Однажды они возвращаются.
Мальчик поет. Тихо, неуверенно. Голос слегка срывается, отчего кажется, будто он фальшивит. Но мальчик умеет петь по-настоящему хорошо. Просто эта песня ему особенно тяжело дается.
И лампа не горит,
И врут календари.
И если ты давно хотела что-то мне сказать -
то говори.
Любой обманчив звук.
Страшнее тишина.
Когда в самый разгар веселья падает из рук
бокал вина.
И черный кабинет.
И ждет в стволе патрон.
Так тихо, что я слышу, как идет на глубине
вагон метро…
Его закутанная в тонкое пальто фигурка почти теряется на фоне сверкающих витрин вечернего города. Он держит руки в карманах, раскачивается из стороны в сторону, подставляя лицо колкой осенней мороси. Глаза закрыты, и только посиневшие от холода губы робко шевелятся, рождая песню.
Позади него на старом чемодане сидит человек с гитарой. Голова опущена, и длинные, чуть с проседью волосы скрывают лицо. Тонкие пальцы профессионального музыканта привычно перебирают струны, и сладостные слуху переливы легко вплетаются в слова песни, заставляя слушателей окончательно замереть.
На площади полки.
Темно в конце строки.
И в телефонной трубке эти много лет спустя
одни гудки.
И где-то хлопнет дверь,
и дрогнут провода.
Привет! Мы будем счастливы теперь,
и навсегда.
Так могло бы быть, но не в этот раз. Их время почти уже закончилось.
Я стою среди потерявших волю людей, чьи взгляды лишены осмысленности. Мокрые от дождя лица кажутся бледными и неживыми. Некоторые из них уже не в силах себя контролировать, и видно, как на штанах расползаются темные пятна. Это не слабость организма. Просто одна из особенностей.
Краем глаза замечаю движение. Двое ребят, чуть постарше того, что поет, лихо пробираются сквозь толпу, не забывая при этом опустошать сумки и карманы безвольных кукол. Никто не станет сопротивляться или кричать. Искусство самодив настолько сильно, что способно в некоторых случаях лишить рассудка, и устоять перед очаровывающим голосом могут лишь единицы.
Вот за спинами двух интеллигентного вида мужчин в черных плащах и с дорогими кейсами замер ППСник. Один из ребят вытащил из его кобуры «макаров», покрутил в руках, и засунул на место. Мальчик отнюдь не глуп. Ему нет смысла ссориться с теми, на чьей земле приходиться работать. Он прекрасно понимает возможность горьких последствий.
Кейсы тоже остаются нетронуты. Слишком крупная добыча, которая иногда может встать поперек горла. Для нее найдутся свои хищники.
Затем я чувствую, как тонкая ладонь бесцеремонно залезает в мой карман. Хватаю холодные пальцы, вытаскиваю наружу. Мальчишка смотрит на меня круглыми от удивления глазами, в которых только-только начинает проступать тень страха. Он еще находится в шоке, и не понимает, как я смог его поймать. Но спустя мгновение начинает вырываться, мотая головой, мыча что-то невнятное.
И тут я уже понимаю, почему парень не поддается чарам голоса. Он и его напарник - глухонемые.
Глупые, глупые дети! Они не понимают, что едва не потеряли самое дорогое. Связались с теми, кто обречен. Мастеру и Ученику уже не помочь, но они могут за собой утянуть невиновных.
Мальчишка неожиданно вырывается, и бежит сквозь толпу, плавно обтекая неподвижные тела. Это его среда обитания. Он здесь хозяин. Я даже не пытаюсь его догнать. В этом нет смысла. Смотрю вслед быстро удаляющейся тощей фигурке, затем поворачиваюсь и иду к Мастеру.
При моем приближении музыка смолкает. Мальчик еще какое-то время продолжает петь, но вскоре и он останавливается. Привычный гул мегаполиса вновь вступает в свои права. Шелест шин по мокрому асфальту, веселые голоса в кафе напротив. И где-то далеко плачет младенец.
- Время истекает, Мастер, - говорю я, присаживаясь перед ним на корточки. – Ты достиг того, чего желал?
Странно… Я даже не помню его лица. А ведь когда-то мы были хорошо знакомы.
- Я достиг большего, - отвечает Мастер, не поднимая головы. – Гораздо большего. Разве ты не видишь?
- Вижу, - поворачиваюсь, смотрю на мальчика. Тот по-прежнему стоит на месте, внимательно рассматривая людей. – Ты хорошо подготовил Ученика. Только тебе не страшно будет забрать с собой живого человека?
Мастер выдерживает значительную паузу, едва касаясь пальцами струн гитары. Слышатся тихие переливы. Затем говорит:
- Я долго готовил его к этому, Проводник. Павлика уже ничего здесь не держит. Он свободен.
- Хорошо, - я делаю глубокий вдох. Мне кажется, что Мастер чего-то не договаривает. У мальчика остались те, кому он не безразличен? Тогда он скоро потянет их за собой. Так всегда происходит, если уходящий оставляет здесь частичку своей души.
