Сообщений в теме: 41

[Автор №16]

Теперь - только я.


Плачут ли боги? Плачут, конечно.
Плачут ручьями, капелью вешней.
В сумраке церкви каплями воска.
С шерсти кошачьей искрами лоска.

Мария металась по квартире, судорожно сжимая старенькую трубку радиотелефона. Худая, очень и даже очень не молодая и не красивая женщина. В третий, в четвертый, в десятый раз она набирала один и тот же номер - 03. В третий, в четвертый, в десятый раз она подбегала к застеленной в второпях постели, где тяжело дыша маялся грузный старик, тиская пергаментной рукой левую грудь.
В третий, в четвертый, в десятый раз она падала перед кроватью на колени, гладила простыню боясь прикоснуться к мужу и тоскливо спрашивала:
- Мишенька, ты как?
В третий и в четвертый и в десятый раз мужчина поворачивал морщинистое лицо, уголками губ обозначал улыбку.
- Все нормально Машенька, держусь, ты же знаешь твоего медведя не так просто победить, тем более какому-то паршивому инфаркту.
Язык слушается все хуже, чтобы сказать фразу приходится делать перерывы.
- Мишенька, любимый - может воды, или еще таблетку?
- Нет моя хорошая, вроде немного отпустило. Приедет скорая, сделают укольчик, поваляюсь пару дней в..... в стационаре и буду здоров, как бык.
- Как медведь, Мишенька, Как медведь.
Мария тяжело встает, опираясь на кровать, снова набирает опостылевший номер. Гудки сменяются монотонным бормотанием. Женщина внимательно слушает, покачивает головой в такт. Голос по другую сторону затихает. Она шепчет, прикрывая трубку рукой:
- Ему плохо, сердце, нельзя ждать, он уже не молод - украдкой смотрит на мужа - вы уж постарайтесь...
Трубка разражается крупнокалиберной тирадой и снова короткие гудки.
- Суки, - старик комкает корявыми пальцами простыню. - Суки...
- Мишенька, что ты, машина уже едет. Просто Москва, пробки...., они делают все что можно.
Михаил старается дышать часто и быстро, сквозь зубы. Стальная рука поселившаяся в его груди комкает дряхлое сердце, не позволяет глубоко вздохнуть.
- Нет, Машенька, я не про врачей, прости, просто так легче, ... легче...
Снова мелькание застиранного голубого халата. Справа налево, слева направо.
Старик тихонько стонет поворачивая голову. Мелькание раздражает и даже кажется приносит дополнительную боль. Он старается не думать о сердце, даже разжимает пальцы стиснутые на груди, но страшный удар тупым шилом в сердце выгибает его массивное тело. Скрежет зубов заполнил собой всю вселенную, зубная эмаль не выдерживает такого натиска.
Шило исчезает, как и появилось, стремительно и в никуда. Мелкие острые крошки царапают пересохший язык. Михаил тратит последние крохи сил, чтобы посмотреть, не видела ли она, как он постыдно дергался в ворохе крахмальных простыней.
Она видела. Она стоит и смотрит. Молча. Лицо мокрое от слез. Морщины вокруг глаз полны влаги, они блестят и переливаются как лунные каналы, наконец-то дождавшиеся своей воды.
- Они не приедут,... не сейчас,... машина попала в аварию, - Губы Марии кривятся, как у младенца готового зареветь, но, кажется она улыбается.
Старик приподнял на локте руку, крупная, открытая ладонь чуть подрагивала.
Марии не надо слов. Она встает перед кроватью на колени и прижимается щекой к мягким, но все равно еще таким сильным пальцам мужа.
- Поговори со мной, - Михаил аккуратно гладит мокрую от слез щеку. - Поговори, мне так будет легче, мне надо чем-то занять мозги, чтоб мысли дурные не лезли.
Мария молчит. Трудно говорить, когда страшно.
- Помнишь, как ты носил меня на руках. Ты носил, а все девчонки мне завидовали. А я, я завидовала сама себе, потому, что мне было так уютно и так спокойно в твоих руках.
- ...и еще ты знаешь, я всегда была уверена, что тебе не тяжело, ты мне всегда казался таким огромным, таким надежным, и таким..., - женщина замялась.
- Вечным...
- Наверное. Мне всегда казалось, что случится может что угодно и с кем угодно, но только не с тобой.
- Так и есть.
- Я очень часто в последнее время вспоминаю, как ты носил меня на руках, - повторила Мария.
Мужчина прикрыл глаза и пару раз глубоко вздохнув сказал:
- Разве можно не носить на руках самую красивую девушку,... сначала, потом самую красивую женщину, потом,... всегда самую красивую женщину.
Мария отвела глаза:
- Никогда я не была красавицей. Подруги все удивлялись, что ты во мне нашел, завидовали, говорили бросишь.
- Дуреха, - голос больного стал мягким и нежным, - Врали твои подруги, ты всегда была для меня самой красивой, есть и будешь.
Мария вскинулась:
- Только для тебя, а на самом деле я была дурнушкой?
Михаил заворочался и задышал часто-часто.
- Что ты Мишенька, что...?
- Все.....все нормально, лежал неудобно, - фраза далась ему с видимым трудом. - Дай водички.
Женщина подпихнула узкую ладонь под большую седую голову и потянула ее навстречу с маленькой белой чашкой, зажатой в левой руке.
