Встреча
Вы замечали, что иногда, люди, с которыми живешь долгое время рядом, стоит им уйти из вашей жизни, так же быстро уходят из вашей памяти? Словно они существовали в параллельной вселенной, случайно соприкоснувшейся с вашим миром. А иногда, встретишь кого-то впервые и ощущение такое, будто знаком с ним всю жизнь, знаешь о чем говорят его глаза, понимаешь с полуслова, выявляя почти полное совпадение во вкусах и понятиях. Все-таки судьба умеет нам делать сюрпризы.
Павел, вспомнил, свою неожиданную встречу с Юлей. Он, студент третьего курса физтеха, словно расшалившийся школьник, несся по коридорам родного университета. Поводом для такого "не солидного" поведения послужил сданный экзамен по теоретической физике, да еще на "отлично", да еще у профессора Суровцева. Профессор славился тем, что полностью оправдывал свою фамилию. Бесконечно любил свой предмет, был требователен к студентам, схалтурить у него еще не удалось никому, а уж получить "отлично", да еще в разделе квантовых преобразований – это можно было приравнять к одному из подвигов Геракла! Вот в такой эйфории, Павел не заметил, как его занесло в совершенно незнакомое крыло Alma mater. Он благополучно миновал многих студентов и преподавателей, неодобрительно поглядывающих ему вслед, когда судьба и сделала ему подножку. Внезапно справа распахнулась дверь с надписью "Кафедра прикладной генетики" и оттуда вышла девушка с кипой папок перед собой. Проклятое явление инерции не позволило Павлу мгновенно изменить вектор скорости, что и привело к взаимодействию двух тел. Через секунду коридор напоминал фотографию результата столкновения двух элементарных частиц, особенно живописно выглядели разлетевшиеся по странным траекториям папки с бумагами. Неимоверным усилием Павел сумел не только остановиться, но и удержать от падения девушку. Та возмущенно взглянула на него, оглядела "поле боя" словно прикидывая толи начать собирать документы, то ли сначала высказать свое возмущение. Но лицо Павла выражало такое искреннее раскаяние и готовность понести любое мыслимое и немыслимое наказание, что девушка не выдержала и рассмеялась. Потом они вместе собирали бумаги, Павел тащил их со второго этажа на пятый, доказывал средних лет работнице бумажного фронта, что именно в таком порядке они должны быть сложены, ожидал, пока новая знакомая решит свои вопросы на кафедре, возле которой они столкнулись. В процессе этих, достаточно примитивных действий, выяснилось, что это невысокое светловолосое коротко стриженое существо с большущими серо-зелеными глазами носит имя Юля. Выяснилось также, что она студентка четвертого курса биофака и "перевелась в их университет не далее как вчера в связи с переездом в этот прекрасный город". Потом они сидели в кафешке, рассказывали о своей учебе, друзьях, городах в которых жили или просто бывали. Словом темы были неисчерпаемы, и Павел понял – ни с кем ему еще не было так легко и просто. Совершенно не важно было, о чем они говорили, он был уверен, что она с интересом будет слушать о проблемах многомерности квантовой физики, как и он о мутациях плоских червей. Это было совершенно новое, вновь обретенное ощущение – слушать голос другого человека, находя в этом небывалое наслаждение!
С той памятной встречи, пролетел месяц, состояние приподнятости, состояние "я все могу", не покидало Павла. Зимняя сессия была сдана на одном дыхании, Юля тоже по итогам экзаменов вошла в пятерку лучших студентов курса биофака. Они встречались ежедневно у метро, за четыре квартала от главного корпуса и, не смотря на крещенские морозы, шли дальше пешком. Поразительно, но не смотря на разное время окончания занятий, они всегда встречались в холле, а дальше маршрут складывался совершенно непроизвольно. Не важно было куда идти, важно было ощущать друг друга рядом. Друзья беззлобно посмеивались над ними, говорили о найденной второй половинке, без которой просто невозможно жить, и только они двое, наверное понимали, насколько те близки к истине. Вообще, в наш век полной раскрепощенности в вопросах секса, они со своим затянувшимся цветочно-конфетным периодом, выглядели как два инопланетянина или пришельца из иных веков. Но на эту тему шутить друзья себе не позволяли. Вообще, странная штука, но в присутствии Павла, который выглядел далеко не впечатляюще - не доходяга, но и не Шварценегер, практически никогда не возникали конфликты, а если иногда и начиналась ссора или дебош, он умел погасить разгорающееся пламя, словно ливень – едва теплящийся костерок.
Сегодня Павел, сам волновался больше обычного. Конец недели, День Святого Валентина. В эту пятницу они решили вчетвером с Юлей, его другом Кириллом и его девушкой провести день в загородном домике, купленном еще дедом Павла. Приобщиться, так сказать, к природе, как любил говорить Кирилл. Но дело в том, что буквально пол часа назад, друг сообщил о невозможности поехать, поскольку его девушка заболела. Теперь молодой человек мучился вопросом, не будет ли Юлей воспринято превратно предложение - поехать только вдвоем. В принципе он уже был знаком с Юлиными родителями, и они относились к нему с большим доверием. Как передала ему Юля, ее мама считает его "весьма порядочным молодым человеком". Вообще ее родители, оба медики, были яркими представителями, сейчас практически вымершего вида – истинные интеллигенты, и огорчать их не хотелось. Сам Павел был несколько свободнее в выборе своих решений, поскольку уже третий год жил самостоятельно. Фирма, в которой работали его родители, строила какое-то грандиозное сооружение в Марокко, и общение с ними он вел исключительно через Skype. Таким мыслям он предавался, сидя в старенькой, но ухоженной и недурно тюнингованой "девятке ", припаркованной рядом с Юлиным домом.
- О чем задумался, мой храбрый рыцарь. – Юля, словно призрачное видение, материализовалась рядом с машиной.
- Видишь ли, Кирилл...
- Не может поехать, я в курсе, - она не дала ему договорить, - он мне звонил, жутко извинялся. Ну что ж, поехали вдвоем, ты ведь давно обещал мне показать родовой замок. У-у коварный искуситель, вези бедную беззащитную девушку в свою мрачную крепость. - Юля рассмеялась и уютно устроилась на соседнем сидении.