Но Проводник должен исполнить свой долг, и я исполняю. Пора уходить…
Мне не нужно особых усилий, чтобы позвать Тьму. Она прячется повсюду: в потаенных уголках мрачных дворов, во взглядах случайных прохожих или в неискренних намерениях товарища. Так легко казаться добрым и правильным, когда внутри Тьма. Я Проводник. Я ее чувствую, и могу управлять. Это моя работа.
Черные вязкие тени начинают сползаться к моим ногам, постепенно образуя на мокром асфальте большое пятно абсолютной Тьмы. Оно клокочет, выстреливая вверх протуберанцами. Набухает пузырями, которые беззвучно лопаются, забрызгивая ничего не подозревающих людей вокруг. Они не могут ее видеть. Только чувствуют непонятную тревогу и неосознанный страх, когда концентрация черной материи становится излишне высокой…
- Что это? – Ученик подходит почти к самой кромке черного гейзера. Липкие любопытные языки лижут его ноги, пока не решаясь двинуться дальше по телу. Тьма пробует мальчика на вкус. Это хорошо, что он ее не боится. Значит, быстрее привыкнет.
- Не бойся, Павлик, - произносит Мастер, и вдруг резко встает с чемодана. Его длинные волосы разлетаются в стороны, и я вижу свое отражение, свое лицо, грубо искаженное зеркалом времени. Глубокие каньоны морщин, пристальный усталый взгляд серых глаз, обветренные губы. Это я, каким стану лет через тридцать-сорок…
Каким мог бы стать.
- А я и не боюсь, - отвечает Ученик, подставляя ладони трепещущим языкам Тьмы. В его голосе столько спокойствия, словно он всю свою сознательную жизнь готовился к этому моменту. Заслуга Мастера, конечно.
А затем я неожиданно понимаю, что Тьма уже не подвластна мне. Она начинает медленно вздыматься огромным черным грибом, закрывая собой верхние этажи домов, фонари освещения, сочащееся моросью темное небо.
И в следующий момент меня уже нет…
Дина умерла в среду утром. Я сидел на краю кровати, держал ее холодную руку, и изо всех сил старался быть сильнее того чувства, что вгрызалось в меня изнутри. Только надо ли ему сопротивляться? Мы были вдвоем. Пустая квартира, насквозь пропахшая лекарствами, дешевыми освежителями воздуха, вечно подгоревшей едой. Дина уже давно не вставала, а я плохо готовил. Только это было уже не важно. Она не могла есть, и приходилось колоть ей витамины, поддерживая в измученном болезнью теле затухающий огонек. Стоило ли стараться ради себя?
- Прости, Дин, - прошептал я, и уже не смог сдержаться. Упал на колени, уткнулся лицом в ее живот, и завыл. Слез не было. Только дикий, выворачивающий наизнанку вой. Скрюченными пальцами судорожно рвал матрац, но боли не чувствовал. Она должна придти чуть позже…
Спустя несколько часов я затуманенным взглядом провожал двух молчаливых санитаров, уносящих вниз по лестнице закутанное в простыни тело. Их безучастные ко всему живому, бледные лица могли принадлежать лишь таким же мертвецам. Только они были мертвыми внутри.
Я закрыл дверь, прошел на кухню. И только тогда понял, какой страшной может быть настоящая пустота…
Она вернулась спустя год. Я уже собирался ложиться спать, как вдруг раздался звонок. За дверью стоял высокий широкоплечий мужчина в длинном черном пальто, хотя на улице была страшная духота после жаркого июльского дня.
- Здравствуйте, - он чуть заметно кивнул. – Я вам привел кое-кого. Принимайте.
Мужчина сделал шаг в сторону, и я увидел ее…
Такие же простыни, в какие она была закутана тогда. Только теперь они обернуты вокруг груди, на манер банного полотенца. От дорогого платья, в котором ее хоронили, ни осталось и намека.
- Я могу войти? – спросила Дина, и я, не в силах что-либо сказать, посторонился.
Она прошла мимо, чмокнула меня в щеку с таким видом, будто мы не виделись всего пару часов. Прошла в ванну.
- Не обижай ее, - тихо посоветовал мне мужчина. – Тогда все будет хорошо.
Затем он ушел, и я остался один. С ней.
Это очень странное чувство, когда вновь обретаешь нечто ценное, с потерей которого уже успел смириться. Оно оставалось только как воспоминание, не более того. Частичка прошлого. Предмет без души и тела.
Я тогда еще не знал о Тени города. Не имел понятия о Проводниках и Хранителях. Совершенно не догадывался, что ушедшие навсегда, однажды могут вернуться. Я жил в своем собственном мире иллюзий, который меня вполне устраивал. Пока на пороге моей квартиры не появился Проводник с той, что когда-то потерял…
Дина вышла из ванны, мурлыкая себе под нос какую-то веселую песенку. Кажется, что-то из старого советского мультика. На кухне она поставила кипятиться чайник, достала две кружки. Спросила:
- Кофе будешь? Или чай?
- Кофе, - тихо ответил я, понимая, что поспать этой ночью вряд ли удастся.
