Сообщений в теме: 501
#241
Wrundel
-
- Завсегдатай
-
- 7 286 сообщений
Пена Поппера Ментол
Отправлено 16:32:46 - 11.09.2011
На как долго к нам, Ливси Зергут ? Постов на пяток?
#242
Гость_zirius_*
Гость_zirius_*
-
- 0 Гости
Отправлено 16:43:39 - 11.09.2011
Дамы и господа, спешу предуведомить, что мы с его сиятельством не опускаемся до мультоблудия, да-с. Он - это он, я - это я. Дальнейшие попытки нашего отождествления будут пресекаться с особым цинизмом и несообразной жестокостью.
#243
Wrundel
-
- Завсегдатай
-
- 7 286 сообщений
Пена Поппера Ментол
Отправлено 16:47:31 - 11.09.2011
Дальнейшие попытки нашего отождествления будут пресекаться с особым цинизмом и несообразной жестокостью.
Окак. Значит штучки Зириуса нас не покинут, и то хорошо.
#244
voyager
-
- Завсегдатай
-
- 3 082 сообщений
old grumbler
Отправлено 16:59:50 - 11.09.2011
Дай Бог.Дамы и господа, спешу предуведомить, что мы с его сиятельством не опускаемся до мультоблудия, да-с. Он - это он, я - это я. Дальнейшие попытки нашего отождествления будут пресекаться с особым цинизмом и несообразной жестокостью.
А то что-то на форуме совсем скучно стало.
#245
Putnic
-
- Завсегдатай
-
- 8 982 сообщений
Тень
Отправлено 10:25:42 - 12.09.2011
Дамы и господа, спешу предуведомить, что мы с его сиятельством не опускаемся до мультоблудия, да-с. Он - это он, я - это я. Дальнейшие попытки нашего отождествления будут пресекаться с особым цинизмом и несообразной жестокостью.
Дай Бог.
Сочувствую.
#246
Wrundel
-
- Завсегдатай
-
- 7 286 сообщений
Пена Поппера Ментол
Отправлено 09:50:27 - 14.09.2011
Он - это он, я - это я.
Тк и только на один пост пока его хватило. Пусть примет участие в обсуждении ближайшего конкурса (или в самом конкурсе), это предложение - я не настаиваю, тогда первая часть формулы заработает, а там, глядишь и вторая.
#247
Гость_Де фон дон Зергут_*
Гость_Де фон дон Зергут_*
-
- 0 Гости
Отправлено 09:56:20 - 08.10.2011
Господа, у меня для вас преприятнейшее известие. Ужин сегодня подадут в восемь. Маски срывают в полночь. Тогда же танцы.
#248
Tron
-
- Путники
-
- 483 сообщений
Дайвер
Отправлено 14:33:12 - 08.10.2011
Мульты - вонючие псы. Ненавижу их. У мульта может быть одно оправдание - либо он Абвер, либо Лукьяненко. А кто ты? Абвер? Лукьяненко? Или Алукард?
#249
Wrundel
-
- Завсегдатай
-
- 7 286 сообщений
Пена Поппера Ментол
Отправлено 17:28:47 - 08.10.2011
дефондон Зергут, вы будете снимать маску с себя или с Зириуса? Или оба вместе? Событие произойдет в каюте Зириуса или как?
#250
Wrundel
-
- Завсегдатай
-
- 7 286 сообщений
Пена Поппера Ментол
Отправлено 18:33:55 - 08.10.2011
видимо хозяин что-то напутал или часы потерял, пойду с женой кино смотреть.
#251
Гость_zirius_*
Гость_zirius_*
-
- 0 Гости
Отправлено 19:12:35 - 08.10.2011
Господа, прощу пардону. Вообразите, выехал в тайгу и потерял в лесу ключи от машины. Весь наличный интеллектуальный и витальный заряд направлен на выход из сложившийся ситуации. Спасибо МТС, мобильная связь действует, уже почти дома.
#252
Гость_zirius_*
Гость_zirius_*
-
- 0 Гости
Отправлено 19:49:36 - 08.10.2011
по сабжу. Я то полагал, что фон всем уже известен. Однако, не всем. Тогда не буду мешать, фон, ваш выход.
#253
Wrundel
-
- Завсегдатай
-
- 7 286 сообщений
Пена Поппера Ментол
Отправлено 23:07:46 - 08.10.2011
zirius, видимо я самый заинтересованный зритель. После "Что,где,когда?" дефодон не вышел. Наверно стал смотреть "Семь жизней" сразу после игры.. А я ранее смотрел и потому спать. С возвращением из леса/тайги.