Михаил не мог даже помочь. Шея и половина тела лежали деревянной колодой. Боль немного отступила и ему было удивительно смотреть, как медленно плывет к нему чашка со смешным утенком, криво приляпнутом на дешёвую керамику. Удивительно смотреть на такую пожилую и такую любимую женщину, на ее тонкую шею с натянутыми от усилия струнами жил, на яркую слезинку, застывшую на ее подбородке.
А ведь старые мы или молодые - подумал он - слезы у всех одинаковые. Соленая вода. Хотя, наверное нет. К старости слезы становятся чище, прозрачнее, блестят ярче. Соли мало, вся откладывается в костях - на то оно и отложение солей.
Вода тонкой струйкой потекла по пищеводу. Вода была теплой и пахла горькими лекарствами. Она не приносила облегчения, только раздражала.
- Поцелуй меня.
Мария отпрянула, ее глаза испуганно округлились.
- Ты что надумал Мишка, ты что, приедут врачи, сделают укол...
Старик прервал, приложив палец к ее губам:
- Я просто хочу, чтобы ты меня поцеловала, без всяких загробных мыслей. Просто поцелуй.
Мария замолчала и наклонилась над мужем, всматриваясь в его пронизанные красными прожилками глаза.
- А ведь у тебя глаза как в молодости - голубые, совсем не выцвели.
Мужчина в ответ только улыбнулся.
Тонкие сухие губы коснулись его губ и отпрянули.
Михаил усмехнулся:
- Ты никогда не умела целоваться.
Женщина улыбнулась и положила голову ему на грудь. Старик поморщился, но ничего не сказал. Они замерли. Время вокруг застыло.
- Мы долгое эхо друг друга.
- Ты что-то сказал? - Мария медленно подняла голову.
- Нет, я думал ты.
- Может телефон.
- Нет, такое бывает, когда очень тихо. В тишине рождаются звуки.
- Рождаются? А в шуме?
- В шуме они умирают.
Мария обеими руками обняла лицо мужа.
- Я тебя очень люблю.
- Я знаю.
- Не перебивай, а то я не смогу тебе всего сказать, - женщина прикрыла глаза. - Ты для мня все. Конечно дети, внуки, мне это самой жутко говорить, но без них я бы смогла, без тебя - нет. Мы с тобой редко ходим в церковь, да и то, вроде, как дань моде отдаем.
Старик хмыкнул.
Женщина хотела взглянуть на него строго, но грустно улыбнулась и погладила его большую руку.
- Мы с тобой редко ходим в церковь, хотя в нашем возрасте многих... многие...- она на мгновенье замолчала, подбирая слова, - многие считают, что пора о душе подумать.
- Я думаю, у нас с тобой просто нет потребности в ком-то третьем. У нас никогда не было страха ни перед жизнью, ни перед смертью, нам слишком хорошо было рядом друг с другом, чтобы хотеть от жизни чего-то большего.
- Может я не права?
- Ты знаешь, что права. Бог - это любовь. В нас есть любовь.
Мария чуть отстранилась, вглядываясь в лицо мужа.
- Не смотри так, - Михаил скорчил недовольную гримасу, - я выгляжу ни к черту. Ненавижу, когда ты видишь меня слабым.
Мария прикрыла его губы тонкими чуть подрагивающими пальцами.
- Всю жизнь ты исполнял мои желания и капризы. Ты вел меня по жизни закрывая от всего злого и жестокого. Когда было совсем тяжело, ты выволакивал меня из жизненного омута, как тонущую, сам захлебываясь и выбиваясь из сил. Столько лет прошло, но ты любишь меня, и я люблю тебя. Ты мой бог Миша, ты моя вера, ты моя надежда и моя любовь. Когда я говорю, что не смогу без тебя жить, - это не фигура речи. Помнишь притчу, в которой говорится, что люди были разделены на две части, чтобы не стать равными богам и вынуждены всю жизнь искать свою половинку, чтобы обрести счастье.
- Помниться, я тебе ее и рассказывал.
Женщина продолжала:
- Я всегда верила, что мы с тобой такие половинки - половинки одного очень молодого и очень доброго бога. Мы сами создали свой мир, раскрасили его и населили своими мечтами. Ты знаешь, мне стало как-то совсем не страшно.
Мария прижалась щекой к руке мужа и прикрыла глаза.
- Отдохни моя милая, все будет хорошо, - Михаил отвернул лицо к стене, в его голубых глазах плавились осколки льда, боль корежила непослушное тело, но он не посмел пошевелиться, бросая в бой всю силу воли. Приоткрыв рот он тихо выдохнул и улыбнулся. - Последний выдох господина ПЖ.
Из прокушенной губы выступила тяжелая бордовая капля и оставляя ровную алую дорожку медленно поползла по щеке.
Возможно Мария на мгновение задремала, самой ей показалось, что она лишь прикрыла глаза, но за это мгновенье что-то изменилось. Совсем незначительно, как буд-то погасла одна из тысяч свечей в храме, или солнечный зайчик чуть сместился по стене, открывая неприглядное сальное пятно. Она старалась не двигаться, только глаза бегали, обшаривая видимый сектор комнаты. Сердце дало сбой. Она почувствовала, что под ее щекой рука любимого мужчины, такая же теплая и мягкая перестала быть рукой живого человека. Осознание утраты пришло так неожиданно, что она почувствовала второй укол в сердце и тихонько заскулила.
Не было сил двигаться, только слезы стекали по щеке и капали с кончика носа, теплые и щекотные.
Мария замерла, только чуть вздрагивали плечи. Женщина смотрела в одну точку, карие глаза посветлели, в глубине плавились осколки льда.



