Уважаемые Форумчане и "Иные форумчане"!
Новинка сезона "Дозорна Битва" !!!!
Повод для дуэли: Непреодолимый антагонизм двух изначальных Сил
Тема дуэли: "Правдивые Истории: Мужские Разговоры"
Срок - до 14 января 0-00 по МСК.
Ставка - 250 репок, из коих 100 уходят в копилку Дозора победившего Высшего Иного.
Объем - до 15 000 знаков.
Работы присылайте мне Личным Сообщением.
Придётся ли Темнейшему mauserу лечить ранения питием керосина из примуса?
Убережёт ли парадная каска Светлейшую голову BaronKorа ?
Ответы на эти вопросы вы получите по окончании голосования.
Заранее всем благодарен. Сам не голосую.
Итоги будут подведены 19.01.2013 в 21 час 24 мин по Мск.
mauser
Княжна Виктория
Три робких огонька, трепещущих на кончиках свечей кованного канделябра, колыхнулись на встречу проскользнувшему сквозняку. В отворившуюся со скрипом дверь, чуть шаркающей, знающей пулю походкой, вошел князь Могильный. От него так и веяло январским морозцем, а на щеках его играл лихорадочный, выжженный ветром румянец.
- Кого только в поздний час на ассамблею к Васильичу нелегкая не притащит! Могильный, да какими судьбами! - всплеснул руками князь Шадов
- Вы непроницаемо темны, милейший Шадов - томно молвила графиня Татьяна Редракова - у князя в наших краях неотложные дела - решать вопросы чести. По утру ему предстоит стреляться с бароном фон Корром. Право, по тому, я не меньше вашего удивлена его визитом. Не до потех вам нынче праздных, Владимир.
Могильный в ответ лишь поцеловал тонкую, аристократически бледную руку Татьяны, вежливо поклонился хозяину бала - молодому графу Артемонову, и, усаживаясь за стол, не смог миновать медвежьих объятий своего старинного товарища Шадова.
- Рад приветствовать Вас на нашей скромной ассамблее, уважаемый Могильный - сдержанно приветствовал князя юноша
- Благодарю за любезнейший прием, уважаемый Роман - чуть пародирую молодого человека ответил князь - Однако я удивлен - что среди этих затворников делаете Вы, тогда как вашей юности кружиться с красавицами в мазурке потребно?
- О, видишь ли, уважаемый точно пёс - зализывает среди прожженных циников сердечные раны - иронизировал Шадов
- Видите ли, уважаемый Владимир Владимирович, оскорбить Сергея Васильевича своим отсутствием я не посмел, однако портить своим сплином настроение собравшимся не смею, ровно как и развеять его в хмельном веселье - сказал Роман, чуть обмокнув губы в высокий, тонкостенный бокал красного вина
- Ну так таки правильный подход, Рома! - одобрил сей поступок Шадов - Кто ж сплин развеивает-то? Его подобает топить и топить в зелье! А мы, как осмелился выразиться уважаемый князь - опять передернул коренастый весельчак - самая для того подходящая компания.
- Что ж - вздохнул Могильный - позвольте и мне в таком случае, хворь душевную у вас оправить
- Тю! - деланно удивился Шадов - От семи смертей живым ушел, а тут на тебе - пал жертвой какой-то соблазнительницы! Давай-ка лучше партейку в преферанс заложим! Хотя играть-то с тобой... Тебе и черт вмастить старается!
- Отнюдь. С нечистым у нас с недавних пор отношения несколько натянуты - отвечал князь - Угости-ка, брат, табачком своим славным. Турецкий для меня особо горек с недавних пор. Тогда, погоняя мушира Абдул-Кериму, на юг от Дуная, пьяный от запаха близкой победы, я и поймал османскую саблю. Рассечение вышло хоть и кровавым, да только мундир и запачкало, но выпасть из седла, несясь в авангарде клина, без серьезных травм редким счастливцам удается. Так уж вышло, что на берегу дунайском без меня флаг Руси-матушки подняли. Ну а мне стало быть, дорога одна - в тыл, раны зализывать. А уж там, война - не война - все одно... - повествовал Могильный, набивая свою большую, верно четвертьфунтовую трубку предложенным табаком.
