Сообщений в теме: 580

[Ctapk]

Очень интересно, будем ждать продолжения!

[Учебная Тревога]

Спасибо) Пока творческий кризис, но будем надеяться на лучшее.

[Учебная Тревога]

И ещё две миниатюрки из старых запасов)).

МОНОЛОГ НИ О ЧЕМ
Семь утра. Ведро , тряпка , хлорка. Плейер в кармане халата. В общем, все условия для продуктивной работы. Видимо, ночь вчера выдалась бурная. Больные иногда как дети : врачи ушли - все в отрыв. Я бы на их месте наверно так же действовала. Но они на своем месте , я на своем. Так что они сейчас спят , а я убираю следы их ночной жизнидеятельности. К работе можно относиться по-разному. Это заметил еще Марк Твен. Я к этой, в общем-то грязной и низкоквалифицированной маете отношусь как к послушанию. В определенном смысле. В принципе ведь меня сюда никто не гнал. Мягко поставили перед фактом - должность санитарки и койко место для родственника неразделимы. Благородный труд. Только вот опасный и низкооплачиваемый. Зато молоко на халяву и интересные типажи для наблюдения. Бывшие зеки , наркоманы , спортсмены , домохозяйки , работяги. Театр абсурда , как и любая больница в принципе. Сейчас тихо. Я люблю приходить рано. Спокойные размеренные движения , уже отработанные до автоматизма. Коридоры , лестницы, туалеты , душевая. Музыка звучит в плейере. Хорошо. Тишина. Через час пространство оживет. Больные побредут по своим утренним делам , откроется процедурный. Развезут капельницы. А сейчас ничего этого нет. Можно представить , что к примеру это общежитие какое-нибудь. Или школа. А я просто на практике. У меня здесь никто не лежит. Мне не надо заходить в маленькую палату на двоих. Я могу спокойно уехать на все выходные в поход. А потом выйти на работу. Обычную работу. Где никто не умирает. По крайней мере на моих глазах. Где не надо дежурить ночью , ожидая когда тяжелобольной умрет. Читать следы отсутствия в лицах. Но каждому свое. Я с этими людьми по разные стороны баррикад. Они больны , я пока нет. Я могу уйти домой , а они нет. Я тут работаю , а они - живут и умирают. А я – наблюдатель. Я между тем и этим миром. У больных ведь свой мир. Потому , что физическое в них сейчас сильнее. Именно потому - что болезненно. Они уязвимы , раздражительны , нервозны. Я тоже не альпийская фиалка. И даже посоветовала одной придирчивой девочке надеть барабан на шею , жалобу на меня засунуть куда-нибудь. И хотя бы попытаться освоить правила пользования санузлом. И на будущее уяснить , что санитарка - это не половая тряпка. Санитарка - звучит гордо. Потом меня долго мучила совесть. Я то уйду. А она останется тут. Неизвестно насколько.
Сейчас тихо. Но скоро придут врачи и уже не представить , что это просто общага.

СМЫСЛ
Каждый в свое время задумывается о смысле жизни. Кто подоверчивее берет на веру чьи то прописные истины. Кто поумнее - придумывает свои , на поверку оказывающиеся давным давно известными и даже можно сказать истлевшими. И только люди много через что прошедшие и испытавшие этот смысл не ищут. Бессмысленно. Не бесполезно , а именно бессмысленно. Посвятить свою жизнь какой то идее или истине могут люди или очень талантливые или безрассудные. Обычные хорошие люди , которых как ни странно большинство рано или поздно отвлекутся. Потому что жизнь сама по себе настолько интересна , что искать в ней еще что то периодически надоедает. Если вы не согласны , представьте себя тяжело больным. Или в одиночке. То есть не живущим , а существующим. Для существования ведь нужно намного меньше. Гораздо продуктивнее искать свое конкретное предназначение. Дело которое ты по настоящему хочешь и можешь делать. Может тебе повезет, и ты даже его найдешь. А если не повезет , то хоть чем то займешь свое буйное сознание. Обычно такими вещами мучаются в относительно мирное время. Когда нет прямой угрозы жизни и рассудку. Мы ведь часто кажемся себе бессмертными то есть умом то понимаем конечность своего существования , но как то не принимаем близко к сердцу. Когда он еще будет , этот финал. Один мой знакомый как раз очень любил порассуждать на эти темы. О смысле жизни и ее ценности. И даже пошел в медицинский желая посвятить свою жизнь людям. И доучился до пятого курса. А потом ушел , потому что увидел как на операции умер человек. Трупов он конечно насмотрелся к этому времени , но вот что бы так на его глазах умер человек , которого он только что успокаивал ...Обычная рядовая авария. Множественные переломы , шок , внутреннее кровотечение. Пробки на дорогах. И еще одним человеком меньше , с его мыслями желаниями. Его поисками. А мир не заметил потери все шло своим чередом. Тело увезли , надели на палец бирку. Минут пять пообсуждали , и забыли потому что снова кого то привезли. Тот мой знакомый говорил , что ему стало страшно , как будто это он сам лежал на столе и его не стало. Его не стало , а он даже не узнал что такое жизнь. Видел ее , но не почувствовал на вкус. Нельзя жить за других. Нельзя жить для других. Нет , если постараться и совершить над своей психикой небольшое ( или большое , у кого как ) насилие то очень даже можно , но только это будет уже не твоя жизнь. А оно тебе надо ? Если ты не мазохист конечно. Если ты хочешь спасать другие жизни , то для чего ? Потому что любишь жизнь вообще в любом проявлении ? Или хочешь быть над ней ? Управлять ее конечностью ? Или просто тебе это интересно ? Жизнь так естественна и так хрупка. Неуловима. Вот живой человек. А вот он на операционном столе. Его тело режут , растягивают зажимами, ковыряются во внутренностях что то вырезают , где то зашивают, а он спит. Под лекарствами , истекающий кровью , но живой. И просыпается и живет дальше. А вот другой не просыпается. И вроде повреждений меньше и организм моложе , но он лежит с биркой на большом пальце. И где здесь смысл ?

[Учебная Тревога]

Может, когда-нибудь я напишу по этой зарисовке рассказ.

ХЛАМ
Каждое утро , проходя между церковью и остановкой , я наблюдаю одну и ту же картину : начинающее просыпаться лежбище бомжей. Обычно там тусуется один , но иногда бывает и двое трое. Основной заседатель - человеческий обрубок. Как и все, заросший грязный и вонючий. С приходом лета он и ночует там , в холода куда то исчезает. Периодически он пригревает очередную собачонку. Но потом она обязательно исчезает. Просит милостыню он не часто. Обычно , подбухивающие сердобольные мужики и жалостливые прихожанки снабжают его кто чем может. Мужики - выпивкой. Прихожанки - едой. Странно , но его не гоняют. Хотя его лежбище и доставляет окружающим неудобства. Территорию он осваивает быстро. День, и обзаводится бомжацким имуществом - донельзя грязные и засаленные матрасы , подушки , одеяла, какие то кульки. Его стол и табурет -мусорная урна. Место у церкви - лакомый кусочек. Иногда, ему пытаются составить конкуренцию женщины кавказской национальности с детьми. Женщины неподвижно сидят , дети работают в меру силенок: - подбегают к прохожим и клянчат. На время их нашествия он смывается. С ними все понятно - это их работа. Ремесло. Несмотря на их замызганность, они выглядят все равно опрятней этого получеловека. Он получеловек не оттого , что инвалид , а оттого , что спокойно спит на состоящей наполовину из грязи подстилке. Не знаю , может в его жизни случилась какая то страшная трагедия. Даже наверняка случилась. Может, его обманули и выкинули на улицу. Но перестал он быть человеком по своей воле. Стал каким-то видом городского животного. Или скорее - растения. Это же так просто - плыть по течению. Находить немудрящие радости в доставшейся выпивке и закуске. Радоваться хорошей погоде. Тяжело ,но не надо пытаться прыгнуть выше головы. Выкрутиться , мучительно искать выход. В нем нет зависти к прохожим. Скорее - принятие своей жизни. Может даже у него есть философское обоснование этого , хотя вряд ли. Стоит ли его осуждать ? У меня нет такого права Я могу только констатировать факт - это не человек. Это человекообразное существо. Заслуживающее виноватую жалость. Даже не презрение. Презирать можно человека , а не того , кто этот облик давно утратил. Можно ли ему вернуть нормальный облик ? На время, безусловно. Насовсем ? У меня большое подозрение , что он умрет вскоре после начала новой жизни. Психика не любит повторных ломок. Поэтому проходя мимо него каждый день , я каждый день отворачиваюсь. И задумываюсь , в каком случае я могла бы вести такую жизнь ?

Сообщение отредактировал Учебная Тревога: 20:06:43 - 03.08.2013

[BaronKorr]

Великолепно

Сообщение отредактировал BaronKor: 23:48:04 - 03.08.2013

[Учебная Тревога]

ГЛАВА 6 Из третьей части романа Пионеры Генома.

6
Когда я открыл глаза, Алисы в комнате уже не было. На душе стало пусто и холодно. Я спустился вниз, и дежурный передал мне записку. Слабое утешение, надо сказать ..По уже проторенной тропе, я отправился в бар , твёрдо решив наконец то напиться. И , это мне вполне удалось. Я даже, несколько раз подмигнул местным гетерам, и одна из них , хорошенькая блондиночка , немедленно подсела ко мне.
-Что, с девушкой проблемы ? -бесцеремонно поинтересовалась она.
-А тебе то что ? -Обсуждать свои сердечные дела, я настроен не был.
-Да ничего , она пожала плечами. –Просто, симпатичный парень , да ещё пилот. Такие, обычно, заняты. А кто свободен, ведёт себя по другому ...
-Да ты психолог ? -Удивился я. - Всё таки я здорово перебрал : пространство плавно изгибалось, краски пульсировали , в голове плавал туман.
-Работа такая.- Она засмеялась. –Меня кстати, Элла зовут.
-Данил.- Брякнул я. – Знаешь , я вот спросить хотел , тебе не противно этим заниматься ?
-с такими как ты – нет.- Она кокетливо улыбнулась. –я люблю секс , вот и всё. А другой работы здесь мало ,да и денег на мою учёбу у родителей нет.
-А хочешь я тебе помогу ? -Предложил я.
-Ты смешной.- Элла потрепала меня по голове. –Нет уж , меня моя жизнь устраивает. Кстати , может закажешь даме коктейль ?
Я заказал коктейль, потом вина. Она ещё о чём то рассказывала , но я особо не слушал. Почему так сложно с тем кого любишь ? Кажется я сказал это вслух, потому, что Элла прервалась на полуслове и внимательно на меня посмотрела.
-Сильно видать тебя прижало..Знаешь что , а поехали ка в гостиницу. Днём получить номер на несколько часов дешевле , можно снять даже полулюкс.
-А поехали.- Неожиданно даже для себя согласился я. А что, это же просто секс . Ничего кроме. В голове сильно звенело , а в остальном, я чувствовал себя очень даже. Переговоры с портье Элла взяла на себя. Нам достался двухкомнатный полулюкс с огромной ванной. На миг мелькнула мысль, что возможно, тут бы у нас с Алисой было бы всё по другому ..Но я тут же отбросил её. Дело было ведь совсем не в этом.
-Чур , я первая в ванну.- Прощебетала Элла.
Я открыл бар и налил себе водки. Понятия не имею , как это бывает с проститутками. Я присел на кровать и подумывал о второй порции , когда Элла вышла из ванной завёрнутая в белое махровое полотенце. Она внезапно напомнила мне Алису и у меня перехватило дыхание. Элла подошла и обняла меня. Я нерешительно ответил тем же. Она потянулась к моим губам. Взгляд её был чуть затуманен. Я зажмурился, и поцеловал её. Вчера я целовался с Алисой. Вчера она была рядом. Нежная , любимая , такая родная. Вчера я так же обнимал её. Она отвечала мне , но так же могла бы отвечать ожившая статуя , снежная королева. Вчера она была рядом , но словно за тысячи километров. Я не чувствовал её ,она не отталкивала меня , но и не звала. Мне всегда было сложно с Алисой. Я боялся разочаровать её , показаться неловким , не оправдать ожиданий. Элла ничего не ждала от меня. Ей нужно было самое простое, здесь и сейчас ей нужен был я. Это было легко. Словно, выпить стакан воды. Она что то шептала , вскрикивала , я тоже что то шептал. Не было бездны и пустоты. Была просто приятная усталость и чувство удовлетворения. Водой на некоторое время можно заглушить голод , но главное она не заменит. Просто и пусто. Боль после ухода Алисы ослабла. Я с благодарностью посмотрел на заснувшую Эллу. Положил на столик деньги , собрал свою одежду в кучу и проскользнул в ванну. На выходе оплатил ещё пару часов. Не хотел, что бы портье её будил. Потом стал ловить такси , для того что бы уехать в порт , и в это время у меня на руке запульсировал переговорник .Это был Паша.
-Ты куда пропал , я тебя везде ищу ! -Воскликнул он.
-Да так , в город ездил ..-Уклончиво сказал я.
-Срочно давай в порт , у нас новое задание.
До порта я добрался за пятнадцать минут. Если Паша говорил срочно , значит задание и впрямь экстраординарное.
-На Сигме3 эпидемия ! -Огорошил он меня с порога.
Сигма 3 была крупным сельскохозяйственным центром Рейха. Колонизировали её около трёхсот лет назад. По своим размерам она раза в три превосходила Землю , полезных ископаемых почти не имела , но главным её богатством было обилие пресной воды , мягкий климат и плодородные почвы. Планета сразу стала активно колонизироваться и какое то время была главным поставщиком сельскохозяйственной продукции. Но время шло , человечество колонизировало новые планеты , распространялось по Вселенной. И Сигма 3 уже не могла полностью удовлетворять возрастающие потребности в пище. На счастье Человечества были изобретены пищевые синтезаторы. Но экономика Сигмы 3 не пострадала , поскольку богатые колонии по прежнему предпочитали натуральную пищу.
-Чужие ? -спросил я.
- Да свои идиоты ! Решили спровоцировать падёж скота.
-Зачем ? -удивился я.
-Понимаешь , раньше пастбищ было много , корма хватало. Но за триста лет эксплуатации, земли истощились.
Пробовали кормить скот синтетическими кормами , но от них изменялся вкус мяса и молока да и это намного сложнее. Помещения для содержания животных надо строить , людей нанимать а тут ходят коровы круглый год по пастбищу , с помощью спутника их контролируют : Надо подоить , подали сигнал , коровы к автоматической дойке подходят , пастух их по одной запускает и все довольны.
-ну сократили бы временно поголовье , терраформировали пастбища ..
-Так у них контрактов заключено – на годы вперёд. И за неустойку положены крупные штрафы. Вот они и решили схитрить ..Вывели вирус , который должен был выкосить три четверти стад , а он возьми и мутируй и на людей перекинулся. А на планете – три миллиарда населения. На данный момент у них пятьсот тысяч заболело ..
-А почему они только сейчас обратились ?-Спросил я.
-Надеялись сами справиться .Не хотели сознаваться что падёж скота был ими инициирован. Только не получилось. Часть ядохимикатов , удобрений и вирусов против вредителей они сами разрабатывают , а часть заказывают в имперских лабораториях. Так мутировал изменённый имперский вирус.
-Ясно ..-сказал я.
-Ты как , в порядке вообще , лететь то сможешь ?- с беспокойством спросил Пашка.
-Да всё в порядке. -Ответил я, стараясь не смотреть ему в глаза.
-Пойдём тогда , там как раз грузить заканчивают.- сказал он.
Почему то я думал , что антивирус будет в небольшом титановом контейнере , но на борт грузил бочки объёмом литров сто.
-Это что такое ? -с изумлением спросил я.
-Это что б им там не возиться с копированием антивируса. Там для него создана питательная среда.- Пояснил Паша. –наша задача , сесть на планету , передать антивирь и дождаться положительного результата.
-А дрянь то это сильно заразная ? -спросил я.
-Средне.- Мрачно ответил Пашка. – Я сам боюсь.
Все документы , сопроводительные листы и инструкции Пашка уже получил , так что мне стало даже неловко. Пока я там чёрт те чем занимался, друг крутился как белка в колесе.
-Паш , ты это , извини что я так пропал. ..-неловко начал я.
-Да ладно , что я , не понимаю что ли ,ты держись самое главное , и всё у вас нормально будет.- Он неловко потрепал меня по плечу и шагнул на трап. А следом шагнул и я.
Я загерметизировал грузовую камеру , протестировал системы и лёг в ложемент ,следом своё место занял Паша.
-Корабль к взлёту готов.- Отрапортовал я.
-Взлёт через десять секунд , включаю отсчёт.- Откликнулся он.
Я ощущал корабль не так как Паша. Он, как капитан, имел полное слияние с кораблём , а я ощущал себя лишь его частью. Но чувства ущербности не было. Я был сердцем корабля , его движущей силой. Я регулировал подачу энергии попутно пропуская её через себя , фильтруя. Это уже стало у меня привычкой.
Корабль плавно оторвался от земли и начал движение вверх , всё ускоряясь. Меня всегда завораживал этот миг , когда корабль уже оторвался от земли , но ещё не вышел в космос. Это небо над планетой кажется для него слишком маленьким , тесным , как клетка для птицы , но земля ещё притягивает к себе, как мать удерживающая строптивого ребёнка. Вот она раскрывается во всей красе и неприглядности : выжженные леса и подвергшиеся терраформации пустыни , курорты и промышленные зоны , степи и терриконы , болота и полноводные реки. Она такая разная ,планета. Местами загаженная , местами заботливо очищенная. Она – такая же, как и мы. Мы выходим в космос и движемся к гиперканалу. Космос это свобода. Я уже не человек , я – могучий двигатель , несущий корабль вперёд , я –генератор , сердце корабля обеспечивающий корабль энергией , я – потоки энергии. Человеческие чувства , страхи ,переживания отошли на второй план. Я – свободен. Мы входим в гиперканал ,пара часов в сером небытии. Мы парим между прошлым настоящим и будущим , нас ещё нет , мы уже были. Миг или вечность , разницы не видно.
сразу у выхода из гиперканала карантинные корабли. Передаём условный сигнал. Они начинают совещаться. Потом предлагают подождать, пока они свяжутся с центром и запросят подтверждение.
-Там пятьсот тысяч заболевших! , -не выдержав, рявкает Паша. – Я составлю рапорт, и вы будете отвечать за каждого умершего !
Нам дают разрешение на посадку. Пролетаем над планетой. Пастбища затянуты дымом , скотоводы своего добились – большая часть стад погибла. Мы передаём сигнал в космопорт второго по величине города планеты Милкинкс, именно он в центре эпидемии. Посадочное поле для нас уже освобождено. Садимся. Со всех сторон к нам едут разгрузочные роботы...
Мы ждём пять суток не покидая корабля. На шестые приходит информация – эпидемия локализована. На данный момент умерло десять тысяч человек , сто тысяч в тяжёлом состоянии но угрозы для жизни нет. Состояние остальных оценивается как средней тяжести. Передаём данные в центр. Получаем разрешение на взлёт. Планета по прежнему затянута дымом , местные боги получили обильную жертву ...

Сообщение отредактировал Учебная Тревога: 06:24:02 - 18.08.2013

[mauser]

ух ты-й! У меня на новой работе тоска с инетом - сапожники без сапог. Не смешно. Но почитать, иногда, времечко выкраивается. Мне бы в файлик завернули вторую часть - а то я читал только первую.
К стати - что там с объемом? Сколько на сегодня в Кзнаках? За упорство - риспект и репка авансом!

[Учебная Тревога]

512 кб) Надо собраться с духом и засесть за редактирование. Пока только знаки препинания расставляю...

[Учебная Тревога]

Блицевская работа, буду выкладывать потихоньку, то, что мне самой из написанного нравится больше всего.) ПО СПРАВДЕЛИВОСТИ.

Этого дня я ждал семь лет. Семь бесконечных, мучительных лет ада. Ада ежедневного, ежечасного, ежесекундного. Многие сходили с ума, многие кончали жизнь самоубийством. Я выдержал. Потому, что сразу после оглашения приговора дал себе слово – придёт тот день, когда я восстановлю справедливость.

Алекса я встретил в баре. Он сидел в углу зала, глядя прямо перед собой невидящим взглядом и, мрачно опрокидывал рюмку за рюмкой. На миг, во мне шевельнулось любопытство: как он жил все эти годы? Но только на миг. Тюрьма вытравила из меня все человеческие чувства. Может, это было и к лучшему, иначе я теперь был бы не здесь, а пускал слюни, лёжа привязанным к койке как Женя, или стоял урночкой праха в колумбарии, как Дэнни. С Дэнни я провёл в одной камере три года, и покончил с собой он фактически на моих глазах, хотя следователю я сказал, что крепко спал. Ха! Как будто после сеанса «психотерапии», хоть кто-то из нас мог спать! Я лежал, отвернувшись к стене, и слышал, как он возится, разрывая простынь на полосы и что-то шепча. Потом он спрыгнул со второго яруса кровати с петлёй на шее. Парень он был мелкий и хрупкий, так что самодельная верёвка его выдержала. Самое смешное, что до конца срока ему оставалось полгода. Но видимо «лекарство», которым его пичкали, оказалось слишком сильным.

