Споручник
Пролог.
История случилась толи весной то ли летом, в фантазии ли или по правде, уже никто не помнит. А дело было так…
Из головы ничего нельзя окончательно выбросить. Заброшенная мысль, покрытая ворохом сеты дней, может показаться забытой, но это не так. Всё то, что мы постарались забыть, рано или поздно пронзит разум, пробираясь сквозь пелену отторжения, как альпинист. Я не был в нашем старом доме уже почти два года, после смерти деда и бабушки желание там бывать исчезло бесследно. Время от времени во мне просыпалась вина, оттого, что я покинул отчий дом. Как бы там ни было, а вырос я не в квартире, а именно в частном доме, вдыхая пьянящий свежий воздух, наслаждаясь вкусом свежих, «своих» овощей и жирного коровьего молока. Именно на даче ощущалось чувство соборности, единения нашей семьи. Потом город поглотил деревню, часть территории заняли коттеджи и дачи. Дед с бабушкой так и не согласились покинуть свое пристанище, и остались на старом месте до конца. После их смерти дом опустел. Мои родители не хотели даже наведываться туда, а я всё не находил времени, оправдывая себя усталостью и хлопотами жизни.
В тот день у меня не осталось причин откладывать поездку на «дачу». Воедино сошлись усталость, недельный отпуск и желание сменить обстановку. Я был на пределе моральной прочности. Рутина работы и обыденность довели меня до ручки. Ещё вчера мне хотелось напиться в хлам, найти девушку на ночь и даже встряхнуть себя «колёсами» и коксом. Однако всего этого не произошло, я выспался, а потом волевым усилием преодолев природную лень, приехал на «дачу».
Моему взору, вопреки ожиданиям, не предстали бурьян, запустение и разруха. Надо же, ни следа воров или бомжей. Хороший дом, староват, но для любителей частных владений в самый раз. Русская печь, два этажа, чердак, черепичная крыша, резные наличники на окнах, красота! Наверное, дед кого-то просил присматривать за домом. Всё-таки хорошо, что ни у кого руки так и не дошли его продать! Едва не разбив голову, перебираясь через высокий порог, я прошёл внутрь, прибрался, включил холодильник, разложил продукты и затопил печь. Эти обычные действия постепенно вернули меня в колею. В дом вернулся хозяин. Я улыбнулся. Славно, целую неделю никакого офиса, коллег и пробок. Бутылка коньяка и купленная в магазине еда дарили мне надежду на приятный, безмятежный вечер.
Слегка прибравшись, доведя дом до состояния «условно чисто», я сел на старенькую кровать и погрузился в чтение давнего выпуска журнала «Новый мир». Тишь и безлюдье дома медленно погружали меня в приятную дремоту. Мне было хорошо и лениво. Казалось, что даже для движения пальцем нужно огромное усилие. Через минуту я уже спал.
— Знакомые всё лица! Здравствуйте, Владислав Максимыч! – воскликнул незнакомец, вошедший в дом. Его хип-хаперский облик несколько удивил меня. Кепка набок, мешковатые джинсы плотный свитер с капюшоном. В глазах веселье, лукавство и расслабленность. Он протянул мне руку, и я обратил внимание на сложный узор, украшавший пальцы. Иероглиф, наверное, или руна. Стараясь сохранить лицо непроницаемым, я подумал про себя: неужто хитрец какой-то приблатнённый мою дачу к рукам прибрал?
— Очень приятно. Напомните, пожалуйста, ваше имя. Я вас не узнаю. Простите, я ещё не проснулся.
— Не извиняйтесь. Меня зовут Ферапонт. Я, так сказать, дух дома. Присматриваю.
— Благодарю вас. Может быть, я оплачу ваши хлопоты, на правах хозяина? – благожелательно сказал я, пожимая его руку и приглашая в комнату. Он очень спокойно устроился на диване и, усмехнувшись, сказал:
— Хозяина? Лузер ты, а не хозяин. Твоё счастье, что я слово давал не тебе, а деду твоему, мир его праху. Тоже мне, хозяин, – пробурчал Ферапонт и грязно выругался.
— Кто вам дал право так со мной говорить? Спасибо вам, но я больше не нуждаюсь в вашей помощи! Уходите!
