Отправлено 14:58:13 - 11.04.2013
Щенок.
Щенок с мамой жили в старом заброшенном дачном домике. Кругом стояли тихие сады и кроме голых деревьев не было ничего на много километров.
Еду они собирали по окрестным домам, где в погребах встречалась старая картошка, капуста и еще кое-какие овощи. К тому же, мама собирала грибы; в них она ничего не понимала, но долго-долго варила в казане возле их домика. Суп с грибов был вкусным, но от него болел живот. Потом перестал. Мама сказала, что Щенок начинает привыкать к новому миру. Глаза ее при этом покраснели и она еще долго шмыгала носом, гладя засыпающего Щенка по волосам.
Был июнь. Раньше, летом Щенок всегда ездил к бабушке в село. Бабушка была старая и добрая, она каждое утро доила корову и поила Щенка молоком. Говоря, что из-за этого он вырастет сильным и здоровым. А мама работала в городе и навещала их по выходным.
Этим летом Щенок остался в городе и мама каждый день долго разговаривала с бабушкой по телефону, постоянно умоляла ее переехать к ним и постоянно плакала во время этих разговоров. Пока однажды связь не оборвалась. Через несколько дней Щенок и мама узнали от соседей, что связи больше не будет. Что-то там взорвали враги, а властям сейчас не до гражданских. Щенок так и запомнил: «Не до гражданских».
Потом, еще через несколько дней, объявили эвакуацию. Только тогда Щенку стало страшно.
***
Был июнь. С каждым днем становилось все холоднее, а лето все больше напоминало осень. Вдруг опавшая листва пожелтела и шуршала совсем по-осеннему. Щенку нравилось брести, загребая ногами золотистые волны, представляя себя пароходом. Игрушки он взять не успел, ни одной, поэтому приходилось все выдумывать самому.
Но часто спрашивал, когда же они вернутся обратно, мама говорила: «Скоро, скоро», но Щенок ей не верил. С каждым разом ему все больше казалось, что мама и сама не знает, когда же им можно будет возвратиться домой.
Так они жили. Долго. Недели две, а может целый месяц. А потом ночью был грохот и где-то далеко, в стороне города, страшно выло и гудело. Щенок лежал, прижавшись под одеялом к замершей маме, и смотрел через окошко в небо, покрытое всполохами и страшным светом.
Такое уже было. Сразу после эвакуации, когда они с мамой только пришли в сады. Тогда это случилось днем и земля долго гудела, как будто готовясь к землетрясению.
Щенок хотел спросить, что это, но голоса не было. А может не было слышно из-за грохота, который лился с небес.
Утра не было.
Небо затянули низкие черные тучи. А весь мир был серым и каким-то траурным. Мама, еще бледнее обычного, доваривала в котелке последние грибы.
«Спичек больше нет, - сказала мама. – Поэтому мы сейчас поедим и пойдем.»
Уходить Щенку не хотелось. Здесь, в чужом однокомнатном домике, пусть и было не так уютно, как дома, но здесь было тихо, и мама не ходила на работу и всегда была с ним. А еще – уходить было страшно. До жути, до мурашек.
Пока они ели, Щенок старался не расплакаться. Это у него получилось, поэтому позже, когда он помогал маме собрать их немногочисленные вещи, он постоянно гордился собой и понимал, что наконец он – мужчина.
Мама взвалила на спину котомку из одеяла, в которую завернули все, что влезло. В другую руку она взяла котелок с водой. Щенку была доверена единственная фляжка, тоже с водой, и палка, которая была длинноватая и поэтому он нес ее на плече – совсем как солдаты на картинках носили свои ружья. Он не понимал, зачем им палка, но мама сказала, что это для диких, голодных животных, и Щенок с дрожью понял, что он в самом деле как солдат, а палка – их единственное оружие.
Шли медленно. Мама часто уставала, тогда они сидели перед котомкой и котлом, переводили дыхание. Щенок нашел еще одну подходящую палку – поменьше, для себя и нес теперь уже две. Мама только бледно улыбнулась, сказав «Мой храбрый защитник».
