Сообщений в теме: 57

[Вредина]

эдакий закон фронтира наоборот?
неплохо, только совсем невычитанный рассказ, опечатки-опечатки-опечатки, ошибки-ошибки-ошибки.
нафига было гнать.
еще последить бы тебе, автор, надо за конструкцией предложений, местами пропущены то подлежащее, то сказуемое, то дополнение. скорее всего просто потому, что записывая мысль,торопился и не перечитывал.

речь ЛГ совершенно замусоренная, до полного неприятия. поменьше бы жаргонизмов, а то у меня передоз случился.
в целом, норм

[mauser]

Что поделаешь - замусоренность речи - для создания целостного и живого образа. Вы как - часто с наркобарыгами общались? Так мой-то еще как на светском рауте разговаривает)))
Торопился, да. Думал - до полудня 1го принимается. Не, не оправдываюсь. При передислокации вычитаю и поправлю.
За отзыв - спасибо. Рад, что еще по меньшей мере один человек прочитал. А отзывам всегда радуюсь, любым

[Вредина]

Вы как - часто с наркобарыгами общались?

ну, это ты зря спросил) два года в наркоманском отделе всеж оттрубила, на закупках. по горлышко наобщалась
на самом деле этот представитель социального слоя и должен так говорить, но в диалогах, а не за кадром, тогда передоза у читателя не случается. т.е. понятно всем, что он так же и ДУМАЕт, но читать проще.
вот, ей-богу, я бы почистила слегка, но это мое имхо

[Редрак]

Впечатляюще весьма, вот умеешь ты Маузер подёргать тигра за усы читателя за эмоциональные струнки душИ Я не большой поклонник "крышесносов", но твой рассказ мне пришёлся по вкусу. Наркоманского опыта я тоже не имею (к счастью!!!), но до сих пор помню, какую чуднУю, психоделическую и фантастическую фигню я видела, когда была под внутривенным наркозом. ОписАть даже и не возьмусь, так как слов не подберу подходящих
В общем - молодец!

[Вредина]

ай, маладца, Зириус, лучше меня свредничал))))
я все пыталась сформулировать, чего же не так с этим сленгом, чую, что передоз, а базы-то у меня и нетути, чтоб объяснить - ПОЧЕМУ ОН ПЕРЕДОЗ.

[mauser]

Да, спасибо, Зириус! Отличный отзыв.
Понял, что предмет дискуссии язык рассказа. Хотел написать именно так - каюсь. Может показать Учебной Тревоге обещанную суровую действительность, а может просто устал от лощеных страниц...
"Цепную реакцию" хотел завязать на гниении людей - во всех смыслах. В беседе с Казачком - понял, что действительно - механизм распространения не однозначный какой-то вышел, и чем Коля лучше или хуже героя - из текста не видно. Вину признаю полностью.
Затеваю рассказ помасштабней, в этих же декорациях. Обещаю продумать лучше

[Buddha]

Впечатляюще весьма, вот умеешь ты Маузер подёргать тигра за усы читателя за эмоциональные струнки душИ Я не большой поклонник "крышесносов", но твой рассказ мне пришёлся по вкусу. Наркоманского опыта я тоже не имею (к счастью!!!), но до сих пор помню, какую чуднУю, психоделическую и фантастическую фигню я видела, когда была под внутривенным наркозом. ОписАть даже и не возьмусь, так как слов не подберу подходящих
В общем - молодец!

А я ничего не видел. По крайней мере, ничего не помню. Помню только, как доктор начал считать до десяти. Помню только, что вырубился, не дождавшись окончания счета. Потом было какое-то обезболивающее прямо в спинной моск. Тоже без видений. Теперь не пойму: то ли это был хороший наркоз, то ли, наоборот, плохой

[mauser]

Ну так. То обезболивание, а то - путешествие. Погоня за Белым Кроликом))

[Редрак]

Погоня за Белым Кроликом))

Ну мои видЕния были не столь красочными и разнообразными, как приключения Алисы. Помню вялый, равнодушный, как бы со стороны - страх, что я исчезла. Будто моё тело/существо - это всего лишь большой глаз, немигающе и беспомощно наблюдающий за тем, как над ним схлопывается стерильно белое пространство (именно схлопывается, уж не знаю почему подсознание подсунуло такое слово для обозначения действия!), хотя точнее было бы сказать, что это напоминало некий куб, у которого методично и поочерёдно с 4-х сторон закрывались некие крышки (представьте, как закрывают картонную коробку "лепестками", торчащими с её 4-х сторон). И вот эти квадратные плоскости-лепестки бесконечно закрывались, свёртывали и вбирали в себя пространство, даже негромкие хлопкИ слышались... Ай, всё равно описАть точнее этот бред не смогу, да и оффтоп к тому же.