Она вела себя вполне естественно, словно год назад вовсе не ее уносили санитары. Холодное, закостеневшее тело. У Дины тогда остались открытыми глаза, и я долго не решался прикоснуться к бледному лицу, чтобы закрыть веки. Смотрел в эти остекленевшие глаза и видел свое отражение. Темный силуэт, словно целиком состоящий из тьмы…
- Не ожидал меня снова увидеть? – вдруг спросила Дина, накладывая в чашки сахар. Родной голос в стенах квартиры звучал совсем чужим. Я слегка вздрогнул.
- Ты же умерла. Мертвые не возвращаются.
- Еще как возвращаются, Мишка, - усмехнулась она. – Теперь возвращаются. Город давно обзавелся собственной Тенью, которая намного сильнее его самого. Тьма по ту сторону не дает душам усопших пройти своим путем, удерживая их. Уж не знаю, каким образом это происходит, но там целый город. Отражение нашего города, которое заселено мертвецами. Как тебе такая перспективка?
- Жить во Тьме?- только и смог произнести я. Мир, о котором говорила Дина, у меня в голове не укладывался. Темная сторона мегаполиса. Тюрьма для человеческих душ. А может, так всегда было? И нет никакого Рая или Ада. Нет пути, в конце которого обещанный покой. Просто никто раньше не возвращался…
- Дурачок ты, Мишка, - она фыркнула, оборачиваясь за чайником. – Нам с самого детства промывали мозги, говоря, что Свет – это добро, а Тьма – зло. Они всего лишь две противоположности, как в шахматах. Можно играть одними фигурами, а можно другими. Играющий черными не станет от этого злым, равно как игроку с белыми фигурками не добавится доброты. Тьмы не стоит бояться. Ее нужно понимать и уметь подчинить себе. Тогда станешь Хранителем. Или Проводником.
Дина еще долго рассказывала о том мире, где всегда темно. О том, как Тьма возвращает умершим прежние тела. Новые, без следов прошлых увечий или болезней. Говорила о возможности реализовать свои скрытые или явные таланты, превратив их в настоящие Искусства. Но только об одном она не упомянула. А именно о том, что Тьма чувствует тонкие, но прочные нити, связывающие две родственные души, находящиеся по разные стороны. И почти всегда в ее власти оказываются оба. Впрочем, Дина не хотела меня пугать. А может, решила постепенно подготовить.
Ведь как оказалось, они возвращаются только на время…
- Что с вами?
Медленно открываю глаза, и вижу бездонную черноту. Здесь никогда не бывает солнца. Тень обходится без него. Я был в этом мире столько раз, что сбился со счета. И снова пробирает дрожь. Не от холода, нет. Скорее от чувства полной беспомощности перед Тьмой, заложенного в нас Создателем. Первобытный страх, когда-то заставлявший далеких предков жаться поближе к кострам. Мы – создания Света, и чувствуем себя уверенно только в своей среде. За исключением тех, кому плоть дала Тень.
Мастера с нами нет. Моя попытка его вернуть снова провалилась. Только Ученик смотрит на меня с легким испугом. Оглядывается по сторонам. Все правильно, он здесь впервые. Живой человек в мире мертвых – это действительно страшно. За всю свою службу Проводником я всего лишь два раза водил живых, и оба они были Учениками. Так уж заведено. Те, кто возвращался в мир Света, не должны оставлять после себя следов своего Искусства.
- Вам плохо? – вновь спрашивает Ученик.
- Нет, все нормально, - отвечаю я. Ноги подкашиваются, в голове хоровод солнечных бликов. Такова участь Проводника, - впитывать и отдавать накопленную силу. Мои ладони начинают светиться мягким желтым светом. Падаю на колени, упираюсь руками в гладкую черную твердь, и Свет легкими импульсами уходит в камень. Весь без остатка. Все то, что накопил за два дня.
В следующий момент начинает светиться Ученик. Тьма расступается, и видны очертания соседних домов. Темные силуэты чахлых деревьев вдоль улицы тянут свои сухие ветви к несуществующему небу. Замерли случайные прохожие. Они давно не видели Свет, и смотрят с тоской на бьющие в разные стороны яркие лучи. Отнюдь не каждому из них дано вернуться. Такое право надо заслужить.
Не смотря ни на что, Свет не иссякает. Прошло уже более десяти минут, а этого времени вполне достаточно, чтобы человека превратить в тень. Что же задумал Мастер на этот раз? Отправил Ученика сражаться один на один с Тьмой? Это же чистой воды безумие. Черная материя у подножия города скапливалась столетиями. Она успела глубоко впитаться, и нет такого Света, что способен достигнуть самого дна.
- Перестань, - я пытаюсь заставить Ученика потушить Свет. Дотрагиваюсь до него, и обжигаюсь. Он словно весь состоит из яркого пламени. – Перестань. Слышишь? Тьма не любит таких шуток. Будет только хуже.
Он делает шаг назад. Разводит руки в стороны.
- А что будет? – задает дерзкий вопрос. – Она меня поглотит?
- Она тебя убьет, - говорю я. – По-настоящему убьет. Как инфекцию, случайно проникшую в ее организм. Потом займется мной.
Свет гаснет. Я вижу, как Ученик начинает медленно оседать, и в последний момент подхватываю его, не даю упасть. Для своего роста и комплекции он кажется чересчур тяжелым. Осторожно кладу его на землю.