Щенок думал, что они возвращаются домой. Но когда серый день начал темнеть, а сады все продолжались, он догадался, что они идут совсем в другую сторону. Он тронул маму за руку:
«Мы заблудились?»
«Нет, мой маленький.»
«Но мы идем не туда!»
Мама остановилась и скинула на землю ношу. Вытерла рукой пот.
«Теперь, малыш, нет у нас никакого туда… Понимаешь меня?»
Щенок помотал головой. Мама вздохнула и погладила его по голове. Сказала озадаченно:
«Нужно тебе шапку смастерить. – Она оглядела силуэт очередного дачного домика за деревьями. – Пойдем вон туда, пора на ночлег устраиваться.»
***
Сады закончились внезапно. Деревья стояли ровной стеной влево и вправо от замерших Щенка и мамы, дальше тянулось поле. Между полем и деревьями пролегала дорога.
В сером мире царствовали тишина, пустота и холодный ветер.
Мама со вздохом поставила котомку на асфальт, развязала узел и принялась перебирать вещи. Все, что можно было надеть на Щенка, она надела, остальное оставила на асфальте. Поднялась, накинула на плечи освободившееся теперь одеяло. Забрала у Щенка флягу, в которой еще оставалось пару глотков воды, и спрятала за пазуху. Хотела забрать и палки, но Щенок не дал. Тогда она взяла его за свободную руку и они пошли по пустой дороге.
Долго шли вдоль дороги. Через несколько часов встретили пробку из десятка машин. Автомобили стояли целые, многие с открытыми дверцами. Людей не было – ни живых, ни мертвых. «Кажется, нам повезло, - сказала мама. – Одежда должна быть.»
Щенок осматривал одни машины, а мама – другие. В единственной закрытой она выбила стекло палкой. При этом палка разтрощилась на несколько частей. Ничего полезного они так и не нашли. Только в одной в бардачке нашлась открытая пачка печенья.
В одном из автомобилей мама долго возилась, пока смогла разложить сиденья.
«Залезай. Будем спать здесь».
Мама уснула сразу, как в прорубь провалилась. А Щенок долго лежал, слушая ее тяжелое дыхание. Ему постоянно мерещилось, что кто-то приближается к машине, он часто вскакивал и высматривал в густых сумерках, пока наконец не стало так темно, что вообще ничего не было видно. Только тогда он забылся в тревожном сне.
Утром стало совсем холодно. В салоне они надышали и было тепло, но стоило выбраться, как холод пробрался под одежду. Когда Щенок говорил, изо рта шел пар.
Это самое плохое лето, подумал он. Уж лучше бы мама работала и все было как раньше.
***
Первый попавшийся им человек оказался мертвым солдатом. Он лежал сбоку у дороги, на боку, в противогазе. Ни оружия, ни рюкзака не было. Щенка будто ударило током; волна жути прокатилась через все тело, а ноги стали слабыми. Раньше мертвых он не видел. Щенок вцепился в мамину руку:
«Ма, пошли скорее отсюда».
Но мама освободила руку.
«Стой здесь», - сказала она, а сама пошла к мертвому. Очень долго мама ворочала тяжелое тело, снимая с него куртку. Наконец, вернулась и надела на Щенка трофей. Куртка казалась большой, до колен, и сначала ему было муторно и неприятно, но ко всему она была очень теплой – так что скоро Щенок согрелся и расслабился. Себе мама забрала ботинки; правда, пришлось, обмотать ноги оторванными от одеяла кусками, потому что обувь солдата была намного больше маминой ноги.
Этой ночью они шли до тех пор, пока были силы, но не встретили ни дома, ни оставленных машин, ничего подходящего, где можно было бы переночевать. Щенок уже ничего не соображал, брел с закрытыми глазами, держась за мамину холодную руку.
«Будем спать здесь, малыш».
Щенок открыл глаза. Сбоку у дороги стояла автобусная остановка.
К счастью, лавочка под шиферной крышей была целая. Мама села, а Щенок лег, положив голову ей на колени.
Засыпая, он начал думать совсем как плохой человек. Щенок думал, что было бы хорошо найти еще одного мертвого солдата. Чтобы у мамы тоже была теплая куртка.
