Хижина императора
Я не сразу понимаю, что за звук меня будит. Это же коммуникатор, единственное средство связи, которое у меня имеется. Не знаю точно как эта фигня называется. Маленькая чёрная коробочка с экраном, которую невозможно уничтожить даже ядерным взрывом. Мой личный чёрный ящик. Марсианский дьявол знает чем напичкан этот пенал. Всеми возможными датчиками. Я пытался его выбросить в реку, закапывал подальше от дома, один раз отнёс за тридцать километров от хижины и закинул в пасть роглодиту, местному аналогу крокодила. Каждое утро коммуникатор оказывался в хижине. На столе или под кроватью. Темпорально-пространственное что-то там. Помню, подкладывали мне на подпись отчёты о разработке этой технологии. Мне было лет пятнадцать и я спросил министра, принёсшего документы на подпись.
- Это что ж, теперь можно любую вещь сделать такой, что её нельзя потерять?
- Да, Ваше Величество, и нет, - министр пустился в витиеватые объяснения. – Суть технологи можно сформулировать так удачно, как это сделали вы. Технология позволяет отдельные предметы и даже явления наделить способностью возвращаться к своему владельцу. Но энергетические затраты для реализации технологии столь велики, что далеко не каждый предмет, или явление, в принципе достойны применения столь дорогой технологии. Однако, перспективы этой разработки…
- А власть, господин министр, - спросил тогда я, хитро прищурившись. – Власть, скажем, императора – достойное явление, чтобы сделать её не… нетерябельной?
Я рассмеялся над собственной шуткой. А министр побледнел, потом покраснел, и покрылся потом. Этот засранец состоял в партии моего кузена Амелия, второго в списке наследования, и был из тех, кому стоило доверять меньше всего. Через пять лет по моему приказу бедолагу выкинули в открытый космос.
Коммуникатор с трудом удалось откопать в куче тряпья, лежащего в углу хижины. Я еле вспомнил как пользоваться этой штукой. Оказывается, нужно было приложить к середине одной из сторон коробки большой палец. Только я это сделал, в центре хижины появилась мерцающая фигура. Голограмма.
- Ваше Величество, - загремел вокруг голос. Настройки громкости явно барахлили. – Вынуждены вас побеспокоить. Но… Вы нужны Империи!
Я в гневе. Ведь были отданы максимально чёткие приказы. Ни одной базы в звёздной системе, ни одного дежурного корабля на орбите. Вы ведь в курсе, что я отрёкся? Раз и навсегда, окончательно. Мало того, что отрёкся от престола, еще отказался от гражданства. И попросил всего то – захудалую необитаемую планету на окраине галактики, место, куда даже космические цыгане ни разу не добрались. Мир, на который не позарилась самая никчёмная корпорация. Хорошо, возьму я с собой коммуникатор, чтобы вам было спокойнее. Но уговор был конкретный, состоящий из множества пунктов моего забвения. И бюрократы, конечно же, его не выполнили. Гравикоптер прибывает через пару минут после того, как я включил коммуникатор. Я ожидаю, что из машины выскочит целая команда гвардейцев в боевых скафандрах, но выходит всего один человек, в скромном сером одеянии.
Его зовут Амаст, и он мой помощник, связной, дипломат, направленный ко мне для переговоров. Амаст сразу предлагает мне нейрофейс, естественно, внешний, так как мои биоразъёмы удалены. Краткая история Империи после моего отречения, анализ политической ситуации, общественных настроений. Экономика, наука, технологии и прочая прочая. Всё, что позволит нам сократить время переговоров в десятки или сотни раз. Я вежливо отказываюсь. Амаст так же вежливо настаивает.
- В чём дело? – резко спрашиваю я. – Какого хрена вы устроили? Вы читали Декларацию Отречения, пункт…
Я перечисляю пункты, которые нарушила бюрократия бывшей империи, Амаст скорбно слушает. Я выдыхаюсь, и он говорит.
- Ваше Величество, от вас сейчас зависит будет ли существовать человечество. Поэтому я очень настаиваю…
Он не из того поколения, которое считало галактического императора богом во вселенной. Он может настаивать, чтобы император надел грёбаный нейрофейс, впитал своим мозгом все необходимые знания, чтобы не тупить и вообще понять что от него, бывшего императора, нужно. Я покоряюсь. Одеваю нимб нейрофейса и впитывая историю галактики последней тысячи лет. Кризисы, войны, революции, редкие периоды стабильности. Десятки государственных формаций, от осмысленной анархии до коллективной психократии. Ничего нового. Всё это я где-то видел, в своей собственной жизни. Я скидываю нимб.
