Сообщений в теме: 573

[Мегана]

Целый Мир.. Понравилось

Спасибо! Мне очень приятно первый отзыв ваш. Я очень старалась)

Может, в вине?

Вино - тоже алкоголь)
Кроме того, вина в рассказе очень много, и мне хотелось разбавить его чем-нибудь ещё, хотя бы синонимом.

Любовь же всегда находят случайно?

Я думаю, что главное - что её находят.

[МОРРА]

Доброволец

этот рассказ - отдельный повод для чтения))) обязательно ознакомимся.

К сожалению, я не успела закончить свой рассказ для Блица

надеюсь в следующем туре Вы будете в числе участников)))

[Arzt]

Классно! Всё же планшеты и прочая электроника ни к чему

[Мегана]

Классно! Всё же планшеты и прочая электроника ни к чему

Спасибо! Мне очень приятно, что рассказ понравился, несмотря на его объём)
У планшетов и электроники есть отдельное смысловое значение; кроме того, мне показалось, что электроника + антураж Древнего Рима будет смотреться интересно.

[Ctapk]

Возникла аналогия с сериалом Спартак, полным крови, жестокости, насилия и эротики, но в целом рассказывающий о цене за жизнь и свободу. (имхо)
Этот рассказ - поглощает целиком, а наличие электроники лишь добавляет некий подтекст - не сравнивать с исторической повестью и не искать проф недочеты (опять же имхо)
Жаль что в конкурс рассказ не попал.

[Arzt]

подтекст - не сравнивать с исторической повестью

Может и так, я часто ищу логику, где её нет. Недавно общался с молодой писательницей, где учёный изобретал механические кухонные приборы при наличии электричества, паровых двигателей и магии.
На мой вопрос, где же логика? Она ответила, что это псевдовикторианский стиль, а стиль есть стиль и не надо логику искать.
Тогда этот рассказ написан в псевдоримском стиле и я не прав, пусть будут планшеты!

[Мегана]

Возникла аналогия с сериалом Спартак, полным крови, жестокости, насилия и эротики, но в целом рассказывающий о цене за жизнь и свободу. (имхо)

Сериал не смотрела, но фильмы о гладиаторах когда-то очень любила. В принципе, и сейчас смотрю с удовольствием, если фильм хороший.
Цена за жизнь и свободу не раз была рассмотрена в литературе - с помощью этого конфликта я хотела рассказать о другом. Но, видимо, мне это не удалось.

не сравнивать с исторической повестью и не искать проф недочеты (опять же имхо)

И это тоже. Хоть мне и нравится иногда смотреть фильмы о Древнем Риме, я не являюсь историком и специалистом в этой области. И мне совсем не интересно потом вступать в полемику из-за того, что кому-нибудь покажется искажённым какой-нибудь незначительный эпизод. Прецеденты были)
Но подтекстом технологии является всё-таки не это. Но раз его не видно, значит слишком хорошо спрятала)

[Мегана]

Тогда этот рассказ написан в псевдоримском стиле и я не прав, пусть будут планшеты!

К сожалению, нет. Я понятия не имею о псевдоримском стиле и такой задачи перед собой не ставила. Вообще, я очень плохо разбираюсь в стилях, в частности, литературных.
Наличие технологий, которые диссонируют с общим жизненным укладом описываемого мира кажется мне чем-то похожим на стимпанк (только в стимпанке, обычно, разруха после какого-нибудь катаклизма, и на этом фоне есть технологии, чудом уцелевшие. А здесь вполне процветающая культура, которая намеренно хранит верность древнеримскому укладу жизни, но при этом наблюдаются технологии, которых быть не должно. Наверное, это антистимпанк?) Есть ли такой стиль?

[Мегана]

А если прищурить глаза и приставить ладонь козырьком ко лбу, на небо вполне можно смотреть без тёмных очков.

Подумалось, что-то знакомое было.

Таки не совсем))) Знакомое - это потому, что

Если прищурить глаза и приставить ладонь козырьком ко лбу, на небо вполне можно смотреть без тёмных очков.

Рассказ начинается и заканчивается одной фразой. Это специально так задумано было))

[Мегана]

Этот рассказ был написан по просьбе одной девушки, собирающей коллекцию миниатюр, написанных по мотивам песен "Мельницы". Мне досталась песня "Ведьма")))

Рассказ был опубликован на Фикбуке под псевдонимом Джейана Неистовая.

