в другую сторону. И не спорь! – вскрикнула она, заметив, что я уже и рот раскрыл для возражений, – раньше разделимся – быстрей найдём.
Я не спеша двинулся вперёд, краем глаза наблюдая исчезающую среди толстенных сосновых стволов Травкину фигурку. Эх, знать бы тогда, что вижу её в реальной жизни последний раз – ни за что бы ни отпустил. Но я ничего не сказал, а всего лишь двинулся вперёд не спеша.
И очень скоро я был достойно вознаграждён удачей. Мой поиск увенчался успехом, а ведь прошло всего только несколько минут после того как я вступил в этот лес. И вот пожалуйста! Под одной из толстенных сосен, прямиком возле её ствола, было расстелено на снегу полосатое покрывало, на котором и возлегал самый настоящий медведь. И самое приятным и, как ни странно, удивительным был тот факт, что этот Медведь оказался самым обычным медведем. Не тощий, не драный, не белый, а вполне такой нормальный упитанный бурый медведь.
Я хотел уже было позвать Леди Травку, дабы похвалиться собственной прозорливостью, но, подняв глаза, тут же передумал. А вернее – решил не спешить. Как только я поднял глаза, то сразу же заметил, что и под соседним деревом развалился ещё один бурый медведь на полосатом покрывале.
«Кто же тогда из них – Главный?» – успел подумать я. Однако эта загадка тут же приобрела более широкий диапазон решений, ибо, оглядевшись вокруг себя, я обнаружил, что под каждым из деревьев, попавших в поле моего зрения, возлегает по одному спящему медведю.
«Вот ведь незадача, – пытался размышлять я, – то ни одного нормального косолапого не сыщешь, а то – на тебе – целый склад».
Неспешно продвигаясь вперёд, я понял, что спящим медведям здесь просто счёту нет. Сколько деревьев произрастало в этом лесу (а произрастало их – как это и положено в лесу – бесчисленное количество), столько и медведей дрыхло под ними. Мишки, конечно же, казались крайне милыми, и мне прямо таки не терпелось растолкать их всех, как одного, и прервать их массовую спячку. Но нужно было позвать Травку. Раз уж мы изначально вместе с девчонкой занялись сообща этим поиском, то и сам финал приключения должны ощутить вдвоём. И я, недолго думая заорал на весь лес:
- Травка-а-а-а!
Заорал я настолько громко, что даже и сам чуть не оглох. Да уж, немного я о себе новом знаю, а уж подобную силу голоса и вовсе не предполагал. Однако девчонка так и не отозвалась, зато мишки на своих покрывалах явно забеспокоились. Кто-то перестал храпеть, кто-то взмахнул мощной лапой невпопад, кто-то зарычал свирепо во сне.
А из-за дерева, расположенного, кстати говоря, ближе всего ко мне, вышел вдруг высокий и улыбчивый молодой человек в строгом дорогом костюме.
- Не мёрзнешь? – ты же спросил у него я.
- Я-то нет, а вот ты зачем раскричался как отмороженный, – вежливо поинтересовался парень, – медведей, что ли, разбудить захотел.
- А ты угадал, – улыбаясь, ответил я, – именно разбудить. Хотелось бы, конечно, дождаться девчонку, с которой я вошёл в этот чудесный лес – её и звал. А тебе, кстати, я бы посоветовал поскорее убираться отсюда без оглядки. Думается, что мишки окажутся крайне голодными после столь долгой спячки. Мне-то они повредить не смогут, а вот тебя, точно говорю, раздерут на мельчайшие кусочки вместе с твоим модным костюмчиком.
- За меня, милейший, можете тем более не беспокоиться, – игриво подмигнул парень, – мне в своём лесу нечего бояться, – и увидев недоумение на моём лице, протянул тонкую руку для рукопожатия, – разрешите представиться, Мудрый Волк собственной персоной.
- Ты? Мудрый Волк? – не поверил я, – но какой же ты Волк, если ты не волк.
- Только не говори мне, что ничего не слышал о перерождениях, – засмеялся парень, – ну, или просто перевоплощениях, – и слегка потряс рукой, – ах, какое у Вас крепкое и обжигающее рукопожатие.
- Обжигающее?! – не поверил я.
- Морозом так и жжёт, – пояснил Волк, – а вот насчёт девчонки Вашей я могу сказать, что это Вы зря. Нет в пределах леса никакой девчонки – это точно. И даже не спорьте – мне ли не знать собственный лес.
Спорить я не стал. Мудрый Волк мог, как угодно хорошо знать свой лес, но Леди Травку он не знал совершенно. Конечно же, он не увидел её только потому, что она сама этого не захотела.
- Кстати, если уж ты так замечательно разбираешься в том, кого здесь можно встретить, – решился поинтересоваться я, – скажи, пожалуйста, кто же из всех этих многочисленных лежебок, всё-таки считается Главным?
- Смешной вопрос предполагает смешной ответ, – тут же среагировал парень и в подтверждение своих же слов звонко захохотал, хотя мне вот, если честно, его фраза не показалась достаточно юморной, – нет же! Конечно же, нет здесь никакого Главного Медведя!
- То есть, как это нет, – занервничал я, – это же Главный Лес, а стало быть и Главный Медведь должен существовать…
- Правильно! – захихикал Волк, – правильно всё! В том-то как раз и вся фишка, что должен быть Главный, а копнёшь поглубже – и нет его. Выдумка! Миф! Ты представь только, как удобно всё: главного мишку ведь придумали местные жители, которых тоже нет.
- Да они же с планеты улетели, – попытался спорить я, – до тех пор, пока Весна не наступит.
- Ага! – подпрыгнул парень, – а Весна наступит как только медведи проснутся, а медведи проснутся, как только их главный медведь не разбудит. Ты чувствуешь закольцованность, многослойность лжи? Придумка рождает придумку, правдивый миф на почве неправды. И всё это ради чего? Для того чтобы никто и никогда не разбудил этих медведей.
- Ну и кто же всё это изначально придумал? – ничего не понял я, – ты что ль, Волк – слишком хитроумный?
- Больно надо, – фырнул Волк, – я бы и сам сейчас с удовольствием скушал весеннего зайчика – надоели уж беляки прохладные. А придумать-то – сами мишки и придумали. Изленились очень, спать захотели, вот перед сном и переусердствовали с фантазией.
- А смысл-то в чём, если честно, – теперь уже усмехнулся я, – стоило столько бреда городить, ежели можно самим взять, да и разбудить этих лежебок…
- Попробуй, – загадочно подмигнул парень.
Я тут же принялся тормошить спящих медведей, толкать их, пинать, орать им что-то на ухо, умывать холодным снегом, дёргать за уши. Одного даже попытался приподнять. Никакого эффекта. Мишки, как спали до этого, так и продолжали спать. Некоторые лишь недовольно урчали и принимались более увлечённо сосать собственную лапу.
- Отчасти ты прав, – всё это время пытался внушить мне истину Мудрый Волк, – нет ничего проще, чем взять, да разбудить самим всех мишек. Но ты не учитываешь один маленький, но очень существенный фактор – силу медвежьей фантазии. Понимаешь, они так старательно придумывали Главного Медведя, что и сами полностью поверили в него. А, стало быть, определили для самих себя, что разбудить их сможет только Главный Медведь, и никто другой, полностью выключив из памяти правду о том, что его – этого Главного – не существует.
Я устало покосился на Волка. Одно из двух – или на этой Ледышке все были сумасшедшими, или же просто-напросто пытались свести с ума конкретно меня, что, конечно же, не исключало из себя и всеобщего безумия.
- Ты же солдат, – продолжал тем временем Волк, – да, переродившийся, но когда-то же ты был солдатом. Ну, так и вспомни, были же такие моменты, когда вы ни в какую не желали выполнять приказов сержанта. И что же вы делали тогда. А вот что – вы предпочитали слушаться генерала, которого просто не могло быть с вами в этот момент. Стало быть – вы опирались на миф, дабы уберечь себя от реальности.
Я вспомнил. Да, парень был прав – существовали такие моменты. Однако, заодно я вспомнил о том, что же делал потом с бунтарями сержант, опираясь на то же самое генеральское отсутствие.
И тогда я прекратил тормошить бедняг. Вместо этого я остановился у одной из сосен, попытался максимально вытянуться по стойке «смирно», и, собрал весь объём раздражения на эту охладевшую планету и всех её обитателей, реальных или выдуманных – без разницы, где-то в одной точке внутри себя. А затем я вырвал из себя весь этот колючий объём вместе с оглушительным криком:
- Салдатыыы!!! Па-а-адъё-о-ом!!!
И вдруг случилось невозможное. Все медведи резко открыли заспанные глаза и в одну секунду повскакивали на лапы. Я же стоял возле сосны и боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть столь неожиданную удачу. А вот Мудрый Волк явно изменился в лице. Он широко разинул рот, неразборчиво постанывал о чём-то и удивлённо вращал во все стороны округлевшими глазами. Да уж, было понятно, что он действительно обалдел не на шутку.
Тем временем один из проснувшихся медведей зажёг спичку, а остальные принялись спешно одеваться, пытаясь уложиться в тот короткий временной промежуток, соизмеримый с процессом горения этой спички. Надо сказать, получалось это у них отменно, ибо из всей одежды у медведей существовало лишь покрывало, на котором они только что спали, и которое же сейчас просто-напросто повязали вокруг своих поясов наподобие нелепых юбок. Но затем мишки вовсе и не подумали о построении или какой-либо субординации. Они начали плясать. Да-да, именно плясать – бодро и зажигательно. Одни медведи собрались в гигантский хоровод, а остальные выскакивали в центр образовавшегося круга и отплясывали уже там всевозможные кренделя, прыжки и присядки.
И вот только после этого и началось…
Снег пушистым облаком приподнялся над землёй и крупными снежинками полетел вверх – в небеса. Это был какой-то «снегопад наоборот». Такого чуда я нигде и никогда не наблюдал. А сама земля как будто бы задрожала и начала возрождаться прямо на глазах – в ускоренном темпе. Из почвы зелёными иглами прорывались травы, выстреливали большие и малые бутоны цветов. Весна как будто бы только что поняла о том, что она зверски опаздывает, и потому пыталась с ускорением наверстать упущенное. А на соснах, поверх законных иголок тоже начали прорываться листочки самых разных форм и габаритов, а вскоре уже сводили с ума своими ароматами всяческие плоды – фрукты и ягоды, грузно свисающие на изогнутых под их весом ветках.
Страшно подумать – всё это сумасшедшее действо длилось на более двадцати минут, однако по истечении этого временного отрезка от лютой и морозной уже зимы не осталось совершенно никакого следа. А мишки так и продолжали залихватски танцевать, отчего на душе становилось только теплее. И весна всё больше и сильнее входила во вкус и набирала свою силу. Единственное, чего мне не хватало сейчас – так это искренней радости Леди Травки.
Тем временем, старательно пролезая между веселящимися медведями, ко мне не без великого труда подобрался-таки Мудрый Волк. Его глаза так и оставались круглыми и удивлёнными, а тонкие губы дрожали то ли от возмущения, то ли от непонятного страха.
- Невозможно, – чуть слышно прошептал он, – это же невозможно. Как это…
Я, конечно же, очень даже хотел порассуждать с пареньком на тему «невозможного возможно», однако он даже не дал открыть мне рот, тут же высказав новую идею, видимо только что посетившую его задымившийся мозг.
- А я знаю, – с некоторой ноткой сомнения в голосе признался он, – понял я в чём дело… Ведь получается, что ты и есть Главный Медведь.
Я даже застыл на месте.
- Я разве чем-то похож на медведя? – поинтересовался я, с трудом отойдя от шока, вызванным столь неожиданным волчьим предположением.
- Это неважно! – сразу же нашёлся парень, – это совершенно неважно! Ты ведь точно так же не похож на медведя, как и я на волка. Но я волк, потому что так оно и есть. Но ты… ты…, Главного Медведя не существовало, это бесспорный факт. Но ты сам воплотил его, вытащил его из мира фантазий и воплотил в самом себе. И это тоже можно считать бесспорным фактом, ибо ведь никто не может разбудить мишек, кроме…
- Довольно, – оборвал я волчью речь, уже начинавшую походить на бессмысленный бред, – весна на этой планете наступила, стало быть я просто-напросто добился своей цели. Остальная болтовня для меня не имеет никакого значения. Мне нужно лишь найти Леди Травку, и я спокойно отправлюсь далее по своим делам, пока что мне не ведомым.
- Ну уж нет, – задрожал вдруг всем телом Мудрый Волк, – я не позволю Главному лесу лишиться только что приобретённого им Главного Медведя!
Конечно же, я мог тут же задавить своим ледяным телом (которое, не смотря на цветущую весну, вовсе и не собиралось таять) этого тщедушного паренька. Но почему-то застыл на одном месте и даже слегка призадумался о том, что вдруг-таки паренёк и прав. Вдруг я просто до сих пор не был в курсе относительно собственного предназначения. А вдруг на самом-то деле я только для этого и был создан, и миссия моя потому завершена, и сейчас-то я и начну очень медленно, но уверенно, таять.
И вдруг мои тоскливые мысли прервал странный рыжий зверёк-белочка, несущаяся по стволу той сосны, возле которой я стоял, прямиком мне навстречу. Резко остановившись на уровне моей головы, белочка вдруг начала громко и старательно стрекотать. Однако очень скоро этот стрёкот странным образом преобразился в человеческую речь и маленький зверёк, очень узнаваемым голоском охрипшей девочки, прокричал мне практически в самое ухо:
- Хей, Васьликс! Это я, это я!
Меня даже передёрнуло от неожиданности.
- Стой! – замахал я руками перед лицом Волка, – это же и есть…
Договорить я не успел. Ибо Мудрый Волк молниеносным движением руки сдёрнул несчастную белочку с соснового стола и тут же проглотил её – полностью и без остатка.
- Ты чего наделал! – ужаснулся я, – ты сожрал Леди Травку!
- Ничего этого нет, – прокричал девчачьим голосом заяц выскочивший у самых моих из зарослей густой травы, – на самом деле ты повалился перед входом в лес и уснул…
Волк молнией бросился на зайца и моментально сожрал его.
- А меня выбросило с планеты, – взвизгнул ёжик, появившийся с другого бока от меня, – и теперь у меня не остаётся другого выхода, как…
Парень, мучительно морщась, сжевал и ежа.
- Уничтожить Ледышку, – прошипела змея, незаметно подползшая почти вплотную ко мне, – если ты не проснёшься…
Мудрый Волк охнул, но одолел и змею. С трудом переборов тошноту, он проглотил скользкого и длинного гада, после чего довольно оскалился и даже зачем-то подмигнул мне.
- Что? Зачем ты всё это творишь? – прикрикнул я на Волка, уже заметив, как из хоровода танцующих зверей отделился один из медведей и вперевалочку пошагал в нашем направлении. Сам парень этого мишку видеть не мог, ибо это странное действо происходило за его спиной.
- Зачем, спрашиваешь, – усмехнулся парень, – а затем, что нет никакой девчонки. И, более того, я только что догадался, и тебя тоже нет. Загадочка-то оказалась более закольцованной, чем я ожидал первоначально. Да, ты оказался Главным Медведем, так как смог разбудить остальных. Но всё-таки и склоняюсь к тому, что не существует Главного Медведя, а, значит, нет тебя, как ни крути. Выдумал я тебя.
- И что же мне, выдуманному делать теперь? – спросил я, наблюдая, как мишке за спиной у Волка осталось всего не сколько метров для того, чтобы доковылять до нас.
- Закрой глаза и скажи «Пух», – подсказал парень, – и тогда ты испаришься отсюда. Не станет тебя, как и не было до этого. И всё будет как прежде – привычно и спокойно...
- Зачем тебе это? – закричал я на Волка. Медведь тем временем подобрался уже совсем вплотную к нему
- Закрывай глаза и говори «Пух», – приказал мне Волк.
Я покорно зажмурился и сказал «Пух». А когда через секунду открыл глаза, обнаружил, что ничего не изменилось. Весна так продолжала радовать своим цветом и светом, звери водили хороводы…, только вот вместо Мудрого Волка прямо передо мной стоял огромный медведь. Старательно пытаясь состроить улыбку на своей мохнатой морде, он хриплым голосом Леди Травки пролепетал:
- Проснись…
- Ты чего, – удивлённо спросил я его,– Волка слопала что ли?
Медведь брезгливо поморщился и уже, почему-то голосом Генерала Армии Людей – Баркорова Павла Апогеевича – рявкнул:
- Не спи, солдат, а то замёрзнешь, – и с размаху вмазал увесистой когтистой лапой мне по лицу.


