IPB Style© Fisana

Перейти к содержимому


Фотография

Обратная Сторона Вселенной


  • Авторизуйтесь для ответа в теме
Сообщений в теме: 103

#81 Аватар

Аватар

    Всё пройдёт

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPipPipPipPip
  • 6 196 сообщений

Отправлено 14:51:25 - 11.03.2014

Верник, большое спасибо тебе за "Попутчиков". Даже и предположить не могла, что это твой рассказ, очень приятно.
  • 0

#82 Верник

Верник

    Иной

  • Путники
  • PipPipPip
  • 198 сообщений

Отправлено 20:32:07 - 11.03.2014

Аватар,спасибо, что оценила. Не всем по душе пришелся рассказ))) Несерьезный)))
  • 1

#83 Аватар

Аватар

    Всё пройдёт

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPipPipPipPip
  • 6 196 сообщений

Отправлено 21:03:04 - 11.03.2014

Верник, несерьёзные рассказы тоже нужно уметь писать:). Ты сумел :smile: .
  • 0

#84 Верник

Верник

    Иной

  • Путники
  • PipPipPip
  • 198 сообщений

Отправлено 22:49:50 - 15.10.2014

Эх, давно в каюту ничего не писал. Да и нечего... Разве что клочок из соавторского романа, который давно мучаю. Про инопланетян, решивших тайно поработить Землю, и вдруг понявших, что кто-то их давно опередил. Вот они, бедные, много лет живут среди людей и офигивают))) Много слов о политике и финансах.



Из отчета Уанга Инграна:
«… Сочетание ниже перечисленных способов позволяет даже самую мощную и высокоресурсную страну данной планеты превратить в практически бесплатный источник необходимых ресурсов, коими здесь можно считать:
1) богатейшие полезные ископаемые.
2) сельскохозяйственные площади.
3) ранее сделанные накопления.
4) технологии и производственные мощности.
5) людской ресурс.
6) в ряде случаев удобство географического местоположения (для устройства высокотоксичных или ядерных могильников, военных баз и т.д.).
Управление властями государств в современном мире Терры осуществляется несколькими способами или их сочетаниями:
1) торговые эмбарго.
2) политическое давление.
3) военные вторжения.
4) убийства ключевых фигур.
5) расстановка на ключевых постах подконтрольных фигур.
6) формирование в обществе оппозиционных настроений и (или) нужного общественного мнения.
7) понижение качества образования до удобного в текущем моменте уровня.
8) создание финансовых кризисов и управление ими.
9) опутывание властей сетями кредитов и иных финансовых обязательств.
10) подкупы самых высоких должностных лиц (монархов и президентов).
Цель всего вышеперечисленного одна - навязывание института центрального банка, так как все эти пункты только дополняют основной инструмент неизвестного нам фактического хозяина планеты – деньги. Точнее реализация власти через деньги…»

Иван оторвал взгляд от исписанной мелким неровным почерком страницы, пролистал еще несколько листов. Черновики, похоже. Много спешно зачеркнутых русских слов и выражений, явно непроизвольно вклинившихся в текст. Уанг Ингран и вправду был частью этого мира, случайный пасынок Терры. Ни один фарагн по своей воле не возьмет в руку стило, да и пользоваться им не умеет. А тут все от руки, по-простому. Надо же…
В его опустевшем кабинете царил полумрак. Неубранная пыль на широком письменном столе, стоявшие на полках ряды книг словно потускнели, корешки выцвели.
В кресле-качалке возле окна мерно покачивался Миша Баум, держа в руках чашку остывшего кофе. Он сидел с закрытыми глазами уже четверть часа.
- А ты читай, читай дальше, - вдруг произнес он, приоткрывая один глаз. – Там много чего интересного. Палыч не только для отчета писал, но и мысли свои излагал. Бумага, мол, все стерпит. Я вот думал, что о деньгах знаю все, но оказывается, все не так уж однозначно. Деньги у всех миров разные, но объединяет их одно – они везде мерило стоимости чего бы то ни было и имеют четко выраженный эквивалент. У нас на Фарагне деньги для внутрипланетных расчетов имеют металлический эквивалент – здесь эти металлы называются ниобий и титан. Любой товар или услуга стоит столько-то грамм одного из этих металлов. Да и вообще, самое популярное и удобное мерило стоимости у всех разумных рас, это почему-то металлы или не производимые минералы. Кстати, до недавнего времени и на Терре тоже все торгующие стороны фиксировали стоимость товаров через золото и серебро. Для мелких бытовых расчетов применялась медь. Ой, я не слишком утомляю очередной лекцией о всем известных истинах? Тема-то уж очень обширная и интересная, могу развивать бесконечно.
- Развивай, - разрешил Иван, собирая помятые листы в стопку. Спокойно почитать ему уже вряд ли удалось бы.
- Вот и ладно, - Миша отхлебнул из чашки кофе. Кресло-качалка в очередной раз жалобно скрипнула, продолжив свои монотонные движения. – Много планет, - много денег. На Охри деньгами является час труда. Охриец, проработавший неважно на какой должности, получает в едином всепланетном центре соответствующую запись на свой счет. Далее за товары или услуги он рассчитывается с этого счета. В наличном виде у них деньги не выражены вообще. Именно поэтому у нас были некоторые проблемы с началом торговых отношений с ними. И все решилось, как только мы договорились разместить на Охри свое производство и открыть трудовой счет. Причем в отличие от многих других планет, час труда у них стоит одинаково для всех, независимо от социального статуса. Или вот на Руихжи очень забавная финансовая система: там вообще нет единого платежного средства как такового, а деньгами являются обязательства местных компаний на единицу или на долю в единице выпускаемой ими продукции. Власть планеты существует с того, что сама в качестве собственника имеет ряд производств, торгует с другими мирами и участвует на долях во множестве предприятий. Вариантов превеликое множество, Иван, но такого, как на Терре нет нигде. Уж с моим-то опытом и стажем арс-финансиста казалось бы нечему удивляться. Однако ж, - Миша звонко хлопнул себя по колену. – Инфляция, стало быть. О, это нечто невообразимое…
- Я читал отчеты, - сухо проговорил Иван. – В курсе.
- Нет, дорогой мой. Нет, и еще раз нет, - Баум вскочил как ужаленный. Кресло бешено скрипнуло, отлетая к стене. – Какие могут быть отчеты? О чем ты? В этих скупых писюльках нет и половины того, что мы способны понять. Отправляем на Фарагн только подтвержденные и заверенные факты. Остальное они считают лишь бредовыми домыслами. А мы не можем ничего подтвердить… Да, кому я объясняю? Сам ведь ты сколько раз заворачивал наши отчеты? Сколько медкомиссий прошли по твоим требованиям, орбитальщик? Ну, не наркоманы мы, и не сумасшедшие! Это Терра, мать ее так!
- Да, понял я уже, - Иван встал из-за стола. – Успокойся.
- Не овоща ты не понял! - Миша подскочил к нему. Глаза горят, волосы дыбом. – А я тебе сейчас объясню. Вот, к примеру, ты – учитель. Устроился на работу в школу, и вознаграждение за труд вполне устраивает. Со своей первой зарплаты можешь купить 750 буханок хлеба, 830 литров топлива для автомобиля или 1000 раз проехать на общественном транспорте. Прошел первый месяц, ты получил свое обещанное вознаграждение, но его уже хватит на 730 буханок хлеба, 800 литров топлива и на транспорте проедешь только 950 раз. И вот ты продолжаешь работать, тебе абсолютно честно платят обещанные деньги, но через три месяца вдруг становится ясно, что зарплаты хватает на 600 буханок хлеба, 700 литров топлива и на 800 поездок. Но при этом ты трудишься ровно столько же, на сколько договорился с работодателем, то есть обучаешь то же количество детишек, с тем же профессионализмом и за то же время. И платят как будто тоже самое количество денег, только купить на них можно все меньше и меньше. В итоге получается обман и грабеж. На всех разумных планетах мера измерения чего бы то ни было статична и выражена в определенных величинах. Никому не придет в голову измерять расстояние в мерах веса, или объем в парсеках, и километр не способен за два дня увеличиться втрое, а килограмм – перерасти в центнер. Но на этой проклятой Терре возможно все! И финансовый абсурд, именуемый инфляцией, - явление само собой разумеющееся, у местного населения не вызывает каких-либо негативных эмоций. Ну, правда, за исключением случаев, когда это начинает выходить из всех берегов, и грабеж становится уж совсем неприкрытым. Тогда просто повышают зарплаты, компенсируют вознаграждениями. Работяги получили кратковременную иллюзию повышения собственного благосостояния, довольны и счастливы, готовы расцеловать в обе щеки своих якобы благодетелей. Если находятся редкие недовольные, то их чаще игнорируют. Становятся назойливыми – просто физически устраняют. А затем все начинается заново. И такая картинка по всему миру, не зависимо от правящего режима.
- А что же деньги? – Иван покосился на стоявший на краю стола стеклянный графин с мутной водой. Сухо сглотнул. – Что здесь можно по-твоему считать деньгами?
- Какой интересный вопрос, - Миша хитро подмигнул. – Коварный вопрос, так сказать. Хитрец ты, Иван. Ух, не в бровь, а в глаз. Забудь про стоимостные эквиваленты, забудь про обеспеченность денег, да все про финансовые институты забудь! Деньгами на Терре являются деньги как таковые! В смысле - бумажки, пластик и записи на счете! Ничем не обеспеченные! Ни в чем не выраженные! Не имеющие какого-либо эквивалента! Сами по себе ничего не стоящие! Ценность которых (по крайней мере именно так убеждают людей) заключается только в том, что все договорились считать их деньгами. Как у детишек сопливых, играющих в магазин, - нарвали с куста листьев, и в кошелек их сунули! Абзац, приплыли! Сушите весла!
Миша нервно фыркнул, запустил пятерню в шевелюру, да так и замер. Потом вдруг резко вскинул голову.
- А ты знаешь, дорогой мой Ваня, во что трансформировался рабовладельческий строй на Терре? Нет, не знаешь? И ведь я тоже думал, что данный период истории людей уже давно канул в лету, как во многих цивилизованных мирах. А я вот что тебе скажу, Ваня: рабство здесь до сих пор процветает. Да, да, дорогой мой. Оно не такое, каким мы привыкли его считать. Оно завязано все на той же непостижимой финансовой системе.
- Это все пустые домыслы, - отмахнулся Иван. – Если нет доказательств, подтвержденных документально, в отчет это не попадет. Не поймут нас там, на Фарагне.
- Да при чем тут Фарагн, - Баум хлопнул себя ладонью по лбу. – Пойми же ты, наконец. Я не для отчета говорю, а для тебя. Чтобы дошло, чем здесь на самом деле пахнет. Ведь раб, четко осознающий себя рабом, особой прибыли хозяину не приносит. Бей его палками, мори голодом или трави собаками, - он от этого только здоровья лишится, а то и вовсе издохнет. Нет стимула к работе как такового. От двадцати до пятидесяти процентов времени раб тратил на хозяина, а все остальное на содержание себя. Кому такое выгодно? А?
И вот кто-то особо умный нашел гениальное решение – дать рабам фиктивную свободу. Они-то, дураки, обрадовались, что теперь смогут работать только на себя, любимых, жить в удовольствие. Ха, как бы не так. Знаешь, Ваня, сколько сейчас среднестатистический гражданин на себя работает? Только не падай в обморок и не устраивай истерик. А работает на себя он менее десяти процентов времени, а в некоторых регионах менее одного процента. Как тебе такой расклад? А? И вся система построена так, что он совершенно этого не замечает. Девяносто процентов им заработанного изымается посредством регулирования цен на предметы и услуги первой необходимости, налогов, ссудного процента, навязывания тех или иных услуг, предоставляемых государством или корпорациями под видом жизненной необходимости. О как…
Тут дверь кабинета резко распахнулась, впуская Стаса. Тот был какой-то нервный, запыхавшийся, одежда растрепана. Иван его таким никогда не видел.
- Собирайтесь, - бросил он с порога. – Самолет через два часа. Если парни ничего не попутали, вечером мы наконец-то посмотрим в глаза нашим таинственным конкурентам.
  • 2