#254
Гость_Де фон дон Зергут_*
Гость_Де фон дон Зергут_*
-
- 0 Гости
Отправлено 10:54:33 - 09.10.2011
Wrundel, пардон. Всю ночь был поглощен самосожжением, обливался бензином и чиркал спичками.Мульты - вонючие псы.
#255
Wrundel
-
- Завсегдатай
-
- 7 286 сообщений
Пена Поппера Ментол
Отправлено 11:07:44 - 09.10.2011
Да пожалуйста, но это цитата не моя. Пользуйтесь зажигалками зиппо.
#256
Гость_zirius_*
Гость_zirius_*
-
- 0 Гости
Отправлено 16:59:24 - 21.10.2011
Семейные хроники.
Копаясь в затхлом чулане родовой усадьбы, среди сундуков, столового серебра и позеленевших подсвешников наткнулся я на мешок,
набитый древними CD-дисками. Большая часть инкунабул пришла в негодность, мыши, мухи да мокрый климат сильно нагадили в историческую
действительность, однако кое-что удалось спасти. Хотя я и отдаю себе отчет в сугубо фамильном интересе к архиву, некоторые пассажи,
как мне кажется, достойны внимания неизбалованного читателя.
...Вам, чада мои, вверяю труд свой в тщете оградить, уберечь и направить. Истории сии вельми поучительны прорастающему тучными
злаками семени моему, а равно и прочему державному юношеству, случись вдруг тому оказаться поблизости. Ужасы, грязь и распутство
крепостного права, нарочито выпяченные здесь отцовским пером, пусть навсегда останутся там, где они посейчас есть, дабы не было у
вас никогда повода сомневаться в светлом пути просвещения и науки.
Расцвет западноевропейской культуры произвел удивительные перемены и в нашей тишайшей губернии. Общество изящной словесности
"Весна и пятница" обратилось вдруг в литературный клуб "Весна по пятницам", располагавшийся теперь в воксале железнодорожной
станции, построенной неутомимым инженером Моржуевым. Зала ресторации свободно вмещала пятничные собрания, включая и транзитных
желающих. Добрейший председатель Илья Александрович, напуганный внезапно наехавшим на перрон паровозом, отошел от дел и скрылся в
деревенской глуши, изредка посылая весточки о здоровье и благополучии. Клуб управлялся модной демократическою методою, нисколько,
впрочем, от того не страдая. Графиня Z родила наследника, но интерес к творчеству не утратила и вскоре напечатала из личных средств
сборник ярчайших произведений губернских талантов. Прослышав об изысканности духовной и гастрономической пищи российской провинции,
в ресторацию ежедневно набивалась прорва народу и услаждалась кулебякой со сборником, что вынуждало авторов безвылазно отвечать
взаимообразной любезностью, рискуя подорвать силы ежевечерними чтениями. Нигилист Корзинкин, оженившись, нимало не остепенился и
продолжал эпатировать проезжих гусар, их жен, любовниц и тайных советников философическими трюизмами. Я же, согбенный заботою о
продолжении рода, неотлучно развлекал маменьку вашу и многочисленное потомство, потому в ресторацию заглядывал мимоходом.
Так бы все и шло по христианскому обычаю, кабы вновь не замаячила на горизонте фигура литератора N.
N, взявши взамуж некую Музу Кузьминичну, в девичестве, говорят, блиставшую в "Весне и пятнице", интерес к нашим пенатам отнюдь
не утратил. Устроение театров, библиотек и балаганов в первопрестольной требовало немалых вложений в карманы и закрома влиятельных
лиц империи, что не могло не привлечь писательского внимания к обширным поместиям жены. Простор полей, вскормивший супругу молоком и
медом, звал и манил литератора приобщиться к народному творчеству. N решил нанести визит.
Приезд столичного кудесника речи вызвал слухи и пересуды о днях минувших, упоминались имена Корзинкина, Моржуева и Ильи
Александровича, что бы и ладно, было-было да быльем поросло, но, к досаде моей, вздор молвы людской лаял господ, вовсе к тому
непричастных, а если и причастных, то лишь не относящимися к существу вопроса обстоятельствами.* Дефилируя по перрону промежду
нетерпеливой публики, вдоволь наслушался я домыслов и версий касательно супружницы писателя, что вынуждало меня поминутно
наведываться в буфетную для упокоительства нервов. Наконец лязгнули буфера, Моржуев вытянулся во фрунт и вскинул руку к фуражке. N
вступил на воксал.
- Виват! - грянул хор гимназисток, тайно проникших к поезду вопреки сценарию и железнодорожному расписанию. Возник переполох.