- И отправили меня тогда посеченное плечо, да выбитое колено латать на минеральные воды, в городок **ск. Захолустье страшнейшее - не чета здешнему свету, однако ж и там ассамблеи случаются. Чего уже и скромничать - прознав о моем титуле, пусть даже и не кровном вовсе, всяк почитал за честь на свой бал заманить. На одной ноге, польку я не танцор, однако ж, более приемлемого занятия в тех местах не случилось, и потому, куда бы не звали исправно хаживал, вино пить да в картишками перекидываться. Дурная слава проходимца и прожигателя жизни до тех мест не успела докатиться, и провинциальной публике представлялся мой образ вполне благовидным - раненый офицер благородного происхождения - чем не идеальная партия для их наливающихся соком дочурок...
- О мерзорстях речь заходит, княже - фыркнула Татьяна - не совестно ли в обществе дамы?
- Согласен, Татьяна, разговор мужской - уж и не обессудьте - отвечал Могильный, пыхтя трубкой - однако ничего непристойного в повести моей не предвидится, от того общество ваше меня нисколько не смущает.
Шадов в миг погрустнел и самозабвенно засопел трубкой, закусив роскошный ус. Графиня же демонстративно отвела взор и раскрыла веер. Один лишь юный Роман глядел на Могильного чуть подернутым хмельной пеленой, но глубоким взглядом, свойственным молодым романтикам, амурными делами еще не слишком искушенным. Князь поймал этот алчущий взгляд, отхлебнул вина и продолжил:
- Городничий принимал меня как сына родного. Очевидно, что он уже давным-давно в своем сметливом уме поженил меня со своей средней дочерью - Еленой. Однако ж, сияющая в местном свете Елена, у ног которой лежал абсолютно любой мужчина в этом городе, нисколько меня не интересовала. Королева бала - она нужна лишь тем, кто бал править хочет и впредь. Нет, никогда меня не смущала перспектива стреляться за благосклонность барышни - при этих словах Шадов многозначительно хмыкнул в усы, явно поминая какую-то старинную историю из общей бурной молодости, но князь, как ни в чем не бывало продолжил - можно взобраться по телам несчастных возлюбленных - с такого постамента серенады до балкона долетают несколько лучше... А вот захочется ли очутиться на том же балконе рядом с ней - вот это - вопрос...
- Я ничего не понимаю, уважаемый князь! - пылко взвился Роман - Уж простите, что оборвал на полуслове... Как же так выходит - вы не видите ничего зазорного построить свое счастье на чужом горе, а меж тем за счастье завоеванное биться отказываетесь?
- От чего же, Роман? - парировал князь - За счастье биться - не отказываюсь. А вот за женщин - увольте. Ну вот представь себе: застрелил ты на дуэли такого же безнадежно влюбленного страдальца, как и ты сам. А за что ты его убил? Только за то, что он тебе мешает? Ну, допустим. А кто же тебя в такую неловкую ситуацию загнал? Уж не возлюбленная ли? И от пылкой ли любви к тебе она обрекла тебя на поединок? Ну хорошо, беднягу схоронили, свадьбу сыграли... неужели ты думаешь, что это была твоя последняя дуэль на этом бранном поле? Сколько их тебе еще предстоит? Станешь ли ты чужой безвинной кровью выкармливать самодовольство пусть даже трижды горячо любимой избранницы?
На некоторые мгновения, в комнате повисло неловкое молчание. Прервал его Шадов, пристально глядя на просвет свой бокал, философски изрекший:
- Вот поэтому я не женюсь!
- Продолжайте, любезный князь - сказала Татьяна - право, ваши росказни начинают меня занимать!