#85 Верник

Верник

    Иной

  • Путники
  • PipPipPip
  • 198 сообщений

Отправлено 18:00:13 - 14.12.2014

Когда допишете, покажете полностью, уважаемый Верник?

Ну, это как соавтор решит. Это его проект, а я так, помогаю.
  • 0

#86 Верник

Верник

    Иной

  • Путники
  • PipPipPip
  • 198 сообщений

Отправлено 18:07:30 - 14.12.2014

Рассказ писался на конкурс дозоров, который прошел недавно. В полуфинал не вышел, но кое-какие баллы получил. Текст я изрядно переделал, он стал в разы жестче. Что-то в последнее время не получаются добрые истории((( Тьма на душе(((
Слабонервным и впечатлительным лучше не читать.


Черный, черный город

Мне часто снятся кошмары. Почти каждый раз, как закрываю глаза. Что-то темное, бесформенное, просачивается из всех щелей, заполняет комнату, лезет жуткими черными щупальцами в нос, глаза и уши, пытается навалиться, раздавить, и тогда я просыпаюсь. Иногда молча, иногда с коротким вскриком…
Я знаю, что подобное творится со многими Светлыми Иными. В этом городе по-другому и быть не может. Каждый его камешек, каждый кирпичик насквозь пропитан Тьмой.
Черный, черный город… Как в страшилке из далекого детства.
Единственное, что спасает от того, чтобы окончательно не сойти с ума, это извечные человеческие слабости. В основном я предпочитаю алкоголь. Да, проверенный способ избежать кошмаров как во сне, так и наяву…
Старый кабак, полутьма и тягучий прокуренный воздух. В последнее время - мой личный Сумрак, из которого совершенно не хочется уходить. Лицо Петьки напротив, бутылка «беленькой» и тихая музыка…
- На этот раз это даже кошмаром не назвать, - я опрокидываю стопку и внимательно смотрю на Петьку. Тот выглядит каким-то нервным: волосы всклокочены, глаза красные, с характерными темными обводами. А сам-то я давно в зеркало смотрелся? – Почудилось, будто Сумрак вздрогнул. Да, наверное, так. Словно волна прошла… Ты не ощутил?
Петька тяжко вздыхает.
- Я давно уже ничего не ощущаю, - говорит он, задумчиво глядя сквозь мутное стекло кружки. Густая шапка пены медленно оседает. Петька пиво любит, особенно после водки. – Два года живу в доме, сплошь заселенном упырями. Такие соседи, знаешь ли, напрочь отбивают какие-либо чувства.
Петька не снимает кожаных перчаток, даже летом, когда от жары плавится асфальт. Ему есть что скрывать. Я-то знаю, - его руки, особенно костяшки пальцев, изуродованы глубокими шрамами. А на шее, под наглухо застегнутым воротом рубахи, висит очень интересное ожерелье, явственно говорящее о том, как он «любит» своих соседей. Увидь это сомнительное украшение кто-то из Дневного Дозора, или, не допусти Сумрак, Инквизиции, - Петьке мало не покажется. Да и свои не одобрят. Я его постоянно уговариваю, чтобы спрятал от греха подальше, но тот упрямится.
- Светлые мы, или кто? - пытаюсь его вразумить. – Ты пойми правильно. Нас терпят только потому, что других этот сраный город пережевывает, а мы как-то держимся. Нет на наше место кандидатов, Петруха. И вряд ли будут. Среди этих, вон, жить, - мотаю головой в сторону двух вампиров за столиком в дальнем углу. – И пасти каждого. Тут не только кошмары будут снится… А вот ты, о чем думал, когда просил перевод в местный Дозор? Уровень хотел свой нахаляву поднять? Ну что, поднял?
Петька молчит.
- Байки все это, для лохов, - продолжаю я. – Распустили слух, будто здесь Светлые за десять лет могут Высшими стать. Вроде как в качестве компенсации равновесия: при таком скопище низших Темных, мол, Сила Светлых со страшной силой расти начинает, а Темные наоборот – теряют свою Силу. И ведь верят некоторые, бедолаги. Ведутся на этот явно инквизиторский развод, а потом бегут, поджав хвосты. А мы остаемся. Мы всегда остаемся, Петруха. Мы с тобой сильные, или вконец поглупели? Ты вот второй год держишься, а это многого стоит. Женился, даже ребенка осмелились завести. Но легче-то не стало…
Он все понимает. Я это по его глазам вижу. Понимает, но сказать не может. Засела глубоко внутри какая-то заноза, тянет силы, высасывает душу, оставляя взамен пустоту…Поэтому срывается на вампирах, чтобы заполнить вакуум, и не потерять ориентир.
Я помню первый свой день… Помню, как взглянул на город через Сумрак, и едва не сошел с ума. Тьма была повсюду. Она медленно текла вязкой жижей по рекам и каналам, клокоча и выпуская длинные протуберанцы. Черными жирными амебами окутывала крыши домов и купола храмов. А там, куда не добралась Тьма, все пространство занимал синий мох. Ауры людей почти не имели цвета. Такие обычно бывают у тяжело больных, но все они ведь как-то жили. Если, конечно, подобное существование можно назвать жизнью. Этот город сам был смертельно болен…
Как говорит Феликс Игнатьевич, заведующий лабораторией, местная Тьма не имеет ничего общего с Тьмой Изначальной. Субстанция совершенно другого порядка, некая «сумеречная плесень», не оказывающая на Иных видимого воздействия, окромя психологического. Она как морская вода для изможденного жаждой путника. Влечет к себе Темных, но те неспособны вдоволь напиться, а лишь совершают редкие омовения. Вроде как тянет она из них силу. Мал-помалу, но тянет.
- Ты прав, легче не стало, - признается Петька, быстро опрокидывает стопку, и следом в три глотка ополовинивает кружку с пивом. Смахивает рукой с губ пену. – За Верку страшно, и за Анютку. Они ведь у меня не Иные, и каждая тварь может в любой момент напасть. Видел бы ты, как они смотрят на моих девчонок, облизываются, суки.
Петька до скрежета сжимает зубы, обтянутый кожей кулак скрипит. И в мутных от алкоголя глазах вспыхивает животная ярость…
- За семью не беспокойся, - успокаиваю его. – Без лицензии их никто не тронет, и уж тем более, родственники дозорных под исключением. Модест своих в обиду не даст…
А ведь Петька все-таки сам провоцирует вурдалаков нападать первыми. Ни единой претензии не поступало со стороны Дневного Дозора, а Петькино ожерелье за последний год вроде как прибавило в весе. Приспособился ведь, стервец.
- Думаю, валить отсюда надо, - говорит он заговорщицки. – И валить как можно быстрее. Я давно не вижу разницы между Светлыми и Темными, Вань. Плохо это. Боюсь, последствия уже необратимы.
- Знаешь что, Петруха, - отвечаю я. – Пообщался бы ты как-нибудь с Феликсом Игнатьевичем. Толковый мужик. Коньяк хороший любит, впрочем, как и ты. Найдете общий язык. А уж он многое может рассказать и про город, и про его темную историю. Революцию помнит, блокаду… А скажи, я похож на зебру?
Петька непонимающе смотрит на меня. Хмель не дает сосредоточиться.
- Какая нахер зебра? Вань, ты чего?
- Это я к разговору о Светлых и Темных, - усмехаюсь. Наливаю еще по пятьдесят. – Все-таки зебры мы с тобой, Петруха. То ли светлые в темную полоску, то ли наоборот. Тут каждый для себя пусть сам решает…
- Ах, вот ты к чему, - Петька встает, бросает недобрый взгляд в сторону парочки вампиров. – Закажи, что ли, салатику. Что-то жрать захотелось. А я сейчас, пойду в Чикаго позвоню…
Это он под таким предлогом в туалет уходит.
- Какой салатик, окстись? – возмущаюсь я. – Закуска градус крадет. Нам ведь еще работать…
- Сегодня можно. Ночь должна быть спокойной...
Он идет в конец зала, но на пару секунд задерживается возле столика, за которым сидят вампиры. Я внутренне напрягаюсь, и не напрасно. Нежить вскакивает со своих мест…
И тут вдруг понимаю, что нахожусь на улице, крепко держа за волосы молоденькую девчонку. Нет, она всего лишь ведьма шестого уровня, вся в крови, и вроде бы без сознания.
- Ваня, ты девочку-то отпусти, - тихо говорит Петька, и осторожно показывает куда-то в сторону. Поворачиваю голову. В нескольких шагах от нас стоит сам Краевский, начальник Дневного Дозора.
- Вот, говно, - пальцы разжимаются, и голова ведьмочки с глухим стуком ударяется об асфальт. Брезгливо вытираю руку о край куртки. – Это…она сама виновата…
- Ну, и кто вы после этого? – ледяным голосом произносит Краевский. В его глазах полыхает пламя, а на руке заготовлена парочка серьезных заклинаний.
Голова гудит, во рту сухо, и почему-то смертельно хочется разбить ему нос. Просто так, по-человечески…
Мне неожиданно становится смешно.
- Зебры мы, - отвечаю, и пытаюсь скорчить страшную рожу. – Ы-ы-ы. Долбаные зебры.
- А, по-моему, вы педерасты, - Темный зло скалится. – И не путайте с геями. Это разные понятия…
- Что?! – желание разбить ему нос резко перерастает в жажду перегрызть глотку. Вцепиться зубами, и рвануть…
- Он нас провоцирует, Вань, - говорит Петька, придерживая меня за локоть. – Повод ищет, причем давно…
- Да не нужен мне повод, - Краевский разводит руками. – Их уже более чем достаточно. Вы каждую неделю, как нажираетесь, учиняете беспредел в моем городе, страдают Иные, иногда люди. Этот вон, - короткий кивок на Петьку, - вампирам клыки выбивает. Как им теперь? А?
- Пусть использованные тампоны обсасывают, - усмехается тот.
- Ну, надо же, какой остроумный, - Темный вдруг успокаивается, его аура перестает пылать. Начальник Дневного Дозора единственный в городе Темный четвертого уровня. Опытный старый маг.
- Ну все, заканчивайте этот цирк, - из-за ближайшего дерева выходит Модест, наш шеф. Как я только его не разглядел? – Повеселились, и хватит…
- Хорошие у тебя зебры, - цокая языком, говорит Краевский. – Но все равно педерасты.
Алая волна ярости ослепляет, я кидаюсь вперед. Но кто-то меня тихонько бьет по носу, как глупого щенка. Невидимая волна отбрасывает назад…
- Все как обычно, - вздыхает Модест. – Реморализация, незначительное вмешательство, потом восстановление… Даешь добро, Степан? С нас дополнительные лицензии…
- Добро? – Темный неприятно морщится. – Боюсь, это не наш профиль. Однако не буду против вмешательства не выше шестого уровня. Внештатных сотрудников нынче уж больно много развелось, не прокормить…
От услышанного у меня подкашиваются ноги, и я падаю на асфальт рядом с приходящей в себя ведьмочкой. Значит, за наши выходки Модест расплачивается с Темными лицензиями? За каждый выбитый Петькой клык кто-то из людей отдает жизнь? Вот оно как…
- Этого не может быть, - я трясу головой, прогоняя остатки хмеля. Затылок разламывается от тупой ноющей боли. – А как же мы… А нас…
- Все так и есть, Иван, - шеф бросает взгляд на Темного. – Сколько раз я пытался до вас достучаться, а что толку? Вы же непробиваемые. Думали, все вам с рук сходит? Ну вас в задницу, ей богу.
Краевский злорадно смеется, а Модест тем временем готовит простенькое заклятие реморализации. Его знают и умеют применять даже совсем слабые Иные, но вот Силы он накачивает неприлично много, чтобы хватило на двоих.
- И память, - искренне прошу я. – И память подкорректируйте. Что вам стоит?
А затем яркая вспышка света бьет по глазам…

