Джейнард катился с глиняного склона, больно ударяясь о попадавшиеся камни и временами скользя в жидкой липкой грязи, которой было измазано уже все тело и одежда, зияющая рваными дырами.
Наконец он упал в лужу, выплеснув фонтан брызг. Сдавленно застонал, перекатился на спину. Едва подымалась и опускалась грудная клетка. Нужно было собраться с силами. Минутку – другую требовалось только полежать и обдумать свое положение. Чистое голубое небо презрительно смотрело на него полуденным желтым глазом, будто ругая: «как ты смеешь, грязная свинья, валяться в рваной грязной одежде и стонать, жалуясь на жизнь, в такой чудесный солнечный день.»
Дженард смел. Ему попросту больше ничего не оставалось делать, ведь падение выбило из него остатки сил и воли.
- Ты урод! – пронеслось в уме Джейнарда. – Всего лишь мелкий тупой уродец. – Воспоминания ударили не меньше, чем каменный валун минуту назад, а боль отозвалась так же холодно и тупо. Тело ныло, дрожало и тянуло мышцы в разных местах.
- Черт, где я? – прошептал Дженйард и в ответ услышал пронзительный свист. С большим усилием привстал на колени.
Вокруг на много километров простирается поросшее свежей сочной травой зеленое плато. Такое впечатление, будто оказался где-то на гигантском футбольном поле. Ни домов, ни деревьев, ни людей. Даже склон, с которого он так неудачно свалился – исчез.
- Где я, пресвятая богородица?
Тишина. Оглушающая свистящая тишина. Мертвая тишина.
Он поднялся. Смуглое в ссадинах и синяках лицо, перепачканные глиной темные волосы, растрепанный грязный спортивный костюм синего цвета и темные, почти что новые, измазанные черно-оранжевой жижей кроссовки. Сейчас его можно было принять за пугало, посреди футбольного поля.
Прокашлявшись и выплюнув тугую красную слюну, зуб шатался, но не выпал, Джейнард качающийся походкой побрел в ту сторону, где, по его мнению, должны быть люди. Он почти всегда опирался на интуицию, и она нередко поддавала ему гаденькие сюрпризы, но сейчас – какого черта – все равно не из чего выбирать.
Силясь вспомнить хоть что-либо, что поможет понять, где он, Джейнард морщил лоб, теребил грубыми пальцами бритый подбородок и тер маленькие уши.
Память казалась такой же чистой, как и окружающий зеленый океан свежескошенной травы, но лучики надежды грели сознание и он собирался действовать, а не распускать слюни, как когда-то его учил, или учила… Кто же это был? Голова болела от движения мыслей, будто они там ползали как тараканы, а не просто передавали нервные импульсы.
Наверное, всему виной наркотики или лошадиные дозы выпивки, - думал он. Джейнард постарался вспомнить, принимал ли он что-нибудь. Память заржавела и не поддавалась. Тогда он закатил рукава и пристально осмотрел вены. Синяки были, но не от иглы шприца. Ноги, он откуда-то знал, что нужно осмотреть вены на ногах. Закатил штаны, снял кроссовки – ничего. Ладно, сдался он, в конце концов, есть множество способов принятия наркоты, без внутривенного вливания.
- Эй, ребята!- закричал он. – Мне нужна помощь. Я кажется перебрал, так что вижу странные глюки и не понимаю где нахожусь. Пожалуйста, отвезите меня в больницу или хотя бы наденьте на голову ведро со льдом. – Криво усмехаясь, попытался пошутить он.
Тихо как в гробу. – Мысль резанула как скальпель по коже. – Я че, блин, умер? Нет. Нахрен! – попытался отогнать неприятную догадку Джейнард.
Он бы конечно помнил, как умер или погиб, если бы это было так. Но он ничего не помнил, кроме скудных несвязных отрывков, всплывающих также внезапно, как и голая задница малыша Чарльза в бассейне, где Джейнард нередко проводил время с друзьями в школьные годы. Он постарался уцепиться за это кусочек и тихонько, почти что нежно стал приглядываться и прислушиваться к этому воспоминанию.
- Чар, - ты кретин. – гогоча орал Джейнард, тогда ему было не больше двенадцати. – Твоя жопа, как остров!
Чарльз, не смотря на большой для его возраста вес, ловко ушел под воду, быстро одевая трусы и подныривая под Джейнарда. Всплыл он с оглушительным шумом – Бух! – сзади Дженйрда и громко смеясь. – Ты взорвался, Джейни. Вражеский корабль потоплен, так что вали на дно! – Он с силой надавил ладонями на голову мальчишки и тот, мотая руками, погрузился под воду. Через секунду Чарльз с гиканьем и бульканьем тоже скрылся под водой, так как Джейнард схватил его ноги и потянул вниз.
