КОЛОБОК
«Всё предусмотреть невозможно», – гласила намазанная бордовой краской надпись на стене напротив лифта на шестом этаже. Краска уже давно поблёкла, выцвела и обтёрлась. Поверх и по соседству с непонятной фразой красовались неприличные словечки и рисунки, туповатые признания в любви и россыпи из имён, прозвищ и посланий, выполненные гораздо позднее, оттого выглядящие намного ярче и свежее. Но Артём, пробегая по лестнице, прыгая через ступеньку, а иногда и через две, видел на стене шестого этажа напротив лифта только бордовую надпись. Видел, потому что сделал её сам, долгих два года тому назад, не совсем понимая смысла, но подчиняясь какому-то неестественному порыву. Тогда он был ещё одиннадцатилетним мальчишкой. В тот день познакомился с Колобком, а вечером того же дня нарисовал эту фразу на стене. Это было лишь одно из многочисленных высказываний, произнесённых Колобком. Тот выдал очень много удивительно мудрых фраз, но Артём выбрал эту для стены шестого этажа, ибо она оказалась самой короткой.
Сейчас Артём торопился к Верке, своей однокласснице, живущей двумя этажами выше. Ему не терпелось рассказать ей о чём-то слишком чудесном и потому кажущимся нереальным. Верка, конечно, зубрила-отличница, и не поймёт его, но Артём твёрдо считал, что попытаться стоит.
Верка запирала внешнюю дверь своей квартиры. Видимо куда-то собралась. Совсем уж не вовремя она, значит, придётся ей пересмотреть свои планы и маршруты.
- Верка! – как можно дружелюбнее воскликнул Артём.
- Чего тебе, Овечкин? – холодно ответила вопросом на вопрос Верка. Понятно, значит, всё ещё злится из-за того, что он вчера слишком уж в наглую списывал у неё контрольную.
- Верка! Да не дуйся ты! – сказал мальчишка, стараясь максимально зашкалить весёлость и непринуждённость своего голоса. – Пошли! Со мной! Там интересно!
- Овечкин, ты не видишь, я занята, – Веркин голос нисколько не смягчился.
Но уже через минуту Артём почти волоком тащил упирающуюся девчонку, которая некоторое время страшно кричала на него, даже позволив себе пару выражений, не соответствующих её статусу зубрилы-отличницы. Через некоторое время, когда они пробирались через заросший бурьяном пустырь парка, Верка лениво, но покорно плелась следом, ежеминутно бросая свирепые взгляды из-под маленьких очков и что-то шипя себе под нос.
Ребята остановились возле нелепо сколоченного сарайчика, совсем уж неуместного для своего расположения посреди парка отдыха. Дверь была приоткрыта, и было хорошо слышно, что внутри строения происходила энергичная возня.
- Овечкин, если это та самая чушь, которой ты пудрил мой мозг уже пару лет, то я тебя возненавижу, – процедила сквозь зубы Верка, – из-за тебя я пропустила занятия по высшей математике, а они для меня гораздо важнее тебя.
Артём не успел достойно ответить, так как в этот момент из сарайчика выкарабкался вперевалочку пухлый паренёк, пухлость которого усугубляли слишком короткие ручки и ножки и почти полное отсутствие шеи.
- Верка-Верка, – пропищал фальцетом толстяк, медленным шагом приближаясь к ребятам, – когда же ты начнёшь верить людям хоть чуточку побольше, чем своим интегралам.
- Когда люди врать перестанут, – ответила Верка, – а интегралы – начнут. Ну, и что ж такого ты хотел показать?
Толстячок, которого Артём прозвал Колобком, за удивительную похожесть того на упомянутого сказочного персонажа, отворил скрипучие ворота сарайчика. Внутри строения с трудом помещался внушительного размера агрегат цвета ржавого металла. Хотя, вероятнее всего, этот цвет вполне соответствовал состоянию материала, из которого агрегат был собран. Форму он имел совсем уж непонятную – вроде бы округлую, но при этом какие-то нелепые углы в самых неподходящих местах здорово нарушали эту самую округлость. Верке уже посчастливилось видеть эту непонятную махину и не раз. Колобок не ленился на каждой встрече с ребятами хвалиться ей, но сейчас появилось нечто новое - разноцветные лампочки самых разных цветов и габаритов были понатыканы по всему корпусу агрегата.