* * *


Старый кабак, полутьма и тягучий прокуренный воздух. В последнее время - мой личный Сумрак, из которого совершенно не хочется уходить. Лицо Петьки напротив, бутылка «беленькой» и тихая музыка…
Петька встает, бросает недобрый взгляд в сторону парочки вампиров, сидящих за столиком в углу.
– Закажи, что ли, салатику, - говорит он. - Что-то жрать захотелось. А я сейчас, пойду в Чикаго позвоню…
Это Петька под таким предлогом в туалет уходит.
- Какой салатик, окстись? – возмущаюсь я. – Закуска градус крадет. Нам ведь еще работать…
- Сегодня можно. Ночь должна быть спокойной...
Он идет в конец зала, но на пару секунд задерживается возле столика, за которым сидят вампиры. Я внутренне напрягаюсь, и не напрасно. Нежить вскакивает со своих мест…
В кармане звонит телефон. Вытаскиваю трубку. Сам Модест вызывает. Значит, дело совсем дрянь. Тот по пустякам никогда не беспокоит.
- Петр с тобой? – голос шефа в трубке излишне резок. Даже не поздоровался. Что ж, можно намыливать веревку. – Не могу ему дозвониться…
- Он рядом, - тихо отвечаю. Внутри все леденеет от нехорошего предчувствия. – Что-то с Верой? С ребенком?
- С Верой, - говорит шеф, и лед у меня в груди взрывается чудовищным ураганом. Я хоть и видел ее всего пару раз, и Петька говорил о ней редко... – Похоже на самоубийство. Она выбросилась из окна. Что с дочкой, пока не знаем. В квартиру не попасть… Иван, скажи ему… Ну, только не прямо в лоб… Придумай что-нибудь. И давайте быстрее, мы вас ждем.
Я жму «отбой». Телефон выпадает из руки. Словно при замедленной съемке, он, вращаясь в воздухе, приближается на встречу вытертому серому линолеуму. Нет, с телефоном все в порядке. Это просто я непроизвольно ушел в Сумрак, будто пытался сбежать от ужасной реальности.
И вот мобильник касается пола. Почти беззвучно. Но Петька мгновенно реагирует, резко оборачивается, смотрит на меня… Он все понимает без слов. Он видит мою бушующую ауру, читает ее…
В следующий момент из его кармана в воздух подлетает десятирублевая монета, накачанная под завязку, - такие нам из столицы присылают. И уже вижу, что произойдет через мгновение. Вампиры тоже видят, но не могут ничего предпринять, так как Петька уже успел их чем-то одурманить. Он вкачивает всю Силу артефакта в подвешенный заранее «Серый Молебен»…
- Петька, нет! – ору я что есть мочи. Столь сильное заклинание упокоит всю нежить в радиусе трех километров. И тут же, почти не думая, бью его «Фризом». Монетка останавливается в нескольких сантиметрах от его ладони, повисает в воздухе. Сверкающий хрусталем кокон достаточно прозрачен, чтобы я смог понять, насколько успел. Рука занесена для удара, с пальцев тянутся тонкие нити Силы, но время уже не имеет значения. Для Петьки его теперь не существует.
- Извини, - говорю я. Но тот вряд ли меня слышит. – Для тебя же, дурака, лучше будет.
Вампиры, не верящие в свою удачу, мигом исчезают. А я в свою очередь накрываю «Сферой Невнимания» кокон с Петькой внутри, и быстрым шагом иду к выходу. На часах уже первый час ночи.