Во имя весны

Солнце уже клонилось к закату, и мягкие вечерние сумерки медленно заполняли горницу. Осторожно выглядывая из углов, выбираясь из-под лавок, они тихонечко, на цыпочках, пробирались к столу, за которым сидели четверо мужчин. Хоть и негоже незваными чужие речи слушать, да больно уж любопытно сумеркам, что за люди собрались! Битый час уже толкуют о чём-то, а договориться не могут.

Хорошо в горнице: тепло, уютно. Пахнет хлебом и травами луговыми. Бросая светлые блики на образа, потрескивает маленькая лампадка, а внизу на лавке дремлет рыжая, с чёрным ухом, кошка. Добротный стол в центре комнаты красуется вышивкой, что по скатерти полотняной бежит. И люди за столом степенные, уважаемые.

Старшему из мужчин было уже за пятьдесят: седые волосы кожаным ремешком подвязаны, густая белая борода на рубашку вышитую спускается. Глаза мудрые, печальные. Как тут Никиту Гордеича, старосту деревенского, не узнать? Рядом священник в рясе белой, на груди свят-круг золотой. Этот помоложе, но в некогда чёрных волосах тоже седина сквозит, из-за чего порой кажется, что голова отца Тимофея инеем укрыта. Лицо у него вытянутое, нос благородный, а бледные тонкие губы всё время плотно сжаты, как будто жрец солнца чем-то недоволен. Напротив него кузнец Василий – этого сразу по ручищам угадать можно! Кулаки такие, что и молот не нужен. Лицо у кузнеца широкое, доброе, девки шутят, что на медведя Василий похож, а всё равно к нему бегают, как мёдом намазано. Может, и правда медведь? Но сегодня морщины бегут по его челу – озадачен кузнец.

Четвёртого – Матвея – сумерки знали хорошо. Что ж там знать, то? Хозяйский сын, высокий, пригожий. Годков двадцать стукнуло, а до сих пор бобылём ходит. Всё к Марфе Искуснице ластится, а та – ни в какую! Правду, что ли бают, что ведьма? Страсть, как знать хочется! Но свечка, зажжённая Матвеем, разгоняет сумерки по углам, и приходится им затаиться до следующего раза. Тихонечко…

Староста с надеждой посмотрел на Матвея:

- Ну что, говорил ты с ведьмой?

- Это с Марфой-то? – зарделся парень.

- А у нас что, ещё где-то ведьма имеется?

- Ну как, Авдотья-Швея, Перепелиха, да и матушка ваша, Гордеич, при всём уважении – ведьма ещё та!

Старосту слегка передёрнуло, но жрец укоризненно покачал головой.

- То просто бабы характеру злобливого, им до ведьмы как до столицы раком. А мы тебя серьёзно спрашиваем - сам беду нашу ведаешь.

Матвей вздохнул. Как наяву, ему пригрезился белый домик ведьмы, красной черепицею покрытый. Оранжевая россыпь чернобривцев, лёгкий аромат мелиссы и мяты в саду. Яблони, что от плодов к земле клонятся. И статная красавица с огненно-рыжими волосами. Ах, Марфа, Огнём поцелованная! Всем хороша девка, даром, что ведьма. Вся деревня ею гордилась: у других-то ведьмы какие? Костяная нога или кикимора болотная. А то и вовсе – пшик, название одно! Наша получше будет. Молодая (всего – то лет двести ей), умница, красавица, хозяюшка. Сватов бы к ней заслать, так не примет: ведьмиными уставами запрещено. Свободны ведьмы от законов людских - кого сердце выбирает, с тем и любится. А остынет жар – уйдёт, не обернётся. Одна радость, что не только Матвей за нею ходит. По слухам, даже отец Тимофей… Почитай, половина села по Марфе украдкою вздыхает, но даже бабы к ней не ревнуют. Что ж к огню ревновать?

Матвею не слишком хотелось рассказывать о свидании с ведьмой, но делать нечего: обчество требует.

- Ну что… Пошёл я к Марфе. Так и так, говорю: выручай! Приехал княжий посланец, истребить ведьму требует. А иначе всю деревню мечу предаст!

