Инженеры душ
Игорь с лёгким трепетом шёл по широкому коридору Школы Литераторов. Шаги его приглушались красивым линолеумом «под паркет», а со стен с немым снисхождением взирали классики мировой Литературы: Л.Н. Толстой, Э. Хемингуэй, Г. Маркес, П. Коэльо, В. Пелевин и многие другие, вписавшие свои имена золотыми буквами в историю Человечества. Он знал каждого из них- с детства зачитываясь их романами и досконально изучая биографии. Сегодня мечта его жизни осуществилась, и он, вопреки запрету родителей, поступил в элитарнейшее учебное заведение в мире. Как гласил рекламный проспект, «здесь готовится будущее мировой литературы, те, кто будет формировать умы следующих поколений». И вот теперь он часть этого будущего. Сама мысль об этом была восхитительной, она пьянила, вдохновляла, дарила ощущение величия. Игорь уже видел себя автором множества романов, идеи кружились у него в мыслях, подобно метели, и он чувствовал, что просто обязан поделиться ими с кем-нибудь. Желательно со всем человечеством.
Наконец он пришёл к аудитории и вошёл в большой и светлый зал, который был уже наполовину заполнен такими же счастливчиками, как и он: будущим человечества. Большинство из них были детьми журналистов, писателей или работников редакций - элиты, грубо говоря. Это было видно по утончённым манерам, приглушённым голосам и вежливо-удивлённому выражению лиц. Таким писать не в новинку, они с детства учились этому делу и Школа для них - своего рода формальность. Всё равно они будут писателями и нисколько в этом не сомневались.
Игорь нашёл свободное место в дальнем конце аудитории и, вытащив толстую тетрадь и ручку, начал готовиться к лекции. Взгляд его упал на девушку, сидящую во втором ряду - бесконечно далеко от него, но почему-то очень притягательную. Она, в отличие от соседок, не занималась обсуждением творчества суперпопулярного Лотара Габи, создавшего эпопею рассказов о жизни внутренностей человека, а рассматривала глянцевый журнал. Это вызывало необъяснимую симпатию. Был какой-то протест в том, что она не читает и не комментирует никого, а занимается таким вот, почти бесполезным делом.
- Гениальнейшее произведение! Как тонко показан внутренний мир прямой кишки!- неизменно восхищались критики.
-О, да! А какая глубокая мысль в том, чтобы показать мозг ассенизатором реальности!
Игорь покачал головой и сделал в уме пометку познакомиться с этой девушкой, но в следующий момент в аудиторию вошёл преподаватель, и все обсуждения смолкли. Все, даже самые «блатные» студенты, встали и поприветствовали профессора. Началась лекция.
***
После лекции он чувствовал себя окрылённым. Какие невиданные горизонты раскрывались перед ним! Скольким вещам он будет учиться! Всё это так чертовски сложно, но захватывает!
Игорь растолкал студентов, идущих впереди него и подбежал к девушке, которую заметил на лекции.
-Привет! У тебя, случайно, нет расписания завтрашних пар?
Её звали Надежда. С этого короткого, и, в общем, ни к чему не обязывающего разговора началось их знакомство, переросшее в искреннюю дружбу и привязанность. Они вместе сидели за партой на лекциях, вместе готовились к семинарам, вместе просиживали долгие часы в библиотеке за чтением классиков мировой литературы. Ей тоже было нелегко продираться сквозь нагромождение словесных символов, которыми изобиловали произведения многих передовых писателей неореализма, но обое хорошо понимали, что без этого нельзя стать настоящим культурным человеком. Им же дан уникальный шанс - стать творцами сознания будущих поколений. Поэтому они смело отбрасывали шелуху сюжетов, и буквально «разбирали по косточкам» книги, которые были признаны лучшими достижениями Литературы. Они искали тот рецепт гениального произведения, заставляющий умы работать, а сердца биться в унисон с автором, понимая, что и до них поколения студентов Школы делали то же самое.
День перед семинаром был самым трудным. Игорь в сотый раз перечитывал рассказ, который завтра нужно будет представить на суд преподавателя и группы, и находил в нём всё новые недочёты. Вот невыразительный диалог, а вот не совсем грамотно построенная фраза. Как исправить, чтобы не нарушать структуры сюжета? Хотя… Может быть вообще не делать акцента на сюжете, а показать вариации смыслов, как, например, у Пелевина? Или просто добавить чувственности герою?