[Учебная Тревога]

Маузер, так обезболивают зачастую - наркотическими веществами.) Мне со вторым кесаревым промедол вкатили ( не убрала чувствительность эпидуралка) , прям натуральный кайф был))). Да и некоторые антидепрессанты, при ненадлежащим их использовании, дают странный эффект. ( Хотя я об этом писала, в "токсикологии")

[Редрак]

Вот после предыдущих комментов (особенно Зириуса!) мне и добавить то нечего. Как всегда у Автора - эмоционально, живо и ярко.
ПС: ошибки/опечатки - ну много их очень! Ай-я-яй, Автор, вычитывай пожалуйста тексты перед отправкой.

[mauser]

Just a bullet away
Just a bullet away from leavin’ you
Just a bullet away
Stop the voices in my head

"Just a bullet away", Metallica

"Beyond magnetic", 2011

Не вижу

- Долго она еще паздирать будет, а? - не особо рассчитывая на ответ спросил Валерка. Он был явно на взводе, и в то же время уже изрядно вымотан. Ему приходилось наблюдать этот концерт уже не первый день. Так уж сложилось, что у старой Пелагеи не было больше родственников. Только я и Валера. Он живет в соседней деревне, а я - в городе. Я-то прибыл буквально пару часов назад, и то уже порядком утомился, а он уже который день дежурит у постели умирающей старухи.

- Да Бог её, Валера, знает... - сказал я, затягиваясь непривычно крепкими, дешевыми сигаретами. Я не курю уже много лет - наверное, по окончанию института и бросил. Никогда особо табаком не увлекался, но тут, от чего-то, курилось...

- Возьми! Возьми! Возьми... - доносился из дома глухой рык старухи.

- Бог, Костя, тут не при чем... - протянул Валера, прикуривая от тлеющего бычка еще одну сигарету.

- Ты тоже веришь в эту чушь? - удивился я. В ответ Валерка наградил меня тяжелым и продолжительным взглядом. В этом взгляде откровенно читалось чувство социального контраста и бытовой неприязни, которую испытывают обычно провинциалы к городским. Эта неприязнь - что-то снисходительное, вроде "больно много-то вы, умники с города, в жизни понимаете". Мне было немного дико видеть это выражение в глазах Валеры. Мы провели с ним вместе много лет - каждое лето, меня ссылали в деревню, подальше от города, от "дурной компании". "Чтобы не болтался". Я и не болтался. Мы с братухой были заняты делом. Собирали грибы, рыбачили, ловили ежей, играли в войну, устраивая хитроумные ловушки друг на друга в лесу. Мастерили "карбидовые бомбы". Учились курить. Ковыряли щели в общественную баню... И вот, Валерка, мой старший братик, смотрит на меня, как на дурака. Годы. Им нельзя терять счет.

- А, ну так ты ж у нас эвон какой умненький. Анжинер! А мы-то тут - лаптем щи хлебаем, да в ведьмовство верим!

Валерка замолчал. То, что он сейчас произнес, видимо, копилось долгие годы. Это как туго скрученная пружина, вырвавшаяся на свободу.

- Возьми! Возьми! Возьми... - монотонно и вместе с тем яростно доносилось из дома.

Слушать это больше не было никаких сил. Нужно что-то делать...
- Валер, а если сделать то, что она хочет?

Валера лишь пожал плечами. Он молча курил и пристально смотрел на меня, из-под своей потрепанной кепки. Я раздавил потухший окурок и отправился в дом. Приходилось очень низко нагибаться - избушка изрядно просела под тяжестью крыши. Ступать на пол было и вовсе страшно - доски скрипели настолько жалобно, что казалось, вот-вот лопнут. Всюду царил затхлый полумрак. Я старался дышать ртом...

