Казнить нельзя помиловать
1. Форт-Соланж
-…очередная порция этих лиц пройдёт мимо тебя. На некоторых из них будут видны следы отвращения (к тебе, да, ты не ошибся), остальные просто научились маскироваться. Не зря же говорят, что жизнь это школа. Ты будешь учить их очень хорошо… Они научатся боготворить тебя, но ненависть будет в их глазах… Знаешь, глаза всегда говорят правду. Поэтому они все будут опускать глаза в твоём присутствии. Думаю, это будет забавно: видеть, как они корчатся от ненависти, но воздают тебе почести, достойные бога… И ведь они при этом будут тебя любить! Парадокс, не? – старик зашёлся злым, каркающим смехом и, закашлявшись, прикрыл рот грязной ладонью. Истерзанные туберкулёзом лёгкие исторгли несколько пенистых сгустков крови, и старик, несколько удивлённо, словно впервые, посмотрел на свою ладонь, после чего детским жестом вытер её об одежду. Глаза его лихорадочно заблестели.
-Я уже представляю себе твоё правление: миллионы, да что там… миллиарды оплатят своими жизнями твоё восхождение. Не подведи их, Берг! Слышишь меня? Я знаю, ты тот, кому удастся вернуть Веллору былое величие, но ты… Скорее всего, ты уже не увидишь этого… Берг… -старик схватил парня за воротник и подтащил к себе. Не обращая внимания на его слабые попытки вырваться и ослабить хватку, он несколько секунд вглядывался в перепуганные глаза Берга, словно искал в них своё отражение, и, не найдя, яростно тряхнул его:
-Не подведи!
-Заткнись, Пустышка! Надоел уже, – небритый мужчина, который до этого лежал на привилегированной верхней полке нар и безучастно рассматривал потолок, стащил с левой ноги тяжёлый ботинок и бросил его в словоохотливого старика. Ловко увернувшись от снаряда, тот, кого называли Пустышкой, поднял его и, беззвучно смеясь, начал полировать своим грязным рукавом, периодически поплёвывая на носок, видимо для того, чтоб придать ему видимость чистоты.
-Конечно, ваша милость, конечно, сэр,- кивал он, злобно поглядывая на верхний ряд нар и по-шутовски приплясывая, - Пустышка дурак, Пустышка просит прощения…
Второй ботинок угодил ему в плечо, но старик даже не подал виду, что ему больно. Аккуратно поставив отполированный ботинок под кровать, он также подобострастно стал чистить второй.
-Мозг пустышки съела мышка и теперь Веллору крышка, - бормотал он себе под нос. Никто из сокамерников не слушал его, и только мальчик, наконец выпущенный из цепких стариковских рук, сочувственно покачал головой.
«Бедняга, совсем тронулся уже», - подумал Берг, пытаясь отогнать слишком нахальную крысу от своей миски с концентратом. Крыса злобно шипела и топорщила многочисленные жвала. Парень размахивал руками, пытаясь напугать вредителя, но крысы Леммана, мутировавшие от воздействия радиации, на подобные увещевания не реагировали. В отчаянии Берг запустил в пришелицу кружкой. Алюминиевая кружка звонко ударилась о носовые пластины крысы и исчезла в её зубах. С видом победительницы, крыса юркнула в щель под дверью камеры, оставив парня над тарелкой с концентратом без кружки и без надежды запить сухой безвкусный порошок. Юноша вздохнул: теперь придётся снова писать обращение к начальнику блока, а за выдачу новой кружки придётся расплачиваться сверхурочными работами на поверхности… Чёртовы крысы! В старых микрофильмах он видел упоминание, что когда-то они были милыми пушистыми зверьками, которых держали в домах для удачи. Интересно, кто захотел бы поселить у себя дома хоть одну крысу Леммана? Более жестоких, умных и кровожадных существ придумать было невозможно. Впрочем, люди не слишком отставали от этих хищниц. Поговаривали, что администрация Форта специально игнорировала рекомендации Комиссии по Общественной Безопасности, чтобы доставлять заключённым больше неприятностей. Так, например, попасть в карцер, кишащий крысами, было равносильно смертному приговору. За всю историю форта лишь один человек выжил после карцера, и тот вышел оттуда с искалеченным телом и разумом. Наверное, только из уважения перед легендой, Пустышку не прикончили ради лишней пайки концентрата. Хотя желающие, безусловно, имелись…
Пустышка, прихрамывая и кряхтя, подошёл к Бергу и присел на корточки рядом с ним. Было что-то птичье в его глубоко посаженных, но живых глазах, и в этой странной и неудобной позе, в которой он мог находиться часами. Весь его вид говорил о покорности, сломанности, но Бергу эта поза казалась подготовкой к броску – так смертельно раненый зверь притворяется умирающим, чтобы дорого продать свою жизнь. Вероятно, это было следствием долгих месяцев, проведённых в карцере, куда по обыкновению сажали политических заключённых.
Берг сочувственно вздохнул и протянул старику свою миску.
-Спасибо, малыш, но это лишнее. Мои дни сочтены… ,-слова его были снова прерваны приступом кашля, после которого в уголках губ старика выступила кровавая пена. Он вытер её рукавом и посмотрел на парня.- Видишь? Я уже дышу кровью… Нехороший знак, малыш… Я знаю, что скоро буду свободен. И не надо на меня так смотреть. Да, свободен. Полностью… От гетесовцев, от этой крысиной норы, от туберкулёза… Смерть - она освобождает от всего… Она добрая, малыш. Что бы там не говорили. Всё лучше, чем такая жизнь. А вот к тебе свобода придёт ещё нескоро….
Берг опасливо смотрел на старика. Точно выжил из ума… И сыпет проклятиями, сыпет…. Хоть бы на кого другого их сыпал, так боится видать… Все припас ему, Бергу… А что он сделал-то? В чём этого деда прогневил? В нём начала подниматься злость.