- А она?

- А что она? Пожала плечами и говорит: истребляйте!

- А ты?

- А что я? Тебя истребишь, говорю.

- Истинно глаголет, - кивнул староста. – В прошлый раз её пять раз в костёр бросали. Три стога сена извели, дров берёзовых целую поленницу, хвороста воз, даже уголь пробовали - а ей хоть бы хны! Посадника местного чуть кондратий не хватил – такие расходы! Нет, друзья мои, что хотите делайте, но палить её я в этот раз не дам.

- А мож, утопим её? – предложил кузнец.

Священник тяжело вздохнул и кислым взглядом посмотрел на Василия.

- А смысл? Сказано в Писании, что бабу, в ворожбе обвиняемую, надобно связать и бросить в реку. Раз невиновна – утонет, а ведьма выплывет невредимой.

- Ну? – обрадовался автор идеи.

- Баранки гну! Мы и так знаем, что ведьма она.

- Так пусть притворится, что утонула!

- Не притворится. Она холодную воду не любит.

- Могла бы и потерпеть ради общего блага, - проворчал староста.

Священник печально вздохнул и достал из-под стола бутыль самогона. Как по волшебству, на столе появились глиняные кружки и закуска, доставленные расторопным Матвеем. Перчёное сало, малосольные огурчики и колечко жареной колбасы; а ещё свежий хлеб и миска варёной фасоли, приправленной маслом и чесноком. Отец Тимофей разлил самогон, причём Матвею почему-то кружки не досталось, и староста поставил перед ним кувшин молока.

- Ну, вздрогнем! Может, хоть так чего придумаем.

Пока старшие выпивали и закусывали, Матвей отхлебнул молока из кувшина. Не отрываясь от посудины, он вытаращил глаза на гостей, с трудом допил и вытер губы тыльной стороной ладони.

- Ох и ведьма! Только речь о ней зашла – даже молоко скисло!

- Ты б ещё дольше по девкам бегал, оно бы в сыр превратилось, - фыркнул кузнец. – Лето ещё никто не отменял.

- Марфа бы могла… - сказал Матвей, украдкой потянувшись к бутыли, но отец Тимофей был настороже. Ловким движением он вручил в алчущие персты юноши кусок колбасы.

- Да что ты заладил «Марфа, Марфа»! Самогону не дам. Самим мало.

- Разве что придумает способ! – поддакнул староста, хрустя огурчиком.

- Думай, Матвей. Ты молодой и голова у тебя светлая, - кивнул Василий.

Парень завистливо покосился на мутноватый напиток в стеклянном сосуде. Несправедливо: как на переговоры с ведьмой – так Матвей, ибо самый молодой и пригожий. А как пить – то без него… ибо самый молодой! Когда ж его молодым-то считать перестанут? Жениться, что ли?

- А может Марфу… того… колом осиновым?

- Того! – передразнил староста. - Она тебе нежить, что ли? Да и нежити, стараниями нашей ведьмы, в деревне уже лет сто не бывало.

- Да не выйдет у нас ничего! Только опозоримся.

- Жениться тебе надо, Матвей, - подытожил священник. - Твои фантазии какие-то слишком плотские. Негоже это.

Матвей покраснел до кончиков ушей и вновь прильнул к кувшину с молоком. На некоторое время за столом воцарилась тишина, разбавляемая только хрустом огурчиков и жужжанием неведомо как залетевшей в горницу мухи.

- А, может, притворимся, что она сбежала? – без особого энтузиазма предложил Василий. – Ведьма всё-таки. Отвела глаза целой деревне; скажем, в лису превратилась и в лес удрала?

- Искать будут. Князь у нас набожный, ему видения были. Пока всех ведьм не истребит – не успокоится. Если скажем что сбежала, так всё равно ж не поверит. Не могу я так рисковать, - сказал староста. - Может, вы, отче, экзерцизьму какую на неё наведёте? Ну, чтоб нормальная баба стала? А?

От удивления отец Тимофей даже выронил ложку с фасолью, и она ударилась о край миски.

- А как же мы без ведьмы-то? Кто людей лечить будет, кто от волков скотину защитит, кто пьяниц и неверных мужей от пагубы отворотит? Кто баб злонравных укоротит?