-Привет, брат. Давно не виделись. – Сказал я, опустив руку Алексу на плечо.
Он вздрогнул и оглянулся.
- Ну вот, допился до белой горячки.. - Прошептал он побелевшими губами.
- Не возражаешь, если я присяду? – Я усмехнулся и сел напротив. – Да не глюк я, успокойся. Выпустили меня на свободу, с чистой совестью. – Продолжил я балагурить.
- Да, я помню, что у тебе срок истекает в мае, вот и ..- Он обвёл рукой ополовиненную литровую бутылку водки и нетронутую закуску. – Жду….
- Поминки справляешь, по себе любимому? Правильно делаешь, страх наказания иногда и есть лучшее наказание. – Я брезгливо вылил из рюмки Алекса остатки водки, налил снова и выпил, закусив ломтиком ветчины. – Как Анжела?
- Умерла, через два года после того, как тебя посадили. Рак. – Алекс подозвал официанта и попросил принести ещё одну рюмку, коньяк и лимон.
- Не суетись, напиваться с тобой за компанию, я не собираюсь. Противно. – Сказал я, потирая резко занывший висок. В голове не укладывалось, что Анжи, больше нет. Анжи, сестрёнки. Самой светлой головы, в нашей семье. Единственную глупость она совершила, выйдя замуж за этого слизняка Алекса. Любовь, будь она неладна. – Слушай, а не врёшь ли ты мне? – Пристально посмотрел я ему в глаза. – Сейчас ведь всё лечат. Даже мозговых паразитов, даже спид .
- Она была беременна и решила оставить ребёнка. А потом лечить уже было поздно. – Прошептал Алекс.
Я мельком подумал, что по-своему, он её любил. И видимо до сих пор любит. Что впрочем, не мешало ему путаться с секретаршами и шляться по дешёвым стриптиз-барам.

В тот раз, мне позвонила Анжи, вся в слезах. Сказала, что они с Алексом поссорились и он ушёл из дома. Я успокоил её, как мог и пошёл искать этого мудака. Я был зол, очень зол. К тому моменту, как я его нашёл, Алекс успел нажраться как свинья. Он сидел за столом, красный и потный, лапая двух девок, судя по одежде (вернее, почти полному её отсутствию) – только что крутившихся у шеста.
- Тим! Садись, братуха! – Заорал этот дебил.
Я кинул на стол деньги, сгрёб его за шиворот и потащил к выходу. Он попытался, было сопротивляться, но я слегка приложил его башкой об стену и Алекс отключился. Запихнув его в машину, я позвонил Анжеле. Сказал, что нашёл её блудного мужа, что всё нормально, мы едем домой. Втайне я надеялся, что, увидев его в таком состоянии, она одумается… «Ну почему, почему женщины, даже такие умницы, как моя сестра, такие дуры?!» Думал я, всё, увеличивая и увеличивая скорость. От Алекса несло перегаром и я опустил стёкла. В салон ворвался свежий ветер. Видимо, холод, и привёл его в себя.
- Эээ, ты кто? Куда ты меня везёшь? - Промямлил он.
- Домой, тебя жена ждёт. - Попытался донести я ситуацию, до его одурманенного сознания.
- Да не хочу я домой! - Алекс заворочался и стал хвататься за руль. Я попытался его отпихнуть, но вцепился он намертво. Машина завиляла, как назло, недавно прошёл дождь, и дорога была скользкой. Неожиданно, Алекс боднул меня головой, я дёрнул руль, нас развернуло, раздался глухой удар…
Подъехавшим полицейским, я сказал, что не справился с управлением. У меня ведь было время всё обдумать – пока я пытался помочь сбитой нами девушке, молоденькой, почти подростку, правда при этом – с круглым выпирающим из-под дешёвого пальто животом.. Пока вызывал скорую и полицию. Пока приехавшие первыми врачи снимали с девушки посмертную психоматрицу. Доказать, что именно Алекс был причиной ДТП, было возможно, но что бы это изменило? За рулём был я. Так что срок грозил обоим. А это значит, что Анжела останется одна. Ведь родителей у нас с ней не было, мы воспитывались в интернате.
- Слышишь, ты, тварь! – Обратился я к забившемуся в угол салона Алексу. – Запомни, ты спал. Проснулся, только когда машина остановилась.
Он торопливо закивал…
Потом, я часто думал, как бы я поступил, знай, или хотя бы предполагай о том, что со мной произойдёт? Знай, что всё так обернётся, что меня признают виновным не в банальном ДТП, а в неумышленном убийстве, знай, что вместо условного срока получу реальный… Скорей всего,– просто не стал бы никого вызывать и уехал подальше от этого места…

Я встряхнул головой, прогоняя воспоминание. Последние семь лет, я только этим и занимался.
- Ему сейчас пять лет? - Спросил я Алекса.
- Ей. Анжеле. Жена хотела, чтобы, когда ты выйдешь, тебя встретила маленькая Анжела. - Голос у Алекса стал хриплым.
- Разжалобить думаешь? - Усмехнулся я.- Это ты напрасно. Расплачивайся и пойдём.
Когда Алекс доставал деньги, из бумажника выпала фотография белобрысой смеющейся девчушки. Алекс покраснел и торопливо спрятал её. Я вздрогнул. Хотя на Анжелу девочка походила разве что, цветом волос.
- Знаешь, шесть лет назад, я бы тебя убил. Или подставил, как ты меня. – Сказал я, когда мы вышли из бара на улицу.- Первый год в тюрьме, был, пожалуй, самым тяжёлым. Но он многому меня научил, тот год.
Алекс молчал. Только то краснел, то зеленел как хамелеон ..
- Не бойся, сейчас я не стану этого делать. Мы просто сядем в твою машину, и ты отвезёшь меня на вокзал. После этого, можешь забыть о моём существовании навсегда. Больше я тебя не побеспокою. Живи, воспитывай дочь. И помни, что из-за тебя погибло два человека, а одному ты сломал жизнь.
- Тот случай, он сильно меня изменил, правда. – Алекс глянул мне прямо в глаза.
Я засвистел привязавшуюся в баре мелодию. Стоявший у обочины лимузин призывно посигналил.
- А ты здорово поднялся за эти годы..- Заметил я.
- Тебе нужны деньги? – Вскинулся он. – Сколько?
- Отвянь, оставь для дочери. Оборвал его я.
Мы сели в машину. Всю дорогу Алекс нервничал, видимо ожидал, что я что-нибудь выкину. Меня это здорово забавляло. Я не собирался размениваться на мелочи, вроде мести ему, у меня была другая цель. Когда мы выехали на оживлённые, несмотря на позднее время улицы, он и вовсе попросил водителя сбавить скорость до тридцати миль. Но, несмотря на это, поездка доставляла мне удовольствие. Я любил свой город. Даже в тюрьме старался не пропускать местные новости, чтобы увидеть знакомые с детства кварталы. Там, когда мне становилось совсем невмоготу, я смотрел на часы и думал: «Ещё несколько часов, и я увижу центральный проспект, по которому мы с Анжи любили гулять. Или стадион, где я участвовал в соревнованиях по лёгкой атлетике». Эти воспоминания о той, нормальной жизни до тюрьмы, помогали мне держаться.

На вокзале я, не оглядываясь, скрылся в толпе. Побродил немного по переходам и спустился в камеру хранения. До суда меня отпустили под подписку о невыезде, поэтому, я успел снять свои сбережения со счёта, часть отдал сестре, а часть поместил в арендованную на десять лет ячейку. Для осуществления Плана, мне нужны были новые документы ( чтобы избавиться от контроля полиции) и деньги.

Я лежу на жёсткой купейной койке, закинув руки за голову, и слушаю перестук колёс. Сознание путается, хотя час назад я выпил три чашки крепчайшего кофе, и заел их таблетками кофеина. Сколько ещё я смогу не спать? Сон стал моим врагом, ведь во сне « это » настигает меня вновь:
Пустое шоссе, холодный ветер пронизывает насквозь, по щекам бегут слёзы. Смотрю на часы, у меня есть только пятнадцать минут, чтобы успеть на остановку, иначе потом придётся два часа ждать следующий автобус. Я торопливо оглядываюсь и начинаю переходить дорогу. Вдруг – свет фар, на меня несётся машина! Пытаюсь проскочить на ту сторону, но не успеваю. Удар, я отлетаю на несколько метров и со всего размаха падаю на асфальт. Темнота. Потом – боль. Всё тело словно наполнено жгучей, пульсирующей болью. На губах солоно, по ногам течёт кровь, дышать больно, кажется, кто –то склоняется надо мной, но я почти ничего не вижу, очень холодно.

Очнулся я от своего вопля, весь в поту. На часах – пять утра. Надо же, четыре часа проспал. Можно сказать – повезло. С омерзением смотрю на мокрую подушку, кое-как привожу себя в порядок и иду в вагон ресторан. Заказываю у сонного бармена ещё кофе, закуриваю. И до самого прибытия, смотрю на проплывающие за окном пейзажи.

Попасть на конгресс оказалось проще, чем я думал. Достаточно было предъявить удостоверение психотерапевта Доунского исправительного учреждения для несовершеннолетних ( липа, конечно, но отличного качества) и внести крупный благотворительный взнос. На вопрос администратора, почему мне не было выслано в своё время приглашение, отговорился тем, что находился в отпуске, на островах и здесь проездом. Но пропустить такое мероприятие не могу. Объяснение, его, по-видимому, устроило, и мне была выдана брошюрка с расписанием запланированных мероприятий и бейдж с надписью: участник конгресса. Охранник на входе проверил меня на наличие оружия и наконец, я был допущен на Международный Конгресс Психотерапевтов Исправительных Учреждений. Не выдержав, я нервно хихикнул. Надо же, вчерашний подопытный кролик, будет присутствовать на обсуждении, вивисекторами своей работы! Стоп! Одёрнул я себя. Не время сейчас для истерик. До открытия конгресса оставался один час, и я провёл его, любуясь со смотровой площадки, на раскинувшийся внизу город. За пятнадцать минут до начала, спустился в огромный зал совещаний, выбрал себе место подальше от трибуны и сел. Прямо напротив меня, на стене, висели два портрета, известных мне ещё из школьного учебников: Рина и Чайльда Селвингов. Основоположников теории психоматриц. Рин Селвинг умер тридцать лет назад, но его брату удалось довести исследования до конца и поразить весь научный мир своим открытием. Я смотрел на лица этих людей, чьё открытие, буквально перевернуло всё человеческое общество. Смешно сейчас вспоминать, но одно время я был их фанатом, особенно Чайльда. Все мы в юности бредим справедливостью и равенством, пока жизнь не заставит понять, что всё относительно.
Раздались громовые аплодисменты, и на трибуну поднялся он – Чайльд Селвинг. Высокий, совершенно седой, но, несмотря на возраст( в этом году академику исполнилось шестьдесят) крепкий и подтянутый. Поклонился присутствующим и хорошо поставленным голосом профессионального лектора, объявил об открытии конгресса, посвящённого юбилею системы ЭПМ ( системы эмоционально-психологических матриц).
- Друзья! – начал он свою заздравную речь. – Вот уже двадцать пять лет прошло с момента обнародования результатов моих с братом исследований. К сожалению, он не дожил до триумфа нашего открытия. – На этом месте академик склонил голову и зал последовал его примеру.- За эти двадцать пять лет, произошло многое. На основе нашего открытия, была разработана и внедрена в жизнь, система адекватного противодействия насильственным преступлениям, позволившая в разы сократить количество тяжких и особо тяжких преступлений. А самое главное, произошли колоссальные сдвиги в сознании людей: убийство или иное тяжкое преступление, теперь практически неприемлемо для нормального человека. Ибо наказание наконец-то стало соразмерно преступлению! – Патетически воскликнул Чайльд.
Сидевший рядом со мной молодой парень, по виду, мой ровесник, тяжело вздохнул – Затянул шарманку, старый пень. Сейчас час будет петь себе дифирамбы. – Он, аккуратно прикрыв рот ладонью, зевнул.
Кого-то он мне напомнил, этот парень. Присмотревшись повнимательней, я вздрогнул – если бы я точно не знал, что мой первый сосед по камере, Женька, сейчас находится в тюремной больнице, решил бы, что это он. Только этот парень явно старше, лет на пять.
Сидевший справа от нахала, представительный мужчина лет сорока, шикнул на него.
Академик тем временем продолжал вещать – Тридцать два года назад, мой брат, Рин Селвинг, тогда ещё студент факультета биологии, провёл серию экспериментов, в ходе которых получил уникальные данные: оказывается, в мозге человека есть отдел, по свойствам напоминающий, «чёрный ящик» - устройство, применяемое в авиации, накопитель полётных данных. Только в «чёрный ящик» мозга, откладываются наиболее сильные переживания человека и сохраняются там, и после смерти. Брат поделился этим открытием со мной, тогда – скромным ассистентом кафедры психофизиологии. Вместе мы начали работать над так называемым «ретранслятором» – прибором, который поможет извлекать, расшифровывать и транслировать эту информацию из мозга. Многие великие философы, писатели и художники, грезили о том времени, когда один человек сможет почувствовать то же, что и другой. Сочувствовать, сопереживать, сострадать в изначальном смысле этих слов. К сожалению, брат не смог довести работу над прибором до конца – внезапно и трагически погиб, в результате несчастного случая. Но я не сдался и продолжил работать. В результате, через год я собрал первый ретранслятор и провёл эксперимент по передаче информации от одного человека к другому. Эксперимент удался.
На этом месте речи, зал разразился овациями. Академик переждал аплодисменты и продолжил. – Первыми, результатами моей работы, заинтересовались, конечно, представители пенитенциарной системы. Вскоре я заключил договор с министерством юстиции. К работе были привлечены психиатры, психологи, юристы и через два года президенту был представлен проект преобразования существующей системы наказаний. Идея его заключалась в том, что теперь, преступник, совершивший тяжкое или особое тяжкое преступление, должен был подвергнуться процедуре ретрансляции психоматрицы его жертвы. То есть, грубо говоря, убил – почувствуй то, что ощущала твоя жертва.
Зал снова взорвался аплодисментами, я сжал кулаки.
Раньше говорили, что умереть можно только один раз. Теперь – столько, сколько будет угодно тюремному психотерапевту. Сколько сеансов он назначит, ознакомившись с твоим делом и протестировав тебя. Сеанс ретрансляции – это белая комната, кресло с ремнями, яркая вспышка и ты оказываешься на ночном шоссе. А потом тебя сбивает машина, и ты умираешь. Три раза в неделю, в течении семи лет. Всё, как доктор прописал. Бедняга Женька, он сошёл с ума после десятого сеанса. Говорят, человек привыкает ко всему, к ретрансляции привыкнуть было невозможно…На миг, мне нестерпимо захотелось, чтобы эти лощёные умники сами испытали на своей шкуре то, чему подвергали нас, душу бы за это отдал. Конечно, я не спорю, мы сами виноваты, мы совершили преступления. Но ведь преступление преступлению рознь.. Не в силах сдержаться, я торопливо вышел из зала, прижимая к лицу носовой платок – словно у меня кровь пошла носом. По дороге сюда, я прокручивал разные варианты отмщения. Но отмёл их все, в силу неосуществимости: устроить теракт на конгрессе было нереально, ни навыков такого рода, ни знакомств, у меня не было, да и за безопасность участников конгресса отвечали государственные силовики. Тогда я решил подвести под статью Чайльда Селвинга. Почему именно его? Не своего тюремного психотерапевта, ни следователя, который вёл моё дело, ни, наконец, Алекса? Не знаю. Вернее знаю – наверно, чтобы привлечь внимание к существующему положению вещей. Слишком многое я повидал в тюрьме за семь лет, чтобы мстить только за одного себя. А ещё потому, что все основные положения системы ЭПМ в пенитенциарной системе, были разработаны и внедрены Чайльдом Селвингом. Это он настоял на многократном ретранслировании, называя его – лечением.

Подумать только, прошла всего неделя, с того момента, как я выбежал из зала во время выступления академика Селвинга. Кем я тогда был? Бывший зек с подложными документами и выжженной душой, одержимый местью. А сейчас? Что изменилось сейчас? Сидящий напротив меня полицейский комиссар внимательно смотрит на меня. Я развалился на стуле, с видом полнейшего спокойствия. Да и сказать по правде, я сейчас не подозреваемый, а свидетель по самому громкому делу, за последние двадцать лет.
- При каких обстоятельствах вы познакомились с Игорем Данихиным, ассистентом академика Селвинга? – Спросил он.
- Мы познакомились в кафе на территории здания Эмбилдинг компани, где проходил конгресс посвящённый ЭПМ. – Поясняю я.
- Где вы находились незаконно и с липовыми документами. - Иронично замечает комиссар.
- По поводу документов, мы кажется с вами, договорились! – Восклицаю я.
Комиссар нехотя кивает. – Отделаешься штрафом. - Почему именно с вами Игорь Данихин стал делиться своими подозрениями? – Продолжает он допрос.

Я пожимаю плечами. – По-моему, на тот момент ему было всё равно, кому рассказать о своей находке. Игорь занимался организацией музея, в старой квартире Рина Селвинга. Он приводил в порядок архивы, документы и наткнулся на что-то вроде дневника Рина, зашифрованного. Месяц Игорь потратил на расшифровку документа, и из него узнал, что все расчёты и схемы «ретранслятора», а также вся теоретическая база, были сделаны именно Рином. После смерти Рина, Чайльд выждал время, и предъявил научному сообществу работу брата. Всё это сравнительно легко доказать. Я посоветовал Игорю напрямую обратиться к академику Селвингу, предъявить ему копию дневника.
- Зачем? – В упор, глядя на меня, спросил комиссар. – Почему бы Игорю сразу было не обратиться в газеты и предать это дело гласности?
- Чайльд Селвинг – его научный руководитель, много ему помогал, продвигал, выступил соавтором нескольких публикаций. Игорь не мог поступить так по отношению к нему. Да и не любит научная общественность когда «сор выносят из избы». Наверняка его обвинили бы в фальсификации.
- А почему вы решили подстраховать его и спрятались в шкафу в кабинете мистера Селвинга? Задаёт комиссар главный вопрос и буквально впивается в меня взглядом.
Но я всё так же безмятежно пожимаю плечами. – Интуиция, наверно. Да и странный, какой то несчастный случай, произошел с мистером Рином. Смерть в результате короткого замыкания сигнализации…- И, не удержавшись спрашиваю комиссара. – А что теперь будет с Чайльдом Селвингом?
Комиссар на мгновение задумывается, прокручивая в голове уголовный кодекс. – Покушение на убийство мистера Данихина, убийство мистера Рина Селвинга, присвоение интеллектуальной собственности…Вероятнее всего – двадцать лет особого режима с интенсивным лечением. Хотя, тело мистера Рина давно истлело, и снять с него посмертную матрицу возможным не представляется…
- Я думаю, друзья мистера Чайльда что-нибудь придумают. – Ослепительно улыбаюсь я.
Расписываюсь в протоколе и вскоре выхожу на залитую солнцем улицу. Там, на скамейке, прямо напротив полицейского управления, сидит Игорь.
- Ну как? Отстрелялся?- Спрашивает он меня.
- Всё ок.- Коротко отвечаю я.
- Как ты думаешь, быстро они докопаются до того, что Женька – мой брат ?- Спрашивает он.
- Может, вообще не докопаются. Он у родственников воспитывался, вы с Леной – в детдоме. Да и сути это не изменит. Чайльд убил Рина и присвоил его открытие, и тебя убить пытался. Говорю я. – Кстати, как Женька?
- Его перевели из тюремной больницы в обычную. Психиатр, который теперь им занимается, говорит, что надежда есть. Игорь поглядывает на часы. – Ох уж эта Лена, всегда опаздывает.- Ворчит он.
- А вот и нет! – Возражает подбежавшая Лена. – Сегодня я вовремя.
Я смотрю на неё, запыхавшуюся, с растрёпанными волосами и она кажется мне самой красивой девушкой на свете…

[Учебная Тревога]

Рассказ сильно критиковали ( вполне справедливо), но он всё равно мне нравится. ))) ВЕТЕР

Как будто ветер, меня нашёл
И закрутил и завертел
И я забыл, куда я шёл,
Я всё забыл, я всё забыл..


Мы познакомились с ним в учебке. Видимо, не зря говорят, что противоположности притягиваются друг к другу.
Я недобрал баллов для поступления в Академию, и принимавший экзамены преподаватель, посоветовал мне заключить контракт сроком, года на два.
- Это даст тебе в будущем преимущество, перед другими абитуриентами. Послужишь, опыта наберёшься. Уговаривал он меня. Я согласился. Не знал тогда, что у Академии контакт с вербовщиками. Мне ребята после рассказывали, что иногда, на экзаменах специально занижали баллы, если абитуриент по показателям подходил армейцам. Хотя…если бы и знал, это мало что изменило бы. Я ведь с детства мечтал о Академии..
Ян же напротив, считал образование злом. «От образования люди глупеют.» утверждал он. А в армию пошёл, потому, что с работой на его планете было туго. Вроде бы когда-то, Ликея ( родом с которой был Ян) жила за счёт экспорта шерсти и мяса. Но когда пищевые синтезаторы получили повсеместное распространение, спрос на продукцию Ликеи резко упал. « Теперь каждый фермер изощряется, как может, что бы хоть что-то продать. » С грустью рассказывал Ян.
« Так надо тогда сделать так, что бы ваш товар стал элитным. Особенным. Допустим, не просто мясо и шерсть, а с какими то особыми свойствами..» Начал я.
« Сами понимаем, не дураки. Теперь на учёных вся надежда. Вон, институт им отгрохали, субсидии выделили. Пусть сидят, придумывают..» Снисходительно ответил он.
Я смутился и замолчал.
« Да ладно тебе..» Похлопал Ян меня по плечу и пошёл в тренажёрный зал. Я открыл справочник Бредера и углубился в чтение. То, что образованных в армии не любят, я понял в первый же день. Может так происходит и не везде, но в нашей учебке большинство новобранцев были, как и Ян – с захолустных планет или из гетто. Чему удивляться, нас ведь не в Имперскую Гвардию вербовали, и не в Миротворцы, а в Отряды Сопровождения, миссия которых заключается в сопровождении и поддержке научных экспедиций. То есть, набирают гарнизон, закидывают в какую-нибудь дальнюю дыру, без признаков цивилизации, и кукуй там, до окончания срока контракта. Весёлого конечно мало, но платят неплохо.. То, что кто то может ради образования ( то есть по дурости)отказаться от всех прелестей цивилизации, не укладывалось в головах моих сослуживцев.
« А кто у тебя родители?» Спросил, кто-то из них. ( мне тогда все они казались на одно лицо)
« Занимаются гостиничным бизнесом. Сеть маленькая, но доход стабильный.» Пожал я плечами. После этого, судьба моя была решена. Тычки, подзатыльники, насмешки, мелкие пакости, посыпались на меня в изобилии. Таких, как и я «умников», было двое и то, в другом подразделении. В большинстве случаев, страх перед службой, оказывался сильнее тяги к образованию. И на провокации преподов народ не поддавался.
Единственным, кто за меня заступился, был Ян. Когда позже, я его спросил почему, он только плечами пожал, сам, удивляясь такому своему нерациональному поведению.
Через неделю, когда нас «поднатаскали» на плацу и инструкторы составили «первичные характеристики» появился «покупатель» с кипой ярких брошюрок. Тут уже пришёл час моего торжества. Пока остальные качались в тренажёрном зале и украдкой посещали ближайший бар и бордель, я штудировал справочник Бредера, в который заносился каждый, вновь открытый мир. И теперь, проглядев весь список, выбрал наиболее оптимальный вариант: планету Киан (самоназвание, климат мягкий, тропический), на которой были обнаружены остатки какой то древней цивилизации, впрочем, аборигены деградировали чуть ли не до первобытного уровня и опасности не представляли, как и не представляли её и местная фауна и флора. Ян, выслушав мои аргументы в пользу Киана и что то посчитав в уме ( видимо, полагающееся жалование), согласился завербоваться туда, на два года.