- Так вот, стало быть. Чуждый светским потехам, я игнорировал навязчивое внимание Елены. Напротив, жгучий интерес во мне пробудила Виктория - младшая из дочерей Евграфа Семеныча. Её не затягивало в водоворот всеобщего хмельного веселья - по обыкновению, она томилась в углу с французским романчиком. В её скромной, юной красоте, едва подчеркнутой невычурным нарядом, было что-то манящее и недоступное, что затмевало пышущих роскошью, испытанных светом дам. И взыграла тогда во мне юнкерская кровь, пробуждая в памяти прежнюю буйную рань. Я краснел и бледнел, ловя её безразличные взгляды как высочайшую награду. Бравый офицер буквально размяк до робкого юнца, не в силах приблизиться и завести беседы. Клянусь, легче было бы, будь это вражеский редут! Однако, не стыдно бояться - куда постыдней спасовать так и не решившись. Скривив предельно страдальческую и благовидную гримасу раненного война, с робкой надеждой если не на симпатию, то по меньшей мере на сострадание, я решился наконец завести пустой, непринужденный разговор. Коварство мое, пусть и не сразу, однако же принесло свои плоды. Льда её сердца разбить не удалось, однако, толща начала таять. И уже через пару дней, мы непринужденно гуляли по закатному саду, на задворках особняка городничего. Отец же её, с судьбой примирился поразительно быстро - ему было едино - что "княжна Елена", что "княжна Виктория" - одинаково ласкали его честолюбивый слух.
- Так за тебя же можно только порадоваться, старый распутник! - хлопнул своей дюжей, точно медвежьей лапой барон по эполету Могильного
- Не все тут так просто, друг мой. Тут-то и начинается быль, что фантастичней иного вымысла. Лишь только начало смеркаться, как буквально на средине слова Виктория спешно оставила меня. Я не мог взять в толк и начал поперво пенять на себя - уж не оскорбил ли я чем прекрасную деву? Однако, как ни к стати, вспомнилась мне услышанная краем уха сплетня брюзжащих в салоне старух, будто бы не чиста духом моя прекрасная Виктория. Будто бы подпустила она к себе нечистого, и от того, по ночам не почивать, а бродить по округе изволит, чем народ провинциально суеверный крайне тревожит. Но не пристало русскому солдату суеверий глупых пугаться, а дыму без огня не бывает. Знать, Виктория любит прогулки под луною в одиночестве... Вот и решил, за полночь вновь в сад наведаться. А меж тем, чем ближе был час назначенный, тем меньше во мне лихости оставалось, однако ж и её хватило. Сунул за пазуху самовзводный кавалерийский револьвер мистера Кольта, перекрестился да и отправился к городничьему дому. Обойдя вокруг, истинно заметил - виднеется меж деревьев белый силуэт, с распущенной копной огненно-рыжих волос. Сердце моё возрадовалось, а все страхи отступили. Отбросив всякие приличия, я со всех ног пустился навстречу возлюбленной. Едва я только достиг её, как она внезапно кинулась на встречу и оттолкнула, с нечеловечьей силой. Оказавшись на земле я заметил, что глаза её закрыты, и вовсе не ступает она по земле, а будто бы парит над нею. Знать правду люди говорили - дело тут не чисто. Я поднялся на ноги, вынул револьвер и крикнул: "А ну, нечистый! Отпусти девицу! Выходи биться по-честному!". В ответ, Виктория лишь склонила противоестественно голову и прорычала: "Не тобою сажено, не тебе и прогонять!" - и снова сбила меня с ног. "Чего ты хочешь, скверный дух? Ни моей ни её души тебе не видать как своих ушей!", на что девушка выгнулась всем телом мерзко расхохоталась: "Нужны мне ваши душенки, что кобыле пятая нога! А коли торговаться надумал, то я тебе цену назначу". "Чего тебе?" - спросил я его, одержимый азартом - не было в ту минуту цены, которую я бы не согласился уплатить. Виктория подлетела ко мне вплотную и почувствовал запах серы, исходящий от её волос. Она сказала: "На нижней улице стоит старая часовня. Там, по утру будут отпевать купца Барышева. Старый скряга был настолько гнил душой, что перед смертью слопал все свои облигации. Это мой мешок с деньгами!". "Так пойди да забери" - отвечал я, не понимая чего нечистый от меня хочет. "Не могу я войти в эту церкву - там икона рукописная висит, животворящая. Да и место там больно намоленное - не гляди, что на костях стоит . Ты пойдешь и вытащишь усопшего за церковную ограду - тогда девку и отдам". "Ну что ж - веди, коль не шутишь" - сказал я и поплелся следом за летящей подогнув над землей босые ноги Викторией...
- Чур меня, - крестился барон Шадов - да как же можно? В сговор с Нечистым!
- Вот-вот... - вставила Татьяна, прикрывающаяся до самых глаз веером - Не жутко ли Вам, князь, было?