***
С утра Щенок проснулся и лежал, смотря в небо. Оттуда вывалилась, прорвав черные тучи, и полетела наискосок, оставляя хвост, ракета.
«Ма, смотри!» – сказал Щенок.
Мама открыла глаза. Несколько секунд она бездумно смотрела, куда указывает Щенок. Потом тонко вскрикнула. Хотела что-то сказать, но губы ее тряслись. Она схватила Щенка за руку и они долго бежали прочь от остановки. Потом мама заставила его лечь на землю, лицом вниз; сама легла сверху. Щенок лежал, чувствуя как холодная игла копошит в сердце. Мама мелко тряслась.
Они лежали долго и ничего не происходило.
«Повезло, - сказал Щенок с облегчением. – Не взорвалась!»
И тут земля и весь мир вздрогнули. Далекий рокот приблизился скачком. Только что был далеко – и тут же они с мамой оказались буквально погребены под свистом тяжелого ветра и под тучами пыли.
Потом все прекратилось, они встали, принялись отряхиваться, а мама плакала. Щенок смотрел на белые дорожки от слез на черном от земли мамином лице, но сам плакать не мог.
Остановка лишилась крыши, один лист шифера лежал совсем неподалеку от них. Лес стоял весь переломанный, ставший непроходимым. Они снова пошли вдоль дороги, а потом Щенок увидел огонек в лесу. Туда вела широкая дорога, забросанная поломанными ветками, и путь дальше некогда преграждали железные ворота, теперь покореженные и валяющиеся в земле..
***
Мама боялась идти к огоньку, но было холодно и хотелось есть, и Щенка почему-то плохо держали ноги. Отдохнувшим и выспавшимся он себя не чувствовал. К тому же, страшно болела голова.
Огонь горел в окне двухэтажного дома. Тусклый, свечной. На крыльце на стуле сидел солдат с автоматом на коленях.
Их заметили. Солдат поднялся и взял поудобней автомат. Крикнул:
«Стойте!»
«Нам бы только поесть или хотя бы покормите сына, - прошептала мама. – Я и крошки не возьму… Сына покормите. Или хотя бы разрешите погреться… Или хотя бы глоток воды…»
Щенок хотел сказать, что ее не слышат, что нужно говорить громче, а лучше уйти отсюда поскорее, чтобы солдат не взялся стрелять по ним.
Но солдат не взялся и так.
«Ладно, подходите, - сказал он. – Но медленно.»
Они подошли. Мама выглядела совсем плохо. Ступала нетвердо, как будто не видя, что под ногами. Солдат оказался молодым мужчиной с худыми запавшими щеками и острым кадыком.
«Вы видели удар? - спросил солдат. – Далеко упала ракета?»
«Совсем рядом, - сказал Щенок. – Я видел, как она вылетела с неба…»
«Плохо, - потускнев лицом, отозвался солдат. он отпустил автомат и тот повис на ремешке, уставившись дулом вниз. – Проходите в дом. Голодные небось, да?»
«Очень», - сказала мама. Голос у нее был чужим и хриплым.
Солдат пошел впереди, открыл дверь.
«Хозяйка, у нас гости!»
Откуда-то сбоку вышла бледная женщина в куче одежд. Бесконечно усталая, как и мама, с синими жилками вен на шее. Она указала на диван, перед которым на столе горела свеча.
«Воды», - попросила мама так тихо, что Щенок, стоявший рядом, еле услышал.
«Воды, - повторил он. – Дайте воды маме!».
Солдат взял маму под руку и помог дойти до дивана. Посадил. Щенок устроился рядом.
Вернувшаяся хозяйка протянула маме кружку с водой. Мама взяла, но почему-то не поднесла сразу к губам, а опустила руки, поставив кружку на ноги – и мечтательно смотрела в колышущуюся воду.
«Мама, пей!» - хотел сказать Щенок. Но не сказал, потому что сил было мало, и к тому же он не хотел отрывать маму от предвкушения первого глотка.
А мама смотрела в воду, а потом кружка выпала из ее рук. Цокая прокатилась немного, разлив лужу, и замерла…
Мама еще сидела, странно улыбаясь, но на Щенка как будто рухнул огромный холодный айсберг. Холод протек внутрь, к сердцу. В этот момент он понял, что мамы больше нет.
