Осенние листья дуба
- Веська! Ты не передумал, Веська? Ты думаешь, это будет очень больно? Я не боюсь, вот нисколечко не боюсь. А ты боишься, Веська? Вот увидишь, все будет не так страшно, как кажется. Вот просто раз, и все закончится.
Линка нервничала и поэтому говорила не переставая и несла всякую чепуху, теребя тонкими пальцами в заусенцах потертые кожаные ручки кресла.
Точно так же она боялась, когда у них все было в первый раз. Только тогда она молчала и смотрела на Весьника широко распахнутыми умоляющими глазами. И непонятно что в них было: то ли "да", то ли "нет".
К Линке подошел тату-мастер, очень похожий на голодного людоеда, с неприятной на вид специальной машинкой. Второй мастер еще возился у стола с иголками и пузырьками с красками.
Они уже давно решили делать тату вместе. Линке тропическую лилию абсолютно убойного цвета, а Веське - имена всех важных женщин в его жизни. Линка, конечно, на первом месте.
Сидеть и ждать было - хуже некуда. Людоед включил машинку. Та завизжала как аппарат зубного врача на ядерном приводе. Линка схватила Веську за руку.
- Готовы? - спросил мастер. И, как показалось Линке, кровожадно щелкнул зубами.
Линка глубоко вздохнула и послушно подставила крыло.
Домой возвращались на метро. Мастер запретил подниматься в воздух три дня. Татушки, аккуратно заклеенные марлей, слегка саднили. Зато у Линки появились два пирсинга на левом крыле и прошита золотая нить по краю правого.
Встали у дальних дверей, чтобы никому не мешать. Весьник прижал Линку к себе, Линка обхватила его за спину, провела рукой по бархатистой поверхности крыла, ощутила тонкие несущие косточки. Вот странно, дома при родителях они даже за руки стеснялись взяться, а при всем чужом целовались как ненормальные.
У Линки потом болела шея: Весьник был много выше, приходилось задирать голову.
- Ух ты! - восхитился Лесик, Линкин младший брат. - Я тоже так хочу. Только без этих дурацких цветочков.
- Мал еще, - щелкнула Линка брата по лбу.
- Больно было? - не обиделся Лесик. - Визжала, небось, как парась.
- Сам ты завизжишь, - отшила его Линка и отправилась в свою комнату, куда утащила самое большое зеркало.
Раскинула руки, расправила крылья. Несущие косточки натянулись, как каркас у зонта.
Крылья были гладкие, аккуратные, вот только цвет подкачал. У Веськи они черные, как ночь, у мамы - белые как мелованная бумага, у одной девочки в классе были розовые и вся она поэтому напоминала птицу фламинго, изящную как балерина.
А Линка ни дать, ни взять пес-долматинец. Белая поверхность крыльев у нее покрыта в беспорядке разбросанными черными кляксами. Совсем не красиво.
- Глупая ты, - уверял ее Веська, целуя крылья. - Вот смотри - это пятно как улыбающаяся круглая рожица, а это - ящерица варан на солнце. У кого еще такое есть?
От Веськиных слов сладко ныло сердце. Линка улыбалась.
Так-то она сильная, очень высоко подняться не может и разгоняется медленно, но выносливая. Никакие расстояния ей нипочем. Поэтому и собрались они с Веськой за Горный Хребет. Далеко не каждый на такое решиться может.
Интересно все же, в кого Линка такая пятнистая? Мама белая, отец, ушедший от них когда Лесику было три года - коричневый, а дед вообще был редкого окраса: серый в золотых звездах.
Дед умер два года назад и это была ужасная потеря. Первая в Линкиний жизни. Линка так до конца от нее и не оправилась.
Дед водил их с Лесиком гулять и в бассейн, кормил единственным блюдом, которое умел готовить: яичницей с колбасой. Заплетал Линке по утрам косички. И это дед научил ее летать.