- Да как же не жутко, - отвечал Могильный, наполняя бокал вином - Оно и не только там жутко было. Картечь - она намного свирепей над ухом проносится - а биться-то надо!
- Ну война-войной, - не унималась графиня - Но тут то Вас самого - какой бес попутал?
- Уж явно не тот самый. Оно, конечно, голову там сложить было бы и вовсе не мудрено... а чего ж ею дорожить? На что ж еще жизнь дается? Не в преферанс же её проигрывать.
- Ну да черт с тобою! Могила тебя только исправит, благо по самому краю её ходишь - не выдержал барон - Дальше-то что было?
- Ведомый бесом, пришел я к церквушке. Виктория остановилась у ворот, прорычав: "Дальше - сам. Волоки его сюда, да поживей!". И я вошел в часовню, перекрестившись и поклонившись, как и подобает всякому христианину. Тяжелые дубовые двери скрипнули и, схлопнувшись за спиной приглушили отвратную брань, с рыком извергающуюся из прелестных уст Виктории. В церкви было темно и тихо - лишь у некоторых икон горели свечи, выхватывая из темноты рубленый силуэт гроба, в котором прибывал покойный. Я обошел домовину стороной и встав подле иконы прикрыл глаза и помолился деве Марии, с такой чистотой и искренностью, которой прежде не испытывал. Ноздри с упоением ловили знакомый с детства запах ладана, и видимо сами святые угодники мне подсказали хитрейшую идею. Я взял свечу, и некоторое время пошарив в потемках, таки обнаружил ладанку. Я взял из нее несколько крупиц смолы, откинул барабан револьвера, и, немного размягчив благовоние над пламенем свечи, смазал им пули. Затем, преисполненный уверенности, принялся вынимать усопшего из гроба. Надо отметить, что покойный был весьма тучен, и занятие представилось тяжелейшее. Взвалив на плечо эту жуткую ношу, стараясь не путаться в его саване, я медленно зашагал на встречу бесу. Когда я положил на землю покойного, с максимальным почтением к телу, нечистый от чего-то не поспешил к нему приблизится. Виктория ткнула в сторону тела своим тонким перстом и проревела: "Крест сними с его шеи!". "Э, нет" - отвечал я - "Теперь твоя часть уговора! Отпусти девушку!". Виктория отшатнулась назад, занялась страшным криком и, неожиданно, рухнула ниц на земь, а, подле нее тут же очутилось отвратительнейшее создание. Тварь была густо покрыта кучерявой бурой шерстью, имела рога, на манер бараньих и мерзкую рожу, схожую с собачей и свиной одновременно. По уговору, я снял с шеи покойного серебряный нательный крестик и отдал его бедной Виктории, едва держащейся в сознании, взирающей на всю картину глазами полными ужаса и недоумения. Одними губами я прошептал ей строго: "Надень и молись!" и обернулся в сторону лукавого, который, тем временем, принялся стремительно увеличиваться в размерах. Вымахав до размера примерно полутора человеческих ростов, он схватил покойника за ногу и принялся трясти, что тряпичную куклу. Каково же было мое удивление, когда из распахнутого безвольно рта мертвеца со звоном посыпались монеты и полетели скомканные облигации. Дождавшись, когда этот жуткий град уймется, я вынул револьвер и окликнул нечистого. "Посмотрим" - сказал я как можно уверенней - "правду ли люди говорят, будто черт ладана боится! Чуешь, чем пахнет?". Звук выстрела прокатился над спящим городом, а пороховой дым застелил глаза мои на некоторое мгновение. Попал ли я в лукавого - знать, скоро свидимся и спрошу - однако, луна, освещающая своим серебристым светом пустырь подле церквы, не выхватывала из тьмы ничего окромя покойного, горстки денег, сидящей на земле девушки в ночном платье, да меня, нелепо метящегося револьвером в пустоту.
- Ну ты, брат, даешь! Самого черта объегорил! - залился хохотом Шадов - А денежки? Денежки-то собрал? Много ль там было?
- Весьма - наигранно скромно пожал плечами Могильный - Не легко мне далось прокутить все до нитки за полгода!
- А что же Виктория? - нетерпеливо любопытствовал Роман - Вы с нею виделись? Она Вас полюбила?