— Не бузи, малый. Твоей ноги здесь два года не было, а я тут полтора века живу. Я – домовой.
— Вы сумасшедший? – спросил я, справившись с приступом смеха.
— Да мне по х..р глубоко веришь ты мне или нет. Я не обязан с тобой дружить. Дед просил тебе помочь, если из тебя толк не выйдет. Будь моя воля, я б с тобой в одном поле рядом не присел, но слово не заберёшь. Так уж и быть, подсоблю.
— Так, с меня хватит! Пошел вон! Материть он меня будет! – я попытался схватить нахального визитёра за шкирку и вытолкать за порог. Ферапонт недолго думая, ударил меня в печень. Бережно, но всё равно болезненно. Согнувшись и зажмурившись от боли, я только и смог процедить:
— Мать твою!
— Успокоился? На, смочи горло, – тоном лагерного пахана сказал он, протягивая мне рюмку коньяка.
— Иди ты на х…, ответил я, но рюмку всё-таки взял.
Боль улеглась. Я решил принять условия игры. Глупо злить чокнутого. Хочет быть домовым, пускай. Даже забавно. Я слышал, что в каждой деревне и даже городе есть свои юродивые, но самому сталкиваться не приходилось. Присмотревшись к облику домового, про себя подумал: «хип-хапер. Накурился до одури вот и тронулся рассудком. Или грибы весёлые кушал». А вслух как можно серьёзней сказал:
— Так о чём вас просил мой дед?
— Помочь. Сам знаешь, в сказках нечисть на руси завсегда дуракам помогает.
— А я дурак? – спросил я, отругав себя за обиду, прозвучавшую в голосе. Манера домового шпынять меня начинала надоедать. Хм, нашёл на кого обижаться.
— А кто ж ты? Друзей, добра не нажил. Жены нет, но то не беда, отыщется. Работа твоя тебе нравится, но её в гроб не заберёшь. Так и будешь лямку тянуть, тени не отбрасывая. Одно слово – дурак. Сколько не гладил тебя по голове… – с горечью закончил Ферапонт.
— Ну, знаешь. Я – хороший специалист. Помогаю людям раскрыть свои возможности.
— Что ты говоришь! … можно! Что ж ты себе не помог, удалец такой! Кому ты нужен, кроме меня!
— Ладно, помогать пришёл, помогай. Что сделать-то можешь?
— А чего надо, хозяин? – вложив в слово «хозяин» максимум сарказма спросил он.
— Деньгу что ль сотвори, – начиная увлекаться игрой, сказал я.
— С деньгой, конечно сподручней, но билет в рай всё одно не продаётся. Как хочешь, держи, камешек. Сколько денег не загадаешь, все придут. Сожми в кулаке, и загадай.
Не скрывая скепсиса, я сжал в кулаке камешек и задумал получить пять тысяч долларов.
— Ну? – спросил я, после десяти минут ожидания. Ничего не изменилось.
— Баранки гну! Уж потрудись в карман куртки заглянуть. Кто ж на виду такие деньги держать будет?
— Ну-ну.
Демонстративно заглянув в карман куртки, я увидел деньги. Домовой подмигнул мне, потешаясь над моим лицом.
—А ты не верил. Смотри, не увлекайся. Обедать садись. Я пошёл, зови если что.
— Обалдеть! – воскликнул я, разглядывая деньги. Даже если бабки «левые», надо отдать должное ловкости фокуса.
Спокойного обеда на отдыхе не получилось. В моей голове смешалось всё: обида на себя, шок от неожиданного знакомства и внезапного появления серьёзной суммы денег. Домовой, или кто он там на самом деле, легко смог меня подавить, ему было плевать на меня, и в этом была сила. Не просто уверенность или безразличие, а сила. Та сила и смелость, которой не хватало мне. Я спокойно воспринимаю людей, которые умнее, талантливее и успешнее меня. За некоторых откровенно радовался, а, видя успехи неприятных мне субъектов, умел себя успокоить. Что не говори, а даже у успешных и умных людей есть страхи и комплексы. Ферапонт же задел меня другим: он был свободнее меня. Можно, конечно, сказать, что я отличный работник, дипломатичный, вежливый эрудит и всё в таком духе, но это не поможет. На фоне нового знакомого моя персона действительно не отбрасывала тени.