Домик, купленный дедом, лет десять назад, действительно представлял собой миниатюрную стилизацию под средневековый замок: двухэтажный, с башенками, стрельчатыми окнами, а главное "каминным залом", если к комнате средних размеров, но действительно оборудованной настоящим камином, можно было применить подобное определение. На счастье дорога оказалась расчищенной и верный представитель тольяттинского завода, преодолев пятьдесят километров отечественной трассы меньше чем за час, въехал во двор дома, стоящего в окружении заснеженных плодовых деревьев.
Юля вышла из машины, и зачарованно застыла, рассматривая зимний сад. Судя по толщине стволов, деревьям было не менее полусотни лет, в таком возрасте кора на них грубеет и начинает растрескиваться, нижняя и средняя часть скелетных ветвей оголяется, ей как биологу это было хорошо известно. Но эти деревья были словно из сказки – кора ровная без морщин, как у молоденьких саженцев, не видно срезов ветвей, а кроны высотой не более трех метров, густо обросшие молодыми ветвями, расположены почти горизонтально, словно протягивают их в дружеском приветствии. И, поразительно, не смотря на зиму, мороз и снег лежащий вокруг, сад показался ей живым...
- Паша, он словно обрадовался и приветствует нас! – Юля почему-то говорила шепотом.
- Так и есть, он ведь живой. Далеко не все, бывая здесь, это замечают.- Павел обнял девушку за плечи.- Давно, когда я еще совсем маленьким мальчиком, лет, наверное, одиннадцати, попал в этот сад, то просто ужаснулся. Деревья стояли полузасохшие, варварски обрезанные, умирающие и... мне показалось, будто они то ли кричат, то ли просят о помощи. Дед хотел выкорчевать старый сад и посадить новый. Я упрашивал его и родителей целую неделю, обещал, что сам буду ухаживать за садом, они махнули рукой и согласились. Все лето я поливал и подкармливал деревья, обрезал засохшие ветви и, каждый день разговаривал с ними. Особенно со старой грушей, она просто тихо умирала, не реагируя на мои попытки ей помочь... Родители одно время, даже начали за меня беспокоиться. Но на следующий год, деревья пышно зацвели и дали такой урожай, что дед даже фотографии в какой-то журнал отправлял. Вот с тех пор мы с садом и дружим, мне кажется, он знает, чего я хочу. Вон та яблоня у самой дорожки, видишь, у нее ветка росла так низко, что приходилось нагибаться, проходя под ней. Так вот она сама ее изогнула, освобождая проход. А высота деревьев. Каждый раз я сожалел, что приходится снимать урожай с лестницы, и все как одно перестали расти вверх. А какая здесь красота весной! Только сойдет снег, вся земля под деревьями устилается подснежниками, как в лесу. Причем их никто специально не насаживал. А цветущий сад – это просто нужно видеть.
- Ты так красиво рассказываешь. Почему сейчас не весна? Я хочу это видеть. – Юля мечтательно вздохнула.
- Мы обязательно приедем сюда весной, и летом, и осенью, когда только пожелаешь. Так, я смотрю, ты совсем замерзла, пошли в дом, нас ждут кресла у камина и горячий глинтвейн.
Пока Павел сноровисто разжег поленья, заранее уложенные в камине, сбегал в погреб и принес миску с действительно огромными, размером с детский мячик, красными и желтыми лаковыми яблоками и грушами, затем возился на кухне с глинтвейном, Юля осматривала комнату. Ее внимание привлекла фотография на каминной полке, на ней были сняты мужчина и женщина, на вид лет сорока пяти, стоящие на фоне огромных песчаных барханов, бесконечными волнами уходящих к горизонту.
- Это твои родители, на фотографии?
Павел занес две большие кружки с горячим, распространяющие ошеломляющий запах красного вина, корицы, гвоздики, цедры и еще чего-то немыслимого, поставил их на столик у камина, рядом с фруктами. Подошел к Юле.
- Да, это они в Марокко. Решили показать мне местный пейзаж. – Молодой человек улыбнулся, казалось, каким-то своим мыслям.
- А почему на фото написано: "На память, нашему ребенку грозы".- Юля явно была весьма заинтригована.
- Ну, это что-то вроде нашей семейной легенды. – Павел подал девушке кружку с глинтвейном.- Хотя очень похоже на русскую народную сказку.
- Ой, как интересно-о-о.
- Хорошо, послушай сказку нашей семьи. После того как мои родители встретились, полюбили друг друга, поженились, прошло семь лет. И все бы ничего, но не было у них детей...
- Паш, перестань ерничать! – Девушка сурово свела брови на переносице.
- Да нет, все так и было.- Павел перешел на более серьезный тон. – Как выяснилось, мама не могла иметь детей. Вердикт врачей был окончательным и, как говорится, обжалованию не подлежал. Мама и папа смирились с этим, хотя действительно очень хотели ребенка. И вот одним летом они отдыхали где-то на Кавказе. Внезапно налетела гроза, в комнате которую снимали, порывом ветра распахнуло окно. Отец бросился его закрывать, и тут в комнату влетела шаровая молния. Родители просто оторопели, говорят, стояли словно загипнотизированные. А светящийся шар размером, вот с это яблоко, завис у мамы над головой. Отец бросился к ней, но шар вспыхнул, словно взорвался, и они оба потеряли сознание... Хочешь верь, хочешь нет, но вскоре мама обнаружила, что она беременна. Родители до сих пор свято уверены – меня им подарила гроза, вот потому так и зовут.
Девушка посмотрела на Павла, словно увидела его впервые, словно проступили в его лице новые черты, знакомые и забытые бесконечно давно. Она почувствовала, как в груди возникает непонятное чувство, как будто бутон цветка раскрывается навстречу солнцу, словно рождается некая ее часть, спавшая до этого вечным сном. Юля прижалась к Павлу, обняв его за шею. Непонятные, словно ее и, одновременно не ее слова сорвались с губ...