- Ух ты, Колобок! Да ты на свою ржавую кастрюлю новогодних гирлянд понавешал! – съязвила Верка и, повернувшись к Артёму, гневно прошипела: – Я тебя задушу, Овечкин!
Как ни странно, но Колобку удалось потушить огонь гнева, начинающий разгораться в глубине ранимой Веркиной души. Когда через полчаса «ржавая кастрюля» лёгким пёрышком вспорхнула над парком, а ещё через пару минут невесомым снарядом неслась в космос, имея на своём борту пару земных ребят и пухлого вундеркинда-пилота, зубрила-отличница потеряла дар речи.
Но очень скоро она его заново обрела, да ещё и с удвоенной силой. Верка обрушила на Колобка такую массу вопросов, что на половину из них он успевал только невразумительно мычать.
«А не визуальная ли это подделка? А где перегрузка? А кто такой Колобок? А на каком топливе? А кто был первым? А кто разрА почему? А где? А как???»
Колобок отодвинул одну из перегородок на стене, и взору открылась бескрайняя чернота космоса, в которую хотелось верить и верилось, хоть убей. Пухляк стукнул пальцем по гладкой поверхности перегородки:
- Стекло, – буркнул он, – не ваше, не земное, конечно же, а намного прочнее, у вас такого не создашь. Но главное, что стекло, а не дисплей. Если не веришь, – добавил он, – можешь наружу выглянуть, но быстро, скафандров нет.
Уязвлённая Верка недовольно молчала.
- Топливо, принципы работы, отсутствие перегрузок и разгерметизаций объясняются тем, что ничего общего с вашей физикой не имеют, – невозмутимо продолжал Колобок, – корабль работает с помощью гораздо большего числа измерений, чем вы способны узнать, и потому объяснить вам это, детишки, невозможно.
Верка грустно продолжала молчать, но зато Артём глупо и заинтересованно улыбался во всю ширь своего лица.
- А для чего и зачем, и кто я такой, вы очень скоро узнаете, – Колобок предпочёл после этой фразы гордо задрать вверх свою пухлую физиономию.
Это «скоро» наступило примерно минут через десять.
За сверхпрочным стеклом Верка и Артём увидели плавно приближающуюся к ним планету. вернее, к планете приближались они, но «ржавый агрегат» летел настолько плавно, что казалось обратное. Планетка была очень небольшой по сравнению с Землёй, но весьма скалистой. Когда «агрегат» подлетел настолько близко, что можно было разглядеть отдельные объекты ландшафта, ребята смогли увидеть только камни и скалы. Камни и скалы, и больше ничего, ни озерка, ни речки, ни деревца. Зданий, да и вообще каких-либо намёков на разумную жизнь, да и на жизнь вообще, тем более не наблюдалось.
Однако, когда кораблик парил уже в каких-то десяти метрах над поверхностью планеты, Артём с Веркой невольно ахнули. Посреди многочисленных каменистых наростов и впадин мельтешило великое множество существ, слишком напоминающих обычных земных червей. Но существенное отличие от гадких земляков всё же было. Здешние черви мельтешили везде, не только на поверхности камней, но и над этой поверхностью. Они вгрызались и в сами камни, но самым удивительным было то, что черви свободно парили над камнями, даже и не думая шлёпаться вниз.
- Что это? – дрожащим голосом спросила Верка.
- Первый шаг к объяснению того, кто же я такой, но не бойтесь, я не червь, – успокоил ребят Колобок, – полетели дальше.
Вскоре «ржавая посудина» парила над обширным плато, простирающимся на несколько километров. Лица Артёма и Верки стали зелёными, глаза расширились до предела оттого, что они увидели на этой безграничной плоскости.
