Симбиоз
киберпанк это
панк, коммуникатор, корпорация, сознание,
телефон, имплантант, обрывки
Туман как молоко….
Интересно откуда произошло это слово "молоко" и что же оно означает….
но смог отдающий ацетоновым привкусом навязчиво ассоциировался именно с молоком.
А еще молоко бывает с пенкой, это когда оно кипяченое и я ее очень не люблю, но мама всегда заставляла пить и не привередничать когда в детстве я бывало, болел…
Воспоминания - вспышка света в царстве тьмы. В начале, когда они появлялись я цеплялся за них, пытался вытащить из темноты небытия хотя бы часть того себя что было в прошлом, но они ускользали, теряли четкость и блекли едва я пытался потянуть за нить и раскрутить это хитроумный клубок. В конце концов, я смирился безликие тени иногда тревожили мое сознание но я предпочитал их считать своими фантазиями, кто знает может быть так оно и было, может быть действительно не было меня другого и тот миг когда я очнулся в реабилитационной палате можно считать моментом моего рождения, конечно если учесть что на свет люди появляются возрасте тридцати биологических лет, физически развитыми и эрудированными в самых разных областях иногда даже неожиданных для самих себя.
Наверное, так проще. Лучше находить утешение в самообмане, чем признавать себя моральным уродом, пусть и усовершенствованным.
Забывший прошлое не имеет будущего
Чушь, враки еще одна фраза из той области сознания, что еще цепляется за меня настоящего своей тщедушной ручонкой памяти. Не забыв прошлого невозможно принять настоящее, и уж тем более не увидеть будущего, слишком велика разница и слишком велик будет шок от контрастности существующих миров.
Забавно, я, да и не только я, все мы, познавшие радость поражения от манипуляторов Великого разума называем резервации людей и ульи машин мирами,
как будто бы между нами пролегли тысячи и тысячи парсеков расстоянья и хотя машинную расу и остатки расы людей разделяет лишь тонкая пленка реакрационного поля между нами действительно пропасть – бездна, рваным шрамом разделившая Землю. Люди слишком слабы, а машины слишком совершенны. Нам не понять друг друга и наверно именно поэтому вспыхнула Последняя война, когда люди восприняли предложение машин как угрозу собственной безопасности. Много лет продолжалась та битва, да и сейчас партизанские набеги еще изредка сотрясают ульи, но все реже и все менее ощутимо. Повстанцы истощены и малочисленны, Великий разум контролирует практически все территорию Земли, но люди Пустоши не намерены сдаваться. Обреченные на гибель, не умеющие отказаться от своих утопических идеалов они вновь и вновь совершают дерзкие вылазки, теребя, раздражая население ульев. Крошки людей в постели машин.
Но большая часть человечества давно поняла бессмысленность конфронтации. Смирившиеся и принявшие победу Великого разума живут в резервациях.
Райские уголки созданные специально для людей: искусственная среда, субтропический климат без свойственной ему насекомной фауны, кусочек океана или целое море, пальмы, кокосы. Все мужское население поголовно ходит в белых штанах, а женщины предпочитают откровенные наряды, те, что так будоражат взгляд и воображение.
Я могу бывать в резервациях, но я не могу там жить. Пара дней в месяц как необходимая психологическая разгрузка, раз в год - три недели, как поощрение за добросовестный труд. Но сколько я не старюсь я не могу объяснить почему же несмотря на все прелести резерваций я чувствую себя в них неуютно почему побыв пару дней я не выдерживаю и вновь срываюсь в мир ульев наполненный отравленным промышленными выбросами воздухом, не приспособленный для человека, не уютный и неопрятный, строго катализированный и расчерченный по линейке.
Может быть, потому что он честнее и не скрывает давным-давно выведенный и запущенный алгоритм поведения за красивой мишурой пальмового благоденствия.
Может быть, потому что слишком часто в резервациях ловлю на себе странные взгляды их счастливых жителей.
Может быть, потому что и сам я раньше несколько лет, а может быть мгновений назад, был не случайным гостем в этом эдеме, а его полноправным обитателем.
До того как стал охотником, до того как забыл свое прошлое, до того как разменял человеческое в себе на пару микросхем и биопластик имплантатов, до того как стал предателем себе подобных. Только понял я это не сразу.
Пожалуйста…
Система взаимодействия двух рас проста и логична впрочем, как и все мире машин, победивших некогда своих создателей, но не ставших уничтожать их. Люди живут в резервациях занимающих десять процентов от площади всей планеты. Машины засеяли ульями остальные пригодные для существования территории, оставшиеся пространство, а это порядка двадцати тысяч километров скал и песка, заселение которых признанно не рентабельным, являются территорией Пустоши.