- Вероятнее всего, уважаемый Роман, вероятнее всего - отведя глаза в пол, задумчиво ответил князь - На следующий день, она прислала мне записку, крайне сбивчивого содержания, в которой будто бы стыдясь своей поруганной ночным приключением репутации, объяснялась как такое вышло, что спуталась она с нечистым духом. Причиной всему являлась зависть к своей старшей сестре, на фоне которой Виктория явно меркла. Конечно, мы виделись с ней и еще, однако ж любовь моя улетучилась, как с белых яблонь дым. Не то омерзение от всей этой чертовщины отталкивало меня, не то она лишилась своего дьявольского обаяния... Мне это не ведомо, да и ровным счетом уже и не важно. Я отбыл обратно на передовую, как только счел это возможным.
- Но как же так? Простите мне мою дерзость, уважаемый князь, но что же тяготит вашу душу тогда, если вы добровольно оставили влюбленную в вас девушку? - не унимался Роман
- Не то чтобы уж совсем добровольно - там где войны дела мои. Хотя... кому я голову морочу? А главное - зачем? - князь помолчал и вынул револьвер. Он откинул барабан, который, как казалось, до сих пор источал тонкий запах ладана, вынул патроны, и принялся их вновь опускать в зияющие каморы, волнительно проверяя, будто бы и не сам зарядил его прежде - Горестно мне от того, уважаемый Роман, что не моя это доля. Не найти мне счастья в покое... без постоянных сражений за женщину... а та, в которой не уверен и места в сердце вовсе не достойна...
- Вот поэтому я и не женюсь! - вновь резюмировал Шадов.
***
Непроглядный сумрак сменился серым маревом зимнего утра. Вдалеке, у назначенного барьера, уже виднелась фигура повидавшего многое на своем веку Софтина - обговоренного по обоюдному согласию секунданта. Решительной поступью, свойственной гордым сынам германской земли, к нему приближался Барон Ерих Иероним Фон Кор. По другую руку от секунданта, на встречу ему слегка прихрамывая, но от того не менее величественно, приближался к барьеру князь Могильный.
Татьяна смотрела на них, прекрасно осознавая, что уже через мгновение пуля, толкаемая пороховыми газами и истинно мужским сумасбродством разлучит её на всегда с одним из старинных друзей. Такими они были и останутся в её памяти на всегда - слишком хорошими, чтобы просто умереть. Слишком гордыми, чтобы состариться.
BaronKor
Подлинная история о том, кто же может иногда сидеть в пруду на самом деле.
Барон, как всегда в это время, тревожно поглядывал на часы в своём каминном зале. Скоро неумолимо наступало 10 часов утра, а подвиг этого дня и не думал даже намекнуть о себе. И это было странно. – Как настоящий барон, и, по давно сложившейся уже традиции, он всегда именно на это время всегда планировал подвиг текущего дня.
Как ни странно, но в то утро барона не побеспокоил даже ни один из вечно отвлекавших его от дел докучливых посетителей… Хотя, явись к нему в то утро кто незваный в гости, всё могло бы быть совсем и совсем по-другому…! Но, - случилось именно то, что случилось, и ничто иное.
Поэтому тем утром, барон, как всегда, готовя свой замок к очередной войне ради мира во всём мире и в окрестностях в частности, - всего лишь усовершенствовал огромный макет своего замка и прилегающих земель.
Макет занимал треть каминного зала и был абсолютно точен. На нём отражались все, даже малейшие, изменения, происходившие в округе. К войне барон всегда готовился всегда очень серьёзно, а как можно воевать без точных карт? Карты у барона, конечно, были, но и натур - макетом он не пренебрегал. Сейчас же он наносил на макет не только новые грибочки, выросшие на месте украденных не так давно каким-то браконьером, но и объект очень серьёзный: барон пристраивал точную копию Атомной Станции.
Эту станцию решили построить, - несмотря на вежливые заявления барона о неуместности данного мероприятия, - очень не далеко от его дома. Его ссылки на то, что эти земли принадлежали когда-то его семье, и, если и были проиграны в карты в конце 18 века, то в игре нечестной, и только потому, что противник явно передёргивал в карты. Барон приводил так же и тот довод, что мошенника того потом проткнули шпагой после факта столь нахального грабежа. И проткнули в дуэли абсолютно честной!