Просторное плато было сплошь усеяно людьми, точнее телами людей, точнее, телами людей-Колобков. Сотни, а, может быть, и тысячи пухлых парнишек, раскинув коротенькие ручки и ножки в разные стороны, возлежали на каменистой плоскости, не обнаруживая в себе никаких признаков жизни. Казалось, что стеклянные глаза некоторых из них уставились в безоблачное небо планетки, а у многих даже и не было глаз. Но тела не были покалечены или как-то повреждены, если не считать отсутствия некоторых органов или конечностей. Но это отсутствие казалось каким-то естественным, гармоничным, как будто эти органы или конечности не были оторваны или даже отрезаны, а просто-напросто эти парнишки всегда такими были или должны были такими быть. Одёжка у всех была одинакова, чиста и цельнёхонька, с иголочки аккуратно сидела она на безжизненных телах. Вокруг пухлячков суетились тысячи парящих и ползающих червячков, всё тех же, поедавших камни. Они копошились вокруг неподвижных тел, и не только вокруг, они шныряли в глазницах, ртах, носах, проходили сквозь кожу, впрочем как будто не оставляя никаких следов. Казалось, они что-то творили с телами, но на ум приходило только одно.
- Они их жрут?! – ужаснулся Артём.
- Да, они их жрут, – дрожащим голосом проговорил Колобок, – это жестокие и безжалостные твари.
- Меня сейчас стошнит, – стонал Артёмка, – бедные Колобки!
- Да погоди ты! – огрызнулась Верка, которая зачем-то очень внимательно рассматривала происходящее на плато действо. – Слышь, Колобок, а как-то странно черви жрут твоих близняшек, ни ран ни укусов, ползают туда-сюда, вот и всё.
Колобок так резко изменился в лице, что девочка чуть взвизгнула от неожиданности. Свирепо оскалившись, он почти навис над Веркой и как-то ядовито прошипел:
- А что ты думаешь, они будут куски от тел оттяпывать?! Черви поедают частицы, величиной с атом, но при этом, как видишь, с успехом разъедают всё тело.
Верка с удивлением, но отнюдь не страхом глядела на почти дрожащего от гнева Колобка. Потом она отвела глаза от впившегося в неё уничтожающего взгляда и, кивнув куда-то в сторону, спросила:
- А вон там вон, что это они там делают?
Артём и Колобок одновременно повернули головы. Часть червяков, подобравшись под одного из пузатиков, образовала что-то вроде коврика, на котором труп был приподнят в воздух и унесён куда-то за границу низенького хребта, простирающегося с одной из сторон плато. Черви так поступали со многими телами, и, как ни странно, все толстячки, которых они поднимали над землёй, внешне выглядели целыми, имеющими в наличии все органы и конечности.
Колобок едва заметно замялся, слегка притормозил с ответом.
- За тем хребтом черви тоже поедают их, – принялся неуверенно объяснять он, – только место здесь освобождают, чтоб не тесно было трапезничать.
Верка уже открыла рот, чтобы что-то ещё спросить, но Колобок, казалось, в спешке перебил её.
- Я вам ещё кое-что покажу! – после этих слов «ржавая посудина» стремительно преодолела несколько невысоких скалистых образований и выпорхнула к одному из пологих склонов, растянутых на многие километры вдоль подножий громадных архипелагов. – Вот, ещё смотрите!
Колобок указал пухлым пальцем на самое начало склона, где нелепо раскинув руки и ноги, бездыханно лежал только один толстячок. Удивительно, но этот Колобок почему-то не казался похожим на те тысячи поедаемых червями тел на плато, хотя внешне всё же являлся их точной копией. Наверное так казалось потому, что у тех трупов не было заметно увечий, ушибов и других внешних повреждений. Даже те, кто был без определённых частей тела, выглядели при этом как-то естественно, будто этого их не лишили, а просто этого не дали. А Колобок на склоне лежал, нелепо вывернув руки и ноги, кожа его была неестественно посиневшей, и самое главное, его голова, обращённая лицом вниз, была без всяких сомнений пробита острым камнем, который, обильно выпачканный кровью, лежал рядом с телом. На голове зияла огромная рана, из которой застывшим потоком расплескалась сгустившаяся кровь, да и не только кровь. На лице, уткнувшемся в скалу, сползали к носу разбитые очки, очень похожие на те, которые используются для подводного плаванья. В общем, вот этот труп самым неподдельным образом выглядел трупом, но те толстяки…
Что-то ещё бросилось в глаза Верке, сильное отличие от плато мёртвых Колобков, которое требовало незамедлительного объяснения. Верка это понимала, но пока только на подсознательном уровне. К её величайшему удивлению, легкомысленный Артёмка, тоже смог увидеть это самое ненормальное, и даже раньшё её, потому и опередил с вопросом:
- А этого почему… не жрут… червяки?