Эпилог. Весна

«Что это? – я с удивлением взирал на вытянутую перед собой собственную руку, и никак не мог поверить своим глазам. Да-да, передо мной шевелила пальцами самая настоящая человеческая кисть.
- Проснулся, - недовольным тоном проскрипел стоящий возле меня высокий и стройный военный, – наконец-то. Вы разве не понимаете, что из-за Ваших дурацких обмороков с отключками, может псам под хвост полететь вся наша военная операция. А это, сами понимаете, трибунал и…
- Котам под хвост, – зачем поправил я его.
- Псам, – оскалился военный, и я его сразу же узнал. Конечно же, так красочно оскаливаться никто больше не умел, – ты котиков не трожь. Они…
- Баркоров, – расплылся я в смущённой улыбке. Конечно же, это был доблестный Генерал Армии Людей – несравненный Павел Апогеевич Баркоров, только почему-то он был…, – а почему Вы тут… живой?
- Во-первых, – резко прикрикнул Генерал, – с чего бы это мне быть не живым. А во-вторых, что за фамильярность. Мы с тобой, уважаемый, на брудершафты не пили и в окопах не курили. Я тебя, рядовой, вообще первый раз вижу…, да и лучше бы не видел никогда, наверное.
- Как это первый раз, – заволновался я, – я же сразу же после того, как поездом прибыл на пункт распределения…, кстати, попутно спасая планету нашу грешную от конца света. Но это не важно – об этом никто, кроме меня, помнить и не должен. Так вот, после того как я прибыл на пункт, я же сразу попал непосредственно под Ваше командование. А потом…, все эти приключения с Гиилунянским послом – приятелем Вашим – и его необоснованной страстью к земному искусству, бестолковые разборки на планете Брюх, и, в конце концов, та памятная Тренировочная Генеральская Война, во время которой какой юный Танкоморд Вас и…
- Не продолжай! – вдруг испуганно взвизгнул Баркоров, – это самый бредовый бред из всех бредов, которые мне только приходилось слышать. Во-первых, ни с планетой Брюх, ни с жирными Гиилунянами мы никаких отношений не поддерживаем, а не то что там дружить или послов держать. Кстати говоря, один из мятежных гиилунянских катерков мы и преследовали совсем недавно. И грохнули бы его, если бы не решили срезать путь мимо этой дурной Ледышки.
Я тут же встрепенулся и хотел что-то прокричать в ответ, если бы меня не перебил усатый капитан корабля, внезапно подключившийся к нашей нервной беседе.
- И, кстати говоря, – заметил он, – изначально мы держали путь как раз таки на Тренировочную Генеральскую Войну, которая уже очень скоро должна стартовать…
- Молчи, – зашипел вдруг на него Генерал, после чего прогавкал уже в мой адрес, – а тебе мы забрали непосредственно из твоего местного пункта, так что ни на каком поезде ты даже и не был. приходи что ли в себя поспокойнее, и без всякого бреда, рядовой…, как его…
- Василиск, – подсказал капитан.
- Васьликс, – хрипло повторил Баркоров, и меня тут же чуть не перекосило от волнения и ужаса.
- Но планета, – заорал я, пытаясь подняться с кушетке, на которой всё это время смиренно возлежал, – планета-то эта, Ледышка! Что с ней? Медведи! Медведи на ней, правда, пробудились? И весна-то, наконец, наступила? А как жители? Возвратились на планету?
Капитан с Генералом как-то взволнованно переглянулись после этих моих слов и удручённо кивнули друг другу.
- Планета? – спросил капитана Баркоров.
- Планета, – со вздохом подтвердил усач, – а что же ещё. И тормозит нас планета, и этого вот…,а – он с жалостью посмотрел на меня, – того…
- Что вы тут глазами туда-сюда водите, – вскочил всё-таки я, но капитан набросившись на меня, тут же снова повалил на кушетку и принялся пристёгивать мои руки и ноги широкими ремнями к её краям.
- Тут, понимаешь, молодой человек, дело какое, – задыхаясь, бормотал он, – с планетой в порядочке всё. Ледышка она и есть ледышка. Только вся проблемка в том, что не обитаема она, каковой всегда и являлась. И нет, да и не было на ней ни населения какого-нибудь, ни медведей, ни – тем более – тебя. А вот если бы рискнул ты только нос сунуть на эту планету, так и сам бы в ледышку превратился бы…, таков уж климат тамошний, извини.
- А я там и был ледышкой, – огрызнулся я, – а точнее – уродливым существом, похожим на покосившийся сугроб снега.
- Оппа, – хлопнул в ладоши капитан, – приплыли-приехали…, а Вы говорите ещё, – подмигнул он Баркорову.
- Да и правда, xрень какая-то с Ледышкой этой! – подключился вдруг Генерал, – xрень – и не скажешь иначе! Планета дурит идиотов, а идиоты дурят нас. Чёртов замкнутый круг какой-то…
В тот момент я громко и отчётливо произнёс несколько вопросительных фраз, щедро украшенных непечатными словечками, и на меня вновь обратили внимание.
- Тут, понимаешь ли, молодой человек, – рассказывал капитан, покрепче затягивая ремни на моих конечностях, – какая ерундень творится. Ледышка-то это необитаема, как я уже упоминал, но зато сама по себе эта планетка обладает каким-то извращённым разумом. Потому и воздействовать она умеет, но, слава Богам, не на всякого и каждого, а только лишь на отдельных личностей, сознание которых, как бы, слишком чувствительно ко всяческим воздействиям подобного типа. Иными словами, на дурачков. Во время сегодняшнего полёта нам не повезло. У нас на борту оказался подобный дурачок. А именно, прости за откровенность – ты. И, ладно бы, Ледышка просто так калечила твой разум, так нет же. Посредством твоего больного сознания она выдавливает наружу своё дурное воздействие. То есть, получается уже так, что ты сам калечишь реальный мир, идя на поводу у полоумной планеты.
- Ничего не понимаю, – огрызнулся я, – я знаю лишь одно – мы должны сесть на Ледышку и убедиться в том, что там началась весна…, и ещё мы должны найти Леди Травку.
- Я думаю, что отчасти мы удовлетворим твои желания, – как-то недобро усмехнулся усач, – на планеты мы отправим тебя одного, и уж ты там убеждайся в чём хочешь, да и своих леди и джентльменов ищи сколько вздумается. А сами мы, освободившись от вашего пагубного воздействия, спокойно двинемся в дальнейший путь.
- Стой-стой-стой, – зашипел вдруг Павел Апогеевич в адрес капитана, – подожди ты его отправлять. Не рановато ли от него избавляться. Ведь знает же он что-то про Тренировочную Войну. А вдруг этот бред в чём-то да правдив. Не стоит разбрасываться информаторами.
- Дружище, – засмеялся капитан, – неужели Вы не в курсе, что отличительной особенностью бреда является то, что это бред, и ничего более. А волноваться насчёт войны этой Вашей вообще не стоит. Тренировочные бои всегда проходят безупречно – покуривай себе и руби врага безоружного. Или же Вы считаете, что в Вашем лагере недруги завелись?
- А у меня всякий каждый может недругом стать, и, причём, в любой момент, – отрезал Генерал, - даже тебе я когда-нибудь усы поотрезаю, будь уверен.
- Ах! – вскрикнул капитан, и взволнованно трогая свою бесценную лицевую растительность, всё же продолжал стоять на своём, – но нельзя же, дружище. Нельзя же так – оставлять его здесь. Он же всё нам попортит. Мы же погибнем из-за него, в конце концов. Вспомни хотя бы робота того – с человеческим разумом. Когда мы перевозили его через зону Ледышки, он взбесился и решил затеять восстание против человечества. И тут же вся электроника принялась сходить с ума и наезжать на нас. И только когда мы выпулили с корабля этого робота-бунтаря, всё успокоилось.
- Помню-помню я этого дурня, можешь даже не рассказывать, – замахал руками Баркоров, – да только было всё совсем не так. Это ж просто допотопная поломойка заклинила и в припадке агонии совершила несколько кривобоких пробежек по коридорам, неуклюже ломая всё, что попадалось на пути. Да, мы разобрали эту тварь по винтикам и рассеяли в открытый космос. И, вообще, это произошло далеко от Ледышки.
- Не тупи, Генерал, – стукнул по столу усач.
- Достаточно болтовни, – Баркоров на удивление спокойно отреагировал на оскорбление, – а лучше стартуй и давай-ка поскорей убираться отсюда. Знаю, тормозит корабль, но передвигаться, хоть и очень медленно, но может. Так и начинай же передвигаться!
Капитан не стал спорить на этот раз, а просто-напросто бросился к пульту управления, и тут же застыл на одном месте со смертельно побледневшим лицом.
- Чего завис? – рявкнул на него Генерал.