- Я все-таки тебя нашла...
Сильные мужские руки подхватили ее, губы слились в бесконечном поцелуе. И было вечное торжество любви, таинство двух молящихся ей. Они утонули в этом океане. Даря себя другому, растворяясь в нем без остатка, до последней капли, сливаясь в одно целое. Они сейчас были богами, и мир покоился у их ног, боясь шелохнуться...
Любимая женщина лежала, положив голову ему на плечо. Такая маленькая и беззащитная, что хотелось носить ее на руках, словно ребенка. Он погладил ее коротко стриженные волосы. Не открывая глаз, она улыбнулась, и прошептала: "Представляешь, мы утром смотрим в окно, а там нет и следа снега, солнце, тепло и сад усыпан подснежниками".
Он прижал ее к себе, так словно боялся потерять. И ясно представил себе эту картину.
- Спи, любимая, так и будет...
* * *
Пейзаж за окном был знаком, казалось, до мельчайших подробностей: три скалистых великана в снежных шапках на головах – Старший брат и двое Близнецов, в глубоких морщинах каменных разломов. Вечно клубящиеся в седловинах белые облака, словно папахи горцев наброшенные на плечи гор. Лес, который, казалось, штурмовал горные откосы, в долине могучий и стройный, чем выше становился все реже и корявей, наконец, захлебывался в своей атаке на границе вечных снегов. Яркое высокогорное солнце сияло над всем этим великолепием...
- Молодой человек, Вы меня сегодня определенно не слушаете. В каких эмпириях изволите витать? – Голос старого наставника, вернул Кариса из страны грез, в которую он, сам того не желая, сегодня все время уплывал. – Ваше лицо, явно указывает на некое романтическое приключение, происшедшее не далее этого понедельника. В ваши семнадцать лет, самое незначительное событие, может показаться переломным.
Проницательности Шаруха, седого высокого, и ровного, словно жердь старика, одетого в серый френч, можно было бы удивляться, не знай Карис, что это связано с его магическими способностями. Он читал по глазам собеседника, как обычный человек читает книгу. "Учись видеть глаза человека", - говорил наставник: "В них всё, его желания, его самые сокровенные мысли. Язык может солгать, глаза - никогда".
- Так, что могло так подействовать на Ваше сознание, до которого я теперь не могу достучаться? - Просто удивительно, как учитель умел построить вопрос и расставить в нем интонации, одновременно выражая недовольство нерадивостью ученика и проявляя искренний интерес к его проблемам.
- Простите, учитель. Просто... Даже не знаю с чего начать. – Стройный юноша, с длинными густыми каштановыми волосами до плеч, одетый в зеленый камзол, скроенный по последней моде, нерешительно потер кончик носа.
- А Вы Карис, начните с самого начала – со своего сна. – Темные, почти черные глаза старого мага, смотрели с легким прищуром, который человек, плохо его знающий, мог принять за насмешку. Но ученик понял – Шарух, весьма заинтересован и, просто легко подсказал ему отправную точку описания событий.
- Действительно, я совсем забыл о сне! - Карис хлопнул себя ладонью по лбу. - Но теперь утреннее происшествие кажется еще более загадочным!
- Юноша, не так эмоционально. Так, мне будет позволено все-таки узнать, что произошло?
- Понимаете, учитель, мне снилось, будто я иду по дороге, ну той, которая ведет в городок Сигон. Помните, там еще такой выступ над пропастью, на самом повороте, местные называют его Чертов палец? Так вот, будто выхожу я на этот поворот, и вижу – на самом краю выступа, над обрывом, спиной к нему, стоит девушка. Длинные светлые волосы распущены, словно она только овдовела, но одежда не траурная, а наоборот сияющая, будто соткана из золотых и серебряных нитей. Глаза у нее странного цвета – изумрудно-зеленые, и смотрит она с такой мольбой, словно я ее последняя надежда... Вдруг, налетает ветер, толкает незнакомку в грудь, она начинает клониться к пропасти и протягивает мне руки. Я бросаюсь к ней, успеваю схватить ее за руки, и тут чувствую, как под нами обрушивается выступ скалы. Мы, крепко обнявшись, падаем в пропасть и ... в этот момент я проснулся. – Карис посмотрел на учителя. Тот слушал его, глядя в горящий камин.
- Очень символично. – Шарух кочергой поправил горящие поленья. – Значит, она увлекла тебя, и вы оба погибли... Это может означать что-то, а может быть ничего не значащим капризом подсознания. Но, как я понимаю, утром в понедельник произошло нечто, связанное с твоим сном?
- Ну да. Я шел по дороге из Сигона, Вы же накануне отправили меня за почтой. Так вот, вышел пораньше, дабы в пути спокойно помедетировать. Погода чудесная, легкий мороз, снег поскрипывает под ногами, воздух, словно родниковая влага, наполняет тело энергией, кажется, можешь свернуть горы. Уже миновал Низинный лес и собирался свернуть на тропу, ведущую к Вашему дому как, внезапно, услышал дикое ржание и стук копыт за спиной. По дороге неслись закрытые сани, запряженные четверкой лошадей. Кони в пене, глаза безумные – явно понесли, кучера на козлах нет. А главное, впереди дорога выходит на горный карниз и поворачивает. Ясно же, что на такой скорости, на повороте сани просто слетят с обрыва. Что мне оставалось делать? – Карис взглянул на учителя несколько виновато.
- Вот это самое интересное. И что же ты сделал?
- По здравому размышлению, я понимаю – надо было повлиять на сознание лошадей, возможно, просто его отключить, но тогда я действовал не задумываясь. Сформировал воздушный меч и просто обрубил постромки, затем уплотнил воздух перед санями, дабы их остановить.
- Весьма радикально, для еще не посвященного мага, я всегда говорил, что у тебя большой потенциал. – Шарух посмотрел не-то одобрительно, не-то осуждающе. – Затем, полагаю, из саней выпорхнуло неземное создание и нанесло твоему неокрепшему сознанию последний и сокрушительный удар?
