Сообщений в теме: 515

[Стеклянная Ежа]

чёртову демографию на Земле п

скорее в Аду.весело так .

[Стеклянная Ежа]

Злоключения горожанина,не имеющего понятия о жизни глухой провинции,снобизм и в итоге полное поражение.Все очень добротно описано,но ждала мистики ,или чего-то приключенчески интересного .Но увы .

[Редрак]

Хорошая миниатюра, повеселилась при чтении. Есть немного опечаток, но впечатления они не испортили.

[Редрак]

У меня возникла странная мысль, что в этом рассказе Автор описАл, как он пишет вообще. Ага, мне так и самой непонятно, попробую объяснить.
Вот друг ГГ - весьма успешный писатель. Он приглашает ГГ в гости (поощряет Автора, пусть не лично, но вследствии прочтения своих произведений - написАть самому). ГГ (Автор) отважно отправляется в путь (пишет рассказ), и на этом пути его ждёт ну просто шквал неприятностей (у Автора капризничает и вовсю дурит Муза). ГГ (Автор) мечется, нервничает, паникует (сюжет перелицовывается, дорабатывается), затем панически бежит туда, откуда так стремился вырваться (всё написанное ранее идёт фтопку и рассказ пишется по-новой). В итоге ГГ (Автор) застревает на одном месте на неопределённое время (Муза сделала ручкой и убыла в бессрочный отпуск). Но при этом видно, что Друг ГГ (именитый писатель) из этого "прОклятого" места вырвался, хоть и с приключениями (лихо закрутил сюжет, изящно развесил ружья и все до единого бабахнули когда надо!). Не знаю, понятней ли стало после моих объяснений, но очень на это надеюсь.
Ром, ну я вот так увидела, почувствовала Рассказ интересный, увлекательный, мне понравилось

[voyager]

Забавно... Но, как по мне, несколько сумбурно. Да и логика героев АДОВА)))

[voyager]

Старого ворчуна не ждали? А он таки приперся.
Пора и в блице вводить обязательных анонимов. То, что простительно молодым и неопытным, Ромке не простительно.
Обилие прилагательных, часто повторяющиеся слова в соседних предложениях. Да и сами предложения построены довольно своеобразно. Хотя, возможно, это некий авторский стиль, но меня он несколько напрягал. Некоторые описания, мягко говоря смущают. Что это за ПОЛОСКА горизонта? И как по крышам, выглядывающим из-за горизонта, видно, что домики неаккуратные? И, хотя нигде вроде бы не сказано о месте действия, всё равно цикады прозвучали несколько диссонансом. Деревенскому антуражу куда ближе сверчки. Но даже и это не главное. Я не увидел в рассказе интриги. Чего ради все эти телодвижения, так ни к чему и не приведшие? Мораль выведенная в конце ничуть не спасает.
В общем, сравнивая Ромку с Ромкой, он таки может гораздо лучше.

[voyager]

Ну, я ведь не претендую на абсолютную истину))) Просто высказал то, что мне глазки мозолило
Я понимаю, что закат/рассвет может создавать красивую полосу НАД горизонтом, надеюсь домики вставали не над закатом? Поскольку сам таки горизонт суть есть ЛИНИЯ.(Линия горизонта - это да). В остальном антураж, как антураж. В рамках большего произведения обилие деталей выглядит нормально, но как самостоятельный рассказ, по мне, не катит.

ЗЫ.

огалтело взвывая

я думаю все же огОлтело))

[Усик-колёсик]

забавно, вспомнился рассказ Джона Кольера "Падший ангел")))

[Автор №3]

«Это был какой-то серо-жёлтый воробей.
Этакая птичка-невеличка.
И она молчала…»
Кто-то из разочарованных