На адресе я появляюсь через полчаса. Кроме наших пока никого. Либо, всех лишних уже разогнали. Стоит черный дежурный микроавтобус, двое экспертов осматривают лежащее под окнами неестественно вывернутое тело девушки. Хорошо, когда Белые ночи, - работать Ночному Дозору в разы легче.
О, надо же, сам шеф здесь. Подхожу, здороваюсь.
- Где Петр? – тут же спрашивает Модест, пристально глядя мне в глаза.
- Пока в «заморозке», - отвечаю. – От греха подальше…
- Может, ты и прав, - шеф облегченно выдыхает. – Горячий парень. Дел может наворотить, потом с Темными не рассчитаемся. А тут у нас, как видишь, картина маслом. На теле Веры какие-либо следы насилия отсутствуют, если только к ней не применяли Зов. Но это мы уже, к сожалению, доказать не можем. Все сводится к суициду.
- А девочка?
- Пока в квартире, - Модест поднимает взгляд наверх, где на восьмом этаже зияет черный провал открытого окна. – А вот с квартирой не все понятно. Ты, Иван, через Сумрак-то глянь.
В Сумраке многоэтажка выглядит еще мрачнее. Серые бетонные стены вконец обшелушились, кое-где зияют глубокие ветвистые трещины, а в окнах нет даже намека на рамы и остекление. Отсутствие шевелящихся сгустков Тьмы меня не удивляет, - на окраинах города ее мало. Зато синий мох разрастается с неимоверным темпом, заполняя собой все поверхности.
Но дом чист. Мох его словно не видит, или боится. Но верхние этажи здания окутаны странной дымкой. Туман в Сумраке… Вероятно, такая же аномалия, как и эта загадочная Тьма другого порядка.
- Вчера ночью все вампиры отсюда сбежали, - шеф появляется рядом. Его сумеречный облик напоминает раздобревшего йети, шерсть которого расписана пестрым граффити. – В один момент вдруг сорвались, будто почуяли опасность. Двое ведьмаков пятого и седьмого уровней тоже исчезли. Остались только люди. Ты, кстати, ощутил недавно, как Сумрак колыхнулся?
- Или кто-то всколыхнул, - бормочу я, всматриваясь в туман наверху. Показалось, или он постепенно опускается? – Почему в Петькину квартиру не попасть? Закрыто?
- Ты об этом экспертов спроси, Иван, - советует Модест. – Они тебе все расскажут. А мне пора встречать гостей…
Шеф исчезает. И каких же гостей он ждет? Дневной Дозор? Инквизиторов? Начальство из столицы? Что ж, по крайней мере, этим делом заинтересовались не только мы. Значит, происходит нечто неординарное.
Я делаю усилие, и ухожу на второй слой Сумрака. Здесь мох отсутствует, силуэты домов едва можно различить. Тела Веры тоже нет, хотя на первом слое ее проекция вполне четкая, как опрокинутый некими вандалами памятник из обсидиана. Зато я вижу туман. Белое облако неподвижно висит над головой, и внутри него происходит какое-то движение…
И тут меня накрывает волна жуткого страха. Неописуемый ужас, паника… Бежать, бежать…
Я вываливаюсь в обычный мир, никак не могу отдышаться. Сердце пытается разбить грудную клетку, в висках стучит. На коже остается ощущение космического холода, ледяной бездны…
- На втором слое был? – ко мне подходит Феликс Игнатьевич. Небольшого роста старичок с аккуратной бородкой-эспаньолкой, на голове фетровая шляпа еще советских времен, в руке неизменный зачехленный зонт, исполняющий роль трости. Никогда с ним не расстается. Раньше думал, что мощнейший артефакт старик при себе держит, но зонт в магическом плане совершенно нейтрален.
Я киваю. Горло сдавливает спазм.
- А на третий не пробовал? – спрашивает он с некоторой иронией. – На четвертый?
- Издеваетесь? – выдавливаю из себя. – У меня пятый уровень.
- И что из этого, Иван? У меня шестой, но при наличии определенного опыта и нескольких сильных артефактов… Есть у тебя пара монеток столичных? По карманам пошарь.
- Вы что-то знаете, Феликс Игнатьевич, - смотрю ему в глаза. Тот щурится. – Что здесь происходит?!
- Ты был там, видел облако, - говорит он, тыча зонтом вверх. – На что это похоже? Как думаешь? Ну же, напряги воображение.
- Облако, - я закрываю глаза, пытаюсь в мельчайших подробностях воссоздать в памяти картину. – Облако тумана, и внутри что-то двигалось… Что-то большое… Возможно, если бы я верил в существование сумеречных драконов…
- Драконов? – заведующий лабораторией удивленно приподнимает бровь. – Это любопытно. Почему же драконов?
Ответить я не успеваю. Внезапно вижу, как из-за угла соседнего дома показывается Петька. Весь взмыленный, глаза бешеные. Недолго держалась «заморозка», да я и не рассчитывал. «Серый Молебен» был им уже спущен, так что вся его Сила ушла на разрушение «Фриза». Медленное разрушение, выгадал всего лишь пару часов.
Ни на кого не смотря, Петька подходит к телу жены, быстрым движением руки поворачивает ее голову, внимательно осматривает шею. Некоторое время сидит на корточках, гладя ее слипшиеся от крови волосы, вроде что-то шепчет. Затем целеустремленно идет к подъезду.
- Петька, постой, - следую за ним. – Ты что, обиделся? Я ведь для твоего блага…
Не поворачиваясь, он бьет ногой назад. Попадает мне в живот. Боль скрючивает, в глазах багровые пятна. Вот ведь, падла…
Когда разгибаюсь, Петька, вероятно, уже добрался до своей квартиры. Если сам запирал, то и открыть сумеет. Там его дочь. Сколько ей сейчас? Полтора года? Два?
- Гарик, помоги Ване подняться, - слышу рядом голос Феликса Игнатьевича. Вечно угрюмый оперативник по кличке Гориллыч, под два метра ростом и в плечах как добротный шифоньер, сгребает меня в охапку и несет по лестнице вверх. Совсем отмороженный тип. Хороший исполнитель, но своего мнения никогда не имеет.
- Давай, Вань, решим так, - старик семенит следом, хватаясь сухощавой рукой за гнутые перила. – Если к нам Инквизиторы пожалуют, то, стало быть, имеют твои драконы право на существование. Серые своего не упустят…
На восьмом этаже, возле двери собственной квартиры, буйствует Петька. Обрушивает на неподатливую преграду удары кулаков. Перчатки уже порвались, и на светлой обшивке двери размазываются алые пятна.
- Заперта на всех слоях, - констатирует Феликс Игнатьевич. – По крайней мере, до четвертого включительно. Мы пробовали.
- Есть способ уйти ниже? – спрашиваю я.
- Да, чем ты меня слушаешь?! – возмущается старик. - С помощью артефактов, Иван. Я же говорил недавно, - поворачивает голову к оперативнику. - Гарик, да убери же ты, наконец, его от двери. Все руки, бедолага, уже измочалил.
Гориллыч оттесняет Петьку к лифту. Тот пытается достать его кулаком, но без толку. Здоровяк встряхивает парня, словно тряпичную куклу. От резкого движения тонкая цепочка на его шее вдруг лопается, и по полу рассыпаются трофеи. Действительно, соседей Петька очень «любил».
- Летучую мышь тебе в глотку! – вдруг орет очумевший Гарик. С легкостью балерины отскакивает в сторону. – Так это ж вампирские клыки! Да ты псих, парень!
Петька садится на ступеньку, обхватывает голову руками и громко рычит. Столько боли в этом рыке, столько отчаяния…
Я сажусь рядом, кладу руку ему не плечо. Тот не дергается, и это уже хорошо.
- Что происходит, Петруха? – спрашиваю. – Такие дела сразу не начинаются. У тебя, как Иного, предчувствие должно было сработать.
Он только тихо подвывает.
- Возьми себя в руки, дозорный, - пытаюсь говорить жестче. – Там ведь твоя дочь, и помочь ей ты не можешь. Один не можешь. А вместе мы справимся. Слышишь меня?
Он по-прежнему воет. Тогда я со всей силы луплю его по лицу. Голова безвольно дергается, и он замолкает.
Минуту сидим в тишине. Лишь слышно, как старик ногой сгребает в кучу Петькины трофеи, да Гориллыч что-то бурчит себе под нос.
- Месяц назад Вера сказала, что Анютка во сне светится, - вдруг говорит Петька. – Я ей не поверил, так как у дочки нет никаких признаков Иной. Абсолютно ничего. Но потом сам увидел. Она действительно светилась. Веки и кончики пальцев рук и ног испускали слабое белое свечение, и при этом никаких следов Силы. Происходило это только когда Анютка спала, во время бодрствования ничего подобного не наблюдалось. Обычный ребенок полутора лет, и довольно спокойный. Вера с ума сходила, так как понятия не имела об Иных, и мне постоянно приходилось ее успокаивать минимальными воздействиями. Какое-то время, - недели две, - ничего не менялось, а потом стало что-то происходить с Сумраком в комнате дочки. Сначала исчез синий мох, и сам Сумрак будто загустел, стал похож на кисель, какой-то мутный, белесый… Я не мог не посмотреть через него, не войти. Да и Сила моя в квартире практически исчезала. Несколько раз обнаруживал у своих дверей этих тварей кровососущих. Стояли, закатив глаза, словно решили упокоится прямо на лестничной площадке. Гонял их, а что толку… Однажды один из них сказал: «Будь осторожен, дозорный». Думал, он запугивать меня решил. Гнал его этажей пять … Ан нет, оказывается, предупреждала нежить. Чуяли ведь что-то…