- Учитель, Вы в праве смеяться, но так все и было... Ее лицо все время стоит у меня перед глазами, а в ушах звучит этот волшебный голос. Я не могу ни о чем другом думать. И только сейчас я понял – это ее я видел в своем сне. – Карис устремил взгляд в какую-то бесконечно удаленную точку, и казалось, созерцал божественный эфир, доступный только ему.
- Так, а вот это уже не так смешно. – Наставник внезапно стал необыкновенно серьезен. – А имя у этой небожительницы есть, или она предпочла остаться таинственной незнакомкой?
- Её зовут совершенно необыкновенно – Дариэль! – От одного этого имени, слетевшего с его губ, у Кариса покраснели щеки.
- Что?! – Шаруха словно неведомая сила вырвала из кресла. – Златокудрая красавица с зелеными глазами по имени Дариэль? И ты не понял, кто перед тобой?
- Да что случилось, учитель? Девушка, кстати, она была не одна, с ней была еще одна молодая особа, ее я не очень запомнил, попала в беду. Я, как сумел, помог, мы немного поболтали, и все. – Карис взглянул на старого наставника несколько растерянно.
- Час от часу не легче, значит, был еще и свидетель... - Шарух молча протянул руку к столу, заваленному документами и манускриптами, из кипы бумаг вылетел довольно большой лист и лег ему в ладонь. Мельком взглянув на него, учитель положил бумагу на колени Карису. Это оказался листок "Светской хроники", небольшой газетенки, издаваемой в Сигоне.
- Я понимаю, читать светские сплетни, не так любопытно, как работы о прикладной магии, но информацию нужно получать разностороннюю. Мир необходимо воспринимать во всех его проявлениях, а не только ту его часть, которая тебе интересна. Как я, старый дурак, мог это упустить из виду? - Старик был чем-то расстроен необычайно.
Карис смотрел в газетный листок, не совсем понимая, что так могло озаботить учителя. Почти весь разворот занимала статья о приезде императорской семьи в Сигон, в связи с тем, что венценосной супруге доктора порекомендовали "необычайно целебный воздух местных лесов". Автор взахлеб рассказывал о подготовке дворца герцога Дизо, к приему августейшей четы. Далее, статья повествовала о том, что в этот раз с отцом и матерью прибыла их королевское высочество принцесса Дариэль, семнадцати лет от роду... Юноша оторопело поднял глаза на наставника.
- Я не понял, учитель, из-за чего Вы так расстроились, ну спас я принцессу, что тут такого?
- А то, дитя мое, что спас ты ее при помощи магии! – Старый фолиант выскочил из стеллажа, где он до того покоился в строгом строю своих собратьев, и, раскрывшись, завис перед лицом Кариса. – Это свод законов империи, та часть, которая касается королевской власти и магии. Я не ознакомил тебя с ней раньше, прочти, пожалуйста, параграф восьмой.
Названный параграф сам собой выделился из общего текста: "Любое магическое действие, произведенное в отношении особы королевской крови, без его на то августейшего соизволения, буде то по злоумыслию либо по неведению, считается равным посягательству на самую королевскую власть и карается смертью. Для особ дворянского сословия путем отсечения головы, для особ иных сословий через повешение... ".
- Бред какой-то, я ведь ее спас!
- Карис – это смерть, и это не метафора. Если узнают о том, что ты применил магию по отношению к королевской особе, не важно с какой целью, ты можешь остаться без головы.
- Но кому это нужно?! Дариэль чудное создание, я читал по ее глазам, и видел там себя. Мы прошли по дороге к городу всего за час, а мне показалось - мы знаем друг друга вечность. Говорили о природе, вместе восхищались лесом и горами. Я чувствовал ее так, словно она часть меня самого... – Юноша возбужденно шагал по комнате.
- Посмотри сюда. - В центре комнаты возник фантом высокого, смуглого, черноволосого человека. Его лицо можно было бы назвать привлекательным, но все портили тонкие брезгливо изогнутые губы. – Это главный королевский маг Дагун. Он за последние десять лет сделал головокружительную карьеру от обычного мага до Первого министра, Главного советника и Главного королевского мага в одном лице. Впервые, за всю известную историю королевства, один человек занимает сразу все главные должности. По сути дела именно он, а не король, правит страной. Конечно, решения принимает король, только к этим решениям его ловко подводит Дагун. Человек, который не потерпит и тени конкуренции. Если до него дойдет информация о том, что ты – семнадцатилетний мальчишка, без всяких заклинаний, одним усилием воли совершил те магические действия, о которых мне рассказал, за твою голову не дадут ломаного гроша. Особенно если принцесса проявит к тебе хоть каплю интереса, не говоря уже о явном фаворе.
- Учитель, с момента нашей встречи прошло четыре дня, и ничего не произошло. Может Вы слишком сгущаете краски?
- Если бы ты знал, как мне хочется, в этот раз, ошибиться. То, что у наших ворот еще не стоит отряд гвардейцев, усиленный группой боевых магов, несколько обнадеживает. Возможно, судьба дает нам шанс. – Шарух задумчиво посмотрел на ученика. – Теперь для тебя главное, держаться от всего связанного с Двором, как можно дальше. Пока Его Величество с семьей в Сигоне, тебе лучше там не появляться. И если, не приведи Господь, ты случайно столкнешься с Дагуном, забудь о своих магических способностях, не дай ему увидеть в тебе мага.
- Но, учитель...
- Выслушай меня до конца. Ты маг, природа одарила тебя такими способностями и с такой щедростью, словно хотела перевернуть этот мир. Но маг это не только способности, это еще и умение ими владеть. Сейчас ты похож на человека, который, не напрягаясь, может зашвырнуть снежный ком вон на ту гору. - Старик кивнул в сторону окна, за которым во всем великолепии сверкала вершина Старшего брата. – Но он не думает о том, что этот ком может вызвать снежную лавину и, главное, не знает – сможет ли её остановить. В жизни, как и в магии, один поступок может породить такой ураган событий, который сметет и как совершившего оный, так и стоящих рядом. Я просто хочу, что бы ты постарался об этом помнить, и думал, по возможности головой, а не сердцем.