Ребята выбирались из бассейна посмеиваясь и подшучивая друг над другом, пытаясь столкнуть обратно в воду.
Футбольное поле. Джейнард словно вынырнул из захвативших его картин.
- Эй, кто-нибудь! Мне нужна помощь! – кричал он, что было сил.
Тишина.
Тогда он решил использовать воображение, чтобы понять, галлюцинации видит или нет. Расчет был прост: нужно представить себе что-то не обычное, например, зеленого рогатого кролика с крыльями, и он появиться, если конечно это место, всего лишь плод его воображения.
- Зеленый рогатый летающий кролик, зеленый рогатый летающий кролик, зеленый… - забубнил себе под нос Джейнард, стараясь как можно ярче в деталях представить подобное существо.
Вот темно-зеленая шерстка колышется на ветру, выглядывают маленькие рожки из-под длинных обвисших ушей и слышно легкий шелест перепончатых как у летучей мыши крыльев.
Ничего. Не более реально, чем картинка из книжки. Просто мыслеобраз, который испарился также легко, как и возник.
- Черт! – вскрикнул Джейнард. – Это что, значит все по-настоящему? – Конечно, он не был уверен на все сто, что так оно и есть. Да, опыт не удался. Но это еще не объясняет наличие бесконечного, мать его, футбольного поля с застывшем солнечным диском посреди безоблачного голубого неба, где склоны появляются и исчезают по своей прихоти, оставляя лишь следы побоев на теле, – неоспоримого доказательства своего недавнего существования.
Джейнард молча побрел вперед. Действовать лучше, чем мучиться тягостными ожиданиями. Так он чаще всего и поступал в своей жизни. Долгие раздумья утомляли. Слишком много неопределенности, различных вариантов и сомнительных решений. Нужно только выбрать примерное направление, а дальше... Дальше обязательно что-нибудь сложится. Вот только не этот ли подход к жизни привел его в это занимательное место.
Все-таки, какие-то смутные чувства о самом себе остались. Он знал, что подобное поведение ему свойственно, даже привычно. Да и Чарльза он вспомнил довольно быстро. Но почему-то, память себя открывала с окольной стороны, не желая, чтобы ее брали грубым штурмом.
Джейнард попробовал насвистывать. На ум пришли слова какой-то песни:
В полях порхая и кружась,
Как был я счастлив в блеске дня,
Пока любви прекрасный князь
Не кинул взора на меня.
Мне в кудри лилии он вплел,
Украсил розами чело,
В свои сады меня повел,
Где столько тайных нег цвело.
Восторг мой Феб воспламенил,
И, упоенный, стал я петь...
А он меж тем меня пленил,
Раскинув шелковую сеть.
Мой князь со мной играет зло.
Когда пою я перед ним,
Он расправляет мне крыло
И рабством тешится моим.
«Лилит», - всплыл в голове еще один кусочек головоломки. Кажется, он пел эту песню ей. Под гитару, самостоятельно подобрав нехитрую мелодию на стихи какого-то автора.
- Лилит, - задумчиво произнес Джейнард. – Кто же ты такая, Лилит?
Память не сдавалась. Тогда он снова стал насвистывать мелодию.
- Боже, я так польщена. Специально выбрал моего любимого автора, чтобы сделать мне приятное? – Вопрос был скорее риторическим.
- Да, хотел тебя порадовать, - откладывая гитару на спинку дивана, сказал Джейнард.
В маленькой холостяцкой квартире Джейнарда достаточно уютно. Похоже, сказалось воспитание матери и образ жизни отца, которые были педантичными, но без фанатизма, людьми. Конечно, ему пришлось сегодня навести кое-какой порядок и убрать несколько выбивавшихся из общей гармонии вещей, так как хотел произвести впечатление на Лилит. Что и удалось.
Она одобрительно осмотрела редкую мебель, стены, потолок с аккуратно поклеенными зеленоватого оттенка обоями, расписанными причудливыми и бессмысленными, но красивыми узорами.
- Чисто, уютно. Ты сам убираешь или пригласил домработницу? – сказала она тогда.
Но все это было чепухой. Приятной чепухой, конечно, но важно было вспомнить другое. Да, когда они разругались, как раз на преддверии его увольнения. Тогда, казалось, привычный мир стал рушиться и рассыпаться как оползень. Почти все отвернулись от него и Чарльз, эта толстая задница… Джейнард застал Лилит и его вместе.