Точно! Только сейчас Верка смогла догадаться, что же так навязчиво бросалось в глаза. Червей, которые сплошной массой копошились вокруг и внутри толстячков на плато, да и вообще, которые на планете встречались на каждом шагу, около трупа с разбитой головой абсолютно не было. Более того, по всему скалистому склону черви отсутствовали, и в пределах видимости здесь не наблюдалось ни единой твари.
А у Колобка между тем заблестели глаза. Он всхлипнул, и почему-то вдруг горько зарыдал, уткнув лицо в костлявое плечо Артёма. Вдоволь нарыдавшись, Колобок принялся сбивчиво говорить, иногда прерывая свой монолог громкими всхлипами:
- Он был моим другом! Мы с ним хотели бежать отсюда, уже собрались бежать отсюда! – лицо Колобка стало красным , он заикался и дёргался. – Черви нас в рабстве держали, они ж хотели нас сожрать, как и тех. Мы ж похожи, мы ж один народ, а черви нас захватили и стали жрать.
Колобок глубоко и тяжело вздохнул, после чего обхватил голову руками и продолжил почти визгливым голоском:
- Мы ж этот кораблик построили! Бежали, чтоб уже улетать! Но эти гады выследили нас! И его – каменюгой по голове! Я думал – конец, всё, финал! Но я убежал! А его убили! Убили-и-и! – уже визжал толстяк.
Он опять уткнулся в Артёмкино плечо и принялся сотрясать его своим беззвучным рыданием.
- Тихо-тихо, успокойся, – Артём сам расчувствовался, что тоже пустил слезу, хотя и пытался держаться.
- Но почему ж они его не жрут всё-таки? – рискнула вернуться к вопросу Верка, которая, в отличие от мальчишек, и не думала рыдать. – Да и вообще же их тут нет.
- Ты тупая! – заорал сморщенным лицом Колобок. – Они меня приманить хотят! Думают, я выйду! Мы ж друзья! Но я поступлю по-другому.
Пухляк резво отлепился от Артёмкиного плеча и почти вприпрыжку подскочил к панели управления. Злобно бормоча, он начал давить на кнопки и дёргать рычаги. «Ржавую посудину» сразу же унесло от скалистой планеты. Когда за прочным стеклом она приобрела размеры теннисного мячика, пилот остановил свой кораблик.
- А теперь ловите, убийцы! – незнакомым голосом порычал он и рванул на себя какой-то тугой красный рычаг.
В тот миг огроменный кристалл, всунутый в кривоватый паз возле красного рычага на панели управления и стянутый ворсистыми верёвками, замерцал ослепительно алым светом. Что-то надрывно затрещало, и впервые Артём почувствовал, что «посудину» тряхнуло, да так, что показалось – вот теперь судёнышку суждено развалиться.
Но корабль не развалился, а вместо этого выпустил невесть откуда взявшуюся пушку, которая в свою очередь пульнула бледно-голубой луч в сторону планеты. Меньше, чем через секунду луч добрался до своей цели, и скалистая планетка, заселённая злобными червями и пухлыми трупами, моментально разлетелась в пыль. Не было никакого взрыва, просто вместо планеты медленно разрасталось облако пыли.
Возникла небольшая пауза, во время которой каждый из троих пассажиров «ржавой посудины» вёл себя немного по-разному. Колобок уже совсем не был зол или расстроен, его пухлая физиономия светилась неподдельной радостью. Он бросал взгляды то на облако пыли, то на гаснущий кристалл и, казалось, готов был расцеловать его и пуститься в пляс. Верка застыла на месте как манекен, её лицо смертельно побледнело, глаза были широко раскрыты. Артем переминался с ноги на ногу, ему было как бы неуютно и неудобно тут, он столкнулся с тем, чего не хотел понимать или принимать, он щурился и тоже бросал взгляды на кристалл, боязливо морщась.
- Колобок, – решился он нарушить молчание, – что это было? Зачем это было?