- Что со мной? – чуть слышно спрашивает мальчик. – Я умираю?
- Нет, ну что ты, - отхожу от него на пару шагов. Как я могу сказать правду? Должен, но язык не поворачивается. Детям часто врут, чтобы сохранить их психику в порядке. – Ты всего лишь заснешь. Ненадолго. Это акклиматизация.
- Не правда, - отвечает он. – Я не хочу спать. Просто сил нет подняться.
- Я тебя понесу.
Наконец-то понимаю задумку Мастера. Понимаю, и ужасаюсь ее безумию. Он вовсе не пению учил мальчика. Искусство самодив лишь прилагалось к основному владению. Неужели он все еще надеется победить Тьму? Упрямство, достойное уважения. Жаль, что все его силы уходят в пустоту. Ее невозможно победить традиционными способами.
Мальчик ослаб, но Тьма им больше не интересуется. Он хранит внутри себя еще достаточно Света, чтобы пробить брешь. Ему только надо найти в Тени слабое место. И он будет его искать. Ценой собственной жизни. С тем самозабвением, которое свойственно самым большим безумцам. Ведь Мастер вкладывает в своих Учеников гораздо больше, чем мог бы на его месте другой.
Безумие, безумие…
С мальчиком на руках я двигаюсь вдоль улицы. Тьма уже не кажется такой непроглядной, когда она внутри тебя. Просто серые сумерки. И темная бездна над головой словно хранит следы совсем недавно мерцавших холодных звезд. Теперь здесь живут лишь призраки. На нас глядят десятки пар внимательных глаз. Они чувствуют живое тепло Ученика, но боятся приблизиться. И правильно делают. Нам сейчас не стоит мешать.
- Куда мы… Куда ты меня несешь? – шепчет мальчик, силясь приподнять голову.
- Домой, - я поудобнее перехватываю тяжелое тело. – Там ты будешь в безопасности.
- Правда?
Ничего не говоря, продолжаю идти мимо замерших темных силуэтов. Остается пройти еще половину квартала. Там, за девятиэтажками-близнецами, за пустырем с одинокой покосившейся голубятней, будет моя высотка.
Темный город практически ничем не отличается от своего светлого собрата. Казалось бы, Тень может быть другой, искаженной до безобразия. Но здесь кто-то или что-то попыталось сохранить облик оригинала. У меня осталась своя квартира, где я живу, находясь в Тени. Хотя, слово «живу» в этом случае мало подходит. Скорее, существую в данной точке пространства и времени. Нет электричества, связи и прочих составляющих основу цивилизации там, в мире Света. На улицах не встретишь никакого транспорта. Взамен всех этих сомнительных благ Тень дает своим обитателям силу Искусства. А это многого стоит.
Останавливаюсь возле подъезда, кладу мальчика на скамейку. Десять этажей вверх. Один бы я справился с подъемом за пару минут. Но Ученик слишком тяжел, чтобы воспользоваться переходом сквозь Тень. Даже Проводнику не под силу эта задача. Свет внутри мальчишки имеет массу, почти равную массе стали.
Делаю несколько вдохов, снова беру Ученика на руки. С трудом открываю скрипучую дверь, и тут же отпрыгиваю назад. Из мрака на нас вылетает огромный черный зверь. Мощные челюсти клацают в паре сантиметров от моего лица. Он не рычит. Он привык убивать тихо. Еще мгновение, и черный пес оказывается у меня за спиной. Скользит беззвучной тенью, готовясь для нового броска. Я оборачиваюсь, но тут же в глаза ударяет вспышка яркого света. Несколько секунд ничего не вижу. Потом зрение возвращается, и лишь серые хлопья, кружась, медленно падают на землю. Впрочем, земля и часть дома тоже приобрели серый оттенок. Большое пятно выжженной Тьмы. Спустя некоторое время ожог затянется, но местные жители еще долго будут обходить это место стороной.
- Зачем ты это сделал? – спрашиваю Ученика.
- Оно хотело нас убить, - отвечает тот. Его глаза закрыты, губы едва шевелятся.
- Не убило бы, - уверенно заявляю я. – Есть множество способов противостоять теневым псам. И уж точно не нужно жечь их Светом. Побереги свои силы для более опасного противника, мальчик.
- Это была собака? – Ученик с явным усилием открывает глаза.
- Да. Вырожденный Тьмой ротвейлер или доберман. У животных все по-другому. Их природная агрессия становится здесь гипертрофированной.
- А кошки тоже есть?
- И кошки, и другие звери. Душа есть у всех… Ну, почти у всех.
- Они тоже могут на нас напасть?
- По-разному бывает. Но, так или иначе, их лучше обходить стороной. Особенно кошек.
Ученик больше ничего не спрашивает. Видимо, на расспросы ушли последние силы. Я перехватываю его поудобнее, и захожу в подъезд.
Подъем по бесконечной лестнице превращает меня в тряпичную куклу. Еле волоча ноги, шатаясь, подхожу к двери в квартиру. Ученик бесцеремонно перекинут через плечо, и его голова безвольно болтается у меня на спине. Уже не до эстетики. Нужно просто дойти.