Это какой-то особый, запах. Нет, не прелой древесины, не пыли и даже не обгаженных простыней. Так пахнет сама смерть. Она уже давно тут дежурит. Но баба Паша не спешит к ней. У бабушки остались дела.

Я видел счастье и облегчение в обезумевших, пустых, бесцветных глазах. Беззубый рот что-то шамкал в предвкушении, то и дело обнажая сухой белесый язык. Я склонился над скомканной постелью.

- Возьми... - едва слышно прохрипела старуха, протягивая ко мне свои скрюченные пальцы. Я взял её за руку. Она на удивление крепко сжала её холодными ладонями. На меня, вдруг, нахлынул страх. Она молчала и просто глядела куда-то сквозь меня. Я попытался высвободиться, но это было не просто. Наконец, с силой отдернув руку, я отстранился в сторону. В этот самый момент, баба Паша закатила глаза и начала сотрясаться в спазмах какого-то приглушенного кашля-хрипа. Из уголков рта, сначала медленно, потом всё интенсивней, полилась черная тягучая желчь. Я растерялся и бросился на улицу.

На крыльце, всё так же покуривая, стоял Валерка. Он с интересом глядел на меня несколько секунд, а потом спросил:

- Что так тихо? Всё?

Я молча кивнул и жестом попросил у него сигарету. Мы снова курили, наслаждаясь тишиной и покоем. Всё позади. Мы - настоящие родственники. Со временем, родство перестает приносить радость. Узы затираются. Остаются только обязанности. Позвонить по телефону, чтобы поздравить с праздником. Увести подарки и лекарства. Подежурить у смертного одра. Ухаживать за могилкой. Годы затирают кровные узы. Годам нельзя терять счет.

- Дальше-то что? Мерки снимали? СмЁртное знаешь где? Ночует-то в доме? Печку поди топить не надо, а то ведь стухнет... - я сам удивился, с какой интенсивностью из меня посыпались вопросы.

- Дальше? Дальше ты домой езжай. Передай привет от меня тёте Свете. Скажи, что я дальше сам разберусь. Ты своё дело сделал.

- Какое-такое дело? - не понял я. - А как же похороны? Тебе же помочь надо! Да и как ты тут один останешься?

- Я с бабками договорился, всё сделают. Ты езжай давай. Езжай и не оборачивайся даже.

Вроде как и всё сказано, да ничего не понятно. Почему я должен был уехать? Отчего Валерка так настойчиво меня гонит? Не уж так сильно обиделся? Дурак же он. Гордый, деревенский дурачек.

Я повозился с проклятым замком своей лады, обернулся, отперев дверь, чтобы помахать брату рукой, но тот даже не глядел мне в след. Ну и шут с ним. Ключ в скважину, по газам.

***

Еще из подъезда я почувствовал запах чего-то вкусного. Только сейчас я понял, насколько сильно проголодался. Одно удовольствие вернуться из такого тяжелого путешествия домой. К маме. Домой, где пахнет горяченькими котлетками. Так пахнет живой дом. Уют - это когда ты видишь зажженный свет своих окон, в сумрачном дворе. Уют - пахнет горячими котлетами.

- Ну что ты так долго? - набросилась с порога мама. Она у меня вообще строгая. - Подохла старуха-то?

- Мама... - усталость даже не позволяла мне удивляться. - Почему ты так говоришь о своей тетке?

- Была тетка - и нету тетки! А сын где-то голодный весь день пропадает! Иди давай, мой руки!

И я покорно отправился умываться. Проходя мимо кухни, я поспешно бросил взгляд в окно. Совсем стемнело. Как там, интересно, сейчас Валерка один, в этом проклятущем доме с покойницей?

***

Утро как утро. Сырое и промозглое. Машина как машина. Лада. Всё те же Жигули. Будь она неладна! В который раз, отказалась заводиться. Бывает, что тут скажешь. С зарплаты надо будет загнать её в ремонт - чего она как барышня-то ломается - хочу - работаю, не хочу - не работаю. Что за дела? Время поджимает - некогда возиться с ней. Сяду на автобус - еще и быстрее доберусь. Сам черт бы не выезжал из нашего "спальника" по утрам! Минуту едешь - пять стоишь.