- Ой, кто б говорил! А вы тогда на что, батюшка? – засмеялся Василий.

- А что я! Азм есмь пастырь ягнячий. Я о душах пекусь, а ведьма пусть о телах заботится. Кто ж виноват, что по плоти своей люди суть козлища?

- Ты на что это, морда пьяная, намекаешь? Кого ты тут козлищами назвал? – встрепенулся староста. – Ты не гляди, что я стар, я ещё по щам дать могу!

- Никита Гордеич, да что вы такое подумали! Никто вас не обзывал! Отец Тимофей лишь сказал, что все люди козлы, а вы – наш староста!

- А ты, Матвей, знай помалкивай! Молоко на губах ещё не обсохло! – вскричал Василий, поднимаясь из-за стола. При этом он задел скатерть, и бутыль перевернулась, заливая самогоном тарелку с салом и столешницу. Наблюдать, как запретное зелье беспрепятственно стекает на пол Матвей просто не смог. Не помня себя, он подскочил к кузнецу и схватил его за ворот рубахи. Ну, во всяком случае, попытался.

- Да что ж ты творишь, морда пьяная? Да ты… Да я… тебя… тебя…

Сообразив, что справиться с кузнецом ему не по силам, парень медленно и осторожно отпустил рубаху Василия и развернулся, чтобы по-тихому удалиться.

- Остановитесь, дети мои! – закричал священник и бросился разнимать назревающую драку, но разминулся с Матвеем и с размаху попал вытянутой рукой по лицу Василия.

- Чего? Меня бить? – взревел кузнец и замахнулся, чтобы ударить отца Тимофея, но в это время служитель веры поскользнулся на разлитом самогоне и тяжело рухнул на лавку, а кулак Василия настиг неповинное лицо старосты.

Назревала серьёзная драка.

- Ай, молодцы! – послышался женский голос, и на глазах у изумлённых мужчин дремавшая до этого кошка перекинулась в красивую девушку. Длинные рыжие волосы огнём струились по плечам, а на светлом, открытом лице золотились веснушки. Лоб девушки украшал плетёный кожаный ремешок. В волосах – ленты разноцветные, по рубашке белой вышивка затейливая, на поясе кинжал в ножнах узорчатых.

- Марфа! – просиял Матвей. – А мы тут истребление твоё замышляем!

Остальные мужики торопливо оправляли одежду, а Никита Гордеич смущённо прикрывал щеку, на которой расползался огромный синяк. Ведьма хихикнула и по-хозяйски уселась за стол. В глазах её плясали бесенята.

- И что намыслили? – весело спросила она.

Отец Тимофей укоризненно посмотрел на ведьму:

- Совести у тебя нет! Где появляешься – одни раздоры сеешь! Вот, люди подрались из-за тебя…

Марфа насмешливо изогнула бровь. По её-то мнению мужики и без ведьмы повод для ссоры отыщут, но объяснять им очевидное сейчас бесполезно. Подобные обвинения были ей не в новинку, и она уже давно перестала обращать на них внимание.

- Ладно уж, сама вижу, как вы справляетесь, - ведьма сочувственно посмотрела на старосту. – Иди, Никита Гордеич, порадуй посланца княжьего. Скажи, что поймали негодницу и пусть костёр собирают.

- Так ты ж в огне не горишь! Опять посмеяться хочешь? – недоверчиво проворчал староста.

- В этот раз получится. Я уж позабочусь.

- Благодетельница! Матушка! – жрец Тимофей попытался было облобызать ведьму, но та увернулась. Никита Гордеич нервно погладил свою бороду.

- Марфа, только ж ты это… Не передумай! И это… оденься как-нибудь иначе. Ну, чтоб не подумали, что мы простую девку за ведьму выдаём. Ато посмотришь на тебя – не шибко ты на колдуницу похожа.

Девушка засмеялась и направилась к двери.

- Ладно уж. Будет вам и хламида рваная, и совы в рукавах.

- Эй, Марфа, - жалобно позвал староста. – Ты мне зельица своего от синяков удели? Сгоришь ведь завтра, а у меня синяк неделю сходить будет…

- Оставил бы ты синяк, Никита Гордеич. Княжьему человеку скажешь, что ведьма тебя ударила. Больше веры будет, - посоветовал Тимофей и посмотрел на Марфу, но девушки в комнате уже не было.