Пухляк одарил презрительным взглядом застывшую Верку и жалостным взором суетящегося Артёмку, после чего, гордо подняв голову, произнёс:
- Это было то, что мне нужно было сделать, то, что я хотел сделать. Я избавил Вселенную от хищников и тварей, которые уничтожили мой народ.
- Но ты взорвал планету, – пролепетал Артём, – целую планету. А вдруг там кто из твоих ещё выжил, вдруг кого ещё можно было спасти?
- По-другому поступить было невозможно, никто там не выжил, – раздражённо произнёс Колобок, – но учтите, что и это ещё не конец для червей. Я уничтожил только лишь большое их скопление, но они так же легко перемещаются в открытом космосе, как и на любой из планет. Они космические паразиты, пожирают планеты и всё, что есть на этих планетах, а потом они ищут новую жертву. И не исключено, что скопления червей ещё остались, и не исключено, что они могут выбрать следующей жертвой вашу Землю.
Артёмке стало плохо, да и Верке было также паршиво. Тем не менее, во время возвращения к Земле никто не произнёс ни слова. Так же молча они высадились в парке, и Артём уже хотел было что-то сказать, но, заметив, как Верка, ни на кого не взглянув, отрешённо побрела домой, сразу бросился её провожать. Но, и до самого Веркиного дома ни одного слова не прозвучало. Только уже у подъезда Артём смог взглянуть в глаза однокласснице и заметить, каким неподдельным ужасом наполнен её взгляд. И вдруг слёзы у девчонки полились сами собой. Она их даже не пыталась ни скрыть ни смахнуть, а, глядя на мальчишку в упор, начала говорить:
- Артём! Прости меня, но я не могу так! Не могу я больше с вами ни летать, ни… лучше бы я не знала никогда ни Колобка, ни тебя…
Артём заметно смутился и расстроился даже сильнее, чем был расстроен. Он не знал, что ответить, хотя ответить надо было, но Верка сама продолжила, то и дело громко всхлипывая:
- Я понимаю, он, наверное, прав, да что «наверное», конечно же, он прав. Эти черви убили всех его друзей и родственников, и было бы странно, если бы он не отомстил им. Но, Артём, прости, не могу я видеть и знать, как гибнут планеты, – Верка принялась тереть лицо, пытаясь избавиться от слёз, – вы продолжайте летать, конечно же, вы должны защитить космос от таких паразитов. Но не я, Артём, я не герой, я капризная девчонка, Артём…
После этих слов Верка отвернулась и, не говоря больше ни слова, шумно вбежала в свой подъезд. Артёму осталось только опустить голову и хмуро брести домой.
Через три дня Колобок опять позвал мальчишку «погулять в космосе». Он интригующе пообещал показать мальчишке, какие необыкновенные чудеса творятся во Вселенной. Артём был всё ещё расстроен из-за Верки, но полетать согласился, поверив обещанию Колобка потратить на это немного времени.
Когда они вспорхнули над Землёй, Колобок светился лучезарной улыбкой и бормотал что-то о том, какое счастье быть космическим пилотом, громить злобных врагов и бороздить просторы Вселенной. Артёмка тем временем исследовал содержимое многочисленных кривобоких полок, неумело установленных на ржавых стенах кораблика. У него возникала довольно навязчивая ассоциация с обычным деревенским сараем, в одном из которых ещё в далёком детстве он так любил играть. Впрочем, это «далёкое детство» случилось всего года три-четыре тому назад, когда он гостил летом у одной из своих бабушек. Тогда её сарай показался мальчишке настоящей сокровищницей, он точно так же, как и кораблик Колобка, был забит всяким хламом — от сапёрных лопаток до перегоревших лампочек. Хотя, вот на одной из полок возлежит довольно-таки современный диск, так похожий на обычный CD-R. На нём не красовалось ни одной фирменной надписи, зато маркером было начертано «Пуху», да и перевязан этот диск был симпатичной красной ленточкой. Артём схватил его и приянялся осматривать — удивительно, но ни одной царапинки на читаемой области не было. Где бы теперь найти устройство, чтобы посмотреть содержимое диска.
- Подай лампочку! - прервал ход мыслей Артёма Колобок. Мальчишка схватил с полки лампочку наугад и протянул.
- Тупица! - рявкнул Колобок. — Что ты мне суёшь сгоревшую?!