Графиню, державшую хлеб-соль на расписанном вензелями подносе, невежливо оттерли на задний план. Жандармы бросились на помощь
Моржуеву и вскорости навели порядок, загнав нарушительниц туда, где и доселе прятались, в уборную. Штаб-есаул Анчуткин, мужчина и
поэт, построил гусар в оцепившее перрон каре, отбросил толпу на исходные рубежи, собственноручно запер уборную, схватил Музу
Кузьминичну под локоток, графиню за талию и ввел в ресторацию.
- N! - отодрав пальцы штаб-есаула от корсета, начала графиня. - Мы, то есть, я, литклуб "Весна по пятницам" в моем лице имеем
честь преподнесть по русскому обычаю хлеб-соль и стопку водки...Где-то здесь была стопка...Ах, я волнуюсь.
N насмехался в усы, нимало не задетый суетою встречи. Муза Кузьминична благосклонно взирала на есаулов мундир, аксельбанты и
панталоны, глаза прочих живо бегали по мизансцене в поисках вожделенной водки. Откуда-то доносился глухой стук колес уходящего
поезда. Или, может, запертого Моржуева. Наконец стопка нашлась, протянутая чьей-то заботливою рукою.
- За матушку-Русь и присутствующих дам! - почему-то воскрикнул писатель, выпил водку, хряснул озмь солонку и неожиданно упал сам.
Бросились поднимать.
- Да он пьян, господа, - зашептал невесть откуда взявшийся Корзинкин, тщетно стараясь придать телу литератора приличное
направление. Графиня взглянула в перекошенное страданием лицо N и переполошилась.
- Врача! Велите позвать врача!
Врача не нашли, но был подающий литературные надежды аптекарь Рындин, пользовавший уставших в дискуссиях одноклубников
разнообразными медицинскими средствами. Отодвинув машущую на страдальца подносом графиню, аптекарь приник к груди поверженного
беллетриста. Общество притихло, ожидая вердикта.
Рындин понюхал писательские усы, перекрестился и обвел ассамблею остекленевшим глазом.
- Боже святый...Господа! Кто убил писателя?
Зал ахнул. Побелел штаб-есаул, икнул Корзинкин, попадали в кресла некрепкие организмы дам. Муза Кузьминична досадливо плюнула в
урну.
- Что ты плетешь, Рындин? Выпивши он, еще с Москвы. Легко ли, четыре полуштофа всосамши, пока ехали.
- Я, сударыня, кончал с отличием воронежские курсы фармакопеи, и смею вас уверить, покойник мертвее мертвого, да-с. Отравлен,
безусловно отравлен, цианидом-с, запах явственный, невозможно спутать. Позвольте, вот и рюмочка в перстах, не угодно ли нюхнуть.
Рындин выпростал рюмку из окоченелых пальцев и принялся совать ту молодой вдове и прочим, кто попадался.
- Истинно яд, - степенно изрек бородатый Мокий Федулович, поднявшийся на вишневых садах в первую гильдию. - Однако ж, господа,
дело неслыханное. Усопший хоть и литератор, а отвечать нам. Да отойди ты, Рындин, я уже нюхал...Закрой-ка двери, не ровен час
душегуб утекет. Я мыслю, дознание дОлжно учинить, сиречь допрос с пристрастием, кто где стоял, кто водкой поил, кто зуб точил на
литературное дарование. То ж и человека надоть солидного для того найти, чтоб в авторитете был и чист в подозрениях, из
администрации лучше. Инженера Моржуева разве позвать.
- Любо, любо! - зашумел зал. - Верно купчина говорит, где, где Моржуев?
Зачали искать, да токмо вряд бы нашли, не направь я следствие в нужную сторону. Отперли клозет, выпустили встрепанного инженера,
гимназисток же оставили как есть, из состраданья к неопытной юности.
Железнодорожник вник в суть на удивление скоро, оправил мундир, внимательно оглядел останки писателя, а также хлеб-соли.
- Гм, господа. Принужден вывести, что тут совершено отвратительнейшее злодейство, покамест, значит, я вынужденно имел там
французское алиби...
- Серж! - подскочила с кресел инженерная невеста, - как ты мог!
- Опять ты все усложняешь, - поморщился Моржуев, - дозволь не перебивать.
На невесту зашикали, и дело продолжилось.
- Обстоятельства места и времени решительно указуют круг лиц, имевших возможность учинить безобразие. Как я понял, ошую тут стоял
мосье Корзинкин, известный фрондёр и башибузук. Анадысь опять в бильярдной буянил, меня и вот господина аптекаря подлыми словами
хулил. Не он ли водку подал?
- Клевета! - взвился нигилист. - Ошую графиня стояла, я одесную был.
