Отправлено 07:40:06 - 08.07.2010
NaGaN
31.05. … ….
В сером проеме окна перекрестия улиц
Свет зажгли фонари – согнулись
Тени качнулись, упали со стен
Ночь потянулась и встала с колен
старый разбитый трамвай
последняя ходка
пьяный уставший кондуктор
жалеет о чем-то
звуком гвоздя по стеклу щебечет весна
и если случайно, то может не зря
мы встретились с тобой
Она улыбалась. Обнажив за кричащей яркой помадой белоснежную эмаль зубов, и чуть склонив голову к левому плечу. Праздным зевакам, спешащим машинам, широкой улице напичканной рекламной требухой всевозможных вывесок, синему небу и серому городу. Так же как и вчера, так же как и позавчера, так же как будет улыбаться завтра, послезавтра и через год, до тех пор, пока не померкнет ослепительный свет ненастоящей улыбки, с губ не исчезнет краска помады, и голова не станет безвольно падать на грудь.
Тогда с нее бесцеремонно сорвут платье, обнажив перед случайными прохожими, давно пресыщенными подобными зрелищами, совершенные формы и ровный загар, перекинут через плечо и отнесут в сырой холод подвального склепа, где никто и никогда больше не вспомнит о ней.
Но сейчас она улыбалась. И щуплый подросток, в изрядно поношенной одежде, зачарованно следил, как плещется солнце неоновой подсветки, отражаясь в бесчисленных стразах вечернего наряда и лоске безупречной в своей искусственности кожи.
- Пошел отсюда! – прервал это созерцание грубый голос охранника, и парень испуганно вздрогнув, обернулся.
- я сказал вали! – вновь крикнул охранник приближаясь к парнишке всем своим видом демонстрируя угрозу.
- парень обнажил зубы и зарычал.
- Тва-а-а-ю мать! - Испугано шарахнулся охранник, и рефлекторно потянулся к кобуре.
Но кобуры не было. Бывший курсант милицейской школы инстинктивно шарил по бедру, смотря, как скалится присевший в боевой стойке странный мальчишка. В следующую секунду оборванец сорвался с места и побежал, оставив озадаченного охранника вытирать пот со лба.
- что там? Спросила выглянувшая на шум женщина продавец.
- да псих какой-то на витрину пялился – растерянно пробормотал охранник
- а, немтой!- женщина махнула рукой, - он сюда часто приходит. Не обращай внимания. Мы его и гоняли, и милицию вызывали, и психушку. Заберут, а через месяц, два он все равно приходит. В конце концов, хозяин плюнул. Ты с ним поосторожнее, он того – продавщица крутанула пальцем у виска. - Агрессивный. Но если не трогать, то в целом безобидный.
- как же безобидный, - охранник вспомнил глаза парня, - надо будет все-таки попросить ствол у хозяина, – подумал он, и напоследок оглянув улицу, зашел в магазин.
***
Старая городская набережная была местом скопления всех отбросов успешно развивающегося общества. Сюда еще не шагнул задыхающийся от перенаселения мегаполис, (слишком не удобное и не выгодное это было место для строительства) и проигравшиеся, пропившиеся и просто уставшие сопротивляться люди ютились под бетонными перекрытиями и сгнившими деревянными настилами.
Парнишка, так напугавший охранника, привычно перепрыгивал через проржавевшие бочки, обходил огромные танкерные емкости, пролезал под торчавшей во все стороны арматурой. Заброшенная набережная, по совместительству, была местом свалки твердых бытовых отходов близлежащего завода. Здесь жило несколько сотен человек, но при желании можно было разместить и несколько тысяч.
Огромный, живущий по собственным законам урбанистический муравейник. Парень, наконец, преодолел все встававшее на пути препоны и оказался перед обитой жестью низкой деревянной дверью. Отвалив тяжелый шлакоблок, он вошел внутрь. Нащупал с левой стороны неглубокую нишу, достал оттуда морской фонарь и включил его. Темнота отступила, обнажив перед светом скудное убранство убого жилища. Топчан в дальнем углу комнаты наваленный из кучи тряпья, небольшой стол, сколоченный из фанеры, колченогий табурет, вот и все что заполняло небольшое пространство два на два метра. Парень притворил дверь, повалился на свое лежбище, выключил фонарь и закрыл глаза. Он не спал. Просто лежал, опустив веки, следя, как пляшет перед внутренним взором калейдоскоп красок, подаренный майским солнцем. Он не спал. Хотя очень хотел уснуть, но девушка неподвижно застывшая за стеклом магазина маячила перед глазами, своим присутствием в клочья рвала тонкую паутину сновидений.