Автобус подошел быстро, но был уже изрядно заполнен. Не то чтобы битком, но пришлось ехать стоя. На улице было настолько мерзопакостно, что даже водителю было тошно включать радио. Полная тишина. Мрачные, сонные люди, не находили слов друг для друга. Молча, насупившись, глядели в такие же изможденные лица. Я же с интересом разглядывал народ, ожидая увидеть хоть одно знакомое лицо - глядишь за разговором и быстрей дорога будет. Но никого знакомого так и не обнаружил. Единственное, за что зацепился мой взгляд - это лицо девочки. Подросток. Я бы сказал лет шестнадцать, но у нынешней молодежи совсем трудно определить возраст. Намажутся, накрасятся. Эти панки совсем уже с ума посходили! Много разного я видал, но такого - еще никогда. На лице девчушки был нанесен даже не макияж - грим. Жуткий череп. В таком виде можно смело сниматься в фильме ужасов. Череп идеально повторял черты её юного лица, и будто бы не проступал сквозь тонкую кожу, а скорее, парил над ней. Словно голограмма. Красная, полупрозрачная голограмма. Отдам девчонке должное - нанесено очень умело, но откровенно жутко смотрится. Она уставилась на меня. Как будто я единственный, чье внимание привлек её необычный раскрас.

- Чё пялишься, извращенец старый? - шикнула сквозь зубы девченка. Это она мне? - Тебе чё надо? Слышь, козел - не смотри на меня так!

Я совсем опешил. И вроде бы как стоит отвести взгляд, извиниться, но я был крайне удивлен и сделать это был не в силах.

- Да пшёл ты! Маньячина! - выплюнула девочка и юркнула к дверям. Автобус остановился на остановке, и девчонка выскользнула, только лишь двери открылись. Я смотрел ей в след, всё так же изумленный. Она, зябко ёжась, бросилась через дорогу, втыкая наушники в свои изрядно проколотые уши. В автобусе же этому инциденту никто не придал значение. Все старательно делали вид, что ничего не произошло. Дрессированные люди. Что бы ни творилось вокруг - они не замечают. Я спокойно мог бы оказаться настоящим насильником или маньяком. Мог бы спокойно приглядывать себе жертву. Чего уж там - мог бы тащить её за волосы в глухой тупик для расправы. Никто бы не заметил. Потому что не хочет замечать. Их задача не видеть ничего вокруг. Не лезть в чужие дела. Не видеть зла.

Я вновь посмотрел в окно, стараясь найти ту девушку. Она была уже на середине дороги, и всё так же воевала с наушниками на ходу. Сколько бы я еще смотрел в след? У серого "Лэнд-Крузера" были возражения. Он не успел затормозить на влажном асфальте - настолько высока была его скорость. Его не в чем особо винить - девочка перебегала дорогу в неположенном месте, да еще и совершенно не глядела по сторонам. Глухой удар. Его тоже никто не услышит. Лишь единицы повернули головы в сторону шума и тут же стыдливо отвернулись, украдкой косясь на отброшенное тело.

В автобус, кряхтя подымалась бабушка с тростью. Сверстники покойной уткнулись в свои гаджеты, закупорили уши персональной музыкой. Машины объезжали место происшествия, создавая затор на и без того загруженном участке дороги. Автобус тронулся с остановки и мы вместе с ним. Всё, как всегда.

Только короткая жизнь оборвалась на сыром асфальте. Трещины на дороге жадно впитывали молодую кровь. Водитель бегал вокруг тела с мобильным. На тротуаре начали появляться зеваки. Другие же - кидали вороватые взгляды и, ускоряясь, продолжали свой путь. Их задача не лезть в чужие дела. Не видеть зла.

***

На работе творилось непривычное оживление. Посреди кабинета образовалось какое-то стихийное столпотворение. Коллеги что-то обсуждали, кто-то собирал деньги. Я подошел ближе и до моего слуха начали доноситься отдельные причитания. Подойдя к Наденьке, я заглянул через плечо. Надя перебирала фотографии нашего инженера по технике безопасности - Натальи Петровны.
- Надя, что тут твориться с утра пораньше? - спросил я.