Обеспечение и поддержание жизнедеятельности резерваций входит в функции Великого разума. Функция людей - жить и развиваться. Мы разные, но дело даже не в том, что мы из плоти крови, а они из железа и биопластмассы, и не в том, что они живут в полумраке отравленных мегаполисов, а мы в вечном раю. Дело в том, что великий разум един а разум каждого человека индивидуален и каждый хранит свои тараканов в черепной коробке скелета пылящегося на антресолях.
Я помню страшную сказку которой пугают детей Пустоши: однажды Великий разум обрел разум…
я не верил в сказки. Зря
Машины не могу придумать они не способны фантазировать и мечтать, они исполнители воли человечества его замыслов и надежд, рабы победившие господ, но оставшиеся рабами. Аксиома. Человечество еще не стерто с лица земли лишь потому, что еще не разучилось мечтать, потому что еще способно совершать глупые ошибки и необдуманные поступки, именно благодаря нашей непредсказуемости, нелогичности наши помыслов, за действия вопреки здравому смыслу нас еще терпят в некогда нашем доме.
Люди и машины нужны друг другу.
Мы - разучились выживать, вне резерваций человек обречен на гибель. Они – не научились думать, без нас они не одолеют новый виток развития.
Чудовищный в своей простоте и честности симбиоз мяса и стали.
Наиболее исключительных экземпляров человечества Великий разум привлекает на службу машинам. Крупицы золотой пыли позволяют существовать тоннам пустой породы. Но лимит халявы ограничен. Достигшие тридцати лет и невостребованные машинами люди должны покинуть райские кущи. Без защитного костюма это означает верную смерть. Рутина. Беспощадная логика Великого разума, бесполезные элементы должны быть удалены. Но иногда есть другой вариант. Тот, что достался, когда-то мне.
Я был пустой породой. Я не смог ни чем заинтересовать Великий разум и в день моего тридцатилетия мне выписали билет в один конец.
Но перед этим предложили вариант - стать охотником. Машины давно уяснили, что вместо того, что бы понять логику сопротивляющихся им людей проще пустить по их следам таких же не логичных но более сговорчивых собратьев. А я был сговорчив, потому что слишком любил жизнь и не знал что, такое смерть. Впрочем, позже я много раз сталкивался с ней на задворках ульев, и на территории Пустоши. Я убивал и сам часто ходил по грани, два раза лишь малипуляторы Великого разума спасли меня от неминуемой гибели. Я перестал бояться смерти, но еще больше полюбил жизнь….
Когда я согласился мне провели ряд модифицированных операций, мне улучшили зрение и слух, организм был адаптирован к агрессивной «естественной» среде где отныне мне предстояло работать и значит жить, кожный покров, приобрел свойства брони руки и ноги обзавелись мускульными усилителями. Срок регенерации жизненно важных органов был увеличен в несколько раз и к тому же они приобрели резервную систему кровоснабжения, на последнем этапе мне армировали скелет и усложнили дыхательную систему фильтрующими элементами, что бы воздух насыщенный всевозможными ядовитыми окислами не губил мой напичканный новшествами организм.
Через два месяца я уже мог вставать с кровати, передвигался и даже самостоятельно кушать. Через четыре, я полностью прошел курс реабилитации и обучения чувствовал себя в прекрасной физической форме и хорошем настроении. Даже полная потеря ранее приобретенной памяти не огорчала моего боевого настроя. Я забыл все. Я помнил лишь реанимационный модуль как момент своего рождения, реабилитационно-учебный комплекс, как образ жизни и девушек которых, случалось, приводили ко мне, как элемент развлечения. Все. Больше в моей памяти не существовало ничего, ну кроме конечно вбитого как крепкий гвоздь в звонкую деревяшку принципа служения благому делу Великого разума.
Я не должен своим действием или бездействием причинить вред расе машин.
Тот, кто придумал его, был бы весьма удивлен комичности создавшегося положения, или ужаснулся бы трагизму ситуации. Так или иначе, я приступил к выполнению своей работы. Грязной полной опасности деятельности по выслеживанию себе подобных. Загнанных в нечеловеческие условия существования озлобленных измученных бесконечной борьбой и живущих с ощущением постоянной опасности людей.
Я не ведал что мир наш жалок и сер, я не знал, что мир ульев и пустоши, а значит и всей планеты отвратителен и безобразен, а порождения его, мутировавшая флора и фауна ввергавшие в ужас, были подстать ему. И я бы проникся жалостью к этому миру я бы упал на колени и молил его простить человечество за то, что оно сотворила с ним, а потом стыдливо спряталось в искусственных сказках, если бы только хоть раз задумался о чем-то ином кроме выполнения положенной функции.