Шёл второй год нашего пребывания на Киане. За это время мы с Яном крепко сдружились. Гарнизонный психолог, к которому я от скуки, ходил играть в шахматы, говорил, что мы друг друга дополняем и уравновешиваем. Не знаю. Мне казалось, что дело в экспедициях. За каждый выход в «джунгли» платили бонусы, поэтому Ян не пропускал ни одного. А мне было интересно. Всё-таки – чужой мир. В экспедициях мы проводили от трёх до десяти дней. С учёными было не поговорить, хотя я, поначалу пытался. Они все были в своих пробирках, пробах, и аборигенах. И ладно бы рассказывали обо всём это нормальным, человеческим языком, но ведь нет. К тому же они явно считали нас тупоголовыми и смотрели свысока. Через пару месяцев, я начал всерьёз сомневаться, нужно ли мне оно, это образование.. После полугода службы, когда ушла новизна впечатлений, Киан стал приедаться. Так со всеми новичками случается. Ян сказал, что служба в такой дыре, похожа на тюремный срок. И главное - не сорваться, не впасть в депрессию. А для этого надо правильно организовать своё время. Я спросил, откуда он знает об этом? Ведь к этому времени, я знал, что ничего кроме газет и комиксов, Ян не читает. Он помялся, но сказал, что его дядя отсидел в Федеральной тюрьме пять лет, за использование нелицензированной мутационной вакцины для скота.
Мы с Яном составили себе график, на все оставшиеся дни службы, и старались его чётко придерживаться. Я стал подумывать, что на заработанные деньги отправлюсь путешествовать, или попробую поступить на факультет Дальней Разведки. А Ян хотел вернуться домой, женится, и перебраться на Эдем.
- А что, на Эдеме думаешь девок нет? Смеялись над ним в казарме.
Ян упрямо глядел исподлобья.
Я знал, что дома у Яна осталась невеста. Но он предпочитал об этом не распространяться, чтобы избежать подкалываний и солёных солдатских шуточек. Не из страха, он был одним из самых сильных бойцов, просто, за драки штрафовали.
Дни наши состояли из шагистики, «выходов в джунгли», тренажёрного зала и болтовни. Ян почти каждый день писал длиннющие письма, я отделывался от родителей короткими. Иногда, размеренное течение наших дней прерывалось каким-нибудь инцидентом: то кто-то из старичков обожравшись местной дури под названием « Ветерок», слетит с катушек, то из-за результатов межпланетной регаты передерутся новобранцы. Из-за этого даже инфоканал вырубить хотели, но мы подняли такую бучу, что начальство скрепя душу согласилось оставить всё как есть. Уж лучше бы не соглашалось…
Случилось так, что когда передали ТО сообщение, я лежал в изоляторе. Зазевался на последнем «выходе» и оцарапался о ядовитый кустарник. Заметил только на базе, когда шипы уже ушли под кожу. Ничего в общем страшного, но неприятно. Пришлось сдаваться хирургам и две недели лежать под наблюдением – были случаи рецидивов, а страховка моя обошлась бы гарнизону дорого. Ко мне никого не пускали (карантин) и получилось, так что я не смог помочь своему лучшему другу…
Потом, мне рассказали: Ян услышал в новостях, что его планета взята под карантин, из-за эпидемии чёрной язвы. Кажется, их учёные, что то перемудрили с мутационными вакцинами или прививочными.. Или поголовье скота хотели сократить, я так и не понял..В общем их наработки обернулись эпидемией с 80 процентной смертностью заболевших. Сначала, правительство планеты пыталось это утаить, но кто-то всё таки ухитрился передать сообщение на соседний Эльт. Планету взяли под карантин, далее следовало перечисление районов, охваченных эпидемией. Тут то Ян и сорвался. Вообще то, психолог потом говорил, что последующие действия Яна, говорят о длительной депрессии, завершившейся срывом. Но что он понимает, дохляк! Ян всегда был очень выдержанным, обстоятельным, прагматичным. И у меня до сих пор не укладывается в голове то что произошло. Я могу поверить, что услышав это всё, поняв, что с вероятностью в 80 процентов его родные и невеста погибли или погибнут ( пока ещё эпидемию нейтрализуют) он ринулся к командованию с просьбой предоставить ему отпуск на неделю. Конечно, ему отказали. Самовольно покинуть планету Ян не мог. Во избежание самоволок, у нас не держат межпланетный транспорт, он весь базируется на спутнике Киана, Зире. Это на него похоже, да я и сам поступил бы так же.. А вот то, что потом он пришёл в казарму, купил у кого то дури, накурился и прихватив с собой бластер с запасом гранат ушёл в джунгли, до сих пор не укладывается в моей голове. Они даже спиртного в учебке избегал! Говорил – дурная наследственность.. Всегда презрительно отзывался о любителях нюхнуть и покурить и вдруг..
Его нашли через три дня. Шёл сезон дождей, что существенно затрудняло поиски. Нашли почти случайно. Все думали, что Ян будет пробиваться к небольшому космодрому учёных, затерянному в джунглях, что бы попытаться угнать катер. Для его поисков сформировали отряд. По дороге, к космодрому, было принято решение заглянуть в деревню аборигенов, расспросить, вдруг беглец заходил туда, чтобы пополнить запас провианта.. То что ребята там увидели, было похоже на дешёвый ужастик. Сгоревшие хижины, трупы аборигенов. Ян выкосил всех. Не щадя ни женщин ни детей, ни мужчин, ни стариков. Кровь смешалась с водой и небо, отражающееся в лужах, тоже казалось окровавленным. Яна нашли на окраине деревни. Он сидел на земле, изумлённо глядя в пруд, из которого аборигены брали воду. Вода в нём была розовой. Иногда Ян переводил взгляд на свои руки, потом снова глядел в пруд. На поясе у него висела граната и поэтому близко к нему не подходили.
- Ян! Окликнул его командир отряда.
Ян поднял голову.
- Смотрите, я сделал небо красным! Засмеялся он, а потом смех перешёл в вой. Ян кидался на своё отражение и бил по нему кулаками. Мокрый, грязный, окровавленный, он был страшен.
- Смирна!! Неожиданно рявкнул командир.
Ян вздрогнув, замер. Командир подошёл к нему и коротко, почти без замаха, ударил в висок. Ян рухнул.

Сейчас он в тюремном изоляторе. Я ходил к нему, но весь отпущенный на свидания час просто сидел и молчал, не зная, что сказать.
Сегодня мне сообщили, что ночью Ян повесился на оконной решётке, использовав для этого свою рубашку.

[Учебная Тревога]

ставкой в дуэли с Маузером было творческое задание. У нас ничья получилась и я писала рассказ по его миру, а он занимался рисунком. Вот, что у меня получилось. ))
ОДНАЖДЫ В ГОРОДЕ Н.
1ОЛЬГА
Мне приснился странный сон. Степь. Звёздное небо. Я сижу у горящего костра, слышен звон цикад, пахнет полынью. Вдруг из темноты выходит женщина. Присаживается к костру, смотрит на меня и улыбается. Мне неуютно рядом с незнакомкой, хочется, чтобы она ушла, хотя ничего страшного на первый взгляд в ней нет. Я отворачиваюсь от неё и смотрю на небо. И понимаю, что это не Земля, а чужая планета. Звёзд на небе слишком много, они переливаются холодным, белым пламенем, слепят.
Звонок будильника и я просыпаюсь. Странный сон. Будто и не сон вовсе. Я, кажется, до сих пор ощущаю запах полыни, слышу стрёкот цикад и чувствую дыхание Космоса. И ощущение, какой то «странности». Словно я получила, какое то известие, которое изменит мою жизнь. Но только какое?
Рядом, спит Виталик, из-под одеяла виден только коротко стриженый затылок. Снова хочется плакать, но я держусь. В конце-концов, не на войну же я его провожаю… Всего то – в армию. Всего то – на два года. Слёзы стекают по щекам, я вздыхаю. Совсем тихо, но Виталик просыпается.
- Ну ты чего..Ну не реви, пожалуйста. Пытается он меня утешить. Вскакивает, сгребает в охапку. Я утыкаюсь носом в него и судорожно всхлипываю. Коротко вякает звонок. Я торопливо вытираю слёзы и иду открывать. Так и есть – Ленка. Наша закадычная подружка.
- Так и есть, опять ревёт. Усмехается она. – Не боись, Виталька, не дам пропасть твоему сокровищу. Давайте завтракайте скорей, а то опоздаем.
Я на скорую руку готовлю завтрак, но кусок не лезет в горло. Ребятам, впрочем, тоже. Всю дорогу, до призывного пункта, Ленка пытается шутить, а мы с Витькой молча сидим. Вернее он ещё как-то отвечает, а я просто сижу, тесно прижавшись к нему и вцепившись в его ладонь. Вокруг автобуса толпа народу, мы ещё раз быстро целуемся и, Витька уходит. Следующие месяцы, как в тумане. Лишь иногда он рассеивался телефонными разговорами. Раз в неделю я звоню в медпункт, части, где Витька служит. Его взяли туда помощником фельдшера, потому, что на гражданке он работал санитаром, почти год. После этих разговоров, становится немножко легче. Но ненадолго. Я живу, словно по инерции, пока однажды утром, залив растворимый кофе кипятком, не ощущаю резкий приступ тошноты.
Стрелой лечу в ванну, где меня долго выворачивает наизнанку. Умываюсь и говорю своему отражению, бледному как смерть, с лихорадочно блестящими глазами: - Приплыли…

- Да ладно тебе. Ну, подумаешь, тошнит. Может, съела что-то вчера. Утешала меня лучшая подруга Лена, минут через пятнадцать. -Сходи, лучше тест купи…Высказала она здравую мысль.
- Да уж схожу, куплю. Вздохнула я.

- Слушай, ну ты даёшь! Через час поражалась она же. –А как же Виталя?!.
- Ты что, думаешь я ему изменяла ?! Возмутилась я.
- Так ведь его в армию забрали, три месяца назад…Опешила Ленка.
- Вот и я думаю. ..Хотя знаешь, я слышала, бывает так. Ну, когда первые месяцы ни тошноты, ничего такого. Ответила я.
-И что теперь? Задала она сакраментальный вопрос.
- Завтра пойду к врачу. Когда всё точно выяснится, Витале скажу. В любом случае, он должен знать. Решила я.
- В каком любом случае?! Ты что! Ты хочешь оставить ребёнка?! Заорала Ленка. – Это же связать себя по рукам и ногам! А учёба? А работа? А вдруг Виталя заявит, что ему этого ребёнка не надо? Ведь помогать тебе некому.
- Я ещё ничего не решила. Попыталась я успокоить подругу.
- Вот и подумай. Ладно, давай. Сказала она и повесила трубку.
А я осталась сидеть и мешать ложечкой чай. Настроение, признаться было ни к чёрту. С Виталиком мы подружились ещё в детдоме. Как и с Ленкой. Только я туда попала в четырнадцать лет, а они там жили чуть не с самого рождения. Надо сказать, что в детдоме мне вообще жилось намного лучше, чем с вечно пьяными матерью и отцом. После того, как они, отравившись суррогатом умерли, я ни разу не была на кладбище. Даже не знаю точно, где их закопали. Может это и не по христиански, но мне нисколько их не жалко. Я не помню, когда они были нормальными, такими как все. Первое, моё воспоминание – мать перепила в мой день рождения, и её рвёт, прямо на меня. С пяти лет она выгоняла меня клянчить милостыню. Если я возвращалась без денег – била и не давала еды. Отец меня вообще не замечал. Правда, когда я подросла, по пьяни, попытался распустить руки. Но мать так отходила его, да и меня заодно, что пришлось скорую вызывать. Я бы давно от них сбежала, но рядом жила соседка, тётя Зоя. Она конечно слегка ненормальная, но добрая. Подкармливала, в школу записала. Правда заставляла ходить с ней, раздавать религиозные брошюрки, но это далеко не самое мерзкое занятие, которым мне доводилось заниматься. И воровство было и попрошайничество. И драки, с беспризорниками. Однажды родители пытались меня продать любителям девочек. После того раза я больше никогда не расставалась с ножом и неделю отсиживалась в подвале. Повезло, что мы жили только на втором этаже. Отделалась отбитыми пятками. Вернувшись, я пригрозила им, что сожгу квартиру, когда они уснут, и их вместе с ней. Помогло. Так вышло, что время в детдоме, стало для меня самым счастливым. Хотя и там всякое бывало. Но зато, у меня появились друзья.
Встречаться с Виталиком, мы стали почти сразу. Даже пожениться хотели, но тогда ему не дали бы квартиру. Оказалось, что незадолго до смерти, мои родители, продали своё жильё каким то риэлтерам. Вернее обменяли, на развалюху, в пригороде. Доплата была мизерная и вся ушла на их похороны. Уроды. До сих пор их ненавижу.
После выпуска, я и Ленка поступили в педагогическое училище, и устроились работать официантками. А Виталик мечтал стать хирургом и поэтому, устроился санитаром, в токсикологию, что бы через год поступить сразу в мединститут. Но получилось так, что его призвали весной.
. Очень хотелось позвонить ему и всё рассказать, но я решила подождать окончательного результата.

К врачу была дикая очередь. Женщины и девушки разного возраста. От шестнадцати, до бесконечности. Очередь двигалась очень медленно, старушки делились своими болячками, кто-то читал, кто-то болтал по телефону. Когда подошёл мой черёд, я уже хотела только одного - покинуть это место и больше сюда не возвращаться. Врач с первого взгляда мне ужасно не понравилась. Один взгляд, чего стоил – брезгливый, словно не человек перед ней, а куча мусора.

- Раздевайся. Кивнула она мне, выслушав мои сбивчивые объяснения.

- Срок беременности – 14 недель. Одевайтесь. Сказала она после осмотра.
В первый момент, я даже не поняла, рада я, или нет.
-Учтите, миниаборт уже не возможен. Сухо произнесла она.
- Аборт? Нет, я не хочу аборт. Испугалась я. Одна мысль, что из меня будут выковыривать холодными железяками крошечное, но уже живое существо, была мне отвратительна. Из какой то передачи я помнила, что в 14 недель у плода уже бьётся сердце и сформирован пол. Значит малыш в моём животе- уже ребёнок. Только совсем, крошечный.
- То есть направление на аборт вам не нужно? Спросила врач. Как мне показалось, с новым интересом взглянув на меня.
- Нет. Твёрдо ответила я.
- Ну что же, тогда я дам вам направления на анализы и запишу к специалисту, который будет вести вас в течении всей вашей беременности.
С кипой бумажек я буквально вывалилась из кабинета. Не смогла удержаться и кинулась звонить Витьке. По счастью, он оказался в медпункте.
- Я беременна! Заорала я в трубку. – 14 недель!
Те несколько секунд , что он молчал, показались мне вечностью.
- Ты хочешь, чтобы я сделала аборт? Упавшим голосом, спросила я, через какое то время.
- Ты дура ?! Закричал он в трубку.
Минут пять, мы орали, перебивая друг друга, пока Витьку не позвали . Когда телефон отключился, я почувствовала себя самым счастливым человеком на свете.

- Ну ты ненормальная. ..Поражалась Ленка, сидя на моей кухне и прихлёбывая чай.- И Витька тоже. – Ну куда вам ребёнок? Вы сами ещё толком не пожили, а тут пойдут пелёнки распашонки, памперсы, бессонные ночи.
Я только плечами пожимала. Почему то , это сейчас меня нисколько не пугало.
- Наверно я пока переберусь к тебе. Решила подруга. – Мало ли что, вдруг осложнения будут..
-Не каркай. Попросила я.

2
Виллим Адольфович отложил карточку очередной «коровы», сделал пометку в своей записной книжке и набрал на телефоне номер куратора.
- Тест группа номер три набрана. Отчитался он и повесил трубку.
Вот уже несколько лет, он участвует в проекте « Ренессанс», но нет, нет, да накроет его волной гордости и восторга, оттого, что именно его сочли достойным участвовать в великой миссии создания Сверхчеловека. Дед точно бы им гордился. Старой закваски был человек. Член НСДАП с самого основания партии, чего особо и не скрывал никогда. Может поэтому и преуспел в своё время…И единственного внука, воспитал соответствующе. Это именно дед настоял на том, чтобы Виллим поступил в медицинскую академию. И именно он свёл его с кураторами экспериментального проекта « Ренессанс».
Полигоном для проведения серии экспериментов, была выбрана Россия. И дело тут не в старых счетах. А скорее в том, что дорвавшееся до власти быдло, готово было выставить на продажу всё, от ядерных боеголовок, до своих же сограждан. Весь вопрос в цене. А деньги у организации были и не малые. Виллим презрительно фыркнул, вспоминая, как во время развёртывания сети экспериментальных центров чиновники от медицины пускали слюни и едва не кончали при упоминании словосочетаний « благотворительные фонды», « иностранная миссия» « плодотворное сотрудничество». В этих словах им чудился манящий запах бабла, и надо сказать оно им обламывалось. Вот и открывались в женских консультациях и роддомах филиалы и филиальчики ГБЭИЦ ( германский благотворительный экспериментально-исследовательский центр). Хотя после первого провала, пришлось несколько сократить масштабы эксперимента. Замолчать череду смертей и выкидышей было весьма проблематично. Что больше всего удивляло тогда Виллима, так то, что русские коровы продолжали считать всё иностранное лучше отечественного и поток желающих наблюдаться и консультироваться у германских специалистов – не иссякал. Но рисковать больше было нельзя, некоторые весьма серьёзные структуры, непонятно как уцелевшие в этом беспределе, заинтересовались деятельностью скромной иностранной миссии. Центры пришлось перебазировать и значительно сократить их число. Несколько лет прошло в попытках понять причины провала. Была разработана новая схема медикаментозного воздействия на плод, изменены некоторые критерии отбора «инкубаторов», как было принято в их среде называть беременных, и проведён второй этап эксперимента, увы, также завершившийся неудачей. Из отобранного контингента, уцелела едва ли пятая часть, а изменения в человеческих зародышах, которые и были целью эксперимента, носили неустойчивый и иногда – обратимый характер. Что было совершенно неприемлемо. И снова томительные месяцы кропотливейшего анализа, эксперименты с составом препарата, снова генетики, биологи, физиологи и репродуктологи бьются над оптимальным сочетанием компонентов препарата. И вот оно! Философский камень, способный превратить глину человеческой плоти в золото сверхсущества. Правда, возник ряд ограничений. Слишком высоки и прихотливы теперь были требования к предполагаемым донорам биоматериала. То есть – родителям, как их называют. Но зато и результат – практически, стопроцентный. При одном «но» – при введении препарата в плод, необратимые изменения возникали в 90 процентах случаев. Но резко повышалась вероятность отторжения материнским организмом плода.
Было также принято решение перестроить структуру ГБИЭЦ. Теперь, каждый специалист набирал тест – группы, в которые входили только одна, максимум три «инкубатора», остальные же были обычными «коровами» в отношении которых специалист выполнял обязанности простого акушера-гинеколога. Таким образом, в случае неудачи, удавалось избежать лишней огласки.