Я сижу тихо, чтобы ненароком не прервать Петькины откровения. И про себя ругаю его последними словами. Это каким надо быть кретином, чтобы держать в секрете случившееся. Думал, само пройдет? И даже мне ни слова…
- Я очень испугался, Вань, - продолжает Петька. – За Анютку испугался. Инквизиторы отняли бы ее у нас, как пить дать. Этот случай явно в их интересах. Но я только сейчас понял, что на самом деле натворил…
- И что же? - решаюсь его перебить. За нашими спинами замерли Феликс Игнатьевич с Гариком, уши греют.
- Я убил Веру, - Петька хватает себя за волосы, лицо искажает гримаса боли. - Не смог защитить свою семью. Я последний имбицил! Такое же чудовище, как эти твари вокруг! Какой я нахрен Светлый?! Этот город выжрал меня досуха, окончательно погасил во мне Свет!
- Подумай о дочке, - говорю я. – Еще не все потеряно. Ты должен спасти ее. Мы должны…
- Боюсь, уже поздно, - заявляет вдруг Феликс Игнатьевич. – Скажи, Петр. Глаза у ребенка изменились?
Тот секунду медлит, будто вспоминая. Потом отвечает:
- Да, буквально вчера Вера в истерике билась по этому поводу. Зрачки Анютки обесцветились.
- Все, господа, - выдыхает старик, прислоняясь к стене. Но глаза его вдруг вспыхивают странным азартом. – Мы уже опоздали …
- Да пошли вы! – Петька вскакивает, и мгновенно уходит в Сумрак. Я ныряю следом.
Двери в квартиру на первом слое нет, впрочем, как и самого Петра. Делаю усилие, проваливаюсь на второй слой, и нахожу его сидящим на корточках перед призрачным силуэтом дверного проема. Он судорожно ищет по карманам заряженные амулеты.
- Глубже надо, - хрипит он. – Еще глубже…
Вспыхивает одна из монет, и он исчезает. Я пытаюсь идти за ним, но не хватает Силы. И так едва держусь.
Делаю еще одну попытку, после чего выпадаю в обычный мир. Тело бьет озноб, по спине струится холодный пот. Меня кто-то подхватывает, ставит на ноги.
- Эх, сопляки несчастные! Все вас спасать надо! – это голос Феликса Игнатьевича, но звучит как-то иначе. – Действительно, да пошло все на хер!
Я вижу, как его аура скромного мага шестого уровня вдруг вспыхивает всеми цветами радуги, взрывается сверхновой, ослепляет… Такое могущество уже нельзя мерить никакими категориями.
Он берет меня за локоть, и мы проваливаемся глубоко в Сумрак, туда, где я не смел даже мечтать побывать. Четвертый слой? Пятый?
Сумеречный облик старика меня озадачивает. Он выглядит гранитной статуей античного героя, но вместо копья сжимает в руке пресловутый зонт, абсолютно не изменивший свой вид. Значит, все-таки артефакт.
И я вдруг понимаю, насколько древний этот Светлый Высший. Ровесник Гесера, если не старше. Все это время так удачно скрывался под личиной научника средних способностей. Только зачем? Изучал аномальную Тьму и пораженный ею город?
На этом слое дверь существует. Рядом с ней лежит Петька, выжатый Сумраком как лимон, но все еще в сознании. Подпитываемый Силой Высшего, я поднимаю его, перераспределяя канал, подключаю к подпитке.
- Быстрее, - глухо произносит Высший. – Уходим…
Но Петька вновь рвется вперед, а я за ним. Высший матерится нам вслед.
Дверь не заперта. Мы вваливаемся в квартиру, одновременно покидая Сумрак, и сразу вязнем в тумане. Он осязаемый. Идти тяжело, будто в воде. Воздух с трудом просачивается в легкие. Появившийся рядом старик суров, но молчит. Только окружает нас каким-то незнакомым заклинанием, и дышать становится легче.
В комнате девочки туман совсем густой. Там грузно ворочается нечто большое. Изредка показываются серые выпуклости, усеянные тонкими длинными отростками.
- Анютка! – кричит Петька, изо всех сил пытается пробиться к дочке. – Где?! Где она?!
- Не надо туда, - останавливает его Высший. – Не тревожь гнездо.
- Какое гнездо?! – не понимает тот. В глазах паника, руки сами собой лезут в карман за мелочью.
Зато я, кажется, начинаю понимать. Прав-таки был насчет драконов…
И в следующий момент яркая вспышка Света пронзает мироздание. Нас отбрасывает в Сумрак, погружая все глубже и глубже. Свет проходит волной через все слои, дальше, дальше… Он несет тепло туда, где его никогда не было.
Как Светлый, я в своей среде. Мне хорошо и уютно. Наверное, это первый на памяти ныне живущих Иных рассвет в Сумраке.
Спустя Вечность нас выбрасывает в нормальный человеческий мир, он же седьмой слой, но не в квартиру, а на лестничную площадку. Сил не хватает даже на то, чтобы смягчить падение, и я больно бьюсь лбом о перила. Рядом впечатывается в стену изрядно потрепанный Феликс Игнатьевич. Шляпы на голове нет, зато зонт раскрыт. Вернее, то, что от него осталось, - скрюченный остов, оплетенный обгоревшими спицами.
Слышу, как выше этажом стонет Петька.
- Хорошая была вещь, - с грустью произносит старик, вертя в руке остатки артефакта. Затем сует его в мусоропровод. – По крайней мере, спасла трех идиотов.
Еще минута, и я осознаю, что совершенно пуст.
- Как люди, ей богу, - звучит чей-то недовольный сиплый голос. Из портала на нас смотрит высокий лысый Иной в сером балахоне. Вот и Инквизиция пожаловала. – Не скоро вам опять в Дозоре работать, это точно. Повезло, что задатки Иных остались, хоть и мизерные. А вот инициировать вас снова или нет…
Он хищно скалится, а потом смотрит на старика.
- А ты-то куда полез, Тезур? – качает головой. – Детство в жопе заиграло? Приключений захотелось? Ну, так ты их получил. Стать почти человеком после тысячи лет владения Силой… Не завидую. Инквизиция тобой недовольна.
- Что поделаешь, - разводит руками тот. – Каждый волен выбирать…
Высший слишком спокоен. А ведь никто из них никогда ничего не делает просто так, - опыт не позволяет. Вот только какую выгоду он извлек из этого инцидента?
К нам спускается Петька. Лицо в крови, губы разбиты.
- Где моя дочь? – спрашивает он, сжимая кулаки. Недобро смотрит на Инквизитора. – Это вы ее забрали?! Вы?!
- Твоя дочь – Левиафан, дозорный, - отвечает серый. – Это было ее предназначение. Так что смирись. Она все равно не смогла бы стать человеком и, если бы Сумрак ее не инициировал, то вскоре бы умерла от какой-нибудь лейкемии. Не мы создали этот поистине загадочный мир, увы. Не мы придумали законы мироздания. Ладно, на этой лирической ноте закончим беседу. Готовьтесь. Вам многое предстоит объяснить.
Портал бесшумно захлопывается, и я обессилено прислоняюсь спиной к лифту.
- И что с нами будет? – спрашиваю.
- В лучшем случае, реморализация и очень долгий отпуск, - отвечает старик. В голосе ни капли сожаления. – На самом деле, мы ничего страшного не совершили. Всего лишь присутствовали при вылуплении Левиафана. Такое на моей памяти случалось лишь однажды.
- Это дракон? – спрашиваю я.
- А кто ж его знает? – усмехается тот, чье сумеречное имя Тезур. – Толком-то никто не видел. Некая форма жизни, обитающая в Сумраке. Если Сумрак представить в виде океана, то их, наверное, можно считать… морскими черепахами-одиночками. И яйцо, соответственно, откладывают одно. Наш мир для них – всего лишь пригодный для размножения пляж. Так-то.
- А жить все интереснее и интереснее, - вздыхаю я, косясь на Петьку. И тут у меня случается истерика. Все напряжение последних часов выплескивается неудержимым, рвущимся наружу смехом. Слезы текут по щекам, скулы сводит тупой болью, но я продолжаю смеяться. На меня смотрят, как на сумасшедшего, а мне все равно. Пусть смотрят. Я имею право свихнуться…
На улице нас встречают те самые гости, которых ждал шеф,- группа из пяти Высших Иных, среди них двое Светлых, двое Темных и инквизитор. Все напряжены.
Кто-то трогает меня за локоть. Оборачиваюсь.
- Не спеши, дозорный, - Гориллыч говорит едва слышно. – Тезур просил передать, чтобы вы ни в коем случае не допускали инициировать себя. А то все будет напрасно…
- Что будет напрасно? – не понимаю я.
- Дар Левиафана, - одними губами шепчет Гарик. Опасливо косится на Высших. – Тезур потратил самый мощный свой артефакт, чтобы о нем никто не узнал раньше времени. Просто ждите своего часа…
И он уходит. Я смотрю на Петьку, на Высших гостей, на что-то втолковывающего им Модеста, и вдруг четко понимаю: все это когда-то уже было, тысячу лет назад. Этот сценарий писался задолго до того, как появился город, задолго до нашего рождения. История повторяется. И не был ли, случаем, ее героем сам Тезур?
Что ж, поживем – увидим.