Несколькими неловкими взмахами руки срываю молодую поросль бурой плесени, уже успевшую почти полностью затянуть дверь. Этот грибок-паразит проникает повсюду, и бороться с ним абсолютно бесполезно. Пустая трата времени.
Ключи в кармане подходят к обеим моим квартирам. Замок тихо щелкает, и я буквально вваливаюсь в тесный коридор. Последним усилием воли иду в комнату, сгружаю свою ношу на старый диван. Мальчик по-прежнему не открывает глаза. Его и без того бледное лицо кажется мраморным, губы приобрели пепельный оттенок. В Тени почти все так выглядят, если брать в расчет местных обитателей. Но для живого человека такой цвет кожи противоестественен. Неужели Мастер научил его мимикрии? В противном случае, мальчишка не жилец даже здесь. Чего будет стоить Свет внутри него, если оболочка перестанет существовать? Да, в общем-то, выжженный до белизны квартал, не более.
Я оставляю его одного, и пробираюсь в ванную. Бурые заросли грибка почти доходят до колен, и примятые ногами, сразу рассыпаются в пыль. Хорошо, что здесь никогда не бывает ветра.
Из последних сил снимаю с себя одежду, при этом отдавая себе отчет, что делаю это по привычке. Переваливаюсь через край ванны, и откручиваю единственный на смесителе кран. Слышится протяжный вой, кран начинает дергаться. А спустя минуту мне в грудь ударяет упругая струя черной материи.
Все тело будто начинает колоть тонкими иголочками. Черная «вода» быстро впитывается сквозь кожу, наполняя организм новыми силами. Ненавижу этот грязный процесс. Но лучше уж так, чем рвать зубами глотки случайным прохожим. В жилах местных обитателей течет куда более концентрированная материя, однако чтобы на них охотиться, нужно быть последней тварью. А таких на улицах темного города и без меня хватает.
Я закрываю глаза. Силы постепенно восстанавливаются, и начинает клонить в сон. Это вполне нормальная реакция. Несколько часов забытья я вполне заслужил.
Вторая жизнь с Диной была похожа на кошмар. Она сильно изменилась. Не стала лучше или хуже, а просто казалась другой. И такую ее любить я не мог. Возможно, если бы не откровения про мир Тени, про тела, сотканные из Тьмы, я бы разницы и не увидел. Но после ее возвращения я с каждым днем замечал все больше и больше отличий от той Дины, которую знал. Может я специально их искал или придумывал?
Говорят, человек не может умереть дважды. Он может лишь вернуться туда, откуда пришел. Но Дина всегда отличалась неординарностью, по-своему поступила и в этот раз. Она не стала ждать, пока за ней явится Проводник, а в одно раннее пасмурное утро встала и тихо ушла, пока я спал. Дина не любила солнце, поэтому в серых дождливых сумерках чувствовала себя гораздо увереннее, чтобы потеряться в большом городе.
Я много думал, как поступил бы на ее месте. Перспектива возвращения в Тень настолько сомнительна… Возможно, стоит попытки к бегству. Вот только знала ли она, что от Проводника нельзя сбежать? Это дано лишь Мастеру.
Наверное, я бы не стал возвращаться из Тени. Так правильнее для этого мира. Так честнее по отношению к живым.
Спустя полгода Дина дала о себе знать. Это был осторожный, но настойчивый зов, благодаря которому я не мог спать несколько ночей подряд. Она приходила во снах, облокачивалась на собственное надгробие, и смотрела на меня полным тоски взглядом. До боли знакомые черты лица, до жути чужие глаза.
Когда я стал видеть ее отражения в проносящихся мимо лицах незнакомых девушек, в случайно мелькнувшем в толпе силуэте, то понял, что свидания на кладбище избежать не удастся.
Она ждала меня возле своей могилы. Сидела на скамейке, а на облезшем от воды и солнца деревянном столике сиротливо стояла наполовину пустая бутылка водки. Рядом лежал опрокинутый граненый стакан.
- Будешь? – спросила она, звонко ударив ногтем по горлышку бутылки.
- С утра?- я поморщился и присел рядом с ней. На секунду показалось, будто от Дины дохнуло холодом. – Ты ведь водку никогда не пила.
- Жизнь заставила, - совершенно бесцветным голосом проговорила Дина. – Или смерть…
Я промолчал. Несколько минут мы сидели в тишине, и только со стороны старого разрушенного храма доносилось многоголосое карканье кем-то потревоженных ворон. Изредка лаяла собака.
- Зачем ты меня позвала? - заговорил я первым. Пытался рассмотреть в ее серых глазах хоть какой-то проблеск, но видел лишь пустоту. Сейчас она не была такой сильной, как в наш последний вечер.
- Попрощаться, - Дина коснулась ладонью моей руки, и я от неожиданности вздрогнул. Словно почувствовал лед. – Нет больше сил скитаться по этому забытому Богом миру. Еще меньше мне хочется возвращаться в Тень. Есть ли у меня какой-нибудь выбор, Миша? Скажи. Есть?
- Не знаю, - честно ответил я. – Мне кажется, решать не нам.
- А кому?
- Возможно, Проводнику.