В те времена династия Коббов занималась стиранием с лица Вселенной любых упоминаний о графском семействе Лютых. За неделю до этого молодой и неопытный графёнок Теодор Лютый ещё числился в списке женихов для юной принцессы Зиззии Кобб, хотя никакой надежды на брак не возлагал. Но, неожиданно для всех, Теодор выразил дерзкое желание сдать всех своих опальных родичей.
И тут произошло удивительное. Жёсткое сердце Императора смягчилось, и он, мало того, что не отказал молодому графу в любовных притязаниях последнего к его дочурке, так ещё и выписал жениху авансом бонус баснословных размеров. И Теодор, вместо демонстрации бестолковых удивлений, отправился «нащупывать» маршрут предстоящего свадебного путешествия. Граф мечтал вместе с будущей женой погостить на природном лоне нескольких заповедных планет, очищенных и воссозданных объединёнными стараниями всей Империи. Надо сказать, что удовольствие это было отнюдь не из дешёвых, но баснословный бонус, уже гревший карман Теодора, мог покрыть любые предполагаемые расходы.
Так вот, в данный момент юный граф направлялся прямиком к зданию одного из космопортов, должному считаться начальной точкой свадебного путешествия, дабы заказать билеты. Шёл он пешком и без охраны, так как был по молодости лет самонадеян и глуп, а расщедрившийся Император проникся к нему ещё не до такой степени, чтобы опекать на каждом шагу.
* * *
В любом случае, речь в данной истории пойдёт, как ни странно, вовсе не о романтично настроенном графёнке. Наш главный герой в это время сидел на унитазе в туалете того же космопорта, куда шагал Теодор, и мучительно долго пытался поймать кайф. Тёма, а именно так его звали, был мутантом, и потому мощная доза Перегара, древнего синтетического наркотика, не соглашалась оказывать на него хоть какое-либо действие. Привычка пришла слишком рано. Через пару часов в зале ожидания должен будет объявиться дилер с чем-то новым и, по его словам, многообещающим. Но Тёма желал расслабиться прямо сейчас, но, как мы уже упомянули, ничегошеньки у него не получалось.
Он вышел из кабинки и улыбнулся камере наблюдения, установленной извращенными сотрудниками службы охраны как раз напротив писсуаров. Камера не работала, её Тёма вырубил одним прикосновением руки – такие уж были у него способности. При желании он мог замкнуть любой прибор, только лишь дотронувшись до него. Способность хорошая, но порой она очень мешала по жизни, ибо характер у парня был вспыльчивый. Кроме этого, Тёма умел менять свой облик, один в один копируя внешность других людей, а также обладал «железной», с великим трудом пробиваемой, кожей. Такие вот способности подарила ему глобальная катастрофа, прокатившаяся по родной планете ещё до его появления на свет и скосившая практически всё остальное население.
Тёмка смотрел на неисправную камеру и вдруг заплакал навзрыд. Непонятно отчего, но вдруг на парня в этот момент лавиной обрушилось гадливое чувство безысходности. А об одиночестве и говорить нечего, он был одинок почти с самого рождения. С тех пор, как его забрали в приют, сразу после смерти матери. А потом поместили в специализированную колонию, после того как он покалечил большую часть задиристых ребятишек из приюта. А потом он сбежал из колонии. И опять кого-то калечил, а порой и умертвлял. Никогда, ни с кем не обмолвился ни словом так, как ему этого хотелось. Все диалоги заканчивались бессознательным состоянием собеседника, и единственную радость ему доставляли наркотики, к которым Тёмка привыкал до ужасного быстро.
Вот так бы он и рыдал в голос, не отворись дверь соседней кабинки. Оттуда выполз очень странный человечек, который одет был практически, как подросток – в обесцвеченную футболку и жёлтые шорты. Но оказался он всё-таки не подростком, а, напротив, маленьким, лысеньким и сухоньким старикашкой.
- Бедняга, поговорить тебе не с кем? – улыбался старик. – Помочь тебе желаю.
Тёма оскалился:
- Шёл бы отсюда, старче! Не лезь, пока живой!
- А говорит о жизни кто? – щурился дед. – А ты живёшь разве когда? А Пересмешником зовут тебя? Лица примеряешь, а сам грабишь-убиваешь? А живёшь когда?
- Слушай, ты напрашиваешься, что ли?! – парень повернулся лицом к старику, уже прикидывая, как бы вырубить его, но не убить так сразу.
- Есть Пересмешник, с которым можешь пообщаться и ты, – продолжал гнуть свою линию дед, – и он объяснит тебе всё, как жить и не жить, кто ты есть и кем ты не будешь. Он умён, он знает все языки Вселенной, и он знает всех.