Сообщение отредактировал Верник: 18:15:28 - 14.12.2014

  • 0

#87 Автор №9

Автор №9

    Иной

  • Конкурсанты
  • PipPipPip
  • 158 сообщений

Отправлено 20:52:25 - 29.08.2016

Малыш и Карлос


- А знаешь, что, Малыш, - Карлос расправил кожистые крылья, и с наслаждением потянулся. Резкий порыв ветра ударил его в грудь, пошатнул, но тот устоял на ногах. - Когда-нибудь я покажу тебе, как восходит солнце. Нет ничего прекраснее, чем горячая платина, разливающаяся над облаками. С земли это, к сожалению, не увидеть.
– Ты только обещаешь, - Малыш насупился, покосился на друга. - Сколько обещал показать водопад, что на севере? С тех самых пор, как тебя знаю…
- Ну, водопад – это другое дело, - ответил Карлос. – Водопад – это слишком далеко. Мне тебя не донести.
- Ага! - Малыш резко подскочил. – Значит, солнце над облаками ты сможешь показать?! И сил хватит?
- Так солнце не водопад, - не растерялся Карлос. – Солнце же вверх, а не на север… Тут восходящие потоки помогают…
- Хватит врать, - Малыш брезгливо поморщился. – Ты мне все время врешь и обещаешь. Хватит! Надоело! Ты мне друг, или кто?
- Конечно, друг, - Карлос от негодования даже икнул. – Как ты можешь сомневаться?
- А вот могу, - Малыш медленно стянул с головы ярко-желтую кепку, вздохнул, и напялил ее козырьком назад. Он всегда так делал, когда был чем-то расстроен. – Настоящий друг уже давно бы забрал меня отсюда. А ты…
- Малыш! – воскликнул Карлос. – Я тебя заберу! Я обещаю!
Но Малыш уже спускался с холма вниз, по извилистой тропинке, петляющей среди чахлых кустиков. Он знал, что Карлос не сможет пойти вслед за ним. По каким-то причинам друг оставался всегда наверху.
Со стороны деревни слышался далекий лай собак, и глухие голоса пьяных мужиков. Уже смеркалось. Еще час, и его уже точно начнут искать.
До своего барака на краю деревни Малыш дошел быстро. Незаметно проскочил в ворота, над которыми красовалась полу стёршаяся надпись: «Интернат им. Ф.Ю. Мосса», и едва не ударился лбом в бронированную грудь сторожевого киборга. Тот едва двигался на сдохших аккумуляторах, сервоприводы натужно выли. Соединения кое-где искрили, из проржавевшего брюха вязко текло черное масло. Киборг попытался выдвинуть сканер, но шарнир заело, и зеленый луч несколько раз прошелся по его собственным фотоэлементам, окончательно ослепляя. В следующую секунду машина со страшным скрежетом завалилась на забор.
Когда-то, давным–давно, этот боевой механизм числился штурмовиком на одном из крейсеров Альянса. Его огневой мощи вполне хватало, чтобы выжечь дотла среднего размера город. Но война закончилась, и остаткам человечества, рассеянным по всей галактике, пришлось переделывать уцелевшую военную технику для повседневных нужд. Вот и этого бедолагу на скорую руку перепрошили, срезали плазменные излучатели с частью брони, и заставили маршировать во дворе интерната. Правда, толку от него было, как от памятника. Лишь совсем мелких ребятишек пугать.
Скрипнув дверью, Малыш проскользнул в дом, и тут же кто-то накинул на него одеяло, а затем повалил на пол.
- Ага! – завопили над самым ухом. – Сумасшедший Энки вернулся! Опять на холм ходил к своему Клопусу?!
Малыш очень не любил, когда его называли Энки, и уж подавно не терпел издевательств над Карлосом. Он с силой лягнул ногами, и по раздавшемуся короткому вскрику понял, что кого-то достал. Но в ответ больно прилетело под ребра, и Малыш зашипел сквозь зубы, сворачиваясь в клубок. Его еще пару раз несильно пихнули в бок, чтобы не брыкался, и поволокли.
- Сумасшедшим и психам не место среди нормальных, - с некоторой обидой проговорил шепелявый голос. Это был тощий и длинный задира Фаспед. Видимо, досталось именно ему. И хорошо, если бы по морде… Ведь пару зубов Малыш ему уже выбил. – На задний двор тащите. Пусть с собаками ночует.
С собаками? Малыш задергался изо всех сил, пытаясь выпутаться из одеяла. С собаками его не первый раз оставляли. Впрочем, сами-то животные не слишком внушали беспокойство, сколько их едкий зловонный помет, толстым слоем покрывавший почву. Говорят, его специально не убирают, чтобы запах отпугивал диких хищников, изредка приходящих из леса. И не стоило говорить, что отмыться от такого дерьма весьма сложная и трудоемкая задача. Многие привыкли к смраду, пропитавшему насквозь деревню, но Малыш так и не свыкся. На холме, где жил Карлос, практически не пахло, а ночью, в общем бараке, он зарывался лицом в грязную подушку и проваливался в забытье. Если, конечно, ему позволяли спать в собственной койке.
- Открывайте дверь! – вопил Фаспед, топая ногами. – Открывайте же! А то он сейчас вырвется! Ух, гадина!
Снова удар под дых. Скрип двери, четыре коротких ступеньки по ребрам, и рык взволновавшихся собак. Вязкая жижа моментально пропитала одеяло. Малыш лежал тихо, стараясь не шевелиться. Тогда собаки не тронут. Дышал ртом, и беззвучно плакал.
- Карлос, миленький, - шевелились губы. – Забери меня отсюда. Умоляю. Что тебе стоит? У тебя ведь крылья… Ты большой и сильный…А я полечу с тобой… Далеко-далеко отсюда… Куда угодно, лишь бы отсюда…
Малыш плакал. Он не слышал, как звенели натянутые цепи, сдерживающие чешуйчатых тварей, исходящих едкой слюной. Им не хватало каких-то сантиметров, чтобы зацепить острыми клыками старое стеганое одеяло, в которое был завернут ребенок. Он не слышал, как посреди ночи в барак ворвался пьяный вусмерть старший наставник Сайнен. Как обычно, без штанов и с широким ремнем в руке. Наставник хватал кого-нибудь из детей и утаскивал с собой. До утра.
Малыш плакал, что есть сил сопротивляясь давлению этого страшного мира. Тонкая скорлупка в виде промокшего насквозь вонючего одеяла трещала по швам, прогибалась, стонала…Мир был беспощаден, как и война, предшествующая ему. Взаимоуничтожение двух великих цивилизаций – это ли окончательная цена стремления к победе? Да нет, конечно. Настоящая цена была размазана гнилью и кровавыми соплями по тысячам выжженных дотла планет, на поверхности которых копошились уродливые, выродившиеся до безобразия чудовища, которых назвать людьми не поворачивался язык. Выжил ли кто-то со стороны противника? Возможно. Никто не проверял. Там, скорее всего, творилось тоже самое. Тонкий огонек цивилизации вконец погас, и угли тлели, постепенно остывая. Прах и пепел, - вот и все, что осталось…
Малыш проснулся от того, что кто-то аккуратно его тряс.
- Это еще что за подарочек? – голос принадлежал старому Арвелу, исполняющему в деревне обязанности врача. - А ну, поднимайся! Живо!
Малыш медленно вылез из-под одеяла. Тело затекло, и плохо слушалось. Яркий дневной свет резал глаза. Отчасти, он был рад старику. Арвел, несмотря на свой жуткий маразм, все-таки старался быть человеком.
- А-а-а, снова Энки, - протянул старик, одергивая полы плаща. – Что-то ты зачастил на свежем воздухе ночевать. Давай ка, пошли. Я тебя горячим чаем напою. А то заболеешь.
На Малыша вылили два ведра ледяной воды. Потом долго терли мылом, и снова смывали холодной водой. Наконец дали сухую одежду. Только кепку свою Малыш так и не выпустил из рук. Едкий запах собачьего помета накрепко въелся в кожу и волосы, но зато теперь его на несколько дней оставят в покое. В барак, конечно, не пустят. Придется ночевать на складе, где уже имелась вполне мягкая подстилка из старой ветоши. Наверное, так даже лучше…
В кабинете Арвела было тесно, но уютно. Малыш уселся на колченогий топчан, поближе к печке. Закопчённый чайник уже начинал закипать.
- Ну, рассказывай, - старик поставил на стол две металлические кружки, банку с травяным отваром. – Что у вас опять стряслось?
- Как обычно, - Малыш пожал плечами. – Ничего нового.
- Опять про своего Карлоса болтал?
- Уже давно никому ничего не говорю. Толку нет…
- Оно и понятно, - проворчал Арвел, капая в кружку Малыша какое-то лекарство. – Это тебе для иммунитета. А на ребятишек ты не сердись. Сам виноват, что прослыл дурачком. Нечего было языком трепать направо и налево. Ну, мерещится тебе мужик с крыльями, а ты возьми, да промолчи.
- Ничего он мне не мерещится, - насупился Малыш. – Карлос настоящий. Он существует.
- Вот, заладил, - старик сплюнул себе под ноги. – Был я на том холме. И видел, как ты в одиночестве сидишь. Я хоть и ветеринар со стажем, но неполадки с головой сразу чую. Был бы жив доктор Коранг, да упокоит его космическая бездна, вот он сразу бы диагноз выдал. Теряем… теряем специалистов. Старая гвардия уходит, оставляя ваше поколение с голой задницей. На что вы способны, бездари, да неучи? Только пакостить друг другу.
- Я, наверное, пойду, - Малыш встал, так и не притронувшись к чаю. Он очень не хотел выслушивать длинную тираду старика о том, как в его годы все героями были, сражались с ненавистным врагом, а нынешнее поколение хуже той субстанции, которой Малыш «благоухает». Он все это слышал не единожды, в разных вариантах и с различными подробностями.
- Сиди, говорю, - Арвел толкнул в его сторону чашку, затем вытащил откуда-то из-под стола краюху черного хлеба. Отдал ее Малышу. – Сегодня к завтраку ты опоздал. Голодным на работу собрался? Через полчаса уже общий сбор.
Малыш жадно вцепился зубами в черствую горбушку. Есть хотелось ужасно. Ради еды можно было даже послушать стариковские бредни. А горячий чай оказался терпким, но вкусным. Однако, вопреки ожиданиям, Арвел молчал. Он сидел на стуле возле маленького оконца, закрыв глаза, и слегка покачивался. Потом вдруг резко встал.
- Все, давай. Вали отсюда, - пробормотал он, беря со стола свою кружку с чаем. Сделал большой глоток. – Брысь. Кому говорю?
Дожевывая хлеб, Малыш направился обратно к бараку. Возле облупившейся стены выстраивалась неровная шеренга из оборванных грязных мальчишек. Чуть подальше стояла такая же девчоночья. Между ними ходили хмурые надзиратели, изредка рыкая на кого-либо из самых непоседливых, вздумавших вдруг покинуть свое место в строю. Воспитанников готовили к каждодневной трудотерапии.
Из ворот они выходили колоннами, неся за плечами небольшие плетеные корзины. Малыш шел позади всех, слегка отставая. Идущие впереди ему недвусмысленно намекнули, чтобы не приближался со своей вонью. До леса было недалеко, километра два. И как только достигли первых деревьев, дети мгновенно разбежались. Каждый из них должен принести к концу дня не меньше трехсот клубней кабао, иначе самые ленивые ложились спать с пустым животом.
Малышу, как отстающему, практически ничего не доставалось. Вернее, доставались молодые кусты, в шипах которых яд еще не утратил силу. Такие экземпляры старались не трогать, так как после их колючек ранки жутко чесались, а потом появлялись болезненные язвы. Нужно было обмотать ветки плотной тканью, а затем что есть сил тянуть растение из земли. Если повезет, то с одного такого соберешь до пяти клубней.
Малыш снял кепку и задумчиво посмотрел на пришитую спереди большую вытертую нашивку в виде летящей кометы, верхом на которой сидел человек в полном боевом облачении. Человек улыбался и махал рукой.
Кепка была добротной, из хорошего прочного материала. Малыш вывернул ее наизнанку, и та зашелестела, разворачиваясь длинным полотнищем дождевика. Несмотря на кажущуюся тонкость, дождевик этот нельзя было даже ножом порезать.
Никто из ребят не связывался с молодыми кустами, а у Малыша технология была уже отработана. Он не спешил…
В следующий миг где-то рядом раздался пронзительный девчоночий визг. Затем еще, и еще. Что-то тяжёлое с хрустом проламывалось сквозь деревья.
Малыш замер, держа в руках замотанный в дождевик куст кабао. Он даже и моргнуть не успел, как мимо пронеслись несколько девчонок, а за ними, мощными прыжками бросая вперед грузное тело, двигался дикий верпес. Зверь почти уже догнал своих жертв, ему оставалось еще пара прыжков, как вдруг нехотя остановился, поворачивая тупорылую башку в сторону Малыша. Из оскаленной пасти текла слюна, свисая неровной бахромой.
Еще миг, и в лицо Малышу дыхнуло горячим смрадом, а в лоб уткнулось что-то мокрое и холодное. Ноги подкосились. Не выпуская из руки ткань дождевика, мальчик медленно осел на землю.
Время остановилось. Зверь медлил его жрать. Возможно, из-за запаха собачьих экскрементов. Но и отвращения не испытывал, как говорили в деревне. А потом он вдруг аккуратно взял мальчика зубами поперек тела, поднял над землей. И так как Малыш держался за куст мертвой хваткой, верпес несколько раз мощно мотнул головой. Куст с хрустом подался, обнажая закрученные спиралями корни. Несколько круглых клубней полетели в траву.
Но Малышу уже было плевать на них. Он не мог даже закричать. Зверь ломанулся сквозь колючие заросли, унося добычу с собой. Малыш поначалу еще пытался вяло закрываться руками от хлещущих веток, но вскоре бессильно обмяк.
Пришел в себя от писклявого ворчания. Два небольших мягких комка ворочались у него под боком, то и дело тыкаясь холодными носами в лицо.
Малыш огляделся. Он лежал на ворохе сухой травы, устилавшей дно небольшой пещеры. Свет просачивался откуда-то сверху, из странных продолговатых прорезей. Неужели решетка? Внимательнее приглядевшись, мальчик понял, что пещера была явно искусственного происхождения. Металлические панели шли ровными рядами вдоль стен. Кое-где сквозь пыль и грязь проглядывали прямоугольники разбитых мониторов. Он видел такие раньше, когда мужики из деревни прошлой осенью раскопали обломки старого линкора экзофагов. Всю зиму таскали всякие детали и оборудование. Даже небольшой арсенал нашли, правда, без энергозапаса.
Отпихнув морду назойливого щенка, Малыш встал на ноги. Снял с валявшегося рядом куста дождевик и, ловко собрав его, надел кепку козырьком назад. В последнее время он носил ее так все чаще, и чаще. Второй щенок ухватил его зубами за штанину и начал усердно дергать, при этом похрюкивая. Слегка пнув животное, мальчик подошел к стене. Он давно мечтал найти действующее оружие, принести его в интернат, и тогда уже доказать всем, что Карлос на самом деле существует. Под угрозой они сразу поверят ему. Каждый из них поверит и поймет, что напрасно издевался…
Одна из панелей с грохотом упала на пол, открывая прямоугольную нишу с полками. На полках валялись тонкие пластинки с изображениями. Малыш начал с интересом перебирать их. На некоторых были грозные космические корабли, плывущие в бесконечности космоса. На одной картинке он увидел грандиозную панораму сражения, где округлые линкоры экзофагов атаковали вытянутые стремительные крейсера человеческого Альянса. А на заднем плане тлел до неузнаваемости изуродованный диск некогда голубой планеты. Люди тогда навсегда потеряли свою колыбель, лишились дома, но с небывалой яростью продолжали сражаться, отвоевывая у врага новые территории.
Дальше шли изображения самих экзофагов, группами и поодиночке. Овальные гладкие тела, окруженные ореолами тонких щупалец, плавали в воздухе, сами напоминая корабли.
И тут Малыш вдруг вскрикнул, выронив из рук пластину. На одной из картинок стоял Карлос. Подтянутый, улыбающийся. Крылья аккуратно расправлены за спиной. А рядом с ним стояли еще два похожих субъекта, положив руки ему на плечи.
На следующей картинке Карлос уже улыбался в окружении экзофагов…
Малыш не верил своим глазам. Карлос… ВРАГ?! Да быть того не может! Он же не похож на них… Как это?! Как?!
Слезы навернулись на глаза. Размазывая их по грязным щекам, Малыш со всего размаха швырнул пластинки о стену, развернулся и судорожно начал искать выход. Подвернувшийся под ноги щенок громко взвизгнул. Почти сразу откуда-то сверху послышался далекий грозный рык.
Он не помнил, как оказался снова в лесу. Бежал и плакал в голос, в бессильной злобе сжимая кулаки. Ноги сами несли к далекому холму. А в голове назойливо крутилось:
КАРЛОС ВРАГ! КАРЛОС ВРАГ!

