На дне бутылки лежали руины жизни.
Последние сто грамм водки она опрокинула на стол: не было сил пить это горькое напоминание собственной никчемности.
Неухоженная кухня, громкий холодильник, гора немытой посуды в умывальнике, запах давно не опустошаемого мусорного ведра.
На столе бутылка водки, банка разведенного варенья, полная окурков пепельница и сотовый телефон, который молчит.
«я у друзей может зайду», - была последняя смс от него, вечно пьяного, вечно безработного, вечно безденежного, не мужа, не любовника, не сожителя.
«Мам я тебя люблю. Приеду вечером» Это написала дочь, три дня назад. Взрослая четырнадцатилетняя девочка. Она не общалась с малолетками, спала с мужчинами и любила свою маму. Когда-то она написала отказ от матери и попросилась в детский дом, но это было давно, и семья с тех пор успела воссоединиться.
Три дня назад дочь обманула: так и не приехала.
Не-муж и не-сожитель тоже не появился. Его «может» тянулось уже четвертый день.
Ее желудок уже не принимал алкоголь, а голос пропал от сигарет.
Пиво, водка, драки, пьяный секс… Некрасивая жизнь некогда красивой женщины…
И эта квартира, в которой рождались надежды. Рождались, умирали, разлагались на горечь, обиду, тоску…
Грезы, мечты, надежды… Всегда пьяный мозг женщины не мог удержать такие красивые, несбыточные слова.
Не хотелось себя жалеть. И плакать сил больше не было.
С трудом удалось подняться. Освещена была только кухня. От нее вглубь квартиры вел темный коридор. Где-то там, в шкафу, лежал красивый шелковый шарф, который ей давным-давно подарил любимый. Единственный любимый, которого уже не было.
И в этом же коридоре висел неизвестно кем и неизвестно когда установленный турник. Он должен был выдержать вес ее тела…
Ане Быковой посвящается.
Самоубийцы не попадают в рай, но тебе там самое место.
Самоубийцы не попадают в рай, но тебе там самое место.