В третьей тест группе, пригодной для эксперимента являлась только одна корова. Но зато – подходила по всем параметрам. И вдобавок не имела родственников. Детдомовка. Был, правда, жених, но он служил в какой то тьму таракани и препятствием эксперименту служить не мог.
Действовал Виллим, по отработанной схеме: «наведение мостов», «запугивание», и «включение в эксперимент». Самым важным и самым сложным, было, безусловно, «наведение мостов». Пациент должен безоговорочно, полностью доверять врачу и его методам. Только тогда он будет точно следовать всем назначениям и предписанием.
Подобрать ключик, можно к любому. Главное, определиться, с кем ты имеешь дело. Обычный участковый врач часто не имеет ни времени, ни, что греха, таить желания, входить в ментальный контакт с пациентом. У него другая цель – в кратчайший срок, максимально качественно, вылечить, ( избавиться) и освободить место для следующего. То ли дело Виллим. С «инкубатором « он носился как с писаной торбой. Обаял, разговорил, сдержанно посочувствовал и ободрил. Вошёл в доверие. Понаблюдал недели три, и приступил ко второй фазе операции- «запугиванию». С беременными это проходит легче всего. Достаточно одного узи.
Наблюдая на мониторе совершенно здоровый, полностью сформированный плод мужского пола, Виллим хмурился, то и дело менял ракурсы и всё больше мрачнел. ( Главное тут – не перегнуть палку).Потом, назначил ещё раз сдать все анализы и вдобавок дал направление на дополнительное исследование на аппарате ГБИЭЦ. Девушка побледнела, попыталась разузнать поподробнее, что с ребёнком, но Виллим отмолчался. Пусть подёргается, попереживает.
Когда она пришла через пару дней, судорожно сжимая в руке кипу бумажек , он понял – созрела.
Вежливо усадил её на стул, налил воды в стакан и попросил успокоиться и не переживать. Долго и внимательно изучал результаты анализов, заключение специалиста ГБИЭЦ,( к слову, полностью подтвердившее готовность плода для участия в эксперименте) некоторое время молчал, а потом, глядя ей прямо в глаза сказал.:
- Ситуация очень непростая. Вы действительно хотите этого ребёнка? Может, имеет, смыл сделать аборт? Направление я вам выпишу. Вы молоды, у вас будут ещё дети.
- Что с ним, что-то не так? С ужасом, глядя на него, спросила она и побледнела ещё больше.
- У плода обнаружены пороки развития. На данный момент, шансов, что родиться здоровый малыш очень мало. В таких случаях рекомендован аборт по медицинским показаниям. Добил он её.
- Но ведь они есть, шансы? С надеждой спросила она.
- Понимаете, (тут Виллим немного замялся) есть препараты, курс лечения которыми, практически в девяноста процентах случаев, позволяет купировать эти пороки. Плод ещё очень мал, активно развивается и сравнительно хорошо поддаётся коррекции. Внутриутробное лечение плода - тема моей диссертации, над которой я работаю много лет. ( Тут он практически не соврал, разве что «изменение» поменял на «лечение»).Но понимаете, эти препараты дороги..
- Я найду деньги. Решительно сказала она.
- Дело не только в этом. Дело в том, что в России их ещё не лицензировали, и в широком доступе их нет. Продолжал дожимать он.
- Но ведь , насколько я в курсе, вы представитель иностранной благотворительной миссии и неподотчётны медицинским ведомствам РФ. ? Задала она вполне резонный вопрос. – Когда меня перенаправляли к вам, мой прежний врач сказал, что цель вашей миссии оказание помощи женщинам со сложной судьбой, на уровне, недоступном, пока, в России.
Молодец девчонка, соображает. Порадовался про себя Виллим.
- Вы правы, я имею в своём распоряжении такие препараты. Вернее, могу их заказать и уже послезавтра начать лечение. Но тут есть некоторые нюансы.
Понимаете, применение их вызывает большой риск для организма матери. Есть вероятность отторжения материнским организмом плода. Вам придётся оставшиеся месяцы беременности провести в нашем стационаре, под контролем специалистов.
-Я готова. Сказала девушка.
- Хорошо, тогда давайте сделаем так. Сутки я даю вам на раздумья, после, если ваше решение не измениться, мы подписываем все необходимые бумаги. Вы подтверждаете добровольное участие в эксперименте. Не бойтесь, препараты, несмотря на их высокую эффективность и безопасность, являются пока экспериментальными, но, думаю уже совсем скоро их лицензируют. И мы приступаем к лечению малыша. Предложил Виллим.
- Я готова подписать все бумаги сейчас. Твёрдо сказала она.
- Хорошо. Не стал упорствовать Виллим, порылся в столе и вытащил целую кипу бумажек. Конечно, читать их, тем более внимательно, эта корова не стала. Одно слово – русская. Просто подписала и выжидающе посмотрела на него.
- Отлично. Сейчас я дам вам назначение в процедурный кабинет, вас поколют витаминки, всякие укрепляющие вещества, а после завтра начнём непосредственно курс.
Она кивнула, поблагодарила и вышла из кабинета. Виллим облегчённо вздохнул. Самое сложное было позади.

3 ОЛЬГА
« Пишу тебе Виталик, потому, что к телефону меня уже не пускают, а очень хочется поговорить с тобой. Вставать категорически запретили, да и сил у меня маловато. Ленка недавно приходила, стояла под окнами, у нас карантин и даже передачки не берут. Но ты не пугайся, в обычных роддомах тоже так. Я здесь уже четыре месяца. Первый месяц после начала лечения малыша ещё была дома. Очень помогала Лена. Но мне становилось всё хуже. Есть, не могла, совсем, очень кружилась голова, часто кровь шла носом. Живот болел, и малыш сильно пинался. Но я радовалась, пинается – значит живой.
Когда после узи доктор предложил мне аборт, я думала, прямо там, в кабинете и помру. Ведь малыш же живой, даже толкаться тогда уже начал. Я и имя ему уже придумала. А тут – такое. Решила даже если он больной родиться – всё равно любить буду, любого. А потом шла от доктора и думала, ведь больному жить – радости мало. Но сейчас всё в порядке, не волнуйся. Малыш совершенно здоров, все анализы это подтвердили. И узи тоже. Я лежу в отдельной палате, все со мной очень носятся, медсёстры и санитарки добрые. Врач, Виллим Адольфович, несколько раз в день заглядывает. Знаешь, он мне сначала не понравился, выглядит как Айболит из старой книжки, а взгляд жёсткий, цепкий. Но потом, поняла, он замечательный. Столько со мной возился, такой внимательный. Да и если бы не он, с малышом было бы всё плохо…
Извини, не успела дописать. Снова возили на узи, сказали всё хорошо, ребёнок готов. Рожать я сама не буду, Виллим Адольфович сказал, что я совсем ослабла и лучше для ребёнка – кесарево. Срок назначили – на завтра утром. Я очень волнуюсь, но думаю, всё будет хорошо. Завтра я увижу малыша! Надеюсь, он на тебя похож. Очень скучаю и целую тебя. Письмо попрошу отправить санитарку. Пока.»

4 ДОКТОР. С.
Ну надо же такому случиться! И когда?! Под самый финал эксперимента. Виллим Адольфович нервно ходил по кабинету. Вчера ему позвонил куратор и приказал срочно сворачиваться. Контора всерьёз решила заинтересоваться деятельностью ГБЭИЦ. А это – международный скандал.
- А как же «инкубаторы»? Возмутился Виллим. – Столько работы псу под хвост?!
Куратор задумался. – Сколько их у тебя сейчас?
- Пятеро. Одна уже готова к родам. Четыре на разных сроках. Отчитался Виллим.
- Хорошо. Детей постарайся сохранить, а свидетели лишние нам не нужны. Сказал он и бросил трубку.
Про себя Виллим помянул всех чертей. Как же он не любил грязную работу! Пришлось весь день провести в разъездах. В стационаре находилась только , детдомовка, Ольга Н. Остальные ещё не завершили приём препарата. Пришлось наведаться к каждой домой, под предлогом того, что пришли новые витамины, но они строго подотчётны. «Коровы» верили, послушно расписывались и радостно хватали хорошенькие коробочки, не зная, что через несколько часов, после приёма « витаминки» они умрут, впрочем, смерть будет выглядеть естественной. У кого-то просто сердце не выдержит, кого-то хватит инсульт, а у кого-то начнётся сильнейшее кровотечение.
Виллим Адольфович нажал звонок и санитарка принесла ему крепкий кофе с коньяком.
- Готовьте операционную. Отрывисто бросил он.
- Всё уже готово, можно начинать. Отрапортовала она.
- Отлично. Виллим допил кофе и отправился мыться.
Как же он любил этот момент, момент истины. Сами беременные, вызывали у него только отвращение. Казались пародией на женщин. С опухшими ногами, огромными, выпирающими животами и этим тупым коровьим взглядом. Только мысль о том, что внутри каждой скрыта жемчужина плода, примиряли его с ними. Женщина на операционном столе ничем не отличалась от остальных. Разве что была излишне худой. Не корова, а кошка, проглотившая мяч. Усмехнулся Виллим.
- Начинаем. Сказал он и протянул руку за скальпелем.
Действо началось. На самом деле, опытному хирургу, надо от силы двадцать – максимум сорок минут, в зависимости от ситуации, чтобы извлечь плод и проделать остальные манипуляции. Виллим Адольфович, был виртуоз. Справился в кратчайший срок. Новорожденный был чудесный. Сделанные на месте экспресс анализы, подтвердили, что все изменения удались. Хотя внешне, он мало чем не отличался от прочих детей. Разве что у него не было их болезненной худобы, кожа была не красная или лиловая, а нежно розовая, да и взгляд вполне осмысленный.
Теперь следовало заняться матерью. Оставлять её в живых было никак нельзя.
А жаль. Вздохнул про себя Виллим Адольфович. Прекрасный донор биоматериала. Но дело, прежде всего и он сделал ей смертельную инъекцию. Впрочем, смерть её была быстрой, и безболезненной, что тоже немаловажно.
- Тело – в крематорий, новорожденного подготовить к транспортировке. Приказал он и прошёл в свой кабинет. Там уже вовсю надрывался телефон.

- Ситуация «минус». Коротко сказали ему и повесили трубку.
Да что же за день то за такой! Возмутился он. Ситуация «минус» означала непосредственную угрозу. Времени на раздумья почти не оставалось. Остатки препаратов он уничтожил ещё вчера. Все необходимые документы тоже были готовы. Того, что его выдаст персонал, его не беспокоило. Каждому из них было что терять. Да и доказательств он не оставил. Жаль лишь, что ребёнка нельзя взять с собой, на родину. Чтобы наблюдать за развитием и изучать. Хотя… всегда можно будет вернуться…
. Виллим Адольфович спустился на первый этаж, где ему отдали укутанного в рваное одеяльце малыша сосредоточенно сосущего смесь. В пятидесяти километрах от стационара миссии, был областной центр. Город с миллионным населением и множеством роддомов, в которых обнаружение под дверью новорожденного, никого не удивит. Подумаешь, ещё одна нерадивая мамаша решила подкинуть ненужного ей ребёнка? Спасибо ей уже за то, что не выбросила в помойку…

[Учебная Тревога]

Последний рассказ этого блица, который я хочу видеть в своей каюте. Написался он быстро, где-то в пределах часа, и, кстати, мультик про Аркадия Паровозова рекомендую)
НЕИЗВЕСТНЫЙ

Его привезли с улицы. Кажется, собачники обнаружили. Обычное дело, возвращался человек поздно вечером, и попал под раздачу. Избили, ограбили и бросили умирать. Повозились мы с ним изрядно. Голова пробита, переломы рёбер, многочисленные ушибы, внутреннее кровоизлияние, переохлаждение. С того света можно сказать, вытащили. Только вот зачем, кто скажет?
- Жить то он теперь будет, а вот в каком качестве, ещё вопрос..- Сказал наш нейрохирург, Павел Александрович, сдёргивая окровавленные перчатки.
Пришедший на следующий день полицейский долго пытал завотделением по поводу неизвестного.
- Когда с ним пообщаться то можно будет? Уголовное дело по факту нападения возбуждено, свидетелей никаких, кроме потерпевшего. А у нас конец квартала..
- Сразу вам скажу, надежды на то, что пациент придёт в себя мало. Кстати, вы личность его установили? Для восстановления функций мозга нужны дорогие препараты, которых в больнице нет.- В свою очередь с надеждой смотрел на полицейского завотделением.
Пришла пора капитану пожимать плечами.- Заявлений о пропаже человека с такими приметами не поступало. Свяжемся со СМИ, может, кто и откликнется..
Прошёл месяц, а никто не откликался. Потеряшка, как ласково называли неизвестного, тем временем выздоравливал, вызывая немалое удивление наших врачей. Обычно, восстанавливались после таких побоев много дольше. Правда, порадовать полицейского капитана описанием злоумышленников не смог – ретроградная амнезия, со всеми вытекающими. А по русски – не помнил он ни черта. Ни имени своего, ни возраста, ни места жительства и как оказался поздним вечером на улице, тоже не помнил.
- Ну хоть что-то! Где учился, с кем жил, родственников своих хоть каких-нибудь? Имена, фамилии? – В отчаянии допытывался капитан.
Потеряшка только качал головой. Но вдруг лицо его прояснилось и он воскликнул - Вспомнил. Меня зовут Аркадий Паровозов!
- Твою же мать…- Офигел капитан.
- Да вы не обращайте внимания. Аркадий Паровозов, это мульт-персонаж , у меня дочка ни одной серии с ним не пропускает. Больной наверно когда-то давно видел мультик, вот несуразное имя и отложилось. –Вмешался психиатр, также присутствующий при беседе.
- Ясно..- Обречённо вздохнул полицейский.- Чем ты на жизнь себе зарабатывал, тоже не помнишь? – Предпринял он ещё одну попытку.
-Героем был. - Тихо, но твёрдо сказал Потеряшка.
- Я же говорю – Последствия травмы. – Обрадовался невесть чему психиатр.
-У вас последствия, а у меня в результате одним глухарём больше. – Посуровел капитан.
- Вы поймите, мы не меньше вашего заинтересованы в том, чтобы установить личность больного. Нам его выписывать скоро, и куда он пойдёт? – Зажурчал наш заведующий, человек, несмотря на должность и хирургическую специальность жалостливый.
- Ладно, разберёмся. – Пробурчал капитан и громко топая форменными ботинками направился к выходу.
Я посмотрел на своего подопечного и задумался. Я только недавно поступил в интернатуру и та операция была в моей практике первой, в которой мне разрешили ассистировать а после, курировать пациента, хоть и под надзором завотделением. Поэтому, бросить своего больного на произвол судьбы я не мог.
Весь вечер я прокручивал в голове разные варианты и наконец, решение было найдено.

- Ты чего тут, Нечаев? – удивился зав, придя утром на работу и увидев меня под дверью своего кабинета.
- Да я, Константин Анатольевич по поводу Неизвестного.
- Аа, переживаешь? Первый пациент, понимаю. Выписывать его уже, по-хорошему надо. Я тут говорил с зав психиатрией, скорей, всего, они его к себе заберут в стационар. – Сказал заведующий.
- Может, не надо? Я читал, больной ретроградной амнезией может вспомнить своё прошлое, со временем. Да и кто с ним будет там возиться?
- А у нас кто с ним будет возиться? На каких основаниях я его должен держать в отделении? Здорового мужика?! – Начал заводиться Константин Анатольевич. – Всех не пережалеешь!
- Может, санитаром его оформим? У нас в отделении две вакансии есть. – Невинно сказал я.
Заведующий задумался. – А согласиться?
- А какие у него варианты? – Вопросом на вопрос ответил я.
- Ну, поговори с ним..- Разрешил зав.- Но только, под твою ответственность!
Окрылённый, я почти побежал в палату.

Аркадий ( несуразное имя всё таки прилипло к нашему Потеряшке), сидел на кровати и складывал из старой газеты кораблик.
- Доброе утро, как самочувствие, есть ли жалобы? – Начал я светскую беседу.
- Спасибо, доктор. Говорят, меня выпишут скоро? – С тревогой спросил он.
- Да. Идти, я так понимаю тебе некуда? Чем заняться думаешь?
Он только пожал плечами. – Придумаю что-нибудь.
- Я тут поговорил с заведующим. Можешь остаться здесь, выделят тебе подсобку, будешь жить и работать. Дворник у нас старенький, санитарок не хватает, в общем, работа найдётся.
Мне показалось, или в глазах Аркадия мелькнула снисходительная улыбка?
- Спасибо доктор. Я согласен. – Энтузиазма в его голосе не было.
-Хорошо, тогда тебе сегодня налдо будет подойти к завхозу и старшей медсестре. – Сказал я, изо всех сил стараясь скрыть разочарование. Но, видимо что-то на моём лице отразилось.
- Ты не сердись доктор. – Аркадий посмотрел мне в глаза. – Добрый ты человек, и заведующий ваш тоже. Просто, кажется мне, что я в жизни чем-то очень важным занимался, и нужным людям. Только вот вспомнить никак не могу.
Я смутился. Я ведь и правда не знал, кем он был, этот Неизвестный. На бомжа или наркомана он нисколько не походил, скорее на спортсмена или качка. Не иначе, злоумышленники напали на него сзади и ударили по голове.
- Ты не отчаивайся. Вспомнишь со временем. Травма то тяжёлая была, чудо, что ты выкарабкался и инвалидом не остался! А память вернётся, со временем. – Попытался я утешить его.
- Я тоже так думаю. – Кивнул Аркадий и хотел ещё что-то сказать, но я глянул на часы и понял, что опаздываю на пятиминутку.

С того разговора прошёл месяц. Аркадий жил и работал в больнице и старшая медсестра нахвалиться им не могла. Исполнительный, совершенно не брезгливый, добрый, а самое главное – непьющий, ещё и мастер на все руки. Любой неисправный прибор, попадающий к нему, мигом начинал работать. В свободное от работы время, он сидел в своей комнатке и мастерил что-то, или чинил всякие приборы, или читал книги. Аркадий оказался большим охотником до справочников по радиотехнике и детских энциклопедий.

Всё изменилось в один момент. Я как раз заступил на дежурство, когда к входу подкатила машина, и оттуда выскочил обезумевший мужик с девочкой лет десяти на руках.
- Мужчина, отделение педиатрии в другом корпусе! – Воскликнула дежурная медсестра.
- Да в бога душу вашу мать! У меня дочь умирает, я скорее! Я живу отсюда в двух шагах, в частном доме, возвращаюсь вечером с работы, дверь открыл, чуть сознание не потерял – дочка печь решила истопить и видно заглушку рано закрыла, сама без сознания, я её схватил и сюда. – Скороговоркой выпалил он.
- Ребёнка на каталку положите. – Распорядился я.
Девочка была без сознания, но дышала. Отравление оказалось средней тяжести, и через несколько минут мне удалось привести её в чувство. А там и реаниматологи из педиатрии подоспели.
- Молодцом. – Потрепал меня по плечу Петя, ординатор первого года, дежуривший, как и я в эту ночь.- А вы, папаша, в следующий раз не оставляйте ребёнка одного, а то так легко не отделаетесь. Полис с собой?
- Да какой полис, вы что, охренели? – До глубины души поразился незадачливый отец.
- Дуйте домой, привезите девочке вещи и полис. – Сказал ему Петя.
Ребёнка увезли, отец уехал и я только тогда смог перевести дух.
- Ну что, с боевым крещением, Кирилл Антоныч? – Улыбнулась мне медсестра.
-Да ну что вы, Анастасия Сергеевна. – Отмахнулся я. – Случай то несложный.
- А ведь задержись он на работе, и конец бы ребёнку..- Раздался знакомый голос.
Я обернулся и увидел белого как мел Аркадия, всё это время стоявшего около сестринской.
- Типун тебе на язык! Воскликнула медсестра.
- А ты чего тут? – удивился я.
- Да девочки попросили замок поменять. – объяснила Анастасия Сергеевна. – Ты чего побелел так? Вспомнил что –то? – обратилась она уже к Аркадию.
- Да. Нет. Не знаю. Я наверно завтра вам замок переставлю, голова что-то болит. – Ответил тот и ушёл.
С этой ночи он стал задумчив, молчалив и часто можно было увидеть, как он что-то беззвучно шепчет, уставившись в экран телевизора, стоящего в сестринской.
Я даже хотел психиатра для консультации пригласить, но всё как-то не было времени. В последнее время меня всё чаще приглашали ассистировать и даже доверяли выполнять несложные операции, Аркадий отошёл на второй план.

Незаметно подошло восьмое марта. Женский день. Заведующий решил мобилизовать всех мужчин и поставить маленький поздравительный спектакль. Даже для Аркадия нашлась роль, и надо сказать, он был очень убедителен в костюме супермена, взятом напрокат, в числе прочих костюмов пиратов и мушкетёров. Естественно, я бы сказал. Хотя, в нашем коллективе были мужики и пофактурней, те же травматологи, например.
Женщины хохотали, аплодировали, потом мы все выпили по бокалу шампанского и разошлись по рабочим местам. День понёсся своим чередом. Сегодня я оставался на дежурство, подменяя приболевшего товарища. Часов в двенадцать ночи, страшно захотелось курить, но идти в подвал, где была оборудована курилка, было лень и я накинув куртку вышел на улицу. Было темно и тихо. Полная луна заливала больничный двор молочным светом. Пахло талым снегом и влажной корой. Я с удовольствием затянулся и вдруг моё внимание привлёк силуэт, непонятно откуда возникший на крыше терапии, совсем близко от ограждения. Я вздрогнул и присмотрелся. Там стоял мужчина, одетый в странный костюм супергероя, за его плечами развевался плащ.
« Аркадий!» подумал я и кинулся в корпус. За несколько секунд взлетел на третий этаж , и увидел, что люк ведущий на крышу был открыт. Стараясь ступать как можно тише, я выбрался наверх. И убедился, что зрение меня не обмануло. На крыше действиткельно был Аркадий.
Он обернулся. На лице его сияла радостная, совершенно детская улыбка. – Доктор, я всё вспомнил! Я вспомнил кто я такой и в чём смысл моей жизни! - Радостно воскликнул Аркадий.
-Это отлично! Пойдём вниз, ты мне всё расскажешь.- Предложил я. Мне бы его только с крыши снять, а там как-нибудь….
- Не могу доктор. Вы мне всё равно не поверите. – Грустно улыбнулся он. - Вы извините, что я больницу бросаю, но так, правда, надо. Передайте там от меня всем …- Он запнулся, потом решительно махнул рукой. – Спасибо всем, в общем. А костюм я потом верну. Мне бы только взлететь, вспомнить, а дальше я уж сам.
Он решительно шагнул к ограждению, я кинулся следом, пытаясь ухватить его за плащ, но Аркадий легко оттолкнулся от перил и взлетел. Я ошеломлённо смотрел, как он набирает высоту.
- Кто ты?! – Крикнул я ему вслед.
- Аркадий Паровозов! – Донеслось до меня.

О этом случае, я никому не рассказал. На следующий день Аркадия хватились, даже в розыск подавали, но, понятное дело его не нашли. А через месяц, на адрес больницы пришла посылка в которой обнаружился костюм супергероя.