- Тут… это… того…, – принялся испуганно мямлить усач, – всё… это самое…
- Говори же, – завопил Баркоров.
- Замёрзло, – решился капитан.
- Как замёрзло? – не понял Павел Апогеевич.
- В лёд, – отрешённым голосом резюмировал усач.
Генерал нервно бросился было по направлению к нему, но тут же растянулся на полу, зацепившись ногой за невесть откуда проросший из-под обшивки корень. В тот же момент пульт управления внезапно принялся трещать и заискрился, а с его поверхности тонкой струйкой зажурчал ручеёк стекающей вниз водицы.
- Оттаивает, – осторожно прокомментировал капитан, после чего в ужасе захрипел, ибо прямо из приборной панели за считанные секунды проросло несколько невероятно крупных ромашек.
И в тот же самый миг запричитал валявшийся на полу Баркоров пытаясь вырвать с корнями свеже зелёные травяные стебли, упрямо расползавшиеся под его тощим телом. И начался дурдом! Трещала обшивка, хрустело покрытие, и самые чудесные цветы старательно прорастали во всех уголках несчастного корабля.
А потом что-то принялось стучать. Ритмично и заманчиво – сначала где-то очень и очень далеко, но, как будто бы приближаясь к цветущей каюте всё ближе и ближе с каждой секундой. Казалось, какая-то неведомая армия чеканит шаг, двигаясь вперёд равномерно и беспрепятственно. А когда источник звука стал казаться совсем уж близко, наряду с топотом можно было уже различить и нелепые хлопки сильных рук…, или лап.
- Мишки проснулись, – загадочно улыбаясь прошептал я, продолжая лежать на кушетке, пристёгнутый позеленевшими ремнями, – танцуют.
Баркоров и усач резко заткнулись и, в гримасах ужаса исказив свои лица, в упор уставились на меня. А настойчивый топот на пару со звонкими хлопками уже заметно приближались к нам. В конце концов, когда уже казалось, что развесёлые медведи вот-вот ворвутся в каюту, Генерал, с трудом вырвавшись из травяных сплетений, истерическим голосом завизжал:
- Убирай же его! Выпуливай в космос! Да поскорее, пока нас не растоптали!
Капитан тоже вышел из оцепенения, рванул ко мне и принялся возиться с кушеткой.
- Хорошо, что к лежаку прилагается похоронная капсула, – бормотал он, – минуточку, активизирую вот её, и тогда отправиться наш рядовой в объятья своей ненаглядной Ледышки.
- А он вернуться-то, если что не сможет, – приподнял одну бровь Генерал, – а то вдруг местью загорится?
- Какое там – вернуться, – натужно усмехнулся усач, – это ж, не забывайте, похоронная капсула. Там воздуха-то, дай Бог, если на половину пути до планеты хватить. А вообще – стопроцентный каюк, – а потом ещё повторил, усмехаясь мне прямо в лицо, – стопроцентный каюк тебе.
Я же всё это время просто молча улыбался. Думать не хотелось ни о чём – мысли о том, что практически полжизни оказалось ложью, иллюзией, выбили меня из колеи совершенно. Умереть, замёрзнуть, задохнуться? Да, пожалуйста! Главное, что мишки всё-таки проснулись и начали танцевать. Пускай даже это только лишь мой, воплощённый в реальности, бред…
Капитан отправил мою капсулу по еле заметной колее на полу. Впереди уже скрежетали автоматические двери шлюза. Они с трудом отворились, сумев таки порвать сетку вьюнковых лиан, уже успевших сплести целую сеть на всех стенах каюты. Минуя крапивные заросли, я медленно выкатился в комнатку транспортного отсека, откуда, при открытии входного люка, корабль меня наконец-то выплюнет в открытый космос. Напоследок я всё же сумел крутануть голову, чтобы хоть взглядом попрощаться с моими испуганными попутчиками. Однако я успел лишь заметить, как вокруг огромного одуванчика, чем-то похожего на Генерала Баркорова, суетливо порхал странный усатый мотылёк…
Моя капсула выстрелила с корабля. Я сразу же погрузился в царство абсолютной тишины. И, как ни странно, принялся размышлять о том, от чего же я, всё-таки, первее всего сдохну. Задохнусь ли, сгорю ли в атмосферных слоях планеты, разобьюсь ли в лепёшку во время приземления на её поверхность, или же, если каким-то чудом мне удастся выжить после всего этого – замёрзну напрочь. Самым вероятным казался первый вариант. Кислород закончился практически сразу же после моего вылета. Я почувствовал, как мой организм судорожно пытается вдохнуть то, чего уже практически не осталось. Внутренности возмущённо забурлили, а грудь как-то странно зажгло и закололо. Непроизвольно слишком широко раскрылся рот, и глаза практически вылезли из своих орбит.
Вот и всё. Хотелось бы, конечно, как-то запечатлеть этот миг, но мне было явно не до этого.
И тут, среди всей этой убийственной вселенской тишины., я услышал стук. Да-да, именно среди вселенской тишины, именно стук, услышать который я просто-напросто не мог. Но услышал. Кто постучался ко мне с наружной стороны похоронной капсулы. А потом ещё и хихикнул задорным хрипловатым голосом.
В тот же самый миг я позабыл о том, что задыхаюсь и умираю. Вместо того, чтобы продолжать корчиться в предсмертных муках, я отыскал глазами источник столь неожиданного беспокойства и приветливо улыбнулся ему.
- Травка, милая Леди Травка, – радостно закричал я, – так, значит, ты всё-таки есть!
- Как хочешь, – девчонка обиженно надула губки в ответ, – можешь смело продолжать сомневаться, ежели ещё вакуумом не надышался
- Да что ты, – испугался я, – я же только тебя и ждал.
- Ну, вот и замечтательно, – согласилась Леди и, взглянув в ту сторону, где должен был ещё находиться корабль с Генералом Баркоровым и усатым капитаном на борту, смущённо прошептала, – а ты, парнишка, мне букетик подарить желаешь, как я посмотрю.
Без особого труда освободившись от ремней на своих руках и ногах, которые странным образом успели уже сгнить и завянуть, я приподнялся на кушетке и оглянулся. Никакого корабля я не заметил, но вместо него в космическом пространстве парил бесформенный ком, сплошь усеянный самыми разнообразными цветами – и совсем обычными, и столь диковинными, что мне даже и во сне присниться не могло бы.
Однако, совесть – очень странная штука. Иногда она вылезает-выползает откуда-то, совершенно неуместно и не вовремя, портя своим прогорклым привкусом всю сладость предполагаемой мести, которая уже вот-вот должна была бы свершиться. Потому я помотал головой и ответил Травке:
- Отпусти их. Пусть летят. Успеем ещё наиграться и с ними, когда захотим.
- Эх и эх, – опять попыталась надуться девчонка, – ну и парнишки пошли в последнее время. Даже букетик для Леди подарить не могут.
Но всё-таки она хлопнула в ладошки, и корабль, внезапно лишившись всей растительности, быстренько скрылся из вида.
- Не обижайся, Леди, – продолжал улыбаться я, – а лучше посмотри в другую сторону.
Травка медленно повернулась, и тут же весёлая улыбка вернулась на её лицо. Она завертелась юлой возле моей капсулы и радостно визжала:
- Васьликс! Ты всё-таки сделал это! Ты вернул Ледышке весну!
Планета, прежде походившая на скучный посеревший шар, теперь цвела самыми пёстрыми красками. И, казалось, свет и тепло идёт от неё самой во всех направлениях.
- Видимо, да, – согласился я, – только, как мне кажется, Ледышкой эту планету сейчас называть бы было неправильно.
- Ну, что ж, пойдём тогда прогуляемся по этой не Ледышке, – улыбнулась Травка и приветливо протянула руку.
Пришлось сломать надоевшую капсулу. Выбравшись наружу, я нырнул в открытый космос, и схвативши веснушчатую девчонку за руку, прошептал: «Пошли». После этого мы, оттолкнувшись от обломков, отправились к цветущей планете. Мне не хотелось думать о том, что же происходит со мной на самом деле в данный момент. Иллюзия ли это или сладкая отголоски гаснущей жизни? Нет, не сомневаться в происходящем – именно такой вариант дальнейших действий я избрал для себя. Не сомневаться – и только тогда происходящее не обнаружит иного выхода, кроме как обернуться явью.
- Неужели ты всё-таки смог разбудить всех мишек? – всё удивлялась Травка, пока мы с ней парили в открытом космосе, – неужели и я ошиблась – ведь я и сама считала всё происходящее в Главном лесу – нереальным сном.
- Может быть, но это не совсем важно, если не сказать – совсем не важно, – пожал плечами я, – мне кажется, главное в том, что я смог разбудить весенних медведей внутри себя. И теперь могу уже обещать без всяческих сомнений – тепла не избежать.