Опустился вечер. Солнце втянуло последний луч за соседнюю пятиэтажку. Мария очнулась. Она встала и покачиваясь пошла в ванную комнату. Наощупь включила свет, открыла дверь, и еле сдержала крик.
Из зеркала над раковиной смотрело незнакомое лицо, совсем юное и испуганное. Мария отступила на шаг, чужое отражение в большом не по росту голубом халате тоже отодвинулось.
Женщина рассматривала незнакомца лишь секунду, и в тоже мгновение, поняв все, бросилась к зеркалу жадно всматриваясь в такие незнакомые и такие знакомые черты молодого лица.
Она улыбалась и торопливыми пальцами пробегала по щекам. Отражение улыбалось в ответ и ласкало гладкую кожу. Мария поднимала свои длинные волосы, отпускала и смотрела как в зеркале тяжелыми льняными прядями они падают на смуглые плечи. Халат валялся у ног, бюстгальтер небрежно перекинут на дверку шкафчика. Она гладила свои плечи, грудь и живот, вспоминая забытые ощущения молодости и здоровья.
Женщина крутанулась на одной ноге, пытаясь всю себя охватить одним взглядом.
- Лет четырнадцать-пятнадцать, не больше, – она опустила взгляд.
Тонкие брови поползли наверх:
– Вот это номер! – Мария прикрыла рот рукой и нервно хихикнула. – И чего мне с этим делать? Хотя….. – она уже веселилась от всей души – в хозяйстве все сгодится!
Гостиная. Свет пылает, как днем. Огромное зеркало в старинной раме, не то, что куцее в ванной.
- Неужели это я, – прошептала Мария.
- Да это я, – улыбнулся Михаил.
Мария не удивилась. Она была счастлива.
- Я чувствую себя воздушным шаром заполненным счастьем. Меня тянет вверх!
- Конечно вверх, нам богам по-другому нельзя – Михаил залился счастливым смехом.
- Как же мне теперь говорить, – Мы?
- Мы - это пройденный этап. Теперь только - Я.
- А как же Мы..? Я буду звать себя, мне не нравится имя Мария. Я всегда хотела быть Ольгой. Есть что-то в этом имени скандинавское – Ветер, скалы, море, свобода.
- Мне тоже никогда не нравилось имя Миша – Всегда хотел быть Олегом.
- Здорово. Опять «мы»….прости. Пока - «мы»! Опять мы на одну и ту же букву, – Мария закружилась по комнате, – Ольга, Олег, Ольга, Олег…. Оль!.. Оль – я Оль.
- Я Оль, – крикнула Мария.
- Я Оль, – крикнул Михаил.
- Какое-то не очень божественное имя, – прыснул девический голосок,- Скорее для сатира или русалки.
- Очень даже божественное, – улыбнулся мягкий баритон.- Я Оль – а наш брат, например Тор.
- Здорово, здорово, – гибкое тело кружилось в потоках электрического света.