Маленькая Линка еще и через скакалку прыгать не научилась, а дед уже показывал ей, как надо крылья расправлять, как делать первый замах, отрываться от земли. Поднимал на руках в воздух: "Лети, птица!"
Линка тяжелым кульком падала вниз, кричала всхлипывая: "Не получается! Никак не получается! И никогда не получиться!
- Что-же ты сразу сдаваться-то, - сокрушался дед. - Обязательно полетишь. Вон у тебя крылья какие ладные. Самые правильные. Бывало, люди и без крыльев летали. А уж ты то!
- Кто без крыльев летал? - любопытствовала Линка.
И дед рассказал ей про смелого Икара. А потом принес книжку про отчаянного мальчишку с молочными зубами и в курточке из осенних листьев дуба.
- Пи-тер Пэн, - читала Линка по складам. - Питер Пэн и Венди. Дед, давай попробуем взлететь еще раз!
В первом классе, куда Линку торжественно провожали всей семьей, на уроках лета ей нечего было делать. Всего несколько детей могли просто приподняться над землей, а свободно парить в воздухе и даже кувыркаться могла только Линка. Она приносила домой заслуженные пятерки и они с дедом отмечали их сливочным мороженным в вафельных стаканчиках.
Дед умер неожиданно. Лег вечером спать и никогда не проснулся. Без него было пусто и неправильно. А потом появился Веська.
Весьник сидел у них с самого утра. Школа закончена, экзамены сданы, аттестат получен. Надо собираться в Путь.
Линка кормила Веську и Лесика яичницей по дедовскому рецепту и они обсуждали будущий полет.
Собирались лететь группой в девять человек. Шестеро парней и трое девчонок. Все ребята проверенные, не нытики какие-нибудь. Каждый день в двенадцать собирались на окраине города, тренировались часа по три, а потом, уставшие как черти, шли на озеро. Разводили костер, пекли картошку, пели под гитару. И говорили, говорили, часто перебивая друг друга. Обсуждали свою будущую жизнь.
Перелететь через Горный Хребет - это вам не хухры-мухры. И дело не только в том, что это тяжело физически. Все надо было перевернуть. Бросить родных, друзей, тяжелую, но спокойную, знакомую жизнь. Назад пути не было. Воздушные потоки двигались над Хребтом только в одну сторону. Против сильного ветра лететь было невозможно. Но все знали: там, за Хребтом, было синее теплое море, пальмовые рощи и пустыни, степи и непроходимая сельва. Полные тайн и неожиданных открытий. И, конечно, много странных, а так же полезных вещей, оставленных "Теми, Кто Жил До Нас".
Позади оставались обыденность и рутина, а так же неимоверное перенаселение в долине, где не хватало еды и даже получить отдельную комнату в коммуналке было неслыханной роскошью.
Линкина мама боялась ее отпускать, но молчала. Она хотела для дочки другой жизни, но была напугана поджидающими за Хребтом опасностями. А то ведь и просто не долетит. Выдохнется, упадет камнем на острые скалы...
Линка в мамины опасения не верила. Молодая, здоровая, влюбленная. Силы через край. Вот дед бы ее точно поддержал.
Потом, когда убежал по своим подростковым делам Лесик, они с Весьником до сердечных спазм утомили старый скрипучий диван и в который раз стали обсуждать будущую новую жизнь.
- Я хочу кататься по морю на яхте, - фантазировала Линка, прижавшись к Веське и обводя пальцем буквы на его новой татуировке. - Как ты думаешь, "Те, Кто Жили До Нас" оставили хоть одну? Хоть самую маленькую? У нас здесь только озеро. И дно в нем илистое.
- Может быть там будет что-то более невероятное. Мы же не знаем. У нас все будет хорошо. Ты веришь?
- Верю.
- Линка, мне надо бежать. Я обещал зайти к кузине Санке, поддержать. У нее вчера неожиданно отсохли крылья.
Линка спорить не стала. Конечно, такое несчастье. А у них еще впереди вся вечность.