- И думаю я, - возвысил голос Моржуев, - каждому члену клуба, читавшему опусы господина Корзинкина, не можно не впасть в
метафизическое расстройство. Един ли лист отыщется без изощренного смертоубийства крещеной души, об иноверцах, девственницах и
безответной скотине и не говорю. Православные! Ужель средь нас найдется собака, пишущая о сем столь же забористо? Иль может, кто из
вас его паскудства не читамши? Он и убил, боле некому. Вяжи его, братцы!
Кинулись вязать. Корзинкин, даром что семинарист, оказался ловок да на руку скор, и поначалу от насевших волонтеров отбивался
бойко. ОшелОмил по лбу штаб-есаула, сбил пенсне с аптекаря и, обидив коленом инженера в причинное место, порскнул под стол. Ай
уйдет, ай уйдет! И точно б ушел, кабы не купечество. Мокий Федулович успел таки ухватить супостата за выю, заломил сапогом хребет и
прищемил к табурету голову. Корзинкин затих.
Помятое следствие шумно поздравлялось с викторией, троекратно лобзаясь и всячески понося поверженного модерниста. Чья-то
расторопная рука уже тянула снурок от гардины, распечатывали шампанское да кликали в окна урядника.
- Что вы с ним сделали, изуверы! - худенькая востроносая отроковица пала на колена пред распластанным внизу Корзинкиным, тревожно
заглядывая тому в закатившиеся очи. - Какое ваше право чинить расправу, судя лишь по манере письма и оригинальности стиля?
- Вы кто, прелестное дитя, - развязно молвил оклемавшийся есаул, - поделом штафирке и честь, будет помнить гвардейскую удаль. Я
чай, в остроге литературному вежеству быстро научат!
Шутка понравилась, захихикали, зашуршали перьями, споро записывая эпиграмму для памяти. Девица распахнула глазищи на удалого
Анчуткина, воспряла с колен в невеликий рост.
- Жена я его законная, по мужу Корзинкина, Богом данная, и не вам, сударь, о том судить, хорош али плох он в богоугодном деле. Люб
он мне за задумчивость, за настырность характера, за суету души! А что сочиняет дурное, то грех людской на себя берет, крепость веры
своей испытуя. Трудом духовным непрестанно плоть изнуряет, и днем и ночью все пишет, пишет, аки пчела. А в воскресенье набьет сюртук
медяками, пойдет на паперть да все и раздаст до последней полушки. Всякую тварь божью ему не проще убить, чем вам или тому же
аптекарю, не то что писателя. Али не он на воздух нарочно пальнул, когда с ним, с писателем этим, стреляться по холостой поре
привелось? Нешто забыли?
Слова храброй барышни нас изрядно сконфузили. Вспомнили онеры давнишней дуэли, уголовное уложение и клубный устав.
- Эк нас разобрало, - смущенно крякнул Мокий Федулович, - погорячились мы, безвинного в каторгу закатать недолго, срам на себя
примем, коли с кондачка решим.
Корзинкина подняли ласково, Анчуткин пыль с манишки сдул, Моржуев дал чаю с баранками, водку пить опасались пока.
- Сомневаюсь я, - продолжал купец, брезгливо вытирая платочком руки, - что есть у нас человек, способный настоящего писателя
завалить. Хилый народец нынче пошел. Так, мокрота одна.
- Не скажите, Мокий Федулович, - обиделась графиня Z, - многие достойно пишут. Наприклад и вас взять, каково изящно излагаете.
Графиня вытащила из-под лифа сборник и зашелестела страницами.
- Вот...Богатырский кол смачно вошел в бесстыжее гузно Змея Горыныча, захлюпал потрохами и выворотил клубок смердящих кишок скрозь
глотку и пасть к ногам увязанной на дубе царевны...Ах, я без слез не могу прочесть, до того забирает!
- Ну полно, полно, - сказал довольный Мокий Федулович, - слезами горю не поможешь. Надоть мотив искать, шерше, как говорится, ля
фам. Русский человек если и порешит кого, то исключительно из-за любовной ажитации, не по злобе сердца, а с великой тоски. Так вот
оно и бывает...Накатит в глаза злосчастная любовь, возревнуется сердце, выпьет молодец зелена вина да и распишет соперника от уха до
уха ножом засапожным...
Складно плел купец, хоть и врал безбожно. И помнИлось тут мне, дети мои, что захотел чертов Мокий поклеп на меня возвесть, на
родителя вашего и Музу Кузьминичну тень бросить.
