Василий Сергеевич, сидя за столом в одном исподнем, набирал что-то на клавиатуре и время от времени отрывисто хохотал. Кофе в чашке уже остыл, но он, не отрываясь, продолжал печатать. "К пятидесяти годам у писателя должны быть решены все проблемы. За исключением одной - как писать", - гласила новая строка. "Максимум стиля - немота", - следующая. Василий Сергеевич на мгновение задумался и почесал левую ногу носком правой. "Описание дурной погоды - вот и вся петербургская литературная тра...", - начал было он, как вдруг случилось пренеприятнейшее.
У входной двери раздался звонок, и несколько расстроенный Василий Сергеевич, облачившись в теплый махровый халат, вышел встречать нежданных гостей.
Голосом, в котором еще слышались нотки раздражения, он произнес дежурное "Кто там?". По ту сторону не ответили. Он припал к глазку и тут же отпрянул, как будто его ударило током, после чего медленно и как-то механически открыл дверь.
На лестнице было тихо и холодно. Тенью пронеслась невидимая кошка. Перед Василием Сергеевичем стоял, опираясь на трость, человек в черном одеянии и цилиндре с ушами. "...Потому что век весь наш в черном, он носит цилиндр высокий...", - всплыло где-то на задворках заволакивающегося туманом сознания.
Некоторое время оба молча разглядывали друг друга, и Василий Сергеевич почувствовал как у него отнимает ноги. Теперь не оставалось ни малейших сомнений, он узнал в незнакомце...
- Вы писатель? - прервал затянувшееся молчание гость.
- Честь имею, - только и смог выдавить из себя после небольшой заминки Василий Сергеевич.
Человек в черном снисходительно улыбнулся.
- А вы, стало быть, меня признали-с?
Писатель утвердительно кивнул, не в состоянии произнести больше ни слова.
- Тогда разрешите? - он указал тростью в глубь квартиры.
Василий Сергеевич посторонился и загадочный посетитель, не раздеваясь, проследовал прямо в кабинет. Удивительным казалось еще и то, что он не оставлял после себя никаких следов, хотя с утра стояла скверная погода, и ливень не прекращался ни на минуту.
Усевшись в кресло, гость пробежал глазами светящиеся на мониторе строки. Василий Сергеевич за его спиной почувствовал себя настолько неловко, что у него зачесались глаза. Помолчали.
Вдруг, блеснув пенсне, человек в черном встал и подошел к окну. Задумчиво в него посмотрел и, не оборачиваясь, произнес:
- Очень трудно описывать море. Знаете, какое описание моря прочитал я когда-то в одной ученической тетрадке? "Море было большое". И только. По-моему, чудесно.
Василий Сергеевич сглотнул и пошевелил пальцами.
- Ну-с, мне пора, - произнес визитер, пряча часы-луковицу в карман и почему-то поторапливаясь.
Но немного задержавшись, прибавил:
- Когда вас, милостливый государь, где-нибудь будут бранить, вы почаще вспоминайте нас, грешных...
Затем, прощаясь, слегка приподнял свой цилиндр, ловко отворил окно и шагнул в дождь.
Василий Сергеевич в испуге подбежал к расскрытому окну и посмотрел вниз. Там, внизу, никого не было, улица была пуста. И только где-то высоко в небе застыла огненным росчерком в своей конечности молния.
Сообщение отредактировал Джонатан: 01:44:56 - 13.10.2016