По двору разлилась мелодия адажио концерта «Аранхуэс» Хоакина Родриго. Некоторое время я с любопытством наблюдал ту самозабвенность, с которой Ферапонт играл на гитаре. Его глаза были закрыты, лицо выглядело отрешённым. Я вышел во двор и устроился на скамейке.
— А если бы не приехал? И почему ты ждал так долго?
— Ну, ведь приехал же! Чего уж гадать. Ты лучше скажи-ка мне, друг ситный, надумал требу новую? Слава, связи, успех у женщин? Только учти: с кокосом, шалавами и прочей дуростью я тебе не помощник. Взгляни трезво и ответь, чего душе угодно?
— Да не знаю я. Уже ничего не знаю. Приехал, понимаешь, а тут тебе опа, и джинн из лампы. Бред. С одной стороны, коль поверю, значит совсем придурок, а шанс упустить неприятно.
— Твою грёбаную мать через коромысло! К бабке не ходи, если бы я подвалил бы к тебе в образе кнута дешёвого, предложил дунуть или вмазаться, а потом устроил бы конкурс по отрезанию пальцев, у тебя ни одного вопроса не возникло! Ты ж примерно так себе ломку стереотипов представляешь? Ботаник хренов! Думаешь, я не врубаюсь, почему ты у меня не просишь славы и прочей муры для списков «Успешные люди года»? Конечно, можно посчитать меня психом, жизиком, юродивым. Только получается, что я – псих, конченый дрепанутый идиот, могу больше, чем «хороший спец». – Ферапонт не распалился, он просто проинформировал меня о том, что он думает. Но самого главного не сказал, пощадил.
«Не сходи с ума, Крыпецкий – сказал я себе, это сон. Или глюки. Ты устал, много работал и сейчас валяешься на полу своей квартиры или притона под наркотой». Эта мысль показалась мне привлекательной, успокоила, даже заставила улыбнуться.
— Думаешь, это сон? Проверить проще простого. Я привяжу к твоей руке наступательную гранату и выдерну чеку. Давай, смелей! Отличный способ придти в себя! – глаза домового наполнились озорством задором и злобой.
Меня охватили страх и растерянность. Я молчал, хотя и понимал, что мой новый приятель не шутит. В его руке появилась граната. Помедлив, Ферапонт заговорил:
— Молчишь, значит согласен. Держи крепче. Так разбудит, что на всю жизнь запомнишь. С этой поры всё в твоих руках, точнее в руке. Теперь можно и поговорить. Смешно, даже: человека фактически убивают, а он даже не трепыхается. Ничего минут через пять всё будет кончено.
— За что ты так со мной? Домовой уважает хозяина, должен хранить очаг. – сказал я, надеясь сбить его агрессивный порыв.
— Не догоняешь? Ты оскорбил меня, и успел надоесть, несмотря на то, что мы не провели вместе и суток.
Вот тебе бабушка и Юрьев день. Пришел музыку послушать, а теперь сижу рядом с домом и сжимаю скобу гранаты. Рука немеет. Жизнь проносится в голове и оказывается, что ничего не сделал. Останется черта между датами. Двухдневная скорбь родственников. Файл, стёртый из базы. Крыпецкий Владислав Максимович — человек. И ничего больше. Из этого ленивого потока обречённости ко мне пришли слова:
— Нет, славы я просить не буду. Растиражировать можно и член жирафа. Халявный успех у баб – это тоже не вариант. По-любому ведь напорюсь на твоё отношение. Жить хочу.
— А вот это правильно. Свободен. Забирай камешек, бабки и вали отсюда.
Граната исчезла. Я мог свободно забрать бабки и уйти. Жить безбедно до конца дней. Но близость смерти заставила меня принять многие решения.
— Я никуда не пойду. Это мой дом. Знаешь, покажи мне «Потерянный остров». Всегда хотел ступить на запретную территорию.
— Правда? Это ж надо как тебя граната-то взбодрила!
— Слушай, заткнись, а? Я хоть и ботаник, но не понтуюсь попусту! Выискался мне тут, дон из коза-ностры! Подождать, поговорить нельзя было, да? И кто из нас «nerd»?