Воюя всю жизнь, барон ни к чему не стремился более, чем к достижению своих скромных целей путём вежливых просьб и переговоров.
Поэтому барон требовал вернуть земли. Барон был убедителен, вежлив и логически безупречен в своих доводах. Он дважды в день подавал иски в различные суды и умолял о справедливости. Но, увы, в век демократии, - это когда, на свою голову, - всех научили читать и писать, а кого попало - в первую очередь, - доводы чести оказались тщетны. – Станцию строили – строили, и, наконец, всё-таки построили. Теперь её не мешало бы взорвать…
Поэтому сейчас, устанавливая выкрашенный красным, с нарисованной сверху мишенью, макет атомной станции на место, барон прикидывал, сколько же тонн динамита надо заложить в несущие узлы станции, чтобы его справедливые и вежливые просьбы к властям были, наконец-то, приняты во внимание.
Тут ведь было очень важно учитывать один очень важный момент: водохранилище Атомной Станции и Пруд у Замка барона соединял тоненький ручеёк…
А атомную энергию барон не любил истово, - поэтому генератор его замка вращали какие-то люди с востока. - Это оказалось дешевле, чем оплачивать тариф родного Фатерлянда.
Так что утро начиналось серо, грустно и ничем не примечательно.
Но ровно без четверти 10 в каминный зал замка ворвалась повариха барона- фрау Марта.
- Барон! Меня укусили за зад! – вскрикнула она.
Барон, потревоженный от своих планов и размышлений, оторвал взгляд от макета окрестностей и удивлённо замер.
- Фрау Марта?!! А где Ваш чепчик? И почему Вы только в фартучке? Где Ваши туфли, сковородка и юбочка? Вы повариха, или уже вечер? Почему Вы почти голая в начале рабочего дня? И кто посмел Вас кусать за зад? Опять садовник? Тех шпицрутенов ему было мало? Повешу же подлеца!
Вбежавшая фрау смахнула рукой челку и развернулась к барону .. как бы сказать…, той стороной, что в иную сторону от глаз обычно смотрит.
Теперь ахнул барон.
Это, вне сомнения, - был след. Зуба. Треугольного. – Как будто клеймо поставили.
Как всегда в экстренных ситуациях, барон среагировал молниеносно: схватив с макета штангенциркуль, он подбежал к фрау Марте и замерил высоту отпечатка: ¾ фута! – воскликнул он пораженно.
На чём он производил замеры, мы уточнять не станем, не убедившись, что всем читателям более 18 лет.
Может, я что-то не правильно меряю? – подумал барон.
- Вы не могли бы наклониться? - вежливо попросил он фрау Марту.
Когда та выполнила его просьбу, барон произвёл измерения ещё раз.
- Хм… странно, а теперь – фут! – пораженно заключил барон.
- А так то, вообще, как я вижу, человек она хороший…, - подумал он. А то поприсылали мне тут докладных про её плохой характер! Главное – нельзя в жизни делать скоропалительных выводов о человеке. - Надо просто правильно на него взглянуть. Может, мнение и улучшится, - заключил барон.
Фрау Марта произвела на него в целом благоприятное впечатление, - да барон всегда умел подбирать сотрудников.
- Фрау Марта? Так что случилось? – спросил он, внутренне готовясь уже к новостям просто ужасным.
Та, развернувшись, и уже почти успокоившись, докладывала почти связно: Мы с утра пошли на пруд. Купаться. Ну – поварихи, ваши горничные… весь наш женский дружный коллектив. Вот. Пришли, разделись, - как обычно. Бинокль в кустах с того берега пруда блеснул… Всё было, как обычно.
- Какой бинокль? – удивился барон.
- Да грибник тут один в Ваш сад вечно ходит, - по утрам он всегда за нами подсматривает.
- Подсматривает,- это понятно…, - задумчиво сказал барон. А почему «грибник»? – спросил он.
- Ну, мы его так назвали, - пояснила фрау Марта. Он сначала за нами подсматривает, потом грибочков накушается и танцует, - но это не важно. Сперва то мы его пугались, конечно, а потом привыкли уже. Так вот, только мы разделись в воду заходить, а тут оно и выскакивает! Страшное! Огромное! Зубастое! Акула! Футов шестьдесят в длину!
И вот тут барон задумался всерьёз.