Нижний ящик. Все на пол. Тощие линялые джинсы, футболка с веселой перекошенной рожицей, серая, усыпанная иероглифами толстовка с дистрофичным капюшоном. В коридоре огромные белые кроссовки. Вещи внука. Внука? Заливистый смех. Просто симпатичного подростка, который иногда приходил погостить у стариков. У «стариков» …. Снова приступ неудержимого веселья.
Вроде все. Тут меня больше ничего не держит. Последний штрих – старая полотнянная сумка с разноцветной бахромой – предсмертный крик моды восьмидесятых. В сумку консервов немного, чтобы не оттягивала плечо, блокнот с пружинкой и толстый красный карандаш.
Дверь в спальню приоткрыта, там сумрачно и душно, чуть теплится ночник. На кровати угадывается грузное тело. Другое, скрюченное, сидит рядом подмяв ноги. Две пустые оболочки, два старых вышедших из моды костюма.
- Теперь я точно знаю – боги не умирают.
- Да, мы вечны, – в ответ, как шёпот ветра.
Блеклая розовая помада - широко по зеркалу. «Мы счастливы»
- Это последнее «Мы», как прощание!
- Я понял. Это правильно. Как прощание.
Никаких лифтов. Бегом по лестнице. Молодая кровь кипит в жилах. Энергия струится по коже, покалывая кончики пальцев. На выходе из подъезда в сторону шарахнулись двое здоровых мужиков в белых халатах, у одного в руках алюминиевый чемодан с красным крестом, у другого, сложенные брезентовые носилки на алюминиевых трубах.
- Озверел что ли? – оборачиваясь к напарнику, – это кто был, парень, девка?
Второй белый халат, улыбаясь, смотрел в след убегающей фигуре.
- Да кто ж его знает, но как бежит! Как стометровку. Ладно, потопали, у нас сердечник, может еще успеем.