Наверное, молодости свойственно легкомыслие и безрассудство. Жизнь кажется легкой, простой и прекрасной. Буквально на следующее утро весь разговор с учителем уже не казался столь значимым, куда приятнее было вспоминать свою прогулку с Дариэль по зимнему лесу. Предаваясь светлым воспоминаниям, насвистывая какую-то деревенскую песенку, Карис расчищал заснеженную дорожку во дворе. Вдруг до его слуха донесся стук копыт, приглушенный мягким снегом и скрип санных полозий. Юноша выглянул за ворота и увидел подъезжающие сани, запряженные парой лошадей. Кучер натянул поводья и ловко остановил свой экипаж прямо у раскрытой калитки. В санях сидела, вся закутанная в меха, особа, в которой он признал девушку, сопровождавшую принцессу в то памятное утро. Освободив от меха, порозовевшее от мороза, улыбающееся личико, она поманила Кариса рукой. Молодой человек подошел, стараясь хранить на лице невозмутимое спокойствие, хотя сердце готово было выскочить из груди, трепеща в ожидании невероятного чуда. Девушка молча протянула ему небольшой конверт, таинственно приложила палец к губам и, толкнув кучера в спину, исчезла в снежном вихре, взлетевшем из под копыт, так же внезапно, как и появилась. Все увещевания старого мага сразу унеслись на другой край Вселенной, конверт столь явственно эманировал Дариэль, что Карис буквально задохнулся от нахлынувших на него чувств. Он вскрыл конверт и вынул из него листок, на котором было написано всего несколько слов. Но эти слова стоили того, чтобы, забыв обо всем, броситься в огонь, воду, дьяволу на рога, совершать другие мужественные и безрассудные поступки: "Приходите сегодня, после вечерни, в парк замка герцога Дизо". Еще раз увидеть ЕЁ, услышать этот голос и умереть! В этот момент совершенно не думалось о том, что мысль – материальна...
Конечно слово "парк" во владениях Дизо не совсем соответствовало тому, что принято в него вкладывать как в элемент дворцового ансамбля. Более-менее, в непосредственной близости от дворца, была некая упорядоченность с разбитыми дорожками, вечнозелеными изгородями, и спящими, в зимнее время, фонтанами. Далее парк переходил в просто ухоженный лес, очищенный от хвороста, с убранным подлеском и обрезанными нижними ветками. Они встретились именно на некой незримой границе дворцовой ухоженности и слегка окультуренной природности. Наверное, в этом был некий символизм: он, сын обедневшего барона Карис вышел из леса, а навстречу ему, из царства четкой геометрии, упорядоченности и дворцового сияния, величественно плыла ее королевское высочество принцесса Дариэль... Но все эти условности, придуманные, что бы разделять людей, слетели, словно дешевая праздничная мишура под порывом ветра, стоило им взглянуть друг другу в глаза и прочесть там одно единственное слово, но слово, затмевавшее весь остальной мир, с его условностями, рангами, родовитостью, богатством – ЛЮБЛЮ! Для этих двоих, сейчас не было большего счастья, чем сейчас просто дышать одним воздухом, слышать любимый голос, видеть, как она улыбается или как он смешно размахивает при разговоре руками. Их вселенная сейчас была так мала, что могла вместить только их двоих, и одновременно, столь велика, что вмещала в себя все остальные миры.
- Как Вас могли отпустить одну в лес? Разве Вам не положена охрана, фрейлины и все остальное.
- Нет такой охраны, которую невозможно подкупить, а фрейлины на то и существуют, что бы выполнять мои желания, и молчать тогда, когда мне нужно. Жаль, что я попала в эти края зимой. – Принцесса шла по едва протоптанной дорожке, стараясь не поскользнуться, казалось, не замечая, что юноша готов в любую секунду ее подхватить.- Лес сейчас такой, словно не живой. И вокруг все белое, серое и черное, наверное, летом здесь просто ошеломляюще красиво.
- Летом? Конечно. Но лес и сейчас живой. Приложите ладошку к стволу, ну хоть вот этого дуба, закройте глаза и просто прислушайтесь.
Дариэль подошла к дереву, стоящему прямо у дорожки, сняла меховую рукавичку и, приложив теплую ладошку к коре, закрыла глаза. Сначала показалось, словно руку обожгло на морозе, затем она ощутила легкое, еле уловимое биение под рукой, в ушах поплыл тихий звон и какая-то неведомая сила начала вливаться в нее. Девушка с испугом отдернула руку и вопросительно взглянула на Кариса.
- Я почувствовала что-то необычное, словно дерево начало отдавать мне силу, стараясь поддержать меня.
- Так и есть, это природная магия леса, человек родился в лесу, он его изначальный дом. Поэтому лес, если не чувствует агрессии, всегда стремится помочь человеку, напоить его силой. – Карис, мог рассказывать о природе часами. Но, вдруг заметил, что ладошка Дариэль, так и оставшаяся без рукавички, совершенно посинела. Осторожно взяв ее в свои ладони, он начал отогревать руку девушки своим дыханием.
- Да, летом лес хорош, но я больше люблю его весной. – Юноша так и стоял, держа руки Дариэль в своих. – Представьте, сошел снег, лес стоит совершенно черный, словно зима его обожгла и он приходит в себя, а символом неистребимой жизни, везде разбросаны поляны подснежников. Затем проходит несколько недель, листьев на деревьях еще нет, но всю землю под ними устилает изумрудная, мягкая, словно шелк трава, и на ее бархате миллиардами фонариков светятся желтые тюльпаны. И все это великолепие словно пронизано лучами горного солнца, а воздух такой, что кажется, звенит от прикосновения...
- Я прямо вижу эту картину, как жаль, что сейчас январь и стоят морозы.- Девушка смотрела на темнеющий заснеженный лес, а перед ее глазами стояла россыпь тюльпанов на зеленой траве.
А потом они целовались, неумело, словно первые люди на земле. И не было в их жизни ничего значимей, чем касаться любимых губ, ощущать запах молодой кожи, дышать в унисон. Время остановилось, и мир застыл, прекратив свой вечный бег из прошлого в будущее...