Надежда задумчиво смотрела на него, попивая чай. Свой рассказ она защитила на прошлой неделе, и со спокойной совестью могла позволить себе побыть сегодня в роли добродушного критика.
-Игорь, я не понимаю, чего ты мучаешься? Пиши, как чувствуешь…. Чем тебе диалог-то не угодил? Сюжет у тебя классический, микст реализма и размышлений. Даже романтическую линию ввёл для облегчения восприятия. Мысли чёткие….
Он тоскливо вздохнул.
-Я знаю…. Я всё сделал по учебнику, рассказ вроде неплохой, но я чувствую в нём что-то не то. Даже не знаю, как объяснить…. А вдруг он не понравится?
-Ну, не знаешь, так расслабься. Выслушаешь комментарии, а потом перепишешь.
-Нет, ты послушай: « - Жизнь даётся нам с определённой целью и на определённое время. Каждый из нас - лишь винтик огромного механизма, обеспечивающего жизнедеятельность Вселенной…,- сказал Франсуа, глубокомысленно затягиваясь сигаретой и пристально глядя в глаза Монике. Он знал, что её интересует только физическое влечение, и наслаждался видом её приоткрытых колен, но не желал идти навстречу её призыву…». Не слишком ли много местоимений в одном предложении?
Надя покачала головой.
-Это приём усиления впечатления страстности. Таким образом, ты делаёшь лёгкий акцент на женщине. Почитай учебник! Там это очень чётко написано.
Игорь нервно скривился, соглашаясь с подругой, но в душе он был не согласен с учителем, настаивавшем на «правильном» расставлении акцентов произведения. Надя неслышно подошла сзади и положила руки ему на шею.
-Расслабься. Рассказ понравится. Он не может не понравиться, ты написал его правильно и красиво. Минимум «четвёрка» обеспечена.
Он ворчливо покосился на неё через плечо:
-А почему не пятёрка?
-А потому что ты меня за целый день так и не поцеловал ни разу!
Рассмеявшись, он потянулся к её губам, и подумал, что, наверное, не стоит спорить с учителями, которые уже состоялись, как писатели. Кто он такой, чтобы перечить им?
Голос Игоря слегка дрожал от волнения, когда он читал свой рассказ. Время от времени он смотрел в безучастное лицо преподавателя, пытаясь угадать свою будущую оценку, но заслуженный член союза писателей Николай Воробьёв хорошо владел собой. Ни один мускул не дрогнул на его лице: ни улыбки, ни осуждения. Когда последние звуки рассказа растворились в тишине, преподаватель «ожил» и посмотрел на класс.
-Ну что ж, прошу высказываться. Можно с места.
Игорь сложил растрёпанные листы бумаги и затравленно посмотрел на своих коллег. Предчувствие было нехорошее, и оно не подвело.
-Ну, по мне, так сюжет откровенно слабый. Бледная попытка скопировать ранние работы Сэлинджера и смешать их с мировоззрением Дидро…
-Невыразительно. Чувства героев не раскрыты…
- Много стилистических ошибок.
- Не цепляет…
Девушка в очках робко попыталась сказать что ей, де, рассказ понравился, но на неё посмотрели с таким презрением, что она стушевалась и заявила о своей уверенности, что докладчик способен писать лучше.
Когда высказались все присутствующие в классе, преподаватель грустно вздохнул:
-Я вижу, что вы старались. Тем не менее, в вашей работе слишком много лишнего. Вы не сумели заставить прочувствовать свой рассказ. Очень жаль, но засчитать его я вам не могу. Готовьтесь к пересдаче.
Опустив голову, Игорь поплёлся на своё место, гадая, как же надо было написать рассказ, чтобы он оказался близок группе. Чувство острой несправедливости не покидало его целый день. Как же так, он старался сделать всё, как в учебнике, учесть интересы всех потенциальных читателей, а его раскритиковали… Надя вот тоже по учебнику пишет, но её почему-то, наоборот, хвалят… Семинар она защитила на «отлично», а рассказ её ничего особенного и не представлял собой. Чем она лучше? А чем лучше Генка Щербицкий, который описал впечатления от картины «Рожь» от первого лица? Хотя, конечно, слушать его ассоциативные цепочки было интересно. По сути, на каждый элемент картины там по несколько анекдотов приходилось, и умудрился же Генка связать их в складный рассказ… Игорь вздохнул, внутренне соглашаясь с критикой преподавателя. Действительно, надо учесть все ошибки и постараться на следующий раз сделать лучше.