3 марта - 13 июля 2016 года

Сообщение отредактировал МОРРА: 20:25:14 - 13.07.2020

[Автор №1]

Автор № 1

Странный диалог на крыше

«Ступая на карниз,
Зажмурю я глаза,
И рухнуть бы мне вниз,
Но тянет в небеса…»

- Стой! – закричал я изо всех сил в тот момент, когда она уже перелазила через шаткое заграждение. Чугунная перекладина, покрытая белой облупившейся краской, так и ходила ходуном, каким-то чудом умудряясь ещё держаться на полувыпавших болтах.
А там, за ограждением её ждали шестнадцать этажей свободного падения – сомнительное наслаждение жалким подобием полёта вперемешку с безумным страхом, сковывающим ледяной хваткой разум. Итогом станет оглушительная боль, которая, если повезёт, в скорые же секунды и отключит уже нежизнеспособное тело. Но всё равно она будет длиться вечность.
А потом…, то, что будет потом – наверняка намного страшнее и мучительней. Так, что и говорить об этом не хочется.
Потому я и закричал изо всех сил «Стой!».
А она уже ступила одной своей ногой, обутой в ярко-зелёный весёлый кроссовок, на самый-самый опасный край. Но, услышав крик, тут же уставилась на меня большими карими глазами и удивлённо взмахнула тонкими бровками.
- А ты что ещё за упырь?! – спросила грубо, на повышенных тонах.
- Никакой я не упырь, – возмущённо возразил я, и гораздо более тихим голосом добавил, - Ангел я.
- Кто-кто? – сморщила своё заплаканное личико. Конечно же, всё она расслышала, но я уточнил.
- Ангел, твой Ангел-Хранитель.
- Врёшь! – как-то невесело улыбнулась, – врёшь ведь, придурок. Ангел он. Где ж твои крылья, которые нравились мне?
- А ты что думала, мы реально крылышками машем тут, да перьями разбрасываемся, - усмехнулся в ответ я, – вот наивная. Да, мы парим-летаем тут над Вами, но, скорее всего, некой духовной, бестелесной сущностью.
- Да я уж вижу, – ответила девушка, – какой ты там бестелесный стоишь. Шлёпанцами, вон, вполне ощутимо по крыше топаешь.
- Иногда нам приходится воплощать образ реального человека, – исправился я, однако тут же отрицательно замахал головой, – но это, естественно, строго запрещено Ангельским Кодексом. Так что, если наверху просекут, что я здесь творю, меня быстренько понизят до Купидончика какого-нибудь. А ведь иначе-то никак не получается. Внушал я тебе, нашёптывал, убеждал незримо – всё бесполезно.
- Бедняжка, – проговорила моя «подопечная», так, впрочем, и продолжая опираться на опасную перегородку, – как же ты намаялся, наверное, постоянно приглядывать за мной.
- Да не, – махнул я рукой, – если честно, я как бы и не совсем твой Ангел-Хранитель. Я стажируюсь пока. А вот твой личный Ангел отлетел сегодня по делам – светлые гимны какому-то самолёту петь. Ты не знала, наверное, но когда самолёты ваши поднимаются в воздух, им грозит гораздо больше опасностей, чем люди могли бы предположить. И только благодаря эскортам из Ангелов, поющих светлые гимны, ваши небесные машины благополучно возвращаются на землю. Но стоит хоть одному Ангелу сфальшивить – катастрофы не избежать.
- Вон оно как, – девушка даже открыла рот от удивления, – интересно как всё оказывается у вас устроено.
- Да ты перелезь через эту мерзкую перекладинку обратно, – посоветовал я, – присядь хоть, познакомимся. Я, например, Артём.
Естественно, я предполагал, что она сразу же начнёт возражать, или – того хуже – истерить. Но, к моему удивлению, девушка вполне спокойно перешагнула сомнительное заграждение и, наспех утерев лицо какой-то маленькой салфеточкой, неизвестно откуда оказавшейся у неё руках, уселась прямо на пыльно-грязное покрытие крыши. Даже ничего не постелила, прямо так в своих модно-рваных джинсах и уселась.
Делать было нечего – я тоже присел, так, впрочем, и оставаясь на достаточном расстоянии от «подопечной».
- Анька, – нехотя представилась она и лениво помахала ручкой, – а ты, Ангел Артёмка, что ж по-человечьи кличешься-то? Я-то грешным делом считала, что у вас имена какие-нибудь заумные и труднопроизносимые.
- Хм, – задумчиво усмехнулся я, – всё дело в том, что большинство Ангелов-Хранителей как раз из бывших людей и набираются. Видимо, из тех, кто особо праведный образ жизни вёл…, либо нагрешить по-крупному не успел. Оттого и имена сохраняются.
- Ты что ль праведный? – девушка подмигнула мне перепачканным в потёкшей туше глазом, – монах? Дни и ночи грехи людские отмаливал? А на вид вроде даже симпатичный.
- Не, для описания меня, скорее всего, больше подходит второе «либо» - не успел нагрешить, – смущённо пробормотал я и, покопавшись в сумке, предложил, – пива не хошь?
- Отчего ж «не хошь», – улыбнулась Анна, – ещё как «хошь».
Я достал маленькую бутылочку светлого пива и, положив её на бок, катнул по направлению к девушке. Она её ловко поймала, крутанула крышечку, и даже не хлебнув, поставила напиток рядом с собой. А у меня крышечка почему-то не поддавалась. Достав из кармана ключи, я всё-таки поддел её и тут же оказался орошённым пенным взрывом из откупоренного с таким трудом сосуда.
- Вот ведь…, – чуть было не выругался я, – и жизнь прожил, а пиво по-человечески пить так и не научился.
- Не смеши, Ангел, – прыснула Анна, – лучше расскажи, как это ты умудрился не нагрешить по крупному.
- А чего тут мудрить, – пожал я плечами, – жил себе обычной жизнью – тихо и скромно. Родителей уважал, друзьям помогал по случаю, девушку свою любил искренне – даже о свадьбе уже подумывал. Трудился много и честно, и годам к девятнадцати смог сам себе подарить очень неплохой смартфончик. Так вот, шёл я однажды поздно вечером по безлюдному переулку. Темно было хоть глаз выколи, так что я обновкой своей дорожку-то себе и высвечивал. Помню, выбрался почти уже ко двору родимому, да не успел. Шпана какая-то порезала. Наверняка, на обновку-то и позарилась. А тело моё хулиганы в мусорном баке схоронили…, в том же безлюдном переулке.
- Жесть, – удивлённо пробормотала девушка, – хоть и глуповато самую малость, конечно. Похоже, извиняюсь, на туповатый чернушный анекдот.
- А сама-то чего? – кивнул я в сторону края крыши, – наверное, очень умно в лепёшку превращаться.
