Шоры
Работа, несомненно, обаятельная в своей первозданности. Не мог отказать себе в удовольствии покопаться в ней грязным пальцем, и оставил сии весьма субъективные заметки в надежде на общую пользу.
Утреннее солнце осветило заасфальтированный пятак, на котором стоял стол.
Первое предложение в рассказе всегда должно быть ударным. Оно должно дать картинку или ощущение пространства, оно должно ухватить и держать читателя. Что мы видим здесь? Устойчивое словосочетание «заасфальтированный пятак», однозначно указывающее на то, что дело происходит на улице, среди засохшей грязи, быть может, среди брусчатки: вероятно (опять же, по ассоциации), это какой-то провинциальный дворик, где по прихоти местных коммуниальщиков заасфальтировали только маленький пятачок. Что делает стол на таком пятачке – вовсе не ясно, наверное, кто-то выкинул.
За ним - человек, одетый с иголочки.
Второй штамп во втором предложении рассказа. Как любой штамп, предложение не несет никакой информации.
Он притягивал внимание.
Еще бы: двор, асфальт, стол. Любой, сидящий за этим столом, притянет внимание. И снова штамп.
Можно было залюбоваться им.
Спорная сентенция, которую пытается разрешить следующее предложение:
Как безжизненной картиной, сходство с которой усиливали скучающее лицо и отсутствующе-отстранённый взгляд.
Безжизненной картиной чего? И почему кто-то должен любоваться безжизненной картиной? Что общего у ворона и конторки – сиречь между скучающим лицом, отсутствующе-отстраненным взглядом и безжизненной картиной? И опять штампы, штампы, штампы. Ни слова в простоте.
Мужчина нехотя ковырял в яичнице (по-русски - ковырял яичницу), когда механический голос раздался в ухе (конечно же, механический. Какой еще?)
Он еще и ест! Конечно, вытащил стол на улицу, дождался рассвета и ну хавать яичницу. Самое место и самое время.
:
- Павел Сергеевич, вас вызывают. Артур Петрович требует немедленно связаться с ним.
Теперь штамп кинематографический. Только эти киношки снимались четверть века назад, и с тех пор много воды утекло – к слову, компьютерные секретари перестали быть экзотикой. Ваш телефон с вами так же общается? Или достаточно индивидуальной мелодии с демонстрацией фотографии абонента? Как вы думаете, почему наши мобильники не распинаются тем же способом, как указан в рассказе? Да потому что никто такой приблудой пользоваться не будет – слишком она громоздкая и неудобная, как показало время.
- Софи, выведи домашний экран. Шеф не любит, когда его заставляют ждать. Ехать слишком долго.
Опять же, вы объясняетесь со своим телефоном? «Дорогой телефон, немедленно свяжи меня с пиццерией, чукча кушать хочет?» «Милый телефончик, пожалуйста, продолжай звонить, я вымою руки и обязательно к тебе подойду»
- Запрос отклонён. Требование приватной беседы.
Середина семидесятых. Фрагмент космического блокбастера.
- Чёрт! Кто нас здесь может подслушать? Надеюсь, в этот раз не придётся напяливать на голову бумажный пакет.
Действительно, кто? Разве что ребята из СОРМа? Но тогда пакет явно не поможет.
- Желательно.
Мужик достал пакет и надел на голову.
- Ладно, давай машину.
Где связь?
Рядом со столом материализовался жёлтый «Москвич».
Ви ол ливин ин э йелоу «Москвитч». Вам не кажется, что картинка становится еще более нереальной?
Никто не запрещает вам создавать свой мир. Ради бога, пусть будут пустые дворы с асфальтовыми пятачками, со столиками и сидящими за ними мужиками. Пусть из ничего материализуются «Москвичи» - это патриотично, это хорошо. Но сделать все это нужно так, чтобы читатель проникся и повелся, чтобы у читателя в голове сложилась ясная картинка: что, где и как, и чтобы эта картинка была непротиворечивой внутренне. Почему улица, а не дом. Почему отдельный стол посреди двора, а не кафе. Кто мужику принес яичницу? Он сам тащил ее через весь двор? Дьявол в деталях: детали могут оживить, а могут и убить картинку.
Сев в него, Павел Сергеевич прикрыл глаза.
Начали с безличного «одетый с иголочки человек», перешли на интимное «Павел Сергеевич». Либо не использовать прием отстранения в начале, либо использовать его до конца – иначе возникает нехороший диссонанс. Прикрыть глаза – это очень правильно. А то ездиють тут, шары вылупили…
Наблюдать за появляющимся впереди тротуаром было скучно.
Кабинка-имитатор? Тогда зачем все эти сложности в начале? Зачем вообще «Москвич»? Чтобы читатель поверил, это нужно объяснить – хотя бы намеками.
Машина резко затормозила.
Так это же имитатор, как мы только что поняли. Какое может быть тогда торможение?
Машина начала сигналить.
Понятно, мужик уснул, сработала сигналка. Пить нужно меньше.
Зрачки Павла, приоткрывшего недовольно глаза, расширились (зрачки человека, открывающего глаза, сужаются – это физиология) от удивления (от удивления могут расширяться глаза, но не зрачки: зрачки – это диафрагма, и если не использовать химических веществ, их сжатие и расширение зависит только от света): в привычной пустоте (там же только что дорога вилась какая-то), разбавляемой вьющейся вперёд дорогой-змейкой (а вот и дорога!), мальчишка семи лет набивал баскетбольный мяч (песком. Была такая забава – набить мяч песком и бросить посреди улицы, чтобы кто-нибудь пнул).
- Эй… - позвал Павел Сергеевич.
(Как позвал? Сквозь стекла «Москвича»? Ну, если это щелястый «Москвич», а Павел Сергеевич орал во все горло, парнишка, может быть, его бы и услышал).
Ребёнок подошёл (пролевитировал? Как подошел – кругом же пустота?), с любопытством поглядывая на остановившего его мужчину.
- Откуда ты тут взялся? – Ответом послужило пожатие плечами. - Покажи микрофон? (А еще дай твои очки, ключи и мотоцикл)– Потребовал Павел, протянув руку. Громко потребовал. Властность в голосе напугала ребёнка. Отбросив от себя мяч, угодившего в машину (он специально пытался попасть?), мальчик бросился прочь (куда? и как?).
- Павел Сергеевич, не забудьте о встречи. – Напомнил механический голос. (Я бы уже этот говорящий девайся разработчику куда-нибудь засунул). Вздохнув, мужчина откинулся на заднее сиденье. Ребёнок не выходил из головы. (Штампы, штампы, штампы).
Итак, закончилась первая главка. Что почерпнул из нее читатель? Весьма противоречивую, не выдерживающую даже легкой критики картину мира, ватного персонажа, и непонятную ситуацию при перемещении явно нематериального тела в явно нематериальном пространстве. Все то же можно было описать: а) достоверней; б) короче; в) человеческим языком. Совет: писать только после того, как твердо ответишь на вопросы: что происходит, как происходит, с кем происходит и для чего происходит (в произвольном порядке, но однозначно. У пишущего картинка должна быть в голове без изъянов, тогда даже если он будет оставлять лакуны на домысливание, диссонанса у читателя не возникнет).
Картинка, возникшая при чтении первой главки, настолько бестолковая, что продолжать чтение не хочется. Если автор не потрудился все хорошо продумать и увязать все узелки хотя бы в своей голове, нет оснований требовать чего-то с читателя. Я, конечно, чтение продолжил, и даже дочитал, и как только наберусь сил, закончу критический разбор
.
Сообщение отредактировал ka3a4ok: 07:27:13 - 19.10.2014