Он заботливо потрогал фрау Марту за лоб и пару возвышенностей, что были у неё спереди, и кои фартучек никак прикрыть не мог.
- Тёплая, но жара нет, - заключил барон. Шестьдесят футов? – уточнил он.
- Да чтоб мне поварёнком стать! – поклялась фрау Марта. Все разбежались, а я первая в воду вошла и удрать не успела! Ну что, - это меня плавниками схватило, и зуб свой припечатало! Вы, господин барон, видели, где! Мне теперь даже перед садовником стыдно будет. А на словах оно просило передать: Скажи, мол, барону, что теперь это мой пруд. И пусть окуней больше в нём не ловит!
Барон молча развернулся и подошёл к огромному макету своего замка и близлежащих земель, задумчиво посмотрев на макет атомной станции.
И, если и блеснуло в его глазах при этом что-то стальное и не хорошее, то этого никто не увидел.
- Вы свободны, фрау Марта! – отдал он приказ. Вы единственная, кто доложил мне все ужасающие подробности происшествия. Этот подвиг дорого стоит. Я утраиваю Ваше жалование. И праглашаю Вас на вечерний кофе… фартучек можете не брать. Необходимо будет внимательно осмотреть Вашу рану.
– Danke! - ответила фрау Марта, сделала книгсен и выбежала из каминного зала, почему-то чуть покраснев.
Барон бросил взгляд на часы. На них было ровно десять часов утра.
- Ну что ж, - подумал он, - если подвигов не ищет барон, то подвиги всегда найдут барона…! Ни на одном пути, кроме пути мира, нет столько битв!
Потом, подойдя к селектору и включив общую громкую связь, он отдал приказ по замку и близлежащим землям: Кота и моего Дворецкого ко мне! Немедленно!
А потом, засев за справочники, стал собирать данные на будущего врага.
Когда в каминный зал прибыли Кот и дворецкий, барон был почти не виден из-за груды скопившихся на его столе пыльных фолиантов.
И на столе перед бароном лежал заботливо склеенный им макет того, что только и могло оставить такой след на… ну – скажем так, – где –то на фрау Марте, - огромный акулий зуб.
- Друзья! – сообщил прибывшим барон. Мы идём на рыбалку! На мегалодона! На акулу, что поселилась в моём пруду! Я всегда чуть не любил атомную энергетику, но не думал, что дело зайдёт так далеко, - добавил он.
- Ррррыбка…, - муркнул Кот и довольно облизался. Слааааавная будет охота!
- Извините, господин барон, - кашлянув, сказал дворецкий. Удочки брать? Или, может быть, господин барон предпочтёт спиннинг?
Барон задумчиво взглянул на своего верного дворецкого.
- Надо всё-таки подтянуть его классическое образование…, а то, сколько лет он у меня уже служит?? – подумал барон. Когда он начал то? Хотя, да, - мегалодонов тогда уже не было, но мамонты ещё водились…, - поправил он себя.
- Изготовь мой верный пулемёт, боевую каску, ящик гранат и мой любимый люггер P08. В век атомных станций и рыбалка может поменяться самым причудливым образом, мой друг, - пояснил барон.
- Легкий ужин на природе после рыбалки? – уточнил дворецкий. Малый оркестр? Сладкие испанские вина? Кардебалет? Малый фейерверк после заката?
Барон раздумывал минуту, прежде чем уточнил: Кардебалета с фейрверком не надо, пожалуй… Рыбалка – дело серьёзное… Как и дуэль… Серьёзней надо ко всему относиться. Серьёзней. Обычный легкий ужин: севрюжка в сладком вине, малую бочку темного пива, ящик красного испанского 1887 года и - рогатку!
- Разрешите вопрос, - удивился дворецкий, а зачем брать с собой на эту рыбалку рогатку?
- А Вы бюджет Фатерлянда видели на это год? – удивился барон. Власти решили обозначить образование, я же только обозначу праздничный фейерверк выстрелом из рогатки после рыбалки… Все экономят, и все довольны друг – другом. Надо шагать в ногу со временем, мой друг, и всегда брать пример с родного правительства!
- Виноват, господин барон! – поправился дворецкий и удалился готовить всё необходимое.
Когда всё было готово, маленький отряд барона выступил в боевой поход на пруд.