А вечером следующего дня вся деревня собралась на площади. Люди обсуждали поимку ведьмы и предстоящую казнь. По такому случаю бабы достали свои лучшие наряды, мужики подпоясались кушаками праздничными, а дети умылись и даже пообещали не смеяться, как в прошлый раз. Княжеская дружина стояла вокруг кострища, вооружившись копьями и щитами. Поглядывали хмуро: вдруг поселяне решат за ведьму заступиться? Бывали уже такие, кого ведьмы мерзкой своею волшбой привораживали – и приходилось тогда воинам жечь несчастных, дабы души их в огне очистились. В этой же деревне, видать, колдунья слабая. Даже и не думают заступаться за неё поселяне. Смотрят с интересом, ждут представления. На княжьего воеводу поглядывают.

Наконец, пред светлые очи воеводы привели виновницу, и жители деревни ахнули: не похожа была та ведьма на Марфу Искусницу. Косы распущены, в волосах листья и шишки еловые, руки по локоть глиною вымазаны, на чёрном рубище до земли птичьи перья навешаны, а лицо красавицы сажею чёрной покрыто. Несмотря на брань ведьмы, витязи княжеские приволокли её на кострище и привязали к огромному столбу. Посланец князя медленно кивнул, и к жителям вышел одетый в белую рясу жрец Тимофей.

- Люди добрые! Вот видите вы перед собою ведьму поганую, богомерзкую! Благодаря заботе князя нашего, была обличена и поймана Марфа, Искусницей рекомая. Долго пряталась она среди нас, долго честным людям глаза отводила. Да только были к нам боги милостивы, и надоумили князя, где искать негодницу. Так давайте сожжём её во славу солнца нашего!

- А в чём же вина её? – выкрикнул из толпы Матвей.

Княжеский посланец встал рядом со священником.

- Ведьмы всегда замышляют зло против рода людского. Там, где ведьмы – разлад и раздор, там, где ведьмы – поля не скошены, кони не подкованы! Ведьма - нечисть!

- Конечно, не подкованы! – пробурчал вполголоса Василий. – Когда уж тут ковать, когда нужно за ведьмами охотиться…

Староста украдкой отхлебнул из фляги и с силой втянул воздух через рукав праздничной рубахи. Как он и подозревал, самогон здесь окажется не лишним. Княжий посланец может рассказывать что угодно: поселяне знают, что Марфа ни в чём не повинна. Лучше пожертвовать одним, чем всей деревней, да и не горит в огне Искусница. Вот только почему ж на сердце так тяжко, будто сам он сейчас у столба позорного?

- … а ещё замышляла подлая ведьма ритуалы бесовские! Чтоб зима царила вечная, и весна не настала! Так ответьте же, люди добрые: какое наказание ведьме положено? – княжий посланец обвёл взглядом толпу, в которой многие уже откровенно роптали.

- В костёр её! – завопил староста, жестами подбадривая остальных.

- В костёр! – подхватил Василий.

- Сжечь! Сжечь! Сжечь! – требовали княжеские воины.

И жители деревни несмело подхватили клич. Робкие, стыдливые выкрики понемногу обретали силу, и когда вся деревня в исступлении потребовала огня, жрец Тимофей бросил факел в поленницу.

Казалось, дерево только того и ждёт: пламя лизнуло дрова, жаркой волной взметнулось, охватывая вязанки хвороста, заботливо переложенные сеном. Коснувшись ног ворожеи, огонь потянулся вверх, по длинному рубищу, по птичьим пёрышкам. Огонь танцевал, отбрасывал шипящие искры, и вдруг окрасился ровным синим цветом. Воздух дрожал. В небо поднимались густые клубы дыма. От нестерпимого жара зрители попятились, закрывая носы, но вместо запаха палёного мяса услышали только аромат корицы и хмеля.

И тогда ведьма закричала.

Плотная огненная стена отделила её от зрителей, и на какое-то время поселяне слышали только отчаянные вопли колдуньи. Затем пламя взвихрилось, как будто пытаясь дотянуться до звёзд, и, оставив в небе россыпь ярких искр, медленно опало к земле. Не было больше столба, и строптивой ведьмы, и теперь весна просто обязана была прийти вовремя.