Такого не может быть, ну не бывает так, чтобы столько неприятностей разом: работа, друзья и Лилит. Он заболел. Хроническая усталость после бессонных ночей и дружбы с бутылкой дала о себе знать самым непосредственным образом. Наркотиков он не принимал, теперь Джейнард это точно знал, а выпивка только глушила одиночество, но не могла стать причиной белой горячки, например.
Жизнь стала пустой. Он проваливался в яму безнадежности и падал медленно, как наверно падала Алиса в кроличью нору. Вот только из приключений ему досталось упасть не на мягкий ворох листьев, а скатиться со склона в грязную лужу на огромном мертвом футбольном поле без игроков и болельщиков.
Что здесь делать, он не знал. Он и тогда не знал, когда все стало очень плохо. Джейнард не сдавался и действовал, но выбрал неверное направление. Старина рассудок и в этот раз не был побеспокоен. Чувства овладели им, а интуицию в таких случаях трудно отличить от голоса обиды. И он послушался не того внутреннего голоса, который порой спасал его из переделок, но в целом был редким гостем на вечеринке его жизни.
Но послушался ли до конца? Что все это значит?
- Где я? - В сотый раз задавал он себе этот вопрос. - Тело болит, я не мертв, но вокруг картины нереального мира. Так не бывает!
Джейнард наклонился и с силой рванул клок сочной зеленой травы. В руках остался пучок с обвисшими корнями и комьями земли. Образовавшаяся лунка тотчас затянулась, и поле стало снова непогрешимым своим зеленым покрывалом.
- Черт! – Джейнард хотел швырнуть траву на землю, но пальцы сжимали только воздух. - Что же это такое? Выходит, я заперт в ловушке своего сознания? Это все мне только кажется. Или почти все. Что делать? Действовать! Я уже поспешил и вот опять действие. Нет. Надо подумать, как следует хорошенько подумать.
- Нечего тут думать. Действуй, ты, маленький уродец! – слова громом раздались в его уме. – Прыгай!
Джейнард отшатнулся. Мальчишки стояли на груде строительных блоков. Их отделяло от Джейнарда около двух – трех метров. Все перепрыгнули. Для этого нужно было, как следует разогнаться. Марти прыгал перед Джейнардом и чуть не сорвался, но зацепившись о края блока и шлифуя кроссовками бетонную стену, подтянулся и выбрался на ровную поверхность, одобряемый дружескими возгласами остальных. Чарльз ушел сразу же, как только увидел, что им предстоит сделать, чтобы играть с более старшими мальчишками. Его обзывали трусом и маленьким слюнтяем, но он не стал прыгать. С его весом, это было слишком опасно, и Чарльз не стал рисковать. Лишь с грустью посмотрел на Джейнарда.
- Я буду дома. Приходи потом, поиграем на компе. – Под свист и оскорбительные выкрики Чарльз неторопливо спустился по железной решетке и поплелся в сторону своего двора.
Джейнард колебался, не уйти ли ему с другом. Он очень не хотел выглядеть трусом, но и хотел поддержать Чара.
- Ну! Прыгай, или ты всего лишь мелкий тупой уродец?!
И Джейнард стал действовать. Как следует разбежавшись, он оттолкнулся от края одной плиты и допрыгнул, совсем как Марти – уцепившись ладонями за край плиты, но больно ударился челюстью об угол и от внезапной тупой боли разжал пальцы. Он даже не вскрикнул, просто глухо упал с высоты третьего этажа на груды кирпичей, плит и строительного мусора.
В сознание Джейнард пришел только в больнице. Сотрясение мозга, так сказали врачи. Жить будет, кости на ноге и руке срастутся. Кости, конечно, срослись и жив остался, а голова не редко болела. Часто во снах он пытался перепрыгнуть эту бездну душевной боли и всегда падал.
И опять он упал. На этот раз на безопасную плоскую как теннисный стол землю футбольного поля.
- К черту, я больше в эти игры не играю. – Выдохнул он и мягко опустился на траву. Чар, я больше не виню тебя за Лилит. Давай просто вернемся домой, выпьем за ваше с ней счастье, а потом я тебе врежу разок в грудину, тебе не будет больно, я знаю, толстокожий мой приятель, зато мне станет легче и мы по-прежнему останемся друзьями. Тебе просто нужно было рассказать раньше.
Джейнард затих, а зеленое поле стало таять. Он стоял на краю балкона в своей квартире и одной ногой уже перелез на другую сторону. Восьмой этаж – верняк, особенно, если вниз головой.
- К черту, ребята, этот день никогда не случиться. Я иду к Чару, и мы как следует, выпьем, а потом я ему врежу от души и порошу прощения за несдержанность. Все, с запоем покончено, депрессию к черту, начинаю жизнь с чистого листа.
Сообщение отредактировал Автор №14: 20:03:21 - 01.03.2013