- Слушай… – Тёма занёс руку для удара.
- Слушай ты, чего тебе стоит услышать, – старик только дотронулся до Тёминого кулака, и тот его бессильно опустил, но не от боли, а оттого, что просто-напросто пропало желание калечить деда, – Пересмешник, поговори с Пересмешником…
- Где он? – парень вдруг почувствовал, как в душе зарождается какой-то нелепый интерес. Ему захотелось поговорить с тем, сможет понять его.
- 234-ый в 17-ой, – ответил старик, после чего засеменил обратно в кабинку, ступил в стену и исчез.
Тёма бросился за ним, но сам только врезался в перегородку.
«Телепорт, гад, – подумал он, потирая ушибленный лоб, – не мог, гад, перетащить за собой. Как мне теперь до тебя добираться? Но я доберусь до тебя, гад».
Тёма, не чувствуя собственных ног, выбрался в помещение Зала Ожидания. Нет, никакой усталости он не ощущал – усталость вообще была ему незнакома (ещё один «побочный эффект» врождённой мутации). Просто лысому старику в жёлтых шортиках удалось затронуть в его душе, ежели была такая, что-то закрытое семью замками от любого из живых существ. А если уж он так правдиво описал всезнающего Пересмешника, то Тёма просто обязан увидеть и услышать это чудо.
* * *
Целый ряд сидений пустовал. Да и вообще, в этот час в Зале Ожидания не было никого, кроме суетливого уборщика. Тёма сел на одно из кресел, опрокинул голову на спинку и зажмурился.
Неизвестно, удалось ли ему хоть сколько-нибудь подремать, но очнулся парень, услышав скрип соседнего сидения. Кресла чуть заметно дрогнули, сообщая о том, что кто-то ещё нашёл на их поверхности место для посадки.
Тёма открыл глаза. Рядом сидел уборщик и, опёршись на сложенную лентяйку, без отрыва смотрел на него. Уборщик был стар, глубокие морщины избороздили его посеревшее лицо, а в запавших глазах засела сумасшедшая печаль. Именно – сумасшедшая, потому что Тёме в какой-то миг показалось, что уборщик смотреть-то – смотрит, а вот видит ли что-либо перед собой – неизвестно.
«А этому-то чего от меня надо?!» – раздражался парень, начиная часто и нервно моргать. Он очень не любил, когда на него уставлялись, а особенно, если уставлялись без всякого объяснения причин своего любопытства.
Совсем недавно занимался ведь дедок своим делом, усиленно драил и без того блестящие полы. А сейчас, здравствуйте, решился-таки поиграть на нервах. Только этого и ждали.
Но вдруг уборщик вздумал подать голос, чего Тёма, собственно, опасался больше всего. И опасался-то не за себя.
- Ну что же за беда такая с этими космопортами! Совсем человек расхотел в космос летать, – возмущённо проскрипел старик, и Тёма снисходительно кивнул головой.
- Видишь ли, на их планетах приятных мест вполне предостаточно. И дешевле, и привычней. А где же жажда приключений?! – продолжал возмущаться уборщик.
«Ну что же за день такой, – думал Тёма, не забывая всё так же утвердительно кивать головой, – что ж это старичков-то вдруг пробило на общение со мной?»
- А вот смотри-ка, – залепетал дворник, – нашёлся-таки ну хоть один человек, ценой собственного комфорта решившийся спасти ветхий бизнес космотуризма. С таким человеком так и тянет познакомиться, дабы поимённо поблагодарить его.
Старик решительно выставил вперёд свою лапу с целью приятельского рукопожатия, а сам даже пританцовывал, сидя на своём кресле, и мечтая обнаружить удобный момент для того, чтобы броситься на собеседника с дружескими обнималками.
- Очень приятно, познакомимся, Тёма, — приветливо пробормотал наш герой, одаривая собеседника лишь скромным пожиманием руки, но, отнюдь не желая всецело следовать панибратским порывам уборщика.
- Ещё как приятно! Ещё как! Джон Коннор! — а тот уже бешено тряс Тёмину конечность, скалясь всеми остатками своих зубов.
Ну а сам Тёма вдруг застыл и немигающим взглядом уставился на старикашку, заметно бледнея при этом. Он почувствовал, что начинает сходить с ума от стремительно надвигающегося приступа неуправляемой ярости. При этом Тёма уже не желал завершать процесс рукопожатия, сдавливая кисть Джона Коннора с такой силой, что стал слышен хруст ломающихся костей.
Но старик продолжал улыбаться, но улыбка его уже казалась похожей на издевательскую маску. Второй рукой Тёма обнял уборщика за шею, с силой притянул вплотную к себе и злобно оскалился ему в лицо:
- Джон Коннор, твою мать?! – зарычал он. – А знаешь ли ты, Джон Коннор, твою мать, что мать твоя была шлюхой чокнутой, маньячкой шизонутой?! А знаешь ли ты, Джон Коннор, что наворотила мать твоя, твою мать?!