[Учебная Тревога]

Эту миниатюру, написанную сегодня, в предвкушении нового альбома одной из любимых групп было бы уместнее разместить на другом сайте. Но, пусть немного моей радости будет и здесь, в моей каюте))
УЛЫБКА
Случаются события, сами по себе незначительные для большинства людей, но, которые, однако, переворачивают твоё представление о себе.
Ехать на концерт мне не хотелось. Смущала и цена за билет, и общая апатия-депрессия одолевали. А может, дело было в боязни, что Чуда не случится. Слишком часто я видела, как красивая сказка оборачивалась трэшем. Именно потому я и решилась послушать вживую ту группу, чьи альбомы на протяжении вот уже нескольких лет не сходили с моего плейлиста. На противодействии. Старая привычка переламывать себя. Я наверно только так и могу жить, на противодействии. Честно говоря, ничего особо хорошего я не ждала. Пьяные истеричные фанаты способны испоганить даже самый хороший концерт, да и песни все давно были выучены мной наизусть, все девять альбомов. Но, билет был куплен и я поехала. Начало концерта откладывалось, зрители, разных возрастов и степени раскрашенности нетерпеливо ёрзали в креслах. Смешно, но рок-концерт проходил в концертном зале Дворца Молодёжи, не рассчитанном на сильные эмоции. Из колонок звучали ремиксы. Я терпеливо ждала. По сцене то и дело сновали техники, настраивая аппаратуру. Через час, действо таки началось. Свет погас, и по сцене поползли клубы дыма. Раздались первые аккорды, фанаты взревели, перед моим лицом две, готичного вида девочки взметнули флаг с символикой группы. Я поморщилась. Я не люблю истерики, бурные публичные проявления чувств и неудобства. Моего недовольства хватило на пару секунд, пока Они не запели. Кто сказал, что музыка не наркотик? Это было Чудо. Мгновенное освобождение, и вдруг совершенно не стало дело до тех проблем, и заморочек, которые меня так напрягали минуту назад и то, что жило где-то глубоко внутри, подняло голову. Та самая Суть меня, которая помогала мне выжить, не потеряться и устоять. Я чувствовала чистую энергию, отражение эмоций и чувств которые обуревали меня, звуки того мира, который много лет жил в моём воображении, складываясь из фильмов и книг, закатов и восходов. Той невозможной красоты, которую почему-то мало кто замечал. Всё это было в их музыке. И мне стало совершенно наплевать, что там происходит за сценой, ведь то, что происходило сейчас, было настоящим, а не товаром, созданным с учётом конъюнктуры.
Эти песни я слышала впервые. Песни с нового, ещё не выпущенного альбома. И каждая била без промаха прямо в голову, в душу. Давно уже никто не сидел, и две девочки готичного вида меня уже здорово достали. Но, я прощала им невоспитанность, как они прощали мне тычки в спину и шипение « Мешаете!» в ухо. Я безотрывно смотрела на сцену, стремясь запомнить всё происходящего до мельчайших подробностей. Так путник перед походом в пустыню запасается водой. И жалела я только о том, что всё это когда-то закончится, и что мне никак не удастся сказать музыкантам, КАК они мне помогают и многим, таким как я, просто тем, что они есть и пишут Такую музыку. Я смотрела и не слушала, не жила, а просто была этими звуками, этими историями. Вроде бы отдельными, но на самом деле складывающимися в одну. Это был мой мир, моё пространство.
Наверно, я слишком упорно сверлила глазами сцену, а может, и впрямь что-то такое отражалось у меня на лице. Только вдруг один из них на секунду поднял голову от инструмента и, глядя на меня улыбнулся. То есть, мне так показалось, что глядя на меня. Там ведь было столько народа, и многие кричали и были к сцене куда ближе, а я только смотрела… Она была застенчивая, эта улыбка и очень добрая, и он словно смущался но и радовался от того что делает с нами его, их , музыка, то, что писалось от того, что не могло не писаться, то, что невозможно было держать в себе. Эта была улыбка единомышленника, которого понимаешь с полуслова, с полувзгляда.
Нет, я не стала после концерта рваться в гримёрку или стоять в очереди за автографами. Я просто шла по аллее, освещённой фонарями и улыбаясь про себя, смотрела на снег. И мне было грустно и светло.

Сообщение отредактировал Учебная Тревога: 15:00:08 - 22.09.2013

[Учебная Тревога]

Миниатюра годовой давности.) ПРО ЛЮБОФФЬ
Это было их любимое место. Мост над железной дорогой. Позади - шоссе с бесконечным потоком машин, внизу - рельсы идущие в никуда. Им нравилось стоять , смотреть вниз и мечтать о путешествиях.
Они познакомились в компании общих друзей и почти сразу начали встречаться. Он работал оформителем в театре. Она -экономист , но тоже любила рисовать. Для себя. Незатейливые натюрморты , зарисовки :Лепестки пионов в раковине. Ярко розовые , еще свежие на белом металле. Забытая перчатка на скамейке , листья плавающие в луже после дождя. Но по сравнению с его работами , свои казались ей наивными и по детски неумелыми. Но он никогда не изображал гения. Был веселым и добрым , им было хорошо вместе. Через год они решили пожениться. Конечно, были мальчишник и девичник. Девчонки пили вино и обсуждали семейную жизнь. Парни хотели пойти в клуб , но Алексей не поддержал идею. Решили ограничиться шашлыками на природе в тесной мужской компании. Там и предложил один из друзей вмазаться. Ну раз уж девочек не будет , надо же каких то необычных ощущений напоследок, а то потом семейная жизнь , рутина , будни. А эксперименты с сознанием - дело благородное. К тому же зависимость от одного раза не возникает.
Оказалось, что возникает. Не у всех , но Алексей подсел с первого раза. Он очень тщательно это скрывал. Пытался держаться и не увеличивать дозу , но медленно и неуклонно сползал в бездну. Она узнала об этом последней. Конечно, и раньше она испытывала беспокойство - он резко похудел , стало постоянно меняться настроение , то он почти ничего не ел целыми днями , то накидывался на еду. Но она списывала это на работу , усталость и на особенности личности. Просветила ее подруга. У них состоялся серьезный разговор и Алексей лег в больницу. Месяц он держался , потом все началось снова. Она долго верила что можно его вылечить. Искала новых специалистов , покупала лекарства вытаскивала его из компаний. И видела , что тот кого она полюбила - уходит все дальше и дальше. У организма тоже есть предел и Алексей к этому пределу подошел. Весной она попала в больницу с перитонитом , потом возникли осложнения и она провела там около двух месяцев. Вернувшись домой, Алексея она не узнала. Да и квартиру тоже. Все что было возможно он вынес. Исчезли картины , мебель , техника. Ей стало плохо , она присела на невесть как уцелевший стул, вдруг ясно осознав что осталась одна. Что тот , кого она любила - умер , ушел. Это жалкое существо - не он. И смысла бороться больше нет. А жить дальше нет сил. Она столько их отдала этой безнадежной борьбе , что просто выгорела. Хлопнула дверь. Пришел Алексей , его ломало. Он просил денег. Она выгребла все что было и бросила на пол. Торопливо подобрав он исчез. Она снова сидела. Потом кажется уснула. Ей снился мост. И садящееся солнце и рельсы уходящие в никуда. Открыв глаза она увидела Алексея.
- Я сам себя ненавижу , только сил нет на что то решится, все равно сдохну.
-а помнишь как мы стояли на мосту и мечтали ?
-Да , кажется что то было.
-Я сейчас уйду , а когда вернусь , хочу что бы ты что то решил. Я так больше не могу.
Она долго бродила по городу , часто присаживаясь отдохнуть. Мыслей не было , чувств не было. А потом раздался звонок. Звонили из милиции , ее муж выбросился из окна. Она молча выслушала и нажала отбой. И как то машинально вышла на дорогу , прямо навстречу несущемуся потоку машин.

[Учебная Тревога]

10 ГЛАВА ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ ПИОНЕРОВ ГЕНОМА)
Если кто то думает что жизнь бойца особого корпуса состоит из сплошных силовых операций и схваток он здорово ошибается. Каждой силовой операции предшествует определённая аналитическая работа , внедрение, и уже как итог силовая операция. И то лишь в случае необходимости. Как говорит Ян, нас слишком мало что бы совершать необдуманные поступки. Мы – хирурги , занимающиеся лечением организма под названием общество. Можно ведь вскрыть нарыв на руке у человека, тем самым избежав заражения крови и гибели, а можно и всю руку целиком оттяпать ..
Я занималась этим самовнушением уже второй час ,приводя в порядок нашу лабораторию после не самого удачного опыта ..Попасть на работу сразу в лабораторию было большой удачей , пусть меня и взяли пока младшим лаборантом с испытательным сроком в месяц. Так получилось , что на «Новый мир» мы с Вайлисом прибыли одними из первых. Антон с Женькой уже завербовались , но в их группе был недобор специалистов , поэтому отправку отряда пока задерживали. Всё таки это недешёвое удовольствие доставка колонистов в дальний сектор человеческого пространства, да ещё по новой трассе. Ян с Геной- Крокодильчиком тоже задерживались, но исключительно из-за Гены. Ящероиды считались прекрасными специалистами в биомеханике , талантливыми психологами и бойцами отличными , их раса в целом была дружественно настроена к людям, но как и все Чужие живущие на территории Человечества, подвергалась тщательной проверке. Периодически Чужие возмущались и требовали отменить эту процедуру , но Совет Безопасности на это апеллировал тем , что и люди на территориях Чужих подвергаются такой же проверке. В связи с этими обстоятельствами мы с Вайлисом пока действовали автономно. Целью нашей было влиться в общество колонистов , устроится в стратегически важные лаборатории в научном центре и завоевать доверие руководства. Могу сказать что в целом, нам это удалось. Вайлис был техником в лаборатории занимающейся разработкой и отладкой систем жизнеобеспечения и защиты. Я ему слегка завидовала, что греха таить. У них там царили нанотехнологии. То что раньше весило много килограммов и приходилось запихивать в громоздкий скафандр снабжённый мышечными усилителями ,они пытались организовать в нановещество реагирующее на изменение в окружающей среде. Внешне оно напоминало плотную плёнку. Сложно было добиться асинхронной реакции этого вещества. Например, в районе лица плёнка должна была пропускать кислород , отфильтровывая вредные излучения и вещества ,и с этим было пока плохо. Плёнка или вовсе не пропускала кислород или отфильтровывала его всей поверхностью. Сейчас её пытались «научить» взаимодействию с нервными рецепторами человеческого тела. Но мне казалось что это не выход. Иногда человеческая нервная система просто не успевает среагировать на изменение в окружающей среде и нуждается в автоматически включающейся защите.
Я работала в лаборатории изучающей адаптационные возможности биологических организмов. Как в физиологическом так и в психологическом аспектах. У нас фраза « Бытие определяет сознание» была отправной точкой экспериментов, ведь физическое состояние организма влияет на ряд личностных качеств. Из этого следует что постоянное нахождение в изменённом теле накладывает отпечаток на психику. Мы пытались создать препараты стимулирующие адаптационные механизмы биологического организма и отследить психологические изменения сопровождающего адаптацию. Конечно, как и в любой приличной лаборатории у нас был виварий. Ведь смоделировать на компьютере можно далеко не всё. С последствиями такого эксперимента я сейчас и разбиралась. Подопытный примат отреагировал на введение препарата А4 повышением агрессии и выпадением шерсти. И это нам с ним ещё повезло. Тем не менее я убирала осколки ранее считающихся небьющимися колб, и пыталась избавиться от шерсти примата. Я надеялась что после испытательного срока мне доверят что то более интересное чем уборка, чистка и уход за животными вивария. Вайлис периодически посмеивался надо мной, и каждый раз при встрече интересовался что нового выкинули мои подопечные. Раньше я животных любила , даже сейчас мне часто было их жалко ,но иногда очень хотелось взять какого-нибудь морщинистого питона за хвост и выкинуть из окна. Животные у меня под опекой были самые разные , как местные виды , так и привезённые с других планет И безобидных среди них было очень мало. Поскольку все они были вовсе не в восторге от нахождения в виварии, то так и норовили устроить мне какую то пакость. Укусить , плюнуть токсичной слюной , порвать когтями одежду , нагадить. И их совершенно не волновало что именно я кормлю их и чищу. Справедливости ради надо сказать что и учёным занимающимися с ними они платили тем же. До конца испытательного срока меня не посвящали в подробности проводимых экспериментов и введение препарата не доверяли. Не имея возможности непосредственно узнать направление эксперимента и изучить препараты которые применялись, я внимательно изучала реакции на них животных. Тем более это всё равно входило в мои обязанности. И многое меня настораживало. Животные содержащиеся в виварии и без того отличались высоким интеллектом. Для животных конечно. Часть из них после экспериментов поднималась на несколько ступенек вверх начинала понимать человеческую речь , но результат неизменно был кратковременным , у части резко повышалась агрессивность против собратьев , часть становилась равнодушной ко всему. Кто то периодически впадал в панику , кто то пытался выбраться из вивария. Физические изменения тоже изредка наблюдались но носили специфичный характер и надо было быть специалистом по данным видам что бы определить что именно они означают. Я конечно пыталась найти в информатории данные , но часто попадала впросак : например замена у чешуйчатого рукокрыла чешуи на перья как мне казалось свидетельствовала о его эволюции , но оказалось в местах коренного обитания рукокрылов произошло обратное : Там птицы эволюционировали в чешуекрылых , потому что изменились условия обитания. Так что с тем же успехом это можно назвать деградацией. Что касается изменения характера рукокрыла так он у него и был не сахар , и в лучшую сторону не изменился. Перья ему явно не нравились и он всё норовил их выщипать. Временами я подумывала о переходе в медицинский сектор обслуживающий людей , но шансов узнать там что то ценное было очень мало. Периодически я была вынуждена обращаться туда после укусов , плевков и царапин моих подопечных и могла с уверенностью сказать ,что никаких экспериментов , забора непонятных анализов и сбора биологического материала там не проводится. Людей пока к экспериментам в качестве участников не привлекали. Может потому , что колонистов пока было мало : активно работали только две лаборатории , в которых и трудились мы с Вайлисом. Строились жилые блоки , закладывалась ещё одна лаборатория и более мощная электростанция. Свободного времени почти не было , каждый день прибывало новое оборудование , синтезаторы пищи , фильтры для воды. Раз в неделю организовывались отряды для исследования планеты. Впрочем , пока ничего интересного и необычного обнаружить не удалось. Ни следов цивилизации , ни каких то слишком опасных животных .Идеальный вариант для колонизации.
История с мафией закончилась ничем. Задержать группировку занимающуюся похищениями и продажей людей удалось , но биологического материала при них обнаружено не было. Они категорически всё отрицали , говоря что никогда не занимались этим. У нас с Вайлисом были бы неприятности , если бы ментосканирование не обнаружило у задержанных блоки наложенные на сознание. Видимо наш маячок каким то образом засекли и отреагировали. Вероятнее всего биоматериал сейчас находился в какой либо партии среди имущества колонистов и в ближайшем времени будет доставлен , а может его отправили через обычную почту , тогда ещё существовала вероятность его перехватить.
с этой идеей я и отправилась к Вайлису после того как закончила мыть лабораторию и проведала своих подопечных.
Вайлис сидел на улице около жилого блока и пил пиво местного производства с выражением долготерпения и сдержанной скорби. В джинсах и кожаной куртке , в тяжёлых ботинках и волосами забранными в хвост он здорово походил на земного байкера. Только татуировок не хватало ..
-Ну как , твои подопечные ? Ещё не уморила бедных зверушек ?
-Скорее они меня уморят.- мрачно ответила я.- Слушай , мне тут идея пришла , что если посылку отправили с обычной почтой ?
-А ведь возможно. И так даже проще. -задумался Вайлис
-Надо тогда обратиться к почтовикам с просьбой поискать.
-Надо официальную бумагу , без неё Клаус не пошевелиться .. Сейчас свяжусь с Яном ,он ещё на Таурусе сидит ..
-Что , всё Гену мурыжат ?
-Его родимого.- Он быстро набрал сообщение Яну и отправил через свой многофункциональный планшет. Мне то пришлось свой оставить. Мотивировал это Вайлис тем , что не может быть у бедной студентки такой вещи. А вот старый технарь без этого прибамбаса вызовет подозрения.
-Всё в порядке , Гене наконец дали разрешение на участие в колонизации и контракт заключили.
-Здорово ! -Обрадовалась я –А для меня нет ничего ?
..
У нас с Данькой была договорённость скидывать друг другу письма на одном популярном форуме, где Данька специально завёл себе блог. Мне было очень неудобно перед ним за последнюю нашу встречу. Прошло уже два месяца и я почти восстановилась. Я часто его вспоминала и дала себе слово после этого задания увидеться с ним, и всё исправить.
-Ты знаешь тебе письмо , сама читай. - Вайлис передал мне планшет. Я быстро просмотрела и уничтожила письмо от Даньки.
-Данька стал почтовиком , и в его сектор как раз попадает «Новый Мир».- задумчиво сказала я
-Так предупреди его , что б поглядывал на посылки.- попросил Вайлис
-А как же неразглашение ?
Вайлис почесал затылок –Ну блин. Ладно ,беру ответственность на себя. Пиши , но без конкретики.
Я торопливо стала набирать текст « Здравствуй Данька. У меня ВСЁ в порядке. Скучаю , люблю. Передай привет Паше и Нате. Очень рада что у тебя теперь интересная работа. Знаешь у меня на Новой Эгее потерялась посылка с биообразцами. Очень прошу если тебе вдруг попадётся – отдай в сектор находок. До встречи , целую Алиса» я щёлкнула отправляя.
Вайлис демонстративно отвернувшийся , повернулся и забрал планшетку.
-Хорошего понемногу.
-Как пиво ?
-Отврат.- Мрачно ответил он –Надеюсь ребята догадаются привезти что то приличное ..
-Надежда умирает последней.
Я сходила в свою квартиру, взяла термос с чаем из местных травок и вернувшись присела рядом с Вайлисом. Он пил пиво , я чай и мы вместе смотрели в небо Нового Мира. Странное бледно лиловое небо с золотистыми облаками. Где то там сейчас Данька с Пашкой , Антон с Женькой и ещё множество кораблей с Чужими и людьми...

[Учебная Тревога]