- Как? Как ты мог? – глотая слезы, всхлипывал Малыш. Он сидел на траве, поджав ноги.
Карлос стоял чуть поодаль, и как-то странно двигался, будто рывками.
- А что такого страшного, Малыш? – недоумевающе спросил он. – Война давно закончилась. Мы сейчас в одинаковом положении, и вправе сами решать, - с кем дружить, а с кем нет. Я твой друг, поверь…
- Но как ты с ними… - Малыш обхватил голову руками. – Ты ведь не похож на экзофага…
- Просто я пилот, - улыбнулся Карлос. – А вы имели дело с десантными отрядами. Мы совершенно разные. Если честно, рядовые солдаты – они даже не совсем живые. Их выращивают…
- Выращивают? – Малыш от удивления перестал хлюпать носом. – Как растения?
- Не совсем так. Это плоды биоинженерии. Там задействованы целые планеты в качестве лабораторий. Я и сам всех тонкостей не знаю…
- Но почему ты мне раньше не рассказал?
- А зачем? – в свою очередь удивился Карлос. – Все в прошлом. Сейчас это уже не важно. А важно совсем другое. Я скоро уйду. Оставлю тебя одного на некоторое время. Но я обещаю, что обязательно вернусь.
- Куда ты собрался? – Малыш вскочил. – Зачем?
- Так надо, - Карлос снова улыбнулся. – Скоро, совсем скоро они прилетят. Я чувствую… Мои силы на исходе…Запаса совсем не осталось…
Малыш кинулся к другу, но проскочил сквозь него. Высокая фигура заколыхалась в воздухе, нехотя восстанавливая былые очертания. Мальчик в недоумении замер.
Раньше Карлос был вполне осязаем.
- Вот видишь, - развел руками тот. – Уже теряю стабильность…
Затем подошел к ребенку, присел перед ним на колени.
- Послушай меня, Малыш, - заговорщицки начал он. – Я ведь тоже не совсем настоящий. Я проекция… Я слепок сознания пилота, который погиб на этом самом месте много лет назад вместе со своим кораблем. Этот холм… он мой корабль. Там внизу еще теплится частичка энергии. И ты видишь и чувствуешь меня только потому, что я этого хочу. Я у тебя в голове, Малыш. Только там… - Карлос дотронулся пальцем до лба мальчика. – Но энергия на исходе. За долгие годы ушла на поддержание аварийного маяка. Зато сегодня утром я услышал ответный сигнал. Они совсем близко, Малыш. Они летят за мной… и за тобой тоже. Я заберу тебя…
- Снова обещаешь, - тихо пробормотал он. Не верилось в услышанное. Все-таки эти, в деревне, были правы… Карлос оказался не настоящим. – И я полечу с тобой?
- Конечно, Малыш. Конечно полетишь!
- Но ты же мертв…
- Тело – да, но не сознание. Тело мне новое дадут. Это не проблема. Мы, пилоты, на особом положении. У них этих запасных тел… завались.
- Карлос, ты опять врешь! - вспыхнул Малыш. – Как могут быть запасные тела? Такого не бывает!
Но Карлос вдруг начал медленно растворяться в воздухе. Еще секунда, и он окончательно исчез.
- Карлос! – завопил Малыш, размахивая руками. – Карлос! Где ты?! Карлос!
Но тот не отвечал. Малыш еще долго ходил на вершине холма, тщетно пытаясь дозваться друга. Уже вышли из леса остальные воспитанники интерната, неся за спинами полные корзины съедобных клубней. С высоты колонны детей смотрелись странно, будто гигантские многоножки, двигающиеся к деревне.
Карлос молчал. Малыш до ночи сидел в одиночестве, одними губами зовя друга. С наступлением темноты за ним пришли надзиратели из интерната, молча скрутили и забрали с собой. Малыш даже не сопротивлялся.
- Ну, что мне с тобой делать? – старший наставник Сайнен озадаченно поскреб заросший щетиной подбородок. Малыш сидел на полу комнаты, забившись в угол и положив подбородок на колени. За все время, пока его несли с холма, он не проронил ни слова. – Ладно, утром решим. А пока подумай, что будешь говорить в свое оправдание.
Тяжелая дверь захлопнулась, оставив Малыша в полной темноте. Затем на секунду под дверью открылась широкая щель, и железная миска с горячей похлебкой глухо шаркнула по полу.
- Жри, давай, - прилетело вслед, и лючок снова звякнул.
Малыш не мог поверить, что вновь остался один в этом страшном мире. Карлос был единственным, кто его понимал и поддерживал. В его памяти, до знакомства с ним, зиял черный провал, бездонная пропасть небытия. И когда он заговорил с ним впервые, будто отворилось окно в теплую солнечную страну. Повеяло чем-то приятным, чем-то светлым… Он рассказывал Малышу множество красивых и добрых историй, в которые всегда хотелось верить. В беде и в радости, Карлос всегда находился рядом.
А теперь окно вдруг резко закрылось, оставив холод и пустоту. Да еще мутным неприятным осадком легли на сердце последние его откровения. Может ли враг, хоть и бывший, стать другом? Какое дело пилоту боевого корабля до сопливого мальчишки, брошенного собственными родителями? В голове Малыша Карлос ну никак не представлялся в новом образе. А поверить в то, что тот еще и давно умер… Врет, опять врет… Нет, не бывает такого на свете…
Незаметно Малыш уснул. Ему снился космос, и улыбающийся Карлос в капитанском кресле. Корабли медленно плыли, извиваясь, словно огромные рыбы. Целая стая сверкающих кораблей. И ни один из них не был военным…
Малыш всегда спал очень чутко. Поэтому скрежет открываемого замка услышал почти сразу. Вскочил, затаился. В том, что ночные гости явились с недобрыми намерениями, он почти не сомневался.
В открывшейся двери, освещаемый тусклым фонариком, стоял Фаспед. За его спиной маячили еще трое. Верзила сжимал в руке тонкий металлический прут.
- Нравится моя улыбка, Энки? – он ощерился, выставляя напоказ прорехи между зубами. – Пришло время за все ответить, маленький гаденыш. На этот раз расплата будет по-настоящему. А то дошли до меня слухи, что завтра тебя хотят изгнать из интерната. Эх, чувствую, не успеют…
Они вошли внутрь комнаты, и последний подпер доской дверь.
- Держите его, парни, - произнес Фаспед, сплевывая на пол. – Я быстро…