Серая пелена, внезапно возникнув над их головами, начала заливать мозг сладкой патокой, мысли закружились в странном, бесконечном хороводе. Дариэль без звука выскользнула из его ослабевших рук и мягко опустилась на снег. У Кариса появилось желание лечь с ней рядом, согреть ее, защитить... Последнее желание, вдруг, словно разорвало пелену, навеянную чужой волей. Он выпрямился и взглядом, словно натолкнулся на стену, перед ним, метрах в двух, стоял высокий черноволосый человек, с брезгливой улыбкой на губах, скрестив руки на груди. От него ощутимо веяло силой, очень темной силой. Странный бледный свет освещал место действия. Мысли с трудом ворочались у Кариса в голове, где-то он видел это неприятное лицо... Дагун! Главный королевский маг!
- А ведь мальчик совсем не прост. – Голос Дагуна был не столь неприятен как его лицо, в нем звучали бархатистые нотки. Таким голосом говорят, когда хотят войти в доверие собеседнику, либо загипнотизировать его. Казалось, он разговаривает сам с собой. – Преодолеть сонное заклятие, одним усилием воли, не имея специальных амулетов, под силу не каждому магу.
- Что с принцессой? – Карис с трудом разомкнул непослушные губы.
- Да спит она колдовским сном, ты же применил к ней сонное заклятие. – Главный маг не скрывал ехидства.
- Я!!! – Юноша просто опешил от такой вопиющей наглости.- Это просто нелепость, зачем мне это нужно?
- Думаю, на этот вопрос ты ответишь при дознании в пыточной камере.
Карис почувствовал, как внутри него начала зреть дикая неуправляемая энергия, готовая смести все на своем пути. На среднем пальце правой руки Дагуна тревожным светом замигал красный камень, да королевский маг и сам ощутил ту силу, которая повеяла от этого хрупкого юноши, он сделал непроизвольный шаг назад, творя перед собой защитное заклятие. Карис видел создаваемый магом щит, как хрупкое оконное стекло, которое можно разбить легким касанием.
- Наверное ты можешь попытаться уйти, хотя лес окружен кольцом боевых магов. Старый Шарух наверняка научил тебя боевым заклятиям. – В голосе Главного королевского мага исчезли бархатные нотки, и явственно проступило нешуточное напряжение. – Принцессе скажут, что вся ее "любовь" – не более чем внушение с твоей стороны. Или, еще лучше, принцесса умрет, и в ее смерти обвинят тебя. Выбирай, чья жизнь тебе дороже.
Мысли, метались в голове Кариса, словно пытаясь догнать друг друга и никак не могли сформировать нечто связное: Принцесса – умрет; уйти – лес поможет; Старый Шарух – боевые заклятия. На последней мысли он словно споткнулся.
- Причем здесь Шарух и боевые заклятия? – Лицо молодого человека выражало полное недоумение.
- Ты хочешь сказать, что старый боевой маг, за все годы твоих занятий, не научил тебя основам боевой магии? – Теперь Дагун даже не скрывал своего удивления.
- Мой учитель – боевой маг?
- Узнаю ненормального Шаруха! Да он не просто боевой маг, в последней войне он был командиром летучего отряда магов. Рядом с его именем всегда стоял эпитет – Беспощадный. На счету его отряда, тысячи жизней и сотни уничтоженных городков и деревень.
- Этого просто не может быть!
- Ну, мальчик, ты можешь удивляться, сколько твоей душе угодно, но главное, ты дал мне очень ценную информацию. – Глаза Дагуна блеснули холодным огнем, он поднял правую руку над головой, и резко опустил ее вниз, словно отдавая команду к расстрелу. – Возьмите его!
Последние слова относились к кому-то невидимому за стеной деревьев. Странные лиловые молнии со всех сторон метнулись к молодому магу. Словно некая черная сущность припала к нему и выпила все силы, сознание Кариса окончательно погрузилось во тьму.
В это морозное утро, пятницы 31 января, весь городок Сигон был похож на растревоженный улей. Ребятня, от подростков до самой мелочи, носилась по улицам, рассказывая о новости, которую и так все знали – сегодня на площади возле ратуши будет казнен маг, покушавшийся на жизнь ее высочества принцессы Дариэль. Причем факт покушения, при каждом пересказе, обрастал все новыми и новыми подробностями. Карис немало удивился, если бы услышал подробности магического сражения в парке герцога Дизо. Сама казнь должна состояться в полдень, эшафот, сооруженный в срочном порядке, янтарно светился новой древесиной на фоне заснеженной площади. Народ, жаждущий насладиться столь необычным зрелищем, стекался на площадь у ратуши не только из ближайших городков и деревень, но даже из столицы. Гостинные дворы, были переполнены, многие просились на краткий постой к простым горожанам. Задолго до полудня на площади было не протолкнуться. Знатные горожане стояли вблизи эшафота, люд попроще располагался дальше, балконы домов, окружавших площадь, были предоставлены столичной знати. В общем, театр был полон, не хватало только исполнителя главной роли...
Ровно в полдень, только часы на ратуше начали отбивать свои двенадцать ударов, на улице, ведущей от старого городского замка, используемого последние десятилетия как тюрьма, показался отряд, состоящий из магов, в характерных черных мантиях, и королевских гвардейцев, блистающих золотом позументов. Отряд плотным кольцом окружал молодого человека, одетого только в брюки и белую шелковую рубашку, распахнутую на груди. Босые ноги юноши ступали по затоптанному снегу. В полной тишине, гвардейцы провели осужденного сквозь толпу, которая расступалась перед ними и снова смыкалась сзади, и подтолкнули его на эшафот. Маги, чем-то похожие на ворон, застыли, с посохами в руках, по периметру помоста. Военные образовали второе кольцо оцепления. Народ, редко видевший магию в действии, пальцами указывал на призрачное сияние, окружавшее молодого мага. Люди сведущие, объясняли соседям, что так проявляется защитное заклинание, не позволяющее осужденному воспользоваться своими магическими способностями.