Старик так и не прекратил улыбаться. Ну, это было уже слишком. Парень занёс кулак с целью нанесения своей жертве травм, желательно, не совместимых с жизнью, как вдруг отметил, что улыбка Джона кажется всё-таки уж слишком неестественной, да и почему-то вдруг явно запахло палёной изоляцией. И вдруг старик затрещал:
- У ме… не… ма… не… ма… на… – и вдруг на фоне старческой трескотни прорвался серьёзный женский голос, – not found, not found.
Выглядело это крайне нелепо и пугающе. Джон ворочал вытаращенными глазами во все стороны, чавкал ртом, из которого доносились неестественные хрипы, прерываемые заевшим «нот фаундом». Наконец-то глаза вылетели прочь со звуком бутылочной пробки, но из дымящихся глазниц брызнуло отнюдь не шампанское, а бледно-зелёная вонючая жидкость.
Нетрудно было догадаться, что в Зале Ожидания камеры наблюдения ещё никто не успел повредить, и, значит, работали они стабильно и чётко. Потому Тёма, рассудив, что сотрудники Службы Охраны уже заинтересовались результатами его беседы со стариком, подхватил трещащего уборщика таким образом, чтобы казалось, что тому стало нехорошо, а он лишь заботливо помогал бедняге доползти до туалета – туда, где камеры не работали.
В туалете Тёма быстро обыскал Джона и, не найдя ничего интересного, спустил с того штаны. На пояснице у старика поблёскивал шильдик с гравировкой «Биороботы – обслуживающий персонал. Джон Коннор. Модель 014».
- Сволочи! Шуты! Скоморохи! – рычал сквозь зубы Тёма, запихивая уборщика в одну из кабинок. Конечно же, тот оказался не более чем прибором, которые парень так запросто выводил из строя одним касанием.
Он вышел из туалета и спокойным шагом направился обратно к Залу Ожидания. На душе было тревожно – его могли скрутить в один момент, но паниковать раньше времени не стоило.
А Тёма шёл спокойным шагом и думал о том, какой же он дурак. Это набившее оскомину буквосочетание «Джон Коннор» подействовало на него в очередной раз, как заклинание, заставляя забыть, что и не было такого человека. Это всего лишь глупый миф, который придумала полоумная стерва, никогда и не имевшая детей. Обезумевшая посудомойка Сара Абрамовна Гордон, родившаяся в глухой деревеньке под Одессой, вбила однажды себе в голову навязчивую идею о приближающейся войне, которую развяжут машины-роботы. С тех пор себя она именовала не иначе как Сара Коннор. Удрав из психушки, куда её тут же засадили, Сара взбаламутила кучу народа тупой историей о сыне-спасителе, которого в помине и не было, и заморозила себя в какой-то пиратской лаборатории. Однако, несколько десятков лет назад она вернулась к жизни, умудрившись побрататься почти со всеми экстремистами на Земле. В течение пары недель они сообща заминировали все самые секретные и опасные объекты на планете и, долго не размышляя, раскурочили всю Землю. Почти никого в живых не осталось, и только врождённые мутанты, такие как Тёма, пустились бродяжничать по закоулкам Вселенной, ибо родная планета оказалась «под запретом для жизни». Сара же, обнаружив у себя одну из последних стадий лучевой болезни, закупорилась в капсулу и отправила себя в открытый космос. Впрочем, её оттуда быстренько отловили, и в тот же день испепелили, предварительно выяснив, конечно же, медицинскими способами, что сумасшедшая маньячка была на самом деле девственна.
* * *
К тому моменту в Зале Ожидания появился ещё один человек. Это был беззаботный на вид и улыбчивый парень. Он только что отошёл от касс и стоял напротив информационного щита, изучая многообразие кодовых обозначений, сообщающих о предстоящих вылетах.
«А этот мажор читает циферки, любопытно», – подумал Тёма и, не теряя времени, направился прямиком к нему, конструируя на собственном лице маску безграничной радости.
- Ах, наконец-то, тут ещё кто-то живой и цветущий объявился, – дружелюбно тараторил он, – А Вы тоже летите? А далеко летите? А я вот на 234-й в 17-ом собрался.
Тёма произносил эти цифры, абсолютно ничего не понимая их значение. Он очень надеялся, что неожиданный собеседник ненароком что-то пояснит ему. И он не ошибся.
- 234-й в 17-ом? — мажор приподнял брови и вдруг захохотал. — Так нам же по пути, я тоже только что приобрёл разрешение на телепорт в это местечко. Удивлён, если честно, туда далеко не каждому позволено шагнуть. Спутник Мыс Молчащего у Земли-17 — это ведь редчайший заповедник. Космопорта, как такового, не существует, потому и посещать спутник возможно только через телепорт, потому и цена билетика — космическая.