ВСЯ ЭТА ЛОЖЬ
1
Лес встретил нас тишиной. Неудивительно, бой закончился несколько часов назад. Мы уверенно наступали, и противник был отброшен. Может, дело было в нашей отваге, а может, помог газ. Те, враги, никак не могли подумать, что мы решимся его применить. Химическое оружие ведь было запрещено международной конвенцией, только какое это имеет значение, когда победа начинает ускользать из рук?
Тишина. Ни криков птиц, ни шорохов зверей. Только шелест ветра. Газу всё равно люди или твари божьи. А противогазов для животных и птиц не придумано, да и не положены они им. Представив белку в противогазе, я невольно усмехнулся.
- Отставить смех! – немедленно рявкнул наш фельдфебель. - Не успеете управиться до ужина, будете сортиры чистить до конца службы!
Вздохнув, я вновь принялся за работу. Подхватил ближайшего мертвеца за ноги и поволок в сторону наспех вырытой братской могилы.
Говорят, не везет, так не везёт. Если наш фельдфебель был человек грубый, глубоко невежественный, с чувствительностью армейского сапога, то лейтенант Хорст Мейер, напротив, отличался тонкой нервной организацией. Говорят, он пытался поступить до войны в художественную академию, но не прошёл по конкурсу. Сейчас он снова готовился, надеясь сдать вступительные экзамены во время отпуска. Поэтому любую свободную минуту посвящал рисованию. Вот и сейчас мы выполняли работу санитарной команды исключительно, потому что он хотел запечатлеть лес в закатных лучах, а трупы павших никак не вписывались в осеннюю идиллию….
Подул ветер, и я невольно потянулся к противогазу, но тут же себя одёрнул – газ давно рассеялся, и пахло сейчас просто сеном. Сеном. Обычным сеном. Скошенной травой…
Мышцы болели, гудела голова, на смену адреналину боя пришла свинцовая усталость и, несмотря на вопли и понукания капрала, двигались мы еле-еле. Хорошо, что их (нас) было немного…
Газ не убивал мгновенно, сначала вызывая кашель, и только через несколько часов – отёк лёгких. Но ведь и с кашлем много не навоюешь? Мы прорвали оборону противника и продвинулись на два километра вперёд, быстро миновав небольшой смешанный лесок, так приглянувшийся лейтенанту…
- Всё? – спросил Мейер, бесшумно возникая за спиной фельдфебеля. Сзади с пыхтением следовал ординарец, нагруженный рисовальными принадлежностями.
- Так точно!- вытянулся тот.
- Вольно. Взвод стрройся! – скомандовал лейтенант. – Направо, шагом маррш! – Всем по двойной порции сигарет и шнапса.
- Урра! – закричали мы и двинулись в сторону лагеря.
На секунду я обернулся и увидел это место словно со стороны. Солнце истекало багряно-золотыми лучами, отчего деревья, кусты и трава казались окровавленными. Словно кто-то на небе изо всех сил противился нашим попыткам сделать вид, что ничего особенного не произошло. Хотя, какое дело небу до того, что одна кучка людей поубивала другую?
Те, кого мы сегодня закопали, к весне превратятся в прах, и дадут жизнь траве. А может, если в могилу попадёт снаряд, станут кормом зверью, Хотя нет, зверья здесь теперь нет…
2
Не знаю, зачем я приехал в этот большой шумный город? Наверно в очередной попытке найти себя. Или, убежать? От воспоминаний, мучительных неотступных, от ощущения собственной неуместности, ненужности никчёмности. Особенно тяжело было ночами, ведь ночью разум становится зыбким, как и мир вокруг. Приходят мысли, от которых не удаётся отмахнуться. Стираются тщательно возведённые внутри себя барьеры, и ты остаёшься один на один со своей душой, балансирующей на краю разверзнутой бездны. Днём она ощущается как болезненная пустота в груди, но ночью обретает свой подлинный облик. Ночью, лёжа в кровати, я слышу разрывы снарядов, свист пуль, крики товарищей идущих в атаку и стоны раненых. Страх смерти скользкой холодной змеёй заползает под одеяло, и я сворачиваюсь в клубок, стискивая руками подушку.
Когда-то я мечтал стать писателем. Сколько часов я провел, гуляя в пригороде и воображая все те истории, которые когда-нибудь напишу. О чести и красоте, о справедливости и отваге. О подвигах и бессмертии. Как давно это было. Тогда мне было семнадцать, а сейчас двадцать четыре. Сколько моих ровесников не дожили до этого возраста…
В большом городе проще себя занять ночью. Больше мест куда пойти и чем отвлечься. И придя на рассвете в съёмную комнату, ты просто падаешь без сил. Усталость наваливается свинцовой плитой и придавливает к кровати, освобождая на время от кошмаров.
Мне удалось найти работу внештатным корреспондентом в одной крупной газете. Правда, надежда время от времени печатать в ней что-то из своих рассказов не оправдалась.
- Авторов у нас хватает, отбиваться не успеваем, а вот достойных корреспондентов… Впрочем, если вы хорошо себя зарекомендуете, и будет место в номере, возможно, мы что-то и возьмём. Без гонорара, само собой, –предупредил меня пожилой редактор, принимая на работу.
Я старался. Целыми днями носился по городу в поисках новостей. Писал заметки о выставках, городских происшествиях, короче, «держал руку на пульсе», по выражению того же редактора. Платили немного, но на жизнь хватало, а главное, бешеный ритм помогал отвлечься.
На тот вернисаж я попал почти случайно. Знакомый критик сказал, что в пятницу в городском музее будет проходить выставка полотен молодого художника Хорста Мейера. Имя показалось мне знакомым.
- А что он из себя представляет? Наверно, кто-то из богемы? – спросил я.
- Как раз нет, самоучка. Он поступал в художественную академию, но не прошёл по конкурсу. Говорят, постарался отец фон Мейер, который прочил сыну военную карьеру. В итоге, Хорст ушёл в армию в чине лейтенанта, прослужив год, был контужен и вышел в отставку. Ходят слухи, что с отцом он до сих пор не в ладах, но может и врут. Как иначе он сумел бы организовать выставку в городском музее?
- Да, скорей всего без связей тут не обошлось. Спасибо Удо, я обязательно схожу, интересная статья может выйти, – машинально поблагодарил я.
Приятель ещё что-то рассказывал, но я почти не слушал, вспоминая осенний вечер и залитый закатными лучами перелесок. Голоса переговаривающихся солдат, комья земли и отчуждённые лица убитых…
3
Людей было немного. Хорошо одетые господа и дамы неторопливо прохаживались, что-то вполголоса обсуждая. Я не обращал на них внимания. Придумаю, потом. В конце концов, что бы собой ни представляли картины, публика почти всегда ведёт себя одинаково, как и критики. То как начинающего художника примут, в последнюю очередь зависит от его мастерства. На первом месте всегда связи стоящие за ним, деньги и реклама. Чтобы узнать всю эту кухню, достаточно проводить пару вечеров в неделю в « Золотом Эдельвейсе», негласном клубе богемы, что я и делал. Тем более что расходы на посиделки оплачивались редакцией.
Сейчас мне гораздо важнее были сами полотна. Их было меньше десятка. Так мало, если судить с позиции обывателя. Так много, подумал я. Ведь они писались во время войны, об этом недвусмысленно говорили даты в нижних углах. Писались военным лейтенантом в промежутках между боями. Против воли я почувствовал уважение к Мейеру младшему.
Правда, кроме дат ничто на картинах больше не напоминало о войне. И это казалось мне диким, неправильным. Невозможным. Они излучали покой и тишину. Невозмутимую красоту мира, которому не было никакого дела до того что несколько часов до, тут люди убивали людей. Я смотрел на картины и постепенно впадал в панику.
..- Не было, ничего не было..- побелевшими губами шептал я.
Как он это делал? Как сумел изобразить мир без войны, без бойни, в которой участвовал сам? Будь Мейер штабным писакой, я бы понял и оправдал. Но он был одним из нас. Так же лежал, вжимаясь в землю под артобстрелами, срывал противогаз, задыхаясь от нехватки воздуха, ходил в атаку.
Не знаю, что больше было во мне: возмущения или зависти. Эти картины были одной большой ложью от начала и до конца, но они были хороши. Они светились неброской, но трогающей до глубины души, умиротворённой красотой. Окружающей нас с рождения, такой привычной что мы и замечаем её по-настоящему лишь на холсте в выставочном зале.
Может дело в том, что искусство всегда лжет, выдавая желаемое за действительность? Или, реальность лишь плод нашего воображения и существует только то, что мы видим, а увидеть мы способны лишь часть происходящего? Где, правда, в чём смысл? В братской могиле, скрытой опавшей листвой или прозрачном осеннем перелеске?
-Вам нравится? – вернул меня в реальность мелодичный женский голос.
Я вздрогнул и обернулся. Окликнувшая меня молодая женщина невольно сделала шаг назад.
- Простите, я не хотела вам мешать, просто, вы так смотрите на эти картины, - она запнулась, словно не могла подобрать слов.
Лет двадцати пяти, красивая, с нервным тонким лицом, одетая в узкое чёрное платье и длинные перчатки. На шее светилась нитка жемчуга.
- Всегда считал, что предназначение искусства как раз в том, чтобы будоражить души людей, - попытался улыбнуться я.
- Да, конечно, но…так не смотрят на пейзажи. Даже на хорошие пейзажи, - она упрямо тряхнула головой.
- Как? – спросил я.
- С такой болью…
Я удивился. На миг мне даже пришла абсурдная мысль сказать ей, попытаться объяснить. Но только на миг. Выучка светского человека взяла своё. Да и разве бы она поняла? Ведь видно, что она из аристократок. Наверно расскажи я как с товарищами торопливо закапывал братскую могилу, чтоб художник успел поймать уходящий свет, она сочла бы это страшно пошлым..
- Спасибо художнику, он очень талантлив, - сказал я сухо.
- Я обязательно передам брату при случае, извините, что помешала вам. - Она кивнула и отвернулась, чтобы уйти.
- Погодите! Вы – сестра Хорста?
- Вы его знаете? Да, я его сестра Кристин Мейер.
- Я служил под началом лейтенанта Мейера какое-то время. Сейчас пишу статью об этой выставке и хотел бы взять у него интервью. Думаю, это может послужить хорошей рекламой.
Кристин заколебалась. – Брат в последнее время избегает общества, но если вы дадите мне вопросы, думаю я смогу вам помочь.
Вопросов у меня не было. Идя сюда, я в последнюю очередь думал об интервью.
- Или, для вас это больше, чем просто статья? – Внезапно поняла Кристин. – Вы приходите к нам в пятницу, в пять часов. Я поговорю с братом. Думаю, он будет рад увидеть своего сослуживца.
Торопливо записав адрес, я поспешил откланяться. Тем более что подошли двое мужчин представительного вида и завели с ней светский разговор.
4
Через два дня после того разговора без пяти минут пять я стоял на пороге небольшого нарядного особнячка.
Накануне просидев почти всю ночь над вопросами для интервью, изведя груду бумаги, я так и не смог написать ничего внятного. Те мысли, что бились в голове, на бумаге приобретали невыносимо пафосный или напротив, пошло-циничный вид. Промаявшись до утра, злой и не выспавшийся я пошёл на работу, сегодня был «присутственный день».
- Где обещанная вами статья?! – не замедлил обрушить на меня громы с молниями редактор.- За три дня я не получил от вас ни одной заметки! Где новости, где происшествия я вас спрашиваю?!
- У меня возникла одна интересная идея относительно выставки проходящей в городском музее. Интервью с художником, помимо обычного обзора, - попытался выкрутиться я. За всеми переживаниями я совсем забыл о своих повседневных обязанностях.
- Интервью было бы интересно в случае, будь ваш художник личностью известной, пусть даже одиозной. Но кто он такой, это Хорст Мейер?
- Он писал свои картины в промежутках между боями. Это может привлечь читателя.
- Хмм, да это действительно интригует. Ну что же рискните. Не век же вам во внештатниках прозябать, - почуяв запах сенсации, старик сменил гнев на милость.
Получив добро от начальства, я для начала отправился в городской музей. Людей на выставке по-прежнему было немного, а до закрытия оставалась неделя. Но в моей голове уже сложился план, как изменить ситуацию.
Потом я много раз себя спрашивал, в какой момент для меня всё изменилось. Когда чувства уступили место расчёту. Мама называла это « заложить душу дьяволу». Наверно, это произошло ночью, когда я словно увидел себя со стороны. Я напомнил себе нашего соседа по улице, вечно писавшего жалобы то на домовладельца, то на квартиросъемщиков, то на хозяина близлежащей пивной. Старика считали кверулянтом, и никто всерьёз не обращал на него внимания. Только мне отчего-то было его жаль, может оттого, что он искренне верил, что своей писаниной добьётся справедливости? Арендную плату понизят, соседи перестанут шуметь по ночам, а хозяин не будет разбавлять пиво. Глядя на кипу исписанной бумаги я думал что, в сущности, ничем не отличаюсь от него. Чего я хочу добиться и от кого?
А может, это произошло позже, в кабинете редактора, когда он отчитывал меня как мальчишку, которым я, в сущности, и был, несмотря на свой военный опыт. Или раньше, когда оглянулся и увидел Кристин? В любом случае, на встречу с Хорстом Мейером пришёл другой человек, не тот, что в недоумении стоял перед его картинами на вернисаже.
Дверь мне открыла Кристин. Она была бледна и с красными то ли от слёз, то ли от бессонницы глазами.
- Гер Ланг! Здравствуйте,- как мне показалось искренне, обрадовалась она.
Смущаясь, я поздоровался, вручил ей букет фиалок и прошёл в гостиную.
- Брат ждёт в мастерской. Последнее время он много работает, и даже обедать не спускается. Я вас провожу.
Мастерская располагалась в мансарде, служившей хозяину очевидно и спальней. Сам Мейер обнаружился сидящим в глубоком кресле и с отвращением, разглядывающим незаконченную картину, изображавшую вспаханное снарядами поле. Я невольно усмехнулся. От себя не уйдёшь…
- Здравствуйте лейтенант, - приветствовал я его.
Мейер оглянулся, окинул меня внимательным взглядом. –
- Ипр 1915 год, - напомнил я.
- Тилль Ланг! Рад, по-настоящему рад видеть, - он шагнул вперёд и крепко пожал мне руку. – Кристин сказала, что ты хотел взять у меня интервью. Я вообще-то не жалую журналистов, но для фронтового товарища готов сделать исключение.
Я снова улыбнулся.
- Ну да, - правильно понял меня Мейер, - там между нами стояла субординация, но сейчас мирное время, всё изменилось. Да и тогда, если честно, дело было не только в ней. Я знаю, вы считали меня чокнутым. Наверно многие ненавидели.
Я оглянулся на Кристин. Мне не хотелось начинать этот разговор при ней.
- Извините, вынуждена вас оставить, надо заняться счетами, - сказала она и вышла.
- Деликатная у меня сестрёнка, что скажешь? – подмигнул Хорст.
Только тут я заметил, что он пьян.
- Оставим прошлое. Хотя, признаюсь, когда я увидел те картины в первый раз, мне о многом хотелось тебя спросить, - сказал я.
- Выпьем, - Хорст достал бутылку бренди и два стакана и налил нам.
Отказываться я не стал. Бренди был хорошим.
- Так вот, дело было вовсе не в субординации и не в фамильной гордости, хотя папаша мой был тот ещё сноб, - продолжил Мейер. – Дело было в страхе. Я вас боялся, людей, которыми мне надо было командовать, которых я должен был вести на смерть. Я боялся ответственности за вас и оттого ненавидел. Я старался отгородиться от той реальности хоть как-то. Понимаешь, я ведь вовсе не хотел быть военным. Мне всегда нравилось рисовать. Но в академию я провалился, да. А ссориться с отцом и уходить из дома я не был готов, тогда. Да и мама бы это не пережила. Она бедняжка всегда так стремилась сделать из нас идеальную семью, объект зависти соседей и заклятых подруг. Надо отдать ей должное, у неё получалось. Я поступил в военное училище, а потом ушёл на фронт.
Я налил себе ещё бренди и залпом выпил, - А теперь всё от чего ты бежал там вернулось.
-Да. Ты знаешь, эти ночные кошмары… Смешно, там я рисовал природу. А здесь – войну.
- А я мечтал стать писателем, - признался я и понял что и сам изрядно пьян.
- За искусство! – провозгласил Мейер и мы выпили.
- Мы привыкли постоянно врать, отсюда и все наши беды. Врать родным, друзьям и самим себе. Так проще и удобнее. И главное все всё понимают. Но так проще, приличнее. Мама врала отцу, что идёт с нами тёте Эльзе, а сама ехала в пригород в загородный дом. Мы с Кристин очень любили эти поездки, потому что там можно было сколько угодно сидеть и рассматривать книжки с картинками с приветливой хозяйкой и есть пирожные, пока мама... Я стараюсь не думать с кем она там встречалась. А отец врал маме, что идёт на ипподром просто за компанию с друзьями. Иногда ему везло, но чаще он проигрывал. А в один прекрасный день проиграл почти всё. Теперь мы на грани банкротства. Кристин ещё делает вид, что верит в то что ещё можно что-то исправить. Но, это только самообман.
- А твои картины?
- Кому сейчас нужны картины неизвестного художника? – удивился Мейер.
- У меня есть одна идея. Думаю, если подойти к делу с умом, из неё может выйти что-то стоящее, - сказал, наконец я то, ради чего в итоге и пришёл сюда.

5
После этого разговора прошло полгода. Как ни странно, но моя затея удалась. Хотя сначала в чём только нас не обвиняли. В отсутствии патриотизма, в кощунстве и пацифизме.
Газеты пестрели заголовками: « Братские могилы, которых нет!!». Выставку сначала хотели закрыть, но один случай изменил всё.
Кристин как обычно утром пришла к открытию музея. Около дверей её ждала женщина бедно, но опрятно одетая. В руке она сжимала старенькую сумку.
- Простите, здесь проходит выставка продажа картин Хорста Мейера?- спросила она.
- Да. Вы хотите что-то купить? – удивилась Кристин.
- Понимаете, мой сын погиб на Ипре. И меня все эти годы мучила мысль, что я не знаю даже где его похоронили, а тут я увидела эту статью в газете,про художника и про братские могилы. Я подумала что возможно, в одной из них лежит и мой сын. Могу я увидеть эти картины?
- Конечно, сейчас!
Женщина долго ходила от одного пейзажа к другому, будто прислушиваясь к себе, смотрела. А потом купила одну из картин с тем самым осенним перелеском, который в своё время так меня поразил. Кристин не растерялась и послала за мной. Уже вечером интервью с Алисой Ройтер было на первой полосе вечерней газеты. А ещё через неделю покупатели потянулись вереницей. Картины Мейера вошли в моду. Те, что были выставлены в городском музее, ушли впятеро дороже первоначальной цены, и, посовещавшись, мы решили, что Хорст должен продолжить работать и дальше в этом направлении.
Ещё через год мы с Кристин поженились. К этому времени спрос на картины Мейера упал, но это было и к лучшему. Хорст всё чаще впадал в уныние, говорил, что не может больше писать « пейзажи с мрачной историей», что это халтура, а не искусство, что он превратился в ремесленника. Определённая правда в его словах была. Поэтому, я не стал препятствовать ему. В конце концов, мы значительно улучшили своё финансовое положение. Я перешёл в солидный еженедельник на должность заместителя главного редактора, а Кристин получила работу организатора выставок в городском музее.

Сообщение отредактировал Учебная Тревога: 19:04:59 - 26.10.2013

[Учебная Тревога]

ОТДАЧА.
Сегодня мы в оцеплении. Стоим плечом к плечу с винторезами наперевес. В паре десятков метров от нас толпа фанатов. Ветер чуть колышет полотнища флагов, хотя их заранее предупредили – никаких флеш-мобов! Каждый раз одно и то же. Наконец, ворота стадиона распахиваются. Люди медленно проходят. Никто не торопится, не толкает друг друга, один инцидент и концерт отменят. Флаги, плакатики прочую фанатскую дребедень отбирает охрана на входе. Народ сдержанно протестует, но больше для проформы, ведь рядом с дюжими охранниками стоит психолог, который отслеживает общий эмоциональный фон.
- Ерунда всё это, - кивает на охрану с психологом Лёня, - начнётся концерт и все их графики и диаграммы полетят к чертям.
- Ну, на охрану то не гони, они своё дело знают. А вот психологи конечно тут лишние. Сюда бы пару санитаров из психушки, у них то взгляд намётанный, не то, что у этих лабораторных крыс… - возражаю я.
- О, что тогда начнётся! - смеётся командир отделения Марат.- Все свободные издания на уши встанут.
- Запретили бы вообще все эти сборища, одни беды от них, - ворчит наш штатный эскулап Владимир Петрович.
Раз в месяц ему полагается «боевое дежурство» и как назло сегодня оно пришлось на стадион. Поэтому Петрович зол на весь мир.
- Ты Петрович воду не мути, пусть они лучше здесь проорутся, чем нам потом по подвалам и закоулкам нечисть вылавливать.
- Нет, ну ладно там концерт классической музыки или выступление детских коллективов, но рокеры эти…- гнёт своё старик.
- Ты бы видел, какую мы тварь на конкурсе чтецов пристрелили! Человек такая скотина, что даже на детскую сказку может выдать чёрный выброс. А рок концерты сродни исповеди, на них душа очищается. Тут плохо только что народу уж очень много. А чем больше людей, тем выше вероятность, что среди нормальных ребят попадётся один психопат или фанат оголтелый или истеричка, - вмешиваюсь я.
- Ага, ага, поучи старика, а то я не знаю..
Последний человек зашёл, разговоры прекращаются сами собой. Выжидаем ещё пару минут, и отправляемся по местам.
С моей вышки виден весь стадион – волнующееся людское море. Эх, жаль, что сегодня у меня смена, я ведь и сам в юности фанател от металла! Но работа, прежде всего. Через оптический прицел рассматриваю толпу, пытаясь почувствовать их настроение, понять, чего ждать сегодня. На сцену выходят музыканты, и стадион взрывается приветственными криками. Это ничего, это нормально. Я как опытный настройщик, за годы службы научился улавливать истерические ноты предвещающие появление Порождения.… Пока истерики не слышно. Всё-таки прошли те времена, когда песни Деструкторов звучали из каждого окна, фанатки писали им кровью письма, а фанаты набивали на теле «Zerstören». Но всё-таки, это рок-концерт, трибуны забиты людьми, в основном молодыми, и расслабляться нельзя. Тем более, воздух уже дрожит от первых эмоциональных выбросов.
- Фаза первая, осязаю, - по привычке проговариваю вслух порядок материализации эмоций. Это помогает сосредоточиться, войти в нужное состояние, и не упустить ничего.
Всем телом ощущаю вибрации исходящие от людей. На третьей песне они окрашиваются в разные цвета в зависимости от переживаемых «индуктором» чувств.
- Фаза вторая – вижу, - доносится из рации, ребята тоже следуют отработанной схеме.
-Преобладают тёплые тона: жёлтый, оранжевый, различные оттенки красного, это значит, слушатели находятся в состоянии душевного подъёма, - докладывает Игорь, самый молодой боец. Скорее напоминая себе, чем нам квалификацию эмоций.
Нас, стариков ночью разбуди, расскажем всю теоретическую часть, подкрепив примерами из практики…
Музыка гремит, над толпой взлетают разноцветные фейерверки восторга, радости, торжества, повисают серпантинами нити приязни и симпатии. Мне рассказывали на концерте Битлз, много лет назад, вся толпа была словно связана разноцветными пуповинами, пугающее должно быть было зрелище…
Вдруг, среди всеобщего ликования не слышу, чувствую, скрежет железа по стеклу, и из груди парня стоящего прямо под центральной трибуной бьёт тонкий чёрный луч. Чернота начинает клубиться, на глазах принимая вид уродливой горгульи.
- Фаза третья минус! Центральная трибуна! – ору в рацию наводясь на цель. Тут главное дождаться полной материализации объекта, иначе быть беде… Секунда, вторая…только бы Игорь не запаниковал, не начал палить. Плавно жму на курок. Ствол выдыхает заговорённую пулю, чудовище корчится, истекая тьмой. Тут же подбегают охранники, грузят тварь на носилки и уносят. Ещё один уводит парня. Да, не повезло бедолаге, теперь его ждёт курс лечения у психолога, как минимум. Или повезло, ведь случись такое дома, могли бы быть жертвы. Раз в месяц мы стабильно выезжаем на последствия семейных ссор.
Снова шарю прицелом по лицам, прислушиваясь к себе. Впереди ещё полтора часа концерта.