- Ой! Константин Георгиевич! Вы так незаметно подкрались... - Надежда ощутимо смутилась - Видите ли... Наталья Петровна... знаете ведь её? Она... в общем... её не стало.

- Как-так? Когда это случилось?

- На прошлых выходных. Оказывается, она очень тяжело болела. Сильнейшей воли человек - что тут еще сказать. До последнего никто ни о чем не догадывался. Вот, перебираю её фото - может быть родственникам что-то передать, на памятник там... Есть очень хорошие снимки: тут с доски почета, кое-что из общего, корпоративного альбома. Какая же она была жизнерадостная и сильная...
Я взял из рук Нади пачку фотографий, по всей видимости, отсортированные в прямом порядке - от более старых к новым - так, как она их навыбирала. Никогда не был особо близок с нашей заносчивой "безопасницей". Чего уж там - считал её пятым колесом у телеги. Но человеческая смерть - это всегда трагедия. Нужно вспомнить хоть что-то о ней. Я перебирал фотографии и пытался пробудить в памяти хоть какие-то воспоминания, но - всё тщетно. Вот тут она читает поздравление на юбилее директора с огромной открытки. Вот принимает цветы от кадровика Сергея Михайловича в международный женский день. Вот майский субботник... И ничего. Ни единого воспоминания. Ничто не понизит градус моего "скорбного" лицемерия. Я был там, прекрасно помнил все эти события, но с ней не пересекался. Казенная контора. Казенное веселье на фотографиях. Казенная скорбь на похоронах.

Фото в моих руках замелькали всё быстрей и быстрей. Я не мог объяснить, что именно меня настораживало на всех этих цветных картинках из жизни. Что-то странное. Что-то, чему там не место. А именно - какой-то странный дефект. Возможно, виной тому подпорченная пленка. Хотя... Откуда тут пленка? Снято на конторскую мыльницу. Может быть бумага отсырела? Или кто-то что-то разлил на эти снимки?

- Чертовщина какая-то - пробурчал я.

- М? - оживилась Надя - Вы о чем?

- Наденька - улыбнулся я. - Давай на ты, идет? Я не настолько стар и ничуть не старше тебя в служебной иерархии. Зачем все эти сложности? Мы ведь один коллектив!

- Как скажете... скажешь - выдавила с трудом застенчивая экономистка - Просто Вы... ты. Что-то сказал, а я не расслышала.

- Да ерунда. Ничего существенного. Просто фото испортились. Видишь? Вот тут. Вокруг головы. Как будто бы краска выгорела или еще что-то. Лицо какое-то красное и смазанное... Хранятся черти-где. Отсырели, видно...

Надя взяла из моих рук фотографию и пристально изучила её. Пожала плечами и ответила:

- Да всё вроде в порядке. Должно быть свет так падает с вашей стороны. Лампа бликует может? С фотографией всё нормально.

Я листал и листал фотографии. Все более и более свежие. Но "дефект" никуда не исчезал. Напротив - только усиливался. Я, кажется, начал понимать в чем тут дело. Красноватое пятно обрело до ужаса знакомые очертания. Очертания, стойко ассоциирующиеся со смертью - тот самый череп, с лица полоумной девчонки из утреннего автобуса. Должно быть, я просто-напросто перенервничал. Слишком много смертей. Слишком часто. Слишком близко.

- Да всё в порядке, Надя. Это просто я утомился - вот и мерещится всякое - пробормотал я.

- А что у Вас стряслось? Ох, простите - не моё дело. - осеклась Надежда, краснея

- Ерунда. Ничего страшного. Нужно просто развеяться немного - ответил я, лихорадочно обдумывая внезапно пришедшую в голову идею. Ведь Надя - замечательная девушка. Она моложе меня, но прекрасно образованна. Скромна, привлекательна. Такая, наверное, даже моей маме понравится. Почему бы не пригласить её куда-нибудь? - Могу я простить вас об одолжении? - выпалил я, удивляясь своей дерзости

- Конечно! Всё что угодно!

- Не поможешь ли ты мне немного отвлечься? Скажем, составишь мне компанию при походе в театр, кафе...