- Ух, мои денежки вряд ли кто сосчитать может, — напыщенно соврал Тёма, — а ради посещения такого великолепия никаких средств не жалко.
- Это верно, - мечтательно произнёс собеседник, — природа там восхищает. А птички-то, говорят, вообще нереальные.
«На хрена мне птички твои, мне Пересмешник нужен», — подумал Тёма, а сам сказал:
- О да! Но, извините, мне малость не по себе — я первый раз в жизни решился на телепорт. А там, говорят, всяко было...
- Не боись, дружище, — собеседник с чувством похлопал его по плечу, — я с тобой буду. Шагнём так, что мало не покажется.
- Ага, блин, — Тёма «включил» дрожащий голос и криво усмехнулся. — надо бы прихорошиться чуток, ты со мной?
- А как же! — мажор ликовал, он поверил, что перед ним действительно желторотый профан, впервые столкнувшийся с транспортом телепорта, а потому трусливо тянущий время. А неожиданно ощутить себя «плечом поддержки» - это ведь так приятно. — Тут, конечно, всего пути-то — шаг, не более, но ты прав. Надо всегда и во всём выглядеть достойно.
Они направились в тот же, хорошо уже знакомый нам, туалет. Тёма теребил в руках расчёску, а мысленно потирал руки, предчувствуя новую жертву своего вероломства.
Мажор, находясь уже в туалетном помещении, не спеша пригладил липкие зачёсы на голове, ярко блеснул ослепительно-белыми зубами, мастерски выковырнул что-то лишнее из носа, после чего обратился , не глядя, к собеседнику, но протягивая тому руку в знак дружбы:
- Кстати, мы ещё не знакомы. Теодор, граф из рода Лютых.
- Обалдеть, – ответил Тёма первое, что пришло в голову, и вырубил графа резким ударом по шее. После этого он быстренько обыскал Теодора, экспроприировав у того разрешение на телепорт и все баснословные финансы, подаренные щедрым Императором, приспустил с него брюки и запихнул бессознательное тело в кабинку, где покоился металлолом, бывший когда-то уборщиком Джоном Коннором. Тёма посмотрелся в зеркало – на него уставилось отражение Теодора, значит, имитация удалась.
Когда он выскакивал на стартовую площадку космопорта, то заметил, что Служба Охраны, видимо, проснувшись с великим трудом, уже прочёсывала Зал Ожидания. Надо было торопиться – ведь могут все полёты и переходы отменить, если подумают головами малость.
Тёма, не встретив совершенно никаких препятствий, спокойно шагнул сквозь простенькую прямоугольную рамку телепорта, убегая прочь из этого, уже настолько осточертевшего за сегодняшний день, космопорта. Подальше от туалетной кабинки – копилке его жертв, подальше от ленивой Службы Охраны, подальше от этого места – на другую планету. Туда, где его поймут, и откуда ему вряд ли захочется возвращаться.
Сонный диспетчер телепорта не проявлял должной бдительности. Почти не открывая глаз, он сверил внешность Теодора-Тёмы с изображением на разрешении и удовлетворённо кивнул. Если охранники решат вычислять след сбежавшего преступника, им придётся немало попотеть для того, чтобы выбить на себя разрешение на посещение спутника. Тёма где-то слышал, что системой телепортов владеют какие-то неизвестные, но всемогущие частники, которые откровенно плевали на закон.
* * *
С другой стороны спрессованного между дверями телепорта пространства, на спутнике Земли-17, именуемом Мыс Молчащего, Тёму встретил грузный и добродушный служащий. Он восседал вполоборота к гостям, рассматривал новости, которые транслировал телековрик допотопной модели, криво прикреплённый скотчем к стене и посасывал стакан с чем-то едко-пахнущим.
Телековрик, кстати, вещал следующее:
«Буквально несколько минут назад, в одном из космопортов Имперской планеты, был задержан граф Теодор Лютый, умышленно нанёсший материальный вред имуществу космопорта. Граф Лютый также подозревается в попытке сексуальных извращений по отношению к этому имуществу».
Экран транслировал ошарашенного графа, которого выволакивали из кабинки туалета бдительные сотрудники Службы Охраны. Они даже не позволили бедняге натянуть штаны. Теодор непонимающе моргал и молчал в микрофоны, которые тыкали ему в лицо уже подоспевшие к месту событий спецкоры. На заднем плане было видно, как другие охранники выковыривали из недр туалетной кабинки неподвижное тело биоробота, именуемого «Джон Коннор, модель 014».