Дворецкий был во фраке, ослепительно белой манишке и цилиндре, - он нёс огромную корзину со всем необходимым для легкого ужина; барон – как всегда, был в своём парадном мундире, сияющей каске и с верным пулемётом через плечо. Ну а Кот, как обычно, был рыжим и пушистым, и нёс в зубах сумку с гранатами.
Со стороны отряд производил грозное и красивое впечатление.
Когда они достигли пруда, то первым молчание нарушил Кот. Выронив от удивления сумку с гранатами из пасти, он удивлённо сказал: Вот это рыбка! Я такую не съем!
Акула, конечно, была длиной не 60 футов – фрау Марта ошиблась минимум раза в три, так как была и дамой, и свидетелем одновременно, но уж 20 футов в рыбке было точно. Акула сидела на бережку пруда и грелась на солнышке, лениво обмахиваясь плавником.
- Ну, я подойду подыскивать место для пикника! – тут же заявил дворецкий и, получив согласный кивок от барона, удалился в кусты.
Барон отлично осознавал, что в бою очень важно иметь надёжный тыл со всякими вкусностями.
Тут отряд барона заметила и Акула. Лениво повернув голову в их сторону, она со зловещей ухмылкой заявила: Чего явился? Тебе же передали, что теперь это мой пруд?! Пока не сожру всю твою рыбу, отсюда не уйду!
- Разговаривает! – удивился Кот. Вот же чудо природы! Никогда до этого болтающую рыбу не видел!
А вот барон разговаривать не стал... Он вообще переговоры с теми, кто лезет к нему без спроса, проводить не любил. Скинув с плеча пулемёт, барон открыл огонь. Его любимый MG не подвёл – на акулу обрушилась лавина пуль. Но далее произошло нечто странное: вместо того, чтобы разорвать акулу на части, пули сплющивались и ссыпались на землю.
- Нанотехнологии! – прокомментировала Акула и гордо похлопала себя по груди плавниками.
И, бодро вскочив на хвост, Акула бросилась на барона.
И тут настал момент, когда барон впервые в жизни пожалел, что перед очередным своим подвигом он не оставил завещания. Отступать он не умел, и ему оставалось только мужественно погибнуть в этом неравном бою.
Но тут в бой вступил Кот барона. Со словами «Я тоже так могу!», Кот вскочил на задние лапы. Вмиг выхватив из сумки одну из гранат и сорвав чеку, он запустил её в Акулу.
- Упс! - удивлённо воскликнула Акула и ударом плавника переправила гранату в барона. - Того спасла только его великолепная реакция и железное хладнокровие. Приняв гранату на каску, он метко отправил её обратно к Акуле.
Но исход боя решила военная хитрость и смекалка барона, не раз выручавшая его в самых сложных жизненных ситуациях, как в жизни, так и в его многочисленных боях: Лови тортик! – крикнул барон.
Акулу подвёл её инстинкт и рефлексы хищника: когда ей кидали что-то вкусное, она всегда сначала это лопала, а думала уже потом.
Акула заглотила гранату, а через миг раздался глухой взрыв!
Всё было окончено. Враг был повержен.
Кот довольно облизнулся и промурчал: Нет таких рыбок, которых не прикончили бы рыжие Коты…! Потом, бросив взгляд на почему-то не очень розового барона, добавил: И бароны, разумеется!
- Любой бой можно выиграть, если рядом с тобой друзья! – гордо ответил в ответ барон и, как и обещал, дал салют своей победе из рогатки выстрелом вверх.
А потом маленький, но грозный и бравый боевой отряд барона устроил пир победителей.
Больше всего очередной подвиг барона расхваливал Кот. Причём, после второй бутылки красного испанского вина, Кот стал вспоминать, что акул было три, а барон голыми руками разорвал каждую на сотни маленьких акулят.
Восхищенный дворецкий всё это записывал, так как был ещё и историографом подлинных подвигов барона.
И лишь сам барон был, почему-то, чуть грустен. Он постоянно ловил себя на мысли: Так сколько же динамита потребуется для этой атомной станции, чтобы в природу вернулась её первозданная совершенство и красота?!
Тая:Невозможно сделать выбор)) Обе истории прекрасны , хохотала до упаду ) Авторам - СПАСИБО)