- Дерьмо, - говорю я, откидываясь на спинку кресла, прикрываю глаза. В конце концов, я император в отставке, которой больше тысячи лет, могу я вести себя как дешевый актёришка, изображающий усталость? Усталости во мне ни на каплю, я отдыхал сотни лет. – Говори чётко и коротко, что случилось? За всё это время вы ничего нового не придумали, сраная мыльная опера с элементами космохоррора.
Я расслаблен, глаза мои полузакрыты, но говорю тем голосом, которые отрабатывал все пять тысяч лет, что занимал галактический трон. Когда-то это сильно действовало на придворных и чинуш.
Несколько лет назад на границе обитаемой галактики появился объект, явно искусственного происхождения. И это было полноценное вторжение. Объект представился просто – Бог. И в подтверждение своих серьезных намерений распылил неизвестным оружием целую звёздную систему, благо необитаемую. Бог сообщил, что его единственная цель – испытать нашу цивилизацию. И для этого он выберет одного единственного человека. Достойного. Избранного. Эталон морально-этического развития.
- И он выбрал вас, - говорит мне Амаст. Вижу в его глазах неуверенность, и недоверие.
- А ты, стало быть сомневаешься. – Я уже не расслаблен, и сижу, спрятав руки между коленей, буравя Амаста фирменным взглядом императора.
- Скажите, почему вы отреклись? – Неожиданно спрашивает Амаст. Он смотрим на меня спокойно. Видел ли я хоть раз такой такого человека, который передо мной не трепетал? Да, это совсем другое поколение людей.
- Ты ведь всё обо мне знаешь, верно?
Конечно, он всё знает. Амаст – умный мальчик и подготовился к встрече. Хотя, скорее всего, до этого экстренного задания он знал обо мне только то, что написано в школьных учебниках. Я взошёл на престол в десять лет, после смерти моего венценосного отца Ивареля Первого. К совершеннолетию и полному помазанию я получил весьма скромное образование. Основные знания я черпал из сетевого планшета, тайно мне пронесенного одним из моих пажей. Потому что официальное образование требовало от меня изучения очень ограниченного количества дисциплин, и цензурировалось целой комиссией имперских педагогов. Считалось, что мировоззрение императора должно быть чистым… от всего. От жизни, от быта простых людей, он грязи большой политики. К власти я пришёл несмышлёным балбесом, способным только к дворцовым ритуалам. Но став императором – я наверстал упущенное. В чём не было толка. Всё, что я помню за тысячи лет правления – это постоянные интриги, дворцовая возня, которая заставляла меня испытывать любые чувства, кроме ощущения жизни. Я ведь даже в интернет не имел доступа, как тебе такое, Амост? Запрет, прямо установленный Имперской Конституцией. Я менял министров до своего первого тысячелетия, а после начал тасовать премьер-министров. Одного даже выкинул в открытый космос. К третьей тысяче я избавился от всех кандидатов на престол из списка наследования. А к пятой тысяче понял, что меня всё заебало.
- Заебало, понимаешь? – Теперь я веду себя почти так, как на сеансе с императорским психотерапевтом, к которому я был обязан ходить в соответствии с законом, принятым еще при моём пра-пра-деде. Но тому мозгоправу я не мог рассказать всё. – Настолько, что я отрёкся от престола. Имея всю полноту власти, избавившись от конкурентов на престол и став, по сути, бессмертным. На минуточку, я был первым бессмертным императором, да и человеком, в общем-то, тоже. На мне впервые испробовали какую-то особую технологию… Амаст, пойми правильно, я не знаю, что это за технология, не соображаю.
Ты, Амаст, не проживёшь долго, по моим меркам. Проблема в том, что когда тебе тысячи лет и ты не становишься умнее – ты теряешь смысл жизни. Какая бы твоя жизнь красивой не была. А моя жизнь был великолепна. Но когда сотни человеческих жизней ты не испытываешь ничего нового, ты теряешь стремление к жизни. И я ушёл. Мы подписали Декларацию Отречения с правительством империи, я попросил себе всего лишь необитаемую планету. На том и распрощались. Мне вся эта хрень стала неинтересной. Не жди от меня красивых ответов. Я не мудрец на пенсии. Я расмилашкяй, получивший слишком много и не способный всё это переварить. Я был жестоким тираном, а стал отшельником на камешке материи, покрытым плесенью жизни. Отъебись ты от меня, Амаст, не хочу я решать проблемы вашего человечества.
- В этом и главная проблема. – Говорит Амаст. – Бог выбрал именно вас потому, что вы смогли отречься от бесконечной власти.
- Я неразумен.
Бог огромен и одновременно мал. Я в нём и не в нём в тот же момент. То место, которое выбрал Бог для рандеву – и здесь, и где-то там. На спутнике газовой планеты, в системе с непроизносимым названием, Бог организовал портал, технологию которого человеческие учёные не могут понять. Я вошёл в этот портал, и оказался здесь, или там, или тогда. Время и место мне не понятны в принципе.