- С удовольствием! - ответила Надежда

***

День промчался удивительно быстро. Рабочую рутину не нарушало более ничего экстренного. Напротив. Меня грела мысль о приятном вечере. Я взял номер Нади и даже записал его в свой, иронично добавив в поле "Фамилия" слово "Последняя". "Последняя Надежда". Вот как ты зовешь будущую девушку, если тебе давно за тридцать и из всех близких женщин у тебя только мама.

Я надел лучший свой костюм. Чуть узковат стал за последние годы. Как-то всё не было повода его надеть. Теперь же, когда в сердце поселилась Надежда, я был готов и к такому свершению. Я даже побрился второй раз за сутки. Всё это время, за мной внимательно наблюдала мама.

- Куда это ты так вырядился? На ночь-то глядя? Как тебя завтра на работу поднимать? - проворчала она

- Я поведу в театр девушку, мама - ответил я, не в силах сдержать улыбки

- Ишь ты! Девушку он поведет! Кавалер выискался! И где ты её только откопал, проходимку эту?

- Мама, она никакая не проходимка. Мы работаем вместе уже много лет. Это очень, очень приличная девушка. Она тебе понравится, вот увидишь!

- Еще чего! Понравится она мне! Все они по первости приличные! Вскружила дураку голову - глазом моргнуть не успеешь как окажемся с тобой на улице! А ведь говорила тебе мама - да что ж она в жизни-то понимает? Не послушаешь! Вся молодежь такая!

- Мама. Ну что ты так взвилась? - сказал я ласково, пытаясь её приобнять, как обычно делаю это, когда та сердится

- А ничего! Ничего - ответила она, сквозь слезы. Слезы вообще очень близко у мамы. - Вот припархал такой с работы - даже о здоровье у меня не спросил! А ведь я сегодня весь день давленьем маюсь! Хоть ложись и помирай! Родному сыну на тебя плевать - у него теперь какая-то прошмандовка важней матери!

Это было бы нормально, если бы мне было только пятнадцать лет. Когда отец нас бросил, я понял, что единственное, чего никогда не смогу себе позволить - это оставить мать в одиночестве. Я единственный, кто у неё есть. Я должен о ней заботиться и просто не имею права её огорчить. Но годы идут, и им нельзя терять счет. Вот мне уже тридцать четыре года, а мама - единственная женщина в моей жизни. Надеюсь, что-то поменять еще не поздно. Пока есть Надежда. Пусть даже Последняя. Её нельзя упускать.

- Мама. Я пошел - сказал я, выходя из комнаты и гася по привычке свет

- С богом, сыночка - ответила она, утирая платком слезы. Платочек отливал красноватым светом...

***

Этот вечер был лучшим, за долгие годы. Но если бы я знал, что ожидает меня дома - я не задумываясь променял бы его на обыкновенный. Двери квартиры были распахнуты, из них выходил врач скорой. Он неодобрительно посмотрел на меня, меняющегося в лице и бросил:

- Явился. Молодчина. Еще бы чуть-чуть и не было бы у тебя матери. Но ты гуляй спокойно - пусть помирает.

Сказать по правде, я опешил. Нет, меня не оскорбили его слова - я был испуган - что же такое приключилось с мамой, пока меня не было?

Мама лежала на своей кровати, глаза её были полузакрыты. Она увидела меня и прошептала:

- А. Сына. Ну как прошло?

Но я не ответил ей. Моё внимание полностью захватило её лицо. Красный череп, на месте лица.

- Мама, что приключилось?

- Инсульт шебанул, Костик. Но ты не переживай. Мне укол поставили. Врач хороший мальчика попался. Скоро пройдет. Я уже лучше себя чувствую. Садись, рассказывай лучше.

В эту ночь я не сомкнул глаз. На работу с утра не пошел.

***

Вместо работы, ранним утром, чуть свет, я отправился в аптеку за тонометром и длиннющим списком лекарств. Я провел последние несколько дней у маминой постели. Она не поднималась - говорила, будто не плохо чувствует левую половину тела. Мама всячески меня подбадривала, говоря, что лекарства очень здорово помогают, и что с каждой таблеткой она чувствует себя всё лучше и лучше. Что еще чуть-чуть и она снова поднимется на ноги. Что видел я? Я всё отчетливей видел зловещую улыбку обнаженных красных зубов.