- Возможно… - Дина сделала вид, что задумалась. – Хорошо. Давай его дождемся и спросим. Он обещал за мной придти.
- Уже пришел, - неожиданно раздался позади меня голос. Я обернулся, и увидел прислонившегося к стволу тополя высокого бледного мужчину в длинном черном пальто. Он смотрел на нас с таким любопытством, словно лаборант на подопытных мышей. – И я очень вовремя пришел. Надеюсь, девушка не успела вам ничего передать, молодой человек?
- В каком смысле? – насторожился я.
- В смысле своего Искусства, - пояснил Проводник. – Она могла оставить на вас след. Тогда ситуация становится совсем иной.
Невольно бросил взгляд на руку, которой недавно коснулась Дина, рассмотрел запястье, - никаких изменений. Но как только раскрыл ладонь, из нее тут же устремился вверх иссиня-черный росток, разветвился, образуя некое подобие закрученных в спирали усиков. А затем над моей головой раскрылись широкие, похожие на зонтики листья.
Я уставился на Дину непонимающим взглядом. Немой укор. Вопрос, так и оставшийся без ответа. Как ты могла?! Как?!
- Жаль, - тихо вздохнул Проводник. – Всегда жаль забирать живого.
Черный цветок мгновенно рассыпался, оставшись в воздухе легкой взвесью. Я вытер ладонь о штанину, будто этим жестом мог стереть с себя клеймо. Нет, все еще осталось чувство неизбежности…
- Дина, зачем?
Теперь я увидел в ее глазах темную бездну. Ни малейших эмоций, ни единого отблеска дневного света. Только непроглядная всепоглощающая Тьма.
Вокруг нас из земли стали вылезать гибкие черные стебли. Они поднимались вверх, оплетали надгробия, оградки и стволы деревьев, превращая унылый пейзаж городского кладбища в красивый, будто нарисованный тушью, волшебный лес. Через несколько минут над нашими головами уже стали распускаться огромные диковинные цветы с ажурными лепестками.
- Так никуда не годиться, Плетельщица - покачал головой Проводник, и одним жестом руки смазал черный лес в гигантскую кляксу.
Наступила ночь. Я проваливался в нее, словно в бездну Дининых зрачков. Пытался уцепиться хоть за малейший отблеск, хоть за ничтожную искорку, которая могла бы связывать меня со Светом, и не мог. Его больше не было.
- Ты мой навсегда, - слышался шепот Дины. Совсем близко, словно она была передо мной. Или голос звучал в голове? – Мы разделим Вечность. Ты и я. Разве это не замечательное решение?
- Нет! – закричал я, и попытался оттолкнуть навязчивую тень. Но руки лишь цепляли пустоту. – Тебя больше нет! Убирайся! Ты умерла навсегда!
- Я не умерла, Миша, - не сдавалась Дина. – И ты теперь со мной, хочешь этого или нет. Придется смириться.
- Пошла прочь! – собрав всю силу, я размахнулся и ударил рукой наугад. Яркий луч света, вдруг вырвавшийся из моего кулака, узкой белой лентой распорол темноту, на миг задержался на закутанной в черное знакомой фигуре, и затем превратил ее в прах. В лицо ударил порыв ветра, обдавая кожу мелкими колючими осколками той, что когда-то любил…
Последний Свет во мне стал оружием. Станет ли Тьма милосердна?
- Я же говорила, что мы будем вместе, - голос прозвучал так громко, что я схватился руками за уши. Но он был внутри меня. – Вместе навсегда, Миша. Ты и я.
Мальчик исчез. Только смятое покрывало на диване, и почти затянувшийся серый ожог на двери напоминают о его существовании. Значит, он все-таки решил искать «слабое место». Шустрый, нечего сказать. Мастер его не зря обучал.
Выхожу из квартиры. Следы детских ступней отчетливо видны на смятых в пыль стеблях грибка, и ведут к лестнице. Совсем недавно шел. Плесень лечит свои раны за час-два, потом уже ничего не разберешь. А Ученик проходил минут двадцать назад. Хотя, что здесь время…
- Здравствуй, Проводник.
Оборачиваюсь на голос соседа. Безликая тощая фигура стоит у стены напротив.
- Здравствуй, - отвечаю, и снова пытаюсь идти дальше.
- Как там мои родные поживают?
- Скучаешь? – я на миг останавливаюсь.
- Скучаю, - слышится тоскливый вздох.
- Плохо скучаешь. Иначе бы уже давно к ним в гости наведался. Или к себе позвал.
- Нет, - испуганно бросает сосед, и мгновенно исчезает за тяжеленной дверью своей квартиры. Странное существо без определенной цели, способное вечно играть роль страдающего мужа и скучающего отца. Впрочем, это его дело. Я Проводник, который может ему помочь. Никогда раньше не думал, что мертвые имеют свои фобии. И известная поговорка про «горбатого и могилу» здесь теряет всяческий смысл.
Быстро спускаюсь по лестнице. Снаружи следы мальчика исчезают. Чтобы их обнаружить, сажусь на корточки и трогаю рукой холодный асфальт. Это часть моей работы, находить людей. Только раньше мне не доводилось никого искать в Тени. Ко мне сами приходили. Однако рано или поздно всегда что-нибудь меняется.