«Всем известно, что граф Теодор сватался к дочери нашего Императора Зиззии Кобб, поэтому мы связались с пресс-секретарём Коббов и попросили прокомментировать ситуацию. «Без комментариев, – отозвался секретарь, – известно только, что подобной свадьбы не предполагается, а граф Лютый, перед тем как получить заслуженное наказание, обязан будет вернуть в казну Императора некое финансовое довольство, ошибочно пожертвованное ему Императором».
Тёма спешно вернул своей внешности привычный, родной облик, не желая более оставаться копией особы, внезапно ставшей опальной, и не спеша отправился по узенькой тропинке, с трудом различимой среди зарослей заповедного спутника, в сторону Гостевой Беседки Ожидания.
Но вдруг он услышал, что кто-то, со стороны кустов, чуть слышно шикает. Тёма обернулся и увидел старого знакомого – дедулю в жёлтых шортах.
- Приветствую Вас, Терминатор Иванович, – улыбнулся старик.
- Тёма, просто Тёма, – огрызнулся парень. Он ненавидел, когда произносили его полное имя.
- От себя никуда не спрячешься, – продолжал издеваться дедуля, неожиданно оказавшийся рядом и крепко схвативший его за руку.
- Пошли, – таинственно шептал он, утаскивая Тёму в густые заросли, – с Пересмешником встреча – не для гостей официальных это.
Остановились они на какой-то опушке. Тёма готов был поклясться, что дорогу назад он сам не найдёт — старикашка вёл его слишком путанными тропами, которые выглядели, как самый обычный непроходимый бурелом.
И вот теперь парень сидел на опушке, с трудом освещаемой местным Солнцем и тупо взирал на то, что старик обозвал Пересмешником.
Но это был какой-то серо-жёлтый воробей. Этакая птичка-невеличка. И она молчала. Даже не чирикала, она точно так же тупо взирала на Тёму и молчала.
- Это что за хрень? — наконец-то решился спросить парень старичка, рвущего какую-то травку неподалёку. — Ты обещал мне «нечто, знающее все языки Вселенной», а это что за пичуга?! Ты только подумай, что я... — Тёма осёкся, — ...я хрен знает чего навытворял для того, чтобы добраться сюда.
- Молчит Пересмешник, — нагло усмехнулся дед, — но, как можешь судить о его способностях к языкам ты, из молчания этого исходя. Молчать тоже на всех языках можно ведь...
Тёма закрыл глаза. Он знал, что сейчас сделает. Сейчас он поднимется на ноги, пнёт тупого воробья, прикончит наглого дедулю и отправится дальше, по своим делам..., по делам, пока неведомым ему самому. Но дела-то всегда найдутся.
Только вот сейчас необходима секундная передышка. Первый раз в жизни он ощутил утомление.
«Я так устал», — парень не мог понять, сказал он это вслух или только подумал, но он был уверен, что тишина ответила ему. Да, именно тишина, безмолвие, полное отсутствие звука, голосов, реплик, советов. Он понял, что это единственно необходимо было услышать, чтобы осознать — его услышали и поняли.
Тёма не решился открыть глаза, потому что он почувствовал, как слёзы снова просятся наружу. Но ему вовсе не было стыдно показаться хнычущим ребёнком. Просто он не хотел открывать глаза, не желал взирать на совершенство мира сквозь призму хлещущей из него печали.
Тёма хотел видеть этот мир счастливым.
И ощущая растянутый до бесконечности миг тишины, эту паузу, столь необходимую перед тем, как оглушительно громыхнёт лавина откровений, парень заговорил. Он поведал тишине всю свою жизнь, признался во всех грехах, поделился всеми переживаниями и радостями, которых оказалось, на удивление, не очень-то и много. Но Тёма говорил, говорил, не останавливаясь, без передышки. Казалось, что он говорил дольше, чем жил на этом свете.
Однако завершить свой рассказ всё-таки пришлось. Больше ничего не осталось, чем бы он ещё мог поделиться. Но тишина так и продолжала звенеть в его ушах.
Парень решился и открыл глаза.
Пересмешник так и сидел перед ним. Птичка молчала и смотрела на Тёму.
Но она уже почему-то не казалась тому тупым всего лишь воробьём. Тёма был уверен, что Пересмешник понимает его.
Нет, даже не так..
Пересмешник стал единственным существом в мире – мире, переполненном тишиной, которое понимает его. Такого всепроникающего чувства абсолютного и неоспоримого родства Тёма не ощущал ещё никогда в жизни.
* * *
Немногочисленные туристы давно уже разбрелись по домам, по своим загаженным планеткам.
Старичок в жёлтых шортах и выцветшей футболке, прохаживаясь по тропам родного леса, подкармливал стайки суетливых пичужек, порхающих вокруг него. Пташки не боялись человека, они садились старику на плечи, клевали семена прямо с ладоней. А дед улыбался и чуть слышно шептал:
- С пополнением, родные мои, не обижайте новичка…