- Ничего ты, «крылатый», не понимаешь в чувствах человеческих, – она даже заломила руки и скорчилась так, будто бы опять готовая зареветь, – он бросил меня! А ведь вчера ещё обнимал, «любимая» шептал. А сегодня, так резко и неожиданно…, никогда и не любил – говорит.
- Ух ты! – даже тихонько вскрикнул я, – а сама-то ты не слишком ли юна для подобных любовных трагедий. Наверняка, школу прогуливаешь из-за них, двойки получаешь. Мало этого, решила ещё и лепёшки из себя делать.
- Дурак что ли! – возмутилась вдруг Анна, – вообще-то, восемнадцать мне уже! И, между прочим, давно уже в институте учусь. На втором курсе.
- В том-то и дело, – поторопился согласиться я, – что, когда я Ангела твоего заменить соглашался, то так и подумал – ну, какой-нибудь студентке дух поднять перед зачётом. Плёвое дело. Я и не предполагал, что столкнусь с такой серьёзной проблемой.
- А зачёт завтра, – тихо проговорила девушка, – да только я к нему всё равно не готовилась.
- Завтра…, – задумчиво произнёс я, – завтра будет всё по-другому…, – и подумав с минуту, решился на иной вопрос, – а ты что, так безумно любишь этого своего…, ну, из-за которого ты здесь.
- Димку-то?! – засмеялась Анна, – ненавижу я его. Окажись он здесь вот сейчас – лицо бы всё исцарапала ему, и сама бы с крыши сбросила. Ты представь только – я перед ним даже извиняться пыталась, хотя и не виновата ни в чём. А он и слушать меня не стал, а потом накатал настолько грязную смс-ку, что казалось из телефона так и сочится мерзость всякая. А потом и вовсе отключился…
- И вот из-за него ты и решила жизнь свою оборвать? – удивился я, – ты и правда считаешь, что он этого стоит?
- Яйца выеденного он не стоит, – резко ответила девушка, но вдруг губы её задрожали, а глаза наполнились слезами, уже готовыми создавать новые русла горьких речек на щеках, – я просто хотела…, хотела, чтобы он знал…, чтобы задумался…, понял, как он поступил. Чтобы у него совесть хоть на миг пробудилась бы.
- Не поймёт, – отрицательно покачал головой я, – ахнет для вида, сыграет перед окружающими переживание да сожаление, но не почувствует ничего. Душа у таких людей спрятана слишком глубоко, чтобы хоть как-то реагировать на окружающий мир. Она освобождается только в самом финале, но тогда уже сам мир шепчет ей «прощай». Так вот, а Димка твой, вероятнее всего, только лишь порадуется твоему уходу, естественно не засвечивая сомнительных эмоций. Ведь ты, наконец, перестанешь надоедать, и только этот момент покажется ему значимым.
- Но…, – попыталась возразить девушка, однако вдруг осеклась и замолчала.
- А ведь наверняка есть ещё люди, – постарался я придать своему голосу благородно-поучительный тон, – которые, в отличие от этого Димы, любят тебя. Которым ты действительно дорога. Ведь им будет реально больно из-за твоего ухода. Друзья, родители… - неужели ты хочешь ранить их сердца.
- Друзья…, родители…, – задумчиво повторила девушка и, опустив вниз глаза, попыталась объяснить, – хорошие, очень хорошие, милые и добрые люди. Всё так-то оно так, но…, – Анна как будто бы подыскивала слова, – да, они расстроятся. Может быть, даже поплачут немножко. Но – очень немножко. День-другой, и они перестанут переживать, а вскоре и вовсе забудут о том, что жила тут рядом с ними какая-то…
- Странного ты мнения о близких тебе людях, – я даже не дал ей договорить ту чушь, что она несла.
- Не очень странного, – упорствовала девушка, – всё очень даже закономерно. Понимаешь, когда ты маленькая, все хотят заботиться о тебе или дружить с тобой. Но по мере того, как вырастаешь, становишься более самостоятельной. У тебя становится гораздо больше личного пространства, и постепенно всё твоё существование медленно перетекает в это пространство. Ну, а если ты не находишь новых связей, то старые просто напросто перетираются. Родители, понимая, что тебе больше не нужна их опека, вежливо отходят в сторону или ищут новые объекты для своих забот. У меня есть ещё брат и сестрёнка, которые помладше меня. И всё внимание родителей переключилось на них. Я же осталась ребёнком, но выросшим ребёнком. Я как бы и самостоятельна, но и того, что у меня может формироваться своя личная жизнь со своими проблемами, они как будто бы не понимают. А друзья детства…, каждый из них точно так же перетекает в свой собственный мирок, в котором мне, увы, нет места.
- Ты так говоришь, что создаётся впечатление, будто бы и без самоубийства ты постепенно перестаёшь существовать, – удивился я.
- Очень правильно выразился, – улыбнулась девушка, – так зачем же переживать долгую и мучительную кончину, если можно сразу поставить финальную точку.
- А ведь это происходит только из-за того, что каждый из Вас идёт своей дорожкой, даже и не оборачиваясь друг на друга, – ответил я, – но ведь нет же ничего проще, как остановиться буквально на минуту и оглянуться в сторону тех, кто был рядом.
Посмотреть друг дружке в глаза, сказать несколько добрых слов. Поверь, иногда для того, чтобы услышать человека, нужно сделать всего лишь шаг к нему навстречу.
- Может быть, ты и прав, – по её щекам всё-таки потекли ручейки, – наверное, прав.
Анна медленно поднялась на ноги, почти машинально отряхнула пыльные следы, проступившие на её рваных джинсах, и, улыбаясь сквозь слёзы, внимательно посмотрела на меня. Но затем она вдруг резко развернулась и, чуть слышно прошептав «Прости», вновь зачем-то полезла через перегородку к самому краю крыши.
Я удивлённо выругался.
- И не думай даже, – решительно заявила девушка, – я своим решениям никогда не изменяю.
- Ну, мы же выяснили, – безуспешно пытался я понять её, – и ты согласилась. О том, что полезнее оглянуться, поговорить, сделать шаг.
- Согласилась, – ответила Анна, – можно карабкаться с этими шагами, что-то заявлять о себе, кричать и доказывать. Но уже сейчас я для всех них – друзей этих и родственников – пустышка. И для всего мира – пустое место. Так стоит ли просачиваться обратно, отыскивая потерянное место своё, когда проще всего – это взять да и освободить и без того пустое место. И для мира в целом, и для кого-либо из его обитателей ничего ведь не изменить. Ничтожество превратится в ничто. Так что, прости уж, я остановлюсь на более простом варианте.