Подношу ладонь к носу, делаю глубокий вдох. След нечеткий, без определенного направления. Значит, Ученик не знает своего конечного пункта. Плохо. Очень плохо. Найти его будет довольно сложно. Если, конечно, он вновь не попытается использовать Свет. Происшествие с псом подтверждало такую вероятность. А еще мальчишка выжег грибок на двери моей квартиры, когда уходил. Видимо, опасался его или брезговал.
«Что думаешь, половинка?» - обращаюсь к той части сознания, что вмещает сущность Дины. Тьма соединила нас вместе, как того желала девушка, но доминирую в тандеме я. Она всего лишь сторонний наблюдатель, помощник, и самое полезное – Плетельщица.
«Он идет наугад», - шепот Дины едва слышен. - «Способный Ученик, но глупый ребенок. Не знаю, о чем думал Мастер, когда возлагал на него такую тяжелую миссию. Одному ему не справиться. Тьма пока не видит в нем прямой угрозы, но если он будет часто тревожить ее Светом, его просто сотрут в пыль».
«Ты сможешь его найти?»
«Зачем»? - в голосе Дины появляются тревожные нотки. – «Ты решил ему помочь победить Тьму? Это глупо. Даже если вы справитесь, что со всеми нами будет дальше? Я не верю ни в Рай, ни в Ад. Променять один отстойник на другой – по-моему, не лучший вариант».
«Я еще ничего не решил. Но оставлять его нельзя. Один раз я уже допустил ошибку, оставив тебя. К чему это привело»?
«Мы теперь вместе», - Дина произносит эту фразу, будто хорошо заученный слоган. – «Навсегда».
«Как ты того хотела», - соглашаюсь я. – «Получила свой персональный Ад? Погибать нам тоже вместе придется».
«Мы не погибнем».
«Ты так уверена»?
«Предчувствие».
Предчувствиям Дины я всегда доверяю. Этого у нее не отнять. Особенно, если дело касается какого-либо серьезного риска для меня. Или для нас обоих.
«Тогда ищи мальчишку», - уже требую я, снова касаясь ладонью асфальта.
Спустя мгновение из моих пальцев начинают вытягиваться тонкие черные нити. Словно усики гигантского таракана, они обшаривают каждый сантиметр земли в поисках отпечатков ног Ученика. Очень сложно обнаружить то, что старательно пытались скрыть. Теперь я понимаю, почему мальчик до сих пор остается нераспознан Тьмой. Он каким-то непостижимым образом заставляет все свои следы уходить в прошлое. Вот след, оставленный моим тощим соседом две недели тому назад. Через пару дней после этого пробежали четыре псины. Еще спустя день осторожно прокралась кошка, выслеживая нервного типа, спешащего к Хранителю. Добычу свою она настигла в двух кварталах отсюда, за старыми гаражами. Я хорошо вижу оборвавшийся путь человека.
Все эти следы читаются достаточно отчетливо, чего нельзя сказать об отпечатках, оставленных мальчишкой. Искусство, подобного которому еще не знала Тень. И сила этого Искусства лежит далеко за гранью Света или Тьмы. Оно само способно стать любой стихией. Нет, Мастер здесь явно не причем. Его уровень гораздо ниже. Кто же тогда вмешался?
«Это обманка, Миш», - тревожно произносит Дина. – «Я ничего не понимаю, и должна признаться, мне страшно. Кто он такой, черт возьми»?
«Не знаю», - мне с каждой минутой все меньше хочется идти за Учеником. – «И скорее всего, нам не дадут это узнать. Ты все следы проверила»?
«Ой»! - неожиданно вскрикивает Дина, и в голове словно взрывается граната. – «Он нашел его, Миша! Нашел слабое место»!
«Замолчи», - я морщусь от боли, которую провоцируют ее громкие крики. – «Хочешь меня доконать? Тогда давай, еще громче ори».
«Проявился совсем свежий след с четким направлением и конечной точкой», - уже спокойнее говорит она. – «Ученик нашел слабое место. Оно внизу, глубоко под нами. Тень похожа на перевернутый конус или воронку, и у ее основания он сейчас находится. Ты еще не передумал его догонять»?
Я молчу. Свежий след не может проявиться случайно. Оставивший его владеет такой силой, что случайности ему уже непростительны. Значит, он пытается меня направить за собой. Только для чего?
- Мы остаемся, - говорю я вслух. Встряхиваю рукой, и черные нити тут же растворяются в воздухе. – Что говорят твои предчувствия?
«Мудрое решение», - с облегчением в голосе произносит Дина. – «Его нельзя остановить. Равно, как и попытаться помочь. Это будет выглядеть смешно».
Действительно, смешно. Только вот смеяться будет некому. Дина права: впереди неизвестность, и шансы уцелеть здесь ничтожно малы. У меня внутри не меньше Тьмы, чем у остальных обитателей Тени. Если ее не станет, то их тела превратятся в прах. А что будет со мной? Что будет с Диной?
Я знаю, что осталась последняя возможность спастись. Пока еще не поздно. Пытаюсь сконцентрироваться, ищу в окружающем меня пространстве мельчайшие частички Света, крохотные фотоны в вечной черноте Вселенной. Они есть, но в таком малом количестве, что обнаружить порой бывает очень сложно.