— Прав, сморозил я лажу, конечно. Ты, правда, тоже хорош, домовому не верить. Держи кардан, братче, скоро отправимся на «Остров».
Помирившись со мной, Ферапонт развеселился. Будто из воздуха у него в руках появилась балалайка, и он протяжно, с малороссийским говорком затянул какую-то народную песню.
Три дня до похода на «Остров домовой оказывал мне всяческое внимание: рассказывал о музыке и танцах, которые я услышу в том гетто, которым являлся «остров», обсуждал со мной книги и живопись. Наверное, это надо было понимать, как извинение. Ежу понятно, что за три дня никто не сможет понять и проникнуться духом иного мира даже при том старании Ферапонта рассказать мне о нём.
Многие люди находили себя лишь возвращаясь к корням, и в конечном итоге, переступая границу. То же самое произошло и со мной: я стал чувствовать себя свободнее, лучше, получать удовольствие от поиска. Домовой не учил меня свободе, не сказал о ней ни слова, но смог открыть её для меня. Жизнь начинается с удивления, открытости. Как часто нам кажется, что всё уже было! Не бывает мутных будней и серых городов, серы только стены темницы, из которой нам лень выйти!
От моего немого крика пространство вокруг меня как бы содрогнулось. Увидев это, Ферапонт сказал:
— Пора.
«Потерянный остров» был уникальным явлением нашего города. В этом культурном котле даб был сдобрен рэгги, рэп соседствовал с брейкбитом, а старики-блюзмены приветствовали вновь прибывших тягучим слайдовым звуком Миссисипи и Чикаго. Творчество витало в воздухе. Мы шли по улицам, и я с жадностью впитывал звуки, ритмы, рисунки. Домовой остановился рядом с группой битбоксеров. Те устроили репетицию прямо на улице.
— Привет, парни! Как жизнь? Экс – ты не меняешься, крут, как всегда!
— Здорово брат, Эф Пи. Кто это с тобой?
— Это мой друган, Влад. Он – пришелец, первый раз здесь.
— Пришелец погулять пришёл или по делу?
— Он будет участвовать в сегодняшнем баттле би-боев. Попомните моё слово, он подожжёт танцпол!
— Увидим. Мир вам, братья, – добродушно попрощался с нами Экс. Весёлый экспромт его банды проводил нас.
— Ты сдурел? Я брейк-данс только по телевизору видел! Опозорить меня хочешь! Они и так смотрят на меня как на залётного!
— Не пыхти, снежок. Положись на меня. Я так наворожу, что ты будешь пол головой сверлить.
Битва была вечером, оставшиеся часы, я просто гулял. В местной церкви мои уши порадовал госпел от местного хора Преподобного Марка.
Перед баттлом меня трясло. Услышав, что моим соперником будет Дэн, я даже захотел смыться, поджав хвост. Но позориться не хотелось. Поприкалываюсь хотя бы. В конце концов, назвался груздем, полезай в кузов.
Началось. Ди-джей у пульта, публика беснуется. Где же этот плут? Втянул меня в авантюру и пропал. Неужто домовой предпочёл понаблюдать за моим позором издалека? Ну уж хрен тебе! Из кожи вон вылезу!
Дэн был признанным мастером. Несмотря на небольшой рост и не слишком привлекательную внешность его обожали все. Три его выхода в NY-ctyle были блистательны. Скорость, задор, чистота исполнения, улётная круть, потрясная энергетика.
Перед моим выступлением появился Ферапонт. Он дал мне маленький амулет в виде звезды и сказал:
— Не дрейфь! В тебе скрыт целый мир. Плюнь на всех и открой его. Давай!
Я наплевал на всех и просто повиновался инстинктам. Будь что будет. Гремучая смесь слоу мо, локинга и стомпа выплеснулась на танцпол. Врата мира отворились для меня.
Мне досталась победа в битве, но я всё равно победил. Отныне мой мир не будет серым.
— Ферапонт, а как же ты вдалеке от дома обретаешься?
— Так я ведь, хозяин, не просто домовой. Я – споручник. Помогать призван. Дурь из башки выбили, теперь пора и о женитьбе подумать, а хозяин?
— Постараюсь справиться сам.
— Поживём – увидим…