Сообщение отредактировал Автор №3: 02:55:10 - 10.07.2013

[Смерть]

Здорово написан рассказ, мне понравился. Правда, концовка осталась непонятной. Парню всего лишь нужно было выговориться, я так понимаю? Непонатная концовка, неявная, скажу больше - невнятная. Но события в космопорте описаны хорошо, чуть гротескно, но стильно. Да и тема "Судный день" интересно обыграна - нестандартно.
Предварительно ставлю 8. Хотя почему предварительно? Восемь и ставлю.

[Правительство]

хорошая работа
мнение попозже выскажу, а пока есть пара уточнящих вопросов:
старичок, разговаривающий манерой магистра йода, это своеобразный коллекционер покемонов, а птички - это покеболы?) я просто много аллюзий на нашу суровую современную культуру разглядел, а здесь не совсем уверен)
ну и Смерть говорит про "судный день". разве не "иллюзия обмана"?

[Смерть]

Вполне может быть, и "иллюзия обмана" присутствует. Но отсылка к фильму "Терминатор 2. Судный день" - явная.

[Правительство]

ну здесь сказывается мое очень слабое знакомство с голливудом) я вот звездные войны меньше года назад смотрел
про судный день терминатора что-то слышал. в общем кажется что я много лишнего надумал про рассказ, нужно будет перечитать

[mauser]

Казалось бы - при чем тут Жора Корнев?