Нарыв
Во дворе детского сада играли дети:– Красочка, в коробочку!
– Море волнуется раз…
– Я считаю до пяти, не могу до десяти…
– Я – Халк! А ты – Железный человек, ты что, забыл?!
Их голоса проникали сквозь открытое окно, а хрупкий с виду мальчик, стоя в углу, старался не расплакаться. Как хотелось ребёнку побегать со всеми во дворе, поучаствовать хоть в чём-нибудь, но строгая няня наказала за несъеденную манку. Заладила о пользе, и как доказать, что комочки противны?
Ходики отмеряли срок наказания: краткий для взрослого, но сущий ад для ребёнка с его подвижностью и желанием познавать мир. Минуты слагались из вечных секунд, а те в свою очередь разворачивались в целый мир.
В нём наказанный видел себя взрослым. Вот он заканчивает престижный ВУЗ и перед ним открываются многие дороги. Скорей всего, не будет выбран бизнес – почему-то выработалась предвзятость об излишней жестокости. Литературное поприще тоже мало волновало, а вот пойти куда-нибудь социальным работником, чтобы наизнанку перевернуть собственный мир и…
– Тёмка, хнычешь?
Чуть повернув голову, замечтавшийся увидел одногруппницу. Мотнув головой, мальчик вернулся к грёзам, где Лене отводилась не последняя роль. Нет, он не собирался прописывать чужую судьбу – пусть над этим каждый думает сам, но себя то прописать можно.
Получалось не очень. Вздохнув, Тёма понял: без разговора не обойтись:
– Лена, хочешь сыграть в дочки-матери?
Почему-то мальчик решил, что именно в этой игре проступит то особое, что он сможет взять в воссоздаваемую реальность. Сперва девочка нахмурилась, немного пожевала губу, после чего заметила:
– Ты же наказан!
Взглянув на нахмурившееся лицо, Лена с криком побежала жаловаться нянюшке, за что наказание продлилось ещё дольше – до самого тихого часа.
День был безвозвратно испорчен.
Или нет? Пластичная детская психика быстро простила и угол, и предательницу Ленку (правда, за что Тёма её так назвал так и осталось непонятным для девочки: мальчишки, что с них взять)
Но и добравшись до игр мальчик продолжил мечтать о будущем. Наказание стало для него толчком к удивительному изнаночному миру взрослых, где его уже вряд ли накажут за комочки.
А через несколько дней случилось следующее:
– Паша, не капризничай! Ты же любишь манную кашу, зря я что ли тебя в прошлый раз ставила в пример?
– Но она остыла!
– Что ж мне с тобой делать?
– Наказать! – пронеслось в голове Тёмы, но воспитательнице такой вариант и в голову не пришёл (странно, что он шипением промелькнул у мальчишки, видимо, не всё так гладко было с постановкой в угол). Зато она заметила реакцию Тёмы. И промолчала. Казалось бы…
Но вскоре вновь наступило наказание – в этот раз за промедление лечь в постель и спать как нормальные дети.
Множились минуты, выворачивающие детский мир новой стороной. Стачивая, а то и совершенствуя внутренний душевный слепок – кто знает.
***
Жизнь Тёмы катилась по намеченному плану. Почти. Звёзд с неба он не хватал, сперва как от пощёчины вздрагивая от матушкиных причитаний "Эх, Тёма, Тёма, а в детстве был таким подвижным мальчиком", а после привыкнув и смирившись с ними. Как ни странно, перегорев к причитаниям, уже подросток перегорел и к чужому мнению, после чего жить стало чуточку легче. В какой-то момент даже вспомнилось желание, которое выглядело своеобразным эпатажем в детстве, теперь же стало конечной целью – стать социальным работником и приносить реальную помощь людям. Проснулось усердие и холодный расчёт и больше не действовало:
– Когда же мы поженимся, Тёма? Помнишь, ты обещал…
– Не знаю, Лена, – служило словесным ответом – Никогда.
Всё могло бы быть иначе, но запах духов сводил с ума, в нём чуялись чужие успех, удача, харизма и человек, к личности которого с детства на уровне инстинктов въелась “звериная” неприязнь – Павел.
Однако и она стихала вместе с другими негативными ощущениями, потому что всё важнее становилось сохранять нервы и разум для других.
Когда закончилась учёба Павлу предложили работу, за которую он ухватился. Шли дни, кому-то скучные по натуре, ему, раненому когда-то ребёнку приносящие радость – вновь всё вокруг изнаночно к мечтам и реальности, зато своё и настоящее.
***
Сегодня Артём работал в детской больнице – его попросили отсидеть смену нянькой, пообещав выплатить премию. Пришло время разнести еду – скользкие пюре и котлеты. Настроение работника в этот день было поганым, хотелось выместить злость. Всё дело в вырванном шипе, от которого не скроешься – приглашение на свадьбу Лены и Павла.
Среди детей он приметил одного худенького паренька, чем-то напоминающего его в юности, чем не идеальная жертва?
И тот действительно отказался есть ужин.
Пришло время наказания.
Однако...
Ты смотришь на него и видишь себя в детско-дерзких, но до сих пор наивных глазах – таким ты был. Над мальчиком стеклянное окно, в котором как в зеркале ты наблюдаешь отражение – такой ты есть. И ты готов продолжить цепочку, начатую женщиной в детском саду? Ты готов ещё одного ребёнка ввести в изнаночный мир взрослых до того, как он станет готов? И за что? За еду…
– Как тебя зовут, парень?
– И-игорь.
– Прости меня, Игорь
Улыбка отразилась во всех трёх временных пластах, и в отражённой улыбке ты вновь почувствовал жизнь.
– Не одолжишь сотовый? Мне бы сделать пару звонков
Протянутая сотня, как компенсация родителям. Возможно, мальчик бы помог и так, но нужно уважать изнанку отношений.
Лена и Павел. Мама. Няня – мамина подруга, что-то нашёптывающая ей о мальчике с той роковой манки. А вдруг, он всё придумал?
И состоялся странный болезненный разговор. А после него Игорь сочувственно кивнул и предложил рассказать сказку.
– Сегодня отбой будет чуть попозже, – решил Артём. – Мы все послушаем твою историю.
Артём радовался, что наконец вскрылся "нарыв". Он откажется от премии, он даже чаще будет сюда приходить и навещать больных, тех самых больных, которые сами того не подозревая доверием исцелили его – вернули миру его целостность.
Сообщение отредактировал Автор №3: 16:28:38 - 19.10.2019