Нет, я не собирался расставаться с мамой. Скорее сам умру, чем опущу руки в борьбе за её жизнь. Но зеркала занавесил. Я перестал бриться и умываться. Мне было страшно взглянуть на собственное отражение.

Я решил снова закурить. Вышел как-то вечером в магазин, пока мама задремала. Это было самое страшное, что я когда либо переживал. В короткой очереди ближайшего супермаркета, со всех сторон на меня скалились черепа. Не было их только на лицах считанных единиц, преимущественно молодых и детских. От многих пахло смертью. Черепа смеялись, о чем-то переговаривались друг с другом, не подозревая, что их уже нет. Кажется, я единственный, кто видит маску смерти. Метку. Печать.

Интернет услужливо подкинул мне какие-то поверия. Якобы, видение "печати смерти" - один из непременных атрибутов ведьмовства. Чем четче видится печать, тем ближе смерть к человеку. Быть ведьмой - великое искушение, но этот дар - это тот самый крест, который ведьме предстоит нести всю свою оставшуюся жизнь.

Баба Паша, сколько себя помню, очень опрятно одевалась, но была крайне запущенной. Может быть, она просто не любила зеркала?

Еще я узнал, что по приданиям, ведьма не может умереть, не передав свой дар кровному родственнику. Может быть не такой уж Валерка и дурак, что мучил её несколько дней? Так. Хватит думать о всякой ерунде. Я просто очень устал. Мне нужно отвлечься. Хотя бы проверить ленту в соцсетях.

Каково же было моё удивление, когда я увидел входящее сообщение. Сообщение от Нади. Каков же был мой ужас, когда я прочел его, в общем-то безобидное содержимое:

"Это был самый лучший вечер в моей жизни! Мне так хорошо с тобой. Так просто... Так уютно... Не могу дождаться, когда вновь смогу ощутить тепло твоих изумрудных глаз..."

Очень приятно. Обнадеживает. Вот только глаза у меня всю жизнь были карие. Зелеными были у бабы Паши...

Я не успел закрыть окно браузера. Надежда, оказывается, всё это время была в онлайне. Она заметила меня и начала набирать сообщение. Нет, я очень хочу с ней пообщаться, но только не сейчас. Я слишком растерян, чтобы суметь грамотно построить диалог.

"Привет! Ну ты куда пропал? На работе тебя нет, телефон отключен... Знаешь как долго тянутся дни без тебя?"

Что я могу ответить? Правду. Дозированную. Ни к чему вываливать на любимую свои проблемы.

"Привет. Да вот. Кое-какие проблемы решаю - всё некогда. Тоже очень-очень по тебе скучаю"

"Ясно. Ты ведь самый-самый лучший! Ты обязательно со всем справишься! Я верю в тебя"

"Теперь - конечно справлюсь. Спасибо, Надя "

Называй её по имени. Отправляй смайлики. Это вся та нежность, которую ты можешь выразить холодными, скучными килобайтами.

"А у меня вот радость! Представляешь - давно хотела сделать модную стрижку - всё никак не решалась. Наконец осмелилась! А то, тебе, наверное, не ловко появляться на людях с девицей, с секущимися волосами))) Фото, правда не очень, но прическу хорошо видно. Здорово, правда?)))"

Да нет. Фото было вполне приличным. А прическа - и вовсе - замечательной. Если бы роскошные, свежепокрашенные локоны не обрамляли чертов красный череп!

Я вскочил из-за компьютера и заметался по комнате, давя в себе вопль боли. Стон. Я лихорадочно шарил по карманам, в надежде найти сигареты. Должно быть, оставил их на тумбочке, возле маминой постели...

Войдя в комнату, я увидел, что ночной полумрак не нарушает красноватое сияние. Я обрадовался и кинулся к маме, но тут же отстранился. Она не дышала.

Мама - мертва. Надежда умирает. Последняя Надежда. Все умрут. Я умру, вы умрете. Почему вы такие веселые? Ах, да вы просто не знаете когда! Вот и я знать не хочу.