Перелесок закончился, как до него закончился и грязный рабочий квартал. Тропа с разгона выскочила в сочную летнюю луговину и побежала дальше, через янтарное поле. Человек остановился на границе тени. Впереди до самого горизонта открывалось ослепительное море спелых колосьев.
Совсем юный с тонким девичьим лицом, длинными льняными волосами и тонкой талией он мог бы сойти за подростка, но широкие плечи и не по-детски жилистые руки внушали уважение. Парень сделал шаг, поднимая к солнцу лицо и одновременно подставляя светилу ладони.
Хотя, почему он..., слишком мягкие движения, слишком длинные ресницы, тонкий профиль мягкие губы. Тертые джинсы, старая выгоревшая толстовка полностью скрадывали фигуру. При виде «таких» - мужчины презрительно кривятся; женщины недоуменно вздымают брови, но не забывают тайком оглянуться, как на длинноногую соперницу; безапелляционные подростки вполне могут крикнуть вслед удаляющейся фигуре - "педик"; а дети, интуитивно понимающие, где дядя, а где тетя впадают в ступор.
Но этот юноша, а может быть и не юноша встречал по дороге только улыбки. Кто же пожалеет улыбку для бога.
Он стоял на границе света и тени. Лесной полумрак тонким кружевом пятнал молодое лицо. Парень вздохнул полной грудью, вытянулся в струну и звонко и протяжно крикнул:
- Живуууу...
Крик пронесся вдоль опушки, отразился от дальних деревьев и вернувшись теплым порывом ветра подтолкнул тонкую фигуру.
Он как буд-то только этого и ждал. Мягко оттолкнулся потертыми кроссовками и побежал легко и быстро, толкая грудью спелые колосья.


05.08.12

Стихи автора.

[Аватар]

Как всегда, начинаю читать с последних авторов. За редким исключением у них почему-то лучше получается. Этот рассказ захватил с первых строчек. Очень зацепил. Как-то увидела всю жизнь этих двоих любящих, так проникновенно написано .

Осознание утраты пришло так неожиданно, что она почувствовала второй укол в сердце и тихонько заскулила.

Как точно и ярко переданы чувства!!! От этого рассказа глаза, что говорится, на мокром месте. Концовка интересная и неожиданная.
Автор № 16, спасибо, моя оценка отлично в периоде.

[Забава]

Очень достойный рассказ - первая часть вобще без нареканий. Вторая очень неоднозначная на мой взгляд. Образ бога как существа 2 в 1 настораживает. Я как "дети, интуитивно понимающие, где дядя, а где тетя" впала в ступор. Очень неоднозначно и описание этого нового бога. А еще больший вопрос у меня вызвал набор продуктов в полотняной сумке, которую он (или она? или оно?) прихватил. Зачем ему консервы, блокнот на пружине и толстый красный карандаш? Это пресловутое ружье в рассказе.

На мой взгляд чего-то еще не хватает в финале, вот чего не пойму. А вобще это конечно страшно, если все любящие пары после смерти будут превращаться в ..."безапелляционные подростки вполне могут крикнуть вслед удаляющейся фигуре - "педик"". Так вот они откуда берутся

Вобще чисто технически рассказ написан очень хорошо, но кое где правда нужна вычитка. Например:
Мелкие острые крошки царапают пересохший язык. Михаил тратит последние крохи с

как буд-то погасла одна из тысяч как будто

За исполнение я бы поставила отлично, а вот в целом... я подумаю

[Мегана]

Хороший рассказ, красивые стихи, соглашусь с Забавой, первая часть- суперская! А вот начиная с появления мужчиноженщины уже как-то не воспринимается. Такое впечатление, что вначале Автор точно знал, о чём пишет, а потом пришла новая идея, понравилась, захотелось вплести её в сюжет, а времени на это уже не хватило.

Вопрос:
Откуда у мужчиноженщины взялось материальное молодое тело? Что оно будет делать? Оно гермафродит и будет искать другого гермафродита-половинку?

А вообще, очень хорошо!

[Резкая]

О, вот что я еще пропустила... Согласна с двумя предыдущими комментариями (по ходу вошло в привычку =)) Концовка убила. Тоже интерсно, как это нечто жить-то теперь будет? И вообще... Ужос-с. Не знаю.

[Автор №16]

Спасибо. Такие отзывы и хотелось услышать. Неравнодушные. Сюжетная основа придумалась сразу. А то, что так сильно разнятся части рассказа….. Вероятно, просто испугался слишком эмоционального начала!
P.S. « Bender»у отдельное спасибо – как-то необычно….)

[pas]

Великолепно. Очень понравился рассказ. Именно тот, завораживающий слог, который с удовольствием воспринимается, не зависимо от сюжета.
Изначальные боги и ангелы бесполые. Новые... Почему бы им не быть двуполыми? В любом случае слияние двух любящих людей в одно целое, делает это... существо самодостаточным. Ему никого уже искать не нужно.
Стиль написания очень напомнил Вояджера

[mauser]

вот что такое Семья. Автор №1 - учись. Комментаторы автора №1 - тоже
Нраица

[Аватар]

Насколько я помню, рассказ изначально назывался, как и тема. Почему теперь по-другому?