В дверь постучали тихо, деликатно. Обитатели здешних мест обычно не тратились на такие элементы этикета. Плохо смазанные петли скрипнули, открываясь, пропуская в черноту узкую полоску серого цвета полутьмы.
- Сергей ты не спишь? - Тихий старческий голос шорохом летнего дождя коснулся слуха подростка, спугнув навязчивое видение.
Парень включил фонарь и сел на импровизированной кровати.
- а я тебе это… поесть принес – суетливо проговорил старик, присаживаясь на табурет.
На столе появился бережно завернутый в фольгу кусок сублимата, черствый кусок хлеба и плитка шоколада в изрядно истерзанной упаковке.
Парень с удивлением уставился на старика.
- у меня свои поставщики – улыбнулся тот, - ты кушай, кушай. Нет, я не буду. Сытый уже.
Старик, поставив локоть на стол и подперев ладонью подбородок, с грустью смотрел, как с жадностью парень поглощает скромный ужин.
- Опять к магазину ходил?
Утвердительный кивок в ответ.
- Ох, Сережка доиграешься ты.
Парень, не переставая жевать, мотнул головой, будто конь пытающийся сбросить надоевшую узду.
- Послушай, - старик положил обе руки на стол и попытался заглянуть собеседнику в глаза, - тебе трудно понять, но некоторые вещи на самом деле совершенно не то, что кажется нам.
Еще один возмущенный взмах головы.
Старик опустил голову. Понял, что разговоры бессмысленны, и в сотый раз сказанные слова не найдут понимания.
- И чего ты нашел в этой кукле? – Вполголоса проговорил он, но Сергей услышал.
Парень перестал жевать и яростно мыча, беспорядочно жестикулируя, стал что-то возмущенно объяснять, силясь преодолеть физическую ущербность.
Старик в ответ выставил руки, перед лицом призывая парня успокоится и примирительно произнес:
- Верю. Живая. Верю. Успокойся только, ради Бога.
Сергей, отодвинулся от стола и упав на топчан, отвернулся к стене.
- Я же как лучше… - пробормотал старик. Он посидел еще несколько минут, словно собираясь с силами, потом, кряхтя, встал, и тихо притворив дверь, вышел наружу.
***
С неба текло. Нудно и беспрестанно. Зарядивший весенний дождь щедро плескал горстями промозглую сырость. Сергей поднял к небу глаза сразу оказавшись в центре падающего сверху водоворота. Беззвучно шевельнул губами то ли молясь, толи, пробуя на вкус холодные капли, набросил капюшон безразмерного плаща, в котором казалось, тонуло его высохшее жилистое тело и поспешил к своей бессменной визави.
За два квартала до места парень вдруг перешел с шага на бег.
Он успел вовремя как раз для того, чтобы увидеть, как продавец снимает с витрины обнаженное легкое тело. Дикий протяжный вой огласил окрестности, девушка и стоящий подле охранник вздрогнули, оборачиваясь на звук, расширяющимися от ужаса глазами, видя как в стремительном прыжке, смазанная бесформенная тень, в брызгах осколков, подобно снаряду, влетает в витрину. Одним ударом Сергей отбросил охранника к стойке ресепшена и протянул руку к манекену.
Она и сейчас улыбалась. Только жалко и беспомощно, будто с мольбой глядя на ворвавшегося, словно ураган мальчишку.
Сергей почти коснулся ее руки, но продавец, закрывшаяся манекеном как щитом, инстинктивно отступила назад.
Парень зарычал. И шагнул за ней.
Девушка завизжала.
- Отдай ему манекен! – Кричал тщетно пытавшийся подняться охранник, но девушка не слышала, вцепившись в пластик, точно повторяющий контуры женского тела, она в панике пятилась назад. Парень схватил девушку за плечо и уже занес руку для удара, когда раздался выстрел. И еще один. И еще. Охранник стрелял из новенького, полученного утром тупоносого пистолета, с каждым выстрелом все ближе подходя к бьющемуся телу в черной мокрой кляксе плаща, расползшегося по полу.
Девичий визг перешел в девятую октаву и теперь, лишь тонко звенело в ушах.
Продавец, сидя на пятой точке, быстро-быстро отползала от распростертого тела, уронив манекен, и он, со стуком упав, оказался рядом с мальчишкой.
Сергей лежал, неестественно вывернув голову, смотря прямо в глаза той, которая улыбалась, но теперь лишь ему одному, печально и нежно. Собрав последние силы, он протянул руку и коснулся ее теплой на ощупь щеки. Улыбнувшись ей в ответ, чувствуя, как поползла по подбородку тонкая горячая полоса, он прошептал: - Привет.