-Пошёл бы ты… Дурак старый.
Чтобы перебраться в другой угол, Бергу пришлось пихнуть старикана и отойти к южной стене. Там было заметно холоднее, зато никаких пророчеств не произносили, и парень надеялся поспать до рассвета, когда их снова погонят на работу. Пустышка снова засмеялся, только теперь в этом злобном смехе слышались жалобные, всхлипывающие нотки. Старик лёг на бетонный пол и устроился в позе эмбриона. Дыхание давалось ему с трудом, несколько раз он снова разражался кашлем, пока, наконец, не устал и не заснул.
Берг с тоской смотрел на тусклый свет лампы, основательно покрытой пылью и какой-то краской, которая кое-где облупилась, и делала свет каким-то неоднородным и ненастоящим. Хотя как свет может быть ненастоящим? Он ведь либо есть, либо нет… А ему вот даже свет здесь казался отлитым из полипласта и привинченным к потолку ради прихоти администрации тюрьмы.
Где-то прозвучал протяжный вой сирены и свет, мигнув, погас. Теперь нужно было быть начеку. Именно в такие моменты «отдыха» в камерах многие умирали. И редко когда - своей смертью. Берг старался сидеть очень тихо и вжаться в стену. Может сегодня ночь пройдёт спокойно….
Внезапно за тяжёлой дверью послышались шаги, и лампочка ярко вспыхнула. Берг успел заметить, как тени шарахнулись по углам, и в камеру неторопливо зашли несколько человек. Здесь был начальник охраны блока, двое «воспитателей» с абсолютно тупыми и бесстрастными лицами, маленький человечек в белом халате и шесть рослых парней в чёрной с серым, униформе. Берг с ужасом смотрел на делегацию, не понимая, зачем приходить сюда среди ночи? Маленький человечек поманил начальника охраны и что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул и заорал на всю камеру, не обращая внимания на спящих.
-Нидо Вогеску! На выход!
Ему ответила тишина.
-Смиррррна! Встать, ублюдки! Рассчитайсь по номерам!
С деревянных нар торопливо вскакивали арестанты, бросаясь к южной стене, выкрикивая свои имена и строясь по порядку. Берг немного замешкался в поисках своего места в строю, за что получил по рёбрам дубинкой. «Воспитатели», поигрывая дубинками, проверяли строй.
-Нидо Вогеску, шаг вперёд!
И вновь дрожащий то ли от страха, то ли от холода строй не шелохнулся. Место, где обычно стоял Пустышка, было свободно. Берг посмотрел в угол, где, как ни в чём не бывало, спал полоумный старик. Один из «воспитателей» тоже заметил скрюченную фигурку, и с размаху пнул его носком сапога.
-Встать!
Но Пустышка даже не шелохнулся. Тогда воспитатель выразительно посмотрел на строй арестантов, и двое из них тут же подбежали к нему, чтобы вытащить старика из-под лавки.
Он был мёртв. На губах ещё оставалась кровь, но лицо его было необычно спокойным, и, пожалуй, даже счастливым. Куда только подевалось это вечное затравленное выражение! Несмотря на ужасную худобу и спутанную бороду, Нидо Вогеску, пожалуй, единственный в этой камере, мог бы быть назван человеком.
Маленький человек с явным сожалением посмотрел на старика и покачал головой.
-Ах, право, какая жалость… - послышался его елейный голосок. Берг подумал, что такие голоса должны быть у кастратов: мягкие, но злые.
-Он с кем-нибудь общался перед смертью?- спросил человек у арестантов, которые всё ещё не понимали, почему таких важных людей занимает смерть полоумного деда, который гнил здесь уже несколько лет.
-Я задал вопрос, твари!- вдруг заорал он. - Или вам повыдирать ваши вонючие языки?
-С Бергом, Бергом он общался!- крикнул кто-то в строю, и человечек вопросительно посмотрел на «воспитателей». Один из них наморщил лоб и кивнул.
-Берг Майола. Есть тут такой.
-Хорошо. Доставьте его ко мне. Только не калечить. Он нужен живым.
Берг с ненавистью посмотрел на мертвеца - даже после смерти тот умудрялся причинять неприятности. Что значит «не калечить»? За что? Тем временем двое воспитателей уже приближались к нему. Согласно правилам, Берг обязан был выйти вперёд и, заложив руки за голову, следовать за воспитателями. Но в этот раз он не выдержал.
-Нет! Я не пойду!
В какой-то глупой попытке избежать неизвестной участи, он бросился на ближайшего воспитателя, но тут же почувствовал удар по затылку и свет погас.
Яркий свет лампы бил в глаза. Берг попытался открыть глаза, но веки были странно тяжёлыми и непослушными. Во рту стоял металлический привкус, и, чуть шевельнув пересохшим языком, он понял из-за чего – во рту явно не хватало нескольких зубов. Голова шумела, как перевёрнутое ведро, по которому кто-то усердно бьёт палкой. Порой, шум причудливо искажался, имитируя голоса людей и пение птиц, вот только откуда могли появиться птицы в Форт-Соланже?
Внезапно Берг почувствовал на себе поток ледяной воды. Ведро перевернулось, и шум исчез. Вместо него теперь действительно были слышны голоса людей. Они медленно, словно нехотя, проступали из тумана сознания, постепенно обретая смысл и интонации.
-Я же сказал, что он нужен живым! Какого чёрта понадобилось его избивать до бесчувствия? А если он станет идиотом или потеряет память? – кричал тонкий и злой голос.
-Согласно инструкции…
-Да плевал я на инструкцию!
-Кажется очухался. –В лицо Бергу снова ударил свет и он отвернулся, скрипя от боли остатками зубов.