Закрыв глаза, стою неподвижно. Дина мне помогает, показывая среди чудовищной массы темной материи крохотные светящиеся звездочки. Я смотрю взглядом Плетельщицы, что позволяет четко определить расстояния до них. Ее Искусство безупречно. Еще одно усилие, и искры начинают приближаться, собираясь передо мной в общую светящуюся массу. Но их слишком мало, чтобы инициировать процесс перехода. Нужно больше, гораздо больше…
И в следующий момент земля вздрагивает, слышится треск разрываемого асфальта, где-то рядом бьются оконные стекла. Затем я вижу, как снизу медленно поднимается бушующий океан белого пламени. Тьма начинает шевелиться, ворочаться, потревоженная у самого основания.
Света становится так много, что в нем можно утонуть. Одна яркая вспышка, растянутая во времени на несколько минут. Или часов. Тот, кто выпустил Свет, может заставить его замереть навсегда.
Ученик выполнил свою миссию, а я должен выполнить свою. Теперь достаточно частиц, чтобы завершить начатое…
* * *
Город еще спит, закутавшись в предрассветные сумерки. Мимо проезжают редкие машины, в темных громадинах домов горят одинокие прямоугольники окон. Время тишины и покоя. Время, когда жизнь останавливается, чтобы через каких-то пару часов вновь начать свой стремительный бег.
Я иду по тускло освещенной алее. Ночью был снегопад, и все дорожки теперь покрывает тонкий слой снега. Словно чистый лист бумаги, на котором можно рисовать. Мои следы тянутся по нему неровной вереницей, нарушая белый покров. В детстве рисунки на снегу были куда интереснее.
«Мне пора, Миша», - голос Дины звучит как-то особенно. В нем присутствуют и печаль, и радость, и предчувствие свободы. – «Я и так задержалась, нужно торопиться. Мне уготован долгий путь, в конце которого ждет… Впрочем, пусть будет просто Путь…
«Может быть, наши пути когда-нибудь пересекутся, и мы снова увидимся», - говорю я. Хорошо, что она понимает мои эмоции, - не нужно лишний раз напрягаться. – «Тогда все сложится иначе».
«Что сложится, Миш»? – Дина настроена пессимистично. – «Если встреча и произойдет, то мы вряд ли вспомним друг друга. Наверное, это к лучшему. Прости меня за все».
- И ты меня, - снова говорю вслух. Второй раз прощаться легче, но все же… - И спасибо тебе.
Дина больше не отвечает. Я не хочу еще раз повторять сказанное, поэтому просто буду думать, что она уже ушла. Навсегда.
Поежившись от порыва холодного ветра, щедро швырнувшего мне в лицо горсть колючих снежинок, поднимаю воротник пальто и продолжаю шагать дальше. Не зря я оказался в парке в такое тихое время. Встреча будет. Она неизбежна.
Мастер сидит на скамейке у замерзшего фонтана. Его длинные волосы забраны в аккуратный хвост. В зубах тлеет красным огоньком сигарета, а рядом стоит затянутая в кожу чехла гитара – его вечная спутница, его единственная любовь.
- Ты меня ждешь? – спрашиваю я.
Мастер еле заметно кивает.
- Зачем?
- Чтобы избавить от ненужных воспоминаний, - отвечает он. – И забрать то, что тебе уже не понадобится. Подойди.
Я осторожно приближаюсь. Мастер одним быстрым движением хватает меня за отворот пальто, подтягивает к себе, и без особых усилий вытаскивает из моего тела бесформенный сгусток Тьмы. Затем, несколько секунд покрутив его в ладонях, убирает себе в карман. Так просто и так обыденно.
- Теперь очередь воспоминаний? – догадываюсь я.
Мастер снова кивает.
- Тогда можешь ответить на единственный вопрос?
- Это так важно для тебя?
- Пока еще важно, - я сажусь рядом с ним на скамейку. – Скажи, Ученик мог погибнуть?
Он смотрит на меня внимательным взглядом, в котором едва угадывается оттенок удивления. Я задал правильный вопрос.
- Мог.
Значит, игра стоила свеч. И неважно, кем являлся мальчишка на самом деле: простым Учеником, посланником Света, ангелом, или сыном Бога. Уже нет никакой разницы. Я знаю, что исполнил свое предназначение. Проводник всегда находит правильный путь.
- Ты в него не верил, - с ироничной улыбкой говорит Мастер, и начинает расчехлять гитару. – А он хотел доказать тебе, что справится. Вот где настоящая сила. Правда, Павлик?
Из полумрака показывается темная фигурка мальчишки. Стоит в стороне, не смея приближаться. Мастер перебирает струны, и предрассветную тишину парка наполняет волшебная музыка. Спустя минуту в нее вплетается тонкий звенящий голос:
И где-то хлопнет дверь,
и дрогнут провода.
Привет! Мы будем счастливы теперь,
и навсегда...
В рассказе используются слова песни «Романс». Автор: А. Васильев, гр. «Сплин».
Сообщение отредактировал Автор №8: 10:35:58 - 26.02.2012