***
«Города больше нет, - говорила хозяйка. – Мой муж военный, их отделение было неподалеку, когда случился первый удар…».
Щенок сидел как замороженный. Мыслей не было, да он и не смог бы думать, потому что голова страшно раскалывалась и ему было дурно. Хозяйка с солдатом вынесли маму в соседнюю комнату и оставили ее там одну, за закрытой дверью. Это было неправильно, но сказать об этом Щенок не решался.
«Он звонил мне на рацию как раз после этого. Сказал, что все дезертируют, спасаются бегством. Сказал, что война уже закончилась – не успев как следует начаться. Он сказал, будто знает о каком-то укрытии неподалеку, сказал, что у него есть план… А потом случились следующие удары… И рация замолчала навсегда.»
Кружка, оброненная мамой, так и лежала на полу. Ни у кого не было сил поднять ее.
«Я дезертировал сразу, как только понял, куда дует ветер. Думал, удастся отсидеться. Видимо, не удалось…»
Солдат медленно снял с плеча автомат, посмотрел на него и положил на журнальный столик. Было видно, что каждое движение ему дается с трудом. Он встретился взглядом со Щенком и быстро отвел глаза.
«Все очень плохо, да?» – спросила хозяйка.
«Абсолютно плохо.»
Солдат покачнулся, так, что ему пришлось упереться в столик, чтобы не упасть. Издав невнятный звук, он качнулся в сторону дивана и плюхнулся рядом со Щенком. У него не было сил даже на то, чтобы устроиться поудобней. Он хрипло дышал.
Щенок преодолел слабость в теле и поднялся. На него посмотрели с удивлением. Хозяйка спросила осторожно:
«Ты куда?»
«Пойду лягу рядом с мамой.»
Хозяйка переглянулась с солдатом. Несколько секунд ничего не происходило, взрослые явно были растеряны и не знали, как себя вести и что делать. Солдат просто закрыл глаза и тяжело задышал. Хозяйка потрогала ему лоб, а потом взяла Щенка за руку и повела в сторону лестницы на второй этаж.
«Пошли лучше поспишь. Там есть удобная кровать…»
***
«Спи, малыш.»
Хозяйка судорожно вздохнула, унимая слезы. Погладила его по голове.
«Ты не боишься спать сам?»
Щенок помотал головой.
«Вот и хорошо. Засыпай, завтра все пройдет.»
Она всхлипнула и быстро двинулась к двери, качнувшись в проходе от слабости и едва устояв на ногах. Грустно улыбнулась Щенку и плотно закрыла за собой дверь. Некоторое время он слышал ее шаги, удаляющиеся вниз, потом они стихли и на дом опустилась тишина.
***
Внизу хлопнула входная дверь. До проснувшегося Щенка донеслись шаги вошедшего. «Наверное это муж хозяйки вернулся», - подумал Щенок. На душе стало немного легче. Ведь муж – военный, а у военных должно быть лекарство. Так говорила мама. Сейчас он полечит хозяйку и солдата-дезертира, а потом ему скажут, что наверху спит Щенок. А совсем потом Щенок покажет где лежит мама.
После этих мыслей стало совсем легко. Щенок улыбался и почти не обращал внимания на ломку в теле.
Все-таки я мужчина, думал он, и нельзя чтобы военный видел слезы.
Шаги бродили внизу.
Щенок ждал. Потом шаги поднялись по ступенькам, скрипнула дверь. Это был не военный. Это был уставший бородатый дядька, и на нем была куртка солдата, а под ней – кофта хозяйки. А в руках мамино одеяло.
Они встретились глазами. Дядька вздрогнул. Некоторое время он смотрел на Щенка, и глаза его сначала просто блестели в вечернем свете, но скоро по давно небритым щекам покатились скупые слезы. А потом он убежал.
Щенок лежал один в тишине. Воздух становился все холоднее, а ломка в теле росла, будто кто-то закручивал внутри него пружину. Сил подняться и даже пошевелиться не было. И заснуть не удавалось. Он ждал возвращения военного – настоящего, у которого лекарство.
Щенок знал, что должен дождаться и показать, где лежит мама…