- Неча тебе, Мокий, Захара Звездищева Музой пенять, - сказал я ему, - я честный семьянин и закону верен, прелести ея пусть
писатель щупает, - глупо сказал, забылся слегка, но поправился, - если будет чем. Малых детушек сИротами оставить решил? Может, я
когда и присочинил чего, но писателю ни в грош теперь не завидую, одну только правду глаголю, мне и без Музы хорошо. Смотри,
Федулыч, впредь меня с писателем не ровняй, не ровен час закаешься, у меня не заржавеет. Знать его не знаю и не читал даже.
Надел картуз и вышел вон, да об литератора по дороге споткнулся. За хлопотами-то о трупе забыли, а оно возьми да и поползи, до
порога уж доползло, до свежего воздуху. Мда. Что-то там напутал аптекарь в диагнозе, не знаю, не моя епархия. Замяли вскорости дело,
вЫходила как-то писателя Муза Кузьминична. Отъелся он у нас, раздобрел, шибче прежнего пишет.
Копаясь в затхлом чулане родовой усадьбы, среди сундуков, столового серебра и позеленевших подсвешников наткнулся я на мешок,
набитый древними CD-дисками. Большая часть инкунабул пришла в негодность, мыши, мухи да мокрый климат сильно нагадили в историческую
действительность, однако кое-что удалось спасти. Хотя я и отдаю себе отчет в сугубо фамильном интересе к архиву, некоторые пассажи,
как мне кажется, достойны внимания неизбалованного читателя.
...Вам, чада мои, вверяю труд свой в тщете оградить, уберечь и направить. Истории сии вельми поучительны прорастающему тучными
злаками семени моему, а равно и прочему державному юношеству, случись вдруг тому оказаться поблизости. Ужасы, грязь и распутство
крепостного права, нарочито выпяченные здесь отцовским пером, пусть навсегда останутся там, где они посейчас есть, дабы не было у
вас никогда повода сомневаться в светлом пути просвещения и науки.
Расцвет западноевропейской культуры произвел удивительные перемены и в нашей тишайшей губернии. Общество изящной словесности
"Весна и пятница" обратилось вдруг в литературный клуб "Весна по пятницам", располагавшийся теперь в воксале железнодорожной
станции, построенной неутомимым инженером Моржуевым. Зала ресторации свободно вмещала пятничные собрания, включая и транзитных
желающих. Добрейший председатель Илья Александрович, напуганный внезапно наехавшим на перрон паровозом, отошел от дел и скрылся в
деревенской глуши, изредка посылая весточки о здоровье и благополучии. Клуб управлялся модной демократическою методою, нисколько,
впрочем, от того не страдая. Графиня Z родила наследника, но интерес к творчеству не утратила и вскоре напечатала из личных средств
сборник ярчайших произведений губернских талантов. Прослышав об изысканности духовной и гастрономической пищи российской провинции,
в ресторацию ежедневно набивалась прорва народу и услаждалась кулебякой со сборником, что вынуждало авторов безвылазно отвечать
взаимообразной любезностью, рискуя подорвать силы ежевечерними чтениями. Нигилист Корзинкин, оженившись, нимало не остепенился и
продолжал эпатировать проезжих гусар, их жен, любовниц и тайных советников философическими трюизмами. Я же, согбенный заботою о
продолжении рода, неотлучно развлекал маменьку вашу и многочисленное потомство, потому в ресторацию заглядывал мимоходом.
Так бы все и шло по христианскому обычаю, кабы вновь не замаячила на горизонте фигура литератора N.
N, взявши взамуж некую Музу Кузьминичну, в девичестве, говорят, блиставшую в "Весне и пятнице", интерес к нашим пенатам отнюдь
не утратил. Устроение театров, библиотек и балаганов в первопрестольной требовало немалых вложений в карманы и закрома влиятельных
лиц империи, что не могло не привлечь писательского внимания к обширным поместиям жены. Простор полей, вскормивший супругу молоком и
медом, звал и манил литератора приобщиться к народному творчеству. N решил нанести визит.
Приезд столичного кудесника речи вызвал слухи и пересуды о днях минувших, упоминались имена Корзинкина, Моржуева и Ильи
Александровича, что бы и ладно, было-было да быльем поросло, но, к досаде моей, вздор молвы людской лаял господ, вовсе к тому
непричастных, а если и причастных, то лишь не относящимися к существу вопроса обстоятельствами.* Дефилируя по перрону промежду
нетерпеливой публики, вдоволь наслушался я домыслов и версий касательно супружницы писателя, что вынуждало меня поминутно
наведываться в буфетную для упокоительства нервов. Наконец лязгнули буфера, Моржуев вытянулся во фрунт и вскинул руку к фуражке. N
вступил на воксал.