Карис, стоял на помосте, наслаждаясь свежим морозным воздухом и солнцем, которых так ему не хватало в застенках, и улыбался. Безучастно посмотрел на богато одетых людей, заполнивших балконы зданий, отметил присутствие Главного королевского мага Дагуна, в распахнутом окне, второго этажа ратуши, затем опустил взгляд на толпу у эшафота... Она показалась ему сначала безликой и серой однородной массой. Затем он увидел глаза. Глаза, которые, последние десять лет, знали все его радости и печали. Глаза, которым невозможно солгать. Глаза, сейчас наполненные такой болью, словно они были воплощением всех бед человечества. Старый учитель стоял под стеной дома и, не отрываясь, смотрел на своего нерадивого ученика, а побелевшие пальцы сжимали посох боевого мага! Карис едва заметно покачал головой
"Учитель, не надо этого делать. Вы хотите снова сеять смерть? Эти бедные люди, пришедшие посмотреть на то, как убивают другого человека, ни в чем не виноваты."
"Мальчик мой! Разве стоят их жизни – твоей!?"
"Не нам это решать, а свою участь я выбрал сам."
"Но ты еще столько мог сделать, для них же"
"Значит, время не пришло. Но Вы мне можете помочь... "
Этот, незримый для посторонних, диалог длился не более нескольких секунд. Глашатай начал зачитывать приговор, являвшийся простой формальностью. Палач в красном колпаке, с прорезями для глаз, занял место за спиной приговоренного, опираясь на двуручный меч. Карис, еще раз взглянул в небо, почувствовал, как раздвигаются границы восприятия: ощутил Шаруха, напряженно следившего за ним; увидел черную ауру окутавшую Дагуна; дотянулся до дворца, почувствовал, бьющееся, словно птица в клетке, сердце Дариэль, погладил ее по голове, успокаивая и прощаясь... То, что произошло в следующее мгновение, свидетели запомнили на всю оставшуюся жизнь. Молодой маг развел в стороны руки, доселе прочно связанные за спиной, на его ладонях возникло золотое сияние, неведомая сила разорвала в клочья щит защитного заклинания. Маги, стоящие у эшафота, отреагировали с секундной задержкой – десять посохов выбросили в сторону Кариса лиловое сияние, но оно, казалось, только усилило мощь сияния его рук. Столб золотого света рванул в зенит, людям на площади на мгновение показалось, что они ослепли, а когда глазам вернулась способность видеть, над городом висела огромная черная грозовая туча, ворчавшая громом. Затем, всем показалось – небо обрушилось на землю, со страшным грохотом, разрывающим барабанные перепонки, в эшафот ударила гигантская молния. На месте молодого мага возник ослепительно сияющий огненный шар, в следующее мгновение разорвавшийся на сотни огненных шаров, разлетающихся во все стороны. Народ на площади закричал и, давя друг друга, бросился прочь. Нужно отдать должное королевским магам, они ни на секунду не прекращали попытки укротить буйство непонятной энергии, к ним подключился Дагун, и черная сеть, сплетенная их заклинаниями, не дала огненным шарам разлететься дальше площади, собрала их воедино и погасила вместе с пылающим эшафотом. А гроза над городом только начинала свое буйство, теперь в облаках беспрерывно вспыхивали молнии, гремел гром, с юга дохнуло теплым ветром, и на город обрушился ливень, смывая грязный снег с крыш и улиц. Словно очищая этот мир от скверны, которая в нем накопилась.
Шарух, старый боевой маг, постаревший еще лет на сто, тяжело поднялся на второй этаж осиротевшего дома, устало сел в кресло у погасшего камина. Разжал крепко сжатый кулак правой руки, над поверхностью ладони завис тускло сияющий шарик размером с вишню. Какое-то время шарик пульсировал, словно тяжело дышал, затем засветился ярче и начал расти в размерах, разросся до крупного яблока и вспыхнул кусочком солнца. Старик смотрел на него, не отрывая слезящихся глаз – шар разделился на две неравные части, вращающиеся вокруг некоего центра над ладонью учителя, потом меньший теплым котенком лег ему в ладонь, а больший, помалу набирая скорость, двинулся к окну, выпорхнул в него, словно птица из клетки и, наливаясь нестерпимым светом, рванул ввысь. Учитель смотрел вслед уходящему ученику, не замечая слез, текущих по старому морщинистому лицу...
Принцесса Дариэль стояла у открытого окна в своей комнате дворца герцога Дизо. На календаре было первое февраля, а за окном стоял серый лес, земля под деревьями была устлана изумрудной травой, в которой золотой россыпью желтели тысячи тюльпанов.
- Ваше высочество, маг Шарух прибыл по Вашему повелению, и смиренно ожидает аудиенции. – Голос фрейлины оторвал ее от созерцания пейзажа никак не соответствующего времени года.
- Пусть войдет. – Принцесса села в кресло у окна. Негоже особе ее крови встречать посетителя стоя.
Старый маг вошел в покои Дариэль и низко поклонился. Затем выпрямился и застыл с безучастным лицом. Она некоторое время внимательно рассматривала посетителя, словно пытаясь прочесть на его лице ответы на мучившие ее вопросы.
- Ты не спрашиваешь, зачем я тебя призвала?
- Думаю, Ваше высочество, если соблаговолят, сами мне об этом поведают.
- Ты непозволительно дерзок, старик! – Дариэль сурово свела брови.
- Вы можете казнить меня, так же, как казнили моего ученика, мне больше нечего терять. – В голосе Шаруха звучала только бесконечная усталость.
Принцесса, секунду назад олицетворявшая монаршую власть, сорвалась с кресла и подбежала к старику.
- Я тоже его потеряла, и почему ты думаешь, будто твоя утрата горше моей. Ты прожил долгую жизнь, в ней, наверное, было все: радости и печали, победы и поражения, любовь и ненависть. А что осталось у меня? Только бесконечная горечь утраты.
Гордая красавица Дариэль, зеленоглазое чудо с золотыми волосами, безутешно рыдала на плече старого учителя. Всхлипывая, с трудом выговаривая слова, она шептала ему на ухо.