Он забросил свою компанию, даже с Надей встречался только на лекциях, и к явному неудовольствию девушки, почти не выходил из своей комнаты. Игорь учился писать о чувствах. Листы бумаги, исписанные мелким почерком, безжалостно черкались и выбрасывались в мусорное ведро. День и ночь он задавал себе вопрос: как передать чувство, возникающее при виде дождя? А как описать разочарование, например, своё? Нельзя же написать «я разочарован»… Надо сделать это красиво, объёмно… Так, чтоб у читателя возникло похожее ощущение… Чтоб читатель полюбил героя, в конце-концов! А как любить того, кто напишет «я разочарован»? И ведь можно даже так написать, но вот окружение этого чувства словами, «одевание» его в сюжет, проработка поступков, мыслей, сопутствующих этому разочарованию, настолько сложны, что порой Игорю казалось, невозможно описать всё, что он хотел видеть в своём рассказе. Он очень старался на пересдачу подготовиться лучше.
Когда преподаватель дочитал работу, подготовленную для пересдачи, он долго молчал, переводя взгляд с пачки листов на своего студента, и обратно. Наконец, когда тишина стала почти осязаемой, он начал комментировать.
-Игорь, у вас есть способности, и очень хорошие. Вы попытались обратить больше внимания на переживания героя- это правильно. Чувства описали хорошо. Но внешние контуры рассказа где? Он аморфен, в нём не чувствуется динамики. Одни эмоции, возведённые в ранг сверхспособности. Эта попытка лучше, но всё равно, не лучшее, что вы можете написать, далеко не лучшее. Если хотите - «три» поставить могу, но в следующем семестре с таким рассказом на экзамене вы провалитесь. Если нет - переделывайте.
Увидев потухшие глаза Игоря, писатель улыбнулся.
-Наша работа сложна. Возможно, это самое трудное и неблагодарное занятие из всех возможных. Мы представляем читателям часть своей души, а они воспринимают её в качестве развлечения. И критикуют, критикуют.… Даже те, кто не умеет написать элементарное письмо, решаются критиковать писателей. Обидно, правда? Но это наша работа. Потому и сложно попасть в Школу, потому и проводится такой жестокий отбор. Если вы не готовы к критике - лучше не писать. Лучше вообще ничего не делать, если боитесь, потому что так вы заранее обречены на провал.
Игорь исподлобья посмотрел на преподавателя.
-В этот раз я был уверен, но вы всё равно сказали, что рассказ плохой. В чём же разница?
-Наверное, в вас самих, молодой человек. Только в вас самих…
Отношения с Надей пришлось восстанавливать долго. Она очень обижалась из-за холодности, которая была в его словах после первой писательской неудачи, сама избегала Игоря. Он страдал, но не оставлял попыток заново разжечь приугасшую искру их любви, и наконец Надежда снова стала постоянной гостьей в его студенческой комнате. Они снова вместе читали классиков, постигали тайны грамматики и композиции текста, разбирались в философских течениях. Игорь, по мнению группы, стал писать лучше, да и сам чувствовал, что у него кое-что получается, но негласное соревнование с Надеждой он всегда проигрывал. Как-то уж получалось, что ей, даже в самых неудачных произведениях, удавалось понять, что нужно читателям, о чём они переживают – читатели же платили ей восхищёнными отзывами. Игорь так не умел, и потому вынужден был писать о своих фантазиях, мечтах и окружающих людях. Он оттачивал своё искусство создавать ассоциации, сравнивать несовместимые вещи, и за это его частенько называли неисправимым поклонником Стивена Кинга. Игорь помнил слова преподавателя, и старался не обижаться на критику. Сложней было с чувством зависти, которое возникало у него при виде оценок Надежды. Ей прочили ясное и безоблачное будущее в литературе. Уже на первом курсе пять её рассказов были изданы в суперпопулярном еженедельнике «Новые имена». Поздравления Игоря были искренними, но разрыв становился всё более ощутимым. Надежда пыталась помочь ему, помогала с коррекцией работ, давала советы, но всё равно её считали лучшей. А он оставался в её тени, и амбициозность молодого автора нередко бывала уязвлена.