- Виват! - грянул хор гимназисток, тайно проникших к поезду вопреки сценарию и железнодорожному расписанию. Возник переполох.
Графиню, державшую хлеб-соль на расписанном вензелями подносе, невежливо оттерли на задний план. Жандармы бросились на помощь
Моржуеву и вскорости навели порядок, загнав нарушительниц туда, где и доселе прятались, в уборную. Штаб-есаул Анчуткин, мужчина и
поэт, построил гусар в оцепившее перрон каре, отбросил толпу на исходные рубежи, собственноручно запер уборную, схватил Музу
Кузьминичну под локоток, графиню за талию и ввел в ресторацию.
- N! - отодрав пальцы штаб-есаула от корсета, начала графиня. - Мы, то есть, я, литклуб "Весна по пятницам" в моем лице имеем
честь преподнесть по русскому обычаю хлеб-соль и стопку водки...Где-то здесь была стопка...Ах, я волнуюсь.
N насмехался в усы, нимало не задетый суетою встречи. Муза Кузьминична благосклонно взирала на есаулов мундир, аксельбанты и
панталоны, глаза прочих живо бегали по мизансцене в поисках вожделенной водки. Откуда-то доносился глухой стук колес уходящего
поезда. Или, может, запертого Моржуева. Наконец стопка нашлась, протянутая чьей-то заботливою рукою.
- За матушку-Русь и присутствующих дам! - почему-то воскрикнул писатель, выпил водку, хряснул озмь солонку и неожиданно упал сам.
Бросились поднимать.
- Да он пьян, господа, - зашептал невесть откуда взявшийся Корзинкин, тщетно стараясь придать телу литератора приличное
направление. Графиня взглянула в перекошенное страданием лицо N и переполошилась.
- Врача! Велите позвать врача!
Врача не нашли, но был подающий литературные надежды аптекарь Рындин, пользовавший уставших в дискуссиях одноклубников
разнообразными медицинскими средствами. Отодвинув машущую на страдальца подносом графиню, аптекарь приник к груди поверженного
беллетриста. Общество притихло, ожидая вердикта.
Рындин понюхал писательские усы, перекрестился и обвел ассамблею остекленевшим глазом.
- Боже святый...Господа! Кто убил писателя?
Зал ахнул. Побелел штаб-есаул, икнул Корзинкин, попадали в кресла некрепкие организмы дам. Муза Кузьминична досадливо плюнула в
урну.
- Что ты плетешь, Рындин? Выпивши он, еще с Москвы. Легко ли, четыре полуштофа всосамши, пока ехали.
- Я, сударыня, кончал с отличием воронежские курсы фармакопеи, и смею вас уверить, покойник мертвее мертвого, да-с. Отравлен,
безусловно отравлен, цианидом-с, запах явственный, невозможно спутать. Позвольте, вот и рюмочка в перстах, не угодно ли нюхнуть.
Рындин выпростал рюмку из окоченелых пальцев и принялся совать ту молодой вдове и прочим, кто попадался.
- Истинно яд, - степенно изрек бородатый Мокий Федулович, поднявшийся на вишневых садах в первую гильдию. - Однако ж, господа,
дело неслыханное. Усопший хоть и литератор, а отвечать нам. Да отойди ты, Рындин, я уже нюхал...Закрой-ка двери, не ровен час
душегуб утекет. Я мыслю, дознание дОлжно учинить, сиречь допрос с пристрастием, кто где стоял, кто водкой поил, кто зуб точил на
литературное дарование. То ж и человека надоть солидного для того найти, чтоб в авторитете был и чист в подозрениях, из
администрации лучше. Инженера Моржуева разве позвать.
- Любо, любо! - зашумел зал. - Верно купчина говорит, где, где Моржуев?
Зачали искать, да токмо вряд бы нашли, не направь я следствие в нужную сторону. Отперли клозет, выпустили встрепанного инженера,
гимназисток же оставили как есть, из состраданья к неопытной юности.
Железнодорожник вник в суть на удивление скоро, оправил мундир, внимательно оглядел останки писателя, а также хлеб-соли.
- Гм, господа. Принужден вывести, что тут совершено отвратительнейшее злодейство, покамест, значит, я вынужденно имел там
французское алиби...
- Серж! - подскочила с кресел инженерная невеста, - как ты мог!
- Опять ты все усложняешь, - поморщился Моржуев, - дозволь не перебивать.
На невесту зашикали, и дело продолжилось.
- Обстоятельства места и времени решительно указуют круг лиц, имевших возможность учинить безобразие. Как я понял, ошую тут стоял
мосье Корзинкин, известный фрондёр и башибузук. Анадысь опять в бильярдной буянил, меня и вот господина аптекаря подлыми словами
хулил. Не он ли водку подал?