- А славная сегодня вышла охота, десять голов как с куста! – довольно потягиваясь, говорит Марат.
- Бумаг теперь заполнять, не перезаполнять. – Лёня не разделяет его радостного настроя, да и я тоже.
- Зато премию ждите в конце квартала.
-Знаем мы эту премию, слёзы одни, - ворчит Петрович
- Что, посидим, отметим? – предлагает Марат.
- Я пас. У меня свидание сегодня, - отказывается Игорь.
- Пас так пас. Подрастешь, поумнеешь не до того будет, - добродушно хлопает парня по плечу Лёня.
- Да ну вас.
Игорь краснеет, мы понимающе переглядываемся.
Чем дольше работаешь, тем больше начинаешь видеть и понимать. Никакой мистики, сплошная практика, ежедневная работа с людьми из любого сделает эмпата. Почти все из нас в разводе, только Петрович вот уже тридцать лет в браке, но и то сказать, он на выезды в квартиры ездит редко, раз в полгода максимум. Да и врач он, а не чистильщик, не следователь, не нужно ему это умение видеть цвет там, где другие видят лишь его бледную тень. Не нужно ему знать, что этот цвет, этот запах, это сочетание оттенков и форм означает. И у него хватает ума не знать больше положенного ему минимума. А вот Игорю ума не хватает, хотя от Петровича он пока недалеко ушёл. Видит только основной спектр, но, ему же лучше. Может, успеет опомниться и вернётся в свой аналитический отдел. Ведь многие знания, многие печали…
Год назад.
-Ужинать будешь?
- Сейчас, только рубашку сменю.
Я пытаюсь её приобнять, она ловко выскальзывает из моих рук и украдкой вытирает щёку о плечо.
-Потом, у меня пирог горит!
В спальне идеальный порядок, но этот запах … еле слышный на грани обоняния, но такой знакомо-приторный. И красноватый туман около кровати, и пошлые бледно-розовые разводы на стене…Золотистая пыльца на дверце шкафа. В детской возится Кристинка, кажется, поит куклу чаем. Выхожу из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь. В ванной долго умываюсь ледяной водой.
-Ты чего так долго?! – слышен недовольный голос жены.
Сижу за столом, мну в руках кусок свежего горячего пирога. Наконец решаюсь спросить:
- У тебя есть кто-то?
- ЧТО!?
Она старательно возмущается, даже плачет, но я вижу предательскую коричнево- лимонную полосу над её головой. Ложь и… жалость к себе.
- Я же чистильщик, Лена…
- Ну, есть и что?! – С вызовом отвечает она.- Какая тебе разница, ты домой приходишь только поспать и поесть! Ребёнок растёт без отца, денег ни на что не хватает! И на меня тебе давно наплевать! А я жизни хочу, внимания, заботы, хочу чувствовать себя любимой, желанной, а не смесью кухонного комбайна с резиновой куклой!
Её слова падают на пол серыми свинцовыми шариками, и кажется, оставляют на паркете вмятины. Смотрю на пол, нет, показалось.
- Тогда развод, Лена.
- Учти, Кристину я тебе не отдам! – с вызовом смотрит она на меня и выходит, громко хлопнув дверью.
Я остаюсь сидеть над чашкой с остывшим чаем и всё крошу и крошу на стол кусок пирога. А над моей головой тонко звеня, набухает багровый шар. Бью кулаком по столу, и шар с визгом лопается, заливая всю комнату кровавыми брызгами.
- Папа, папочка, что случилось? – на пороге дочка.
- Всё хорошо, милая, я просто устал.
- Хочешь, я тебе чаю горячего налью?
- Конечно, – улыбаюсь через силу.- А ты обедала?
- Нет, я тебя ждала.
Мы сидим, молча пьём чай и смотрим на медленно растворяющиеся в воздухе остатки ссоры.
Потом, после развода, когда я стал видеть Кристину только два дня в неделю, я иногда думал, что мне стоило, пожалуй, вернуться позже, может тогда всё и обошлось бы …
- Так что, пойдём?- переспрашивает Марат.
- Нет, у меня завтра « родительский день» не хочу с перегаром к ребёнку идти, - отказываюсь я. – В другой раз.
- Давай, хоть до дома тебя подброшу,- предлагает Лёня.
Отрицательно качаю головой.- Спасибо, я пешком, голова что-то гудит.
Голова и в самом деле болит, как всегда после зачистки «целей», но дело не только в этом. Мне просто хочется остаться одному, люди в последнее время начинают раздражать. Слишком много у них за душой такого, не предназначенного для посторонних глаз…
У подъезда стоит парочка, о чём то перешёптываются. От обоих исходит слабое мерцающее сияние. Любовь, пока ещё только зарождающаяся…
В окно высовывается всклокоченная голова.
- Анька! Марш домой! Мать все глаза проглядела, а ей и горя мало. - Слова вспыхивают ярко-оранжевыми искрами - и впрямь, волнуются. Родители…
Девушка тенью бросается в подъезд.
В кармане бодро дребезжит телефон. Кристина, так поздно?!
- Папа, папочка! Приезжай, пожалуйста!- слышен захлёбывающийся от рыданий голос дочери.
- Что, что случилось?!
Слышна короткая возня, и ломкий, на грани истерики голос жены, - Срочно приезжай, у нас проблемы.
- Буду через десять минут.
Минута заскочить домой и достать из сейфа пистолет. Две минуты добежать до проспекта и тормознуть машину.
- Черниговский пять, срочно! – взвизг шин и слившиеся в светящуюся линию фонари.
Пока едем, память услужливо подкидывает мне трешак с последнего вызова:
Дверь в квартиру распахнута. На пороге неподвижное тело. Длинные волосы, тонкие руки, в обрывках одежды с трудом угадывается платье. Коридор весь в потёках и брызгах крови – видимо, пыталась сопротивляться…. На полу комнаты разорванный в клочья плакат какой-то молодёжной группы. В дальнем углу сжался в комок мальчишка. А из-под кровати доносится утробное рычание, и посверкивают красные огоньки глаз.
Усилием воли отгоняю наваждение. Паника сейчас смерти подобна.
А пули ту тварь не брали.… Пришлось выжигать огнемётами…
Меня уже ждут. Около калитки нервно ломая руки, ходит Лена.
-Вырастили, психопатку, слова сказать нельзя! – сходу идёт она в атаку.
Один взгляд и Лена замолкает.
- Кристина где?
- С ним, спряталась в сарае и не выходит.
Холод прошибает меня от макушки до пяток.
Глядя на меня, Лена пугается ещё больше и это как-то меня отрезвляет.
- Стой здесь, ничего не предпринимай.
Достаю пистолет и проскальзываю во двор.
- Кристина, доченька, ты где?
Главное, не напугать, недавно созданные Порождения очень чутко реагируют на эмоции хозяев.
- Папа!
Маленькая фигурка выскакивает из-за угла и бросается ко мне.
- Папа, это просто собака, мама всё не так поняла!
Ледяная рука, сжимавшая моё сердце, исчезает.
Прячу пистолет. Вдох, выдох. И как можно спокойнее, – и откуда она взялась, собака?
- Её машина сбила неделю назад, а мы подобрали. Я Бима в сарайке спрятала, мама туда всё равно не ходит, а сегодня зашла и заругалась на меня, а Бим зарычал. А мама сказала, что отловщиков вызовет, а я тебе позвонила! – выпаливает Кристина на одном дыхании.
Собака тощая с грязной свалявшейся шерстью. Размером и мастью напоминает волкодава. В темноте глаза её посверкивают недобрыми жёлтыми огоньками. И впрямь, не зная можно принять за чудище.
- Ну что, зверь, пойдёшь ко мне жить?
Зверь вяло шевелит хвостом. Вытаскиваю из джинсов ремень и накидываю собаке на шею.
- Иди спать, дочь. Я поговорю с мамой.
- Пап, а ты правда его себе оставишь? Правда-правда?
- Ну конечно. Куда же его теперь. Беги.
Кристина топая, уносится в дом. Глупо улыбаясь, смотрю на небо, рядом вздыхает Бим. И как я мог подумать, что моя девочка способна на такое – создать монстра. Чего только в голову не лезет, после рабочего дня.

Сообщение отредактировал Учебная Тревога: 15:51:59 - 15.11.2013

[Wrundel]

Хороший рассказ. Только холодный как рамштайн http://forum.lukiane...840#entry268915

Сообщение отредактировал Wrundel: 15:10:03 - 15.11.2013

[Учебная Тревога]

О, исправлю) Что-то и меня смущало в это фразе)

[rainchild]

Автор Учебная Тревога.Внеконкурсный фанфик.

ЛЯГУШКА-ПУТЕШЕСТВЕННИЦА

1

Боджинг был консерватором и потому предпочитал опасный секс с представительницами своей расы развлечениям с киборгами, мутантами или иными разумными. Хотя, надо сказать опасность была несколько преувеличена. Вот сотню лет назад действительно один случай из трёх заканчивался летально. А в наше-то просвещённое время, едва ли один из пятидесяти, да и то, имело место мнение, что это были замаскированные под несчастный случай убийства…
Проблема была в том, что самок бежатов на Криате не было. Да и те, что ненароком залетали, надолго не задерживались. Поскольку сразу после секса « залетали» и отправлялись на родную планету выращивать потомство. А без секса было скучно, поскольку ни алкоголь, ни прочие доступные бежатам стимуляторы такой разрядки не давали. Другие ещё как-то выкручивались, вступали в разной степени противоестественности связи, или на худой конец обходились голограммой, но Боджинг, как глава Клана и наследник Пятого Дома, до подобного не опускался. Может и хотел бы опуститься, но положение обязывало чтить традиции расы. И он чтил, с достоинством неся бремя воздержания. В качестве разрядки писал романтические баллады и судился с людьми за спорные территории Креаты. Он был хорошим юристом, этот Боджинг и чаша весов медленно, но неуклонно склонялась в его пользу.
-« Ещё три-четыре заседания и бежаты получат разрешение Конклава на освоение ключевых месторождений. И я, наконец, смогу взять отпуск и съездить домой», - думал Боджинг.
От сладких грёз его отвлёк помощник, Мессери.
- Шеф, к вам посетительница.
- Я работаю только на Федерацию Бежатов, сколько раз тебе повторять! Представителей других рас консультируют чиновники более низкого ранга, и то, только при наличии рекомендаций.
- Она бежатка. Её корабль приземлился на Креате несколько часов назад. Кажется, возникли проблемы с сотрудниками космопорта, но если вы заняты, я сам займусь госпожой Фаджей, - Мессери просто пылал энтузиазмом.
Ещё бы, он тоже страдал от отсутствия секса. А тут такой шанс.
- Обойдёшься. Рангом ты ещё не вышел служебным положением злоупотреблять, - Боджей как всегда зрил в корень.

В клубе веселье било ключом. По полу ползли раноцветные клубы дыма, освещение ежесекундно менялось, музыка звучала в диапазоне от ультра до инфразвука.
- А здесь мило, - прощебетала Фаджей, когда Боджей утомлённый танцами устало шлёпнулся на соседнее сидение.
-Я очень рад, что тебе нравится,- с трудом оторвавшись от созерцания её блестящего изумрудного тела и длинных суставчатых ног, юрист попытался поддержать беседу.
Девушка, конечно, заметила какое сногсшибательное впечатление произвела на него и кокетливо кося фиолетовым фасеточным глазом, предложила: - становится шумновато, давай прокатимся сейчас в коспопорт, посмотришь, куда эти недоумки запихнули мой корабль.
- Может с утра, а сейчас ещё немного посидим? – с надеждой посмотрел Боджей на неё.
- Однако дефицит женского общества у вас чувствуется, - Засмеялась Фадж, и несчастного бежата буквально окутал её неповторимый аромат.
На негнущихся ногах он последовал за ней к выходу. Признаться на такое быстрое развитие событий он не рассчитывал.

В салоне корабля было темно, Фадж приказала сервисной системе не зажигать свет.
- Ты раньше не..- не решился договорить Боджей.
- Нет. А ты?
- У меня давно никого не было. Но это неважно, ты такая, - не в силах договорить, бежат потянулся к ней. Обнял обоими парами верхних конечностей. Крылья за его спиной, расправляясь, затрепетали.
Всё случилось почти мгновенно, пара движений и вот они уже одно целое. Боджей ещё успел удивиться, он помнил, что в первый раз так не бывает, но в следующий миг тело его продолжало биться в экстазе, а голова, удивлённо глядя на происходящее из угла каюты, беззвучно шевелила жвалами…

2

Зиннер подъехал, когда от тела несчастного юриста мало что осталось.
- Ну как, вкусно? – поинтересовался он, брезгливо оглядывая каюту.
Моё гневное стрекотание было ему ответом.
- Ну, извини, задержался. Ты как, себя контролируешь, доехать до лаборатории сможешь или мне лучше тебя выключить?
Всем видом выказывая презрение к жалкому гуманоиду, я гордо направилась к выходу из корабля. Подумаешь, съела незадачливого любовника. Им же с телом меньше возни, опять – неопровержимые доказательства несчастного случая и урок остальным бежатам на будущее – Полиция Нравов предупреждает: скоропалительные знакомства опасны для здоровья.
Всю дорогу Зиннер опасливо косился на меня, но ничего не пытался предпринять. Знал, что мои реакции намного опережают его. Я ему даже сочувствовала, кому приятно находится в замкнутом пространстве с трёхметровой насекомообразной тварью?
В лаборатории я сразу прошла к ложементу «обменника». Мне неприятно было это тело. Всё-таки оболочка чужого не самое лучшее вместилище для человеческой личности. Киборги в этом смысле на порядок удобнее.
Вспышка, парение в чёрной пустоте. Ощущение счастья, абсолютная свобода... и медленное, словно всплываешь со дна океана, возвращение в своё человеческое тело.
Потом капельница, массаж и тест на вменяемость и адекватность. Стандартная процедура. Хотя, тест сегодня затянулся на лишние четыре с половиной минуты.
- Так испугался? – усмехнулась я, глядя на сворачивающего аппаратуру Мина.
- Ещё бы. Я конечно в тебя верил, но что ты так быстро это осуществишь…Убийство во время полового акта среди бежатов сейчас редкость, а уж каннибализм и вовсе из ряда вон. Надо было очень сильно постараться, чтобы переломить инстинктивный запрет данной особи на подобные действия.
- У меня был отличный стимул: миллион кредитов и отпуск. Кроме того, мне давно хотелось узнать каковы на вкус эти самые разумные насекомые. Помню, угощали меня как-то жареными сверчками…
- Ну, ну, - неопределённо пожал плечами Зиннер.- А как же долг перед расой людей? Сама знаешь, если бы бежаты получили контроль над спорными территориями, даже простое присутствие людей на Креате стало бы проблематичным.
-Ага, конечно. Миллион кредитов, отпуск и долг перед своей расой.
Я подошла к соседнему ложементу и набрала на пульте условный код. Зелёная туша пару раз содрогнулась и через несколько секунд мумифицировалась. Наконец-то! Теперь хоть буду спокойна, больше мне это тело не грозит. Не оборачиваясь, протянула руку, и Мин сделал укол. Мир привычно качнулся и поплыл, вновь обрёл чёткость. В голове прояснилось. Я присела на кушетку и принялась уже самостоятельно проверять, не осталось ли во мне черт «чужой»? Это была такая же привычная процедура, как мытьё рук после туалета. Не обязательно, вроде бы (аппаратура и тесты Зиннера дают погрешность не более одной тысячной процента) но так же необходимо.
Меняя одно тело на другое, ты вынужден балансировать на грани. Каждое перемещение - маленькая смерть. Твою память полностью сканируют, начиная ещё с эмбриональных воспоминаний, чтобы заново вписать её в чей-то чужой мозг. И даже Зиннер до сих пор не знает, почему это возможно проделывать только с людьми, в то время как остальные разумные после сканирования так и не приходят в себя, оставаясь в коме…
Это сродни шизофрении или множественной личности. Ведь в ином теле ты и сам становишься иным. Его биопсихология накладывает отпечаток на твоё восприятие реальности. Надо удержаться, сохранить своё «я» и в то же время суметь воспользоваться теми возможностями, которые предоставляет новая физическая оболочка. Базовые воспоминания, особенно связанные с сильными эмоциями это то, что может помочь не потерять себя. Именно поэтому после каждого возвращения я снова и снова вспоминаю…
Детство:
родители профессиональные колонисты, кочующие от планеты к планете. Няня из муниципалитета. Специнтернат. Отказ от родителей. Побег из специнтерната. Знакомство с Зиннером. Вариантов тогда у меня было немного – или прибиться к подростковой банде или окончить свои дни в подпольном борделе. Можно сказать, мне повезло...
Всю свою жизнь я делю на две части: до знакомства с учёным, и после. То, что до, вспоминаю бегло. Это в основном старые обиды и детские заблуждения. Но детские обиды, как известно самые цепкие. Достаточно простого упоминания, чтобы мощный заряд ненависти к себе и окружающему миру дал силы жить и бороться.
А вот на том, что после останавливаюсь более подробно. Я ведь всё ещё не могу определиться кто такой Зиннер, ставший для меня вектором и в некотором роде опорой в этом неустойчивом мире. И кем я стала благодаря ему, орудием, пешкой или шагнула на новую ступеньку эволюции?
Зиннер:
- Забудь все свои прежние страхи и обиды. Я сделаю тебя практически неуязвимой, доверься мне. Перед тобой откроются все дороги. Ведь за перемещением личности будущее. Это тебе не выращенные в лабораториях тела, искалеченные спецификацией. Я подарю человечеству свободу!
- В здоровом теле здоровый дух! Не стони, ещё десять километров и переходи на ходьбу.
- Как это ты не можешь дословно запомнить пятьдесят страниц текста? Возможности человеческой памяти поистине колоссальны. В сущности, ты запомнила всё с первого прочтения, просто тормозишь с воспроизведением. Давай заново начинай рассказывать.
- Не бойся, я вовсе не собираюсь подсаживать тебя на вещества. И не верь, ты в эти страшилки, которые вам рассказывали на уроках общественного здоровья. Пойми, чтобы преодолеть «ментальный шок» надо много работать, много тренировать и своё тело, и свой разум. Каждое перемещение будет испытанием для твоей личности. Не сломаться, суметь подстроить биопсихологию чужого тела под свои потребности вот твоя задача!
- А что такое ментальный шок? – спрашиваю я.
- Когда сознание, личность человека оказываются в расово или гендерно чуждом ему теле, начинается противостояние между рефлексами, инстинктами и потребностями тела и установками, заложенными в личность. Часто переписанная личность ломается под гнётом биопсихологии чужого тела, сходит с ума или становиться ущербной. Или появляется некое синтезированное сознание, – терпеливо объясняет он.
- Я боюсь.
- Напрасно. Я разработал вполне эффективную систему перемещения. Конечно, она не совершена и работает пока только с людьми, изначально обладающими определённого рода способностями. Но наличие их можно определить с помощью тестирования. А если эти способности развить, то человек сможет существовать практически в любом теле. И не только существовать, но и подключаться к информационному контуру, несущему всю информацию, приобретённую этим телом в течение жизни. Проще говоря, если переписать личность человека предрасположенного к перемещениям в тело виртуозного музыканта, то даже если раньше он в глаза не видел инструмента, он сможет гениально играть.

Вздрогнув, я прерываю поток воспоминаний, тем более что дальше начинается опасная территория. Я ведь не теряю память во время обмена и помню всё, что делала в «костюме». Только эти воспоминания кажутся чуть смазанными, неяркими, словно картинка не в фокусе. И я вовсе не стремлюсь навести на них резкость, потому, что то, что я делала в теле того же динарха кажется мне противоестественным, когда я в «себе».

3

Зиннер заканчивает возню с оборудованием. А энтузиазма то у него явно поубавилось по сравнению с прошлыми годами. Раньше он меня ещё и под гипнозом бы опросил как оно там, в «чужом» находится. А сейчас просто снял эмоциональную матрицу и успокоился. Видно, укатали Сивку крутые горки…
Конечно, его разработками сразу заинтересовались многие. Но всем предложениям Зиннер предпочёл работу на « Семью», впрочем, не отказываясь и от периодического сотрудничества со Службой Безопасности Империи. Именно благодаря ему в частях особого назначения сейчас есть специально обученные люди, которые умеют работать с любыми телами. Работают они в основном как агенты внедрения.
Я же, с лёгкой руки Зиннера исполняю поручения « Семьи». Начинала я с простых поручений: постоять боевиком в массовке, пострелять. Дальше – больше - устранить несговорчивого человека (чужого), сопроводить опасный груз, зачистить конкурентов. Было ли мне страшно? Сначала да. Ведь никто не учил меня убивать. Накануне моей первой фатальной акции мне исполнилось пятнадцать лет. До сих пор помню ту ночь: Заброшенный автозавод, шорох дождя и напряжённое ожидание. Потом взрыв, рёв огня, мечущиеся в пламени люди, запах палёного мяса и нагретого металла. Вернувшись к Зиннеру, я долго не мог прийти в себя. Всё мерещились крики людей и гул огня. Я даже хотел плюнуть на всё и уйти.
- Поверь мне, я бы тоже хотел обходиться без жертв. Но неужели ты думаешь, что в молодёжной банде тебе не пришлось бы участвовать в разборках? А какую задачу поставили бы перед тобой в СБ? Уж наверняка не бабочек ловить в заповеднике.
- В борделе бы точно никого убивать не пришлось, - буркнул я просто в знак протеста.
- Так иди, никто тебя не держит. Тело только оставь. Оболочка твоя при жизни в постоянных клиентах у них числился. Думаю, рады тебе не будут. Попробуй им объясни, что ты не зомби вовсе, а подселенец.
Я вздохнул, понимая, что в теле подростка, да ещё девчонки у меня почти нет шансов выжить.
- Давай ка на ложемент, что-то бледен ты стал, - почти приказал Зиннер.

- Ну как?- надо мной склонилось его встревоженное лицо.
Я прислушалась к себе. Произошедшее на пустыре стало казаться таким далёким. Словно не со мной всё это было, а с кем-то другим.
- Так и есть, - читая мои мысли сказал Зиннер.- Не ты это была, а Вон Чен. Подрывник отличный, а как боец так себе, впечатлительный лишку. Не самый лучший вариант для «обмена», но других не было, зато теперь у нас с тобой на счету прибавилось кредитов. Можно новый блок питания купить, помощнее. А ты на будущее будь самостоятельнее, не иди на поводу у наработанных телом навыков, подключай свою голову.
- Я растерялась, и страшно было, - призналась я.
- А ты представь, что это просто компьютерная игра в совершенной графике. Эмоций поменьше, рассудка побольше. А сейчас на, расслабься, - мой наставник протянул мне шприц, наполненный бледно голубой жидкостью.
Я послушно вмазалась. Стразу стало хорошо. Хо-ро-шо. Спокойно, легко. Накатило ощущение счастья, лаборатория показалась самым уютным местом на планете, а Мин – добрым и заботливым другом. Потом это вошло в привычку – первым делом закинуться после возвращения в своё тело. Так было проще переключиться, отстраниться от всего, что я проделывала в других телах. Возникла ли у меня зависимость? Не задумывалась над этим. У меня ни разу не было ломки или кумаров, но может оттого, что я не так уж много времени проводила в своём базовом теле. Как только «семья» поняла, какие выгоды даёт им разработка Зиннера, работы стало невпроворот. Кроме меня, была пара человек, которыми Мин занимался, но, насколько я знала, перемещение в тело чужого им ещё не давалось.
- Работать лучше всего с подростками. У них гибкая психика, рефлексии по минимуму и безжалостности не занимать. Подростки склонны воспринимать всё с ними происходящее как игру, и с азартом бросаться в каждую новую акцию, - не раз объяснял он эмиссарам мафии, периодически пенявших ему на малое количество «агентов».