Дудари завели плясовую. Зрители сами не поняли, почему они взялась за руки и повели хоровод вокруг догорающего костра. Люди веселились. Хохотали девушки в объятиях парней, дети прыгали через бордовые угли, и даже княжеские воители присоединились к общему празднику. Хозяйки уже тащили корзины с провизией, угощая всех желающих печёными блинами, пирогами и вареньем, а мужики выкатывали бочонки с медовухой, квасом и самогоном. Никто не обращал внимания на рыжеволосую красавицу с лентами в волосах. А Марфа неузнанной веселилась в толпе, смеялась шуткам и водила хороводы. Люди больше не помнили, что в их деревне ведьма была, а воевода княжеский только с Марфой и танцевал.

И когда люди князя покидали деревню, рыжая ведьма ехала с ними, уже как наречённая воеводы. Улыбались молодые, солнцем и любовью согретые. И лишь изредка в озорных глазах красавицы хрустальные искры таяли.

Матвей потянул старосту за рукав.

- Как же это, Никита Гордеич? Что ж это деется?

- Ничего больше не деется. Проворонили мы чудо своё, Матвеюшка. Отпустили на все четыре стороны! Теперь лишь на себя уповать придётся.

Староста с грустью смотрел, как оседает пыль на дороге, а затем передал Матвею флягу с самогоном и снисходительно похлопал его по плечам, когда парень закашлялся от непривычной крепости напитка. Он знал, что урожай будет собран вовремя, в домах будет мир, а за зимой обязательно наступит весна.

Сообщение отредактировал Мегана: 18:52:12 - 31.07.2017

[Arzt]

Рассказ очень понравился! Спасибо!

П.С. "Резало глаз" : Красная черепица - на Руси с 18 века, до этого называлась "побела" и
Самогон - на Руси с времён Ивана Грозного. Лично у меня возникло чувство, что эти слова не вязались с текстом.

[Мегана]

Рассказ очень понравился!

Спасибо за тёплый отзыв и за "тапки"))

В начале рассказа я упоминала, что он писался по мотивам песни, и в песне нет указания на конкретный исторический период или место. Это может быть Древняя Русь или же так называемая славянская фентези, в которой могут присутствовать определённые отклонения от исторической достоверности. Но, тем не менее, замечания верны.

Относительно черепицы, может, её и правда называли "побела", но мне об этом ничего не известно. Признаюсь честно, до этого замечания я вообще такого слова не встречала. "Окей, гугл" любезно сообщил, что побелой называется декоративное керамическое покрытие, наносимое на поверхность керамического изделия, она же ангоб. Покрытие обожжённой черепицы глазурью для улучшения внешнего вида и дополнительной водостойкости действительно имеет место быть, но побела - ещё не черепица, а лишь этап её изготовления. Что же касается собственно черепицы - она использовалась ещё со времён Древнего Рима и не может считаться анахронизмом.

По поводу самогона замечание принимается. Заменю на "зелено вино"))

Задумчивый Пёс

Спасибо за тёплый отзыв!

Что касается лишней буквы, это мелкое хулиганство))) Цитата, взятая из к/ф "Иван Васильевич меняет профессию". Если сильно режет глаз, уберу, но мне казалось, что она как раз создаст ассоциацию с персонажем фильма и соответствующие эмоции у читателя.

Интересно: то ли Матвей со старостой не забыли Марфу, потому что были сильно привязаны к ней, то ли она им отомстила, не стерев память.

Нет, Марфа не мстительна. Матвей со старостой не забыли ведьму, потому, что были в курсе плана её "истребления". Я думаю, они тоже со временем её забудут, но наверное, этот момент нужно было прописать чётче.

[Мегана]

Фактографично не знаю: могли ли жрец со священником так мирно сосуществовать,

Первоначально был именно священник. Но потом подумала, что это может оскорбить религиозные чувства верующих, и заменила на "жреца".

[Ctapk]

спасибо за рассказ, насчет исторических неточностей - это не исторический рассказ, поэтому не вижу поводов для таких уточнений. С тем же успехом можно спорить какой должна быть настоящая ведьма.