Пухляк раздражённо сорвался с пилотского места и бросился к многочисленным полкам. Артём тем временем принялся разглядывать панель управления. Удивительно, но она вовсе не была похожа на навороченные самолётные панели. Все рычаги и кнопки, которых было, впрочем, весьма немного, были не только подписаны, а, если можно так сказать, «подрисованы». Понятные даже шестилетнему ребёнку изображения красовались возле каждой кнопочки или рычажка. Направления полёта изображались стрелочками, взлётные и посадочные рычаги схематично показывали соответственно взлёт и посадку. А вот красный рычаг атаки — довольно понятно подрисован луч. И, всё-таки, какой красивый кристалл торчит тут из панели рядом с этим рычагом.
Вот, наконец-то, — вернулся Колобок и ввинтил лампочку в патрон ночника, прикрученного зачем-то к панели.
Далее, в течение нескольких минут, толстяк упорно молчал и лишь загадочно улыбался. Артёмка же продолжал бродить по кораблю, зажав в руках перевязанный красной лентой диск.
Наконец, «ржавая посудина» отлетела на достаточное расстояние от Земли и затормозила. Артёмкина родная планета имела вид симпатичной игрушки нежного цвета и от этого казалась даже какой-то мягкой.
Колобок тем временем торжественным семенящим шагом прошествовал в самый центр корабля и совершенно неожиданно вопросил громким голосом у мальчишки:
- Желаешь ли ты, Артём, стать космическим спасателем, таким же, как и я, ибо чувствую я в тебе душу храброго и отважного пилота?
Артём в это время рыскал по приборам корабля глазами и, как бы между прочим, пробубнил в ответ:
- Да, наверное, не знаю, ага...
Колобок поднял глаза к потолку и произнёс громко и грозно:
- Ты должен точно и бесповоротно решиться сейчас. Чтобы стать космическим пилотом, таким же храбрым и отважным, как я, ты должен, и даже обязан, наотрез отказаться от всего прошлого.
Торжественная речь Колобка прервал шум и трескучее шипение. Одновременно с таким звуковым оформлением, на стене, расположенной перед панелью управления, со скрипом выдвинулся широкий экран. Артёмка наконец-то нашёл место, куда можно было вставить найденный диск. Именно эти его действия и возымели подобный эффект.
Изображение на экране сначало одарило смотрящих обильным «снегом», а затем высветило лицо... Колобка в странных плотным очках на резиночке. Причём, у самого Колобка, того, который был на «ржавой посудине» реальным, глаза максимально округлились и, как показалось Артёмке, приобрели панически испуганное выражение.
«Привет, Пух,» — сказало изображение незнакомым голосом.
Только тут в памяти Артёма всплыли эти очки на резиночке. Точно такие же мальчишка видел на том трупе с разбитой головой, которого не ели дьявольские черви на скалистой планете. Точно! И голос ведь совсем другой, не похож на бубнящий и нудящий, а порой резкий говорок Колобка. Конечно же, это был тот пухляк, Колобковый друг. Но кого же он называет Пухом, и почему сам Колобок так напуган?
«Большое спасибо тебе за помощь в ремонте моего кораблика, — продолжал пухляк на экране, — и червячкам твоим огромная благодарность, — тут уже у Артёмки округлились глаза. Червям? Благодарность? — Удивительно, что такая непривлекательная форма жизни может быть настолько мирной, отзывчивой и дружелюбной. А их способность создавать из камня всё, что они могут наблюдать вдвойне впечатляет. Хотя, немного разочаровывает также. Ведь потому я и понимаю, что ты, Пух, ничего общего с понятием «разумный человек» не имеешь, ты всего лишь камень. Переработанный червячками после того, как они смогли наблюдать меня. Ты — всего лишь имитация меня, созданная ими. Но они, к сожалению, не Бог, и не могут создать разумное существо. Потому-то, ты копия, что-то вроде моего клона. Только не обижайся, Пух, но в полёт я тебя взять не смогу, место на моём кораблике может принадлежать лишь дрогому человеку, а второго себя, тем более не настоящего, мне не надо. Но ты, Пух, замечателен, добр, отзывчив, но только ты не настоящий...»