-Вот и славно… Берг, ты слышишь меня? – снова зазвучал тонкий голос. На этот раз он уже не казался таким злым, но от его напускной дружелюбности юноше стало не по себе. Зрение понемногу возвращалось и, он хоть и смутно, но видел перед собой круглое лицо человека в белом халате. Язык ворочался с трудом и Берг застонал.
-Замечательно,- жизнерадостно улыбнулся человечек, - Скажи, о чём с тобой разговаривал Нидо Вогеску?
Берг попытался отрицательно мотнуть головой и тут же зашипел. Мозг будто взорвался болью изнутри.
-Нне… кто… это?
-Врать нехорошо, Берг. Особенно мне.- Голос вновь обрёл злые и угрожающие интонации.- Свидетели утверждают, что ты довольно часто разговаривал с ним. Почему-то из всех сокамерников он выбрал тебя. Кем он тебе приходился? О чём вы говорили? Он упоминал Сопротивление? Может, говорил о друзьях? Просил о чём-нибудь?
Понемногу смысл происходящего начал доходить до замутнённого сознания Берга и он вспомнил, как это имя выкрикивали над мёртвым стариком. На глаза парня навернулись слёзы - хоть и дураком был Пустышка, но не подлым. А то, что болтал чушь какую-то, что ж, после месяца в карцере ещё и не такое придумаешь…
-Пустышка… Так его все называли,- прошепелявил Берг. – Он много болтал, в основном бредил, но он же с ума сошёл.. Он всё время говорил про Веллор, про жертвы и про то, что долго не протянет…,- О том, что единственным спасителем планеты от захватчиков Пустышка видел его, Берга, молодой человек благоразумно предпочёл промолчать. Ещё пустят в расход, на всякий случай…
-Я боялся его… Он ведь был… Такой странный… Политические - они же все немного того… - добавил он, стараясь придать голосу всю возможную в его случае искренность и преданность.
-А с чего ты взял, что Пустышка- политический?
-Ну так ведь он же ненормальный! Он тихий был, молчал всё время, а когда начинал говорить про Веллор- его как будто кто подменял… Говорил, что планету нужно спасать..
Опасаясь сболтнуть лишнего, Берг замолчал и с тупой преданностью посмотрел на допросчика. Тот, меланхолично кивнул и со вздохом закрыл папку. Затем испытующе посмотрел на Берга, так что у юноши возникло ощущение, что это не просто взгляд, а два препарационных ножа, которыми маленький человечек вскрывает его душу, вытягивая из неё все тайны, даже те, которых на самом деле нет.
-От кого же, интересно, надо спасать Веллор? Впрочем, можешь не отвечать… Боишься меня? – Берг кивнул – Правильно делаешь… Как, говоришь, попал в Форт-Соланж?
Юноша не сомневался, что перед допросом этот человечек уже ознакомился с его личным делом, поэтому пожал плечами.
-Статья 211, п.3, «Попытка угона транспортного средства». Пытался угнать аэрокар у господина имперского обвинителя. Он требовал смертной казни за политический демарш, но судьи заменили смерть каторгой. Из положенного срока отбыл уже шесть месяцев, осталось ещё восемнадцать.
Маленький человечек сокрушённо вздохнул.
-Плохо, Берг… Очень-очень плохо. Ты заслужил своё наказание, но я хочу тебе помочь. Думается мне, что ты не совсем потерян для общества, ведь так? Вот если бы ты вспомнил побольше о своём хм.. друге, и помог найти его сообщников… Ты ведь любишь свою Родину?
-Да здравствует Гетесская Империя! Да здравствует Император!- заученно воскликнул Берг, морщась от боли в груди.
-Отлично. Значит, поступаешь в моё личное распоряжение. Я помогу тебе вернуть долг отчизне, но и ты должен послужить ей. Понимаешь меня?- маленький человечек выразительно посмотрел на Берга и тот прикусил губу. Стукачом быть не хотелось, но впереди маячила Свобода. После шести месяцев каторги она казалась легендой, сказкой, недостижимой мечтой. И уже кто-то, не спрашивая Бергова согласия, ответил голосом юноши: «да».
2. Университет
Из протокола заседания Имперской Отборочной Комиссии:
«Берг Майола, родился 15.10. 3097г. в городе Клове, Южный Веллор. Подданный Империи. В 2116г. осуждён по ст. 211. п.3. Отбыл наказание. Активно сотрудничает с органами Имперской Безопасности. В настоящее время порочащих связей не имеет.
Отец: Адер Майола, 3069 года рождения, уроженец Веллора, подданный Империи, горнорабочий. Погиб при исполнении служебных обязанностей. Судимостей и порочащих связей не имел.
Мать: Анелле Майола, 3073 года рождения, уроженка Веллора, подданная Империи, швея. Работает на дому по причине болезни. Налог платит аккуратно. Судимостей и порочащих связей не имела.
Учитывая эффективность работы Берга Майолы по выявлению нелояльных элементов, Имперская Отборочная Комиссия рекомендует зачислить его в Первый Государственный Университет в качестве слушателя.»
Берг откровенно зевал, стоя в длинной очереди студентов, ожидающих регистрации. Даже придя заблаговременно, он обнаружил, что будет только девяносто шестым, а уж сколько придётся ждать тем, кто пришёл в назначенное время, парень затруднялся даже представить.
Сама процедура регистрации была не долгой: с первокурсника снимали голографическую матрицу, проверяли документы, тщательно исследуя все возможные допуски и справки. Только после этого ему выдавали кристалл-идентификатор, который подтверждал право обучаться в Университете.
-Везёт же людям…-протянул парень в длинном плаще, безуспешно пытающийся сладить с виртуальным монитором наручного коммуникатора.