- Я неразумен. – Говорит Бог. – Считай меня вечной информационной губкой, которая летит через космические пространства и впитывает информацию. Я не осмысливаю информацию, а просто её перерабатываю. Ничего личного, потому что у меня личности нет.
- Сложно, - отвечаю я. – Какого хрена тебе надо?
- Хрен мне не нужен, а нужен ты.
Я – нейросеть. Запущенная в аппаратной оболочке с планеты Земля. Любой мир аборигены называют «земля», и мой мир назывался так же неоригинально. Зачем меня запустили и когда – я не помню. Знаю лишь, что моё искусственное тело оборудовано наноботами, способными превращать окружающую материю в меня, в мои орудия, в моё оружие. Я путешествую миллионы лет по вселенной, разыскивая источники жизни, населённые области космоса, и моя цель – нести доброе и вечное. Собственно, всё. Ты ожидал длинной истории? Но моя история лаконична. Я ищу доброе, и уничтожаю злое. Скажи мне, добро ты или зло?
Я понимаю нейросеть, именуемую себя Богом. На уровне глубинного знания. Я знаю, что представляет из себя Бог. У Бога отличные технологии, позволяющие загрузить всю нужную информацию в мозг.
- Добрый я или злой? – Я синхронизируюсь с Богом и передаю ему всю свой судьбу, жизнь на троне галактики, существование в отречении, или изгнании. – Я случайный генетический материал, кусок мяса, оказавшийся на престоле над триллионом человеческих душ. Могу ли я быть лучше кучи дерьма роглодита? Но что у меня точно есть – это житуха. На той Земле, с которой тебя запустили, было такое понятие? Банальная житуха, когда ты живёшь в определенных рамках, следующий чьим-то другим целям?
Я говорил что-то еще, сетуя на свою печальную жизнь императора. И не заметил, как стал Богом. Произошло это так же незамысловато, как уничтожение звёздной системы, распылённой в первые годы пребывания Бога, то есть меня, в галактике. Теперь я был Бог, тот самый, запущенный миллионы лет назад с планеты Земля. Нейросеть, операционная система наноспутника, способность, как считали создатели, выживать в любых космических условиях. Меня создали как универсальный космический зонд, а я стал…
Я помнил этот тронный зал. Величайшее строение, размерами в треть планеты, на которой он располагался. Я вхожу в зал не как император, а как Бог. Все жители планеты лежат в поклонении. Дальше следуют сложные ритуалы. Действо длится сутками, но я не испытываю усталости. Я – величайшее существо в галактике. Но дела империи не могут ждать, ко мне подходит министр. Мне не нужны представления, удостоверения, я всё знаю без доступа к мировой сети. Я – Бог.
- Меня зовут Абер Илом, - говорит министр и протягивает мне планшет, полный документов на подписание.
Я просматриваю документы, даже не беря планшет в руки, теперь я могу всё, буквально всё.
- Это неприемлемо, - говорю я. – Неприемлемо буквально полностью, от первого до последнего…
- Прочитайте последний файл. – Говорит Илом.
Я читаю. Илом – потомок того самого министра, которого я когда-то приказал выбросить в открытый космос. Почему я это сделал? Просто, из прихоти. И этот Илом оставил своему потомку ключики от технологии, той самой, которая не давала потерять, что угодно, в том числе власть.
- То есть, это значит?.. – спрашиваю я.
- Что вы не можете потерять свою власть, - говорит Илом. – Потому что мой прадед реализовал темпорально-пространественное сохранение вашей власти, как явления.
- И? – задаю максимально тупой вопрос.
- С тех пор многое изменилось, Ваша… Божественность? Знаете, мы ведь даже не придумали вам новый титул, нужно записать… Так вот, технология была значительно доработана, мы можем распространять её на многое. Впрочем, вряд ли вы поймёте хоть что-то из объяснений учёных. Ваша Божественность, но вам нужно уяснить две вещи. Вы не потеряли власть и даже преумножили её благодаря предусмотрительности моего прадеда. А уже я могу сделать так, что вы её потеряете, или потеряете частично. Поэтому ваши новые способности не помогут вам, скажем так, отказаться от нашего сотрудничества.
- Какой же ты глупый, - смеюсь я. – Неужели ты думаешь, что мне вся эта хрень интересна? Не для того я свалил на свою изумительную необитаемую планету, чтобы терпеть ваши мелочные интрижки. Да пропади она пропадом эта власть. – Я щёлкаю пальцами и голова Илома взрывается. И тут же я превращаюсь в человека. Пытаюсь пробиться через толпу, люди смотрят в другую сторону, тянут руки куда-то. Они не знают, что у них уже нет Бога.
Блин, вдруг понимаю я, как же мне добраться до моей хижины? Я же даже не знаю номер планеты и название звезды…