- Клевета! - взвился нигилист. - Ошую графиня стояла, я одесную был.
- И думаю я, - возвысил голос Моржуев, - каждому члену клуба, читавшему опусы господина Корзинкина, не можно не впасть в
метафизическое расстройство. Един ли лист отыщется без изощренного смертоубийства крещеной души, об иноверцах, девственницах и
безответной скотине и не говорю. Православные! Ужель средь нас найдется собака, пишущая о сем столь же забористо? Иль может, кто из
вас его паскудства не читамши? Он и убил, боле некому. Вяжи его, братцы!
Кинулись вязать. Корзинкин, даром что семинарист, оказался ловок да на руку скор, и поначалу от насевших волонтеров отбивался
бойко. ОшелОмил по лбу штаб-есаула, сбил пенсне с аптекаря и, обидив коленом инженера в причинное место, порскнул под стол. Ай
уйдет, ай уйдет! И точно б ушел, кабы не купечество. Мокий Федулович успел таки ухватить супостата за выю, заломил сапогом хребет и
прищемил к табурету голову. Корзинкин затих.
Помятое следствие шумно поздравлялось с викторией, троекратно лобзаясь и всячески понося поверженного модерниста. Чья-то
расторопная рука уже тянула снурок от гардины, распечатывали шампанское да кликали в окна урядника.
- Что вы с ним сделали, изуверы! - худенькая востроносая отроковица пала на колена пред распластанным внизу Корзинкиным, тревожно
заглядывая тому в закатившиеся очи. - Какое ваше право чинить расправу, судя лишь по манере письма и оригинальности стиля?
- Вы кто, прелестное дитя, - развязно молвил оклемавшийся есаул, - поделом штафирке и честь, будет помнить гвардейскую удаль. Я
чай, в остроге литературному вежеству быстро научат!
Шутка понравилась, захихикали, зашуршали перьями, споро записывая эпиграмму для памяти. Девица распахнула глазищи на удалого
Анчуткина, воспряла с колен в невеликий рост.
- Жена я его законная, по мужу Корзинкина, Богом данная, и не вам, сударь, о том судить, хорош али плох он в богоугодном деле. Люб
он мне за задумчивость, за настырность характера, за суету души! А что сочиняет дурное, то грех людской на себя берет, крепость веры
своей испытуя. Трудом духовным непрестанно плоть изнуряет, и днем и ночью все пишет, пишет, аки пчела. А в воскресенье набьет сюртук
медяками, пойдет на паперть да все и раздаст до последней полушки. Всякую тварь божью ему не проще убить, чем вам или тому же
аптекарю, не то что писателя. Али не он на воздух нарочно пальнул, когда с ним, с писателем этим, стреляться по холостой поре
привелось? Нешто забыли?
Слова храброй барышни нас изрядно сконфузили. Вспомнили онеры давнишней дуэли, уголовное уложение и клубный устав.
- Эк нас разобрало, - смущенно крякнул Мокий Федулович, - погорячились мы, безвинного в каторгу закатать недолго, срам на себя
примем, коли с кондачка решим.
Корзинкина подняли ласково, Анчуткин пыль с манишки сдул, Моржуев дал чаю с баранками, водку пить опасались пока.
- Сомневаюсь я, - продолжал купец, брезгливо вытирая платочком руки, - что есть у нас человек, способный настоящего писателя
завалить. Хилый народец нынче пошел. Так, мокрота одна.
- Не скажите, Мокий Федулович, - обиделась графиня Z, - многие достойно пишут. Наприклад и вас взять, каково изящно излагаете.
Графиня вытащила из-под лифа сборник и зашелестела страницами.
- Вот...Богатырский кол смачно вошел в бесстыжее гузно Змея Горыныча, захлюпал потрохами и выворотил клубок смердящих кишок скрозь
глотку и пасть к ногам увязанной на дубе царевны...Ах, я без слез не могу прочесть, до того забирает!
- Ну полно, полно, - сказал довольный Мокий Федулович, - слезами горю не поможешь. Надоть мотив искать, шерше, как говорится, ля
фам. Русский человек если и порешит кого, то исключительно из-за любовной ажитации, не по злобе сердца, а с великой тоски. Так вот
оно и бывает...Накатит в глаза злосчастная любовь, возревнуется сердце, выпьет молодец зелена вина да и распишет соперника от уха до
уха ножом засапожным...
Складно плел купец, хоть и врал безбожно. И помнИлось тут мне, дети мои, что захотел чертов Мокий поклеп на меня возвесть, на
родителя вашего и Музу Кузьминичну тень бросить.