И тут Малыш почувствовал, как пол мелко затрясся. Фаспед, видимо, тоже это ощутил, завертев головой. Послышался далекий монотонный гул, и гул этот с каждым мгновением нарастал. Уже через минуту потолок начал осыпаться, отваливались гнилые доски. На ногах устоять было практически невозможно.
- Твоих рук дело, гаденыш?! – прокричал Фаспед, яростно замахиваясь оружием. Прут просвистел в нескольких сантиметрах от головы Малыша. – Иди сюда!
Позади Фаспеда стена вдруг вспыхнула ярким светом, и с грохотом разлетелась. В образовавшийся проем вошел кто-то огромный, сверкающий. В его могучей ручище тлел алым огоньком остывающий ствол излучателя. Яркий луч налобного фонаря шарил по помещению.
- Малыш? – раздался усиленный втрое знакомый голос.
- Карлос? – встрепенулся мальчик. Быстро вскочил на ноги. – Карлос? Это ты?
- Я, - прогрохотало в ответ. – Собирайся. Полетели.
Он снял с головы зеркальную сферу шлема, устало улыбнулся.
- Ты настоящий? – Малыш робко ткнул его кулаком в закрытый броней живот. – Ты живой?
- Да, Малыш. Я живой. Обещал же, что вернусь за тобой.
- Он настоящий, - послышался позади Малыша сдавленный выдох. Фаспед с компанией медленно пятились, отступая к двери.
- Да, это Карлос, - гордо произнес Малыш. – И он мой друг.
Карлос нес Малыша на руках, мощными ударами снося с петель двери. В боевом десантном скафандре он был очень силен. Они шли мимо десятков испуганных глаз детей, мимо обомлевших надзирателей и наставников. И никто не мог ничего сделать, да и не пытался даже. Мальчик, которого они считали сумасшедшим, оказался все-таки прав…
Черная громадина корабля занимала собой все небо. Изредка по его поверхности пробегали желтые искры, вспыхивали какие-то ломаные линии и круги. Малыш как завороженный смотрел вверх, и практически не дышал. Потом посмотрел на Карлоса.
- Карлос, а где твои крылья? – удивленно спросил он.
- Увы, крыльев не досталось, - улыбнулся тот. – Неожиданно кончились. Зато силы прибавилось. Знаешь, какой я теперь сильный?
- Знаю, - кивнул Малыш, оглядываясь на развороченную стену барака. – А куда мы теперь?
- Домой, - ответил Карлос.
- И я полечу с тобой? Честно-честно?
- Честно-честно.
Карлос перехватил Малыша поудобнее, и они зашагали в сторону стоявшего на месте старой калитки сверкающего дюзами планетарного модуля.
- Теперь будет все по-другому, - говорил Карлос. – Совет принял решение восстановить обе наши цивилизации. Экзофаги уже вовсю трудятся, подготавливая к заселению подходящие планеты. На самом деле, у нас когда-то были общие предки, Малыш. И я даже не знаю, как случилась эта кошмарная война…Но сейчас могу точно обещать, что в ближайшее время с тобой ничего не случится. Честное слово Карлоса.
Малыш развернул кепку козырьком вперед, улыбнулся, прижимаясь к холодной броне. У него теперь не было никаких оснований, чтобы не верить другу. А это значит, что действительно все будет хорошо.

Сообщение отредактировал Автор №9: 20:52:54 - 29.08.2016


#88 Стеклянная Ежа

Стеклянная Ежа

    Интроверт в кубе

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPip
  • 774 сообщений

Отправлено 17:58:20 - 31.08.2016


Я в шоке,талантливо, до слез.

  • 0

#89 Редрак

Редрак

    Да, да - Шухарт!

  • Императоры Иллюзий
  • PipPipPipPipPipPipPipPipPipPip
  • 6 436 сообщений

Отправлено 21:42:51 - 02.09.2016

Великолепно!!! :clapping: Браво, Автор! :respects:
  • 0

#90 Зиц

Зиц

    Ключник

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPip
  • 1 277 сообщений

Отправлено 12:48:14 - 04.09.2016

Мастер.
  • 0

#91 Граничник

Граничник

    иной

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPip
  • 1 350 сообщений

Отправлено 20:44:33 - 04.09.2016

http://books.rusf.ru...arshi75.htm?1/2
  • 0

#92 белая медведица

белая медведица

    Иной

  • Путники
  • PipPipPip
  • 293 сообщений

Отправлено 16:42:01 - 05.09.2016

А мне сразу вспомнился рассказ Владислава Крапивина "Всадники со станции Роса". А потом и многие другие. Впрочем, Автор и сам наводит на повторяемость сюжета названием рассказа.
Все-таки это уже было-было-было: бедный, всеми забитый мальчик-сирота (или девочка, если Виктора Гюго вспомнить) и его друг, в которого никто не верит. И космический антураж ничего не вытягивает.
Что вытягивает: умение Автора писать. Добротно, хорошо написанный рассказ. Но изюминки я так и не почувствовала. Поэтому оценка будет высокой, но не самой.
  • 1

#93 Hamlet

Hamlet

    Дайвер

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPip
  • 303 сообщений

Отправлено 20:21:06 - 05.09.2016

С первых абзацев поникли оценки остальных авторов...
Простите меня, но мерять абсолютными величинами тут не получилось.
Будто в песочницу сел дядька и на глазах изумленного трехлетки построил замок с башнями и рвом, как в настоящей сказке. И смотришь на свои ведерко, совочек и грабельки... И не понимаешь, как это.
Вот так я себя чувствую сейчас.
  • 1

#94 МОРРА

МОРРА

    великий немой

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 2 783 сообщений

Отправлено 02:47:58 - 06.09.2016

а мне не очень...
немного занудно и местами грязновато показалось...
да и интриги не достаточно...
хорошо, конечно, но - далеко не лучшее...

Сообщение отредактировал МОРРА: 02:49:43 - 06.09.2016

  • 0

#95 Putnic

Putnic

    Тень

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPipPipPipPip
  • 8 967 сообщений

Отправлено 08:10:59 - 07.09.2016

С первых абзацев поникли оценки остальных авторов...
Простите меня, но мерять абсолютными величинами тут не получилось.
Будто в песочницу сел дядька и на глазах изумленного трехлетки построил замок с башнями и рвом, как в настоящей сказке. И смотришь на свои ведерко, совочек и грабельки... И не понимаешь, как это.
Вот так я себя чувствую сейчас.


Какой бред...
  • 0

#96 МОРРА

МОРРА

    великий немой

  • Завсегдатай
  • PipPipPipPipPipPipPip
  • 2 783 сообщений

Отправлено 10:22:45 - 07.09.2016

Тут мимо Путник проходил
Все замки из песка разбил...

Сообщение отредактировал МОРРА: 10:25:06 - 07.09.2016

  • 1

#97 Miss Ulyana

Miss Ulyana

    Котёнок

  • Функционалы
  • PipPipPipPipPipPipPipPipPipPip
  • 7 105 сообщений

Отправлено 22:44:49 - 09.09.2016

Ой, как много... Придётся частями читать.

Каждый из них должен принести к концу дня не меньше трехсот клубней кабао, иначе самые ленивые ложились спать с пустым животом.

Отчётливо напомнило описание рабства в недавно прочитанной книжке))
Идём дальше...

экзофагов

Интересное слово :)

Он давно мечтал найти действующее оружие, принести его в интернат, и тогда уже доказать всем, что Карлос на самом деле существует. Под угрозой они сразу поверят ему. Каждый из них поверит и поймет, что напрасно издевался…

Хм. Сомнительный метод))

А на заднем плане тлел до неузнаваемости изуродованный диск некогда голубой планеты. Люди тогда навсегда потеряли свою колыбель, лишились дома, но с небывалой яростью продолжали сражаться, отвоевывая у врага новые территории.

Сразу минус рассказу.
Будьте осторожны, создавая миры.

улыбающийся Карлос в капитанском кресле.

А точно в капитанском? Он же пилот...
  • 0

#98 Miss Ulyana

Miss Ulyana

    Котёнок

  • Функционалы
  • PipPipPipPipPipPipPipPipPipPip
  • 7 105 сообщений

Отправлено 23:00:02 - 09.09.2016

Хм. Забавно. Нет, не так. Но это первое, что пришло на ум.
В принципе очень и очень даже.
Вообще рассказ на уровне.
Хотя спорных моментов много (в идейном плане или даже в идеологическом).
И с вычиткой не совсем всё хорошо.
Но да, рассказ на уровне.
Благодарю, было интересно!
  • 0

#99 Автор №9

Автор №9

    Иной

  • Конкурсанты
  • PipPipPip
  • 158 сообщений

Отправлено 18:17:02 - 15.09.2016

Всем спасибо за комментарии. Рассказ писался в последний момент, быстро, и на одном дыхании. Садясь за комп, я даже не знал чем все закончится. Поэтому, что получилось, то получилось)))

#100 Автор №9

Автор №9

    Иной

  • Конкурсанты
  • PipPipPip
  • 158 сообщений

Отправлено 18:21:43 - 15.09.2016

А точно в капитанском? Он же пилот...


Это же ребенок))) И это его сон. Для него все пилоты - капитаны.


Количество пользователей, читающих эту тему: 0

0 пользователей, 0 гостей, 0 скрытых пользователей