Я тоже поднялся на ноги, и тихо отметив шёпотом: «И только об Ангеле никто не подумал», не спеша направился в сторону девушки.
- Стой сейчас же! – звонко завизжала она, – стой, а не то прыгну!
- Говоря твоими же словами, – заявил я, не останавливаясь ни на секунду, – ничего не изменится. Ты ведь прыгнёшь в любом случае – продолжу ли своё движении или же останусь на месте. Но не беспокойся - останавливать тебя я не собираюсь. Хватать тебя или набрасываться на тебя… нет, это уже совершенно не ангельское поведение. До такого я точно не опущусь. Что ж, придётся следовать за тобой.
Анна сверкнула исподлобья своими заплаканными глазами.
- Не заговаривай мне зубы, – прошипела она, – только попробуй тронуть – так я и тебя за тобой утащу.
- У тебя, как ни крути, полная свобода выбора, – я отошёл в сторону от неё на расстояние чуть более метра, – каким бы глупым твой выбор не оказался. Но вот моя дальнейшая судьба будет зависеть только от этого твоего выбора.
- Ты уже начинаешь изъясняться непонятными фразами, – поморщилась Анна, – мне это не нравится. Говори проще…
- Говоря проще, – спокойно ответил я, перешагивая через дрожащую перегородку, и оказываясь также на самом краю крыши, хоть и на достаточном от девушки расстоянии, – я полечу за тобой.
- С ума сбрендил, – взвизгнула девушка, красноречиво покрутив пальцем у виска, – вот уж не нужно, пожалуйста, никаких жертв ради меня. Это, как ты правильно выразился, только мой выбор, и потому оставь меня с ним в покое. Ну, не получилось отговорить тупую девицу от суицида, на кой же теперь ангельскую показуху передо мной устраивать. Ведь, если ты и впрямь Ангел, то ни xрена и не разобьёшься. Так что прекращай весь этот цирк и порхай отсюда по своим пернатым делам. Посидишь немного, поплачешь искренними слезинками, авось и дадут тебе постоянную подопечную – не такую психичку, как я.
- Ты не поняла, Анна, – улыбаясь, возразил я, – это вовсе не прихоть моя, и не попытка что-либо доказать. Это кара для меня. В данный момент вселенского времени только я всецело отвечаю за тебя, и от этого наказания мне не отвертеться. Так что, я вынужден следовать за тобой.
- Ну, теперь я ещё больше тебя не понимаю, – пожала плечами девушка, – ты – нереальное существо, которое только и делает, что парит вокруг наших голов – днём и ночью – без передышки. Так что же это за наказание такое – пролететь вслед за самоубийцей по его маршруту. Полюбоваться своей ошибкой? Или это какая-то глупая шутка сверху, или же, вообще, как издевательство над человечеством выглядит.
- Ты опять не совсем права, Анна, – покачал я головой в ответ, – после того, как ты совершишь свой прыжок, там – на асфальте – останется, конечно же, твоё тело – неподвижное и разбитое вдребезги. Но сама ты отправишься гораздо ниже. Я даже не хочу произносить наименования того места, куда ты отправишься, но, я думаю, ты и сама уже обо всём догадалась. Так вот, я полечу вслед за тобой именно туда. Таково моё наказание.
- Но… но… как? – девушка внезапно осеклась и даже раскраснелась, – такого не может быть. Ты же Ангел – безгрешная душа. Что тебе делать в Аду?
- Да, как человек, я не успел накопить достаточного для ссылки в Ад количества грехов, – принялся объяснять я, – более того, после смерти меня определили Ангелом-Хранителем. Но, будучи уже Ангелом, я рискую совершить чудовищное злодеяние. Ведь если Ангел-Хранитель не сумел уберечь своего подопечного от смертного греха, то какой же он Ангел после этого. Райские ворота будут с тех пор намертво закрыты для него. И единственный путь для такого Ангела – это пасть вслед за своим подопечным в пекло Ада. Однако он вынужден будет терпеть муки совсем иного рода, нежели страдания обычной человеческой души. Всю вечность Ангел будет наблюдать мучения своего подопечного, ощущать вину из-за того, что не смог сохранить его светлую душу и обречённо понимать свою беспомощность. Так что, если ты летишь, – напомнил я, – то я – за тобой.
- Никуда я не лечу, – расстроенным голосом ответила Анна, медленно перебираясь через ограждение обратно – на безопасный участок крыши, – надоели все вы мне со своими тупыми правилами. Мало того, что жить не дают, так и покончить с этой жизнью мешают. Пугают всё чем-то…
- Извини, – только и смог произнести я.
- Да ты-то чего, – усмехнулась девушка, и подойдя поближе, дружески похлопала меня по плечу, – да ты-то как раз ничего. Жаль, что Ангелок ты, а не человек уже..., с тобой интересно.
- Так давай пиво допьём, поболтаем ещё, – предложил я, – ты-то к своему, я смотрю, так и не дотронулась.
- Да неееет, – поморщилась Анна, – пойду я лучше. Зачем усугублять общение, если оно всё равно ни к чему не приведёт. Завтра ко мне мой постоянный Ангел вернётся, который даже и на глаза не покажется ни разу, а ты станешь хранить кого-то совсем другого. К тому же, – встрепенулась девушка, – мне ещё на другой конец города ехать, я ж для… этого дела… высотку в дальнем районе выбрала, чтобы своих особо не пугать.
Пытаясь понять смысл последней Аниной фразы, я с трудом удержался от улыбки.
- Да и к зачёту теперь готовиться надо, – пробормотала девушка и, не оборачиваясь, направилась к тяжёлой двери, открывающей переход с крыши на лестничную площадку верхнего этажа. Перед тем как скрыться из виду, она всё же махнула рукой, крикнув на прощание, – пока, «крылатый»!
Я же решил пока остаться здесь. Тёплый летний ветерок ласково гладил моё лицо, а яркий глаз Солнца подмигивал из-под полупрозрачного одеяла ватных облаков. Хотелось улыбаться, ощущая некоторую близость к небу. Казалось, до него рукой подать. Хотя – я опустил глаза – родной город, как ни крути, гораздо ближе, хоть и кажется с высоты шестнадцати этажей каким-то игрушечным.
«И зачем я сегодня полез на крышу? – подумал я, закурив, – и не помню уже. Позагорать, что ли»…