Пора было приниматься за домашние дела. Линка схватила хозяйственную сумку и, подпрыгивая на ступеньках, понеслась на улицу. В гастрономе на углу купила хлеба и молока. Выстояла неожиданно небольшую очередь за маслом, походя запаслась пачкой пельменей и встала в очередь за сыром.
- Красивая татушка! - прокомментировал парень сзади.
Линка гордо задрала подбородок.
- Зачем делать, все равно не долго проживет. Только деньги зря транжирят, - тут же отозвался мужчина, стоящий за девушкой.
- Дурак, - заключила про себя Линка. - Вот ведь надо было настроение испортить.
Очередь впереди заволновалась: пожилой женщине стало плохо. Вызвали скорую и милицию. Первой появилась перелетная амбулетка: двое быстрых юношей в оранжевых ветровках уложили женщину в подвесной гамак и взмыли вверх. Лететь было быстрее, чем ехать. На улицах стояли пробки.
Отлет назначили на двенадцатое июля, сразу после рассвета. Линка собрала себе и Веське маленькие рюкзачки с бутербродами и приготовила пояса ц пластиковыми флягами для воды. У Веськи будет карта и компас - его, как самого ответственного и сильного, назначили ведущим группы.
А вечером накануне отлета случилось непредвиденное. Лесика забрали в больницу с подозрением на гнойный аппендицит.
- Лети, - сказала Линка расстроенному и взволнованному до нельзя Весьнику на крыльце больницы. - Если не полетишь, то подведешь ребят. Ты же Ведущий. Без тебя придется все отложить. Через неделю отправляется группа Трубача. Он мужик серьезный и я его знаю: в детский сад вместе ходили. И группа у него: все как на подбор. Я к ним присоединюсь.
Линке совсем не хотелось оставаться, она чуть было не вцепилась в рукав уходящего Веськи и не завопила:"Не бросай меня одну".
Но гордость победила. Она самостоятельная независимая девушка или как? Зато не оставит маму одну с больным Лесиком. Поддержит ее и брата.
Чмокнула Весьника в щеку и убежала сидеть рядом с операционной.
Аппендицит Лесику вырезали утром, когда Веська с ребятами давно уже пересекли черту города. Линка сидела на колченогом стуле рядом с больничной койкой и колола Лесику лед. Мама сменила ее после обеда.
Через три дня Лесика привезли домой. Он лежал на диване и, когда в комнату кто-нибудь входил, очень натурально стонал. Линка варила ему бульон.
А за день до отлета произошло самое страшное. Линка встала с постели с ощущением, что что-то очень не так, очень не правильно и очень не на месте.
- Так, - стала проводить она инвентаризацию. - Руки здесь. Ноги здесь. Волосы не выпали. Зубы тоже. Крылья... Мамочка, крылья!
По левому крылу змеилась тонкая трещина. Линка выбежала из спальни.
- У меня с крыльями непорядок. А скоро улетать, - крикнула она Лесику.
Лесик меланхолически приподнял голову со смертельного одра и высказался: "А ты - как Карлсон. С пропеллером."
Но, увидев Линкины, глаза осекся и замолчал.
Линка пошла в поликлинику. Врач-орнитолог внимательно ее осмотрела и обожгла диагнозом: "Скоротечное отмирание. Рановато, конечно. Но бывает. Хочешь, девочка, я крылья тебе сейчас и отрежу, чтобы неудобств избежать.”
- Нет, - сквозь подступающие слезы ответила Линка.
Собственно, крылья ломались у всех начиная лет с двадцати. Но Линке-то было всего семнадцать! У большинства отмирание происходило лет в двадцать пять-тридцать. Единицы дотягивали до сорока. А давно, еще до Линкиного рождения, был человек, проживший с крыльями всю жизнь. И даже в преклонном возрасте совершающий небольшие полеты.Ему памятник в одном из скверов стоял.
Дома Линка в панике каждые пять минут подбегала к зеркалу: смотреть, не ухудшилось ли положение.