[Аватар]

Вы имеете ввиду: "В постели умирающего Бога", уважаемая Аватар? Кстати, а у Вас есть версии, кто написал это произведение?

Задумчивый Пёс, у постели . Нет, я практически никогда не угадываю авторство. Даже представления не имею

[Аватар]

Задумчивый Пёс, я не участвую

[klein]

Не идея самого перехода контраста отлично первая и вторая час ть рассказа, но есть третья часть? которая и не объединила и не ещё больше противопоставила две лини, а стерло в пудру все хорошее - что бы Может быть вылепить что-то хорошее.

[Автор №16]

Не идея самого перехода контраста отлично первая и вторая час ть рассказа, но есть третья часть? которая и не объединила и не ещё больше противопоставила две лини, а стерло в пудру все хорошее - что бы Может быть вылепить что-то хорошее.

Все правильно должно было быть три части. Вернее две части и связующий элемент. Это просто песочные часы. Есть колба сверху, где все условности сняты и все понятно и вторая колба, контрастная и молодая в которую только падают песчинки. Её узор еще непонятен и интересен.
Каюсь было восемь часов, чтобы написать рассказ, было желание написать рассказ на эту тему, даже появился сюжет, но… Глобальную связку не потянул. Тут действительно нужно время. Отправил рассказ за 30 сек. до окончания приема. С безумной грамматикой, с не редактированным текстом. Позор! Но очень хотелось.
P.S. Когда узнал, что можно редить текст – вот тут привалило счастье. Замена названья – та же причина. Тема хороша, но брать ее в заголовок….. самое доброе слово - «некорректно»….(

[Редрак]

где тяжело дыша маялся грузный старик, тиская пергаментной рукой левую грудь.

Вот это меня очень смутило. У мужчин конечно есть молочные железы, но вроде не принято называть их грудью. А вот "левую сторону груди" имхо выглядело бы лучше
Рассказ замечательный, в этом согласна с теми, кто уже высказался ранее.

[Резкая]

где тяжело дыша маялся грузный старик, тиская пергаментной рукой левую грудь.

Вот это меня очень смутило. У мужчин конечно есть молочные железы, но вроде не принято называть их грудью. А вот "левую сторону груди" имхо выглядело бы лучше

Ахах! Редрак! Ты чудо! =) Ши-ши-ши. Ни кто не заметил, все мимо прошли, одна ты правду открыла =) И я внимание не обратила, а теперь ружу как потерпевшая! Ну, чего ты автора-то стыдишь? Ну хочет старик груди потискать =) Пусть тискает =) Раз желание на то есть ;-)

Сообщение отредактировал 卍vErЮg@: 19:02:44 - 13.08.2012

[Автор №16]

Постараюсь ответить на все вопросы сразу.
Нет – больше к рассказу не прикоснусь. По своим следам пятиться не умею…) Все что хотел сказать, сказал. Рассказ чистый инь-янь, только две половинки не скомпонованы по признакам пола, а скорее по,… не возрасту, а жизненному опыту, что-ли….
Первую писал – рвал с кровью, вторую отдыхал на раскинутых крыльях.
Давал читать друзьям – как без этого? Отзывы те-же, - первая половина супер, а вторая «как словно бы другой человек писал». Зато дочка и ее друзья оценили вторую часть….)
Лишь одна девушка из моих знакомых сказала – то, на что я надеялся.
«У тебя тут горе, смерть, а рядом светит солнце и над маленьким деревенским прудом летает стрекоза, которой дела нет до чужих горестей » - примерно так…)
Почему пруд деревенский не знаю, но мне понравилось.
P.S. Начальное четверостишье из поемы написанной в 14 лет. Прошу снисхождения...)

[Kronos]

В шестнадцатый раз скучно.

[voyager]

Хорошо. Очень хорошо. Так, душевно завораживающе. Концовка несколько неожиданна, но весьма поэтична) В общем, мне понравилось всё - и слог и сюжет. Автору зачет.