Матовый шар сгоревшей лампочки, запущенной испуганным Колобком, со свистом пронёсся мимо Артёмки и врезался в оживший экран, и одарив после этого многострадальную панельуправления фонтаном стеклянных брызг-осколков.
Изображение на экране застыло и приялось усиленно мерцать, мигать и фыркать.
- Тварь! — завопил Колобок, зеленея от злости. — Ты, пилотская морда, получил по заслугам! А ты, землянин, — он уже обращался непосредственно к Артёму, — ну, почему землянам свойственно всё портить?
И вдруг мальчишка понял, что Пухом экранный пилот называл именно Колобка. Впрочем, такое имя ему тоже подходило очень хорошо. Просто для Артёмки он был Колобком с самого начала их знакомства.
- А ну, пошёл прочь от панели управления! — орал толстяк, дрожащими руками вытаскивая что-то из-за пазухи. Это что-то оказалось небольшим серым предметом, чем-то напоминавшим дамский пистолет. Колобок махал предметом и истошно голосил: — Эта хрень называется Распылитель! Не сомневайся, землянин, тебя он развеет в песок, как и ту планету. У портативного Распылителя точно такой же эффект, как и у пушки, только мощность. Конечно же, рассчитана не на планету, а на одного тупого землянина!
- Колобок! Не надо! — Артёмка был уже готов рыдать в голос.
- Надо! — оскалился толстяк и уселся возле панели управления. — Не будешь трогать то, что тебе не позволено!
Артём захныкал, хотя ещё год назад решил, что больше никогда в жизни не будет плакать, потому что он уже взрослый и, потому что он мужчина. А плакал год назад он потому, что шайка дворовых хулиганов, подсветила ему фонари под обоими глазами, а он им порядочно ответить как бы и не решился. Но в жизни больше он не проронит ни слезинка, думал тогда Артём.
Колобок уже не вопил, а сидел на своём кресле, нацепив на лицо гадкую улыбку и забавно сдвинув брови.
- Да, я клон, я копия, я, если хотите, червячная какашка, — тихо, но очень свирепо произносил он, — и черви на скалистой планете вовсе не злодеи, не паразиты, а добрые и миролюбивые твари, можно сказать, мои родители. Миллиарды веков, владея способностью воспроизводить всё из переработанного камня, что наблюдают, они создавали камни и червей, камни и червей. Пока на планету не грохнулся этот мерзкий пилот. Черви скопировали его. Так появился я и миллионы таких как я. Я их показывал, они возлежали на плато. Только черви их не жрали, а с точностью до наоборот, создавали, клетка за клеткой, ткань за тканью. И уносили их они вовсе не дожирать, а оживлять на свободном пространстве. Только все эти копии — тупые и безмозглые, а мыслящим получился только я. Я, как проклятый, помогал пилоту ремонтировать эту посудину, приводил червей, а они копировали поломанные детали. Детали правда копировались такими же ржавыми и поломанными, но со временем нам удалось-таки починить корабль. Я хотел, чтобы он забрал меня с собой, я так мечтал убраться с этой червивой планетки. А он, гад, пришёл и сказал вот тоже самое, что с экрана. Он упомянул что-то про диск, только я уже и слушать ничего не хотел.
Колобок замолчал на минуту и вдруг весёлым голоском пропищал:
- Я разбил ему башку. Схватил камень побольше и с размаху тресканул, — тут Колобок принялся нехорошо ржать. — А червяков там не было, потому что трупы-то они и не едят, на дух не переносят. Всё только камни и камни жрут. А я-то сиганул в кораблик и дал дёру. А червей я замочил, чтобы не было у меня прошлого, чтобы стал я один, — толстяк причмокнул от удовольствия, — стал человеком.
- Ты псих, — проныл Артём, — отпусти меня, псих.
- Не-е-ет, — сладостно пропел Колобок, — я уже говорил, что чувствую в тебе душу пилота. Ты пилот, Артём, космический пилот. Как я!
Артём замер на месте.
- И потому, точно так же,как и мне, тебе необходимо избавиться от прошлого, — Колобок с улыбкой на физиономии подошёл к окну и ткнул пальцем в сторону планетки, родной планетки Артёмки,п — мы должны уничтожить прошлое, землянин. Мы должны распылить Землю. Точно так же, как я распылил свою.