- Неча тебе, Мокий, Захара Звездищева Музой пенять, - сказал я ему, - я честный семьянин и закону верен, прелести ея пусть
писатель щупает, - глупо сказал, забылся слегка, но поправился, - если будет чем. Малых детушек сИротами оставить решил? Может, я
когда и присочинил чего, но писателю ни в грош теперь не завидую, одну только правду глаголю, мне и без Музы хорошо. Смотри,
Федулыч, впредь меня с писателем не ровняй, не ровен час закаешься, у меня не заржавеет. Знать его не знаю и не читал даже.
Надел картуз и вышел вон, да об литератора по дороге споткнулся. За хлопотами-то о трупе забыли, а оно возьми да и поползи, до
порога уж доползло, до свежего воздуху. Мда. Что-то там напутал аптекарь в диагнозе, не знаю, не моя епархия. Замяли вскорости дело,
вЫходила как-то писателя Муза Кузьминична. Отъелся он у нас, раздобрел, шибче прежнего пишет.
#257
Tron
-
- Путники
-
- 483 сообщений
Дайвер
Отправлено 01:41:32 - 22.10.2011
Думаю, открою велосипед для читающих, если перечислю тех, кого увидел под масками в этом рассказе.
Илья Александрович – Кайт
Графиня Z – Забава
Корзинкин – Абвер
Моржуев - Сервер
Рындин – Рэйнчальд
Инженерная невеста – Пилар
Корзинкина – Зверюга
Секретом для меня остались Мокий Федулович, штаб-есаул Анчуткин, естественно, литератор N и его Муза Кузьминична. Для меня, кстати, совсем не очевидно, что литератор N- это Лукьяненко. Хотя есть сходства, но и я, скорее всего, не расшифровал всех мессенджей этого рассказа.
Вызвал интерес один момент:
Я так понимаю, что это отсылка к реальной истории форума. И, как я понял, господин Абвер имел некий конфликт с «писателем», в котором можно заподозрить Лукьяненко? То есть под кем-то из юзеров Лукьяненко скрывался или скрывается?
Илья Александрович – Кайт
Графиня Z – Забава
Корзинкин – Абвер
Моржуев - Сервер
Рындин – Рэйнчальд
Инженерная невеста – Пилар
Корзинкина – Зверюга
Секретом для меня остались Мокий Федулович, штаб-есаул Анчуткин, естественно, литератор N и его Муза Кузьминична. Для меня, кстати, совсем не очевидно, что литератор N- это Лукьяненко. Хотя есть сходства, но и я, скорее всего, не расшифровал всех мессенджей этого рассказа.
Вызвал интерес один момент:
Али не он на воздух нарочно пальнул, когда с ним, с писателем этим, стреляться по холостой поре привелось? Нешто забыли?
Слова храброй барышни нас изрядно сконфузили. Вспомнили онеры давнишней дуэли, уголовное уложение и клубный устав.
Я так понимаю, что это отсылка к реальной истории форума. И, как я понял, господин Абвер имел некий конфликт с «писателем», в котором можно заподозрить Лукьяненко? То есть под кем-то из юзеров Лукьяненко скрывался или скрывается?
#258
rainchild
-
- Завсегдатай
-
- 7 576 сообщений
miste
Отправлено 02:56:45 - 22.10.2011
Заинтриговали.Чуть позже обязательно прочту эту миниатюру.
#259
Гость_zirius_*
Гость_zirius_*
-
- 0 Гости
Отправлено 04:28:27 - 22.10.2011
Не сильно увлекайтесь, господа. Нешто я буду на реальных писателей и людей напраслину возводить. Тут ведь оно как и с Федулычем: начнешь рассказывать, так тотчас уже на языке и ножи засапожные, коих и близко не было. Таковы суровые законы жанра.
#260
Редрак
-
- Императоры Иллюзий
-
- 6 436 сообщений
Да, да - Шухарт!
Отправлено 09:14:25 - 22.10.2011
Штаб-есаул Анчуткин по-моему - это Пас, а вот Мокий Федулович - вначале думала, что Вояджер, но теперь сомневаться начала. 
Темы с аналогичным тегами лиц-конкурс Мерцание звёзд
Раздел Конкурсов →
Конкурсы Литературные →
Конкурсы Прозы →
Блиц-конкурсы Прозы "Мерцание Звезд" →
Архив Блиц-Конкурсов →
Железный Человек (Рассказы Корпуса)Автор Железный человек, 18:32:01 - 01.11.2014  лиц-конкурс Мерцание Звёзд
|
|
|
Количество пользователей, читающих эту тему: 0
0 пользователей, 0 гостей, 0 скрытых пользователей