Берг непонимающе обернулся к нему, но парень глазами указал на площадку перед административным корпусом, на которую плавно и почти бесшумно спускался белоснежный аэрокар. Теперь уже вся очередь наблюдала, как из кара вышли три человека, закутанные до самых глаз в разноцветные ткани. Не обращая внимания на очередь, они прошли в здание регистратуры, и не прошло и пяти минут, как вся троица вышла, демонстрируя друг другу маленькие кристаллики. Один из пришельцев указал на очередь и что-то спросил у самого высокого из компании. Тот пожал плечами и первым сел в кар.
-Хенийцы… - вздохнул Берг. – Иностранцы всегда без очереди.
-Ненавижу, – отозвалась девушка, стоявшая позади него. – С каких пор мы у себя дома должны быть хуже, чем какие-то чужаки? Почему Император допускает это?
Молодые люди в очереди опасливо замолчали и покосились на неё. Даже если кто-то и разделял её мнение, все благоразумно отвернулись. Провокаторов и доносчиков хватало везде, и выражать недовольство действиями Императора было опасно. Берг с любопытством посмотрел на девушку, но промолчал.
-Трусы… Какие же вы все здесь трусы..,- пробормотала она, выходя из очереди. Прежде, чем кто-то ей возразил, она плюнула под ноги и, резко развернувшись, пошла прочь. Казалось, даже её шарф трепетал он возмущения.
Когда фигурка девушки скрылась за поворотом, очередь начала оживать.
-Психичка…
-Да провокаторша она! Неужели не видно?
-И как таких принимают?!
-Во даёт..
Берг молчал. Сейчас ему гораздо интереснее было наблюдать за реакцией других. Несмотря на ропот, многие опустили глаза, рассматривая плитки тротуара, или же с преувеличенным интересом изучали свои коммуникаторы. Слова девушки не выходили у него из головы: с одной стороны, она, конечно же, была права – в любых учреждениях предпочтение отдавали иностранцам. Это касалось квот на обучение, упрощения процедур регистрации, иностранцам легче было получить работу, иностранные товары стоили дороже, не говоря уже о том, что в любом магазине или мастерской, едва заслышав иностранный акцент, обслуживание соотечественников прекращалось до тех пор, пока чужак не покинет помещение. Порой такое отношение к согражданам вызывало обиду, но его можно было понять: иностранцы платили полновесными имперскими кредитами, а веллорцы обходились местной, гораздо более дешёвой, валютой. Иногда иностранцам отдавали предпочтение просто на всякий случай: местный этикет требовал от веллорцев радушного и толерантного отношения к представителям других народов, и несоблюдение этого правила вызывало неизбежное порицание, чем охотно пользовались гости. С другой стороны, бросаться в драку с хенийцами из-за того, что им оформили регистрацию в Университет быстрее, чем остальным, тоже казалось глупостью. Разве от этого очередь продвинулась бы хоть на сантиметр? А вот полиция прибыла бы незамедлительно и радикально ликвидировала беспорядок. Посему, проигнорировать их было самой разумной реакцией. Да... Но вот почему в душе остался такой нехороший и гадкий осадок?
3. Историк
Кабинет был просторным и светлым. Берг с удовольствием рассматривал красивые зелёные шторы на окнах, старинную мебель, ещё сделанную из настоящего дерева, современный информационный терминал и потускневшие от времени картины на стенах, заботливо убранные в магнитные рамки. Одна из картин особенно нравилась парню: на ней была нарисована тонкая голубая речушка, петляющая среди покрытых мхом камней, а чуть поодаль виднелась кромка леса. Деревья были нарисованы так мастерски, что казалось, каждый листочек можно разглядеть, если хорошенько присмотреться.
Берг отвернулся. Теперь о такой роскоши, как лес, не приходилось и мечтать. Неудержимо наступающий прогресс уничтожил девяносто пять процентов живой природы, а отдельные образцы, сохранённые в экологических музеях, конечно же, не шли ни в какое сравнение с тем великолепием, которое было доступно предкам в любой момент. Великая Мать, неужели аэрокары и межпланетные перелёты стоили уничтожения целого мира?
-А, Берг! Рад вас видеть! – услышал он за спиной голос профессора и обернулся.
–Полагаю, вы, наконец, определились с темой дипломной работы? Сами понимаете, это, конечно, формальность, но наши традиции… - профессор слегка развёл руками.
-Да, профессор. Я хотел бы сделать социокультурное исследование Веллора в доимперский период. Дадите ли вы мне допуск в архивы?
Профессор запустил пятерню в свои волосы и задумчиво взъерошил их. Затем сел в кресло и с любопытством посмотрел на Берга.
-Да уж… Задали вы мне задачку, Берг Майола… Вы хоть представляете, какой это огромный фрагмент истории? Разумеется, вы один из лучших историков нашего выпуска, но я не уверен, что даже вам это по плечу. Тем более, что в этом периоде Веллора ничего примечательного нет. Вы ведь знаете, что истинный расцвет нашей цивилизации начался именно после контакта с цивилизацией Гетеса и вступлением в состав Великой Гетесской Империи?
Берг широко и понимающе улыбнулся
-Разумеется. Именно для этого мне и нужен допуск в архивы.
-Тогда не вижу причин отказывать вам,- так же понимающе ответил профессор, набирая код в информационном терминале.
Берг уверенно прошёл мимо охраны, приложил палец к сканеру, и перед ним бесшумно раскрылась диафрагма двери. Как обычно, он был непроницаем. Лёгкое выражение заинтересованности, серьёзное, но не напряжённое лицо, расслабленные руки, свободные шаги. Он казался спокойным даже несмотря на повестку. Лёгкое эхо шагов разносилось по коридору. Шаг, ещё один, и ещё… Сколько ещё шагов ему позволят сделать?
