Лист древа порока.
Мало кто задумывается – что случится, если чувства вроде ненависти, злобы, обиды станут материальными. Как легко произнести «Будь ты проклят» или «Ах, чтоб тебя» и тут же забыть об этом. Но с 19 сентября 2010 года все изменилось…
Я вышел из гостиницы в семь сорок. Пробежка до офиса, обычно, занимает десять минут плюс забежать в магазин купить бутылку спрайта – итого пятнадцать, должен успеть. Начался обычный рабочий день, отличающийся от предыдущего только дождем – довольно частым для Питера явлением. Вообще постоянная здешняя сырость отбивает все удовольствие от командировки. Даже ветер становится каким то промозглым, гадким. Если бы программистам головного филиала конторы не потребовалась срочная консультация, ни за что бы не приехал. Невзирая на надбавки и премии. На родном Урале погода не лучше, зато влажность гораздо ниже. Зарплата, что характерно, такая же.
До светлого, сухого и теплого офиса оставалось буквально сто метров, как на перекрестке улиц Некрасова и Восстания невзрачная иномарка с мятой крышей качественно окатила меня жидкой грязью. Полностью залило штаны, куртку, даже внутрь пакета с документами попал скользкий комок глины. Онемев от злости, лишь спустя несколько минут я смог пожелать лихачу тяжелой смерти в муках. Из-за угла желтоватого, в разводах, здания донесся глухой удар и скрежет металла. «Хорошо, если урод этот куда нить врезался» – проскочила приятная мысль и я, продолжая отряхиваться, двинулся в другую сторону – к светящейся красным вывеске компьютерного магазина, в котором работал.
Толкнув от себя массивную входную дверь, я ощутил с другой стороны сопротивление, как будто в нее уперлись изнутри. Жалко не директор им попался, Борисыч навел бы шороху за неуместные шутки в рабочее время. Однажды правда и мне перепало. На первое апреля – выложенные возле туалетов пластиковые ведерки, совочки и табличка «Уносите за собой» не понравились руководству. Нажав сильнее, я преодолел невидимого соперника и вошел – в офисе царила полная темнота. Под ногами валялось что-то мягкое. Вспышка зажигалки осветила мертвенно бледное лицо главного бухгалтера – Соболевой Катерины. На шее девушки отчетливо виднелись следы удушения – синяки, царапины, кровоподтеки. Труп лежал в тамбуре – голова упиралась в наружную деревянную дверь, а ноги во внутреннюю, такую же. Аккуратно, чтобы не привлечь внимания возможного убийцы я вышел обратно на улицу и закрыл офис на ключ. Теперь выйти из помещения можно только через окна, а на них решетки. Осталось дождаться милиции. Телефоны службы спасения и 02 отвечали короткими гудками, сотовый шефа вообще оказался недоступен.
– Чтоб ты сдох, – донеслось сзади. Оглянувшись, я увидел женщину, шикарное белое пальто которой было испачкано чем-то красным. Судя по рассыпающемуся в извинениях парню с хотдогом – это был кетчуп. Вдруг в голове раздалось легкое гудение, похожее на звук насекомых, оно то нарастало, то почти исчезало. Воздух вокруг уплотнился, и тут я своими глазами увидел, как из пустоты вынырнули две огромные жилистые руки, раза в три крупнее нормальных, и буквально разорвали невольного обидчика дамы, забрызгав кровью меня, ее и стену здания. В ноздри ударил резкий запах сырого мяса. С минуту мы оба молчали, потом тишину пронзил оглушающий визг. Парень, вернее верхняя его половина, лежал в метре от меня и хрипел, истекая кровью. Женщина умолкла, и, поскользнувшись на чем-то буром и склизком, побежала вдоль по улице, громко цокая каблуками по мостовой.
В тщетных попытках дозвониться хоть куда-нибудь прошли следующие тридцать минут. Общество двух трупов понемногу начинало напрягать. Да и дикие крики, время от времени доносящиеся с соседних улиц, тоже уверенности не добавляли. Разум отказался воспринимать увиденное. Единственное желание, которое меня охватило – проснуться. Или, на худой конец, чтобы пришел кто-то большой и сильный, успокоил, расспросил подробности и отправил домой.
Невеселые размышления прервал шорох за спиной. Обернувшись, я увидел улыбающегося мальчика лет семи. Ну вот, еще ребенку не хватало увидеть такое месиво:
– Здесь нельзя находиться, возвращайся к родителям.
– Их нет, они играют, – мальчишку, казалось, совсем не смущали ни внутренности, валяющиеся на асфальте, ни растерзанный труп.
– Где они играют?
– Сейчас покажу. Чтоб ты провалился!
Недоумение сменилось ужасом, когда я почувствовал вздыбившийся асфальт под ногами. Падение было невыносимо долгим, от скорости закладывало уши, легкие разрывались от потока воздуха – а потом была секундная вспышка боли и темнота…
***
19 сентября 2010 года вошло в историю как «День искупления». Все без исключения конфессии сочли происходившее в этот день предостережением свыше. Истинно верующими стали даже самые ярые атеисты. Общее число погибших во всем мире составило около трех миллиардов человек. Что характерно – в регионах с развитой религией число жертв было больше, чем в индустриальных. Особенно это касалось сельской местности – в ряде населенных пунктов в живых не осталось никого. Наибольший урон причинили именно преднамеренные убийства – когда человек, уже разобравшись в ситуации, продолжал убивать всех, кого видел, включая своих близких.
***
Вырубленную в прибрежной скале пещеру освещала самодельная жестяная лампа на жиру тюленя. Желтоватое пламя как будто танцевало на толстом веревочном фитиле. По стенам метались изогнутые уродливые тени. В самом центре пещеры, на высокой каменной подставке лежала чаша, наполненная темной жидкостью. На самом ее краю высилось небольшое деревце со сморщенными черными листьями. Рядом с этим импровизированным алтарем, завернутый с грязное тряпье, стоял Уинджарин, – последний из великих. Он вытянул руку и погладил хрупкий ствол растения. Живучее – лист смерти уже почти отрос. Жаль, что люди не прошли заповедь, все жертвы стали напрасными. Видимо, начинать стоит с более простых вещей. Пальцы с длинными желтыми ногтями отщипнули один из листков, брошенный в чашу он вспыхнул, рассыпавшись веером голубых искр. Вторая попытка может стать успешнее…
***
Совещание обещало быть долгим. Виктор, сорокалетний замдиректора крупной оптовой фирмы, с тоской взглянул в окно. До окончания рабочего дня почти пять часов. Учредители, все как один жирные, обрюзгшие, сидели во главе стола и яростно спорили – продажи доброй половины филиалов неуклонно снижались уже полгода. Вскоре к стороне, где сидело высшее руководство, подошла пожилая женщина в мешковатом сером свитере – главный бухгалтер – и передала каждому из акционеров по увесистой пачке наличных. Да уж, хоть огнем все гори, а свою сотку зелени в месяц они из конторы вытрясут. Виктор ощутил жгучую зависть – до получки еще три недели, хорошо было бы такую пачку получить. Год бы не работал. Тут он нахмурился – в левом внутреннем кармане пиджака явственно ощущалась тяжесть. Рука нащупала плотную упаковку, перевязанную резинкой…