- Учитель, я знаю, вы помогли ему уйти. Я не могу без него жить, помогите и мне, пожалуйста.
- Ваше высочество, что вы такое говорите? – Шарух изобразил неподдельное удивление.
- Перед смертью, он со мной прощался, я ощущала его, слышала его голос. Он мне сказал о Вас, учитель.
- Ну, даже если это и так, чем я могу помочь тебе? – Шарух, даже не заметил, что он обращается к принцессе без должного пиетета.
- Учитель, заберите ту часть моей души, которая любит его, и отправьте за ним.
- Девочка, ты не понимаешь, о чем просишь. Если я это сделаю, вместо тебя останется холодное бездушное создание. Кроме того, Карис ушел из этого мира и я не знаю куда. Твоя душа может искать его тысячелетия, среди тысяч иных миров. Я не могу на это пойти.- Старик гладил по голове плачущую принцессу.
- В таком случае, я убью себя, и пусть моя душа сама отправится на его поиски. И пусть моя смерть ляжет на Вас. – Дариэль подняла лицо. – Он говорил, Вы читаете по глазам, так посмотрите в мои, там всё!
Шарух взглянул в зеленые заплаканные глаза и вздрогнул, казалось, его бездна печали заглянула в другую, и не было смысла мериться им глубиной. Он прижал к себе бедное дитя.
- Это страшный путь, но ты выбрала его сама. Я помогу тебе.
Солнце припекало совсем не по зимнему. Шарух стоял во дворе своего дома, о чем-то напряженно размышляя. От резкого удара распахнулась калитка, но и это не вывело мага из задумчивости.
- Что ж ты не встречаешь гостей, Шарух Беспощадный? – В распахнутой калитке стоял Главный королевский маг.
- Дагун, ты так и не научился манерам. А ведь уже десять лет как при дворе. – Старик медленно повернулся к гостю.
- К чему церемонии, между старыми знакомыми. – Спесивое выражение лица Дагуна, не делало его привлекательней.
- Да, лет десять назад, ты бы поостерегся врываться в мой дом. Так я и сейчас не слаб. Или ты надеешься на помощь тех десяти воронов, что притаились сейчас вокруг дома?
- Ну, это просто мера безопасности, вдруг ты не захочешь добровольно идти со мной. Просто есть необходимость поговорить о твоем визите к принцессе, ее после него словно подменили.
- Твоя проницательность просто поражает.- Старик улыбнулся, но его взгляд заставил Дагуна напрячься.- Мой ученик имел неосторожность попасть тебе в лапы, меня такая перспектива не вдохновляет.
- К слову о твоем ученике, научил бы его боевой магии, глядишь, и не погиб он как лопух.
- После последней войны, когда ты, Дагун, поспешил ко двору делать карьеру, я просто пошел по стране, с ужасом наблюдая последствия нашей деятельности. Сожженная заклинаниями земля, которая будет мертвой многие сотни лет, сметенные с лица земли непокорные города, мертвые реки, овраги в которых продолжал гореть воздух. И вот взирая на весь это ужас разрухи, я случайно, набрел на большую усадьбу, окруженную огромным садом. Мне сразу показалось странным, что среди выжженной, изуродованной земли остался такой оазис жизни. Я попросился на постой и хозяева, радушно меня приняли. Представь мое удивление, когда я понял – этот сад, огромные плоды, раза в два крупнее обычных, отсутствие больных деревьев в нем, да и вредителей вообще – дело рук семилетнего мальчика, племянника хозяина усадьбы. Мать мальчика, умерла при родах, а отец, обедневший барон, погиб в этой войне. Вот брат матери и взял его на воспитание. И главное, никто не сопоставил появление Кариса в доме дяди и странные метаморфозы в саду. Я застал его случайно, когда он левитировал огромную спелую грушу с самой верхушки высоченного дерева. Причем делал это естественно, словно дышал. Мальчик был полон магии, но сам не осознавал, какой дар несет в себе. Дядя с радостью отпустил его ко мне в учение, а я поклялся себе, что не буду учит его магии разрушения и сдержал слово. Впрочем его не надо было учить, он был мощнейшим магом от рождения. Больше приходилось помогать обуздывать эту силу, бьющую из него.
- Это очень интересная история, но к чему она. Твоего ученика нет, как не будет и тебя, кода выяснят, что ты сделал с принцессой. – Дагун, даже притопнул ногой, словно ему не терпелось осуществить дознание с магическим пристрастием.
- Не торопись - впереди вечность. – Старый маг снова улыбнулся. – Я еще не сделал своего последнего дела. Карис просил посадить во дворе дерево, как думаешь, то место где ты стоишь, подходящее?
Шарух протянул в сторону Дагуна руку, тот не чувствовал в этом жесте угрозы, да и защищен был изрядно, поэтому без особой опаски смотрел как старик разжимает ладонь.
- Тебе привет от моего ученика, - сказал Шарух и подбросил вверх светящийся шарик.
Королевский маг ощутил угрозу слишком поздно. Метнул в светящийся шар, который уже разросся до размера арбуза, несколько черных молний. Но шар лишь ярче вспыхнул, выбросил из себя протуберанцы в сторону Дагуна, смял его защиту и опутал ими человека...
Когда маги, окружавшие дом, ворвались во двор, они обнаружили мертвого старика, который сидел, прислонившись к стене дома, и чему-то улыбался. Главный королевский маг Дагун, странным образом исчез, а перед калиткой, загораживая вход, стояло черное, покореженное дерево, похожее на человека в агонии заломившего руки...
* * *
В маленьком доме, стоящем среди заснеженного сада, обнявшись, спали два любящих, наконец нашедших друг друга человека. И не слышали, как вдалеке заворчал гром, как подули первые порывы теплого весеннего ветра, заставившие снег потемнеть и просесть. Как хлынул грозовой дождь, продолжая дело, начатое ветром. Как показалось под старыми яблонями бесконечное множество зеленых ростков, готовых раскрыться нежными белыми фонариками...