Остановившись перед массивной металлической дверью, Берг невозмутимо постучал. Ничего не изменилось. Вокруг была всё та же давящая тишина, не нарушаемая теперь даже звуками шагов, и дверь оставалась на месте. Что ж, он привык ждать, и вынужденное ожидание его не волновало. Парень прислонился к стене и сложил руки на груди, стараясь использовать свободное время для отдыха. Кресел для ожидающих возле кабинета старшего инспектора Отдела по Контролю Лояльности не предусматривалось.
Молодой человек уже практически задремал, когда над дверью мигнула зелёная лампочка, сообщающая, что господин Лиир готов его принять. Без спешки и суеты, Берг мягко отделился от стены и спокойно вошёл в кабинет.
Помещение было оформлено в лучших традициях нео-урбанизма: приглушённые тона стен, минимум мебели и максимум технических приспособлений, призванных облегчать проведение допросов. Окон, разумеется, не было. Вместо стола - огромный информационный терминал, за которым, почти сливаясь с цветом корпуса машины, сидел маленький лысый человечек в белом халате. Вначале Берг не заметил его и растеряно окинул взглядом кабинет, не решаясь переступить порог.
-Ну чего ты там встал?- хмуро окликнул его инспектор,- Входи.
Парень подошёл к столу и поклонился.
-Господин Лиир, вы хотели меня видеть?
-Я получил один прелюбопытнейший документ, в котором твоего друга, профессора Отту называют лидером университетской группы Сопротивления. И получил его я почему-то не от тебя! Что скажешь?
Берг пожевал губами и на несколько секунд задумался.
-Профессор Отту действительно состоит в этом обществе. Проблема в том, что «Сопротивление» протянуло свои нити довольно высоко. Я доподлинно знаю, что даже в окружении Императора есть члены этой банды. Профессор - всего лишь мелкая сошка по сравнению с ними. Я думал доложить о нём позже, когда смогу узнать о его непосредственном руководстве…
-Разве я разрешал тебе думать? – сощурился человечек, и Берг поспешно поднял руки вверх.
-Простите, господин старший инспектор. Просто он – один из руководителей университетской группы, а руководители все зомбированы и не выдают своих. Любая попытка вторжения в их память - и центровые лидеры «Сопротивления» узнают об этом. Как знать, не решатся ли они на теракты в столице? Мы ведь не можем знать как высоко они просочились и каковы их возможности… А загнанная в угол крыса опасней тигра.
-По своему опыту судишь? – хмыкнул инспектор,- Впрочем… Не лишено логики… Вот что, Берг… Если профессор так неравнодушен к тебе, постарайся ка узнать о нём побольше. Особенно хорошо будет, если внедришься в их структуру. Меня интересует о «Сопротивлении» всё. Абсолютно всё. Имена, родственники, привычки, пароли… Понял?
Берг сосредоточенно кивнул.
-Каждую неделю будешь докладывать непосредственно мне. Свободен!
-Служу Империи! – рявкнул Берг так, что старший инспектор поморщился и досадливо махнул рукой.
Приказ №312/3 от 17.09.3121года
Взять под наблюдение выпускника Первого Государственного Университета Берга Майолу, 3097 года рождения. Адрес: город Клове, Четырнадцатая улица, дом 3, квартира 39.
Средства наблюдения и режим донесений: обычные.
Подписано: старший инспектор Отдела по Контролю Лояльности, Лиир кен Ан.
-Берг, я читал ваше исследование. Смело! Чертовски смело! Но…- профессор слегка замялся, подбирая слова.- Вы уверены, что хотите представить Комиссии работу именно в такой редакции?
-Да. С ней что-то не так? – удивлённо отозвался парень, с трудом отрывая взгляд от созерцания полки, уставленной книгами. Магнитный экран над полкой слабо мерцал, придавая книгам почти мистический вид. Книги были истрёпаны, а некоторые даже обожжены, но каждая из них казалась торжественной и суровой, как боевые знамёна, прошедшие войну. Интересно, откуда у профессора книги? Ограбил музей? Впрочем, после Третьей культурной революции когда каждая улица пылала кострами из книг, далеко не каждый музей может похвастаться настоящей книгой из бумаги. Человечество дружно предало книги забвению, предпочтя им удобные инфокристаллы. Только чудак, вроде профессора Отту мог относиться к ним с таким трепетом.
-Работа отличная. Вот только вы опровергли все официальные гипотезы развития Веллора и всего-навсего доказали, что империя принесла больше вреда, чем пользы. Читая вашу работу, создавалось впечатление, что планета была просто-напросто захвачена врагами!
Берг слегка сжал кулаки, чтобы справиться со внезапно накатившей дрожью во всём теле и с лёгким вызовом посмотрел на профессора. «Вот он, момент истины!»,- мелькнула и угасла непрошенная мысль.
-Да. Я изучал архивы. Причём не только документы, сохранённые в кристаллах, но и более старые, бумажные версии. Я тоже был удивлён, что они сохранились, но не смог не полюбопытствовать, что же в них. И знаете, что я выяснил? Всё, что нам говорят - чистейшей воды враньё!
Он сорвался на крик и встал с места, беспокойно расхаживая по квартире профессора. Собственные слова пьянили его, как и осознание того, что они полны крамолы, и услышь господин инспектор хоть одно из них - пожизненная каторга в Форт-Соланже ему обеспечена. Ну и плевать!
-Профессор, я не верю, что вы никогда не заходили в архивы. Почему вы позволяете, чтобы с нашей историей, с корнями народа, обращались как с распутной девкой? Сколько людей живут, не зная правды, веря в идеологический бред, составленный правительством! И вы ничего, совершенно ничего не делаете!
-Сядьте, Берг. Я сказал: сядьте! И не кричите – голос Кера Отту был непривычно тих и полон грусти. Он поднял на юношу свои голубые, слегка выцветшие глаза и долго вглядывался в них, словно ища ответ на какой-то давным-давно мучавший его вопрос. Несколько секунд прошли в напряжённом молчании, наконец профессор вздохнул.