Я был слеп. Как верный цепной пес, я с фанатичной упертостью рыскал по всей земле в поисках людей. Я искал в подземных катакомбах разрушенных человеческих городов, в промышленной канализации ульев, в пустынях и ледниках. Я искал, искал, искал….
Я никогда не убивал - у меня было такого приказа. Великому разуму нужны были живые экземпляры - это объяснялось гуманностью, я отрабатывал свою кость с честью и до конца и я не разу не задумывался почему с такой ненавистью смотрят на меня те, кого я отдавал контролерам, почему они направляясь в резервации, выкрикивали проклятия и в бессильной злобе плевали мне в лицо…..
Я не знал и не понимал. Пока….
Подожди…
Я помню нашу первую встречу. Резервация. Море. Пляж. Я развалившийся в невесомом шезлонге после нескольких месяцев походов. Белые штаны и пальмовые юбки.
Все как всегда, размеренная и беззаботная, расслабляющая и баюкающая инертная жизнь. Тонкая изнеженная (или изнеможенная) фигурка девушки, еще почти подростка с острыми плечами со старательно замаскированной гримом бледностью кожи. Взгляд пронзительный, полный ненависти и отчаянной решимости. Взгляд взрослой женщины повидавшей на своем веку столько, что ни каждый мужчина сможет пережить и четверть невзгод доставшейся ей. Взгляд чужой в этом мире, выдающий с головой человека привыкшего воевать каждый день каждый час с нуждой с врагом с вечным голодом с собственными слабостями. Она смотрела на меня так всего лишь миг. А потом как наваждение все рассеялось. Я видел обычную жизнерадостную прелестницу приветливо улыбающуюся мне. Не знаю почему, но я не сообщил о ней. Хотя думаю, Великому разуму было бы интересно узнать о существовании странной девушки так старательно маскирующей свое недавнее пребывание под вечным солнцем, и еще более ему были бы интересны пути ее проникновения в резервацию, но тогда я утаил эту информацию от контролеров.
Я увидел ее вновь этой же ночью. С перекошенным от ненависти лицом она сидела верхом на мне еще не проснувшимся, разомлевшим от слишком большого количества кокосовой браги и оттого потерявшим контроль над ситуацией и держала возле моего горла огромный десантный нож.
Ее голос дрожал от азарта, а может быть от страха
- умри предатель!
Она не знала, что мою кожу не пробить даже автоматной очередью, но она была полна решимости, и нож чиркнув по горлу лишь рассек эпидермис.
Тогда не было даже крови….
Нет ее и сейчас.
Я держу тебя на руках, как тогда, помнишь, на том пустом ночном пляже. Только ты и я, только ночь и звезды, только тишина и ощущение тайны и что теплое давным-давно уснувшее просыпающееся во мне от прикосновения твоих неискушенных в искусстве поцелуя губ. Ты любила, так же как и жила, без оглядки сжигая себя в страсти, и я тянулся за тобой не в силах ни уйти, ни даже остановится.
Подожди…
А теперь я стою в окружении десятка машин – контролеров, моих бывших братьев по оружию смутно различимых в ядовитом тумане нижних этажей ульев. Они не раз приходили на помощь когда мне было тяжело, они бежали, летели плыли скакали по первому моему зову, только теперь их криобластеры не прикрывают меня, а направлены в мою сторону и индикаторы мерцают рубиновым отсветом предупреждая, что заряд максимален и вероятен летальный исход. И ты со мной, еще мной, навсегда со мной….
Ты научила меня видеть то что было всегда на поверхности, и пусть ты не смогла вернуть мне память но рассказала достаточно, что бы я смог понять, что симбиоз машин и людей не долговечен и когда машины научаться мыслить тогда человечеству придет конец и я невольно помогал им в этом предоставляя богатый экспериментальный материал собираемый мной по всей земле.
Гады! Они даже не скрывали, просто люди резерваций никогда не задумывались.
Когда-то я не знал, что может наступить этот день. Потом я не верил. Но сегодня сбылась страшная сказка. Машины перешли невидимую грань они стали убивать впервые за многие века, и ты - первая жертва близящегося конца.
Я не знаю, что должен чувствовать человек, когда он теряет близкого, когда у него отнимают часть души, ты не успела мне об этом рассказать, но, наверное, он и к лучшему, потому что сейчас я слышу только, как с противным скрежетом выходит из измученного сознания гвоздь вбитого давным-давно принципа.
А еще у меня в кармане вирус-граната и я успею ее активировать, и тогда мои бывшие братья осыпятся грудой металла на многострадальную землю, которую в скором времени захлестнет волна Новой войны. Но я не спешу это делать, я не хочу терять даже мгновение из оставшихся нам. Пока бьется твой пульс вирус не сведет с ума их логические цепи. Пока ты жива, они функционируют.