Трещина больше не становилась.
- Может быть врачиха ошиблась, - думала Линка с надеждой.
Она заклеила поврежденное место клейкой лентой и пошла на тренировку. Отлетала два часа. Крыло держало, как обычно.
Линка легла спать обнадеженная.
Утром она поняла, что все кончено. Множество трещин бежало теперь по крыльям. Кое-где кожистая поверхность порвалась и висела поникшими лохмотьями. Линка подняла руки: несколько несущих косточек сломались с неприятных хрустом.
Мама не пошла на работу. Линка сидела в углу и выла, в бессилии царапая щеки и никого к себе не подпуская. К вечеру крылья опали сами. Линка собрала все, что от них осталось.
- Сожгу, - мстительно подумала она. - Жизнь кончена. Гори все синим пламенем.
На улице было тепло. Фонари горели неприятным тусклым светом.
Линка остановилась посреди двора.
- Дед. Что мне делать, дед? - спросила она вечер.
- Лети, птица, - пришел ответ из темноты.
- Я не могу! У меня нет больше крыльев! - выкрикнула Линка.
- Разве это важно? - прошелестела темнота кронами тополей.
- Как же иначе? Нет, конечно, Питер Пэн и Венди, и, даже, супермен летали просто так. Но ведь это была сказка.
- Лети, птица! - настойчиво пела темнота летним дождем.
- Я не могу! Я не умею!
- Надо только очень сильно захотеть. И поверить. Все получится. Вот увидишь, - обнимала темнота ночным ветром.
Линка тряхнула головой, уронила мертвые крылья на траву.
Ноги на ширине плеч, чуть согнуть колени, позвоночник в струнку, руки тянуться вверх, глаза зажмурены до боли.
- Я хочу. Я могу. Я верю.
И ничего не получилось. Линка также стояла посреди знакомого с детства двора, зарывшись кроссовками в пыль.
Не получилось с первого раза - надо начинать сначала.
Позвоночник в струнку, ноги на ширине плеч, зажмурить глаза.
- Я могу. Я верю.
Слезились глаза. Руки затекли. Заболела спина. На ладонях появились заполненные кровью глубокие лунки от ногтей.
Сколько можно пробовать? Десять раз, сто, тысячу?
Линка сидела на земле, подтянув ноги к подбородку и поджав колени. Кураж ушел, остались только усталость и безысходность.
- Я ни на что не гожусь! Всю жизнь проживу в долине. И никогда не увижу Веську.
Небо на востоке чуть посветлело. Огромное, тяжелое с утра солнце, лениво всходило на горизонте. Засветились розовым облака. Трава стала мокрой от росы. Пришел рассвет. Начало всех начал и исполнение всех желаний.
- Дед, давай попробуем еще раз? - спросила Линка у наступающего дня. Потянулась, до боли закусила губы и встала.
Ноги больно ударились о землю. Линка вскрикнула, упала вперед, проехала по каменной крошке, обдирая коленки. Встать не получилось. Перед глазами плыли темные круги. Во рту стоял металлический привкус крови. Руки дрожали. Кололо в груди. Там, где сердце.
Линка с трудом села, постаралась сосредоточиться и оглядеться. Она находилась на вершине холма. Вверху снежными сугробами висели облака. Внизу, на сколько хватало глаз, расстилалось море. Зеленовато-голубое вблизи, темно-синее вдалеке. На берегу стояли палатки, вокруг сновали молодые ребята. Линка углядела черные крылья и знакомую рубашку в красную клетку. Значит, можно было наконец расслабиться и зареветь.
- А вот назло вам всем! - крикнула Линка сорванным голосом. И вытерла слезы.
Линка посмотрела на горевшие ладони. Они были в песке и еще к ним прилипли взявшиеся неизвестно откуда сухие дубовые листья. Линка удивилась и стала собираться с силами, чтобы спускаться вниз.
Сообщение отредактировал Автор №3: 15:16:26 - 31.08.2016