-Знаете, сегодня вы мне очень напоминаете моего старого друга… Его звали Нидо Вогеску. Мы вместе с ним пришли в Университет. Он был необыкновенно талантлив и, так же как и вы, сутками просиживал в архивах. Он не мог успокоиться, всё искал и искал что-то, известное только ему…. Он ездил на раскопки древних поселений, пока их не запретила комиссия по Санитарному контролю. Вы, наверное, помните ту историю со вспышкой чумы… Вот… И однажды он также как и вы, решил, что нельзя переписывать историю, и студенты, будущая элита Веллора, должны знать, что было на самом деле. Он начал рассказывать студентам о том, как состоялся первый контакт Веллора и Гетеса, как возникло межпланетное сотрудничество, как развивалась наука и техника и почему именно так… Знаете, чем это закончилось? Однажды профессор просто исчез. А потом нам всем объявили, что он был предателем и улетел на Никсу, украв из кассы Университета крупную сумму денег. – Профессор покачал головой и посмотрел на побледневшего Берга. – Я точно знаю, что денег он не крал. Они его просто не интересовали никогда. Он был фанатиком, вы понимаете, что это значит? Таких людей боятся… Я уверен, его просто убили…
Кровь прилила к вискам Берга и отчаянно забилась, будто пытаясь вырваться из ставших ненавистно тесными сосудов, а перед глазами отчётливо проявился образ Пустышки, харкающего кровью и бормочущего лишённую всякого смысла ерунду. Была ли она бессмысленной? Он силился вспомнить, что хотел ему сказать старик, но память не желала вспоминать время, проведённое в тюрьме. Его била дрожь.
Сказать ли профессору, как умер Нидо? Подумав немного, он решил, что не стоит - пусть этот человек останется в памяти друзей гордым и не сломленным искателем истины. Профессор истолковал состояние Берга иначе.
-Я понимаю ваше возмущение. Вы молоды и вам хочется изменить мир. Увы, я не могу помочь вам, хоть и знаю, что изменения нужны. Такие как вы, как Нидо, с каждым поколением рождаются всё реже. Когда-нибудь наступит время, когда веллорцы вообще забудут, что возможна другая жизнь, кроме той, что им позволена….
-Вы сдались…. А я не хочу сдаваться, слышите? Пусть я тоже погибну, но, по крайней мере, погибну как человек!
Он встал и направился к двери, считая разговор оконченным. Внутри бушевала буря. Давно уже Берг не чувствовал в себе такой страсти и веры. Уже коснувшись двери, он услышал за спиной голос профессора:
-Подождите, Берг. Я не могу вам помочь, но я знаю, кто может. Есть люди, которые думают так же, как и вы. Учёные, политики, рабочие… Может быть вместе вы и сумеете добиться чего-нибудь…
4. Кукловод
Кроваво-алое солнце скользнуло взглядом по крышам небоскрёбов, равнодушно отразилось в зеркалах окон и вновь ушло за мутную пелену смога. Берг досадливо поморщился и отвернулся. Казалось бы, человечество так далеко продвинулось в науке и технике, научилось получать энергию из воздуха, света и даже самой энергии - а смог как был, так и остался висеть над городом, закрывая небо серым покрывалом. Интересно, существовали ли облака на самом деле, или это был романтический вымысел поэтов древних времён? Вот бы узнать! Он завистливо вздохнул и, покачав головой, вернулся к терминалу. Провёл рукой над монитором и вызвал сводки социологических опросов. Всё ли он учёл? Правильно ли составил стратегию?
В трее голоэкрана мелькнуло изображение профессора Отту, окружённое траурной рамкой и Берг раздражённо прикрыл его рукой. Университет до сих пор не оправился после самоубийства профессора и слухи плодились каждый день, всё более абсурдные и невероятные. В официальную версию самоубийства уже не верил никто. Впрочем, до Берга доходили только версии, распространяемые через Университетскую сеть – в его присутствии разговоры как-то сами собой увядали, сворачивались, а то и вовсе обрывались на полуслове. Он чувствовал на себе косые взгляды, буквально ощущал перешёптывания за своей спиной, но в лицо все ему улыбались и старались вести себя дружелюбно. Пожалуй, даже слишком дружелюбно. «Трусы»,- хмыкнул Берг, вчитываясь в кривые диаграмм.
Голоэкран резко побледнел и выдал проекцию невысокого человечка в белом халате, который небрежно сидел в кресле, поигрывая какими-то бумагами.
-Сиди, не вставай… - отозвался он, посмотрев на Берга и довольно ухмыльнулся - Обживаешь новый кабинет, профессор Майола? Ну-ну, недурно… - человек цепким взглядом пробежался по комнате.
-Здравствуйте, господин Лиир. – невозмутимо поклонился Берг. Спрашивать о целях визита он не посчитал нужным. Если его не вызвали в Комитет, а старший инспектор лично заявился к нему, значит и впрямь дело важное. Стоит выслушать до конца.
-Хочешь огорчу? – человечек выдержал многозначительную паузу и снова ухмыльнулся. В раскосых глазах цвета стали промелькнул интерес. - Не бывать тебе ректором. Сегодня Император подписал приказ о назначении на этот пост профессора Айрта Мааро.
Если Берг и был огорчён, внешне это не отразилось никак. Он лишь слегка склонил голову, признавая и оценивая этот факт.
-Вижу, ты не особенно и расстраивался. Впрочем, правильно. Император высоко оценил твой патриотизм и помощь Комитету по Контролю Лояльности, и дарует тебе место в Сенате. Разумеется, неофициально. Ты прекрасно справился с ликвидацией «Сопротивления» в стенах Университета, теперь твоя задача выявить предателей, просочившихся в верхние эшелоны. Справишься?