Приближалось время экзамена. Игорь разрывался между любовью к Наде, завистью и творчеством. Иногда они сильно ругались и подолгу не разговаривали. Иногда описывали свои ссоры в рассказах и потом вместе смялись над мелочностью героев. Экзаменационная повесть Игоря приближалась к концу. Он знал, что в ней упущено что-то важное. То, без чего нельзя сделать хорошую книгу. Основа, смысл, чувство. За десятками слов, повествующих о судьбах персонажей, не хватало искренности. Даже талантливая Надя не могла помочь ему исправить повесть. Это злило. «И после этого она - будущая великая писательница? Она простую бездарную вещь исправить не может, но на экзамене получит своё «отлично», а я, как всегда, останусь ни при чём…»,- думал Игорь, идя по длинному коридору, увешанному портретами писателей.
Куратор Николай Воробьёв грустно улыбнулся Игорю.
-Что ж, мне понятны ваши сомнения. У каждого писателя, особенно начинающего, бывают периоды неуверенности в себе, страх оказаться бездарностью или посредственностью.… Но такова жизнь. Гениями не рождаются. За успехом стоит работа. Много, много тяжёлой работы над собой. Вот, в вашей повести, как поступает герой, когда оказывается перед выбором? Выберет личное благополучие, или пожертвует собой ради достижения цели? Может и не жертвовать, но какой же он тогда герой, правда? Вот и вынуждаем мы своих героев бороться с демонами, с обществом, с собой.… Всё – ради чего-то великого, иначе и быть не может. И не всегда ведь добиваются успеха, но попытка - уже поступок. Чем же вы хуже? Вы такой же герой в чьей-то фантазии, вот только возможностей у вас побольше будет. Подумайте над этим, молодой человек.
-Спасибо. Я подумаю.
Потрясённый новой мыслью, которая прежде не приходила ему в голову, он бросился прочь из кабинета куратора. Каким же он был слепцом! А ещё в писатели рвался, хотел формировать умы будущих поколений! Он помчался в общежитие мимо возмущённой вахтёрши, расталкивая студентов и перескакивая сразу через несколько ступенек. Подбежав к двери Надиной комнаты, он нетерпеливо постучал. Только бы она была дома, только бы не уехала…
Надежда открыла дверь и вопросительно посмотрела на взволнованного и бледного Игоря.
-Игорь, ты чего? Что-то случилось?
-Случилось! Ещё как случилось! Надя, я люблю тебя! Мне всё равно, что ты пишешь гораздо лучше, чем я, мне всё равно, что ты станешь знаменитой, а я останусь посредственным графоманом. Единственное, что имеет значение - Я. Тебя. Люблю. И если тебе нужен гений, вроде Генки Щербицкого, я набью ему морду, но не перестану тебя любить!
-Ох, Игорь…. Какой же ты всё-таки идиот…
Надежда обняла его за шею, и, не обращая внимания на студентов, перекуривающих в холле, поцеловала.
* * *
Игорь устало открыл дверь и вошёл в уютную тёплую квартиру. В издательстве был завал – готовился к выпуску новый детский бестселлер, и редакторы просто сбивались с ног, организовывая встречи с писателем, презентации на телевидении и подготавливая релизы для прессы. Надя тоже уставала от бесконечных интервью. Ещё бы - новая звезда детской литературы! Автор «Приключений маленького марсианина», которые и дети, и взрослые буквально сметали с полок книжных магазинов.
-Папка! Папка пришёл!!!
Пятилетний Максим вбежал из детской, и с радостным визгом повис у Игоря на руках. В следующие несколько минут мальчик поведал ему о том, что во дворе у рыжей кошки появились котята, Людка из садика отобрала у него лопатку в песочнице, а он в отместку не стал пить с ней болотный чай, воспитательница была вредная, потому что заставила всех спать, а он не спал, а просто лежал с закрытыми глазами, и как хорошо, что папа наконец пришёл, потому что он, Максим, нарисовал для него попугая, совсем как в телевизоре….
Позже, после ужина и обязательной передачи «Спокойной ночи, малыши», Надежда села рядом с сыном.
-Макс, хочешь, я тебе почитаю сказку?
-Нет, мам. Твою сказку я сам почитаю, а сегодня пусть папа расскажет. Пап, ты ж расскажешь? Про корову, которая хотела научиться летать?
Максим с таким ожиданием посмотрел на Игоря, что тот, нерешительно переглянувшись с женой, сел рядом с ними.
-Ну ладно. Жила-была корова…