Сообщение отредактировал Автор №1: 20:33:14 - 29.08.2016

[Miss Ulyana]

Тушь!!! Автор, тушь женского рода!))) И склоняется на "и"))))
Я пока только до этого места дочитала, продолжаю))

[Miss Ulyana]

Автор, Вы кто???

[Miss Ulyana]

Если уж продолжать "спортивную тему", начатую мной сегодня, то Вы с лёгкостью взяли ту высоту, которая была заявлена. Но... Не в этом дело, вопрос в том... кто же Вы?
Вот мне реально очень интересно. Без шуток.

Рассказ, кстати, очень хороший)) Рада, что всё закончилось хорошо))
Скажите, я правильно поняла, что идея насчёт ангела - это у него (у Артёма) так спонтанно вышло?
И... Почему-то вспомнился мне один из моих старых рассказов, "Портрет ребёнка" называется - не доводилось читать?

[Автор №1]

Автор сердечно благодарит строгую Мисс за достаточно позитивный взгляд на рассказ и просит прощения за нелепую ошибку. Не буду настаивать на том, что Автор прекрасно знал о том, что слово "тушь" - женского рода, а вылепленное в рассказе предложение оказалось жертвой чудовищной опечатки либо авторской недоглядки. Не стану настаивать, иначе это всё покажется всего лишь попыткой отмазаться. Готов скорбно нести тяжкий груз таковой грубой ошибки на своём горбу до самого финала конкурса.

[МОРРА]

Сюжетик предсказуемый. Скучновато.

[Miss Ulyana]

Мяй, как это мило с Вашей стороны))) Но ни к чему идти на такие жертвы! Вы можете просто отредактировать одну лишь буковку в рассказе, и сразу всё станет хорошо