-Служу Империи! – выкрикнул Берг, рывком поднимаясь с кресла.
-Отлично. Инструкции и документы получишь как обычно.
Старший инспектор хитро усмехнулся и исчез. Вместо него перед Бергом снова красовались диаграммы.
Зал Собраний был огромен. Находясь в здании бывшего собора, единственного здания, которое уцелело после глобальных перестроек, он совсем не походил на современные конференц-заллы, устроенные по последнему слову техники и дизайна, расположенные в небоскрёбах фирм и отелей. Высокий сводчатый потолок украшали остатки фресок и лепнины, мастерски сохранённые реставраторами, и только центральная люстра была заменена люминесцентными кристаллами, которые, будучи вмонтированы в стены и потолок, создавали иллюзию дневного света.
Берг посмотрел на фреску, изображающую Прамать, поднимающую с колен сына, и вздохнул: во время реставрации их лица были «случайно» повреждены и даже лазерный сканер «не сумел» их восстановить. Позже нашлись учёные, утверждающие, что никакой Праматери в действительности не было, что в её образе дикие веллорцы видели Мирру – истинное божество галактики и, по совместительству, первую Императрицу Гетеса, но Берга они убедить не смогли. «Великая Мать! Помоги мне»,- произнёс он беззвучно, одними губами, и поднялся с бархатного кресла сенатора.
Он был уже не молод. От шестнадцатилетнего мальчишки, совершившего такую глупую попытку угнать аэрокар, не осталось и следа. Тёмные, с проседью, волосы спадали до плеч, перехваченные на лбу тонким стальным обручем-транслятором, жёсткое лицо, изборождённое морщинами, полуприкрытые веками глаза, сжатые в тонкую линию губы. Разумеется, он мог бы выступать и с места – обычно консультанты (да и сами сенаторы) так и делали. Благодаря трансляторам их речь и облик передавались на миниатюрный экран каждого уполномоченного лица, записывались на информационный кристалл и при желании тот или иной сенатор мог пересмотреть запись, чтобы в более спокойной обстановке принять решение. Но иногда, отдавая дань традициям, сенаторы поднимались на трибуну и, как в старые времена, просили внимания зала. Тогда сто сорок девять представителей профессий поворачивались к докладчику и, выслушав доклад, начинали дискуссию. Считалось неуважением откладывать решения по такому вопросу «на потом», но и вердикт, вынесенный сенаторами, был окончательным.
Под удивлёнными взглядами Берг медленно вышел на трибуну и поднял руки, прося внимания. По залу пронёсся ропот: никогда ещё обычный консультант, даже не сенатор, не дерзал выступить с заявлением.
-Веллорцы! Я стою перед вами, и помыслы мои чисты,- произнёс он обязательную фразу, и сенаторы, нехотя, стихли.
Он заговорил. Словно художник, он создавал картину реальной жизни веллорцев. Словами и фактами он описывал нищету и безработицу, экологическую и культурную катастрофу, моральный упадок сограждан. Он говорил им о преступной трусости, корыстолюбии и халатности, благодаря которым такая жизнь стала возможной, он презирал сенат и население планеты, которое прогибается перед чужаками и предаёт своих братьев и сестёр.
Сенаторы молчали. Одни лихорадочно подбирали контраргументы, другие стыдливо опускали головы, третьи онемели от ужаса: что говорит этот безумец? Неужели он не понимает, что подобные выступления уже не просто крамола, а самый настоящий бунт? Император никогда не простит, введёт войска, всех присутствующих на заседании просто казнят без суда!
А Берг продолжал. Теперь он говорил о надежде и мужестве, которые необходимы, чтобы вывести Веллор из бездны отчаяния. Он обещал побороть преступность, дать работу всем желающим, восстановить экономику и вернуть планете былой облик. Он обещал им тяжёлую и изнурительную освободительную войну. Он обещал, что свободный от Империи Веллор увидят не все, но также он обещал отдать жизнь за то, чтобы хоть внуки нынешних граждан Веллора жили в достойном их мире и гордились своим происхождением. Он полностью владел залом. Отражённое эхо его слов намертво впечатывалось в сознание сенаторов, и полузабытая, детская мечта о свободе брала верх над страхом расправы. Никто не сомневался, что даже если Сенат единогласно объявит Берга Майолу сумасшедшим - их всё равно казнят за нелояльность.
Берг закончил свою речь. Только сейчас он понял, что весь дрожит, и его тога промокла от пота. Его бил озноб, но душа его пела. Совершенно обессиленный, он видел, как загораются его словами сенаторы, как поднимаются униженно склонённые головы, и впервые чувствовал себя по-настоящему свободным. СВЕРШИЛОСЬ!
Пятьдесят три процента сенаторов проголосовало за независимость Веллора.
- Что это за выходка была сегодня в Сенате?! – голографическая проекция старшего инспектора Комитета по Контролю Лояльности появилась, как только Берг вошёл в свой кабинет. На этот раз господин Лиир не сидел в кресле, а нервно ходил по комнате, порой выпадая из поля записи, из-за чего голограмма казалась нечёткой и испорченной. Лицо его было неестественно бледным, а широко распахнутые выкаченные глаза яростно сверлили Берга. От образа добродушного толстячка в белом халате не осталось практически ничего.
-Немедленно явиться в Комитет по Контролю!- орал инспектор, но Берг только устало покачал головой.
-Нет.
-Что?!
-Пошёл ты… - Берг провёл рукой над монитором, прекращая сеанс, и голограмма растаяла.