4

Что-то меня развезло, странно, неужели Зиннер ошибся с дозировкой? Или чего нового намутил? Есть у него слабость, любит экспериментировать с веществами…
- Тебе не кажется, что из учёного ты становишься научным консультантом-исполнителем?- меня потянуло на откровенность, не очень хороший признак…
- А какие у меня ещё варианты? Или работать в закрытых лабораториях СБ, где грязи будет, поверь не меньше, или пытаться проводить исследования за свой счёт. Я ведь пробовал один чего-то достичь, правда. Но дальше теоретических выкладок дело не пошло. Нужны ведь ещё тела, оборудование. На одних моргах далеко не уедешь. Там покойники чаще всего лежалые, от которых толку мало. Да ещё приходилось отбиваться от желающих наложить лапу на мои разработки.
Тела, вот, пожалуй, ещё одна вещь, которая продолжала меня тревожить в течение этих лет. Зиннер не знал отказа в оболочках. Вернее, он уже и не заказывал их давно. Просто к нам приходили и говорили, в кого я должна перейти завтра или через неделю и что в этом теле от меня потребуется.
- Иногда я чувствую себя паразитом. Я заметила, что всё чаще смотрю на людей, киборгов и чужих с мыслью « Вот с этим телом мне было бы приятно работать, а этого можно хоть сейчас в расход, от греха подальше», - призналась я.
-Профдеформация, - усмехнулся Зиннер.- Хотя у меня тоже подобные мысли бывают.- Это всё от усталости, в последнее время акции идут одна задругой. Но теперь у тебя будет время прийти в себя. Последней акцией ты смогла доказать им, - Зиннер показал рукой на потолок, - что ты профи. А с профи даже они вынуждены считаться… «Семье» намного выгоднее, чтобы ты работала с ними добровольно.
- А ты сам? – в упор спросила я.
- Что сам? У меня способности к перемещению близки к нулю, такая вот шутка природы. Слишком много навязок..
Что верно, то верно. Зиннер был патологически педантичен, и подозрительность его граничила с паранойей. А ещё он страдал от приступов клаустрофобии и агрофобии, а также аутодизомофобией. Потому мылся по пять раз в день, а его коллекции антисептиков мог позавидовать любой медсектор
- Значит, так и будешь на «поводке»?
- А вот это жизнь покажет.. Иди разомнись, что то тебя совсем развезло, раз ты в рефлексию ударилась..

Тренировка, вот что ещё помогает прийти в себя. Ожесточённо крутя педали велотренажёра, я думала об отпуске. Неужели Зиннер не врал? Неужели, я и вправду теперь могу вот так просто взять и покинуть Креат? Или отпуск предполагает только отсутствие акций?
- Да перестань ты уже терзать несчастный тренажёр, слезай, поговорить надо, - в дверь зала просунулась знакомая голова.
-Ещё две мили, противоречивый ты мой, - буркнула я.- « Надо же, нервничает как ».
По-быстрому приняв душ, я прошла в небольшую экранированную комнату, обычно служившую медитационным залом.
- Это тебе, - Зиннер протянул мне небольшой кристалл, - Тут чертежи установки. В принципе, собрать её могут на любой технологически развитой планете.
- Я не смогу сама совершить перемещение, нужен манипулятор.
- Да ладно! Там делов то – код отсроченного сеанса ввести и пару кнопок нажать. Только не говори мне, что надеть шлем для тебя невыполнимая задача.
-Зачем тебе это?
- Считай, что я стал тебя бояться…
- Да ладно! Это ты-то, изучивший меня вдоль и поперёк!
-Может, как раз поэтому…
-Тогда проще было бы меня убрать.
- Я не чужд сентиментальности. И к тому же, как я объясню это « Семье»?
-А как ты объяснишь « Семье» моё исчезновение?
- Да как угодно. Ушла в отпуск и не вернулась. Кристалл выкрала или сама смогла повторить чертежи. Поверь, даже если тебя найдут, суровых мер принимать не будут. Ты им нужна, во всяком случае, пока я не подготовил тебе адекватной замены. А уж поверь, быстро я это не сделаю.
-Зачем тебе это? – снова спросила я.
- Я устал. Я ведь и вправду хотел сделать человечество свободным и неуязвимым. Заставить его отказаться от спецификации. А что получилось? Я ошибался, люди не могут быть равны изначально. Равные возможности для всех, братство – чушь, утопия. Ни Власти, ни «семье» это не выгодно…
- Это – то всё понятно, но причём тут я?
- Считай, ни при чём. Считай, это просто такая моя изощрённая месть…
Кристалл я взяла, хотя не поверила ни одному его слову. Чем - чем, а сентиментальностью Зиннер не страдал. А вот осторожностью граничащей с паранойей в полной мере. Наверно он уловил протест, вот уже несколько месяцев зреющий во мне. Уловил и испугался. Ведь мне ничего не стоило устроить «несчастный случай» с летальным исходом. Вот и решил спровадить куда подальше. Но, мне это только на руку. Я ведь тоже устала. Устала менять тела, убивать, выполнять грязную работу. И умирать.. Ведь даже самая «безобидная» акция была связана с риском для жизни. Моё сознание разбалансированное зиннеровой отравой выкидывает очередной фортель, и в памяти возникает эпизод, который я иногда вижу в кошмарах, а наяву и тем более в своём теле, стараюсь не вспоминать.
Трансгалактический банк.
-Это ограбление! Всем лечь лицом вниз!
Испуганные люди и чужие торопливо укладываются на полу. Грабители не церемонясь раздают направо и налево пинки и тычки.
- Наличку в сумку, быстро!
Я кассир, и опасность вроде бы угрожает мне меньшая, чем всем этим людям в зале. Ведь это именно я навела грабителей. Именно я, а не несчастная девчонка которую сейчас держат в медикаментозной коме, в моём теле. Но мне отчего-то страшно. Может поэтому и движения мои становятся вялыми, медлительными.
- Быстрее! Шевелись, сука!
Наконец, я проталкиваю туго набитую сумку в окошко. За окном слышится рёв сирены.
-Полицаев вызвала, гадина?! – Грабитель конечно обычная шестёрка, он не в курсе подробностей, не в курсе, что ограбление инициировано самим управляющим банка, проигравшим крупную сумму в казино.
Выстрел отбрасывает меня к стенке, я медленно сползаю на пол, зажимая руками рану.
Больно, как больно! Корчусь, изо всех сил пытаясь вдохнуть. В животе медленно проворачивается раскалённый прут, на который наматываются мои внутренности. Сирена воет всё ближе и ближе, замирает. Слышен топот тяжёлых ботинок.
-Кассир и двое посетителей ранены! Бригаду быстро!
Меня подхватывают и укладывают на носилки, подключают реаниматор. Сознание медленно начинает угасать…
Очнулась я уже в своём базовом теле. Как обычно всё случившееся словно подёрнуто дымкой. Зиннер был очень зол.
- Идиоты! Уроды! свидетелей они, видите ли, решили не оставлять! Завтра же, нет, сегодня потребую объяснений от Карла. Как ты? – повернулся он ко мне.
- Сам видишь. Как тебе это удалось? Я ведь должна была очнуться в больнице, в теле Кристин.
-Кристин умерла в палате реанимации. Извини, твоё сознание пришлось переписать сначала в кристалл.
- Значит, Кристин?- не решилась договорить я.
- Се ля ви.. Ну не было другого выхода! – неожиданно закричал он. – Не было!
Тогда мы первый раз пошли в бар вместе и напились.

5

Я проверила свой банковский счёт - Зиннер не соврал, кроме миллиона за Боджинга там было ещё триста тысяч кредитов за остальные акции. Если учесть что «Клипер» стоил сто тысяч кредитов – совсем недурно. Сборы не заняли у меня много времени. Первым делом я перевела кредиты в редкоземельные металлы. Места они занимали очень мало, обменять их на наличность можно было в любом банке, а главное, теперь мои перемещения невозможно будет отследить по финансовым операциям. По этой же причине я и корабль не стала покупать на Креате, а ограничилась билетом на Эдем. С документами было проще, один из моих « костюмов» неплохо «стряпал фантики». А я всегда старалась по «возвращении» овладеть, хотя бы частично, знаниями и умениями «оболочки». Это не всегда конечно удавалось, во первых физические возможности человеческого тела были всё таки ограничены, а во вторых, знания оседали в моей голове в виде теории, рефлексы надо было «забивать» в тело заново, а для этого следовало больше времени проводить в базовом теле, что при заданном нам с Зиннером темпе было нереально. Скажем, я так и не смогла научиться нормально стрелять, хотя знала характеристики всех пятидесяти моделей состоящих на вооружении имперской армии. Знала, как надо прицеливаться, как держать оружие, какая отдача у какого ствола, но мазала два из пяти… Зато с химией, подрывным делом и навигацией дела обстояли много лучше. Так что, даже если я вдруг по воле случая лишусь всех своих сбережений, то не пропаду. Хотя найти себе занятие стоит в любом случае, ведь безделье сносит крышу почище крэга.
Прощаться с Зиннером я не стала. К сантиментам и суевериям ни он, ни я склонны не были. Но когда корабль оторвался от планеты, я всё-таки скрестила пальцы наудачу.
Своё финансовое положение, поразмыслив, я решила не афишировать. Билет был мной заказан в среднем классе, багажа – необходимый минимум, обычная девушка, которой экономные, но любящие родители на совершеннолетие подарили путешествие в один из красивейших уголков человеческого сектора.
Три дня путешествия пролетели незаметно. Я почти не выходила из каюты, смотрела развлекательные фильмы, отсыпалась и просто радовалась жизни. На Эдеме я тоже задерживаться не стала, купила через посредническую контору не новую, но надёжную яхту « Пилигрим» и пустилась в свободное плаванье. Куда? Зачем? Какая разница, главное, подальше от «семьи» и Зиннера. Хотя, надо признаться, последнего мне не хватало. Наверно, я по природе нуждалась в эмоциональной привязанности к кому-то. До интерната это была няня из муниципалитета, после следовал пятилетний провал, а потом появился Зиннер. Да, он использовал меня как инструмент, как подопытную крысу, но хотя бы не скрывал этого, да и те возможности, что я всё-таки получала, многого стоили. А цена…Что ж, за всё надо платить.
Больше всего в полёте мне нравились моменты, когда моё сознание сливалось с псевдоразумом корабля. Тогда я ощущала себя рыбой в океане, птицей в небе. Это были моменты свободы и защищённости, а после возвращения «в себя» я чувствовала опустошение и тоску. Если бы возможно было всегда парить в космосе.…Но в корабль были встроены автоматические системы контроля, не допускавшие сращения сознаний дольше условно-безопасного срока. Я всё дальше и дальше углублялась в человеческий сектор, хаотично перемещаясь из системы в систему. Мне просто нравился сам процесс, нравилось рассчитывать траекторию, нравилось совершать манёвры в «свободном» космосе, даже стоять в очереди у входа в гипер канал нравилось.
-« А может, мне стать почтовым пилотом?» - внезапно пришло мне на ум после одного из прыжков. –« И людям польза и мне в развлечение. А там, чем чёрт не шутит, можно будет и в одной из Регат поучаствовать, когда достаточно часов налетаю…».
Идея пришлась мне по душе, и я решила не откладывать дела в долгий ящик. Благо, на пути как раз была Ярика, один из крупнейших примышлённых центров Империи.
По приземлении меня ждал целый букет неприятных сюрпризов. Проводя по восемь-десять часов в слиянии с кораблём в течение месяца, я отвыкла от ощущения себя только как человека. Вне корабля меня начинал одолевать страх открытого пространства, переходящий в панику. Я чувствовала себя моллюском, выдернутым из раковины, эмбрионом, покинувшим материнскую утробу до времени, медузой выброшенной на берег под лучи палящего солнца. Первая попытка покинуть корабль вышла неудачной.
«Приехали. И что же дальше? Неужели я стала придатком корабля, как раньше была придатками чужих тел? Ведь если откинуть в сторону амбиции, дела обстояли именно так…Нет! Не хочу!»
Сцепив зубы, я снова шагнула к выходу. Люк услужливо распахнулся и я снова отшатнулась. Не могу. От отчаяния я чуть не зарыдала. А нервишки то совсем расшатались…
- Рекомендую посетить медицинский сектор, - доброжелательным баритоном пророкотала сервисная система.
- А иди ты! – вскинулась было я, и замолчала.
Медицинский сектор. А ведь это и вправду выход. Мне потребовалось около двух часов, чтобы из подручных веществ синтезировать « Слезу Ангела» вещь проверенную временем и весьма действенную. Эффект был почти мгновенным. Сначала сердцебиение, шум в ушах, потом мир буквально вспыхнул яркими вибрирующими красками, а ещё через пару минут меня накрыло волной эйфории. После первой волны последовал откат. Ощущение счастья ушло, но чувство защищённости и некоторой отстранённости от тела, осталось. Как раз то, что мне сейчас нужно.
В центральном отделении « Почты Империи» я заполнила анкету соискателя на вакансию пилот и получила обещание в течение десяти дней известить меня о принятом решении. Можно было бы возвратиться на корабль, тем более меня уже отпустило, и страх снова скользкой змеёй заползал в душу, но я назло себе решила побродить по городу и даже заночевать в гостинице.

6

Гостиница была из дешёвых. Таких где никто особо не интересуется личностью постояльцев, а в баре, невзирая на пол и возраст продадут всё от полузапрещённых наркотиков, до оружия. Словом такая, как мне нужно. Ночью, чокаясь со своим отражением в зеркале, я напилась до изумления. Мне было страшно, и неуютно и хотелось домой, на корабль. Хотелось улететь в Космос и не возвращаться, стать его частью, вечно дрейфовать от туманности к туманности. Я поняла теперь, почему Зиннер меня отпустил. Он знал, что я не смогу одна. Не смогу в себе. Я привыкла прятаться под чужой личиной, привыкла жить одним днём, одной акцией. И отвыкла желать чего-то большего, чем остаться в живых. Работа на «семью» давала мне и риск и деньги и иллюзию собственной значимости. Если бы меньше крови и грязи, возможно, мне хватило бы этого на всю жизнь.…Не вышло. У меня получилось осознать, что я – никто, иллюзия, инструмент. И что я пришла к тому, отчего когда-то сбежала – я стала глиной, из которой система лепила себе марионеток на потребу сегодняшнего дня. Вот только осознать не значит убежать. Слишком много тел, моя голова набита обрывками чужих знаний, а душа обрывками чужих жизней. Эмоции выгорели, а мечты свелись к желанию кайфа. И что же мне теперь со всем этим делать?
Потом, алкоголь всё-таки затуманил сознание. Я смутно помню, как смеялась в потолок, как ползла до спальни и безуспешно штурмовала широченную двуспальную кровать. Весь день я отлёживалась в номере, а вечером снова спустилась в бар.
« Надо расшевелить себя, взбодриться. Это просто с непривычки, просто из-за отсутствия опыта нормальной жизни. Пройдёт, надо собраться», – уговаривала я саму себя.
- Мне бы взбодриться, а?
Бармен за стойкой был уже другой, не киборг, а парень из местных.
-Экзотику или классику? Эконом класс или что подороже?
- Покачественней, - отрезала я.
- Тогда вот, « искра энтропии». Любого зомби в человека превратит, - весело подмигнул он.
Расплатившись, я снова поднялась в номер. Переоделась и, прихватив на всякий случай мини парализатор отправилась в клуб. Зная, что со своим внутрь не пускают, закинулась на улице. Посидела на лавочке, посмотрела в мутное, затянутое смогом небо. Из-за многочисленной рекламы звёзды были почти неразличимы. Но они ведь есть, звёзды… И мой корабль есть. Он сейчас в космопорте, заправлен под завязку, на коммик ещё утром пришло сообщение. Я в любой момент могу поймать такси и через два часа уже быть в Космосе. Именно поэтому у меня и есть силы оставаться здесь. Я должна, во что бы то ни стало, должна хотя бы попытаться вернуться к себе…
Наркотик начал действовать. Мне остро захотелось петьтанцеватьцеловатьсязаниматься сексоморать, голова стала пустой и звонкой, эмоции накатывали с силой цунами. Я несколько раз глубоко вздохнула и нырнула внутрь здания…
На следующий день очнувшись в своём номере ( и как я туда попала?) первым делом проверив почту я нашла там отказ из почтового управления. В девушках пилотах они не нуждались. Это меня сильно уязвило, на время отступили даже пораженческие мысли о побеге в космос. Я покинула Ярику в этот же день. Но и на Иоланте и на Немносе и на других крупных планетах ситуация была та же. Никому не была нужна девушка пилот-навигатор. Странно? Проанализировав ситуацию в Империи я пришла к выводу что нет. За последний десяток лет в армии случилось сокращение, ведь Империя подписала договор о мире и сотрудничестве с большинством рас Конклава. Благодаря этому случился приток высококлассных специалистов во многие отрасли. Работодателям было из кого выбирать и конечно, предпочтение отдавалось военным.
- Я бы посоветовал вам сменить профессию, - посоветовал мне очередной потенциальный работодатель. Сейчас интенсивно осваиваются новые планеты, может записать вас в отряд колонистов?
Это стало последней каплей. С трудом удерживаясь от того чтобы разнести монитор вдребезги, я вышла из здания биржи труда.
Торговцев веществами я уже научилась вычислять безошибочно. Что то общее было в них всех, неважно, на какой планете они занимались своим ремеслом и кем были: киборгами, людьми или чужими. Прищур, выражение лица, поза, взгляд говорили сами за себя. Следующие дни слились для меня в череду «приходов». Я приходила в себя только за тем, что бы снова потеряться. Разные вещества, разные дозы. Немножко ближе к смерти, немножко дальше, какая разница? Разум качается хрупкой лодкой на чёрных волнах подсознания, но всё никак не утонет. Нет настоящего, нет будущего, а прошлое выдумано.
До корабля я добралась только когда денег на дозу совсем не осталось. К этому моменту меня уже знобило и сильно дрожали руки.
- Вашему здоровью угрожает опасность, организм истощён! –Возмутилась сервисная система.
- Без тебя знаю!- огрызнулась я.
- Разрешите оказать медицинскую помощь?- вкрадчиво поинтересовался корабль.
- Валяй, - я с трудом доковыляла до медицинского сектора, благо корабль был небольшой, и плюхнулась на ложемент. Я ещё успела почувствовать прохладное прикосновение медицинского манипулятора и провалилась в … ад. Жидкий свинец течёт по венам, раскалённым железом выжигая глаза, плавит кости… Багровая река от которой поднимается едкий туман, заставляя меня в мучительном кашле выхаркивать лёгкие. Голоса, крики, грохот взрывов барабанные перепонки не выдерживая лопаются...Чёрная пузырящаяся кровь течёт из раны, мои руки, земля липкие от неё… Запах оплавленного металла и горелой плоти… Крик рвётся из груди, я напрягаю все силы, но из горла вырывается только сипение…Время исчезло, осталось только пространство заполненное пульсирующей болью… И через тысячелетие наступившее наконец чёрное небытие, как спасение.
В ушах тонко звенит. Веки тяжёлые и мне самой удивительно, когда вдруг получается их поднять.
- Пить..- шепчу пересохшими губами.
Чувствую, как манипуляторы бережно приподнимают меня. Около рта оказывается поилка с водой. От умиления хочется плакать, но слёз нет. Я сухая словно песок на Зее. Засыпаю на половине глотка.
- Ты чего мне вколол, банка консервная?!! – пытаю сервисную систему пару дней спустя.
Корабль возмущённо молчит.
- На переплавку сдам!
Ноль реакции.
- Спасибо…-смущённо вздыхаю чуть погодя.
- У меня усиленный эмоциональный блок, - доверительно сообщает он.
Невольно улыбаюсь. Жизнь довольно забавная штука.
Зеркало отражает лицо старого, потерявшегося в пространстве ребёнка. Ни пола, ни возраста не разобрать. Заготовка, чистый лист.… Ну что же, не можешь выиграть, измени правила игры.
Достаю из тайника кристалл и вставляю в гнездо на интеллектуальном блоке. – Разбей устройство на несколько блоков и закажи в разных лабораториях. Преимущество отдавай частным компаниям.
- Принято к исполнению, - с подчёркнутой готовностью отвечает корабль.

ЭПИЛОГ.

Сиреневое солнце, нежно зелёные облака, бледно золотая трава. Не зря Хелель считается одной из красивейших планет Империи.
Несмотря на ранний час трибуны заполнены народом. Финал Королевской Регаты. Небо над головами людей раскалывается, слышен вой разрываемой атмосферы.
- Садится, садится... - перешёптываются зрители. Напряжённо всматриваются в снижающийся корабль и с ужасом и восторгом почти одновременно выдыхают «Пилигрим»…

- Ну вот видишь, а ты ещё боялся модернизации, - ласково обращаюсь к кораблю.
- И не зря. При выходе из гипера тебя чуть не расплющило от перегрузок! – ворчит он.
- Не расплющило же…
- Иди давай, тебя все ждут, - в голосе корабля слышны интонации заботливой матушки.
Делаю вздох ( я всё ещё боюсь открытых пространств и людей) и шагаю в открывшийся люк.
Толпа начинает скандировать моё имя. Смотрю на солнце и улыбаюсь. Пусть это мужское имя, пусть я снова в чужом теле, главное, что это всё-таки я…