Артёмка рыдал и умолял толстяка сжалиться над Землёй. Колобок был несгибаем.
- Что скулишь, землянин? — дружелюбно интересовался тот. — Что там тебя держит? Родители, друзья, Верка, кошки-мышки, берёзки? Ничего из этого не должно тебя касаться. Я сделаю из тебя космического пилота, только, если ты останешься один.
- Я не хочу... — рыдал Артём, — не хочу пилотом.
- Заткнись, тупица! - рявкнул Колобок, — теперь я тутглавный человек, и мне решать, становиться тебе пилотом или нет. И я решил — становиться. Так что попрощайся быстрее со своей матушкой Землёй.
Мама, папа, бабушки, дедушки, друзья, Верка — мелькали в памяти у Артёмки такие близкие и родные лица. Неужели всё?
Колобок хмыкнул и нажал на красный рычаг, включающий оружие, нацеленное на планету Земля.
«Всё предусмотреть невозможно, — вспоминал Артёмка слова Колобка, сказанные тогда, когда они ещё были дружны, — ты сам мне это говорил, толстяк.»
Наверное, и правда невозможно всё предусмотреть. Не смог же Колобок догадаться о врождённой Артёмкиной алчности, присущей, впрочем большинству землян. Не смог мальчишка спокойно смотреть на кристалл, закреплённый на панели управления и не смог, конечно же. Его не стянуть, пока толстяк искал исправную лампочку на полках. А оружие, как правило, без кристалла не сработало. Ошеломлённый Колобок моментально бросилсяпытаться найти пропажу, хлопал руками по панели, ползал на карачках по полу, в общем. Полностью отвлёкся от того, чтобы держать Артёма на прицеле своего Распылителя. Артёмка же, не будучи балбесом, схватил увесистый ломик с одной из заваленных хламом полок «ржавой посудины» и, продолжая для вида хныкать, обрушил его на голову пухляка. Убийства не произошло, тем не менее, ибо существо, созданное из переработанного камня, всего лишь вырубилось без сознания, но очухалось минут через десять, будучи, впрочем, уже связанным по рукам и ногам. Только рот ему мальчишка не догадался заткнуть, потому существо материлось слишком активно, громко и, как будто, совсем без отдыха.
Артём направил «ржавую посудину» к Земле и уже не спеша подлетал на ней к родной планете. Благо, управлять корабликом, смог бы и шестилетний карапуз, настолько малочисленны и понятны были все органы управления.
Убивать Колобка мальчишка не хотел, несмотря даже на всё зло, которое тот совершил и собирался совершить. Просто убить Артёмка не смог бы, пусть даже беззащитная жертва и не является человеком. Что будет делать он со связанным и матерящимся злодёнышем, мальчишка не знал, да и не хотел думать об этом сейчас. Сейчас он хотел домой, хотел увидеть родителей, Верку, наверное... Очень хотел увидеть Верку и просить у неё прощения за что-то.
- И всё-таки никакой я не пилот, — сказал Артём лежащему на полу Колобку, — да и ты всё-таки не человек, а всего лишь червячная какашка, или, проще говоря, дерьмо.
Но и на этом история не совсем заканчивается.
Неподалёку от разрушенной скалистой планеты сотни абсолютно одинаковых ржавых корабликов, несущих в своих корпусах абсолютно одинаковых пухлых пилотом, собрались в одном месте, там, где раньше был их родной дом. Потом они стартовали все одновременно, и все в разные стороны. Они отправились искать себе новый дом, не обязательно на Земле, даже, скорее всего, не на Земле.
Колобку не удалось подчистую уничтожить свой народ. Черви в своё время скопировали не только потерпешего крушение пилота, но и его корабль. И копировали бесчисленное количество раз. Не все Колбки были тупы и безмозглы, довольно многие смогли освоить управление «посудинами» и довольно смело путешествовать в космосе. И пока эти Колобки гуляли по Вселенной, другой Колобок хладно кровно уничтожил их родину.
Пухляки не способны долго горевать. Они, сообща, приняли решение найти разрушителя планеты, в какой бы точке Вселенной он не был, исследовав каждую планету, без исключений. И они найдут его.
Только тогда эта история закончится.
Лето 2011