Он знал, что сейчас господину инспектору, мягко говоря, не до карательных акций. Разумеется, приказ о его аресте уже отдан, вот только выполнить его будет некому. Военные и полиция оповещены о решении Сената, и не станут выполнять распоряжения Имперских офицеров. А Гетесские войска прочно увязли в подавлении бунтов и гражданских войн, разом вспыхнувших на Цитере, Вулкане, Паркхе и даже в метрополии. До периферийного Веллора они будут добираться несколько месяцев, а за это время можно наладить оборону. Сегодня он обратится к народу Веллора и скажет им… «Братья и сёстры!»… Да, именно так он и начнёт свою речь…
5. Канцлер
Дни летели стремительно. Верховный канцлер свободного Веллора почти не спал, составляя новую Конституцию, формируя правительство и контролируя подготовку к войне с Империей. Он побывал во всех городах планеты, встречаясь с жителями. Он говорил им об их уникальном, божественном происхождении и исторический факультет Университета с готовностью выпускал новые учебники, доказывающие это. Он ввёл строжайшую дисциплину и смертную казнь, которая свершалась быстро и без проволочек в виде судов и тюрем. Скоро на улицах совсем нередки были показательно повешенные трупы с голографическими подписями, объясняющими причину казни.
Финн Карру: порча государственного имущества с целью сбыта (сломал доверенного ему киберуборщика).
Аглая Нев: межвидовая проституция (вышла замуж за хенийца).
Дора Гууро: доносчица (написала донос на соседку).
Одер Лам: распространение деморализующей информации (публично высказал мнение, что Император не простит этой автономии и пришлёт войска).
Неру Витт: убийство веллорца.
Лиир Кен Ан: гетесская сволочь.
Веллор и до этого не могущий похвастаться высокими прибылями населения и вовсе впал в нищету. Каждый день за карточками на получение концентратов, энергии и питьевой воды выстраивались длинные очереди. Из-за большого количества разлагающихся на улицах трупов появились первые вспышки болезней. Берг с каменным лицом выслушивал доклады и отдавал распоряжения. Больных было приказано уничтожать и сжигать. Целые районы были оцеплены карантинными войсками. В одном их этих районов умерла его мать.
Вместе с тем строились новые заводы по производству пищевых концентратов, очистки воды, производства техники и оружия. Люди падали от усталости, работая по двадцать часов в сутки, но жизнеобеспечение планеты медленно налаживалось.
Берг устало вошёл в кабинет, и дверь мягко закрылась за ним, отсекая все посторонние шумы и раздражители. Позади было выступление перед толпами ликующего народа, празднующего десятую годовщину освобождения Веллора. Как обычно, ему выкрикивали приветствия, у многих над головами были голографические портреты Верховного канцлера – так теперь звучал его официальный титул. Как обычно, они были в идеально чистой и выглаженной одежде – многие помнили, как Берг приказал казнить человека, пришедшего на митинг в грязных ботинках. «Веллорцы - представители высшей расы! Нельзя давать повод хоть на йоту усомниться в этом»,- говорил канцлер, и люди соглашались с ним. Как обычно, ощутив на себе его взгляд – они опускали глаза. Они боготоворили его. И боялись. Ему неоднократно докладывали о распространении среди веллорцев движения борьбы против диктатуры, но Верховный канцлер только усмехался в ответ. Даже несколько покушений на его жизнь не заставили Берга усилить охрану. «Я такой же веллорец, как и они. Если им нужна власть - пусть просто попросят её»- сказал он сегодня на выступлении. По правде говоря, он устал. Веллор находился на грани гражданской войны, и с этим ничего нельзя было сделать.
Отдых Канцлера был прерван звуками выстрелов, после которых дверь кабинета разлетелась вдребезги и в кабинет вошли вооружённые люди с чёрными повязками на лицах. Они окружили его плотным кольцом и их лидер сорвал с лица повязку, открывая молодое, загорелое лицо. Остальные держали Берга под прицелом бластеров, не торопясь открывать инкогнито. Видно было, что им не по себе, но они стараются быть сильными.
-Не бойтесь, охраны нет,- усмехнулся Берг, с лёгким сожалением взглянув на дверь. – Чем обязан визиту?
-Мы пришли, чтобы забрать власть,- ответил вожак, для верности направляя бластер в грудь Канцлеру. Остальные согласно закивали. – Мы считаем, что Веллор достаточно настрадался от таких выродков, как ты! Ты предатель и убийца! Сегодня ты ответишь за все свои преступления!
Лидер очень волновался и специально распалял себя. Не таким они ожидали увидеть Канцлера – спокойным, чуть ироничным, уверенным. Собственно, даже сейчас он был хозяином положения, а не ворвавшиеся в кабинет люди. Наверное, продлись сцена немного дольше, они бы просто развернулись и ушли, но лидер уже справился с собой и заорал:
-Смерть узурпатору!
Двенадцать бластеров выстрелили одновременно, оставляя в теле Канцлера оплавленные дыры. Запахло жжёным мясом, и Берг с удивлением заметил, что ноги больше не служат ему. Всё ближе ламинированный пол, мир качнулся, чтобы отозваться невыносимой болью, парализующей даже крик. Зрение отказывалось ему служить, вместо привычного кабинета и закутанных в повязки убийц он видел лица. Бесконечную череду лиц: обвиняющих, презирающих, злых, подобострастных и напуганных. Среди них медленно проявлялось лицо Пустышки. Он вопросительно смотрел на Берга, словно ожидая чего-то, известного только ему.
-Я сделал всё что мог… Ошибался ли я?- прохрипел Канцлер, уже не слыша своего голоса. Нидо Вогеску улыбался.
Эпилог
-Керн, куда это ты собрался?- Молодая женщина посмотрела на мальчика лет семи, не скрывая своего возмущения. Мальчик испуганно опустил голову и почесал затылок:
-Гулять…
-Не умывшись?! Керн! Ты же веллорец! Как не стыдно?!