Если оставить в жаркий день на солнце мороженное, оно быстро растает. Мы с Валеркой так часто делали, когда кто-то из нас был простужен. Он, я... Это справедливо. По-братски. Мы всё делили поровну - и мороженное, и неприятности, вроде ангины. Валерка предал меня. Он не захотел разделить "подарочек" бабы Паши.

Растаявшее мороженное становится приторно сладким. Нет, оно не портится. Просто резкие температуры снижают чувствительность рецепторов. Мороженное всегда приторно сладкое, просто когда холодное - в самый раз. А когда ты обжигаешься отскочившим из костра угольком, то первые несколько секунды ты ничего не замечаешь. Я зажег газовую плиту. В синеватом свете конфорки, я стал шарить по ящикам. Что-нибудь вроде иголки или шила... Тонкое сверло? Сгодиться. Я обернул тупой конец полотенцем и начал прокаливать острие. Не то чтобы мне было так уж важно сейчас не обжечься, но координацию нельзя терять ни в коем случае. Жало раскалилось до красна. Еще чуть-чуть, и дрянная китайская сталь начнет плавиться от перегрева. Как мои нервы. Сталь должна еще послужить, а о нервах беспокоиться поздно. Я растер по щекам катящиеся слезы и закусил кожаный брючный ремень.

Р-р-раз! Дв-в-ва! Боль докатывается до сознания. Рано или поздно. Каким бы горячим не был предмет, приносящий урон. Я кричал, не стесняясь своей боли. Кричал, даже когда ремень выпал изо рта, вслед за раскаленным сверлом. Зашаял ли пол под горячей железкой? Я не знаю. Не вижу. Ничего не вижу.
Знаете, теперь я такой же как и вы. Я рад, что больше не вижу лики зла. Ваша смерть, ваши страдания - больше не моя забота. Я такой же, как и вы. Не вижу зла.

[Putnic]

это не миниатюра. Поэтому ее и трудно написать, что автору надо выбросить строительный мусор рефлексии и оставить суть.
Есть опечатки, например зашаял в конце и в начале и еще где то, мне не важно, но носом то ткнут.
Сталь не расплавить на комфорке, можно перетерпеть в туалет, но не расплавить, там(в комфорке) нет 1400-1500 с копейками.

[Ctapk]

Рассказ впечатлил и если не учитывать мелочи (вроде тех о которых выше написал Путник), то просто прекрасно. Не углубляясь в дебри, легко читается, смысловая нагрузка не давит на мозг. В общем все хорошо.

[Усик-колёсик]

эпиграф определенно лишний.
а конец не въехал что-то.... он себе глаза выколол? или вообще самоубился?
Соглашусь с Путником, что тут слишком много лишнего для миниатюры.

[Putnic]

В миниатюру тяжело уместить что-то более-менее серьезное. Что есть миниатюра? Зарисовка. Коротенькая, описательная. Вот ситуация такая-то. Сделали то-то. Миниатюра, в моем разумении, вообще мало пригодна для повествования

Ты не прав. И аргументом может быть практика, и дисциплина. Текст ограниченного размера, если ты анализируешь и осмысливаешь собственные писульки, отражает суть сообщаемой тобой истории в соразмерности деталей сообщаемой тобой информации. Размер же в данном случае просто вещизм - беспорядок за костяной коробкой.
В общем то блиц можно назвать основой рационального мышления.

[mauser]

Но и ты прав не исчерпывающе. Из многих деталей вырисовывается целостное восприятие рассказа. Деталями, как штрихами наносится общая картина, реализация идеи, смысл.
Что лучше - карандашная графика или векторный арт? Можешь ответить?
Ни что не лучше - сильно разное это.
Вот ведь незадача - я сам организатор этого круга блица - не красиво. Спросим публику - стоит ли мне дисквалифицировать эту работу из-за несовместимости форматов?

[Учебная Тревога]

Конкурсы для того и нужны, что бы учиться, я против дисквалификации.

[mauser]

Конкурсы для того и нужны, что бы учиться, я против дисквалификации.

да ничего страшного. научились, теперь в поблажках не нуждаемся. Наоборот - строжайшая дисциплина. Ты прекрасно знаешь, что я могу написать другой рассказ на конкурс. И не один. И даже не два. Так что не трагедия совершенно